Глава 31. Расставляя по местам

После ухода незваных гостей в комнатах Снейпа на долгое время воцарилось молчание. Северус и Гермиона просто лежали и позволяли мыслям течь в своем направлении. Гермиона удобно облокотилась на теплую грудь зельевара.

Перед краткой, но при этом очень неприятной стычкой с друзьями Гермионы, Северус был очень озабочен тем, как отреагирует девушка. Во время ее доклада он смог без слов предупредить о нежеланных свидетелях.

Хотя все равно было слишком поздно: она сообщила гораздо больше, чем этим гриффиндорским остолопам следовало бы знать. Успокаивало лишь то, что Гермиона мастерски закрывала свой разум и строила непреодолимые препятствия для окклюменции, так что Темный Лорд ни о чем не узнает.

Во время их мысленного общения Гермиона не выдала своих эмоций внешне, но Северус почувствовал, как внутри она похолодела и стала неприступной, вновь навевая ассоциации со снежной королевой.

«Вы понимали, что когда-нибудь они бы все узнали, – мысленно сказал он тогда. — Используйте появившуюся возможность. Если они не примут вашу историю, мы все еще можем стереть им память», – и Северус отправил девушке злобную ухмылку: просто показать, как приятно было бы стереть память этому Поттеру, на что Гермиона ответила смешком.

«Сначала мне нужен душ, – наконец, решила она. — И я не хочу, чтобы они знали о нашем мысленном общении, так что вам придется объяснить все вслух еще раз».

Северус провел еще одно представление, надеясь, что чертов Уизли будет вести себя потише из-за перенесенного шока. Зельевар даже попытался вежливо поговорить со своими гостями. Но гриффиндорский истерик зашел слишком далеко и все испортил.

Получилось вполне эффектно, между прочим.

А сейчас Гермиона лежала у него на руках совершенно измученная и опустошенная, и, без сомнения, слова этого болвана продолжали звучать у нее в голове.

Северус никогда не считал себя мирным человеком, но на этот раз та неимоверная ярость, что заполняла все тело, удивила даже его. Рональд Уизли только что возглавил список ненавистных Снейпу людей, куда входили Люциус Малфой и сам Темный Лорд.

— Что ж, все прошло не так уж плохо, – Гермиона нарушила тишину. — И почему мы давно все не рассказали?

— Это случилось бы рано или поздно, – напомнил Северус, мысленно гордясь, что может воздержаться от оскорблений в адрес ее гриффиндорских друзей. — Мы не смогли бы привести в исполнение наш план, если бы ваши друзья по-прежнему ничего не знали. И, возможно, это заставит Поттера хоть немного задействовать мозг и держаться подальше от опасности, – Северус вздохнул: — Хотя должен признать, мистер Уизли – безнадежный идиот, как я всегда и говорил.

Гермиона тут же напряглась, отчего зельевар мысленно выругался: «Ну конечно, она так нуждалась в этом напоминании. Молодец, Северус!»

— Мне очень жаль, – устало начала девушка. — Поведение Рона непростительно. Я их постоянно защищала, а при первой же возможности они доказали, что вы были совершенно правы. Я готова была хорошенько треснуть Рона… Ох, ну что за глупость! Надеюсь, вы не примете его слова всерьез?

— Принять мнение мистера Уизли близко к сердцу? Я вас умоляю, Гермиона. Я скорее предпочту тяжелое сотрясение мозга, – сухо ответил Северус. Но он не мог не вспомнить, как слова полоумного гриффиндорца и вправду задели за живое. Северус продолжил:

— И я ведь вам советовал не слишком-то заботиться о чувствах других людей. Поверить не могу, что вы тратите энергию на обдумывание подобной глупости, вместо того, чтобы выспаться.

— Да, знаю, – тихо ответила Гермиона. — В другом случае я бы согласилась. Но сейчас все иначе.

— Просветите, в чем разница, – Северус преувеличенно вздохнул. Их разногласия по «первому принципу шпионажа», как называл его зельевар, вели к оживленным дискуссиям, а один-два раза все заканчивалось откровенной ссорой.

— В вас, – просто ответила она, и все приготовленные им заранее аргументы потонули в волне изумления.

— Вы не просто «другой человек». Понимаете, – девушка пустилась в объяснения, — сегодня вечером, когда все, о ком я больше всего заботилась в Хогвартсе, собрались возле меня, я поняла: самые важные люди для меня не Рон, Гарри или Дамблдор, а вы. И я бы не вынесла, если бы вы из-за меня страдали!

Полгода назад Северус высмеял бы слова девушки, месяц назад он постарался бы замять эту тему. Но сейчас он осторожно поцеловал девушку в лоб.

— Не вы бы ранили меня, – серьезно ответил он, зная, что лгать нельзя: она тут же распознает обман,— а Волдеморт и предубеждения нашего общества. А вы уже действуете против них, так что за меня не беспокойтесь.

Наступило молчание, обычно возникающее между людьми, которые хорошо знают друг друга.

— Думаете, мы когда-нибудь будем свободны? – внезапно спросила Гермиона. В ее голосе слышалась такая усталость, что Северусу стало больно от ее слов. — От войны, бушующей вокруг нас, от всех этих тайн и постоянного страха? Думаете, мы сможем когда-нибудь показаться на свет, отбросить все маски, роли и притворство?

— Не знаю, Гермиона. Не знаю, – его голос был еле различим.

 

*** *** *** *** ***

Ремус ожидал от Рона новой вспышки оскорблений, но, очевидно, состояние Гермионы даже его заставило стихнуть: он ни слова не сказал по пути из подземелий.

Дойдя до лестницы, ведущей на верхний этаж, Драко, шедший рядом с МакГонагалл, внезапно замедлил шаги и повернулся к Дамблдору.

— Мне, пожалуй, лучше уйти, директор, – сказал он, глянув в сторону гриффиндорцев. — Для этой ночи и так хватило… забот.

Альбус коротко кивнул, но улыбка тронула его губы, когда он прощался со слизеринцем.

— Доброй ночи, профессор Люпин, профессор МакГонагалл, – сказал Драко. Затем его лицо же превратилось в холодную и насмешливую маску привычного Малфоя. — Поттер, Уизли.

И Драко ушел вглубь подземелий.

«Как я мог так сильно недооценивать этого мальчика?» – задумался Ремус, глядя вслед исчезающей в темноте стройной фигуре.

Как и все профессора, он внимательно наблюдал за учениками, отмечая тех, кого можно завербовать в Орден Феникса. Он проводил тайные собрания со студентами Гриффиндора, Когтеврана и Пуффендуя.

«Но я никогда не смотрел в сторону Слизерина!»

Ремус в очередной раз отметил блестящий ум Гермионы. Пока все они были ослеплены старой ненавистью, девушка заключила союз с воплощением факультета Слизерин, и парень оказался куда более предан своему другу-гриффиндорцу, чем это принято даже у пуффендуйцев.

Похоже, Гермиона и Драко предоставили огромный поток информации в последние месяцы, дав Ордену возможность набрать силы против Пожирателей смерти и Министерства, которое по-прежнему не слишком жаждало сотрудничества.

Ремус слышал, как Рон что-то бормочет себе под нос. Хотя слов было не разобрать, интонация говорила сама за себя: гриффиндорец явно ругался на Малфоя. Гарри, все еще не говоря ни слова, покачал головой, тогда Рон опустил плечи и смолк, как бы признавая поражение.

Ремус, Минерва, Гарри и Рон молча проследовали за Дамблдором в его кабинет, где и начался весь кошмар этого вечера.

Дамблдор предложил всем горячего шоколада: похоже, он считал этот напиток универсальным лекарством. Однако никто не притронулся к своей кружке.

— Как долго это продолжалось, Альбус? – наконец, спросил Ремус.

— Гермиона наш шпион уже на протяжении пяти месяцев. События, которые вы сегодня наблюдали… Этот распорядок был установлен в начале ноября из-за крайней необходимости, он отлично работает.

Рон фыркнул:

— Отличный распорядок, как же.

— Мистер Уизли, – от холодного голоса Минервы МакГонагалл вздрогнули все, включая директора. — До сегодняшнего вечера я очень гордилась своим факультетом и особенно семикурсниками. Но вы, – сейчас ее голос дрожал от еле скрываемой злости, и Ремус сильнее вжался в спинку стула: в конце концов, он тоже был гриффиндорцем. — Сегодня вы меня опозорили! И не только меня, но и ваш факультет, и должность старосты! Я никогда не видела такого незрелого, идиотского поведения от молодого человека вашего возраста. К тому же, вы обидели вашего лучшего друга, это отвратительно!

Рон открыл было рот, чтобы возразить, но профессор одарила его таким взглядом, что ему удалось издать лишь приглушенный хрип.

— Нет, мистер Уизли, на сегодня я от вас достаточно услышала! Если бы события этого вечера не были бы за гранью школьных правил, Гриффиндору не удалось бы набрать положительное число баллов факультета до конца года! Я очень, очень в вас разочарована!

С этими словами она поднялась и направилась к выходу.

— Я возвращаюсь на дежурство, директор, – так же холодно доложила она. — И если в коридорах мне попадется хоть один гриффиндорец, он за это дорого поплатится!

Хлопок дверью прозвучал как гром в воцарившейся тишине.

— Минерве очень нравится мисс Грейнджер, она старается ее защитить, – с улыбкой объяснил Альбус, но в глазах его была усталость.

«Неужели вы не скажете им, что она совершенно права? – подумал Ремус, но тут его озарило: — Нет, вы же политик до мозга костей, не так ли, Альбус? Вы больше заинтересованы в том, чтобы мальчики приняли случившееся, чем в том, чтобы отчитывать их за неподобающее поведение».

— Теперь, как я и обещал, у вас есть возможность задать мне любой вопрос. Но должен предупредить: так как вы узнали крайне важную информацию, на вас придется наложить специальное заклинание – «Незапоминалка», как мы зовем его во внутреннем круге. Все члены Ордена, владеющие секретной информацией, уже подверглись этому заклинанию, поэтому могу вас заверить, что оно совершенно безопасно.

«По-своему защищаете мисс Грейнджер, не так ли, Альбус?» – подумал Ремус, глядя, как оба мальчика согласно кивнули.

— Чудесно, – улыбнулся директор, на мгновение превратившись в доброго пожилого волшебника, будто бы и не было сегодняшних событий. — А теперь спрашивайте.

Хотя минуту назад Ремуса и переполняли вопросы, сейчас он не мог вымолвить и слова. На самом деле, он и не хотел ничего говорить. Он даже думать об этом не хотел!

«Задать вопрос – значит, признать, что все это правда, – зло подумал Ремус. — Я к этому не готов. Не сейчас!»

— Не могу в это поверить! – вдруг воскликнул он вслух. — Я имею в виду, Гермиону! Она же еще ребенок! Она хорошо справляется с учебниками, но она же не способна на подобное! Рон – возможно, или ты, Гарри, но Гермиона не решилась бы на такое безрассудство!

— Решилась бы.

К удивлению Ремуса, ему возразил Гарри. Голос мальчика звучал задумчиво и будто бы старше. Он молчал с тех пор, как вся компания покинула комнаты Северуса, и не был особо разговорчив в присутствии Гермионы.

Но когда Ремус взглянул на Гарри, он понял, что мальчику было не до разговоров. Пока все они пытались смириться с открытиями сегодняшнего вечера, Гарри, очевидно, хорошо поразмыслил. И повзрослел.

В выражении его лица появилась озабоченность, которой раньше не было или которую он тщательно скрывал. Казалось, что даже цвет глаз потемнел, стал более глубоким. Таким Ремус видел мальчика на третьем году обучения, когда тот пришел с просьбой научить его вызывать Патронуса. Это были глаза человека, принявшего неизбежное, человека, который внезапно увидел мир в новом свете. Глаза, принявшие серьезное выражение, несвойственное его возрасту.

— Сейчас, когда я об этом задумался, – продолжил Гарри задумчиво, – все выглядит логично. В конце концов, Гермиона всегда придерживалась крайних мер, но всегда скрывала это настолько умело, что никто бы и не догадался. Я и Рон… мы бы наделали шума и устроили бы настоящее шоу. А Гермиона – мастер уловок, трюков и решений.

Альбус удивленно посмотрел на Гарри, и Ремус разделял чувства директора. Насколько он помнил выходки Золотого Трио, зачинщиком всегда был Гарри, это он впутывал их в самые опасные передряги.

— Что ты несешь? – зло выпалил Рон. – Гермиона всегда была безобидной! Я никогда…

— Хоть на минуту задумайся, Рон! Вспомни прошедшие шесть лет! Как только Гермиона преодолела боязнь нарушать правила, она оказалась самой безбашенной из нас троих! Кто решил задачу профессора Снейпа на первом курсе, когда я даже не понял о чем стих? Кто соврал профессорам о тролле? Кто решил заделаться слизеринцами и проникнуть в их гостиную на втором курсе? Кто приготовил Оборотное зелье и даже украл ингредиенты из личных запасов Снейпа? Гермиона!

На лице Гарри тут же появилась виноватая улыбка:

— Вы, наверное, об этом так и не узнали, но, надеюсь, наказания мы не получим, срок давности все-таки. Именно Гермиона тогда узнала, что это был за монстр и как он мог перемещаться по школе. Она даже догадалась смотреть за угол с помощью зеркальца. А на третьем курсе Гермиона не постеснялась выступить против Трелони. Она обнаружила, что Ремус – оборотень задолго до того, как об этом узнали мы, и хранила этот секрет! Она ударила Малфоя и тайно пользовалась маховиком времени целый год! Мы даже подумать не могли, что она от нас что-то скрывает. Она придумала, как спасти Сириуса и Клювокрыла, и решилась на незаконные действия, ни секунды не колеблясь.

Гарри заметил, как удивленно на него смотрят присутствующие. Они даже не понимали, чтό все это время происходило за их спинами. Но Гарри было все равно, он должен был высказаться. Все детали мозаики собрались воедино и встали на свои места, когда он вспоминал прошлое. И как он раньше не догадался? Почему он до сих пор считал Гермиону обычной, хоть и невероятно умной девушкой?

— Четвертый курс. Она не возражала против нарушения правил, чтобы помочь мне. Она поддерживала отношения с Крамом и нашу дружбу, хоть мы с Виктором и были соперниками. А помнишь, как она раскрыла Риту Скитер? – он обернулся к уставившемуся на него Рону. — Как она обнаружила, что Рита – незарегистрированный анимаг. Что Скитер превращалась в жука и так могла подслушивать. Гермиона поймала ее и несколько недель держала в банке. Потом она шантажировала ее, требовала, чтобы та не публиковала статьи без разрешения Гермионы, – объяснил он учителям. Теперь даже Альбус смотрел на Гарри с широко раскрытыми глазами: маска всезнающего старца исчезла. Ремуса опять накрыла волна изумления – к этому чувству он уже почти привык.

— Гермиона использовала этот шантаж на пятом курсе, чтобы опубликовать статью в «Придире» – то была единственная победа против Министерства в том году. Она сказала мне о Сириусе: что ему пора бы повзрослеть, о настоящих намерениях Амбридж. Откровенно говоря, она единственная говорила мне правду. И она придумала проклятия и защитные заклинания для ОД. Не говоря уже о том, что ОД – ее идея. И фальшивые галлеоны, с помощью которых мы могли назначать дату встреч. Она создала их на основе Черной метки. У нее не было никаких трудностей: она спокойно копировала темнейшую магию и использовала ее в своих целях. Она, не колеблясь, повела Амбридж в Запретный лес, прекрасно зная, что там Грох и что отношение Амбридж к волшебным созданиям не оставит ей шансов.

— Она создала проклятия и заклинания на пятом курсе? – тихо спросил Ремус. Гарри рассеянно кивнул, не сознавая, насколько это поразительно. По-видимому, когда находишься в обществе Гермионы семь лет, представление об обычном учебном процессе и средних способностях разрушается.

— Она подружилась с Драко, а мы даже не заметили. И если судить по вашим словам, директор, она давно собиралась шпионить, просто искала нужные связи и училась навыкам, которые помогут ей выжить. А мы думали, что у нее какое-то ученичество у профессора МакГонагалл!

Тишина заполнила комнату.

Ремус отчаянно пытался вспомнить все, что знал и во что верил последние шесть лет. Да, у Гермионы были способности, если уж она решила загадку Северуса. Но он наверняка был слишком занят Темным Лордом, застрявшем в голове Квиррелла, чтобы заниматься первогодкой, превзошедшей логику профессора Зельеварения.

Второй и третий курс. Да, Гермиона узнала о василиске и о его, Ремуса, темной тайне, но Люпин считал, что за это стоит благодарить книги: Гермиона всегда много и внимательно читала. Ее открытие и, особенно, ее молчание никогда особо не заставляли Люпина задуматься. А шантаж? Фальшивые галлеоны? Придуманные проклятия и заклинания? Как же много происходило за спиной Люпина! Судя по ошеломленному виду директора, и за его спиной тоже.

— Гермиона сделала все это? – спросил, наконец, Ремус. — Ты и Рон всегда говорили так, словно Гермиона не вылезает из-за учебников!

— Мы так считали, – тихо ответил Гарри. — Но сейчас я думаю… а что еще мы не заметили? Что еще она побоялась нам сказать?

— А я о чем! – вмешался Рон. Он опять был вне себя от ярости, ни следа шока от слов Гарри. — Мы – ее друзья! А друзьям все рассказывают! Друзей не оставляют в неведении и не лгут им! Какой же она друг, если доверяет этому мерзавцу Снейпу и хорьку, а не нам?!

— Если она не доверяет нам, то это целиком и полностью наша вина, – рявкнул Гарри, от него повеяло холодом. — Как часто мы недооценивали ее?! Как часто ты смеялся над ней за то, что она слишком много учится?! Как часто она умоляла нас раскрыть глаза и оглянуться, наконец, понять, что происходит вокруг нас?.. – голос Гарри стих до шепота, звучавшего, словно шелест опавших листьев. — Как часто мы пропускали ее предостережения мимо ушей? Как же много боли мы ей причинили.

— Все было бы хорошо, если бы она нам все рассказывала! Я не чувствую вины за то, что она превратилась в подлую слизеринку! – прокричал Рон.

На долю секунды Ремус испугался выражения лица Гарри. Но вместо ожидаемой реакции, вместо шумной гриффиндорской ссоры, Гарри просто повернулся к директору, не обратив ни малейшего внимания на своего друга.

— Когда на нас наложат это заклинание, профессор Дамблдор? – спокойно спросил он. — Я не хочу подвергать Гермиону опасности.

— Хорошо сказано, мой мальчик, – улыбнулся Альбус, а Рон сердито фыркнул и скрестил руки на груди. — Завтра утром, перед завтраком. Я попрошу Аластора помочь мне, обращаться к Северусу сейчас, похоже, не лучшее решение, – добавил он, глядя в сторону Рона.

Гарри кивнул:

— Его присутствие может все усложнить.

— Я не позволю этому сальноволосому ублюдку до меня дотронуться, – голос Рона все еще неестественно громко звучал в тишине директорского кабинета. — Поверить не могу, как вы легко приняли Снейпа. Он наверняка применил к Гермионе Конфундус, или шантажирует ее, или…

— Рон! – на этот раз тираду гриффиндорца прервал Ремус. — Советую замолкнуть и хорошенько подумать, прежде чем решишь продолжить в том же духе. Иначе мне придется повторить небольшую речь Минервы. Ты уже взрослый, так что веди себя соответствующим образом!

— Отлично! – выпалил Рон. Он был красный как рак, даже рыжие волосы казались менее яркими, уступая цвету лица. — Притворимся, что все прекрасно, и позволим Гермионе и дальше играть в слизеринку! Но я такой расклад не принимаю! И я не собираюсь вести себя так, словно ничего не произошло, словно она не живет со старым, озабоченным Пожирателем смерти!

И, прежде чем кто-нибудь из присутствующих успел ответить, Рон выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.

Гарри вздохнул.

— Я лучше пойду за ним, – он улыбнулся профессорам. — А то еще разнесет все подземелье. Надеюсь, он немного успокоится за ночь. Спокойной ночи, директор, Ремус…

— Спокойной ночи, Гарри, – сказал Дамблдор вслед. — И не беспокойся, все будет хорошо.

Но Гарри Поттера не ожидала спокойная ночь. Рассвет застал молодого человека сидящим на подоконнике гостиной Гриффиндора. Гарри смотрел на поднимающееся солнце глазами старца: будто весь мир изменился за ночь, и этот мир уже никогда не будет прежним.

Возможно, так и было.

 

Глава 32. Новый взгляд

— Малфой! – рявкнул холодный голос позади. Драко остановился как вкопанный, страх сжал его тело в стальные тиски.

В тот момент, когда он прошел через зачарованный гобелен и увидел милое собрание гриффиндорцев, он понял: все изменится. Ему нравилось быть самим собой с Гермионой, хотя он все еще пытался понять, что же это значит – «быть самим собой». Он даже стал спокойнее себя чувствовать в присутствии Северуса и профессора МакГонагалл.

Но терпеть оборотня, проклятого Поттера и его закадычного друга? Ну уж нет!

И, похоже, Поттер собирается это доказать прямо здесь и сейчас, при свидетелях, как это сделал вчера вечером Уизли, потому что, как только Драко попытался уйти, старательно притворившись, что ничего не произошло, он опять услышал голос Поттера:

— Малфой! Не делай вид, что не слышал меня!

Неужели Поттер так непроходимо туп? Собирается устроить стычку в вестибюле да еще и во время завтрака!

«Мерлин, помоги мне! Останови этого придурочного!» – взмолился Драко, медленно оборачиваясь. На его лице уже красовалась фирменная ухмылка Малфоя. Но рядом не было никого, кто мог бы остановить надвигающуюся бурю: ни МакГонагалл, ни Люпина, ни директора.

В вестибюле стояла лишь группка любопытных когтевранцев и несколько слизеринцев, направлявшихся в подземелья, но остановившихся понаблюдать за представлением.

«Черт!»

— Поттер, – протянул Драко в ответ, отчаянно ища пути к отступлению. — Чего тебе?

— Хватит на меня таращиться! – сердито потребовал Поттер. Драко чуть рот не открыл от удивления: что это вообще значит? — А то кто-нибудь еще подумает, что ты или твои дружки Пожиратели никогда не видели гриффиндорца! – продолжил Поттер.

На этот раз Драко заметил в его глазах какой-то странный, озорной огонек.

— Пялишься на меня уже пятнадцать минут, как бородавчатый Барон на зеркало! Влюбился, Малфой?

Сказав это, Поттер развернулся и взбежал по ступенькам. Драко наверняка выглядел, как разозленный слизеринец, обставленный гриффиндорцем.

Но ум Малфоя–младшего уже лихорадочно работал, пытаясь понять смысл странного поведения Поттера. Он ни словом не обмолвился о Гермионе, а его обвинение звучало просто смешно. Сегодня утром Драко постарался избежать контакта с гриффиндорцами, чтобы не спровоцировать новую вспышку ярости Уизли.

«Поттер пытался что-то сказать! – вдруг понял Драко. — Бородавчатый Барон… пятнадцать минут».

Натянув на лицо маску холодного безразличия, он ухмыльнулся:

— Я всегда говорил, что этот Поттер сумасшедший.

Несколько человек согласно кивнули.

— Идите без меня. У меня появилась отличная идея для нового проклятия, нужно в библиотеке кое-что проверить, – объяснил Драко, ждущим его слизеринцам.

Медленно, словно никуда не спеша, Малфой поднялся на второй этаж. Но как только парень оказался один, он мгновенно ускорил шаг, повернул налево, потом направо, снова налево, прошел через сеть извилистых коридоров, через потайные ходы, пока, наконец, не убедился, что его точно никто не преследует. Только тогда он направился к статуе бородавчатого Барона, у которой его уже поджидал гриффиндорец.

— Поттер, – поприветствовал его Малфой. — Что это еще за шпионские уловки?

Поттер пожал плечами.

— Извини, если перестарался, – ответил он, криво усмехнувшись. — Я еще новичок в этом деле.

На этот раз Драко даже не пытался скрыть удивление.

«Это же Поттер, Мерлин меня побери! А я беззаботно с ним шучу! Куда катится мир?»

— Так почему ты меня позвал? – спросил он, нарушив неловкое молчание. — Хотел поговорить по поводу Гермионы?

— В некотором роде, – ответил Поттер. Судя по его виду, он не очень-то хорошо спал. — Хотел сказать, что я и Рон не представляем для вас с Гермионой никакой опасности. Сегодня утром на нас применили то заклинание, вариант Обливиэйта. Дамблдор наверняка добавил в заклинание и Фиделиус. Думал, тебя это успокоит.

— Я похож на того, кого нужно успокаивать, Поттер? – отрезал Драко. Зачем гриффиндорец так поступает? Может, это часть плана, чтобы заставить Драко поплатиться?.. Изворотливый ум слизеринца начал просчитывать и анализировать все возможные последствия этой встречи, но следующие слова Поттера застали Драко врасплох.

— Я также думал, что ты похож на Пожирателя смерти. И, похоже, я был чертовски неправ, – тихо произнес Поттер.

Поколебавшись, Драко ответил:

— Это лишь доказывает, что у меня хороший актерский талант.

Малфой готов был поклясться, как гриффиндорец ругнулся и прошептал: «Неужели в этом замке все притворяются, черт возьми».

Видимо, он должен быть благодарен Поттеру за предложение мира. Но он все еще был очень зол из-за вчерашних событий. Никто раньше не значил для него так много, как Гермиона и это странное, крепнущее сотрудничество с Северусом, а Уизли напал на двух дорогих ему людей почти со слизеринской злостью. А этот Поттер просто сидел и слушал.

— А где твой телохранитель, Поттер? Бегает по замку и оскорбляет девушек? – резко спросил он и с удовольствием отметил, как гриффиндорец вздрогнул.

— Он со мной не разговаривает, – вздохнул тот. — Очевидно, он решил, что вы – зло. А так как я не поддерживаю его точку зрения, то он и меня в вашу компанию записал. С ним ничего не поделаешь, когда он в таком состоянии.

— Удивительно, как я раньше этого не замечал? – протянул Драко, облокачиваясь на стену и скрещивая руки на груди. — Это все, что ты хотел мне сказать, Поттер?

Гриффиндорец снова вздохнул.

— Драко, – прошептал он, словно моля о помощи. Драко не пошевелился. Тогда Поттер продолжил таким усталым и полным сожаления голосом, что Малфой не мог не удивиться.

— Драко, вчера… эта боль, что мы ей причинили… это часто происходило? Мы… Я и Рон часто были причиной подобного?

В его словах звучали страх и крохотная, теплящаяся надежда, что слизеринец опровергнет его слова. Драко мысленно усмехнулся.

— Ваши бездумные выходки чуть не убили ее. И не раз, – ответил он, не чувствуя ни капли сожаления. Если уж Поттеру нужно было утешение, он точно бы не пришел к нему. — Например, ночь, которую вы провели на поле для квиддича. На следующий день я навестил Гермиону. И хотя перед классом она держалась, она едва могла передвигаться. Пожиратели смерти, особенно мой отец, делали с ней такое…

Поттер помрачнел, выражение полного поражения и одиночества заставили Драко замолчать. Гермиона за такое спасибо не скажет. В конце концов, он и Поттер были на одной стороне, как бы странно это ни звучало.

— Она сама приняла это решение, Поттер, – резко начал Драко, гриффиндорец удивленно посмотрел на него. — Я умолял ее рассказать вам о последствиях ваших действий, но она хотела, чтобы вы остались в неведении. Не только ради вас самих, но в основном ради нее. Она бы ни за что вам не рассказала, Гермиона ужасно стыдится своих поступков. Я видел ее после встреч с отцом: равно как неживая. А с вами она может забыть, кем стала. Для нее это важнее всего.

Казалось, Поттера эти слова не убедили, и Драко вдруг понял, что он утешает этого безнадежного гриффиндорского дурня.

— Она даже Снейпа обманула, – уже мягче продолжил Драко. — Если бы я все не испортил, он бы ничего и не обнаружил. И даже тогда Гермиона три месяца водила его за нос. Шпиона, хоть и бывшего. И слизеринца вдобавок. Поэтому не вини себя, что ты якобы ничего не заметил. Все-таки ты гриффиндорец, а значит, слеп по определению.

Вот оно. Утешение, запрятанное в признании, которое в свою очередь укрылось в колкости. По крайней мере, он постарался придерживаться стиля слизеринца, хотя сами утешения было совершенно не в его характере.

Чего нельзя было сказать о реакции Поттера. Слизеринец на его месте усмехнулся бы и замаскировал бы благодарность в такое же количество колкостей. А этот пустоголовый гриффиндорец схватил Драко за руку, – слишком быстро, чтобы тот успел отступить на безопасное расстояние, – и крепко пожал ее.

— Ты был ей другом тогда, когда мне это не удалось, Драко, – прошептал Поттер. — Спасибо тебе за это. И извини, что считал тебя Пожирателем смерти. Мне лучше других следовало бы помнить, что нельзя судить человека по его родителям.

— Что ты хочешь сказать, Поттер? – в мысли Малфоя опять закралось подозрение.

— Что я рад иметь такого союзника, Драко, – искренне ответил Поттер. — И я рад, что у Гермионы такой союзник. Я тебе доверяю.

— И все это «превращение в слизеринку» тебя не беспокоит? – Драко даже не пытался скрыть недоверие.

В ответ Поттер просто пожал плечами:

— В нас много различных черт характера. Рон, конечно, истинный гриффиндорец, это одновременно и его сила, и слабость. Но я не встречал ни одного гриффиндорца, у которого не было бы черт другого факультета. Когтевранцев со второго курса бесит, что Гермиона не на их факультете. И я видел в ней достаточно проявлений характера слизеринки. Да и к тому же, – Поттер снова пожал плечами и ухмыльнулся, — Распределяющая шляпа чуть не отправила меня в Слизерин. Я оказался в Гриффиндоре только потому, что очень сильно попросил ее об этом.

Драко удивленно уставился на Поттера. Ему всегда было интересно, что же нашла в нем Гермиона. Ну, кроме того, что он чертов Мальчик-Который-Выжил. Но эта маленькая встреча позволила ему взглянуть на настоящего Поттера и дала пищу для размышлений. Возможно, он ошибался так же сильно, как и гриффиндорец.

Но подобные признания последователям Годрика не делают. Никогда. Поэтому Драко просто усмехнулся в ответ, заметив, однако, что одурачить Поттера ему не удалось.

— Спасибо Мерлину, что у тебя хороший дар убеждения, Поттер, – сказал Драко.

 

*** *** *** *** ***

Гермиона ожидала, что пролежит без сна почти всю ночь, но, на удивление, заснула, как только ее голова коснулась подушки.

Она подозревала, что в какао, предложенном Северусом, было не только молоко и шоколад, но следовало признать, что ночь без снов принесла ей только пользу.

— Поторопитесь с завтраком, – сказал Северус, когда Гермиона спустилась в библиотеку на следующее утро. — Я намерен вытащить вас отсюда хотя бы на день.

— Вытащить? – переспросила Гермиона и села за стол, не обращая внимания на боль во всем теле. — Но у нас нет на это времени, столько предстоит сделать…

— Я все продумал, – ухмыльнулся Северус. — Я нашел способ совместить отдых от этого треклятого замка и работу. Вы когда-нибудь бывали в Тинтагеле зимой?

Гермиона, конечно, там не бывала и, по-видимому, многое пропустила.

Одна только подготовка делала это путешествие стоящим. Северус предложил использовать сложное тройное заклинание, которое не распознают даже очень сильные волшебники, а также переодеться в магглов.

Когда Гермиона увидела его в полном облачении, она не сдержалась от смеха: короткие, медного цвета волосы Северуса немного завивались, цвет глаз превратился в шоколадный; зельевар был одет в бордовую водолазку и брюки землистого цвета. Гермиона предпочла стиль, который ее соседи-магглы называли готическим: черные волосы, темно-карие глаза, в тени меняющие свой цвет на черными; на девушке была черная длинная юбка и топ. Такая одежда предоставляла свободу движениям и позволяла спрятать ножи.

По иронии судьбы, они будто поменялись цветами, хотя и тщательно замаскировались. Северус немного напоминал Люка, дядю Гермионы, а девушка в свою очередь походила на дочь печально известного профессора зельеварения.

— Прелестно, – только и сказал Северус, но в его улыбке таилась гордость, когда он взял девушку под руку и отвел к зачарованному гобелену.

Благодаря мантии-невидимке, они дошли до границы, за которой кончались анти-аппарационные чары, без происшествий.

— Эти мантии – просто находка, – шепнула Гермиона, когда они проходили мимо группы первокурсников. — Я всегда терпеть не могла, когда Гарри использовал свою мантию, обладание ею скорее подталкивало его к опасным ночным приключениям, но когда ты знаешь, на что идешь…

Ее голос стих. Гермиона вспомнила о своих друзьях. Как же прошел разговор в кабинете директора?

— Я поговорил с Альбусом сегодня утром, – сказал Северус, когда они покинули территорию замка и подошли к окраине леса. — Мистер Поттер оказался благоразумным человеком. Он даже провел небольшую лекцию по вашим прошлым… приключениям, – зельевар сухо улыбнулся. — Подумать только, я винил его в исчезновении кожи бумсланга. Он наверняка даже не знал, как она выглядела.

Гермиона покраснела:

— Простите, Северус. Но нам нужно было Оборотное зелье. По крайней мере, я тогда так думала.

— Вообще-то, я горжусь, что вам удалось приготовить Оборотное зелье на втором курсе, – заметил Северус, прокладывая путь через кустарник. — У вас, должно быть, был великолепный учитель.

Гермиона улыбнулась:

— Так и есть.

Когда они дошли до места, откуда можно было аппарировать, Гермиона спросила:

— А как отреагировал Рон?

Северус лишь покачал головой.

— Вам лучше этого не знать, – ответил профессор и аппарировал.

Тинтагель выглядел… внушительно. Когда Гермиона впервые увидела замок, она была во втором классе начальной школы. И хотя в то время она даже не мечтала быть волшебницей и не знала о Хогвартсе, только увидев, как камень, трава и вода сплелись воедино, образовав живое существо, девушка решила: магия существует.

А когда она увидела дыру, известную как «пещера Мерлина», скрытую неподалеку от каменного пляжа, где волна за волной бились о серо-коричневый берег, она поверила, что магия и вправду есть. На какой-то момент.

А потом они встретили шумную компанию туристов из Голландии и зашли в местные магазинчики, где можно было купить волшебные мечи, волшебную палочку Мерлина, хрустальные шары. Тогда логический ум Гермионы посоветовал ей забыть романтические фантазии и напомнил, что это лишь экономическая уловка для туристов.

Но все-таки Гермиона не смотрела достаточно внимательно, или точнее, недостаточно глубоко, потому что Тинтагель всегда был разделен надвое: то, что было на поверхности и то, что находилось под ней.

Магглы верили, что Тинтагель – это легендарный Камелот короля Артура и рыцарей круглого стола, хотя на деле это были владения мелкого лорда со своими представлениями о величии и мелким служащим, ловко создающим исторические документы.

Поверхность принадлежала людям, магглам, слепцам, которые верили, что магию можно найти в дешевеньком хрустальном шаре на распродаже в близлежащей деревеньке. То, что крылось под этой поверхностью – уже совершенно другая история.

Пещеры под этими зелеными, острыми камням скрывали неведомый магглам Тинтагель. И даже сейчас это было таинственное и удивительное место.

Мерлин и вправду жил здесь, хоть и не в той пещере, о которой говорят магглы. И Мерлин подавно не был аскетом и отшельником. Он устроился в зале из камня, золота и драгоценных камней, создав империю среди существ этих глубин.

Сегодня его жилье стало музеем, и волшебники со всего мира съезжались сюда. Они были не лучше магглов-туристов, но, по крайней мере, соблюдали тишину и старались одеваться как магглы. Так как Тинтагель ежедневно посещали толпы полубезумных людей, даже странно одетым волшебникам удавалось покинуть место незамеченными.

В отличие от многих волшебников и волшебниц, которые использовали безопасное место аппарации, предоставленное местным туристическим агентством волшебником, Гермиона и Северус воспользовались небольшим скоплением деревьев и кустов, расположенным в полумиле от замка.

— Что теперь? – спросила Гермиона, когда они шли через зеленую, каменистую местность к месту назначения.

— Повторим некоторые ваши тесты. Вдобавок мне нужно ознакомиться с территорией. Как только вы сообщите о вашем плане Пожирателям смерти, ни одному члену Ордена не удастся посетить это место. Темный Лорд прикажет следить за замком день и ночь. Если я собираюсь спланировать нападение, я должен знать здесь каждый камень.

Он взглянул на небо и улыбнулся. Его загорелые черты лица смягчились в лучах зимнего солнца.

— И нам крайне необходимо провести день на солнце. Еще один болезненный урок: время от времени нужен отдых от всех и всего, чтобы помнить, что именно защищаешь и что оно того стоит.

Гермиона поняла, что этот урок только для нее одной, что Северус сам никогда им не пользовался. И, тем не менее, девушка была ему благодарна.

— Для этого мне не нужен Тинтагель, – тихо ответила она, скользя взглядом по холмам. — Достаточно вечера в вашей библиотеке, Северус.

Зельевар посмотрел на девушку. В его взгляде появилось какое-то новое чувство, которое Гермиона не могла определить. Она отвернулась, будто сосредоточившись на окружающей их местности.

«Рон, – грустно подумала она, — ты не имеешь представления, как много он для меня сделал!»

Внезапно, она почувствовала его руку на своем плече.

— Смотрите, – Северус показывал куда-то вдаль. — Вот он.

Он посмотрела в нужном направлении и увидела Тинтагель, купающийся в серебристо-белых лучах.

Все обязательно будет хорошо.

 

*** *** *** *** ***

Гермиона никогда так не боялась войти в Большой зал, как в эту субботу. Даже тронная комната Темного Лорда казалась приятней, когда Гермиона шла к гриффиндорскому столу. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не развернуться и не исчезнуть в темных недрах подземелий, где она чувствовала себя в безопасности.

Время, проведенное вне стен Хогвартса за изучением местности, рассказами старых историй, дало ей силу, но ее явно не хватало, чтобы пройти через это. Ну почему нельзя было подкараулить друзей в темном углу и не стереть им память?

Но Гермиона все же шла вперед, хотя ее и трясло от мысли встретить Рона. Его обидные обвинения еще звенели у нее в ушах.

Северус заверил ее, что Альбус добавил к изобретенному заклинанию «Фиделиус». Они смогут разговаривать об ее шпионской деятельности только с людьми, которые уже об этом знают.

Но заклинания и объяснения никогда не заставляли Рона сворачивать с уже выбранного курса, каким бы глупым или неверным он ни был. Стоило Рону вывести суждение о какой-нибудь ситуации, и его уже невозможно было переубедить. Только дракон, как, например, на четвертом курсе, или воскрешение Коросты заставило его признать ошибку, но даже тогда Рон все равно вел себя отвратительно.

Однако, подойдя к столу, Гермиона не увидела там своего друга, отчего облегченно вздохнула: значит, прилюдного столкновения не будет.

Оставался только Гарри.

Гриффиндорец испытующе посмотрел на Гермиону.

— Он ушел есть на кухню, – тихо сказал Поттер и похлопал по пустому месту рядом с собой.

Гермиона молча кивнула и осторожно села, пытаясь подавить внутренний голос, который просто кричал, чтобы она быстрее убегала от Гарри.

«Спокойно, это мой друг, – подумала Гермиона, накладывая в тарелку рагу. — Если он может сидеть рядом после всего, что узнал обо мне прошлой ночью, значит, и я справлюсь.

Гарри спокойно смотрел, как Гермиона приступила к еде. Сам же он к завтраку не притронулся.

— То заклинание, которое используют в Ордене… Его ведь ты придумала? – наконец, спросил он. Гермиона чуть не поперхнулась. Она тут же взглянула на стол учителей, за которым сидел нахмурившийся Северус.

«Я в порядке, – мысленно заверила его девушка. — Он просто меня удивил. В общем-то, все идет неплохо».

— Откуда ты знаешь? – напряженно спросила она, снова поворачиваясь к Гарри. — Дамблдор сказал?

Гарри улыбнулся, и внезапно Гермиона заметила, что ее друг будто повзрослел, стал серьезнее.

— Я знаю тебя семь лет, Гермиона, – с легкой укоризной ответил он. — Мы ведь учились вместе, и я видел, как ты создала несколько заклинаний. Думаешь, я не распознал бы твой почерк? Вряд ли ты придумала весь процесс самостоятельно, особенно часть с зельями… Снейп, я полагаю?

Не доверяя своему голосу, Гермиона просто кивнула.

— А Рон?.. – прошептала она, но Гарри в ответ только покачал головой:

— Рон видит то, что хочет. Как и я… до недавнего времени.

Заглянув ему в глаза, – покрасневшие от усталости и какого-то еще чувства, которое Гермиона не могла назвать, – девушка поняла, насколько сложившиеся события ужасны для ее друга: он сидел в комнатах Северуса и узнавал от других людей, от чужаков, кем стала Гермиона, что она сделала и что еще сделает.

Как тяжело, должно быть, осознавать, что Золотое Трио распалось уже давным-давно. Понимать, что его лучшая подруга неоднократно обманывала его. И доверилась врагам.

— Прости, Гарри, – прошептала она. — Я не хотела, чтобы ты обнаружил все вот так. Не знаю, я думала, что жду подходящий момент, но я должна была тебе сказать…

— Ты тоже меня прости, – перебил Гарри, коснувшись ее плеча. — Этой ночью я много думал и, наконец, понял, как много потерял. Как часто я пренебрегал своими обязанностями в пользу детских игр. И когда понял, что это мое поведение толкнуло тебя на этот поступок, я…

— Нет, Гарри! – она не дала договорить гриффиндорцу. — Даже не думай! У меня были свои личные причины, о которых я не могу тебе рассказать, но я не решала выполнить обязанности, которых избегал ты. Ты ни в чем не виноват. И если ты и причинял мне страдания то только потому, что я сама была трусихой и боялась тебе все рассказать.

Гермиона замолчала, когда мимо стола прошла Джинни, приветственно ей улыбнулась и снова сосредоточилась на рагу в тарелке. Оно уже давно остыло, но ей было все равно.

— Спасибо, что сказала мне об этом, – через некоторое время произнес Гарри. — Эта мысль сводила меня с ума. И я не заставляю тебя рассказывать мне все, но… – он смолк, и Гермиона задержала дыхание. Вот оно, это «но». Неужели сейчас он скажет, что не сможет больше дружить с Пожирательницей смерти?

— Были времена, – продолжил Гарри, аккуратно подбирая слова, — когда мы друг с другом делились. Конечно, не всем, как я вчера понял. Ты никогда не рассказывала нам все, да мы бы и не поняли, даже если бы ты попыталась. Но мы всегда помогали друг другу. Мы поддерживали друг друга. И если кто-то из нас вдруг заходил в тупик, не мог дальше идти, мы давали друг другу силу.

Он глубоко вздохнул. Ему явно было сложно говорить, и Гермиона подозревала, что большую часть этой ночи он провел за обдумыванием речи.

— Я не требую полной откровенности, – продолжил Гарри, в его голосе появились умоляющие нотки. — И я знаю, что у тебя и Снейпа будут какие-то тайны, которые я не пойму. И он, и Драко нужны тебе, и я не встану между вами. Я лишь хочу попросить… начать все сначала, – он повернулся к Гермионе и взял ее руку в свою. — Я хотел бы узнать тебя лучше, Гермиона Грейнджер, – мягко сказал он. — Я надеюсь, что когда-нибудь мы станем друзьями.

 

Глава 33. Фадж в опале

— Я решил вступить в Орден, Гермиона, – сказал Гарри на следующий день, когда они сидели в комнате старосты. — Мне пора что-то делать, а так я хотя бы буду знать, что происходит.

Они отчаянно хотели провести время вместе. Гермиона была рада, что Гарри так легко ее принял, а Гарри желал узнать «новую» Гермиону получше.

Так как их беседа, естественно, состояла из личных тем, и Гермиона не горела желанием встретить Рона, они остановили выбор на комнате старост, а Гарри попросил Добби принести чая.

В итоге они получили богатый выбор печенья, пирожных и десертов всех вкусов и цветов.

— Хорошая мысль, – кивнула Гермиона, потягивая чай. — Но ты должен быть уверен в причине своего поступка. Как я говорила, ты не повлиял на мое решение, и чувство вины не должно толкать тебя к тому, чего ты не хочешь.

Вместо ответа Гарри улыбнулся и подлил Гермионе чая.

— Я всегда знал, что это произойдет, – наконец задумчиво ответил Гарри. — Было время, как после четвертого курса, например, когда я не мог дождаться вступления в Орден. А потом, на пятом курсе я будто потерялся, и смерть Сириуса лишь сильнее подтолкнула меня. Если я наконец решил больше не тратить время впустую, ты должна бы радоваться, а не сомневаться в моих причинах.

Гермиона улыбнулась в ответ:

— Как хорошо, что ты вернулся, Гарри. Я скучала по тебе.

Прежде чем Гарри успел что-то сказать, раздался стук в окно. Гермиона быстро встала, впустила коричневую сову и отвязала от ее лапы письмо. Прочитав написанное, девушка разочарованно покачала головой.

— Черт, – прошептала она, подходя к камину и передавая письмо Гарри. — Должно быть, что-то произошло.

«Мисс Грейнджер, – гласило письмо, написанное аккуратным почерком Снейпа, — пожалуйста, немедленно явитесь в кабинет к директору. Нам срочно требуется кое-что обсудить. С. Снейп».

— По-моему, звучит вполне нормально, – возразил Гарри. — Может, он хочет обсудить какие-то шпионские вопросы.

Гермиона покачала головой:

— Он назвал меня мисс Грейнджер и использовал ключевое слово «срочно». И сокращение его имени до «С.» говорит о том, что мне следует быть осторожной. Вдобавок, он написал «пожалуйста» – значит, все не совсем плохо. Нужно посмотреть на складки на бумаге.

Гермиона внимательно изучила свиток на свету от камина. Гарри тоже собирался склониться над пергаментом, но резко отскочил, когда девушка яростно выпалила:

— Это Фадж! Он обнаружил, что я Пожирательница и пришел арестовать меня!

— Но Дамблдор ему не позволит! – ошеломленно воскликнул Гарри.

— Дамблдор здесь совершенно бессилен, – устало возразила Гермиона, но вдруг усмехнулась, напомнив Гарри саркастичного профессора зельеварения. — Но ты не волнуйся, у меня готов план. Бедняга Фадж даже не поймет, откуда ему нанесут удар.

Гермиона поднялась с кресла и передала Гарри письмо.

— Сожги его, – приказала она, разглаживая складки на мантии и юбке и применяя расчесывающее заклинание. Затем она заметила, что Гарри не двинулся с места, а лишь сосредоточенно сидит и пытается разглядеть имя Фаджа на бумаге.

Видя его растерянность, Гермиона ухмыльнулась и погрозила ему пальцем:

— А я всегда говорила: читайте «Хогвартс: История». Не беспокойся, все будет в порядке. Сожги письмо.

Когда она была у выхода из комнаты старост, до нее донесся недовольный голос Гарри.

— Да причем тут вообще эта книга? – беспомощно вопросил он. Гермиона ухмыльнулась: наконец-то она нашла способ заставить гриффиндорца прочитать книгу.

 

*** *** *** *** ***

В кабинете Дамблдора Гермиону дожидались восемь человек: сам директор, профессора МакГонагалл, Люпин и Снейп. Фадж и три аврора, сидевшие неподалеку от него, неотрывно следили за Гермионой, как только она вошла в комнату.

Когда она взглянула на министра и авроров, она побледнела, как школьница, ожидавшая легкий выговор, но вместо этого столкнувшаяся с разъяренным преподавателем. Но на ее лице не отразилось ни тени колебания или страха, когда она приветственно кивала профессорам. Она лишь подольше задержала взгляд на Северусе, и Ремус, обеспокоенно наблюдавший за девушкой, решил, что она ищет поддержку в его глазах.

Но он не мог заметить молчаливый диалог двух шпионов.

«Нужна помощь?» – спокойно спросил Северус.

«Все под контролем. Было что-то особенное?»

«Нет. Просто общие угрозы».

«Аврорам нужно зелье против стирания памяти».

Северус едва заметно кивнул, и Гермиона направилась к единственному свободному стулу между Ремусом и МакГонагалл.

«Они, наверно, думают, что мне нужна помощь», – подумала девушка и услышала смешок Снейпа в ответ.

— Мисс Грейнджер, я полагаю? – важно спросил Фадж.

Гермиона кротко кивнула, чему Ремус несказанно удивился. Он никогда не видел девушку столь смущенной и застенчивой, даже в присутствии официального лица.

Фадж тоже был изумлен, авроры нахмурились. Они явно не ожидали увидеть дружелюбную и подавленную ученицу. Гермиона не была похожа на человека, который отважится выйти на улицу после комендантского часа. Кому вообще пришло в голову, что она Пожиратель смерти?

Но Фадж, похоже, больше доверял источнику, предоставившему информацию, чем собственным глазам, потому что он прокашлялся и начал явно отрепетированную речь.

— Прежде чем мы начнем, пожалуйста, передайте вашу палочку мистеру Джоунсу, – потребовал он, кивнув в сторону одного из авроров.

Ремус слышал, как Минерва судорожно вздохнула, и заметил, как глаза Альбуса потемнели от ярости. Никогда прежде ведьме или волшебнику не приказывали отдать палочку без официального ареста или обвинения, выдвинутого в открытую. Такой приказ в кабинете директора означал настоящее оскорбление, и Ремус ждал, что Гермиона пустится в цитирование законодательных и исторических текстов.

Вместо этого, Гермиона молча выполнила просьбу и даже присела в маленьком реверансе перед министром.

На этот раз Ремус явственно различил, как охнула Минерва и поперхнулся Северус. Однако повернувшись к профессору зельеварения, Люпин не заметил ничего необычного, у Снейпа было привычное, непроницаемое выражение лица.

— Мисс Гермиона Джин Грейнджер, – напыщенно продолжил Фадж. — Благодаря информации надежного источника вы обвиняетесь во вступлении во внутренний круг последователей Лорда Волдеморта, так называемых Пожирателей смерти.

Хотя Ремусу казалось это невозможным, но Гермиона побледнела еще сильнее, а ее губы начала дрожать, словно девушка с трудом подавляла переполнявшие ее эмоции. Она выглядела жалко и ни в коей мере не угрожающе.

— Пожиратели смерти? – пискнула она, больше походя на домашнего эльфа. — Кто вам такое сказал? Я бы никогда не стала Пожирателем!

— Видите, Корнелиус, – вмешался Дамблдор. — Мисс Грейнджер – магглорожденная, она лучшая подруга Гарри Поттера! Она никогда не перешла бы на сторону Волдеморта! Ваш источник ошибся!

— Боюсь, мне нужны доказательства, Дамблдор! – воскликнул Фадж. — И получше, чем слова подозреваемой!

Министр кивнул одному из авроров. Мужчина схватил Гермиону за левую руку и попытался поднять рукав.

Гермиона снова пискнула, как испуганная мышь, и попыталась вырваться. Минерва вскочила, чтобы возмутиться, но слишком поздно: секрет Гермионы был раскрыт.

В тот же миг, когда метка стала видна, авроры тут же выхватили палочки и нацелили их на все еще дрожащую ученицу. Фадж отступил за кресло.

— Корнелиус, прошу, – начал Альбус, примирительно поднимая руку. — Все можно объяснить. Мисс Грейнджер и правда носит Черную метку, но на самом деле она наш шпион.

— Почему же я не получал от нее докладов? – ехидно поинтересовался Фадж. — Хотите сказать, она шпионит для вашего драгоценного Ордена Феникса? Думаете, я поверю в эту чепуху? Так вы и позволили магглорожденной шпионить для вас. Хотите поставить под сомнение мои умственные способности?

Ремусу показалось, что слева, где сидел Северус, послышалось «не исключено», но был слишком сосредоточен на происходящем, чтобы поворачиваться и посмотреть на коллегу.

— Ну уж нет, Дамблдор, еще один преступник от меня не уйдет. Девчонку арестуют и заключат в Азкабан под строгую охрану до тех пор, пока мы не назначим время для слушания и…

— Невозможно, Корнелиус! – зло перебил Альбус. — Она – студентка Хогвартса, значит, в первую очередь, находится в пределах моих полномочий! Вы не можете ее увести!

— Могу, Дамблдор, – покачал головой Фадж, выражение торжества превратило его лицо в уродливую гримасу, — Мисс Грейнджер совершеннолетняя и может сама принимать решения. Поэтому с ней будут обращаться соответствующе.

Гермиона откашлялась, и взгляды всех присутствующих сразу же обратились на нее.

— Можно высказаться, прежде чем моя судьба будет решена? – скромно спросила девушка.

— Только покороче, – пренебрежительно бросил Фадж.

— Хорошо, – кивнула она, и Ремусу показалось, что гриффиндорка тут же изменилась. Она будто стала выше, в глазах появился опасный огонек, с лица исчез страх. Она поднялась с кресла. — Хотите покороче, значит, так и будет, Фадж. Не смейте меня больше беспокоить.

Фадж рассмеялся, но в голосе Гермионы звучала такая уверенность, величие, что смех министра стих. Никто из присутствующих даже не улыбнулся. Все наблюдали за ученицей, которая превратилась в королеву.

Очевидно, Фадж заметил, что внимание его публики переключилось на другого актера, потому что он решил испробовать другой подход.

— Ты не в том положении, чтобы приказывать, девочка, – снисходительно усмехнулся министр.

— Неужели? – улыбнулась Гермиона – самая пугающая улыбка, которую только видел Ремус. Он внезапно понял, почему Фадж привел с собой трех авророй, и всерьез задумался, а хватит ли у них сил, чтобы справиться с Гермионой.

— Прежде чем совершите какую-нибудь глупость, Фадж, позвольте предупредить, что я готова ко всему. Я ожидала от вас подобного поступка, поэтому я передала три посылки доверенным лицам. Они будут отправлены, если вы меня арестуете.

— У нас нет времени на подобные игры, девочка, – ответил Фадж, стараясь сделать вид, что совершенно не впечатлен. — Тебя сейчас же доставят в Азкабан. Все прочие разговоры оставь до слушания.

— Не торопитесь, Фадж. Неужели не интересно, что за подарки я вам приготовила? – улыбнулась Гермиона и подняла руку, демонстративно подняв указательный палец. — Первая – небольшая коллекция фотографий и документов, которые доказывают вашу долгую связь с мисс Синтией Редгрув, проживающей в Косом переулке. Горжусь этой коллекцией, мне ведь удалось запечатлеть вас в… несколько пикантные моменты. Думаю, не нужно говорить, что эта посылка для вашей жены, Фадж.

Министр густо покраснел:

— Что за дерзость! Прекратите сейчас же это представление, Альбус. Она – ваша студентка, так следите за ее поведением!

— К сожалению, Корнелиус, – вздохнул Дамблдор, беспомощно разводя руками, — мисс Грейнджер совершеннолетняя и может самостоятельно принимать решения, как вы и заметили несколько минут назад. Боюсь, я связан по рукам, – директор вежливо кивнул Гермионе.

— Вторая, – продолжила девушка, — письма, адресованные всем членам Визенгамота. В письмах – подтверждения вашего вмешательства в систему подготовки авроров. Я обнаружила, что вы годами подделывали результаты тестов, исключая таким образом учеников и протеже Дамблдора и продвигая своих любимчиков, несмотря на то, что эти любимчики обладали более чем скромными способностями. Мне вдаваться в подробности, Фадж? Мы оба знаем, что одного лишь этого достаточно, чтобы вы потеряли пост министра.

Температура в кабинете будто упала на несколько градусов. Три аврора, которые раньше пристально наблюдали за Гермионой, теперь с явным недоверием уставились на Фаджа.

— Глупости! – вскричал Фадж, но Ремус расслышал, как один из авроров прошептал что-то о подобных слухах.

— И, наконец, третья посылка отправится Люциусу Малфою, – от этих слов Фадж шумно вдохнул, — моему хорошему другу. В этом письме говорится о том, что вы решили безрассудно и опрометчиво действовать против интересов семьи Малфой, что вы нашли несколько тайных поместий Люциуса. В письме также есть информация о вашей каждодневной рутине, личной жизни и трех ваших детях.

У Ремуса перехватило дыхание. Она на такое не пойдет, так ведь? Неделю назад он бы отмел эту мысль, но после недавних открытий нужно было признать: он знал катастрофически мало о Гермионе Грейнджер. Но приговорить семью Фаджа к смерти… А как же невинные дети?!

Похоже, министра сейчас мучили те же вопросы. К несчастью для него, он знал лишь то, что Гермиона – подруга Мальчика-Который-Выжил, который открыто выражал свою неприязнь к Фаджу. И вдобавок Пожиратель смерти. Оба пункта ничего доброго не сулили.

— А теперь, министр, – продолжила Гермиона приторно сладким голосом, — что вы думаете о моих приготовлениях?

Фадж открыл рот, но не издал ни звука. По-прежнему улыбаясь, Гермиона терпеливо ждала ответ. Видимо, ее терпение оказалось последним аргументом. Даже Снейпу не удавалось менее чем за десять минут заставить человека, полного самомнения, заикаться как идиот.

Фадж сдулся как шарик.

— Ваши… приготовления… блестящи… мисс Грейнджер, – произнес министр сквозь стиснутые зубы. — Я отзову все обвинения против вас и лично удостоверюсь, чтобы они не появлялись в будущем. Надеюсь, вас это удовлетворит.

— Конечно, министр, – ответила Гермиона, ослепительно улыбаясь. В глазах мелькнул задорный огонек, который обычно появлялся в глазах директора. От Фаджа это сходство не ускользнуло, и он фыркнул от негодования.

— Все, что мне нужно, – моя палочка. Спасибо, мистер Джоунс. А теперь я вас оставлю, – девушка кивнула всем присутствующим, отвесила реверанс в сторону Фаджа и направилась к двери.

— Ах да, министр, – она вдруг остановилась, — я бы не пришла к вам с такой просьбой, но так как вы уже здесь…

Фадж поперхнулся и покраснел еще сильнее. Он раскрыл рот, вероятно, чтобы опять разглагольствовать, но Гермиона решила отбросить всякое притворство. На этот раз ее голос был холоднее льда:

— Вы признаете деятельность Ордена Феникса законной, наделите их правами и полномочиями, которыми сейчас обладают авроры, и подтвердите право Ордена организовать штаб-квартиру в Хогвартсе. Полагаю, двадцати четырех часов вам хватит, чтобы все это выполнить. Если я узнаю, что вам не хватило энтузиазма на эту работу, я позабочусь об отправке упомянутых посылок.

Когда ответа не последовало, Гермиона подошла к креслу, в котором сидел Фадж, и немного наклонилась, чтобы встретиться с министром взглядом.

— Это не просьба, – тихо произнесла она. — Это приказ, который вы выполните, если хотите сохранить пост, жизнь и семью.

— Нет! – министр, казалось, наконец пришел в себя, словно бы осознав, кто перед ним. — Угрожайте, чем хотите, но я не узаконю это сборище! В мои обязанности, как министра магии, входит…

— Мне бы понравилось, если бы причиной вашего отказа было чувство чести или долга, – перебила Гермиона. — Но вы – самое бесхребетное, жалкое существо, которое я только встречала. Вы заботитесь лишь о своем имидже. Вы не заслужили ни уважения, ни сострадания, Фадж. От меня вы их точно не получите.

— Меня не посмеет шантажировать какая-то девчонка, которая даже не родилась в магическом сообществе! – вскипел Фадж.

В другой ситуации Ремус посмеялся бы над выражениями лиц авроров, которые были шокированы не столько фразой, сколько поведением человека, в лицо которому ее выкрикнули. Очевидно, они осознали, какую Фадж допустил ошибку раньше самого министра.

Гермиона медленно придвинулась к Фаджу. Она напоминала кошку, готовящуюся к прыжку. Так же медленно она провела пальцем по спинке кресла, на котором сидел Фадж, а затем мягко опустила руку на плечо министра.

— А-а, понимаю. Вы, видно, не верите, что я на это способна? Думаете, я блефую? Жаль вас разочаровывать. Я говорила лишь правду. И я сделала даже больше, чем вы знаете. Однажды ночь, пока вы спали, я была у вас дома. В вашей спальне.

Воцарилась тишина.

— Я очень хорошо помню комнату, – задумчиво продолжила Гермиона. — Светло-голубые обои. Большая кровать с темно-синим балдахином. Ее выбирала ваша жена? С вашей стороны кровати – небольшая тумбочка из сандалового дерева. В ней вы храните газетные статьи о вас, которые разложены не в хронологическом порядке, нет… в порядке «приятности» содержания статьи. Вы до сих пор считаете, что я блефую?

Фадж сидел бледный как смерть. Его взгляд метнулся к аврорам, чье внимание было сосредоточено на Гермионе.

— Невозможно! – пискнул Фадж. — Никто не может проникнуть в дом незамеченным! Я…

— Я – Пожиратель смерти уже год, Фадж, – перебила Гермиона. Ее голос был подозрительно мягок, как урчание огромной кошки, готовой напасть. — Я – грязнокровка – достигла высшего положения среди Пожирателей. Вы действительно думаете, что для меня есть что-то невозможное?

Ужас на лице жертвы ясно дал понять, что уж теперь-то Фадж верит – она способна на что угодно.

— Рискнете жизнью своих детей? – дружелюбно спросила девушка, легко касаясь плеча Фаджа. Когда тот испуганно дернулся, Гермиона тихо усмехнулась. — Я так не думаю. В конце концов, вы ведь не злодей. Полагаю, вам и вашим аврорам пора уходить, вам еще предстоит много бумажной работы, не так ли? Надеюсь, профессор Дамблдор получит от вас весточку утром?

Фадж открывал и закрывал рот, пока Гермиона вела его к двери как упирающегося ребенка, но с его губ так и не слетело ни единого звука. Ему удалось лишь слабо кивнуть, прежде чем за ним и аврорами закрылась дверь.

Гермиона вернулась к группе, собравшейся у стола, села в кресло, которое занимал министр, и наколдовала себе чашку чая. Она сделала небольшой глоток горячего напитка и удовлетворенно вздохнула, все еще не обращая внимания на уставившихся на нее профессоров.

Ремус обнаружил, что никак не мог оторвать от нее взгляд. Его обуревала дикая смесь потрясения и восторга. Вот какая она – настоящая Гермиона, шпионка, Пожирательница смерти. Та, что завоевала доверие и восхищение Северуса. Та, что преуспела в задании, которое не удавалось никому, кроме зельевара.

Откровенно говоря, Ремус не знал, что делать: боготворить ее ум или дать деру, громко крича и размахивая руками, потому что девушка вела себя гораздо более пугающе, чем даже Снейп.

Тихий смешок отвлек всех от собственных мыслей, и когда Ремус обернулся, он увидел, как губы профессора зельеварения изогнулись в улыбке.

— Выглядело драматично, Гермиона, – сказал он.

— Надеюсь, – ответила девушка, и внезапно снова стала обычной ученицей, которая вошла в кабинет не более часа назад. Плечи немного опустились, на лицо вернулась мягкость, присущая молодости.

— Фаджу всегда нравилась драма, – продолжила Гермиона, массируя плечи. — Вы дали им зелье против стирания памяти?

— Подлил в чай, – кивнул Снейп. — Подлый трюк.

— Зато эффективный, – Гермиона пожала плечами. — Мы слишком много времени потратили на Фаджа.

— А зачем давать им зелье против стирания памяти? – спросил Ремус. Его ум отчаянно пытался найти связь между зельем и сценой, которая только что произошла. Дамблдор, казалось, тоже был озадачен.

Снейп фыркнул:

— Гриффиндорцы.

Он увидел ухмылку Гермионы и заметил, что своим замечанием неосознанно отнес ее к другому факультету.

— Здесь было три аврора, и все трое слышали обвинения Гермионы. Хотя она не предоставила доказательств, эта новость распространится в рядах авроров за пару дней, и больше ни один из них не будет доверять Фаджу. Поэтому он наверняка использует на них Обливиэйт, как только покинет территорию Хогвартса. Я подлил им зелья, чтобы они запомнили и обвинения, и попытку министра стереть им память. Полагаю, через несколько дней с нами свяжутся из штаб-квартиры авроров.

— Слизеринцы, – восторженно произнес Ремус. — Но как ты узнал, что им нужно подлить зелье?

— У нас есть средство… общения, – уклончиво ответил Снейп и, глянув на Гермиону, мысленно добавил: «Это заставит их задуматься».

«У них и так достаточно пищи для размышлений», – ухмыльнулась девушка.

«Считаете, это был МакНейр?» – Снейп продолжил их безмолвный разговор.

«Точно МакНейр. Думаете, зачем я так часто ему в глаза смотрела? Письмо было анонимным, но я узнала почерк».

«Нужно как можно скорей убрать его с пути».

— С Орденом хорошо придумано, – вслух сказал Снейп, и Ремус согласно кивнул.

— Надеюсь, вы не посчитали мой поступок дерзким, профессор Дамблдор? – обеспокоенно произнесла Гермиона, поворачиваясь к директору. — Не было времени обговорить заранее. А я решила, что нужно получить максимум преимуществ из сложившейся ситуации.

— Блестящая идея, и блестяще выполнено, – улыбнулся Дамблдор, хотя в голосе не было привычной доброжелательности. Очевидно, события сегодняшнего дня выбили его из колеи гораздо сильнее, чем он хотел показать. — Но не был ли блеф слишком рискованным?

— Но посылки не блеф, – весело ответила Гермиона. — Я потратила часть летних каникул на их подготовку. Есть похожие посылки для еще нескольких людей.

Нечто в ее взгляде подсказало директору и другим преподавателям, что им лучше не спрашивать, что это за посылки. И все присутствующие в кабинете внезапно обрадовались, что они на стороне Гермионы.

— Давление на Риту Скитер было довольно успешным, – задумчиво продолжила она. — В общем-то, не сложно было найти информацию о других. Совсем не сложно, – девушка неодобрительно покачала головой. — Удивительно, как небрежно люди обращаются со своими секретами!

Никому не хотелось продолжать разговор на эту тему. Только Северус одобрительно хмыкнул, и Ремус почувствовал уверенность, что уж зельевар точно не был небрежен с собственными тайнами.

Наконец, директор прокашлялся:

— Я, конечно, восхищаюсь тем, как вы справились с ситуацией, мисс Грейнджер, но не опасно ли было проникать в дом министра?

— Мерлин, я не выжила из ума! – изумленно ответила Гермиона. — Я бы не забралась в охраняемый дом ради такой незначительной информации.

И снова Снейп одобрительно хмыкнул и кинул в сторону Гермионы почти любящий взгляд.

— Но откуда вы все знали? – нетерпеливо спросила Минерва. — Вы явно попали в точку, иначе Фадж не был бы так напуган.

— Перси Уизли рассказал об аврорах. По-моему, он назвал это блестящим подходом к распределению кадров.

— А о спальне? – слабо спросил Ремус. Он не был уверен, так ли уж он хотел знать ответ.

Гермиона медленно расплылась в хитрой, озорной улыбке.

— Прочитала статью в «Ведьмином досуге», – гриффиндорка невинно хлопнула глазами. — Я ведь все-таки девушка.

 

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться: