ЛСД: готовность номер один

Интерес к индуизму зиждился не только на желании познать непознанное. Ключевым фактором, без сомнения, была ЛСД. Если бы «кислота» не продавалась в таком количестве, не возникло бы и интереса к этой малопонятной и чуждой европейцам религии. Наркотический опыт подготовил почву для распространения йоги.

Пит Тауншенд (Pete Townshend) говорил в то время: «Кислота получила такое распространение, потому что перестраивала мышление на духовный лад». В свою очередь Харрисон отмечал, что «кислота» стала ключом к двери. «С того момента, как я попробовал ее, меня не оставляли мысли о йоге, Гималаях и музыке Рави Шанкара».

Разрушение собственного «я», чувство единения со всей вселенной, вера в то, что так называемая «нормальная жизнь» – всего лишь иллюзия, от которой нужно спастись, – все это можно было найти в индуизме. И у всего было свое имя. Брахман воплощает абсолютное сознание, майя – иллюзорный мир, покрывалом лежащий на истинной реальности. Громадным утешением для многих было узнать, что все те ощущения, которые они противозаконными путями получали у себя на Западе, на Востоке считались священными истинами и существовали уже долгие века.

Тимоти Лири (Timothy Leary) всегда настаивал на том, что ЛСД – это «западная йога», а однажды заявил, что «наша религиозная философия или наша ЛСД-философия ближе к индуизму, чем любая другая религия». Другие популярные писатели, такие как бывший служитель епископальной церкви Алан Уоттс (автор «Космологии радости») («This is it, The Joyous Cosmology», Alan Watts), писатель Олдос Хаксли, автор «Дверей восприятия» («The Doors of Perception», Aldous Huxley), толковали наркотические «путешествия» с ЛСД и мескалином в терминах индуизма и буддизма. А Хаксли даже сформулировал теорию так называемого «биохимического мистицизма».

Именно опыт употребления ЛСД привел летом 1967 г. Джона Леннона, Пола Маккартни, Ринго Старра, Джорджа Харрисона, Брайна Джонса и Мика Джаггера в актовый зал университета в Северном Уэльсе, где они встретились с пожилым гуру. Шесть месяцев спустя Битлз, Донован и Майк Лав из Бич Бойз отправились на 15-акровый ашрам (убежище отшельника) Махариши, расположенный в Ришикеши на берегу священного Ганга. Там они собирались прослушать цикл лекций и принять участие в интенсивных медитациях.

Мир с удивлением взирал на столь экстравагантное увлечение прежде бесшабашных рок-музыкантов. В прессе появились фотографии кумиров, сидящих в позе лотоса, одетых в индийские рубахи навыпуск и увенчанных цветами. Для одного из праздников они вымазали лица красной охрой. Пошли слухи о том, что Леннон и Харрисон, медитируя, провели несколько дней в глубоких пещерах. Может быть, это очередная причуда поп-звезд? «Мне неважно, что ими движет, – отвечал Махариши. – Духовное и моральное вознаграждение ожидает их вне зависимости от их желания».

 

Медитация

Техника трансцендентальной медитации предполагала сосредоточение сознания на определенном слове – «мантре», – повторение которого определенным образом выводило сознание из более «грубых» духовных уровней на более «тонкие», на которых не ощущалось ничего, кроме сознания. Сам Махариши был учеником Брахмананды Сарасивати (известного также как Гуру Дев) и предлагал достичь «трансцендентального абсолютного Бытия, природа которого представляла собой блаженное сознание».

Все это выглядело полным отходом от духовных корней рок-н-ролла. Однако в индуизме содержится удобное объяснение смысла человеческого бытия. Весь окружающий мир с его суетой и косностью (против которых выступал рок-н-ролл) в терминах индуизма назывался «майей», т.е. иллюзорным миром. Нашему сознанию следует прорваться на более высокий план бытия – к осознанию Бога. Это достигалось посредством духовных упражнений и медитативных техник, которые позволяли прикоснуться к небу, не покидая грешной земли. Подобно рок-н-роллу, индуизм говорил: «Для нас с тобой есть место получше» («There's a better place for me and you»).

«Нельзя все свести к работе, жизни и смерти, – говорил Пит Тауншенд (Pete Townshend) в 1967 г. – Если мы не поймем, как выйти из сложившейся в мире ситуации, то просто исчезнем. Единственный путь к спасению – медитация, способность выйти на высший уровень сознания».

Мало кто среди исполнителей рока уловил связь между той тоской по «земле обетованной», о которой пел Чак Берри (Chuck Berry), или «летним исступлением» Эдди Кокрана (Eddie Cochran) и этим «высшим уровнем сознания». Вместо старых духовных ориентиров появились новые, облаченные в эзотерические тексты, узнаваемые «посвященными», однако не понятные остальным. Такой рок-н-ролл утратил свою яростную страстность и жажду искупления.

 

«Ты – брахман и я – брахман»

Квинтэссенс (Quintessence), группа из лондонского Нотинг Хилла, стала первой в мире индуистской рок-н-ролльной командой, чьи исполнители выходили на сцену в индийских одеяниях, курили благовония и пели песни, которые по преимуществу представляли собой религиозные тексты, положенные на музыку, например:

 

Все – брахман,

Все – брахман,

Я – брахман,

Ты брахман.

 

Они заключили контракт со студией «Айленд Рекордз» («Island Records») и выпустили пластинку «Вглубь» («Dive Deep»), обложка которой была испещрена буддистскими символами, а песни носили такие названия: «Танец для Него» («Dance for the One»), «Брахман» («Brahmá n»), «Гимн Шри Раме» («Sri Ram Chant»).

Муди Блюз (Moody Blues), которые к 1968 г. перешли от ЛСД к трансцендентальной медитации, предложили новый интеллектуальный подход к данной музыке, сделав тексты серьезными и нравоучительными. Их альбом «В поиске утраченного аккорда» («In Search for the Lost Chord») ведет слушателя от ситарного аккорда к концовке, в которой звучит «ОМ». На внутренней стороне конверта были изображены тантрические символы (визуальные эквиваленты мантр) для того, чтобы слушатель, глядя на них, мог медитировать.

Тексты оставляли желать лучшего. «Голубые замшевые ботинки» остались далеко позади, в текстах появились «моря голубого оникса», «гамма-лучи», «вибрации» и «астральные планы». Вместо того чтобы мчаться куда-то на машине, вы «неслись сквозь вселенную» или, как минимум, искали способ это сделать. В песне «Легенда сознания» («Legend of а Mind») о Тимоти Лири вам предлагали «совершить путешествие по заливу». И из нее совершенно непонятно было: то ли вы переходите на высший уровень сознания, то ли «ширяетесь». Правда, Майк Пиндер (Mike Pinder) утверждал, что «Мысль – лучший способ путешествовать в пространстве».

Пиндер более всех в Муди Блюз (Moody Blues) интересовался религией. Он даже заслужил прозвище Сумасшедший монах из Кобхэма. В 1964 г., за два года до знакомства с ЛСД, Майк дал интервью журналу «Диск энд Мюзик Эко», в котором его спросили, что станет с рок-н-роллом через десять лет. «Через десять лет все мы будем петь гимны. Современные гимны». И в некотором смысле он оказался прав, но эти гимны были непонятны непосвященным.

 

Пит Тауншенд (Pete Townshend) и Мехер Баба

Пит Тауншенд прекрасно чувствовал «жажду искупления», доставшуюся рок-н-роллу в наследство от госпела. С момента основания группы Ху (The Who) он видел в музыке средство для подрыва устоев общества, воспринимал ее как бунт против мещанской инертности.

«Рок-н-ролл – единственная сила, способная справиться с дурью, порожденной средним классом, пожилыми политиками и философами, – говорил Пит. – Только рок уведет их от кондового реализма». Такие песни, как «Любыми средствами, любыми путями, куда угодно» («Anyway, Anyhow, Anywhere»), «Мое поколение» («Му Generation»), «Я не могу объяснить» («I Can’t Explain») и «Заменить» («Substitute») были исполнены надежды. Музыка обладала таким воздействием, что было видно: существует высший уровень сознания, до которого мы можем подняться, а наши потенциальные возможности куда больше, чем нас приучили думать. И это было за годы до того, как Брюс Спрингстин (Bruce Springsteen) плюнул в лицо тем, кого называл «каменистыми почвами».

Как и его коллеги по музыкальному цеху, Пит Тауншенд (Pete Townshend) не устоял перед искушением попробовать ЛСД. После этого он стал верить в то, что Мехер Баба, гуру, живший в то время в Индии, был «аватаром», т.е. воплощением Бога на земле в нашем столетии. Баба, который называл себя Богом, учил, что не что иное, как эго, мешает нам вырваться из иллюзорного мира и что полная преданность Богу (т.е. ему, Баба) – единственный путь к свободе и просветлению. Правда, одновременно он утверждал, что можно исповедовать любую религию и одновременно любить Баба (последователей гуру называли «любящими Баба»), В действительности же его учение представляло собой еретическую форму индуизма, и уж, конечно, никто из правоверных христиан не мог признать его Христом.

Тауншенд сумел направить свои поиски в новое русло, начать поиск новых истин, но никогда не отказывался от своих песен. Он понимал, что стояло за его песней «Любыми средствами» («Меня ничто не остановит, даже закрытые двери. Не нужно идти старой проторенной тропой»), поскольку всегда помнил слова Баба: «Человек постоянно стремится к счастью и отчаянно старается вырваться из ловушки, которой стала для него жизнь».

Будучи новообращенным, Тауншенд стал воспринимать свои «хипповые гимны» как крик о спасении. «Любыми средствами» была написана после того, как Тауншенд прослушал пластинку Чарли Паркера (Charlie Parker) и был очарован заложенной в джазе идеей внутренней свободы (хотя сам Паркер был намертво завязан с гангстерами и воротилами наркобизнеса). «Песня «Любыми средствами», – говорил Тауншенд, – высокомерна, поскольку спета группой Ху (The Who). Но в ней поется о свободе духа. Это моя первая попытка рассказать о свободе».

В своих песнях для группы Ху (The Who) Тауншенд часто пишет об обманчивости мира. Все не такое, каким кажется на первый взгляд. Мать мальчика хочет, чтобы он был девочкой («Я – мальчик» («I'm а Воу»)). Подросток, влюбившийся в фотомодель с открытки, позже узнает, что она умерла задолго до его появления на свет («Фотографии Лили» («Pictures of Lily»)). Люди надевают маски, чтобы добыть любовь и славу («Заменить» («Substitute»), «Под маской» («Disguises»)).

И вновь в учении Мехер Баба находится объяснение происходящему: «Человек может иметь совершенно ошибочное представление о себе самом. В точности так же он может ошибаться в отношении мира, – писал Баба. – В действительности мир иллюзорен, он лишает человека свободы, счастья и единства с Единым, которые принадлежат ему по праву первородства».

Самая известная строчка Тауншенда – «Надеюсь умереть, прежде чем состарюсь» – тоже может иметь новый смысл. Не всем ли нам нужно умереть, чтобы переродиться? «Теперь я стал придавать словам духовный смысл, – говорил Баба позднее. – Я не могу встать и сказать, что хотел бы умереть, потому что это означало бы: «Я надеюсь умереть прежде, чем состарюсь и одряхлею». Теперь я придаю жизни духовный смысл... Мне не хочется тратить время впустую. Я хочу, чтобы каждый год был мне зачтен.

Мне не хотелось бы состариться до срока и потратить остаток вечности на то, чтобы проходить через одни и те же испытания, усваивать одни и те же истины. Я верю в карму и перерождение. Я чувствую, что человек должен обратиться к Богу и духовному пути, иначе он в течение вечности будет бродить по замкнутому кругу».

Начиная с 1969 г., учение Мехер Баба стало сказываться на работах Тауншенда в Ху (The Who). Двойной альбом «Томми» («Tommy») – первая в мире рок-опера – представлял собой аллегорическое путешествие от духовной тьмы (Томми – слепоглухонемой) к Богу. «Он видел только темноту и себя самого, он практически не видел мира, – комментирует Тауншенд. – Но после пробуждения он смог узреть еще кое-кого – Бога».

Четыре года спустя на диске «Квадрофения» (Quadrophenia) он воспользовался той же аллегорией, продолжив традицию своих ранних композиций. Тауншенд хотел говорить о духовном, но истории в его песнях разворачивались в самых прозаических местах: домах, поездах. Ему хотелось доказать, что в основе духовного беспокойства лежит неудовлетворенность.

Его герой Джимми пытается «найти себя» в любви к женщине, в отношениях с друзьями, в одежде – словом, используя традиционный материалистический подход. Но самораскрытие приходит только тогда, когда Джимми оказывается на берегу океана – восточного мистического символа Бога. В песне «Утонувший» («Drowned») есть такие слова: «О, дайте мне уйти в океан, вернуться к морю». «В этой песне поется о любви, – комментирует Тауншенд. – Бог любит быть океаном, и мы, наши «я» – это капли, из которых Он состоит. Мехер Баба говорил: «Я есть океан любви». Я хочу утонуть в этом океане. Тогда «капля» сама станет океаном».

Тауншенд открыл в Лондоне «Баба Центр», где печатал книги своего гуру. В 1970 г. благодаря Тауншенду журнал «Роллинг Стоун» напечатал фотографию гуру на первой странице обложки (которую обычно журнал отводил для портретов суперзвезд рока). В том же номере был опубликован очерк Пита под названием «Влюбленный в Мехер Баба».

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: