Эллинизация скифов и сарматов
Среди глубоких преобразований скифского общества, происшедших благодаря длительным контактом с эллинизмом, наиболее значительное — образование городов. У скифов наметилась тенденция к переходу от кочевничества к оседлому образу жизни в поселениях. Во II в. до н. э. они построили новую столицу — Неаполь (близ Симферополя), греческую по названию и по структуре. Внутри укреплений, сооруженных согласно скифской традиции, найдены дорический портик эллинистического типа с исодомной кладкой, дома, украшенные фресками, скульптуры, греческие надписи. Недалеко от укрепления возвышался мавзолей большой аристократической семьи (II в. до н. э.) довольно грубой постройки. Захоронения на поверхности земли до этого времени были неизвестны в Скифии.
165
Утвердилась царская власть, что видно по монетам, которые чеканились с середины IV в. до н. э. в Калла-тисе могущественным монархом Атеем. Усилившаяся аристократия окружала себя роскошными изделиями греческих мастеров и даже уносила их с собой в могилу. Она вела такой образ жизни и отличалась такой культурной утонченностью, которая была совершенно незнакома широким массам, что влекло за собой еще большее социальное расслоение — это прекрасно показано советскими учеными.
Эллинистическое влияние в Скифии было глубоким. Эллинизация проявилась в значительной степени в искусстве и в религиозном антропоморфизме у синдов и у меотов — киммерийских (т. е. фракийских) народов, которые жили в Крыму до вторжения туда скифов (греки называли нынешнее Азовское море Меотидой). Находки греческих изделий многочисленны: монеты (в основном из Пантикапея) и вазы, чаще всего винные амфоры с синопскими, а также фасосскими и родосскими клеймами.
Расцвет греко-скифского искусства начался с первых веков колонизации. Это декоративное искусство, предназначенное для убранства людей и лошадей украшениями из драгоценных металлов, чрезвычайно трудно определить. Иногда встречаются вещи в греческом стиле, выполненные, конечно, в мастерских торевтов колоний Северного Причерноморья (в частности, в Пантикапее), по сюжеты часто заимствовались у скифских заказчиков. Раскопки курганов (захоронения в виде холма) Тамани (конец IV — начало III в.) дали нам золотые пластинки с изображением прекрасной головы Артемиды и грифонов (Пятибратний курган около Ростова-на-Дону), а также золотую диадему, на ленте которой по обе стороны от «узла Геракла» изображены вакханки и дельфины (курган у Карантина около Пантикапея). Той же эпохой датируются золотые предметы из Частных курганов (около Воронежа на Дону), находящихся в лесостепи: ручка от вазы в форме головы хищной птицы, бляшка от украшения с изображением борющихся грифонов.
Иногда, наоборот, сильно чувствуются местные мотивы, что заставляет думать скорее о скифском мастере, проникнутом традициями степи и испытавшем сильное греческое влияние. Скифское искусство переходит от животного и растительного орнамента к изображению чюдей. Рукоятки мечей из захоронений на берегах Днеп-
166
pa украшаются не птицами или грифонами, а изображением Великой богини, как в кургане Александрополя (начало III в. до н. э.). На многочисленных золотых бляшках, которые были положены в могилы, мы видим богиню, сидящую с зеркалом в руке перед человеком с ритоном (сосуды этого типа, видимо, служили для магического напитка типа нектара греков) или перед змееногим предком скифов. На парадном оружии, в частности на колчанах, животные уступают место целым сценам из жизни Ахилла * с некоторыми любопытными местными чертами (воспитание героя, обучающегося стрельбе из лука, —вероятно, уступка местным обычаям). Можно думать, что эти изменения в искусстве идут параллельно с развитием в религии антропоморфизма.
Однако греко-скифское искусство все более и более увлекается изображением сцен из местной жизни: битв, выращивания лошадей, героев, стреляющих из лука, борющихся или пьющих из ритонов, наездников, преследующих зайца. Нужно остерегаться видеть в них только живописные рельефы, передающие местный колорит бурной жизни скифов, даже если греческие художники, создавшие первые трафареты, безусловно, работали в этом духе, столь характерном для эпохи эллинизма. У нас есть все основания думать, что для скифов они являются иллюстрациями к старинным сагам, воспевающим славное прошлое народа.
Сарматы по сравнению со скифами эллинизировались с некоторым запозданием. В волжских курганах, в частности в Новочеркасске (I в. до н. э.), находят предметы из драгоценных металлов, которые свидетельствуют о появлении греко-сарматского искусства, довольно близкого к греко-скифскому: браслеты и наконечники из золота с инкрустацией, серебряные кубки, внутри которых на фоне тонких узоров выделяется медальон, украшенный великолепными сценами, изображающими Нереиду с морскими конями или сбор винограда.
Балкано-дунайский регион
Балкано-дунайский регион был населен на востоке фракийцами, на западе — иллирийцами, на севере — гето-даками. Его близость к Греции издавна облегчала тор-
* Миф об Ахилле - один из тех, действие которых было локализовано греками на Понте (пребывание героя на Белом острове). Ахилл почитался эпитетом Поитарх (Хозяин Понта).
167
говую и культурную экспансию греческого мира, еще более расширившуюся в эллинистическую эпоху, несмотря на потрясения, вызванные вторжениями кельтов. Следует при этом отметить различие между восточным и западным районами региона.
Иллирия была относительно мало затронута переменами. Греческие колонии побережья — Эпидамн и Аполлония, конечно, продолжали развиваться, но от внутренних районов их отделяли горные цепи. В них были сильны италийские и кельтские влияния, благодаря которым распространялся эллинизм, правда в уже переработанной форме. Предметы греческого происхождения встречаются редко, кроме, может быть, апулийских ваз.
Совсем иная ситуация сложилась в восточной части региона. Греческие колонии обоих фракийских побережий имели обширную зону влияния. Гебр, а также долины рек Аксия (Вардара) и Моравы давали возможность легко распространяться как образу жизни, так и предметам искусства эллинизма. Кроме того, фракийцы были цивилизованнее, чем иллирийцы и даже гето-даки, что делало их более способными к его усвоению. Влияние скифов, все еще значительное в их среде, также способствовало распространению этой культуры.
Именно во фракийских районах находят самые замечательные памятники греческого искусства. Как нигде много их в купольной гробнице Казанлык (Болгария) конца IV — начала III в. до н. э. Вестибюль и погребальная камера украшены фресками, сохранившими редкую свежесть. Главная изображает погребальное пиршество: покойный, очевидно вождь одрисов (одного из фракийских племен), увенчанный золотом, сидит за столом и держит за руку свою супругу, в то время как вокруг суетятся слуги, поднося фрукты и драгоценности, сдерживая горячащихся коней. Мы не сомневаемся в том, что это исполненное могучего реализма произведение обязано своим появлением греческим мастерам, скорее всего анатолийским. Однако некоторые детали, в частности в конструкции купола, указывают на то, что они смогли приспособиться к местным традициям. Тем же временем (конец IV в. до н. э.) датируется клад в Панагюриште (недалеко от древнего Филиппополя, теперь на территории Болгарии), состоящий из 9 ваз чистого золота общим весом 6 кг. Драгоценный сервиз мог быть выполнен греками только для пышных пиршеств князя.
168
Греко-фракийское искусство этой эпохи еще более интересно. На левом берегу Тонзы (нынешняя Тундиса) Севт III в конце IV в. до н. э. строит новую столицу — Севтополь, укрепления которого охватывают площадь 5 гектаров. Царский дворец, окруженный своей стеной, — это просторное здание, 40 метров по фасаду, с большим залом, украшенным многоцветными инкрустациями. Дома, часто с террасами, поддерживаемыми деревянными колоннами, строились вокруг двора. План всего ансамбля — Гипподамовый, причем проточная вода подводилась к каждому жилищу. Здесь было найдено много ваз как местного производства, так и греческих. Среди последних особенно многочисленны винные амфоры с Фасоса. Город был разрушен примерно в конце III в. до н. э. Большие крепости даков, которые часто находят в Трансильвании, датируются более поздним периодом.
Прикладное искусство фракийцев и гето-даков также демонстрирует греческое влияние: металлические вазы, изделия из серебра, украшения, парадное оружие и керамическая посуда. Чеканившиеся повсюду монеты сначала имитируют статеры Филиппа и Александра, затем тетрадрахмы Фасоса.
И наконец, именно у греков фракийцы заимствуют антропоморфное изображение их главного божества — Героса, представленного в виде всадника. Хотя большая часть многочисленных известных изображений датируется римской эпохой, не вызывает сомнений, что генезис этого типа религии восходит к эллинистическому периоду. Религия также эллинизировалась, и можно констатировать некоторое любопытное сближение между Геросом и Аполлоном или Асклепием, между Бендис-охотницей и Артемидой или Гекатой.
Мир кельтов
С V в. до н. э. кельты завоевали почти весь Запад, и их беспокойный, динамичный характер побуждал к дальнейшим завоеваниям. В начале IV в. до н. э. они заняли долину По в Италии и создали там новую Галлию. Южная Галлия вновь приняла иммигрантов в IV и III вв. до н. э., Британские острова и Испания — в III в. до н. э. Часть обосновалась в долине Дуная вплоть до Иллирии, а также во Фракии. Дружины галатов, перед тем как устремиться в Малую Азию, где многие из них осядут в Галатии, в III в. до н. э. разо-
169
рили Грецию. С 250 г. до н. э. настала очередь белгов: они завоевали весь север Франции и часть Британии. В конце этой экспансии Кельтика включала в себя Германию до Эльбы (территория между Эльбой и Рейном после кельтов постепенно (III—I вв.) была завоевана германцами), всю Центральную Европу по обе стороны Дуная, Британские острова, Францию, Северную Италию, Испанию и Португалию. Кельтское влияние проникало в Скандинавию благодаря, в частности, ввозу произведений искусства. В независимой Европе не было народа могущественнее кельтов.
Начиная с гальштатской культуры железного века в кельтскую цивилизацию глубоко проник эллинизм благодаря связям, установленным с Грецией по Дунаю, с Италией — по альпийским перевалам, с Массалией — по долине Роны. Этот процесс продолжался и в следующий период железного века (латенской культуры), особенно в течение двух первых ее периодов (Ла-Тен I — 450-250 гг. и Ла-Тен II - 250-100 гг.), когда кельтский мир достиг апогея своего развития. Некоторый упадок наметился в период Ла-Тен III (I в. до н. э.). Пути проникновения греческого влияния остались прежними, но экспансия галлов к югу сделала контакты с греками более широкими и плодотворными. В остальном Западная Кельтика все более и более ориентировалась на Средиземное море. Долина Роны — «великий оловянный путь» вновь обрел значение, которое имел в архаический период, но потерял в классическую эпоху.
Об этих торговых связях свидетельствуют прежде всего вещи греческого происхождения, которых в кельтском мире было много. Жители Массалии в изобилии ввозили красные кораллы с Гиерских островов, и галлы часто использовали их в прикладном искусстве. Греческие монеты (в основном Массалии) находят в Галлии повсюду, за исключением территорий, расположенных к западу от линии, соединявшей Западную Нормандию с устьем Жиронды. Это не значит, что массалийская торговля проникала непосредственно во всю Галлию; монеты Массалии часто служили галлам средством обмена. Некоторые любопытные предания, показывающие широкое распространение эллинизма, по всей видимости, восходят к той эпохе. Так, Тацит приписывает Улиссу (Одиссею) основание Асцибургия (Этенбург в месте слияния Рура и Рейна), важном центре на янтарном и оловянном торговом пути.
170
Но ни одна область жизни не была затронута эллинизацией так, как искусство. Конечно, кельты редко изображали людей, и те немногочисленные круглые скульптуры, которые дошли до нас, практически не отмечены влиянием греческой цивилизации. Но декоративное искусство дает нам замечательные произведения: парадное оружие, украшения из золота и кораллов, эмали и изделия из бронзы, медные вазы, глиняную посуду. Здесь используются греческие мотивы украшений, в частности пальмовые и другие листья, ветви, которые мало-помалу претерпевали изменения, обогащаясь своеобразным криволинейным рисунком, в результате чего спирали заменили пальмовые листья, а стилизованные ветви превратились в двойные спирали. Растительный орнамент постепенно трансформировался, следуя прихотливой фантазии, игравшей кривыми линиями, асимметрией; геометрическими абстракциями.
С расширением обмена развивалась денежная экономика, также заимствованная из Греции в Балкано-Дунайском регионе. Она широко распространилась по всей Кельтике от Венгрии до Великобритании. Начиная со II в. до η. э. (эта датировка появления галльских монет взята из работ Ж.-Б. Кольбера де Болье) в Галлии некоторые племена, такие, как арверны, имитировали статеры Филиппа и с этого времени располагали высокопробными золотыми монетами, которые наряду с массалийскими составляли основной фонд монетного обращения. К концу II в. до н. э. эта монополия была поколеблена распространением римских образцов и особенно появлением местных монет, отчеканенных из золота или серебра пограничными племенами. И только в течение I в. до н. э. чеканкой золотых (и особенно серебряных, а затем и бронзовых) монет начало заниматься большинство кельтских племен. Краткие греческие или латинские легенды знакомят нас с названиями племен, именами династов или магистратов, ответственных за выпуск монеты. Но с течением времени и с расширением территории, на которой чеканились подражания, их качество ухудшалось, так как смысл изображения на прототипе становился непонятным чеканщикам. Его элементы расчленялись: так, туловище и ноги коня изображались отдельно. Монеты приспосабливались к местным верованиям, что заметно по наличию многочисленных мифологических символов. Эти символы подчас странно деформированы, в частности в Арморике, где фантасмагорические узоры,
171
возможно, соответствуют кельтским мифам, которые мы находим в ирландском средневековом эпосе. Ни один из многочисленных варварских народов, копировавших эллинистические монеты, не сделал этого с такой степенью свободы, фантазии, пренебрежения к классическим канонам красоты, как кельты.
Действительно, необходимо строго провести границы воздействия эллинизма на кельтский мир. Соблазненные греческими шедеврами, галлы подражали им, но при этом очень вольно перерабатывали, приспосабливая к своим собственным вкусам, наследованным от абстрактного геометризма первобытной Европы. Но тем не менее их разум был достаточно гибок и чувствителен и к другим влияниям, часто шедшим издалека: стилизованным узорам скифов, геральдическим животным Ирана. Вклад этрусков также был не менее значителен. Именно под их влиянием цизальпинские, а затем и трансальпийские галлы начали строить крепости-оппидумы. Здесь нужно признать, что Этрурия по крайней мере в области искусства явилась передатчиком уже усвоенного греческого влияния.
Только в самых близких к Средиземному морю районах под непосредственным влиянием Массалии и ее колоний, в районах, где кельтизм, ослабленный контактами с предыдущим населением, лигурийцами или иберами, был менее чист, кельты глубоко проникнутся эллинизмом.
Эллинистическая Массалия
Массалия не потеряла своего могущества. Во время Второй Пунической войны она была в числе самых верных союзников Рима, с которым издавна поддерживала прекрасные отношения. Во II в. до н. э. Рим отплатил за эту поддержку Массалии, послав свои отряды для защиты города от кельто-лигурийцев и передав ей обширные территории вдоль побережья, отобранные у врага, тогда как раньше Массалия располагала лишь очень небольшими пригородами. Только после того как она неудачно выбрала союзника в конфликте Цезаря и Помпея в 49 г. до н. э., она была включена в состав Римского государства, потеряв свою независимость.
По своему государственному устройству Массалия — аристократическая республика с советом из 600 богатых граждан и двумя более узкими советами, состоящими из
172
15 и 3 членов. Примечательно отсутствие народного собрания. Но социальный кризис не произошел, так как знать не состояла из крупных землевладельцев. Нравы были строгими, как в античную эпоху, в городе существовала четкая военная организация, поскольку он все время был настороже из-за угрозы нападения варваров. Представления мимов запрещались, так же как и восточные культы; размер приданого не должен был превышать 100 золотых монет. Здесь сохранились старинные обычаи благодаря отчаянной приверженности греческому образу жизни, которому часто грозила опасность. В моде остались длинные, ниспадающие до полу ионические одеяния, что служило поводом для несправедливых обвинений нравов массалийцев. На самом деле в городе царила строгость, что удивительно для большого порта.
Основными культами остались культы Аполлона Дельфийского, Артемиды Эфесской, Афины. Однако обнаружены статуэтки Гекаты, а в соседнем гроте множество маленьких вазочек — очевидно, пожертвования горной Нимфе. Здесь любили сказки. Возможно, одна из них дошла до нас в лукиановском диалоге «Токсарид». В почете были драматические представления, поэтому здесь построили театр. Развивалась техника, в частности кораблестроение и строительство военных машин. Военачальники Цезаря будут жаловаться впоследствии на массалийские катапульты. Вплоть до римской эпохи здесь не потеряла своей известности медицинская школа. Однако искусство осталось слабым местом. Страбон с похвалой отзывается только об укреплениях Массалии. Согласно сообщению Витрувия, дома в городе крыли саманом. Посвятительские надписи грубы, а вазы неинтересны.
После застоя в V—IV вв. экономическая жизнь города вновь оживилась. В это время (конец IV в. до н. э.) происходит второе открытие долины Роны как международного оловянного торгового пути, который, начавшись на Касситеридах, по долинам Сены, Соны и Роны приводил к Массалии. Его освоение во многом способствовало оживлению обмена в Средиземноморье.
Раскопки 1966—1968 гг. в квартале Бурс (Биржи) дали великолепные свидетельства расцвета Массалии в тот период. Была найдена часть городской стены, подходившей к бухте, которая продолжала Лакидон (Старый порт). В то время бухта гораздо глубже врезалась в берег. Были раскопаны прекрасная стена в два уровня (оба датируются началом III в. до н. э.): один — из бе-
173
лого, другой — из розового известняка, главные городские ворота с двумя большими башнями. Это открытие доказывает, что начиная с III в. до н. э. Кармский холм был окружен стеной, т. е, Массалия тянулась на восток гораздо дальше, чем думали ранее. Раскопана также набережная на глубоком свайном фундаменте. Она располагалась вдоль глубоководной бухты Лакидон. Многочисленны находки керамики, которые позволяют судить о развитии обмена. Это местные амфоры, кампанские вазы, иберийская посуда (в форме так называемой соломенной шляпы), родосские амфоры (на ручках семнадцати из них были клейма).
Монеты чеканились в большом количестве и после девальвации в IV в. до н. э. вновь стали стабильными, высокопробными. В Массалии чаще всего чеканились серебряные и бронзовые монеты с изображениями Аполлона, Артемиды и Афины, которые выдают мастерскую руку граверов из Сицилии. Все более оживились связи с Кампанией и Римом, но не прекращались они и с полисами греческой метрополии. В списках проксенов и феодороков * в Дельфах мы находим и массалийцев, а население Делоса голосовало за почетный декрет в честь массалийского гражданина Леона. Лампсак, родственный Массалии полис (он также был основан фокейцами), послал посольство в Массалию с целью испросить дипломатическую поддержку для получения помощи Рима против Антиоха III. Однако главное значение Массалии заключалось в том, что благодаря системе своих колоний она контролировала всю торговлю с Южной Галлией и прилегавшими к Средиземному морю областями Иберии.
