Доказывание в спорах о недействительности сделок со злоупотреблением

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

От 1 декабря 2015 г. N 4-КГ15-54

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Асташова С.В.,

судей Киселева А.П. и Момотова В.В.

рассмотрела в судебном заседании гражданское дело по иску Общества с ограниченной ответственностью " АКТИВИТИ" (далее - ООО " АКТИВИТИ" ), Вольвача В.Д. к Денисову Ю.С., Андреевой Ю.С., Денисовой Н.П. о признании недействительным (ничтожным) договора дарения, применении последствий недействительности сделки, выделении доли в натуре, возложении обязанности продать долю совместной собственности, обращении взыскания на долю совместной собственности

по кассационной жалобе ООО " АКТИВИТИ" и Вольвача В.Д. на решение Ступинского городского суда Московской области от 27 октября 2014 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 14 января 2015 г.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Момотова В.В., объяснения представителей ООО " АКТИВИТИ" и Вольвача В.Д. - Тая Ю.В. и Фроловой Я.В., представителя Вольвача В.Д. - Худанян Я.Д., поддержавших доводы кассационных жалоб, представителя Денисова Ю.С. - Зубкова С.Б., возражавших против удовлетворения кассационных жалоб, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации

установила:

ООО " АКТИВИТИ" и Вольвач В.Д. обратились в суд с вышеуказанным иском, сославшись на то, что Денисов Ю.С. произвел отчуждение объектов недвижимого имущества по договору дарения от 12 сентября 2013 г. своей жене Андреевой Ю.С., при том, что у него имеется непогашенный долг по сводному исполнительному производству в пользу взыскателей Жуковой Т.В., правопреемником которой является ООО " АКТИВИТИ", и Вольвача В.Д. Данное обстоятельство, по мнению истцов, свидетельствует о заключении названной сделки дарения при злоупотреблении правом и с намерением причинить вред истцам.

Ответчики иск не признали, просили отказать в удовлетворении заявленных исковых требований.

Решением Ступинского городского суда Московской области от 27 октября 2014 г. исковые требования ООО " АКТИВИТИ" и Вольвача В.Д. оставлены без удовлетворения.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 14 января 2015 г. решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

В кассационной жалобе ООО " АКТИВИТИ" и Вольвача В.Д. ставится вопрос об отмене состоявшихся по делу судебных постановлений, как вынесенных с нарушением требований закона.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 23 октября 2015 г. кассационная жалоба с делом передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, возражения на кассационную жалобу, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации приходит к следующему.

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального или процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов (статья 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

При рассмотрении данного дела такого характера нарушения были допущены судебными инстанциями.

Судом установлено, что вступившим в законную силу решением Черемушкинского районного суда г. Москвы от 23 марта 2011 г. с Денисова Ю.С. в пользу Вольвача В.Д. взыскана сумма долга в размере <...>, проценты по договорам займа в размере <...> руб., проценты за пользование чужими денежными средствами в размере <...> руб. и судебные расходы.

Вступившим в законную силу решением Черемушкинского районного суда г. Москвы от 26 апреля 2012 г. с Денисова Ю.С. в пользу Жуковой Т.Д. в счет возврата долга взыскана денежная сумма в размере <...>, проценты за пользование чужими денежными средствами в размере <...> рублей и расходы по уплате государственной пошлины в сумме <...> рублей.

На основании выданных судом исполнительных листов судебным приставом-исполнителем возбуждено сводное исполнительное производство. Денежные средства на момент рассмотрения дела не возвращены.

25 сентября 2014 г. в исполнительном производстве на основании определения Черемушкинского районного суда г. Москвы от 8 сентября 2014 г. произведена замена взыскателя Жуковой Т.В. на ООО " АКТИВИТИ", в связи с заключением между последними договора уступки требования от 25 июня 2014 г.

Судом также установлено, что 12 сентября 2013 г. по договору дарения Денисов Ю.С. безвозмездно передал своей жене Андреевой Ю.С., брак с которой зарегистрировал 29 декабря 2009 г., принадлежащее ему имущество - земельный участок и находящийся на нем дом, расположенные по адресу: <...>. Регистрация права собственности на спорные объекты произведена 18 октября 2013 г.

Разрешая спор по существу и отказывая в удовлетворении заявленных исковых требований, суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии у оспариваемой сделки признаков ничтожности в силу ее несоответствия требованиям закона или иных правовых актов, в том числе признаков ее совершения исключительно с намерением причинить вред другому лицу.

При этом суд исходил из того, что истцы по делу не являются сторонами оспариваемой сделки, на момент приобретения имущества, являющегося предметом оспариваемой сделки, 13 декабря 1990 г. Денисов Ю.С. состоял в зарегистрированном браке с Денисовой Н.П., которая не заявляла каких-либо требований относительно вышеуказанного имущества, свою долю в совместно нажитом имуществе не выделяла, сделку не оспаривала, у нее отсутствуют какие-либо обязательства перед истцами. На дату заключения договора дарения от 12 сентября 2013 г. жилой дом и земельный участок предметом залога не являлись, запрет на регистрационные действия по отчуждению данного недвижимого имущества не накладывался, иных ограничений и обременении в пользовании и распоряжении недвижимым имуществом зарегистрировано не было.

С данными выводами суда первой инстанции согласился суд апелляционной инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит выводы судебных инстанций не соответствующим требованиям закона.

Согласно пунктам 3 и 4 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.

В соответствии с пунктом 1 статьи 9 Гражданского кодекса Российской Федерации граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права.

В целях реализации указанного выше правового принципа абзацем 1 пункта 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации установлена недопустимость осуществления гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действий в обход закона с противоправной целью, а также иного заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав (злоупотребление правом).

В случае несоблюдения данного запрета суд на основании пункта 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

Как разъяснил Верховный Суд Российской Федерации в пункте 1 постановления Пленума от 23 июня 2015 г. N 25 " О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" добросовестным поведением, является поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.

Исходя из смысла приведенных выше правовых норм и разъяснений под злоупотреблением правом понимается поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему права, сопряженное с нарушением установленных в статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации пределов осуществления гражданских прав, осуществляемое с незаконной целью или незаконными средствами, нарушающее при этом права и законные интересы других лиц и причиняющее им вред или создающее для этого условия.

Под злоупотреблением субъективным правом следует понимать любые негативные последствия, явившиеся прямым или косвенным результатом осуществления субъективного права.

Одной из форм негативных последствий является материальный вред, под которым понимается всякое умаление материального блага. Сюда могут быть включены уменьшение или утрата дохода, необходимость новых расходов.

В частности злоупотребление правом может выражаться в отчуждении имущества с целью предотвращения возможного обращения на него взыскания.

По своей правовой природе злоупотребление правом - это всегда нарушение требований закона, в связи с чем злоупотребление правом, допущенное при совершении сделок, влечет ничтожность этих сделок, как не соответствующих закону (статьи 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Для установления наличия или отсутствия злоупотребления участниками гражданско-правовых отношений своими правами при совершении сделок необходимо исследование и оценка конкретных действий и поведения этих лиц с позиции возможных негативных последствий для этих отношений, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.

Следовательно, по делам о признании сделки недействительной по причине злоупотребления правом одной из сторон при ее совершении обстоятельствами, имеющими юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащими установлению, являются наличие или отсутствие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок, наличие или отсутствие действий сторон по сделке, превышающих пределы дозволенного гражданским правом осуществления правомочий, наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц, наличие или отсутствие у сторон по сделке иных обязательств, исполнению которых совершение сделки создает или создаст в будущем препятствия.

Между тем, установив, что Денисов Ю.С. произвел отчуждение недвижимости в пользу своей жены Андреевой Ю.С. по безвозмездной сделке при наличии неисполненной возложенной вступившими в законную силу судебными решениями обязанности по возврату долга истцам, суд не учел приведенные выше требования закона и пришел к выводу об отсутствии признаков ничтожности оспариваемой сделки дарения недвижимого имущества.

Кроме того, указывая на то, что истцы по делу не являются сторонами оспариваемой сделки, как на обстоятельство, препятствующие удовлетворению заявленных исковых требований, судом не было учтено, что исходя из системного толкования пункта 1 статьи 1, пункта 3 статьи 166 и пункта 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации иск лица, не являющегося стороной по сделке, о признании недействительной ничтожной сделки и применении последствий ее недействительности может также быть удовлетворен, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки.

При таких обстоятельствах Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит допущенные судами первой и апелляционной инстанций нарушения норм материального и процессуального права существенными, повлиявшими на исход дела и без устранения которых невозможно восстановление и защита нарушенных прав и законных интересов ООО " АКТИВИТИ" и Вольвача В.Д.

Поскольку повторное рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию в пределах доводов апелляционных жалобы, представления и в рамках тех требований, которые уже были предметом рассмотрения в суде первой инстанции (пункт 21 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 г. N 13 " О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции" ), а также учитывая необходимость соблюдения разумных сроков судопроизводства (статья 6.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), подлежит отмене апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 14 января 2015 г. с направлением дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

При новом рассмотрении дела суду апелляционной инстанции следует учесть изложенное и разрешить возникший спор в соответствии с требованиями закона.

Руководствуясь статьями 387, 388, 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации

определила:

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 14 января 2015 г. отменить, дело направить на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Документ предоставлен КонсультантПлюс

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

От 13 сентября 2011 г. N 1795/11

Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего - Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации Иванова А.А.;

членов Президиума: Амосова С.М., Андреевой Т.К., Валявиной Е.Ю., Витрянского В.В., Горячевой Ю.Ю., Иванниковой Н.П., Козловой О.А., Маковской А.А., Новоселовой Л.А., Першутова А.Г., Сарбаша С.В., Слесарева В.Л., Юхнея М.Ф. -

рассмотрел заявление компании " Stena RoRo AB" (Швеция) о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 16.03.2010 по делу N А56-6656/2010, постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.07.2010 и постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.10.2010 по тому же делу.

В заседании приняли участие представители:

от заявителя - компании " Stena RoRo AB" (ответчика) - Ериго Л.Г., Селезнева И.Е.;

от гражданина Кима А.К. (истца) - Манвелов К.Э., Гачечиладзе Г.Г.;

от граждан Егоровой Н.Н. и Королева Ю.О. (истцов) - Манвелов К.Э.;

от открытого акционерного общества " Балтийский завод" (ответчика) - Григорьев А.В.

Заслушав и обсудив доклад судьи Новоселовой Л.А., а также объяснения представителей участвующих в деле лиц, Президиум установил следующее.

Граждане Егорова Н.Н., Ким А.К. и Королев Ю.О. (далее - истцы), являясь акционерами открытого акционерного общества " Балтийский завод" (далее - завод), обратились в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к компании " Stena RoRo AB" (далее - компания) и заводу о признании недействительными судостроительных контрактов от 07.07.2005 N 443, N 444, а также соглашения об опционе от 07.07.2005.

Решением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 16.03.2010 исковые требования удовлетворены.

Согласно части 6.1 статьи 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации Тринадцатый арбитражный апелляционный суд рассмотрел дело по правилам, установленным для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции. Постановлением суда апелляционной инстанции от 07.07.2010 решение суда первой инстанции отменено, иск удовлетворен.

Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа постановлением от 25.10.2010 постановление суда апелляционной инстанции оставил без изменения.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, о пересмотре в порядке надзора названных судебных актов компания просит их отменить, ссылаясь на неправильное применение судами норм материального права.

В отзыве на заявление истцы просят оставить оспариваемые судебные акты без изменения.

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях присутствующих в заседании представителей участвующих в деле лиц, Президиум считает, что заявление подлежит удовлетворению по следующим основаниям.

Как установлено судами и подтверждается материалами дела, между компанией и заводом были заключены судостроительные контракты от 07.07.2005 N 443 и N 444 на постройку двух судов класса " РОПАКС" с длиной парковочных полос 4020 погонных метров (далее - судостроительные контракты, контракты), согласно которым завод обязался спроектировать, построить, спустить на воду, оборудовать, сдать и продать эти два судна, а компания обязалась принять и купить их.

Кроме контрактов 07.07.2005 ответчики подписали соглашение об опционе, в соответствии с которым завод предоставил компании опцион на приобретение двух дополнительных судов с характеристиками, аналогичными характеристикам судов по названным контрактам, и на тех же условиях и положениях, которые содержались в указанных контрактах.

Контракты и соглашение об опционе сторонами не были исполнены.

Истцы обратились с иском о признании недействительными данных контрактов на основании статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - Гражданский кодекс), ссылаясь на то, что упомянутые сделки совершались с целью причинения ущерба заводу и его акционерам. По мнению истцов, при заключении названных сделок стороны знали о невозможности их исполнения, поскольку предусмотренное сделками условие о предоставлении заводом встречного обязательства по предоставлению банковской гарантии российского банка, подчиненной законодательству Швеции, являлось заведомо неисполнимым. Кроме того, контрактная цена была занижена и очевидно не могла покрыть расходы завода по исполнению принятых им по контрактам обязательств.

Истцы также сочли, что действия компании были направлены не на приобретение судов, а на получение штрафной неустойки в размере более чем 20 000 000 евро.

Удовлетворяя исковые требования, суды трех инстанций исходили из того, что установленные по делу обстоятельства свидетельствуют об отсутствии у сторон намерения исполнить принятые по указанным контрактам и соглашению об опционе обязательства, а также о заведомой неисполнимости данных сделок. Суды, принимая во внимание решение Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма от 24.09.2008 N V054-56/2007 о взыскании в связи с неисполнением договорных обязательств с завода в пользу компании суммы, превышающей 20 000 000 евро, пришли к выводу об убыточности оспариваемых сделок и совершении их с намерением причинить ущерб интересам завода и его акционерам.

Суды, руководствуясь положениями пункта 1 статьи 1192, пункта 5 статьи 1210 и статьей 1217 Гражданского кодекса, сделали вывод о существовавшей на момент заключения контрактов невозможности исполнения предусмотренных ими обязательств, поставленных в зависимость от выдачи гарантийного обязательства Сберегательного банка Российской Федерации, которое должно было быть выдано на заведомо невыполнимых условиях.

Суды также указали на недобросовестное поведение компании, которая воспользовалась ситуацией, сложившейся в органах управления завода, осуществлявших действия, направленные на причинение ущерба как интересам завода, так и его акционерам.

Однако вывод судов о невозможности предоставления российским банком гарантийного обязательства в соответствии с правом Швеции противоречит нормам российского права, в частности, статьям 1186, 1217 Гражданского кодекса, а также положениям статьи 27 Унифицированных правил ICC для платежных гарантий, предусматривающим, что в гарантии либо в контр-гарантии, если только не предусмотрено иное, регулирующим их правом будет являться право местонахождения гаранта либо инструктирующей стороны (в зависимости от случая) или, если гарант или инструктирующая сторона имеют несколько местонахождений, то право местонахождения того филиала, который выдал гарантию либо контр-гарантию.

Иные обстоятельства, на которые суды указали как на свидетельствующие о заведомой невозможности исполнения заводом обязательств по контрактам, в частности, на невозможность получения заводом авансового платежа при отсутствии банковской гарантии, сами по себе не препятствовали исполнению обязательств заводом, поскольку работы должны были производиться иждивением завода.

Кроме того, вывод судов о злоупотреблении компанией своими правами при заключении оспариваемых сделок не соответствует нормам материального права Российской Федерации и сделан с нарушениями положений статей 10 и 168 Гражданского кодекса и практики их применения.

Вывод о возможности применения указанных норм в совокупности сделан судами со ссылкой на недобросовестные действия руководства завода. Однако для квалификации названных сделок как ничтожных необходимо было установить наличие либо сговора между руководством завода и компанией, либо осведомленности компании о подобных действиях руководства завода. Такие обстоятельства судами не установлены. Нарушение органами управления завода обязанности действовать в интересах общества разумно и добросовестно, выразившееся в совершении сделок на предположительно невыгодных для завода условиях, само по себе не является основанием для признания недействительными сделок, совершенных упомянутыми органами от имени завода.

Занижение цены контрактов и впоследствии выявившаяся убыточность заключенных сделок сами по себе не свидетельствуют ни о злоупотреблении правом со стороны компании, ни о наличии предусмотренных законом оснований для признания сделки ничтожной на момент ее заключения.

Таким образом, оспариваемые судебные акты нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм статей 10, 168, 1186 и 1217 Гражданского кодекса, поэтому согласно пункту 1 части 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации подлежат отмене.

Вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов со схожими фактическими обстоятельствами, принятые на основании норм права в истолковании, расходящемся с содержащимся в настоящем постановлении толкованием, могут быть пересмотрены на основании пункта 5 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, если для этого нет других препятствий.

Учитывая изложенное и руководствуясь статьей 303, пунктом 3 части 1 статьи 305, статьей 306 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

постановил:

решение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 16.03.2010 по делу N А56-6656/2010, постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.07.2010 и постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.10.2010 по тому же делу отменить.

Гражданам Егоровой Н.Н., Киму А.К. и Королеву Ю.О. в удовлетворении иска отказать.

Председательствующий

А.А.ИВАНОВ

Документ предоставлен КонсультантПлюс

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

От 18 февраля 2014 г. N 15822/13

Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего - Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации Иванова А.А.;

членов Президиума: Абсалямова А.В., Амосова С.М., Андреевой Т.К., Бациева В.В., Завьяловой Т.В., Козловой О.А., Маковской А.А., Першутова А.Г., Разумова И.В., Сарбаша С.В., Слесарева В.Л., Харчиковой Н.П. -

рассмотрел заявление общества с ограниченной ответственностью Инвестиционно-финансовая компания " ЛКБ-Инвест" о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда Новосибирской области от 08.02.2013 по делу N А45-18654/2012, постановления Седьмого арбитражного апелляционного суда от 12.04.2013 и постановления Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 26.07.2013 по тому же делу.

В заседании приняли участие представители:

от заявителя - общества с ограниченной ответственностью Инвестиционно-финансовая компания " ЛКБ-Инвест" (истца) - Веселов И.А., Гольцблат А.А., Добшевич С.О., Клеточкин Д.В., Курмаев Р.М., Смолянский А.С.;

от строительно-промышленного общества с ограниченной ответственностью " Сибакадемстрой" (ответчика) - Бенедская О.А., Гутова И.Ю.

Заслушав и обсудив доклад судьи Харчиковой Н.П., а также объяснения представителей участвующих в деле лиц, Президиум установил следующее.

Общество с ограниченной ответственностью Инвестиционно-финансовая компания " ЛКБ-Инвест" (далее - компания) обратилось в Арбитражный суд Новосибирской области с иском к строительно-промышленному открытому акционерному обществу " Сибакадемстрой" (в настоящее время - строительно-промышленное общество с ограниченной ответственностью " Сибакадемстрой"; далее - общество) о взыскании 100 000 000 рублей долга по договору беспроцентного займа от 08.04.2008 N САС-3 (далее - договор займа), 56 788 307 рублей 51 копейки процентов за пользование займом, начисленных на основании дополнительного соглашения от 08.04.2009 N 1 к договору займа (далее - дополнительное соглашение), 16 977 777 рублей 78 копеек процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных в порядке, предусмотренном статьями 395, 811 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - Гражданский кодекс, Кодекс), и 200 000 рублей расходов на оплату услуг представителя.

Общество обратилось со встречным иском к компании о признании недействительным дополнительного соглашения на основании статей 10, 174, 179, 181 Гражданского кодекса, статей 71, 82 - 84 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ " Об акционерных обществах" (далее - Закон об акционерных обществах).

К участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечен индивидуальный предприниматель Лыков Дмитрий Геннадьевич.

Решением Арбитражного суда Новосибирской области от 03.08.2012 в первоначальном иске отказано, встречный иск удовлетворен.

Постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда от 12.10.2012 решение суда первой инстанции отменено, принят новый судебный акт: первоначальный иск удовлетворен, во встречном иске отказано.

Федеральный арбитражный суд Западно-Сибирского округа постановлением от 26.12.2012 решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции отменил, дело направил на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела решением Арбитражного суда Новосибирской области от 08.02.2013 в первоначальном иске отказано, встречный иск удовлетворен.

Постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда от 12.04.2013 решение суда первой инстанции от 08.02.2013 изменено в части взыскания государственной пошлины, в остальной части оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Западно-Сибирского округа постановлением от 26.07.2013 оставил без изменения постановление суда апелляционной инстанции от 12.04.2013.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, о пересмотре решения суда первой инстанции от 08.02.2013, постановления суда апелляционной инстанции от 12.04.2013 и постановления суда кассационной инстанции от 26.07.2013 в порядке надзора компания просит их отменить, ссылаясь на нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм материального права, дело направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

В отзыве на заявление общество просит оставить оспариваемые судебные акты без изменения.

Как установлено судами, между компанией (займодавцем) и обществом (заемщиком) заключен договор займа, по условиям которого займодавец обязался предоставить заемщику беспроцентный заем в размере 100 000 000 рублей сроком на один год с момента поступления суммы займа на расчетный счет заемщика, а заемщик - возвратить указанную сумму в определенный договором срок.

Каждая из сторон заверила и подтвердила, что заключение и исполнение договора не противоречит условиям учредительных документов сторон (раздел 6 договора займа).

Сумма займа перечислена компанией обществу 09.04.2008, что сторонами не оспаривается.

Дополнительным соглашением к договору займа стороны продлили срок возврата суммы займа до 08.04.2010, установили график погашения задолженности, а также предусмотрели начисление процентов на сумму займа: на срок с 09.04.2009 по 08.10.2009 - 12, 5 процента в год, начиная с 09.10.2009 - 25 процентов в год. В установленные дополнительным соглашением сроки общество сумму займа не возвратило.

Ссылаясь на неисполнение заемщиком обязательств по возврату займа и уплате процентов в сроки и на условиях, предусмотренных договором займа и дополнительным соглашением, компания обратилась в арбитражный суд с настоящим иском.

Общество заявило встречный иск о признании дополнительного соглашения недействительной сделкой. В обоснование иска общество указало в том числе на то, что при заключении дополнительного соглашения было допущено злоупотребление правом со стороны президента общества Лыкова Д.Г., поскольку на момент подписания этого соглашения общество заключило с индивидуальным предпринимателем Лыковым Д.Г. договор от 16.04.2008 о переводе долга по договору займа с общества на индивидуального предпринимателя Лыкова Д.Г.; дополнительное соглашение заключено президентом Лыковым Д.Г. с нарушением порядка совершения крупных сделок (отсутствует решение правления общества о его одобрении, что влечет недействительность сделки по правилам статьи 174 Гражданского кодекса), а также с нарушением порядка заключения сделок с заинтересованностью; дополнительное соглашение совершено под влиянием обмана вследствие злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной сделки, что в соответствии со статьей 179 Кодекса влечет недействительность сделки.

Стороны заявили об истечении сроков исковой давности как по первоначальному, так и по встречному искам.

Оценив представленные доказательства, суды согласились с тем, что договор о переводе долга от 16.04.2008 не подписан займодавцем, соответственно, перевод долга не состоялся, тем не менее, руководствуясь статьями 10, 168, 179 Гражданского кодекса, положениями Закона об акционерных обществах, признали дополнительное соглашение, а также сам договор займа ничтожными.

Суды установили, что при подписании дополнительного соглашения президент общества Лыков Д.Г. вышел за пределы своих полномочий, установленных уставом общества; компания располагала учредительными и бухгалтерскими документами общества и, действуя с должной степенью заботливости и осмотрительности, должна была знать об ограничениях права президента на подписание соглашения; от компетентных органов общества были скрыты сведения о совершении от имени общества дополнительного соглашения к договору займа, установившего для общества обязательства по несению дополнительного бремени в виде выплаты процентов за пользование займом и увеличения срока возврата займа. Поступившие по договору займа денежные средства через семь дней после поступления на счет общества по указанию президента Лыкова Д.Г. были перечислены на расчетный счет индивидуального предпринимателя Лыкова Д.Г.

Суды признали наличие злоупотребления правом как со стороны общества, поскольку исполнительный орган общества скрыл от общества заключение дополнительного соглашения, так и со стороны компании, допущенное в иной форме: компания имела возможность ознакомиться с учредительными и бухгалтерскими документами общества и определить, в каком порядке подлежала заключению оспариваемая сделка.

Отклоняя довод компании о пропуске обществом срока исковой давности по встречному иску, суды указали, что констатированная ничтожность сделки влечет применение положений пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса о трехгодичном сроке исковой давности. Более того, суды сделали вывод о том, что, поскольку исполнение дополнительного соглашения не начиналось, то исковая давность по требованию о признании дополнительного соглашения недействительной сделкой в силу его ничтожности истечь не могла.

Отказывая в удовлетворении первоначального иска, суды указали на отсутствие оснований для взыскания задолженности в силу ничтожности договора займа по тем же основаниям, что и дополнительного соглашения к нему; требования о применении последствий недействительности ничтожной сделки компанией не было заявлено.

Между тем вывод судов о ничтожности как дополнительного соглашения, так и самого договора займа вследствие злоупотребления обществом и компанией правом при их заключении, повлекший за собой удовлетворение встречного иска и отказ в первоначальном иске, не соответствует нормам материального права и сделан с нарушениями положений статей 10 и 168 Гражданского кодекса.

Для квалификации названных сделок как ничтожных недостаточно констатации факта недобросовестных действий единоличного исполнительного органа общества - одной стороны в сделке, необходимо установить наличие либо сговора между руководством общества и компании, либо осведомленности компании о подобных действиях руководства общества.

Такие обстоятельства судами не установлены.

Нарушение единоличным исполнительным органом общества порядка заключения крупных сделок или сделок с заинтересованностью само по себе не свидетельствует ни о злоупотреблении правом со стороны компании, ни о наличии предусмотренных законом оснований для признания сделки ничтожной на момент ее заключения.

Данная правовая позиция изложена в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13.09.2011 N 1795/11.

В силу статьи 10 Гражданского кодекса не допускается осуществление действий граждан и юридических лиц исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.

В случае несоблюдения этих требований арбитражный суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права.

Суды, установив факт злоупотребления со стороны единоличного исполнительного органа заемщика, возложили бремя негативных последствий на займодавца, что противоречит положениям статьи 10 Гражданского кодекса, в то время как требования компании о возврате основного долга по договору займа, не оспоренному обществом, и процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных в порядке, предусмотренном статьей 395 Гражданского кодекса, вне зависимости от признания недействительным дополнительного соглашения с учетом перерыва течения срока исковой давности подлежали удовлетворению.

Кроме того, суды фактически уклонились от рассмотрения встречного иска о признании недействительным дополнительного соглашения по основаниям, установленным статьей 174 Гражданского кодекса, не проверили возражения компании о пропуске обществом годичного срока исковой давности на оспаривание указанного соглашения.

Между тем встречный иск о признании дополнительного соглашения к договору займа недействительным мотивирован в том числе тем, что полномочия единоличного исполнительного органа общества на совершение оспариваемой сделки были ограничены уставом по сравнению с тем, как они определены в законе, и при ее совершении названный орган вышел за пределы этих ограничений.

Суды не дали оценки ходатайству компании о применении исковой давности по встречному иску с учетом разъяснения, содержащегося в пункте 3 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.05.1998 N 9 " О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок", согласно которому при рассмотрении исков о признании сделки недействительной по основаниям, предусмотренным в статье 174 Кодекса, судам следует иметь в виду, что такие сделки являются оспоримыми и соответствующий иск может быть предъявлен в течение года со дня, когда истец узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

Более того, будучи оспоримыми, сделки по статье 174 Гражданского кодекса могут быть признаны судом недействительными не всегда, а лишь при наличии определенных обстоятельств.

Пунктом 6 статьи 79 Закона об акционерных обществах предусмотрено, что суд отказывает в удовлетворении требований о признании недействительной крупной сделки, совершенной с нарушением обязательных требований к ней, если при рассмотрении дела в суде доказано, что другая сторона по этой сделке не знала и не должна была знать о ее совершении с нарушением обязательных требований к ней. Недоказанность того, что совершение данной сделки повлекло или может повлечь за собой причинение убытков обществу или акционеру, обратившемуся с иском, либо возникновение иных неблагоприятных последствий для них, равно как и представление доказательств последующего одобрения сделки, также является самостоятельным и достаточным основанием для отказа в иске.

Кроме того, признавая в полном объеме оспариваемое дополнительное соглашение недействительным, суды не приняли во внимание, что стороны предусмотрели в нем не только размер процентов за пользование займом после истечения первоначального срока возврата денежных средств, установленного в договоре займа, но и продлили срок пользования заемными средствами на один год и определили порядок погашения задолженности ежемесячными платежами. Дополнительное соглашение подписано полномочными представителями сторон. Соответственно, у судов не имелось правовых оснований признавать дополнительное соглашение недействительным в целом.

При названных условиях оспариваемые судебные акты подлежат отмене согласно пункту 1 части 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации как нарушающие единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права.

Дело подлежит направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции для устранения допущенных нарушений.

Вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов по делам со схожими фактическими обстоятельствами, принятые на основании нормы права в истолковании, расходящемся с содержащимся в настоящем постановлении толкованием, могут быть пересмотрены на основании пункта 5 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, если для этого нет других препятствий.

Учитывая изложенное и руководствуясь статьей 303, пунктом 2 части 1 статьи 305, статьей 306 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

постановил:

решение Арбитражного суда Новосибирской области от 08.02.2013 по делу N А45-18654/2012, постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 12.04.2013 и постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 26.07.2013 по тому же делу отменить.

Дело направить на новое рассмотрение в Арбитражный суд Новосибирской области.

Председательствующий

А.А.ИВАНОВ

Документ предоставлен КонсультантПлюс

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

От 13 мая 2014 г. N 17089/12

Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего - Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации Иванова А.А.;

членов Президиума: Амосова С.М., Бациева В.В., Горячевой Ю.Ю., Завьяловой Т.В., Козловой О.А., Маковской А.А., Першутова А.Г., Разумова И.В., Сарбаша С.В., Юхнея М.Ф. -

рассмотрел заявление открытого акционерного общества " Российский Сельскохозяйственный банк" о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда Камчатского края от 05.06.2013 по делу N А24-53/2012, постановления Пятого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2013 и постановления Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 18.11.2013 по тому же делу.

В заседании приняли участие представители:

от заявителя - открытого акционерного общества " Российский Сельскохозяйственный банк" (ответчика) - Владимирова Н.И.;

от Кан Хюн-Ку (истца) - Одинцов А.И.

Заслушав и обсудив доклад судьи Разумова И.В., а также объяснения представителей участвующих в деле лиц, Президиум установил следующее.

Участник общества с ограниченной ответственностью " Сэви" (далее - общество " Сэви" ) Кан Хюн-Ку обратился в Арбитражный суд Камчатского края с иском к этому обществу и открытому акционерному обществу " Российский Сельскохозяйственный банк" (далее - Россельхозбанк, банк) о признании недействительными заключенных данными обществами договоров об ипотеке от 17.08.2009 N 095308/0003-7/2 и от 15.04.2010 N 105308/0002-7/2.

К участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены индивидуальный предприниматель Никонов Дмитрий Александрович (далее - предприниматель), общество с ограниченной ответственностью " ПИНГВИН-АВТО" (далее - общество " ПИНГВИН-АВТО" ) и Управление Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Камчатскому краю.

Решением Арбитражного суда Камчатского края от 05.06.2013 иск удовлетворен.

Постановлением Пятого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2013 решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Дальневосточного округа постановлением от 18.11.2013 названные судебные акты оставил без изменения.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, о пересмотре в порядке надзора решения суда первой инстанции, постановлений судов апелляционной и кассационной инстанций Россельхозбанк просит их отменить, ссылаясь на нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм права.

В отзыве на заявление Кан Хюн-Ку просит оставить указанные судебные акты без изменения как соответствующие действующему законодательству.

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях представителей участвующих в деле лиц, Президиум считает, что оспариваемые судебные акты подлежат отмене по следующим основаниям.

Как установлено судами первой и апелляционной инстанций и усматривается из материалов дела, участниками общества " Сэви" являются Кан Хюн-Ку, владеющий долей в размере 40 процентов уставного капитала, и Никонов Евгений Александрович, владеющий долей в размере 60 процентов уставного капитала.

В обеспечение исполнения предпринимателем и обществом " ПИНГВИН-АВТО" (заемщиками) обязательств по кредитным договорам, заключенным каждым из них с Россельхозбанком (кредитором), общество " Сэви" (залогодатель) передало банку (залогодержателю) по договорам об ипотеке от 17.08.2009 N 095308/0003-7/2 и от 15.04.2010 N 105308/0002-7/2 в залог одно и то же недвижимое имущество (здание склада и административное здание, а также земельный участок).

Договоры об ипотеке и ипотека как обременение зарегистрированы в установленном порядке.

В связи с неисполнением предпринимателем принятых по кредитному договору обязательств решением Петропавловска-Камчатского городского суда от 27.10.2011 по делу N 2-5450/11 взыскана задолженность по этому договору, обращено взыскание на имущество, заложенное обществом " Сэви" по договору об ипотеке от 17.08.2009 N 095308/0003-7/2.

Впоследствии (11.01.2012) Кан Хюн-Ку обратился в Арбитражный суд Камчатского края с иском о признании залоговых сделок недействительными.

В обоснование заявленных требований истец сослался на то, что оспариваемые сделки являются крупными и одновременно сделками, в совершении которых имелась заинтересованность Никонова Е.А. (руководителя общества " Сэви" и его мажоритарного участника), они совершены с нарушением требований статей 45 и 46 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ " Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об обществах) - без необходимого одобрения общего собрания участников общества " Сэви".

Кроме того, истец полагал, что спорные сделки являются ничтожными ввиду того, что при их заключении допущено злоупотребление правом (статьи 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Общество " Сэви" в лице генерального директора Никонова Е.А. исковые требования признало.

Россельхозбанк заявил возражения по иску, считая его необоснованным.

В ходе рассмотрения спора суды установили, что договоры об ипотеке, действительно, являются крупными сделками, в залог по ним передано все недвижимое имущество общества " Сэви", при этом Никонов Е.А. был заинтересован в совершении договора об ипотеке от 17.08.2009 N 095308/0003-7/2. Суды сочли, что при заключении оспариваемых договоров допущено злоупотребление правом со стороны общества " Сэви" в лице его генерального директора Никонова Е.А., в результате чего данное общество утратило возможность использовать свое имущество и получать прибыль.

Исходя из этого суды удовлетворили заявленные требования.

Возражая по иску, Россельхозбанк указал на одобрение оспариваемых сделок участниками общества " Сэви", сославшись на подписанные Кан Хюн-Ку и Никоновым Е.А. протоколы общих собраний от 21.07.2009 и от 02.04.2010, согласно которым решения о заключении договоров об ипотеке приняты единогласно в Сеуле двумя участниками общества " Сэви" (Кан Хюн-Ку и Никоновым Е.А.).

Данные документы не были признаны судами надлежащими доказательствами ввиду того, что заключением проведенной по делу судебной почерковедческой экспертизы установлена подложность подписей Кан Хюн-Ку на протоколах.

Возражения Россельхозбанка относительно его добросовестности и отсутствия у него информации о допущенных генеральным директором общества " Сэви" нарушениях отклонены судами с указанием на то, что эти обстоятельства не имеют правового значения для правильного разрешения спора.

Между тем судами не принято во внимание следующее.

Исходя из положений статей 45 и 46 Закона об обществах (в том числе в редакции, действовавшей до вступления в силу Федерального закона от 19.07.2009 N 205-ФЗ " О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" ), с учетом смысла разъяснений, приведенных в пункте 2 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20.06.2007 N 40 " О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о сделках с заинтересованностью", при рассмотрении иска о признании недействительной крупной сделки или сделки с заинтересованностью подлежит исследованию вопрос о добросовестности контрагента хозяйственного общества. Сделка не может быть признана недействительной, если будет установлено, что другая сторона не знала и не должна была знать о несоблюдении установленного порядка одобрения такой сделки.

В противном случае на добросовестного контрагента при отсутствии к тому должных оснований будут возлагаться риски последствий, связанных с нарушением хозяйственным обществом, его участниками и органами управления при заключении договора требований, предусмотренных Законом об обществах и определяющих, прежде всего, внутренние взаимоотношения в самом хозяйственном обществе.

В рассматриваемом случае суды установили, что Россельхозбанку при заключении договоров об ипотеке передавались протоколы собраний участников общества " Сэви", проведенных в Сеуле, о единогласном одобрении залоговых сделок, на которых содержались подписи Кан Хюн-Ку, подтверждающие согласие этого участника на совершение обеспечительных сделок. Протоколы представлялись и в регистрирующий орган для проведения государственной регистрации ипотеки.

При разрешении вопроса о том, должен ли был Россельхозбанк знать о совершении сделок с нарушением корпоративного порядка их одобрения, судам следовало оценить, мог ли банк, действуя разумно и проявляя требующуюся от него по условиям оборота осмотрительность, установить как наличие у договоров об ипотеке признаков крупных сделок, сделок с заинтересованностью, так и несоблюдение порядка их одобрения, в частности, могли ли у Россельхозбанка как разумного участника оборота возникнуть обоснованные сомнения в подлинности подписей Кан Хюн-Ку на протоколах, в наличии действительного согласия этого участника общества " Сэви" на обременение недвижимости ипотекой.

Без исследования указанных обстоятельств выводы судов о признании Россельхозбанка недобросовестным залогодержателем и, как следствие, о недействительности залоговых сделок по мотиву заключения их с нарушением правил об одобрении, предусмотренных Законом об обществах, являются преждевременными.

Вывод судов о ничтожности договоров сделан с нарушением практики применения положений статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Ничтожность сделок мотивирована судами исключительно ссылками на недобросовестные действия руководителя общества " Сэви" Никонова Е.А., являвшегося одновременно мажоритарным участником.

Однако для квалификации сделок как ничтожных необходимо было установить не только признаки злоупотребления правом со стороны залогодателя, но и либо наличие сговора между Россельхозбанком и руководителем общества " Сэви", либо факт осведомленности воспользовавшегося сложившейся ситуацией Россельхозбанка о неправомерных действиях руководства данного общества.

При названных обстоятельствах обжалуемые судебные акты нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права и согласно пункту 1 части 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации подлежат отмене.

постановил:

решение Арбитражного суда Камчатского края от 05.06.2013 по делу N А24-53/2012, постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2013 и постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 18.11.2013 по тому же делу отменить.

Дело направить в Арбитражный суд Камчатского края на новое рассмотрение.

Председательствующий

А.А.ИВАНОВ

Документ предоставлен КонсультантПлюс

Заключение договора об отступном в отношении имущества, на которое наложен арест, является правомерным, нелегитимными могут быть признаны только действия по фактической передаче в собственность другого лица имущества, распоряжаться которым в силу примененного судебными приставами-исполнителями ареста запрещено.

2. Признание договора недействительным не влечет автоматического признания третейской оговорки недействительной. Действительность арбитражной оговорки не зависит от действительности основного договора. Основания недействительности арбитражной оговорки чаще всего носят самостоятельный характер и оцениваются судом отдельно (например, пороки воли при заключении третейского соглашения или нарушение арбитрабельности споров) и только в определенных случаях могут совпадать с основаниями недействительности договора в целом (в частности, при выявлении фальсификации).

1. Районным судом по иску банка к обществам о взыскании задолженности по кредитному договору и об обращении взыскания на заложенное имущество приняты обеспечительные меры в виде наложения ареста на принадлежащее благотворительному фонду недвижимое имущество (базу отдыха и земельный участок).

Управлением Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии зарегистрировано обременение в виде ареста.

Согласно ч. 3 ст. 80 Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ " Об исполнительном производстве" (далее - Закон об исполнительном производстве) арест на имущество должника применяется: 1) для обеспечения сохранности имущества, которое подлежит передаче взыскателю или реализации; 2) при исполнении судебного акта о конфискации имущества; 3) при исполнении судебного акта о наложении ареста на имущество, принадлежащее должнику и находящееся у него или у третьих лиц. При этом в силу ч. 4 названной статьи арест имущества должника включает запрет распоряжаться имуществом, а при необходимости - ограничение права пользования имуществом или его изъятие. Вид, объем и срок ограничения права пользования имуществом определяются судебным приставом-исполнителем в каждом случае с учетом свойств имущества, его значимости для собственника или владельца, характера использования, о чем судебный пристав-исполнитель делает отметку в постановлении о наложении ареста на имущество должника и (или) акте о наложении ареста (описи имущества).

Таким образом, при наложении ареста должник в обязательном порядке (при отсутствии указаний судебным приставом-исполнителем в постановлении о наложении ареста на имущество должника об ограничении прав владения и пользования имущества) лишается права распоряжения арестованным имуществом.

В то же время заключение сделок с арестованным имуществом не запрещено, поскольку не относится к юридически значимым действиям по распоряжению имуществом в отсутствие акта передачи имущества, в отношении которого такая сделка совершена. Такой вывод подтверждается позицией, изложенной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 16.09.2008 N 6343/08 по делу N А59-2533/02-С23, в котором Суд заключил, что внесение в реестр сведений об аресте имущества исключает правомерность его передачи и регистрации перехода права собственности на него.

Указанное дело рассмотрено Судом по требованию о признании недействительным договора купли-продажи нежилого здания и применении последствий недействительности этой сделки в связи с тем, что на момент фактической передачи имущества во исполнение договора купли-продажи и государственной регистрации перехода права собственности на него к покупателю имущество находилось под арестом. Кроме того, необходимо учесть, что право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором (п. 1 ст. 223 ГК РФ). Таким образом, заключение договора об отступном в отношении имущества, на которое наложен арест, является правомерным, нелегитимными могут быть признаны только действия по фактической передаче в собственность другого лица имущества, распоряжаться которым в силу примененного судебными приставами-исполнителями ареста запрещено.

Поскольку в спорных правоотношениях имело место только заключение договора об отступном, в то время как фактической передачи недвижимого имущества, на которое наложен арест, не состоялось, выводы судов о том, что оспариваемая сделка (договор об отступном) является ничтожной по смыслу ст. 168 ГК РФ как совершенная в отношении имущества, распоряжение которым запрещено, неверны.

2. Также в качестве основания отмены решения третейского суда суды назвали предусмотренный п. 1 ч. 2 ст. 233 АПК РФ, действовавшей в период спорных правоотношений, критерий недействительности третейского соглашения по основаниям, закрепленным в федеральном законе. При этом суды отметили, что недействительность договора об отступном влечет недействительность третейского соглашения.

Данный вывод является неверным ввиду того, что третейское соглашение - это соглашение, устанавливающее взаимные права и обязанности сторон по вопросам способа, формы и процедуры разрешения возможного спора, а не определяющее взаимные гражданские права и обязанности сторон, хотя и заключенное в форме гражданско-правового договора. В силу этой природы третейское соглашение носит автономный от основного договора характер (п. 1 ст. 17 Федерального закона от 24.07.2002 N 102-ФЗ " О третейских судах в Российской Федерации" ). Следовательно, признание договора недействительным в том случае, когда имеются такие основания, не влечет автоматического признания третейской оговорки недействительной. Действительность арбитражной оговорки не зависит от действительности основного договора.

Основания недействительности арбитражной оговорки в большинстве случаев носят самостоятельный характер и оцениваются судом самостоятельно (например, пороки воли при заключении третейского соглашения или нарушение арбитрабельности споров) и только в определенных случаях могут совпадать с основаниями недействительности договора в целом (в частности, при выявлении фальсификации).

Определение Верховного Суда РФ

от 03.10.2016 N 305-ЭС16-6006(4)

Положения ст. 190 ГК РФ не препятствуют сторонам определить срок исполнения обязательства в качестве периода с момента наступления того или иного объективного обстоятельства. В то же время если договор долевого участия в строительстве устанавливает срок исполнения обязательства застройщика по передаче квартир инвестору и одновременно определяет планируемый срок окончания строительства, то с учетом правил толкования договора следует прийти к выводу о том, что застройщик попадает в просрочку по истечении указанного периода после того, как дом должен был быть введен в эксплуатацию согласно условиям договора. Иное толкование фактически означало бы, что застройщик не связан установленными договором сроками строительства объекта недвижимости, а предусмотренная законом и договором неустойка в целом не стимулирует его к своевременному исполнению своих обязательств, равно как не обеспечивает защиту прав и законных интересов дольщиков.

Статьей 190 ГК РФ установлены общие правила определения сроков в гражданском праве.

При этом указанные положения не исключают возможности субъектов гражданского оборота определять срок смешанным образом, в частности путем сочетания конкретного события с промежутком времени.

Разрешая обособленный спор в соответствующей части, суды исходили из того, что по условиям спорных договоров основания для взыскания неустойки возникают по истечении двух месяцев с момента наступления события, которым являлся ввод дома в эксплуатацию. Данное событие суды рассматривали как объективное обстоятельство.

Вместе с тем положениями договоров сроки ввода дома в эксплуатацию четко определены. Так, например, по договору N ПЗ-5/4-79, 69 застройщик обязался получить соответствующее разрешение во II квартале (т.е. до 30 июня) 2013 г. Следовательно, исходя из системного толкования условий договора должник был обязан передать участнику долевого строительства квартиру не позднее 31.08.2013. Именно после этого момента в случае непередачи квартиры может быть начислена неустойка.

В связи с этим отказ судов в удовлетворении требования о взыскании неустойки лишь по тому основанию, что дом не введен в эксплуатацию, является неправомерным. Такое толкование договоров долевого участия в строительстве противоречит положениям ст. 431 ГК РФ и фактически означает, что застройщик не связан установленными договором сроками строительства объекта недвижимости, а предусмотренная законом и договором неустойка в целом не стимулирует его к своевременному исполнению своих обязательств, равно как не обеспечивает защиту прав и законных интересов дольщиков.

Определение Верховного Суда РФ

от 04.10.2016 N 305-ЭС16-6934

Расходы, понесенные на юридическую помощь в связи с ведением дела об административном правонарушении, подлежат взысканию по правилам ст. 15 и 1069 ГК РФ о возмещении вреда. Эти расходы не могут быть взысканы за счет казны, если при привлечении к административной ответственности за нарушение Правил дорожного движения, установленное средствами автоматической видеофиксации, было доказано, что соответствующим принадлежащим привлекаемому к ответственности лицу транспортным средством управляло третье лицо. Такие расходы подлежат взысканию собственником транспортных средств с указанных третьих лиц.

Взыскиваемая сумма представляет собой расходы гражданина на юридическую помощь, понесенные в рамках дел об административных правонарушениях в области дорожного движения, которые рассмотрены с его участием судами общей юрисдикции. Заявленные расходы на юридическую помощь подлежат взысканию по правилам, предусмотренным ст. 15, 1069 ГК РФ, для возмещения вреда.

Такой порядок взыскания судебных издержек, понесенных в рамках дел об административных правонарушениях, допускается судебным толкованием применения к подобным издержкам упомянутых правовых норм.

Предъявляемые на основании названных правил убытки носят характер ответственности и могут быть взысканы при установлении судом определенного юридического состава, включающего наличие незаконных действий обязанного лица, возникновение у потерпевшего неблагоприятных последствий, причинно-следственную связь между действиями и убытками.

За административные правонарушения в области дорожного движения в случае фиксации их работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, средствами фото- и киносъемки, видеозаписи к административной ответственности привлекаются собственники (владельцы) транспортных средств, при использовании которых нарушение допущено (ч. 1 ст. 2.6.1 КоАП РФ).

Именно в изложенном законом порядке и в соответствии с ним органы внутренних дел выявили нарушения, совершенные с использованием транспортных средств, принадлежащих лицу, уступившему организации данное требование, и привлекли к ответственности само лицо, что указывает на правомерный характер действий органов.

Привлечение к ответственности собственников в случае технической фиксации нарушения обусловлено объективным характером нарушения и презумпцией использования транспортного средства его собственником. Вместе с тем в качестве защиты от неосновательного наказания закон предусматривает освобождение собственника от административной ответственности за технически зафиксированное нарушение, если в результате обжалования акта о привлечении к ответственности будет доказано использование транспортного средства другим лицом (ч. 2 ст. 2.6.1 КоАП РФ).

Прекращение судами общей юрисдикции дел об административных правонарушениях в отношении собственника транспортных средств позволяет требовать в самостоятельном исковом порядке возмещения понесенных при рассмотрении этих дел издержек, на что правильно указали суды в принятых по данному спору обжалуемых судебных актах.

МВД России не является лицом, ответственным за возмещение расходов собственника транспортных средств. Лицами, по вине которых собственник транспортных средств вынужден был нести издержки, являются непосредственные нарушители Правил дорожного движения, управлявшие по воле собственника его транспортными средствами, а не сотрудники органов внутренних дел, действовавшие в рамках административного законодательства.

При отсутствии причинно-следственной связи между поведением должностных лиц МВД России и требуемыми убытками иск не подлежал удовлетворению за счет казны Российской Федерации.

Определение Верховного Суда РФ

от 04.10.2016 N 306-ЭС16-7779

В соответствии с п. 5 ст. 58 ГК РФ при преобразовании юридического лица одной организационно-правовой формы в юридическое лицо другой организационно-правовой формы права и обязанности реорганизованного юридического лица в отношении других лиц не изменяются, за исключением прав и обязанностей в отношении учредителей (участников), изменение которых вызвано реорганизацией. С учетом предусмотренных в законе последствий преобразования юридического лица это обстоятельство нельзя признать основанием для прекращения договора аренды и отсутствия у ответчика обязанности уплачивать арендную плату.

Между администрацией и ФГУП " РОСДОРНИИ" (арендатор) заключен договор аренды земельного участка " для завершения строительства и производственной деятельности гаража".

Впоследствии на основании приказа Министерства транспорта РФ тип государственного учреждения был изменен на автономное учреждение, а его наименование, соответственно, на федеральное автономное учреждение " Российский дорожный научно-исследовательский институт".

Отказ во взыскании части требования суды мотивировали изменением организационно-правовой формы юридического лица - арендатора, который после 20.08.2014 стал учреждением, и по этой причине в соответствии со ст. 39.9 ЗК РФ должен обладать земельным участком исключительно на праве постоянного (бессрочного) пользования.

В соответствии с п. 1 ст. 65 ЗК РФ использование земли в Российской Федерации является платным. Формами платы за использование земли выступают земельный налог и арендная плата.

Земельный налог согласно п. 1 ст. 388 НК РФ уплачивают организации и физические лица, обладающие земельными участками на праве собственности, праве постоянного (бессрочного) пользования или праве пожизненного наследуемого владения. Перечисленные права на земельный участок, в соответствии п. 1 ст. 131 ГК РФ, подлежат государственной регистрации.

Как разъяснено в п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 54 " О некоторых вопросах, возникших у арбитражных судов при рассмотрении дел, связанных с взиманием земельного налога", плательщиком земельного налога является лицо, которое в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним указано как обладающее правом собственности, правом постоянного (бессрочного) пользования либо правом пожизненного наследуемого владения на соответствующий земельный участок.

Кроме того, в соответствии с ч. 1 ст. 39.9 ЗК РФ предоставление земельного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, в постоянное (бессрочное) пользование осуществляется на основании решения уполномоченного органа. В решении о предоставлении земельного участка в постоянное (бессрочное) пользование указывается кадастровый номер земельного участка, а также иные сведения о землепользователе (ч. 3 ст. 39.9 ЗК РФ). Однако решения уполномоченного органа о предоставлении ответчику земельного участка на праве постоянного (бессрочного) пользования земельным участком судам при рассмотрении дела представлено не было.

При таких обстоятельствах, в отсутствие государственной регистрации права постоянного (бессрочного) пользования земельным участком за ответчиком, это право у последнего не возникло, в связи с чем оснований считать его плательщиком земельного налога не имелось.

Кроме того, в соответствии с п. 5 ст. 58 ГК РФ при преобразовании юридического лица одной организационно-правовой формы в юридическое лицо другой организационно-правовой формы права и обязанности реорганизованного юридического лица в отношении других лиц не изменяются, за исключением прав и обязанностей в отношении учредителей (участников), изменение которых вызвано реорганизацией.

С учетом предусмотренных в законе последствий преобразования юридического лица указанное обстоятельство нельзя признать основанием для прекращения договора аренды и отсутствия у ответчика обязанности уплачивать арендную плату.

Определение Верховного Суда РФ

от 06.10.2016 N 305-ЭС16-7657

Неустойка за просрочку исполнения обязательства, исполняемого по частям, не может исчисляться от цены всего договора в целом. Такая неустойка должна исчисляться только от стоимости тех частей, в отношении которых была допущена просрочка.

Для ситуаций, при которых подрядчик допустил просрочку в выполнении работ по государственному контракту, Президиум ВАС РФ сформулировал правовую позицию, согласно которой начисление неустойки на общую сумму государственного контракта без учета надлежащего исполнения части работ противоречит принципу юридического равенства, предусмотренному п. 1 ст. 1 ГК РФ, поскольку создает преимущественные условия кредитору, которому, следовательно, причитается компенсация не только за не исполненное в срок обязательство, но и за те работы, которые были выполнены надлежащим образом (Постановление от 15.07.2014 N 5467/2014).

Судебная коллегия, принимая во внимание сформировавшуюся судебную практику, полагает, что при рассмотрении настоящего спора, в котором просрочку в оплате работ допустил государственный заказчик, необходимо руководствоваться аналогичным подходом.

Из условий государственного контракта следует, что стороны предусмотрели исполнение обязательств по частям. В связи с этим неустойка должна исчисляться не от всей суммы контракта, а только от стоимости тех этапов работ, которые не были в полном объеме оплачены заказчиком.

При этом Судебная коллегия учитывает и то обстоятельство, что в рамках иного дела по иску государственного заказчика к обществу о взыскании неустойки за нарушение сроков выполнения обязательств по тому же государственному контракту суды исчислили неустойку не от всей суммы контракта, а только от стоимости тех этапов, которые были выполнены подрядчиком с просрочкой.

По этой причине применение в рассматриваемом деле обратного подхода привело бы к существенным нарушениям баланса интересов сторон одного обязательства, а институт неустойки превратился бы в способ обогащения одной стороны договора за счет другой, что недопустимо и противоречит ее компенсационной функции.

Определение Верховного Суда РФ

от 06.10.2016 N 305-ЭС16-8204

Если после совершения сделки уступки будущего права, но до возникновения самого права и оснований для его перехода цессионарию против цедента возбуждается дело о банкротстве, то переход права по такому договору невозможен и соответствующее право оказывается в конкурсной массе цедента.

Иностранная компания в ходе рассмотрения дела N А40-91248/2014 о взыскании с Правительства Москвы 3 433 582 долл. США неосновательного обогащения придерживалась позиции об уступке по соглашению от 13.08.2002 именно будущего требования. Так, она, возражая против заявления Правительства Москвы о пропуске срока исковой давности, указывала на то, что до момента вступления в силу решения от 06.08.2012 по делу N А40-73164/2012 (до 10.01.2014) у компании не возникло право требовать возврата каких-либо сумм, уплаченных ранее по еще не измененному судом инвестиционному контракту. Эти доводы были поддержаны судами при разрешении спора по делу N А40-91248/2014, что, в свою очередь, позволило признать иск поданным в пределах срока исковой давности и удовлетворить требования, заявленные иностранной компанией к Правительству Москвы.

Правовая квалификация сделки, данная судом по ранее разрешенному спору, хотя и не образует преюдиции по смыслу ст. 69 АПК РФ, но учитывается судом, рассматривающим второе дело. Если суд, разрешающий второе дело, придет к иным выводам, он должен указать соответствующие мотивы. В анализируемом случае не имеется объективных причин для того, чтобы сделать выводы, противоположные выводам по делу N А40-91248/2014, и признать договор цессии от 13.08.2012 договором уступки существующего, а не будущего требования.

До открытия конкурсного производства требование к Правительству Москвы о возврате неосновательного обогащения не возникло и, следовательно, не могло перейти от банка к иностранной компании. После открытия в отношении должника конкурсного производства это требование поступило в конкурсную массу, а обязательство банка по его передаче иностранной компании трансформировалось в денежное (при наличии со стороны иностранной компании встречного предоставления в пользу банка за уступаемое последним требование). При названных обстоятельствах стало невозможным наступление основного предусмотренного договором цессии правового последствия в виде перехода требования от цедента к цессионарию.

Подобный переход требования не соответствовал бы п. 1 ст. 131, абз. 7 п. 1 ст. 126, ст. 134 и 142 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ " О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве).

При ином подходе вопреки правилам ст. 61.3, 134 и 142 Закона о банкротстве следовало бы признать допустимым преимущественное (по отношению к другим кредиторам) удовлетворение обязательства перед иностранной компанией, трансформировавшегося в денежное.

Материальный интерес конкурсного управляющего банком в настоящем деле заключался в признании за банком права на получение неосновательного обогащения от Правительства Москвы ввиду невозможности перехода требования к иностранной компании в процедуре конкурсного производства. Поэтому иск конкурсного управляющего, сформулированный им как иск о признании недействительным перехода требования, по своему характеру, целевой направленности и условиям предъявления, по сути, является иском о признании за банком права на имущественное требование к третьему лицу (ст. 12 ГК РФ).

При разрешении такого иска судам следовало констатировать невозможность перехода требования в процедуре конкурсного производства (незаконность перехода требования) и с учетом положений п. 1 ст. 2 АПК РФ о задачах судопроизводства в арбитражных судах, недопустимости преимущественного удовлетворения требований одних кредиторов банка перед другими, а также смысла разъяснений, данных в абз. 1 п. 29 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 " О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона " О несостоятельности (банкротстве)", рассмотреть вопрос о восстановлении нарушенного права банка путем признания за ним права на получение 3 433 582 долл. США с Правительства Москвы. В случае если Правительство Москвы, действуя добросовестно, во исполнение вступившего в законную силу судебного решения уже перечислило эту сумму иностранной компании, к отношениям цессионария (иностранной компании), получившего исполнение, и цедента (банка), которому это исполнение причиталось, подлежали применению положения главы 60 ГК РФ.

Однако фактические обстоятельства, связанные с состоянием расчетов Правительства Москвы по спорному требованию, судами не устанавливались.

Определение Верховного Суда РФ

от 06.10.2016 N 305-ЭС16-8210

Начисление процентов годовых по правилам ст. 395 ГК РФ на сумму не выплаченного в срок аванса не допускается, если иное не установлено прямо в договоре. Такие проценты по возмездному договору по общему правилу начисляются только с момента, когда должник по денежному обязательству получил соответствующее встречное предоставление.

Из п. 1 ст. 539, п. 1 ст. 541, ст. 544 ГК РФ следует, что абонент (потребитель) по договору энергоснабжения обязан оплачивать фактически принятое количество энергии в соответствии с данными ее учета (если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или соглашением сторон). Порядок расчетов за энергию определяется законом, иными правовыми актами или соглашением сторон.

В соответствии с п. 40, 44, 65(1), 79 Основных положений N 442 (Постановление Правительства РФ от 04.05.2012 N 442 " О функционировании розничных рынков электрической энергии, полном и (или) частичном ограничении режима потребления электрической энергии" ) поставка электроэнергии разбивается на расчетные периоды, равные одному месяцу. Определение объема взаимных обязательств поставщика и потребителя электроэнергии (в том числе объема поставленной энергии и, как следствие, ее стоимости) осуществляется по итогам каждого расчетного периода.

Нормативный порядок расчетов за электроэнергию, поставляемую гарантирующим поставщиком, предусматривает два промежуточных платежа до 10-го и до 25-го числа расчетного месяца (т.е. месяца, в котором осуществляется поставка), и окончательный платеж до 18-го числа месяца, следующего за расчетным. При этом фактически поставленный объем определяется только за расчетный период и оплачивается третьим платежом (п. 82, 83, 136 Основных положений N 442).

Согласно п. 3 ст. 486 ГК РФ продавец вправе потребовать от покупателя, не оплатившего своевременно переданный товар, как оплаты товара, так и уплаты процентов по ст. 395 ГК РФ, в соответствии с которой предусмотрена ответственность за пользование чужими денежными средствами вследствие просрочки в их уплате на сумму этих средств.

Из п. 54 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 N 7 " О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" следует, что в случае, когда покупатель своевременно не оплачивает фактически принятое через присоединенную сеть количество электрической энергии в соответствии с данными учета, к покупателю в соответствии с п. 3 ст. 486, абз. 1 п. 4 ст. 488 ГК РФ применяется мера ответственности, установленная ст. 395 Кодекса: на сумму, уплата которой просрочена, покупатель обязан уплатить проценты со дня, когда по договору товар должен быть оплачен, до дня оплаты товара покупателем, если иное не предусмотрено ГК РФ или договором купли-продажи.

Таким образом, для целей расчетов юридический факт передачи энергии как товара возникает по окончании расчетного периода в момент фиксации объема поставки. Ответственность в виде уплаты процентов по ст. 395 ГК РФ наступает в случае просрочки оплаты переданного товара.

Условия договора между сторонами настоящего спора о порядке оплаты электроэнергии аналогичны нормативно установленным.

Сбытовая компания потребовала привлечь сетевую компанию к ответственности по ст. 395 ГК РФ за несвоевременную оплату поставленной электроэнергии, посчитав таковой просрочку уплаты авансовых (промежуточных) платежей. В то же время факт поставки электроэнергии ни к 10-му, ни к 25-му числу не подлежал фиксации и не был зафиксирован. С обязанностью сетевой компании уплатить предварительный платеж, исчисленный от ориентировочного объема поставляемой электроэнергии за текущий месяц, не корреспондировала обязанность сбытовой компании поставить к этой дате определенное количество электроэнергии.

При таких обстоятельствах несвоевременное осуществление первого и второго платежей не является достаточным основанием для привлечения сетевой компании к ответственности по ст. 395 ГК РФ за просрочку в оплате поставленной электроэнергии.

Определение Верховного Суда РФ

от 07.10.2016 N 304-ЭС16-8563

Положения ст. 1233 и 1235 ГК РФ допускают предоставление правообладателем права на использование результата интеллектуальной деятельности только на основании лицензионного договора, заключенного в установленном порядке. Эти правила применяются и к тем случаям, когда патент на полезную модель выдан до вступления в силу части четвертой ГК РФ.

Общество " Корсар-ОЕВ" обратилось в арбитражный суд с исковым заявлением к обществу " Научно-исследовательский институт полупроводниковых приборов" о взыскании 2 988 000 руб. убытков в виде упущенной выгоды в связи с незаконным использованием технических решений, защищенных патентами на полезную модель.

Удовлетворяя заявленные исковые требования, суд первой инстанции исходил из наличия совокупности условий, необходимых для удовлетворения иска о взыскании убытков, а также из того, что заключение между истцом и ответчиком договоров от 14.10.2004 и от 06.06.2006 N 1-нтп не свидетельствует о передаче права использования полезных моделей по патентам Российской Федерации N 43706 и 53516, поскольку они не были зарегистрированы в установленном порядке в качестве лицензионных договоров.

Отменяя принятые по делу судебные акты и направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, Суд по интеллектуальным правам указал, что несмотря на то, что заключенные между сторонами договоры от 14.10.2004 и от 06.06.2006 N 1-нтп не являются лицензионными и не свидетельствуют об отчуждении исключительного права, из их положений усматривается, что воля общества " Корсар-ОЕВ" была направлена на предоставление права использования конкретных технических решений обществу " Научно-исследовательский институт полупроводниковых приборов". Это свидетельствует о том, что правообладатель согласился на использование последним обществом аппаратов " ГЕСКА-ПЦ", выразив свое согласие в письменной форме, в связи с чем вывод судов о наличии оснований для привлечения ответчика к гражданско-правовой ответственности за незаконное (без согласия правообладателя) использование объектов интеллектуальной собственности сделан с нарушением норм материального права.

Между тем Судом по интеллектуальным правам не учтено следующее.

На основании положений ст. 5 Федерального закона от 18.12.2006 N 231-ФЗ " О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" часть четвертая ГК РФ применяется к правоотношениям, возникшим после введения ее в действие. По правоотношениям, возникшим до введения в действие этой части, она применяется к тем правам и обязанностям, которые возникнут после введения ее в действие.

Учитывая, что патенты на полезные модели были выданы до 01.01.2008 (дня вступления в силу части четвертой ГК РФ), а факты нарушения исключительных прав истца имели место после этой даты, применению подлежат как положения части четвертой ГК РФ, так и законодательство, которое действовало до принятия указанного нормативного правового акта.

Пунктом 1 ст. 1233 ГК РФ определено, что правообладатель может распорядиться принадлежащим ему исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации любым не противоречащим закону и существу такого исключительного права способом, в том числе путем его отчуждения по договору другому лицу (договор об отчуждении исключительного права) или предоставления другому лицу права использования соответствующих результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации в установленных договором пределах (лицензионный договор).

Согласно редакции ГК РФ, действовавшей до 2014 г., договор об отчуждении патента, лицензионный договор, а также другие договоры, посредством которых осуществляется распоряжение исключительным правом на изобретение, полезную модель или промышленный образец, заключаются в письменной форме и подлежат государственной регистрации в федеральном органе исполнительной власти по интеллектуальной собственности (ст. 1369 ГК РФ).

Пунктом 6 ст. 1232 ГК РФ в редакции, действовавшей до 2014 г., предусмотрено, что несоблюдение требования о государственной регистрации договора об отчуждении исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации либо договора о предоставлении другому лицу права использования такого результата или такого средства влечет недействительность соответствующего договора.

На основании вышеизложенных норм выводы судов первой и апелляционной инстанций о том, что заключенные между истцом и ответчиком договоры от 14.10.2004 и 06.06.2006 N 1-нтп не являются лицензионными и не свидетельствуют об отчуждении исключительного права, можно считать правомерными и основанными на материалах дела.

Суд по интеллектуальным правам, согласившись с выводами судов первой и апелляционной инстанций о том, что данные договоры не являются лицензионными, тем не менее отменил судебные акты, указав, что эти договоры подтверждают согласие правообладателя на использование полезных моделей и правообладатель имеет право на вознаграждение за такое использование. Этот вывод Суда по интеллектуальным правам противоречит положениям ст. 1233 и 1235 ГК РФ, предусматривающим предоставление правообладателем права на использование результата интеллектуальной деятельности только на основании лицензионного договора, заключенного в установленном порядке.

При этом наличие в договорах пунктов о заключении в будущем лицензионных договоров на определенных условиях не означает согласования предмета и других существенных условий лицензионного договора. Каких-либо действий, направленных на заключение лицензионного договора на основании договоров, стороны не совершали.

Определение Верховного Суда РФ

от 10.10.2016 N 302-ЭС16-7818

Если в договоре поручительства поручитель согласился отвечать по долгам заемщика в рамках договора кредитной линии, предусматривавшего общий лимит кредитной линии и определенные условия получения заемщиком кредитных средств в пределах этого лимита, то увеличение объема выделенных заемщику средств в пределах общего лимита в результате соблюдения заемщиком указанных условий не свидетельствует об изменении основного обязательства, влекущем увеличение ответственности поручителя.

Кредитные средства выдавались заемщику в виде невозобновляемой кредитной линии в соответствии с требованиями действовавшего в спорный период Положения Банка России от 31.08.1998 N 54-П о порядке предоставления (размещения) кредитными организациями денежных средств и их возврата (погашения).

Таким образом, вследствие открытия кредитной линии в согласованное заемщиком и банком время (период доступности) заемщик вправе востребовать, а банк обязан предоставить кредитный транш в пределах оговоренного лимита при соблюдении заемщиком прочих условий получения транша, если таковые имеются в кредитном договоре.

Действия банка по выдаче конкретных сумм кредита (траншей) в пределах лимита выдачи, осуществляемые после выполнения заемщиком условий, предусмотренных договором об открытии кредитной линии, представляют собой действия по исполнению обязательства банка, вытекающего из уже заключенного договора.

В рассматриваемом случае в кредитном договоре, по сути, был установлен порядок выборки заемщиком общего объема финансирования, доступного по кредитной линии. Согласно этому порядку очередной транш мог быть получен обществом " Леспром" на основании его заявки (распоряжения) в пределах не использованного заемщиком лимита выдачи и ограничивался (с учетом ранее полученных траншей) стоимостью заложенного имущества. Включение в текст кредитного договора перечня имущества, подлежащего передаче заемщиком в залог изначально (для целей получения им первых траншей), а также последующее изменение (расширение) этого перечня (для реализации права заемщика на выборку кредитных средств в пределах всего заранее оговоренного лимита выдачи) сами по себе не свидетельствовали об изменении условий кредитования, зафиксированных в указанном кредитном договоре на момент его заключения. При этом лимит выдачи в течение всего периода доступности оставался постоянным.

Фактически состоявшееся расширение перечня закладываемого имущества осуществлено в соответствии с первоначальными закрепленными в кредитном договоре договоренностями о порядке выдачи денежных средств отдельными траншами в рамках одной кредитной линии с неизменным лимитом выдачи.

В свою очередь, по условиям договора поручительства общество " Руслеспром" (поручитель) согласилось отвечать перед Сбербанком за исполнение обществом " Леспром" (заемщиком) обязательств по возврату всех траншей, полученных по кредитной линии в пределах лимита выдачи, а также по уплате процентов за пользование заемными средствами и других обязательств в том же объеме, что и основной должник.

Общество " Руслеспром" было ознакомлено с кредитным договором. Оно доподлинно знало как об общем лимите выдачи по нему (9 500 000 долл. США), который был зафиксирован на день дачи поручительства и впоследствии не изменялся, так и о том, что при предоставлении обществом " Леспром" дополнительного залогового обеспечения у заемщика возникнет право на получение очередных траншей (вплоть до исчерпания лимита выдачи по кредитной линии). При этом общество " Руслеспром" выразило согласие отвечать за исполнение заемщиком обязательств именно на таких условиях кредитования, заключив договор поручительства по соглашению об открытии кредитной линии с лимитом выдачи в 9 500 000 долл. США.

Таким образом, предоставление заемщиком дополнительного обеспечения для получения очередных траншей не могло быть квалифицировано судами как изменение основного обязательства, влекущее увеличение ответственности поручителя и требующее согласия последнего.

Поскольку лимит выдачи (9 500 000 долл. США) Сбербанком и обществом " Леспром" не был превышен, у судов отсутствовали правовые основания считать на основании п. 1 ст. 367 ГК РФ договор поручительства и вытекающие из него обязательства прекратившимися либо невозникшими (в оспариваемой обществом " Руслеспром" части).

Определение Верховного Суда РФ

от 12.10.2016 N 306-ЭС16-3611

Положения Закона о банкротстве, дающие банку право возбуждать дело о банкротстве против заемщика без представления решения суда о взыскании долга, распространяются и на тех кредиторов, которые приобрели права к заемщику в результате цессии.

Федеральным законом от 29.12.2014 N 482-ФЗ в новой редакции изложен п. 2 ст. 7 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ " О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве), согласно абз. 2 которого право на обращение в арбитражный суд возникает у конкурсного кредитора - кредитной организации с даты возникновения у должника признаков банкротства.

По смыслу указанного регулирования кредитные организации вправе инициировать процедуру несостоятельности своего контрагента без представления в суд, рассматривающий дело о банкротстве, вступившего в законную силу судебного акта о взыскании долга в общеисковом порядке.

В рассматриваемом случае спорным является вопрос о том, вправе ли воспользоваться названным выше порядком возбуждения дела о банкротстве лица, не являющиеся кредитными организациями, но приобретшие у банка права к заемщику в результате цессии.

Согласно разъяснениям, изложенным в абз. 3 п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 " О свободе договора и ее пределах", норма права толкуется судом исходя из ее существа и целей законодательного регулирования, т.е. суд принимает во внимание не только буквальное значение содержащихся в ней слов и выражений, но и те цели, которые преследовал законодатель, устанавливая данное правило.

Как неоднократно указывал КС РФ, толкование закона правоприменителем не должно приводить к нарушению закрепленного в ст. 19 Конституции РФ принципа равенства (Постановления от 25.04.1995 N 3-П, от 11.03.1998 N 8-П, от 16.03.1998 N 9-П, от 15.06.1998 N 18-П, от 22.11.2001 N 15-П и др.).

При таких условиях толкование абз. 2 п. 2 ст. 7 Закона о банкротстве как обусловливающего возможность обращения с заявлением о признании должника банкротом (без представления судебного акта) только в связи с наличием у заявителя статуса кредитной организации являлось бы нарушением принципа равенства, поскольку предоставляло бы кредитным организациям ничем не объяснимые преференции при инициировании процедуры банкротства.

В связи с этим Судебная коллегия приходит к выводу, что в качестве критерия, допускающего возбуждение дела о банкротстве подобным способом, должен рассматриваться не статус кредитной организации, обращающейся с соответствующим заявлением, а реализуемая ею деятельность по осуществлению банковских операций на основании специального разрешения (лицензии) Банка России (абз. 1 ст. 1 Федерального закона от 02.12.1990 N 395-1 " О банках и банковской деятельности" ).

Отличительная особенность предъявляемых кредитными организациями требований состоит в том, что эти требования, как правило, подтверждаются стандартными средствами доказывания, в связи с чем процесс доказывания их наличия и размера носит упрощенный характер.

Поэтому сам статус заявителя по делу о банкротстве, чьи требования вытекают из подобного рода деятельности, не имеет решающего значения при возникновении вопроса о допустимости применения абз. 2 п. 2 ст. 7 Закона о банкротстве. В таких случаях судам необходимо проверять, являются ли требования заявителя следствием реализации специальной правоспособности кредитной организации или связанными с ними требованиями (например, из обеспечительных сделок), и при установлении таковых - разрешать по существу вопрос об их обоснованности и введении процедуры несостоятельности.

Определение Верховного Суда РФ

от 13.10.2016 N 305-ЭС16-8619

Положения п. 2 и 5 ст. 313 ГК РФ, которые предусматривают обязанность кредитора принять платеж по просроченному денежному долгу за должника от третьего лица и суброгацию в этом случае прав кредитора к такому третьему лицу, применяются к тем ситуациям, когда такой платеж осуществлен после вступления в силу этих норм ГК (после 01.06.2015), несмотря на то что сами долги возникли до этого момента.

Юридически значимым обстоятельством для применения ст. 313 ГК РФ является не момент возникновения основного обязательства, как ошибочно полагали суды апелляционной инстанции и округа, а момент исполнения обязательства третьим лицом, который влечет возникновение прав и обязанностей у сторон правоотношений.

Федеральным законом от 08.03.2015 N 42-ФЗ ст. 313 ГК РФ с 01.06.2015 изложена в новой редакции, согласно которой кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, в случаях, если должником допущена просрочка исполнения денежного обязательства, либо такое третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество. К третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в порядке суброгации (п. 2 и 5 ст. 313, ст. 387 ГК РФ).

В рассматриваемом случае имело место погашение просроченной задолженности ООО " Вега-В" перед ООО " СК Сервис", что в силу названных норм закона порождает у кредитора обязанность принять предложенное третьим лицом исполнение и является основанием для признания суброгации состоявшейся. Тот факт, что сама задолженность возникла до 01.06.2015, не препятствует применению к отношениям по погашению долга третьим лицом правил новой редакции ст. 313 ГК РФ.

Определение Верховного Суда РФ

от 17.10.2016 N 307-ЭС15-17721(4)

Из содержания п. 2 и 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве следует, что независимо от того, заключен ли договор залога в пределах шести либо одного месяца до возбуждения дела о банкротстве, а также после возбуждения данного дела, при наличии условий, предусмотренных абз. 2 и 3 п. 1 указанной статьи, такая сделка может быть оспорена как сделка с предпочтением и при этом недобросовестность залогодержателя не подлежит доказыванию.

2. Если договор залога был заключен за пределами периода предпочтительности, но зарегистрирован в рамках этого периода или после возбуждения дела о банкротстве, залог может быть оспорен как сделка с предпочтением. Если ранее орган государственной регистрации отказал в регистрации договора ипотеки, датой заключения договора ипотеки для целей определения ее соотнесения с периодом предпочтительности должна являться дата вступления в силу решения суда, обязывающего орган государственной регистрации произвести регистрацию договора ипотеки.

Обязанность банка выдать кредит по кредитной линии с точки зрения ст. 328 ГК РФ не является встречным исполнением в отношении обязанности заемщика предоставить обеспечение, хотя экономически эти обязанности обусловлены.

1. В целях правильного применения положений ст. 61.3 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ " О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) необходимо определить, какой характер имеет оспариваемая сделка, т.е. установить, какое сочетание прав и обязанностей сторон правоотношений опосредует ее содержание.

Оспаривая п. 1.2 дополнительного соглашения N 1 (которым определен перечень сделок, обеспечивающих кредит), а также договор ипотеки, конкурсный управляющий преследовал цель лишить требования Собинбанка, включенные в реестр, статуса залоговых, ссылаясь на преференциальный характер возникновения обеспечения.

По смыслу разъяснений, изложенных в абз. 8 п. 12 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 " О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона " О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Постановление N 63), действия по установлению залога соответствуют как диспозиции абз. 2 п. 1 ст. 61.3 Закона о банкротстве, поскольку направлены на обеспечение исполнения обязательства должника, возникшего до совершения оспариваемой сделки, так и абз. 3 названного пункта по причине того, что установление залога приводит к изменению очередности удовлетворения требований кредитора по обязательствам, возникшим до совершения оспариваемой сделки.

Из содержания п. 2 и 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве следует, что независимо от того, совершена ли сделка в пределах шести либо одного месяца до возбуждения дела о банкротстве, а также после возбуждения данного дела, при наличии условий, предусмотренных абз. 2 и 3 п. 1 указанной статьи, недобросовестность контрагента по сделке не подлежит доказыванию (абз. 1 и 2 п. 12 Постановления N 63). Следовательно, при наличии соответствующих условий состав недействительности сделки с предпочтением, по сути, носит формальный характер.

В связи с этим вопреки выводам судов вопрос о добросовестности не входил в предмет доказывания по рассматриваемому спору. Обращаясь в суд с настоящим заявлением, конкурсный управляющий и не ссылался на недобросовестность Собинбанка, поскольку обстоятельства осведомленности последнего о факте неплатежеспособности должника на момент установления ипотеки не имели значения для правильного применения положений ст. 61.3 Закона о банкротстве. Конкурсному управляющему достаточно было доказать, что залог в отношении ранее возникшего обязательства установлен в пределах шести месяцев до возбуждения дела о банкротстве либо позже, что им и было сделано.

2. При этом суды фактически исходили из того, что для целей соотнесения момента совершения сделки с периодом предпочтительности необходимо принимать во внимание дату заключения договора ипотеки - 31.01.2013.

Судебная коллегия не может согласиться с таким выводом.

Согласно фабуле настоящего дела после подписания 31.01.2013 договора ипотеки его стороны обратились за государственной регистрацией как самого договора, так и обременения в регистрирующий орган, который сначала отказал в регистрации, а после повторного обращения сторон приостановил государственную регистрацию в связи с наложением ареста на имущество должника в рамках исполнительного производства.

Решением от 06.02.2014 по делу N А56-60995/2013 Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области обязал регистрирующий орган зарегистрировать договор ипотеки и внести в ЕГРП запись о возникновении соответствующего обременения. Данное решение в силу ч. 1 ст. 180 АПК РФ вступило в законную силу 06.03.2014.

Наличие такого вступившего в законную силу судебного акта, в котором, по сути, сделан вывод о необходимости регистрации, уже само по себе может являться для суда, рассматривающего дело о банкротстве, основанием к включению требований кредитора в реестр как обеспеченных залогом. Такое включение влечет негативные последствия в виде повышения очередности удовлетворения требований Собинбанка, на устранение которых заявленное в данном обособленном споре требование конкурсного управляющего и направлено.

При таких условиях датой совершения сделки, которая имеет значение для соотнесения ее с периодом предпочтительности, следует признать дату вступления в законную силу решения суда по делу N А56-60995/2013, т.е. 06.03.2014. Поскольку в этот период в отношении должника уже была введена процедура наблюдения (Определение от 15.10.2013), то договор ипотеки как предоставляющий Собинбанку предпочтение в удовлетворении его требований и приходящийся на период предпочтительности подлежит признанию недействительным.

3. Кроме того, суды, по сути, констатировали, что обязанность банка по выдаче кредита носила встречный характер и была обусловлена предоставлением спорного имущества в ипотеку (ст. 328 ГК РФ в редакции, применяемой к спорным отношениям), в связи с чем суды сочли, что договор ипотеки не может рассматриваться отдельно от кредитного соглашения (в том числе и применительно к вопросу исчисления периода предпочтительности).

Указанный вывод является ошибочным. Действительно, с экономической точки зрения наличие ликвидного дорогостоящего обеспечения влияет на поведение банка при выдаче кредита и формулировании условий кредитного соглашения (принятие решения по кредитной заявке, процентная ставка по кредиту, срок его погашения, условия досрочного возврата и т.д.). Однако по смыслу п. 2.14.3 и 5 кредитного договора (в редакции дополнительного соглашения N 1) стороны обязались подписать и подать на государственную регистрацию договор ипотеки не позднее 60 дней с даты заключения кредитного договора, при этом они не связывали возможность осуществления выборки по кредитной линии с наличием обеспечения. Согласно п. 2.7.1 договора кредит предоставлялся в свободном режиме при условии соблюдения оговоренного лимита. Это обстоятельство подтверждается еще и тем, что на следующий рабочий день после подписания кредитного соглашения Собинбанк перечислил на счет заемщика денежные средства, не дожидаясь заключения договора ипотеки.

Таким образом, в рассматриваемом случае суды ошибочно отождествили экономическую обусловленность действий кредитной организации с предусмотренной ГК РФ встречностью исполнения. При этом ни экономические мотивы заключения сделок, ни юридические обусловленности исполнения обязательств не влияют на порядок исчисления специальных периодов, предусмотренных ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.

Определение Верховного Суда РФ

от 17.10.2016 N 305-ЭС16-7885 < 2>

--------------------------------

< 2> См.: Комментарий Р.С. Бевзенко и И.А. Ястржембского к этому Определению, опубликованный на с. 4 этого номера журнала.

Право собственности на самовольную постройку не может быть признано судом, если постройка возведена на земельном участке, предоставленном истцу в аренду не для целей строительства, а для целей осуществления производственной деятельности.

Право собственности на самовольную постройку может быть признано судом, а в предусмотренных законом случаях - в ином установленном законом порядке за лицом, в собственности, пожизненном наследуемом владении, постоянном (бессрочном) пользовании которого находится земельный участок, где осуществлена постройка (п. 3 ст. 222 ГК РФ в редакции, действовавшей во время рассмотрения спора).

Из указанной нормы следует, что право собственности за лицом, обращающимся с иском о признании права собственности на самовольную постройку, возможно в случае наличия у него соответствующих прав на земельный участок, на котором возведена постройка, это является необходимым условием для удовлетворения иска.

Как установили суды при рассмотрении дела, земельный участок, на котором расположена спорная постройка, не находится у истца на каком-либо вещном праве, предусмотренном в п. 3 ст. 222 ГК РФ.

Рассматривая спор по настоящему делу и руководствуясь при этом также Обзором судебной практики по делам, связанным с самовольным строительством, утвержденным Президиумом ВС РФ 19.03.2014 (далее - Обзор судебной практики), суды пришли к следующим выводам.

Из Обзора судебной практики следует, что право собственности на самовольную постройку, возведенную лицом без необходимых разрешений на земельном участке, может быть признано, если земельный участок был предоставлен ему по договору аренды для строительства соответствующего объекта недвижимости, если такое строение создано без существенных нарушений градостроительных и строительных норм и правил и если его сохранение не нарушает права и охраняемые законом интересы других лиц, не создает угрозу жизни и здоровью граждан.

Суд первой инстанции с учетом указания в Обзоре судебной практики также на необходимость при рассмотрении дел этой категории учитывать условия договора аренды и устанавливать наличие определенно выраженной воли на предоставление в аренду для возведения строений конкретного типа исследовал условия договора аренды.

При этом суд установил, что земельный участок, на котором расположена постройка, предоставлен истцу в аренду с назначением " для производственной деятельности", т.е. для эксплуатации существующих строений, принадлежащих истцу, сроком на 49 лет. Из условий договора не следует, что он предоставляется в том числе для цели строительства, в частности для возведения спорного объекта. Иных доказательств соблюдения порядка предоставления земельного участка для цели строительства этого объекта судам представлено не было.

Между тем особое значение для применения изложенной позиции ВС РФ имеет установление воли собственника земельного участка на предоставление своего имущества для строительства на нем определенного объекта, и именно такое согласие должно учитываться при разрешении вопроса о возможности признания права собственности на самовольную постройку, возведенную на чужом земельном участке.

Иной подход не обеспечивает защиту прав собственника земельного участка, позволяет арендатору, использующему арендуемое имущество в нарушение условий договора аренды и назначения имущества, приобрести права на объект недвижимости, возведенный без согласия собственника и без соблюдения всей необходимой процедуры строительства.

Более того, использование арендатором земельного участка не в тех целях, ради которых он был предоставлен, нарушает положения п. 1 ст. 615 ГК РФ о том, что использование арендованного имущества должно осуществляться арендатором в соответствии с условиями договора аренды, а если такие условия в договоре не определены - в соответствии с назначением имущества.

Использование земельного участка в иных, не предусмотренных договором аренды целях является нарушением условий договора аренды, и такое противоправное поведение арендатора не может быть истолковано как позволяющее ему еще и приобретать права на самовольную постройку.

Определение Верховного Суда РФ

от 21.10.2016 N 309-ЭС16-8125

В отсутствие условия в договоре аренды здания об обязанности арендатора вносить дополнительно плату за пользование земельным участком отдельно от согласованной сторонами арендной платы, иного договора, предусматривающего внесение платы за пользование земельным участком, а также прямой нормы закона, обязывающей арендатора здания оплачивать пользование земельным участком, на котором расположены названные объекты недвижимости и который необходим для их использования, отдельно от внесения арендной платы за пользование зданием, согласованная сторонами договора арендная плата считается включающей плату за пользование как самим зданием, так и земельным участком под ним. Взыскание в указанных случаях какой-либо дополнительной платы за использование земли под арендованным зданием не допускается.

Определение Верховного Суда РФ

от 24.10.2016 N 305-ЭС16-6534

При разделе общего имущества и распределении долгов в случае развода супругов долг, вытекающий из сделки, совершенной в период брака одним из супругов, признается общим, если сделка совершена по инициативе обоих супругов в интересах семьи либо если все полученное по этой сделке было использовано на нужды семьи. Бремя доказывания использования полученного по сделке на нужды семьи лежит на том супруге, который требует признания долга общим.

В силу п. 1 ст. 39 Семейного кодекса (СК) РФ при разделе общего имущества супругов и определении долей в этом имуществе доли супругов признаются равными, если иное не предусмотрено договором между супругами. Общие долги супругов при разделе общего имущества супругов распределяются между супругами пропорционально присужденным им долям (п. 3 указанной статьи). Пунктом 2 ст. 35 СК РФ, п. 2 ст. 253 ГК РФ установлена презумпция согласия супруга на действия другого супруга по распоряжению общим имуществом.

Между тем положения о том, что такое согласие предполагается также в случае возникновения у одного из супругов долговых обязательств перед третьими лицами, действующее законодательство не содержит. Напротив, в силу п. 1 ст. 45 СК РФ, предусматривающего, что по обязательствам одного из супругов взыскание может быть обращено лишь на имущество этого супруга, допускается существование у каждого из супругов собственных обязательств. При этом согласно п. 3 ст. 308 ГК РФ обязательство не создает обязанностей для иных лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц). Следовательно, в случае заключения одним из супругов договора займа или совершения иной сделки, связанной с возникновением долга, такой долг может быть признан общим лишь при наличии обстоятельств, вытекающих из п. 2 ст. 45 СК РФ, бремя доказывания которых лежит на стороне, претендующей на распределение долга.

Исходя из приведенных выше правовых норм для распределения долга в соответствии с п. 3 ст. 39 СК РФ обязательство должно являться общим, т.е. возникнуть по инициативе обоих супругов в интересах семьи, либо быть обязательством одного из супругов, по которому все полученное было использовано на нужды семьи.

Юридически значимым обстоятельством по данному делу являлось выяснение вопроса о том, были ли потрачены денежные средства, полученные истцом, на нужды семьи.

С учетом того что истец является заемщиком денежных средств, именно он должен был доказать, что все полученное им было использовано на нужды семьи. В силу этого возложение судами нижестоящих инстанций на ответчицу бремени доказывания факта использования этих средств супругом на иные цели, нежели семейные нужды, противоречит требованиям действующего законодательства.

Определение Верховного Суда РФ от 18.10.2016 N 46-КГ16-20

При определении размера ответственности наследника по долгам наследодателя требование залогового кредитора пользуется преимуществом по сравнению с требованиями других кредиторов в части стоимости предмета залога, входящего в наследственную массу. Залоговый кредитор вправе претендовать на обращение взыскания на иное имущество, переходящее по наследству, наравне с иными кредиторами.

Банк и физические лица - соистцы обратились в суд с иском к соответчикам о признании наследниками, взыскании долгов наследодателя с наследников, взыскании задолженности по кредитным договорам и обращении взыскания на заложенное имущество.

Разрешая спор, суд первой инстанции исходил в том числе из того, что статус залогодержателя не дает банку преимущество перед другими кредиторами наследодателя при определении размера денежных обязательств, удовлетворяемых за счет имущества наследника.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

Вынесенные судебные постановления основаны на неправильном применении норм материального права.

Согласно п. 1 ст. 334 ГК РФ (здесь и далее статьи ГК приведены в редакции, действовавшей на момент возникновения спорных отношений) в силу залога кредитор по обеспеченному залогом обязательству (залогодержатель) имеет право в случае неисполнения должником этого обязательства получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества преимущественно перед другими кредиторами лица, которому принадлежит это имущество (залогодателя), за изъятиями, установленными законом.

Залог земельных участков, предприятий, зданий, сооружений, квартир и другого недвижимого имущества (ипотека) регулируется Федеральным законом от 16.07.1998 N 102-ФЗ " Об ипотеке (залоге недвижимости)" (далее - Закон об ипотеке). Общие правила о залоге, содержащиеся в ГК РФ, применяются к ипотеке в случаях, когда Кодексом или Законом об ипотеке не установлены иные правила (п. 2 ст. 334 ГК РФ).

Таким образом, если залогодатель является должником по двум или более обязательствам и не исполняет их, то за счет заложенного имущества удовлетворяются интересы прежде всего кредитора-залогодержателя.

Каких-либо исключений из этого правила положения части третьей ГК РФ " Наследственное право" не содержат.

Это судебными инстанциями учтено не было.

Банк, являясь залоговым кредитором, имел преимущественное право перед другими кредиторами на погашение всей имеющейся задолженности за счет залогового имущества.

Согласно п. 3 ст. 334 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, при недостаточности суммы, вырученной в результате обращения взыскания на заложенное имущество, для погашения требования залогодержатель вправе удовлетворить свое требование в непогашенной части за счет иного имущества должника, не пользуясь преимуществом, основанным на залоге.

В связи с этим, а также учитывая, что стоимость залогового имущества являлась недостаточной для погашения задолженности наследодателя перед банком в полном объеме, суду следовало определить долю банка для удовлетворения оставшейся части его требований за счет иного имущества наследодателя - 1/9 доли в праве общей долевой собственности на перешедшую к наследникам, но не являющуюся предметом залога квартиру, наравне с другими кредиторами.

Определение Верховного Суда РФ от 11.10.2016 N 78-КГ16-42

Одаряемый вправе требовать принудительной регистрации перехода права собственности на недвижимость, являющуюся предметом дарения, в случае уклонения дарителя от подачи заявления о регистрации перехода права, даже если даритель умер после заключения договора дарения. В то же время, если иск подан о регистрации перехода права, он может быть удовлетворен, только если владение недвижимостью передано одаряемому. Тот факт, что имеется соответствующий документ, подтверждающий сдачу-приемку, сам по себе не является доказательством передачи владения, если установлено, что одаряемый фактически ключи не получил и в квартиру не вселился.

Определение Верховного Суда РФ от 11.10.2016 N 46-КГ16-21

Если лицо купило застрахованный прежним собственником автомобиль, вступило в права и обязанности по договору страхования в силу ст. 960 ГК РФ, было вписано в страховку в качестве выгодоприобретателя и впоследствии при наступлении страхового случая обращается в суд с требованием о выплате страхового возмещения не как страхователь, а как выгодоприобретатель, на него не распространяется третейская оговорка, имеющаяся в договоре страхования.

Истец обратился в суд с иском к ответчику о взыскании страхового возмещения, ссылаясь на то, что является выгодоприобретателем по договору страхования автомобиля, заключенному между страхователем и ответчиком. Изначальным страхователем и выгодоприобретателем было другое лицо - первый собственник автомобиля. Впоследствии до наступления страхового случая автомобиль был продан изначальным собственником истцу, и в договоре страхования прежний собственник по согласию со страховой компанией указал на истца как на выгодоприобретателя. После этого в результате действий третьих лиц застрахованный автомобиль был поврежден. Истец обратился к ответчику с заявлением о выплате ему как выгодоприобретателю страхового возмещения, но получил лишь часть положенного страхового возмещения, в связи с чем и обратился в суд. При этом в договоре страхования была предусмотрена третейская оговорка.

Оставляя без рассмотрения исковое заявление, суд первой инстанции сослался на то, что стороны при заключении договора страхования согласовали условие о передаче всех споров на рассмотрение и разрешение третейского суда, а при переходе права собственности на застрахованный автомобиль к истцу к нему в соответствии со ст. 960 ГК РФ перешли в полном объеме права и обязанности по договору добровольного страхования автомобиля.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводом суда первой инстанции, указав, что по смыслу ст. 960 ГК РФ право на получение страхового возмещения производно от права собственности на застрахованное имущество, т.е. в момент перехода права собственности происходит одновременная замена страхователя (выгодоприобретателя) в договоре страхования.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ находит, что такой вывод судебных инстанций противоречит нормам процессуального права.

В соответствии с абз. 6 ст. 222 ГПК РФ суд оставляет заявление без рассмотрения в случае, если имеется соглашение сторон о передаче данного спора на рассмотрение и разрешение третейского суда и от ответчика до начала рассмотрения дела по существу поступило возражение относительно рассмотрения и разрешения спора в суде.

Согласно п. 1 ст. 420 ГК РФ договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей.

Третейское соглашение является обязательным только для его участников.

Обращаясь в суд, истец указал, что согласия на рассмотрение возникшего из договора страхования спора в третейском суде не давал, его требования основаны на том, что он указан в договоре, заключенном между страхователем и страховщиком-ответчиком, в качестве выгодоприобретателя.

Таким образом, истец обратился в суд как выгодоприобретатель по договору страхования, а не как страхователь.

Согласно ч. 1 ст. 39 ГПК РФ право изменить основание иска принадлежит истцу. В соответствии с ч. 3 ст. 196 этого же Кодекса суд принимает решение по заявленным требованиям. По смыслу указанных норм суд не вправе самостоятельно изменить основание иска.

С учетом изложенного вывод судебных инстанций о том, что на истца распространяется третейское соглашение, заключенное между страхователем и страховщиком, является ошибочным.

Определение Верховного Суда РФ от 04.10.2016 N 78-КГ16-44

Если в расписке фиксируется обязательство должника выплачивать определенную сумму в соответствии с закрепленным графиком платежей, но прямо не указано, что должнику предоставлен соответствующий заем и он подлежит возврату в рамках заемных правоотношений, такая расписка не может быть признана соблюдением письменной формы договора займа. Тот факт, что должник приступил к погашению долга согласно графику, сам по себе также не подтверждает заемный характер отношений сторон.

Соистцы обратились в суд с иском к ответчику и с учетом уточнения исковых требований просили взыскать с ответчика сумму долга.

В обоснование иска сослались на то, что передали ответчику в долг под расписку денежные средства с погашением согласно графику, указанному в расписке; ответчиком в срок, соответствующий графику, была возвращена определенная сумма в качестве первого платежа. В дальнейшем ответчик уклонялся от погашения задолженности. Истцами ответчику направлено требование о возврате оставшейся части долга, однако ответчик эти требования не выполнил.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что из содержания представленной истцами расписки не следует, что между соистцами и ответчиком имеются отношения, возникшие из договора займа. Иных допустимых и достоверных доказательств, позволяющих установить наличие между сторонами заемных отношений, истцами в соответствии со ст. 56 ГПК РФ не представлено.

Отменяя решение суда и удовлетворяя исковые требования, суд апелляционной инстанции указал, что в представленной расписке содержатся достаточные существенные условия договора займа.

Кроме того, суд апелляционной инстанции принял во внимание совершение ответчиком конклюдентных действий по передаче в установленный распиской срок денежных средств истцам, что также, по мнению суда апелляционной инстанции, свидетельствует о наличии между сторонами заемных правоотношений.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ находит, что при рассмотрении данного дела судом апелляционной инстанции допущены существенные нарушения норм материального и процессуального права, выразившиеся в следующем.

В подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющие передачу ему заимодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей (п. 2 ст. 808 указанного Кодекса).

Из приведенных выше норм права в их взаимосвязи следует, что расписка рассматривается как документ, удостоверяющий передачу заемщику заимодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей, при этом ее текст должен быть составлен таким образом, чтобы не возникло сомнений не только по поводу самого факта заключения договора займа, но и по существенным условиям этого договора.

Риск несоблюдения надлежащей формы договора займа, повлекшего недоказанность факта его заключения, лежит на заимодавце.

В соответствии со ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.

Если правила, содержащиеся в части первой названной статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон.

Приведенные выше требования закона Судебной коллегией по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда учтены не были.

Так, из содержания расписки не следует, что обозначенная в ней сумма была передана соистцами и получена последним в связи с заемными правоотношениями.

При рассмотрении дела ответчик указывал на то, что представленная истцами расписка являлась документом, выданным ответчиком в рамках иных правоотношений, возникших в связи с участием сторон в иностранном юридическом лице, однако суд апелляционной инстанции этим обстоятельствам оценки не дал.

Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя иск, суд апелляционной инстанции в нарушение перечисленных требований закона и разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума ВС РФ от 19.06.2012 N 13 " О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции", фактически дал только иное толкование представленной истцами расписке, при этом мотивов, по которым пришел к выводу о том, что эта расписка отвечает требованиям, предъявляемым к договору займа, а также новых обстоятельств, имеющих значение для дела и опровергающих выводы суда первой инстанции, не привел.

Указание суда апелляционной инстанции на совершение ответчиком конклюдентного действия в виде передачи истцам денежной суммы в обусловленный распиской срок в силу положений ст. 807 и 808 ГК РФ не может рассматриваться как доказательство наличия у ответчика перед истцами обязательств именно по договору займа, так как частичное исполнение денежного обязательства само по себе не позволяет определить его правовую природу.

Определение Верховного Суда РФ от 04.10.2016 N 49-КГ16-17

Уплаченные потребителем банку незаконные комиссии за ведение ссудного счета могут быть истребованы потребителем в качестве убытков за нарушение прав потребителя, но при этом начисление на эти суммы неустойки в размере 3% в день от стоимости не оказанных потребителю услуг, предусмотренной в ст. 28 Закона о защите прав потребителей, не допускается, так как эта неустойка не применяется к ситуации невыплаты потребителю убытков.

Определение Верховного Суда РФ от 04.10.2016 N 18-КГ16-126

Навесы и туалет в силу своих конструктивных особенностей не могут рассматриваться в качестве объектов недвижимости и не относятся к объектам капитального строительства. Поэтому недопустимо применение к возникшим правоотношениям положений ч. 3 ст. 35 ЗК РФ, дающей собственнику здания или сооружения преимущественное право покупки или аренды земельного участка под ними.

Определение Верховного Суда РФ от 03.10.2016 N 22-КГ16-8

Презумпция наличия морального вреда, применяемая при причинении вреда здоровью пострадавшего по искам таких пострадавших, не применяется в случаях, когда с иском о возмещении морального вреда обращаются родственники погибшего. В такой ситуации вопрос о наличии морального вреда именно у таких родственников подлежит доказыванию. При этом при определении размера морального вреда и самого факта его наличия может учитываться в том числе длительный срок, по прошествии которого такие родственники обратились в суд, а также размер компенсации морального вреда, присужденный по искам более близких родственников.

Соистцы обратились в суд с иском к войсковой части, федеральному казенному учреждению " Управление финансового обеспечения Министерства обороны Российской Федерации по Республике Северная Осетия - Алания" о компенсации морального вреда.

В обоснование заявленных требований истцы указывали, что 11.05.2005 в 14-м часу в населенном пункте Старые Атаги Чеченской Республики на участке дороги н.п. Борзой - г. Грозный произошло столкновение гусеничного тягача МТЛБ под управлением военнослужащего М. с автомобилем.

В результате дорожно-транспортного происшествия находившимся в автомобиле гражданам, в том числе брату истцов, были причинены телесные повреждения, от которых последний скончался 12.05.2005.

Ссылаясь на то, что в связи со смертью близкого родственника они претерпели серьезные нравственные и физические страдания, а вред, причиненный источником повышенной опасности, подлежит возмещению его владельцем, истцы просили взыскать с ответчиков в их пользу компенсацию морального вреда в размере по 3 млн руб. каждому.

Разрешая спор, суд применил к спорным отношениям положения ст. 1079, 1100, 1101 ГК РФ. Исходя из того что истцы являются близкими родственниками погибшего и ссылаясь на принцип презумпции морального вреда, суд пришел к выводу о наличии оснований для взыскания в пользу истцов компенсации морального вреда в размере 1 млн руб. каждому, при этом ответственность за вред, причиненный жизни, возложил на владельца источника повышенной опасности - войсковую часть.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием. Вместе с тем, поскольку в материалах дела отсутствовали сведения, подтверждающие близкие родственные отношения истцов с погибшим, отменил решение суда первой инстанции в части взыскания компенсации морального вреда в размере 1 млн руб. и отказал в удовлетворении исковых требований.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ считает, что выводы судов первой и апелляционной инстанций основаны на неправильном применении норм материального права к спорным отношениям, а также сделаны с существенным нарушением норм процессуального права.

В силу п. 1 ст. 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 и ст. 151 ГК РФ.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации такого вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (ст. 151 ГК РФ).

Статьей 1101 ГК РФ установлено, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

В абз. 2 п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 20.12.1994 N 10 " Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" (далее - Постановление N 10) разъяснено, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.

При рассмотрении требований о компенсации причиненного гражданину морального вреда необходимо учитывать, что ее размер зависит от характера и объема причиненных истцу нравственных или физических страданий, степени вины ответчика в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств и не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального вреда, убытков и других материальных требований. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (п. 8 Постановления N 10).

При этом суду следует иметь в виду, что, поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается. Установлению в данном случае подлежит лишь размер компенсации морального вреда. Вместе с тем при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. При определении ее размера суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Довод судов о наличии у истцов права на компенсацию морального вреда основан исключительно на утверждениях, приводимых в судебных заседаниях представителем истцов.

Судами не учтены и такие заслуживающие внимания обстоятельства, как период, истекший с момента смерти до момента обращения истцов в суд (десять лет), а также то, что истцы не были признаны потерпевшими в рамках уголовного дела по факту дорожно-транспортного происшествия, в результате которого наступила смерть.

В нарушение требований процессуального закона к судебному решению (ч. 1 ст. 195 ГПК РФ) и Постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2003 N 23 " О судебном решении" суды первой и апелляционной инстанций не привели в судебных постановлениях никаких доводов в обоснование размера присужденной истцам компенсации морального вреда.

Вместе с тем в материалах дела содержится вступившее в законную силу решение суда общей юрисдикции, которым в пользу супруги погибшего, имеющей от него общих детей, в счет компенсации морального вреда взыскано 100 тыс. руб.

Определение Верховного Суда РФ от 27.09.2016 N 127-КГ16-6

Тот факт, что арендодатель не был собственником предмета аренды на момент заключения договора, сам по себе не является основанием для признания договора аренды недействительным, если право собственности арендодателя на данный предмет было зарегистрировано впоследствии.

На момент заключения договора аренды к нему применялось украинское право, согласно которому отсутствие государственной регистрации договора аренды недвижимости влечет его недействительность, но впоследствии произошел переход отношений сторон под российскую юрисдикцию.

Истец обратился в суд с иском к ответчику о признании недействительным договора аренды земельного участка площадью 13, 7124 га, заключенного между ними, и дополнительных соглашений к этому договору.

В обоснование требований истец ссылался на то, что передача в аренду земельного участка с целевым назначением " для ведения личного крестьянского хозяйства" юридическому лицу не допускается, сторонами договора не согласованы его существенные условия, а истец как арендодатель не являлся собственником земельного участка на момент заключения договора аренды.

Удовлетворяя исковые требования, суды первой и апелляционной инстанций аргументировали это тем, что на момент заключения договора аренды истец, выступавший арендодателем, не являлся собственником передаваемого в аренду земельного участка. Суды также указали, что в договоре аренды отсутствуют два существенных условия: действительное целевое назначение земельного участка и условия сохранения состояния объекта аренды.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ находит, что с выводами судов согласиться нельзя, поскольку они основаны на неправильном применении норм материального права.

Согласно ст. 606 ГК РФ по договору аренды (имущественного найма) арендодатель (наймодатель) обязуется предоставить арендатору (нанимателю) имущество за плату во временное владение и пользование или во временное пользование. В соответствии со ст. 608 ГК РФ право сдачи имущества в аренду принадлежит его собственнику. Арендодателями могут быть также лица, управомоченные законом или собственником сдавать имущество в аренду.

Согласно ст. 13 Закона Украины от 28.12.2007 N 107-VI " Об аренде земли" договор аренды земли - это договор, по которому арендодатель обязан за плату передать арендатору земельный участок во владение и пользование на определенный срок, а арендатор обязан использовать земельный участок в соответствии с условиями договора и требованиями земельного законодательства. В силу п. 1 ст. 761 ГК Украины в редакции, действовавшей на момент возникновения спорных правоотношений, право передачи имущества внаем имеет собственник вещи или лицо, которому принадлежат имущественные права.

По смыслу приведенных норм права отсутствие у арендодателя регистрации права собственности на объект аренды на момент подписания договора аренды само по себе не является основанием для признания такого договора недействительным.

В соответствии с п. 1 ст. 164 ГК РФ в случаях, если законом предусмотрена государственная регистрация сделок, правовые последствия сделки наступают после ее регистрации. Согласно п. 1 ст. 210 ГК Украины в редакции, действовавшей на момент возникновения спорных правоотношений, сделка, подлежащая государственной регистрации, является совершенной с момента ее государственной регистрации.

При таких обстоятельствах стороны сделки, подлежащей государственной регистрации, не вправе требовать признания сделки недействительной по основаниям, которые отпали к моменту ее государственной регистрации.

Поскольку судами первой и апелляционной инстанций установлено, что на момент государственной регистрации оспариваемого истцом договора аренды земельного участка право собственности арендодателя на этот участок было зарегистрировано надлежащим образом, то ссылка истца на отсутствие государственной регистрации его права собственности в предшествующий период не имеет юридического значения.

Определение Верховного Суда РФ от 27.09.2016 N 88-КГ16-7

Положения Закона о защите прав потребителей, устанавливающие неустойку в размере 3% в день, не подлежат применению к отношениям банка и вкладчика-потребителя при просрочке банка в возврате вклада, так как в специальных нормах ГК в отношении договора вклада предусмотрена ответственность за просрочку в виде процентов по ст. 395 ГК РФ. Эти нормы исключают возможность требовать взыскания неустойки в соответствии с Законом о защите прав потребителей.

Истица обратилась в суд с иском (с учетом уточнения требований) к банку о взыскании суммы вклада, компенсации морального вреда и неустойки за нарушение сроков возврата суммы вклада, ссылаясь на то, что после обращения в банк с заявлением о расторжении договора банковского вклада с перечислением денежных средств эти суммы были возвращены ей частями, причем с задержкой.

Исходя из этих обстоятельств суд первой инстанции, руководствуясь п. 5 ст. 28 Закона РФ от 07.02.1992 N 2300-1 " О защите прав потребителей" (далее - Закон о защите прав потребителей) применительно к требованию о взыскании неустойки, посчитал, что она (3% в день) является несоразмерной последствиям нарушения обязательства, и с учетом положений ст. 333 ГК РФ снизил неустойку до 0, 3% в день.

Суд апелляционной инстанции, согласившись с выводом суда о наличии оснований для применения п. 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей, указал на необоснованность применения судом ст. 333 ГК РФ, увеличив размер взысканной неустойки, размер штрафа, а также размер компенсации морального вреда.

С выводами Судебной коллегии согласиться нельзя по следующим основаниям.

Согласно ст. 834 ГК РФ по договору банковского вклада (депозита) одна сторона (банк), принявшая поступившую от другой стороны (вкладчика) или поступившую для нее денежную сумму (вклад), обязуется возвратить сумму вклада и выплатить проценты на нее на условиях и в порядке, которые предусмотрены договором (п. 1).

В соответствии с п. 2 ст. 837 ГК РФ по договору банковского вклада любого вида банк обязан выдать сумму вклада или ее часть по первому требованию вкладчика, за исключением вкладов, внесенных юридическими лицами на иных условиях возврата, предусмотренных договором.

К отношениям банка и вкладчика по счету, на который внесен вклад, применяются правила о договоре банковского счета (глава 45), если иное не предусмотрено правилами настоящей главы или не вытекает из существа договора банковского вклада (п. 3 ст. 834 ГК РФ).

В силу ст. 856 ГК РФ в случаях несвоевременного зачисления на счет поступивших клиенту денежных средств либо их необоснованного списания банком со счета, а также невыполнения указаний клиента о перечислении денежных средств со счета либо об их выдаче со счета банк обязан уплатить на эту сумму проценты в порядке и в размере, предусмотренных ст. 395 настоящего Кодекса.

Применение положений ст. 856 ГК РФ к договору банковского вклада обусловлено как прямым указанием п. 3 ст. 834 Кодекса, так и тем, что заключение такого договора оформляется открытием клиенту депозитного счета, являющегося разновидностью банковского счета.

Таким образом, последствия нарушения банком обязанности по возврату вклада вследствие невыдачи денежных средств со счета состоят в обязанности уплаты банком процентов по ставке рефинансирования.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 28.06.2012 N 17 " О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", если отдельные виды отношений с участием потребителей регулируются и специальными законами Российской Федерации, содержащими нормы гражданского права (например, договор участия в долевом строительстве, договор страхования, как личного, так и имущественного, договор банковского вклада, договор перевозки, договор энергоснабжения), то к отношениям, возникающим из таких договоров, Закон о защите прав потребителей применяется в части, не урегулированной специальными законами.

Это судебными инстанциями учтено не было.

В нарушение указанных выше норм ГК РФ, а также акта их разъяснения суды неправомерно применили к возникшим правоотношениям положения ч. 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей, определяющей последствия нарушения исполнителем сроков выполнения работ (оказания услуг), не приняв во внимание, что такие последствия применительно к нарушению обязанности по возврату вклада по первому требованию вкладчика урегулированы положениями ГК РФ, содержащими специальные нормы и подлежащими применению при рассмотрении данного дела.

Кроме того, неправильное применение норм материального права в части определения размера неустойки, подлежащей взысканию, повлекло за собой и неправильный расчет размера штрафа за неудовлетворение требований потребителя в добровольном порядке.

Определение Верховного Суда РФ от 20.09.2016 N 18-КГ16-125

Если после выплаты страхового возмещения страховая компания установит, что сумма осуществленной выплаты превышает размер фактического ущерба застрахованному имуществу страхователя, возникшего в связи со страховым случаем, страховая компания вправе требовать возврата соответствующей части излишне уплаченного. Положения подп. 4 ст. 1109 ГК РФ в такой ситуации не подлежат применению.

Определение Верховного Суда РФ от 04.10.2016 N 18-КГ16-148

Выгодоприобретатель по договору страхования вправе уступить свои права на получение страхового возмещения от страховой компании третьим лицам на основании общих правил о цессии. Статья 956 ГК РФ, регламентируя замену выгодоприобретателя по требованию страхователя, обращенному к страховщику и предполагающему внесение изменений в договор страхования, не содержит каких-либо ограничений относительно возможности такой замены в результате цессии по тем или иным произошедшим страховым случаям.

Истец обратился к страховой компании для взыскания страхового возмещения в размере 42 459, 66 руб. и процентов за пользование чужими денежными средствами в размере 1 391, 44 руб., сославшись на то, что 18.09.2014 в результате дорожно-транспортного происшествия причинены механические повреждения автомашине, принадлежащей третьему лицу. Данное транспортное средство по договору каско от 17.10.2013 застраховано в страховой компании, однако сумма страхового возмещения выплачена не была.

Разрешая спор по существу и частично удовлетворяя заявленные исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что автомобиль получил повреждения в период действия договора страхования и основания для освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения отсутствуют.

Отменяя решение суда и отказывая в иске, Судебная коллегия по гражданским делам Краснодарского краевого суда сослалась на то, что в результате договора цессии произошла смена выгодоприобретателя, не допускаемая ст. 956 ГК РФ, а потому истец был не вправе требовать выплаты страхового возмещения.

С выводами суда апелляционной инстанции согласиться нельзя по следующим основаниям.

Согласно п. 1 ст. 382 ГК РФ право (требование), принадлежащее на основании обязательства кредитору, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона. Для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласия должника, если иное не предусмотрено законом или договором (п. 2 ст. 382 ГК РФ).

На основании п. 1 ст. 384 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты.

В соответствии со ст. 388 ГК РФ уступка требования кредитором (цедентом) другому лицу (цессионарию) допускается, если она не противоречит закону (п. 1). Не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 2).

В силу положений п. 1 ст. 929 ГК РФ по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю), причиненные вследствие этого события убытки в застрахованном имуществе либо убытки в связи с иными имущественными интересами страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы).

Пунктом 1 ст. 956 ГК РФ предусмотрено, что страхователь вправе заменить выгодоприобретателя, названного в договоре страхования, другим лицом, письменно уведомив об этом страховщика. Выгодоприобретатель не может быть заменен другим лицом после того, как он выполнил какую-либо из обязанностей по договору страхования или предъявил страховщику требование о выплате страхового возмещения или страховой суммы (п. 2 названной статьи).

Статья 956 ГК РФ, регламентируя замену выгодоприобретателя именно по требованию страхователя, обращенному к страховщику и предполагающему внесение изменений в договор страхования, не содержит каких-либо положений относительно возможности такой замены в результате гражданско-правовых сделок страхователя, заключаемых для передачи имущественных прав по тем или иным страховым случаям.

В связи с этим страхователь, оставаясь выгодоприобретателем по договору страхования, не лишен права заменить себя другим лицом, заключив договор цессии, если это не противоречит договору страхования.

Определение Верховного Суда РФ от 27.09.2016 N 42-КГ16-2

Оценивая поведение участников торгов, судам надлежало учесть, что в случае установления факта согласованности действий участников аукциона в интересах одного из них, направленных на создание видимости состязательности на торгах, и незаинтересованности участников торгов в действительной конкуренции такие торги могут быть признаны недействительными как повлекшие нарушение прав должников на получение наибольшей цены за продаваемое имущество и противоречащие положениям п. 5 ст. 447 ГК РФ.

Статьей 449 ГК РФ предусмотрено, что торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица. Признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги.

Согласно подп. 4 п. 2 ст. 54 Закона об ипотеке начальная продажная цена имущества на публичных торгах определяется на основе соглашения между залогодателем и залогодержателем, достигнутого в ходе рассмотрения дела в суде, а в случае спора - самим судом. По смыслу указанной нормы начальная продажная цена имущества на публичных торгах может быть определена только судом.

Однако по настоящему делу установлено, что начальная цена определялась судебным приставом-исполнителем, т.е. в нарушение установленной законом процедуры.

Между тем определение стоимости имущества, подлежащего реализации на торгах, или его оценка имеют существенное значение, поскольку непосредственно влияют на организацию, проведение и результат этих торгов.

Данное обстоятельство не было учтено судами апелляционной и кассационной инстанций при рассмотрении дела.

Целью реализации имущества должника с публичных торгов является получение максимальной суммы за реализуемое имущество для погашения задолженности должника, в связи с чем все процедуры по проведению торгов направлены на ее достижение.

Так, в предусмотренный п. 3 ст. 57 Закона об ипотеке срок была опубликована информация о предстоящих торгах с указанием времени и места проведения публичных торгов, характера продаваемого имущества и его начальной продажной стоимости только в периодическом издании. Однако на официальном сайте (http: //torgi.gov.ru/) информационное сообщение о времени и месте проведения публичных торгов с указанием начальной продажной стоимости продаваемого имущества, суммы задатка организатором торгов не публиковалось.

Согласно п. 4 ст. 57 Закона об ипотеке лица, желающие принять участие в публичных торгах, вносят задаток в размере, сроки и порядке, которые должны быть указаны в извещении о публичных торгах. Размер задатка не может превышать 5% от начальной продажной цены заложенного имущества. Вместе с тем в информационном сообщении в газете была указана сумма задатка 136 873 руб. 38 коп., что равно 10% от начальной продажной цены, а это противоречит императивным требованиям п. 4 ст. 57 Закона об ипотеке.

Установление задатка в размере, значительно превышающем предусмотренный Законом, привело к нарушению прав должника, заинтересованного в привлечении к участию в торгах максимального количества участников с целью реализации имущества по наивысшей цене.

Также судами апелляционной и кассационной инстанций не дана оценка доводу о нарушении п. 5 ст. 447 ГК РФ, согласно которому аукцион и конкурс, в которых участвовал только один участник, признаются несостоявшимися.

В аукционе участвовали двое участников, проживающие и зарегистрированные по одному адресу. Предложение о приобретении имущества было сделано один раз и только одним участником, который и был признан победителем. Второй участник не делал никаких предложений по приобретению имущества.

Определение Верховного Суда РФ от 27.09.2016 N 4-КГ16-37

Если после того, как застройщик пропустил предусмотренные договором участия в долевом строительстве сроки окончания строительства и передачи квартиры участнику долевого строительства, сторонами было подписано соглашение об изменении указанных сроков, это не отменяет право участника долевого строительства требовать взыскания неустойки за просрочку за период с момента просрочки и до момента подписания такого соглашения, если в последнем освобождение застройщика от ответственности прямо не оговорено.

Истица обратилась в суд с исковыми требованиями к ответчику о взыскании неустойки в размере 626 537 руб. и отмене акта приема-передачи квартиры.

В обоснование заявленных требований истица указала, что 12.09.2012 заключила с ответчиком договор участия в долевом строительстве многоквартирного дома, по условиям которого ответчик обязался в IV квартале 2012 г. окончить строительство этого дома и не позднее двух месяцев после ввода дома в эксплуатацию передать истице в собственность квартиру, а истица обязалась уплатить ответчику денежную сумму в размере 5 373 390 руб. Истица свои обязательства по договору выполнила в полном объеме.

Многоквартирный дом был сдан в эксплуатацию 27.06.2013, в то время как квартира должна была быть передана истице по условиям договора не позднее 01.03.2013.

Извещение о завершении строительства с предложением произвести осмотр квартиры и принять ее поступило от ответчика 17.08.2013. В этот же день истицей и ответчиком подписан акт осмотра объекта долевого строительства, содержащий указания на ряд недостатков объекта долевого строительства (техническое отверстие в потолке, отсутствие горячей воды и др.). Этим актом установлен срок устранения недостатков - до 10.09.2013. Кроме того, ответчик сообщил истице об увеличении площади квартиры на 0, 6 кв. м и о необходимости в связи с этим дополнительно уплатить ответчику денежную сумму в размере 35 546 руб.

Между тем в сентябре 2013 г. Московским областным филиалом ФГУП " Ростехинвентаризация - федеральное БТИ" произведены обмеры, которые показали, что площадь квартиры не превышает площадь, указанную в договоре долевого участия в строительстве, в связи с чем требования ответчика являлись неправомерными.

15.01.2014 ответчик направил истице односторонний передаточный акт объекта долевого строительства, в котором указана общая площадь квартиры, превышающая фактическую площадь квартиры, с чем истица не согласилась.

С учетом изложенного истица просила взыскать с ответчика неустойку, рассчитав ее за период с 01.03.2013 по 02.10.2013, а также признать недействительным односторонний акт о передаче ей квартиры площадью 91, 3 кв. м, из которого следует ее обязанность доплатить ответчику 35 546 руб. 13 коп.

Частично удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции установил факт нарушения ответчиком срока передачи квартиры истице, а также то, что площадь квартиры не превышает проектную, в связи с чем отменил составленный ответчиком односторонний акт приема-передачи квартиры площадью 91, 3 кв. м и взыскал с него неустойку, снизив ее размер на основании ст. 333 ГК РФ.

Не соглашаясь с выводами суда первой инстанции о взыскании в пользу истицы неустойки и штрафа за нарушение прав потребителя, суд апелляционной инстанции сослался на то, что судом первой инстанции оставлено без внимания заключенное истицей и ответчиком дополнительное соглашение к договору участия в долевом строительстве, которым срок ввода объекта в эксплуатацию перенесен на II квартал 2013 г. Суд апелляционной инстанции также указал, что истица для приемки квартиры в установленный срок не явилась, доказательств невозможности получения квартиры не представила, что свидетельствует о несоответствии ее действий требованиям разумности и добросовестности. По этим же основаниям суд апелляционной инстанции также пришел к выводу о неправомерности отмены одностороннего акта приема-передачи в целом, а не в части площади квартиры.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ находит, что судом апелляционной инстанции допущены существенные нарушения норм материального и процессуального права.

В силу п. 1 ст. 453 ГК РФ при изменении договора обязательства сторон сохраняются в измененном виде. В случае изменения или расторжения договора обязательства считаются измененными или прекращенными с момента заключения соглашения сторон об изменении или о расторжении договора, если иное не вытекает из соглашения или характера изменения договора, а при изменении или расторжении договора в судебном порядке - с момента вступления в законную силу решения суда об изменении или о расторжении договора (п. 3 ст. 453 ГК РФ).

Следовательно, по общему правилу изменение договора влечет изменение соответствующих обязательств сторон лишь на будущее время и не освобождает стороны от ответственности за нарушение обязательств, возникших до такого изменения.

Согласно п. 2 ст. 6 Федерального закона от 30.12.2004 N 214-ФЗ " Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации" (далее - Закон N 214-ФЗ) в случае нарушения предусмотренного договором срока передачи участнику долевого строительства объекта долевого строительства застройщик уплачивает участнику долевого строительства неустойку (пени) в размере 1/300 ставки рефинансирования Центрального банка РФ, действующей на день исполнения обязательства, от цены договора за каждый день просрочки. Если участником долевого строительства является гражданин, предусмотренная этой частью неустойка (пени) уплачивается застройщиком в двойном размере.

В соответствии с п. 3 ст. 6 названного выше Закона в случае, если строительство (создание) многоквартирного дома и (или) иного объекта недвижимости не может быть завершено в предусмотренный договором срок, застройщик не позднее чем за два месяца до истечения указанного срока обязан направить участнику долевого строительства соответствующую информацию и предложение об изменении договора. Изменение предусмотренного договором срока передачи застройщиком объекта долевого строительства участнику долевого строительства осуществляется в порядке, установленном ГК РФ.

По смыслу приведенной нормы согласие на изменение договора в части переноса срока передачи объекта для участника долевого строительства является правом, а не обязанностью.

Как установлено судом, по условиям договора долевого участия в строительстве от 12.10.2012, заключенного истицей и ответчиком, завершение строительства многоквартирного дома планировалось в IV квартале 2012 г., а объект долевого строительства подлежал передаче истице не позднее 01.03.2013.

Поскольку к 01.03.2013 объект долевого строительства не был передан истице, то с этой даты подлежала начислению и выплате неустойка.

Уведомление истицы о нарушении срока строительства с предложением изменить договор произведено ответчиком с нарушением установленного законом срока - уже после нарушения сроков окончания строительства.

Дополнительное соглашение, которым изменен срок передачи истице объекта долевого строительства, было заключено истицей и ответчиком 01.06.2013, т.е. после истечения предусмотренного договором долевого участия в строительстве срока создания и передачи квартиры, с которым закон связывает начало начисления неустойки. При этом указанное дополнительное соглашение не содержит условий об освобождении ответчика от исполнения возникшего до его заключения обязательства по уплате истицей неустойки.

При таких обстоятельствах основания для освобождения ответчика от обязательства по уплате неустойки за нарушение срока передачи объекта долевого строительства истице за период с 01.03.2013 по 01.06.2013 отсутствовали.

Определение Верховного Суда РФ от 13.09.2016 N 18-КГ16-102

Резкая девальвация рубля и сложное положение заемщика, потерявшего работу, не является основанием для изменения договора кредита по правилам ст. 451 ГК РФ, на основании которого был выдан кредит в иностранной валюте, а также для признания недействительным договора ипотеки.

Истица обратилась в суд с исковыми требованиями к банку-ответчику о внесении в соответствии с положениями ст. 451 ГК РФ изменений в кредитный договор, предусматривающий кредитование в иностранной валюте (евро), в связи с резкой девальвацией рубля, а также сложным материальным положением, возникшим по причине потери работы.

В обоснование иска истица указала, что с момента заключения сделок существенно изменился установленный Банком России курс евро, что при заключении кредитного договора стороны предвидеть не могли. Кроме того, истица является многодетной матерью и в конце 2014 г. лишилась работы, которая гарантировала ей определенный регулярный доход. Просила признать недействительными заключенные с ответчиком в обеспечение исполнения обязательств по названному выше кредитному договору договор залога автомобиля, а также договоров об ипотеке ввиду изменения условий основной сделки, просила суд установить, что ежемесячные выплаты по кредитному договору и графику погашения полной суммы, подлежащей выплате заемщиком (приложение N 1 к кредитному договору), возобновляются с 16-го числа месяца, следующего за месяцем вступления решения суда в законную силу, а также что срок окончательного погашения кредита по кредитному договору и графику погашения полной суммы, подлежащей выплате заемщиком (приложение N 1 к кредитному договору), сдвигается пропорционально сроку начиная с момента принятия обеспечительных мер по настоящему делу до момента возобновления выплат по кредитному договору и графику погашения полной суммы, подлежащей выплате заемщиком (приложение N 1 к кредитному договору).

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что в период исполнения заемщиком обязательств по кредитному договору в течение незначительного промежутка времени произошло существенное повышение курса валюты договора по отношению к национальной валюте Российской Федерации, значительно выходящее за пределы обычных колебаний. При этом суд также отметил, что в тот же период истица была уволена с работы, доказательств, свидетельствующих о последующем трудоустройстве, в деле не имеется.

С выводами суда первой инстанции согласился и суд апелляционной инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ находит, что состоявшиеся судебные постановления приняты с нарушением норм действующего законодательства и согласиться с ними нельзя по следующим основаниям.

Судом установлено и не оспаривалось сторонами по делу, что обязательство по выдаче кредита в сумме 1 млн евро, обусловленные кредитным договором, банк-ответчик выполнил. Валюта кредитного договора определена волеизъявлением сторон.

Суд первой инстанции пришел к выводу о том, что существенным изменением обстоятельств, являющимся основанием для изменения заключенного между истицей и ответчиком кредитного договора, выступает повышение установленного Центральным банком РФ курса евро.

Изменение обстоятельств признается существенным при одновременном наличии условий, содержащихся в перечне, приведенном в п. 2 ст. 451 ГК РФ и свидетельствующем о приоритете защиты стабильности исполнения договорных обязательств.

Таким образом, при решении вопроса о расторжении или изменении договора в связи с существенным изменением обстоятельств суду надлежит установить наличие каждого из обязательных условий, указанных в п. 2 ст. 451 ГК РФ.

Между тем правовую оценку вопросу о том, соответствует ли повышение установленного Центральным банком РФ курса евро всем обязательным условиям, указанным в п. 2 ст. 451 ГК РФ, суд первой инстанции не дал, и это нарушение при проверке решения нижестоящего суда не исправлено судом апелляционной инстанции.

Удовлетворяя требования истицы о внесении изменений в кредитный договор, суд исходил из того, что стороны оспариваемого истицей кредитного договора не могли разумно предвидеть возможность повышения установленного Центральным банком РФ курса евро (подп. 1 п. 2 ст. 451 ГК РФ), при этом мотивов, по которым он пришел к данному выводу, суд не указал и не отразил в решении.

В нарушение ч. 1 ст. 56 ГПК РФ суд, по существу, возложил на ответчика обязанность доказывания отсутствия названного условия, на которое в обоснование своих требований ссылалась истица.

Суд также не указал мотивы, по которым он пришел к выводу о том, что исполнение кредитного договора без изменения его условий настолько нарушило бы соответствующее договору соотношение имущественных интересов сторон и повлекло бы для истицы такой ущерб, что она в значительной степени лишилась бы того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора (подп. 3 п. 2 ст. 451 ГК РФ).

В соответствии с п. 2 ст. 1 ГК РФ граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора.

Согласно п. 1 ст. 9 ГК РФ граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права.

Пунктом 1 ст. 421 ГК РФ установлено, что граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

Заемщик обязан возвратить заимодавцу то же количество денег, определенное в той же валюте, или других вещей, определенных родовыми признаками, которое им было получено при заключении договора займа, а, если иное не предусмотрено законом или договором, также уплатить проценты на эту сумму.

Судом установлено, что при заключении договора стороны добровольно договорились о займе в иностранной валюте.

Таким образом, возврат суммы займа должен быть произведен исходя из валюты займа, указанной в договоре, т.е. в размере полученной при заключении договора суммы с учетом уплаты процентов.

Предположение заемщика о выгодности займа в той или иной иностранной валюте как таковое не означает, что стороны не могли и не должны были предвидеть возможность изменения курса валют.

Само по себе увеличение выраженных в рублях платежей должника по кредитному договору вследствие повышения курса валюты долга не свидетельствует об изменении установленного договором соотношения имущественных интересов сторон, в связи с чем изменение курса иностранной валюты по отношению к рублю нельзя расценивать как существенное изменение обстоятельств, являющееся основанием для изменения договора в соответствии со ст. 451 ГК РФ.

Между тем возврат суммы займа по более низкому курсу, чем текущий, означает возврат суммы займа не в полном размере, что нарушает имущественные права заимодавца, так как, установив фиксированный курс в рублях, суд фактически заменил договор займа в иностранной валюте договором займа в рублях, но по ставке, предусмотренной для займа в иностранной валюте.

Таким образом, внося изменения в заключенный между ответчиком и истицей кредитный договор, суд, по существу, возложил на ответчика как на кредитора риск изменения курса валюты долга и риск изменения имущественного положения истицы как должника.

При этом суд в нарушение подп. 4 п. 2 ст. 451 ГК РФ не оценил распределение данных рисков исходя из обычаев и существа кредитного договора и не указал, в связи с чем эти риски должны быть возложены именно на кредитора.

Ссылка суда на то, что истица является многодетной матерью и не состоит в трудовых правоотношениях с июня 2014 г., также не может служить подтверждением существенного изменения обстоятельств, поскольку названные факты не свидетельствуют о лишении истицы того, на что она вправе была рассчитывать при заключении договора.

Кроме того, судом не учтено, что ухудшение материального положения по причине увольнения по собственному желанию с прежнего места работы не является обстоятельством, предусмотренным ст. 451 ГК РФ, существенное изменение которого может служить основанием для изменения договора в судебном порядке на основании этой статьи.

Удовлетворяя требования о признании договоров залога недействительными, суд исходил из того, что договоры залога и ипотеки, заключенные в обеспечение кредитного договора между истицей и ответчиком, с учетом вносимых в кредитный договор изменений в силу ст. 168 ГК РФ следует признать ничтожными.

Между тем ст. 168 ГК РФ содержит лишь общие положения отнесения сделки, не соответствующей требованиям закона, к ничтожной.

Ограничившись формальной ссылкой на приведенную выше норму ГК РФ, суд не привел в решении, какие именно положения действующего законодательства нарушают заключенные в обеспечение кредитного договора договоры залога, что позволило бы сделать вывод об их ничтожности.

Доказывание в спорах о недействительности сделок со злоупотреблением

За последние несколько месяцев были успешно завершены несколько процессов, обусловленных защитой клиентов от исков об оспаривании сделок. Во всех случаях истцы оспаривали совершенные в различное время сделки по основаниям злоупотребления правом. Несмотря на то, что все споры имели различные резюме и подоплеку, процесс защиты выявил ряд схожих обстоятельств, которые обращают на себя внимание. Такими обстоятельствами являются процесс и предмет доказывания по делам указанной категории.
Во всех случаях способ защиты именно путем оспаривания сделок был выбран, исходя из фактического несогласия с действиями органов управления, создававших, по мнению истцов, условия для уклонения ответчиков от исполнения обязательств, но без оценки условий совершения оспариваемых сделок.
Истцы пытались опровергнуть презумпцию добросовестности участников гражданских правоотношений и разумности их действий (часть 5 стали 10 Гражданского Кодекса Российской Федерации).
Для признания факта злоупотребления правом при заключении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки (их сознательное, целенаправленное поведение) на причинение вреда иным лицам. Злоупотребление правом должно носить явный и очевидный характер, при котором не остаётся сомнений в истинной цели совершения сделки. Все эти отрицательные обстоятельства должны быть доказаны, чем зачастую пренебрегают инициаторы споров.
Наряду с разъяснениями, приведенными в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25, достаточно полезные выводы о перечне обстоятельств, имеющих юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащими установлению, по делам о признании сделки недействительной по причине злоупотребления правом одной из сторон при ее совершении, приведены в Определении Верховного Суда РФ от 01.12.2015 N 4-КГ15-54 (Судебная коллегия по гражданским делам) и Постановлениях Президиума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 13.09.2011 года № 1795/11, от 18.02.2014 года № 15822/13, от 13.05.2014 № 17089/12.

Также стоит обращать вниамние на то, что статья 168 Гражданского Кодекса Российской Федерации содержит лишь общие положения отнесения сделки, не соответствующей требованиям закона, к ничтожной, что требует конкретизации какие именно положения действующего законодательства нарушает сделка, что позволило бы сделать вывод о ее ничтожности. Указанная правовая позиция закреплена в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2017) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 16.02.2017), Определении Верховного Суда РФ от 13.09.2016 N 18-КГ16-102 (Судебная коллегия по гражданским делам), Определении Верховного Суда РФ от 20.01.2015 N 4-КГ14-33 (Судебная коллегия по гражданским делам).

В ряде случаев при обосновании позиции о злоупотребении правом при совершении сделки заявляются доводы о невыгодности для компании условий заключенного договора. Вновь вернусь к доказыванию при рассмотрении споров подобной категории. Согласно правовых позиций, закрепленных в Постановлении Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 N 1795/11 по делу N А56-6656/2010, Постановлении Президиума ВАС РФ от 18.02.2014 N 15822/13 по делу N А45-18654/2012 нарушение органами управления общества обязанности действовать в его интересах разумно и добросовестно, выразившееся в совершении сделок на предположительно невыгодных для общества условиях, само по себе не является основанием для признания недействительными таких сделок. Доводы о занижении цены договора сами по себе не могут служить единственным основанием для признания заявленных требований обоснованными. Согласно правовой позиции, закрепленной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 24.03.2009 N 8207/08 по делу N А40-48536/07-53-426, занижение стоимости имущества при продаже само по себе не является основанием для признания сделки недействительной на основании ст. ст. 10 и 168 ГК РФ.

Все указанные примеры в итоге сводятся к одному – обязанности лица, инициировавшего спор, доказать явно недобросовестное поведение обеих сторон сделки при ее совершении.

В данной публикации был затронуты только часть вопросов доказывания, элементы доказыания зависят от конкретного спора.

Документ предоставлен КонсультантПлюс

12 3 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒

Последнее изменение этой страницы: 2019-04-09; Просмотров: 273; Нарушение авторского права страницы