Тавро Кассандры»: функции мифологемы мира природы и раскрытие авторской идеи

Писательский облик Чингиза Айтматова, не исчезает и в его последнем по времени произведении «Тавро Кассандры», хотя и находит выражение не в тематике (здесь почти ничего нет от колорита первых повестей, от классического «Тополек, мой в красной косынке», романа «И дольше века длится день»), а в поэтике, в природе художественного слова, художественных образах, языковом материале. 

Роман Чингиза Айтматова – это откровение писателя- философа, его личная боль за судьбу человечества, это глубокий художественно- философский анализ современности через сюжеты, увлекающие не в своей авантюрно- приключенческой видимостью событий, а их страшной реалистической основой. Страстный призыв писателя остановить механизм разрушения человеком самого себя, мысль о том, что всё возвращается и имеет свой след и свои последствия, - всё это не декларативно присутствует в романе, а проходит через судьбы героев, их поведение и характеры.

В изобразительно- стилевой части романа, писатель зависим от своего первоначального «я». Описание природы, образы- символы животных, стихия моря и неба – все наполнено поэзией айтматовского видения мира и жизни.

Прослеживать эволюцию социально- нравственных, философских откровений Чингиза Айтматова в отрыве от художественно- словесного материала нельзя, ибо нас интересует «художник» и его философское мировоззрение. В критике достаточно отражается содержательная часть философской программы Ч. Айтматова, полюса: человек и мир, человек и космос, созидательное и разрушительное в мире и в отдельно взятом человеке. Но писателя делает художником Слово, изобрази тельная структура письма, жанровая и стилевая индивидуальность каждого мастера слова.

В.М. Жирмунский писал, что «…эволюция стиля как системы художественно выраженных средств или приемов тесно связана с изменением общего художественного задания, эстетических навыков и вкусов, но также всего мироощущения эпохи».

Если в общих чертах говорить об эволюции художественного тиля Ч. Айтматова, то следует заметить, что писатель идет от конкретных бытовых реалий киргизского быта, обычаев, нравов, привычек, характерных черт языка, портрета к общеевропейским стандартам, абстрагируясь от своей первоначальной манеры в слове, письме. Это можно проследить в его романах, например, события связанные с лесногрудцами в романе «И дольше века длится день», в «Плахе», где героем является Иисус из Библии, Авдий с его идей о боге. И абстрагирование от ранней манеры, конечно же наносит урон художественному уровню произведению. В «Тавро Кассандры», а до этого в «Белом пароходе» и в «И дольше века длится день» писателя интересует философское зерно событий, осмысление общих проблем существования жизни человека на земле, нравственная основа бытия. Он продолжает в романе «Тавро Кассандры» эпическую традицию, и впервые выступает не в своем национальном пространстве, а берет далекую Америку и Россию, в произведении нет национальных героев.

У Ч.Айтматова свой, ни на кого не похожий художественный мир, в котором все громче, сильнее звучат проблемы общечеловеческого уровня. Если раньше они вырастали из национального образа мышления и были очень убедительны благодаря национальным фольклорным формам (легенда, притча, миф, символика), то в последнем романе американскому и русскому образу мышления нет соответствующих образов национального восприятия. А киты и сова выступают в романе как бы корнями, эволюцией этих образов. Если повесть «Прощай Гульсары! » был переходным этапом в творчестве писателя, то роман «Тавро Кассандры» - это новый этап в творчестве Ч.Айтматова.

Критик В.Бондаренко замечает: «Чингиз Айтматов предал себя, свой талант, своих героев, уйдя от национальных своих корней». Мы считаем, что он не уходит от национальных корней, а поднимается над национальным к общечеловеческим проблемам, откуда вырастает параболический миф о Космосе и Земле.

Чингиз Айтматов всем содержанием своего романа как бы подтверждает, что мы люди, живущие на этой планете, должны пересмотреть свое отношение к природе, к себе, должны выходить за пределы своей страны в решении глобальных проблем современности. Именно потому Ч.Айтматов намеренно переносит действие романа в далекую Америку, а оттуда в Россию.

Основное в творческой индивидуальности Ч.Айтматова – это синтез стиля, методов изображения, лексики, семантики. Синтез и многоплановость произведений Ч.Айтматова, состоит еще и в том, что он провидец, опережает время, в котором живет, чем и объясняется популярность айтматовской прозы как в 60-е, так и в наши дни, делая его творчество актуальным для читателей как его страны, так и для западного мира. Все органично и едино. И это объясняется самой основой письма: миф, фантастика спаяны реальностью. Научно- фантастические элементы в сочетании с конкретно- бытовыми реалиями, бесстрастно- точными деталями письма- также приметы произведений «новой волны». Обобщения философского свойства на будущее, реальность в конкретных формах бытия лежат в основе настоящего, и народное, национальное как неизбежное свойство колорита- только айтматовского, ни с чем не сравнимого. В своем произведении писатель создает определенное пространство, в котором происходит действие. Это пространство может быть большим, «охватывать ряд стран (в романе путешествий) или даже выходить за пределы земной планеты ( в романах фантастических)…Пространство, создаваемое автором в его произведении, может обладать своеобразными «географическими» средствами: быть реальным ( как в летописи или историческом романе) или воображаемым (как в сказке).

В современном литературоведении появляются работы, в которых авторы указывают на воздействие образа Слова на всех уровнях текста. Так, исследователь А. Давшан считает, что писатели «определяют победы и поражения своих героев их взаимоотношением со Словом».

Воздействием образа Слова был отмечен уже первый роман «И дольше века длится день», где писатель писал- «слово вместо души моего». И в романе «Тавро Кассандры» акцент на слове, его художественных возможностях означен уже в начале: «И на сей раз – в начале было Слово. Как когда- то. Как в том бессмертном сюжете». И здесь же подсказка как к характеристике стиля- обобщенное, выраженное в неопределенном «когда- то», «в том», «затем» в начальной фразе и сразу переход к конкретному, но таинственно- загадочному, почти детективному. Эта загадочность усилена деталями: «Сотрудники газеты «Трибюн» вдруг получили распоряжение главного редактора, согласно которому во время экстренного заседания редколлегии, спешно собравшейся на «руководящем этаже», строго запрещалось звонить куда бы то ни было, отвечать на звонки и факсы и, более того, пропускать в помещение редакции посетителей».

Непривычная для писателя среда «обитания» (события начинаются в американском городе): «…Напряженное предупреждение о том, что произойдет что- то необычное (вторжение в «таинства миропорядка», возможность «смутить весь мир, столкнуть человека воистину с самим богом» - вся эта психологическая завязка- предупреждение еще до начала событий вводит в атмосферу таинственно – непостижимого, необычного, неординарного. И вместе с тем еще до раскрытия конкретного сюжета, без всякой искусственной маскировки говорится о том, что всколыхнуло умы и породило развитие сюжета. Письмо монаха Филофея из космоса – фантастическая основа вполне реалистических раздумий автора. Тревожное предупреждение дает писателю возможность сочленить в художественном слове изобразительные возможности с глубокими философскими выводами и откровениями. Этот синтез жанровых и стилевых свойств обнаруживают уже первые страницы романа.

Чисто научный стиль- философские размышления футуролога Борка – взрывает картина: киты, плывущие в океане – яркий символ встревоженности всего живого и сущего в мире. «Киты плыли клином, как журавли в небе. Голов двадцать. Самолет выровнялся, но киты внизу были еще видны. Могуче вспарывая волны, извергая бушующие над головами фонтаны брызг, то погружаясь в пучину, то вновь всплывая гороподобными телами, они шли в единой устремленности, не отклоняясь и не нарушая сложившегося хода». Психологически тонко воспроизведена реакция героя Борка на это событие. «Забыв обо всем, увлеченный силой и волей движения китового стада, Роберт Борк вдруг представил себе, что и сам он плывет в этом гигантском заплыве, среди китов, что он киточеловек, что вода стекает сверкающими потоками с его спины, как грозовой ливень с холма. И он плыл в бущующем океане, понимая проснувшимся вдруг чутьем издонным, что отныне будет связан с китами до конца дней своих; и открылась в душе его тайная суть этой встречи: то, что постигает китов, постигнет и его, то, что произойдет с ним, произойдет и с китами…». Писатель не случайно связывает жизнь главного героя с китами, это напоминание нам: что постигнет природу, не пройдет бесследно как для отдельного человека, так и для человечества в целом.

Символ, знак – все это рождается в сознании Роберта Борка как предупреждение. Вместе с этим приходит конкретное завязывающее сюжет известие (вначале от жены Р.Борка) – о письме Филофея о протестующих эмбрионах, об угрозе самому святому на земле- рождению человека, появлению его на свет.

Помимо Филофея Папе римскому как наместнику бога на земле- страстная проповедь и воззвание к человеческой душе, призыв задуматься о своих деяниях и о том пути, по которому идет человечество, и уже пришло к своему тупику. Взбунтовавшиеся эмбрионы, не желающие рождаться, - это протест против неразумного устройства мира и жестокой его бездумности.

Искусственная сюжетная завязка – изобретение Филофея, проникшего в тайны деторождения, помогла писателю развернуть пространные рассуждения философско- этического, нравственного, религиозного характера. Письмо Филофея – как самостоятельная структурная единица в романе, как «фрагментаризация», создает иллюзию оторванности событий, что позволяет нам говорить о «монтажном принципе» романа.

Письмо это – обращение к людям планеты автора-писателя и эмоционально- страстный призыв к нрвственности, абстрактные философские и религиозные размышления. Автор в письме говорит нам о зле, которое несет в себе человек.

Фантастическое «тавро» и реальности нашей жизни: мафии, демонстрации, различные беды и катастрофы в мире – все это в сфере «ответственности за образ жизни, всех и каждого, за судьбу потомков». «Что мы можем ли противопоставить этому? И можем ли мы, люди, вообще что- либо»? – спрашивают авторы статьи о романе «Тавро Кассандры», сами же отвечают на поставленные вопросы: «Наверное, можем, но делаем очень мало из того, что можем. И, может быть, потому унываем подчас от своей лени и бессилия, усугубляя и без того сложную ситуацию…».

Условность ситуации автор подчеркивает словами Филофея о себе: «Разумеется, никто меня не постригал в монахи, я самозванный». Филофей (а по существу сам автор, поскольку его голос сливается с голосом Филофея) не дает в письме готовых рецептов поведения людей в тех или иных ситуациях, но предвидит варианты реакции на свое открытие, предчувствует протесты против вторжения в святое святых природы, ужас и смятение женщин – будущих матерей, отмеченных знаком «Тавро». Сам знак для Филофея – реакция на кризис в мире человеческой нравственности, обличение человеческого порока.

Кощунственно- жестокое и циничное (все снималось на пленку кинокамеры! ) «использование» человеческого горя в качестве источника новых смертей - все эти факты из «Письма» становятся грозным обличением безнравственности современного человечества.

Философские «открытия» - самое дорогое для автора, для его нравственного миропонимания. И потому – гипотеза о причинах самоубийства китов, как реакции «мирового разума на земные события», пространные рассуждения Р.Борка на тему «абсолютной привилегии» человека на «обладание разумом», «на Вселенскую миссию» - звучат убедительно. Эту проблему поднимает Ч.Айтматов впервые. Писатель излагает свое видение этой проблемы.

Сам автор подсказывает читателю формулу своей позиции: «Это особое нравственно- философское видение». И если человек «не в состоянии активно осваивать универсум, что от нас требуется и для чего мы существуем на свете, стало быть, мы- паразиты, не оправдывающие своего назначения, никчемные твари… сколько нам, человеческому роду, дано, столько же на нас и возложено. И прежде всего возложено: гармонизировать, совершенствовать бытие, а сюда включается все, что исходит от нас – и в помыслах и на практике». Он верит в силу своего эпического слова, которое может донести до читателя ту мораль, которую он проповедует.

Писатель по своему- раскрывает смысл и содержание таких философских определений, как «гармония бытия», «что есть совесть», ответ человека перед природой, историей, перед «будущим мира и перед Богом, наконец…» И «когда совершается на земле нечто такое, чего мы не в силах остановить и чему даже находим оправдание в потемках душ и разломах сознания, убивая, истязая, подавляя, омерзительно обманывая самих себя, киты плывут к нам в отчаянии и в страхе». Потому что это грозит мировому разуму уничтожением, самоликвидацией, исчезновением. «И это страшит всякую тварь безмолвную концом света». Автор использует обозначение «тварь» для изображения всего живого. Для писателя этот троп, нужен для того, чтобы «мы осознавали ее двойственность», т.е. «она не раздвигает границы мыслимого», а «обеспечивает доступ к тому, что смутно виднеется». Ведь, если придет конец разуму, тут ни будет пощады никому, ни добрым, ни злым. Особые художественные способы воплощения притчевости в сюжете как формы художественной условности, её функции требуют своего осмысления, когда речь идёт о романе Чингиза Айтматова- «Тавро Кассандры». Параболичность ее заключается в кольцевой композиции.

Чингиз Айтматов осовременил древнюю мифологи: использовав элементы мифов (имя легендарной Кассандры, например), он на основе научно- фантастического опыта Филофея, выявляющего с помощью специальных зондажлучей состояние эмбрионов в чреве матери, создал притчу философского содержания о расплате человечества за свои грехи, за отступление от норм человеческого поведения. Целью такой притчевой композиции является создание модели мира, модели поведения человека.

Совмещение принципов реалистического и фантастического изображения привело к характерному для стиля айтматовской прозы смещению временных и пространственных связей, когда реальное и ирреальное сосуществуют и постигают друг через друга. Ч.Айтматов называет это «историческим синхронизмом» - способность человека «жить мысленно в нескольких временных воплощениях, разделенных порой столетиями и тысячелетиями» присуща в той или иной мере каждому «человеку, не лишенному воображения». Синтезирование реального и научно- фантастического в мифологической прозе позволяет Ч.Айтматову быть более свободным в выборе форм различных взаимоотношений и в структуре «автор- герой». Синтезируя психологизм и мифологизм Ч.Айтматов воссоздает «мифосинкретические» структуры в изображении современности: фантастика, превращение и т.д. Мифологизм у Ч.Айтматова в романе «Тавро Кассандры» не имеет национально- эпической формы. В нем иной мир, иные герои, он выступает как «пророк» XXв. Это чистого вида «современный» миф.

Не используя целиком древние мифы в романе «Тавро Кассандры» Ч.Айтматов тем не менее варьирует мотивы и образы древних легенд, например, греческую мифологию (имя Кассандры).

В романе «Тавро Кассандры» Ч.Айтматов выступает мифологом, творя из современной жизни миф о трагическом исходе, ожидающего человечество, очеловечивания животных, наделяя их сверхчувствительными инстинктами и «помещая» Р.Борка в компанию китов. И в этом романе писатель не изменил своему привычному стилю животный мир является индикатором жизни на земле, первым реагируя на все происходящее (киты).

Название книги Ч.Айтматова связано с легендарной фигурой Кассандры, пророчицей, предрекшей гибель Трои. Образ этот используется для символического углубления смысла, усиления трагически роковой коллизии.

Притчевость в романе «Тавро Кассандры» не имеет конкретной мифологической основы, например, история с космическим монахом Филофеем и его «письмо» папе Римскому является вымышленным, но в отдельных моментах, в сюжетах с китами, «плывущими клином», с совой, вечно летающей над кремлевской стеной, - слышатся отголоски мифологических представлений, по-своему оформленных писательской фантазией и подтверждающих вполне реальные выводы и предположения автора: киты- самоубийцы здесь как раз то, что находится на грани фантастики и реальности. Здесь использован миф о китах, под пером писателя обретающий характер самостоятельного мифа. Если вычленить все моменты в содержании романа, связанные с «китами», то это уже – миф, структурная единица, углубляющая содержание романа, но не участвующая в его непосредственном действии. Это уже «авторский миф», как и многие другие мифы предшествующих произведений Чингиза Айтматова. Миф в романе помогает обобщенно представить масштабы трагедий, подстерегающих человечество, неразумно культивирующих насилие, зло, порок. Мифический эффект у писателя имеет несколько параболических кругов.

Тема расплаты отчетливо выражается через ситуацию добровольного отказа эмбрионов от рождения в романе «Тавро Кассандры». Зло, порожденное в мире, не может обойти ни одного человека, захватывая космически – генетически все человечество, приостановив его воспроизведение.

Автор не соблюдает эпическое правдоподобие и, разрушая в целом тезис об обязанности соответствия литературы жизненной правде, Ч.Айтматов в то же время глубоко правдив и нравственен в своей идее. Все проблемы, которые поднимает Ч.Айтматов в романе приводят нас к мысли, что человечество должно разумно относиться к себе и своему будущему.

Синтез реализма и фантастики в романе позволяет Ч.Айтматову показать, что несущие зло и страдания бездуховны. Писатель говорит нам о вине человека за все зло, происходящее на земле, призывает бороться с ним и утверждать гуманность в высшем ее проявлении. Проблема гуманизма всегда находится в центре не только большой литературы, но и культуры вообще. Основная идея гуманизма – это достижение Гармонии – гармонии Духа и Разума, Человека и Природы, Добра и Справедливости…

 

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: