Глава 39. Сладкое безумие

Не самый изящный поцелуй, но Гермиона так отчаянно прижалась к его губам, что это тронуло Северуса.

Он так удивился, что застыл, не в силах ответить, пока не почувствовал ее язык на своих губах. Тогда он схватил ее за плечи и оттолкнул.

— Что ты делаешь? – потрясенно уставился Северус. — Это безумие!

— Нет, – не согласилась Гермиона, на ее глаза выступили слезы. — Это любовь.

— Ты не можешь любить меня! Это невозможно! – хрипло вскричал Снейп. Он непроизвольно коснулся пальцами губ, чтобы убедиться в реальности происходящего.

— Почему нет? Думаешь, я не способна на это? – спросила она, но тут же подняла дрожащую руку, когда он попытался ответить. — Нет, прошу, выслушай меня, а потом можешь прогнать из своих комнат и продолжать жалеть самого себя.

— Не собираюсь тебя слушать! – прокричал он. — Это зашло слишком далеко! Держи себя в руках, Мерлин тебя побери!

— Любовью нельзя управлять, Северус, – мягко возразила Гермиона, в устремленных на него глазах читалась смесь нежности и страха. — Ты хотел правду. Я пыталась скрыть ее от тебя, но ты меня слишком хорошо знаешь, – она вздохнула. — Пожалуй, даже лучше, что тебе теперь все известно.

— Что известно? – прорычал он. — Что твои доводы еще глупее, чем я думал? Что ты влюбилась в дряхлого старика, который слишком слаб, чтобы доползти до своей кровати? Что ты пожертвовала своей жизнью ради любви? Ты слишком умна для этого, Гермиона, – его слова превратились в отчаянную мольбу. Он не хотел видеть эти чувства в ее глазах! Это слишком!

— Нет, – девушка покачала головой. — Теперь тебе известно, что в этом замке есть человек, который не считает тебя всего лишь инструментом в войне. Человек, который видит в тебе нечто большее, и всегда видел. Человек, который любит тебя настоящего, без твоих масок и притворства.

— Ты с ума сошла! Ты приняла жалость за любовь! Поверить не могу, что ты испортила свою жизнь ради этого!

— Я не испортила свою жизнь, и я уж точно могу отличить жалость от любви! – теперь и Гермиона кричала. — Ты слишком привык считать себя чудовищем, тебе даже трудно представить, что кто-то может тебя полюбить!

— Я твой... был твоим учителем, – возразил он. Внутренний голос подсказывал, что подобного спора вообще не должно быть. И ему не следовало выпивать три стакана виски. Но с той секунды, как Уизли ворвался в кабинет, Северус потерял всякое подобие контроля, и сейчас казалось, что реальность ускользает от него. Он все еще чувствовал жар ее губ на своих. — Я тебе в отцы гожусь! Во мне нет ничего, что ты хотела бы...

— Я сама решу, что хочу, большое спасибо, – парировала Гермиона, ее щеки раскраснелись от злости. — Я не одна из этих глупеньких школьниц, мечтающих о романе со своим преподавателем. И никогда такой не была! И у меня точно нет комплекса Флоренс Найтингейл! Я тщательно обдумала свое решение, хотя ты можешь в этом сомневаться!

— Если бы ты все хорошо обдумала, то в тебе не победила бы гриффиндорская чувствительность, – прорычал Северус, зная, насколько он к ней несправедлив. Но ему было так больно, а проснувшееся в нем желание поцеловать Гермиону не облегчало положение. — И ты все скрывала, когда я считал, что мы доверяем друг другу! Ты так все спланировала? Сохранять тайну, пока мы не сблизимся настолько, что я не смогу действовать логично? Что ты от меня хочешь теперь? Чтобы я упал на колени и признался тебе в вечной любви?

— Да пошел ты, Снейп! – закричала Гермиона. Северус заметил, что, наконец, ударил в слабое место. Но язык всегда был его грозным оружием. — Я не предвидела события последних месяцев, я старалась сохранить дистанцию как можно дольше! Я не хотела, чтобы ты узнал, и уж точно не ожидала, что мы станем друзьями! Просто, – она судорожно вдохнула и, когда продолжила, в ее голосе уже не осталось злости, только страдание и честность. — Ты лучший человек, которого я знала. Ты храбрый, умный, изобретательный и – я не могу это объяснить, но ты поразительно привлекательный. В ту ночь я поняла, что ты умираешь, и когда я узнала тебя лучше... Я просто хотела, чтобы ты жил. Я хотела знать, что ты существуешь на земле и снова наслаждаешься жизнью, и неважно, что произойдет со мной. Я по-прежнему думаю, что ты заслужил это право. И я ни о чем не жалею.

Северус не знал, что сказать. Он хотел спрятаться от нее. Что нужно делать? Мерлин, что он мог сделать?

Когда он стал свидетелем воспоминаний из омута, он думал, что она испытывает к нему те же чувства, что и к домашнему эльфу, с которым дурно обходятся, или бездомному животному. И эта мысль убивала его.

Но это было хуже.

Она полюбила, увидела его в момент слабости и раскрыла его истинную сущность. Или то, что она приняла за истинную сущность.

Храбрый? Привлекательный? Хороший? Что за чушь! Он – полный ненависти ублюдок с отвратительным характером, и только жертва Гермионы превратила его в того, кем он был сейчас.

Жертва, которую он ни за что не позволил бы ей совершить. Лучше пусть мертвый старый мерзавец у ног Волдеморта, чем то существование, на которое Гермиона себя обрекла.

И худшее: она делает это ради него. Она выносит боль, унижение, пытки, изнасилование. Все ради него. Чтобы он мог наслаждаться остатками своей жизни.

У Бога, или кто там наверху, определенно самое извращенное чувство юмора. Северусу хотелось рассмеяться.

Но Гермиона все еще смотрела на него, ее глаза светились надеждой и тоской, как будто Северус мог дать ей что-то, что исправит бедствие, которое он навлек.

Он хотел вырвать эти прекрасные карие глаза, прогнать Гермиону из своих комнат и навсегда забыть о ее существовании. Он хотел повернуть время вспять к той ночи в классе зельеварения, чтобы все предотвратить.

Но Снейп знал, что это желание безнадежно. Он мог лишь спасти ее от дальнейших мучений. Он никогда не будет ее достоин. Лучше закончить с этим быстро и решительно, раскрыть ей глаза.

— Нам не следует продолжать эту беседу, – холодно сказал он. Гермиона тут же побледнела. — Как я и говорил, это безумие. Наверное, нам лучше прекратить совместную работу. Я попрошу Альбуса...

— Нет, – перебила она. — Нет, не делай этого, Северус. Прошу. Я могу понять, что не нравлюсь тебе. Даже одна эта мысль может показаться тебе смешной. Не надо ничего объяснять, мы просто никогда об этом не заговорим. Но, пожалуйста, Северус, – она отчаянно зашептала, — пожалуйста, не отталкивай меня. Я знаю, ты никогда не полюбишь девушку вроде меня, но не притворяйся, что между нами ничего не было, не отбрасывай нашу дружбу...

Пока она говорила, Снейп поднял голову и посмотрел на Гермиона: все еще красные от злости щеки, темно-алые губы, покусанные от волнения, огромные карие глаза. На лице виднелись дорожки от слез.

Как она могла подумать, что не нравится ему? Как она может не знать, кем стала для него?

Она так прекрасна.

Не соображая, что делает, Северус пересек расстояние между ними и заключил Гермиону в свои объятия. Их губы снова соприкоснулись, ее поцелуй – настойчивый – отражал его собственные желания.

Северусу казалось, прошла вечность, прежде чем он отстранился. Они оба тяжело дышали. Снейп наклонился к уху Гермионы.

— Но я люблю тебя, – прошептал он, позабыв всякую логику, и почувствовал, как она застыла от удивления. — Да и как не любить? Ты же знаешь, какая ты чудесная. Какая красивая. Ты неделями сводила меня с ума, все это время я думал только о тебе!

Гермиона задрожала и снова потянулась к его губам.

— Северус, – прошептала она между поцелуями, притягивая к себе. — Северус!

Снейп поднял ее на руки и отнес к дивану у камина, трансфигурировав его в кровать. Он аккуратно уложил девушку, так и не отведя от нее взгляд.

— Мы можем остановиться в любое время, – прошептал он, но Гермиона потянула его к себе. Его руки заскользили по ее лицу и шее, поцелуи стали страстнее. Северус застонал, почувствовав, как его тело отвечает на ее ласки.

Внезапно Гермиона напряглась и отстранилась, судорожно вдохнув. Снейп тут же отодвинулся, давая девушке необходимое пространство. Он сел и собирался встать с кровати, но Гермиона схватила его за рукав.

— Нет, не уходу, – прошептала она. — Пожалуйста, Северус, я...

Снейп склонился над ней и заметил, как она побледнела и дрожала, как будто замерзла. Он мысленно выругал себя за то, что не заметил этого раньше.

Она уже несколько месяцев спокойно относилась к прикосновениям, и Северус не видел ее такой беззащитной и хрупкой с Рождества. Но он представлял, как она себя чувствует, какие образы всплывают в ее памяти.

— Я понимаю, – мягко ответил он. — Я ничего не сделаю, если ты не хочешь.

— Нет, – прошептала Гермиона. — Ты не понимаешь... Северус... Я боюсь.

— Чего? – ему казалось, что он знает ответ. Но ей нужно было проговорить его самой.

— Я... я... не знаю, смогу ли сделать это... нормально, – она отвернулась, все еще не отпуская его рукав. — Я не уверена, что во мне есть что-то, кроме боли, страха и жестокости. Когда ты поцеловал меня, когда я почувствовала твое тело рядом, я вспомнила его прикосновение. Я чувствую себя такой грязной...

— Я могу представить, что ты чувствуешь, – медленно ответил Северус, пытаясь понять, как много она потеряла, что ей пришлось делать. Он лишь хотел взять ее на руки и прогнать эту боль, но слишком хорошо знал, что его прикосновение сейчас невыносимо. — Все радостные и приятные мысли похоронены по вине Малфоя и других. Ты, возможно, и не помнишь, как делать это правильно, заниматься любовью и быть любимой. Но поверь, воспоминания вернутся к тебе. У нас есть сколько угодно времени.

Гермиона снова задрожала и, к крайнему удивлению Снейпа, ее щеки покраснели.

— Нет, Северус, я не это пыталась сказать, – она отчаянно хотела, чтобы он понял. — Я имела в виду, что я никогда... никогда не делала это как положено. И я не знаю, смогу ли. Может, я вообще не способна... может, я способна только на то, что делает со мной Люциус...

Снейп пораженно уставился на Гермиона:

— Ты хочешь сказать, что у тебя не было опыта до того, как ты соблазнила Малфоя? Но это невозможно.

— Я прочитала пару книг, изучила некоторые маггловские фильмы и журналы, – тихо ответила Гермиона. — Виктор целовал меня. Однажды. Но это все.

Снейп весь похолодел и отвернулся от Гермионы. Он не знал, что ответить.

Он лишил ее и этого. Непорочности первого прикосновения, удовольствия от первого уединения с другим человеком. Северус почувствовал жгучий стыд.

— Но ты знала, что произойдет, – его голос звучал безжизненно. — Почему не завела любовника? Чтобы знать, каково это.

— Некого было, – медленно ответила Гермиона. — Только Драко знал, что я собираюсь делать, а он мне словно брат, так же как Гарри и Рон. Конечно, я могла бы кого-нибудь найти, но... – она посмотрела на него своими темными, бездонными глазами. — Я хотела только тебя. Кто-то другой был бы не лучше Малфоя для меня, – она пожала плечами. — И у меня в любом случае не было времени.

Его сердце сжалось, он представил, как Гермиона сидит в гостиной и мысленно взвешивает все «за» и «против» любовника, но потом решает, что занятия окклюменцией важнее. Она отдалась в объятия Люциуса Малфоя, не зная, что ожидать, а нашла лишь боль, ненависть и стыд.

— Получается, ты девственница, – прошептал он, пораженный этим открытием.

Гермиона фыркнула:

— Вряд ли. Я не могу представить, что это слово можно применить хоть к какой-либо части моего тела.

— А я могу, – просто ответил Северус. — Твой разум и твоя душа, Гермиона. Ты не испытала истинную страсть, только извращенную тень того, каким это должно быть на самом деле. Ты не чувствовала прикосновение, которым могла бы насладиться.

— Но я не уверена, что способна, – прошептала она. — Может, я тоже извращенная...

— Ты способна любить, Гермиона, – решительно перебил он и улыбнулся, заметив ее удивление. — И поверь мне, любить тебя – просто. Ты совершенно не извращенная. И если выяснится, что секс не приносит тебе удовольствие после всего, что ты пережила, это не так уж важно.

Медленно, с надеждой, словно не будучи уверенной, что может доверять его словам, Гермиона взглянула на Северуса.

— Правда? – прошептала она.

Он вздохнул и обнял ее. Девушка положила голову ему на грудь.

— Гермиона, – от звука собственного имени по ее телу пробежала дрожь. — Я мог бы провести всю жизнь, держа тебя в руках, как сейчас, и чувствовал себя самым счастливым человеком. Я хочу быть с тобой, и я люблю тебя такой, какая ты есть. Я приму все что угодно, лишь бы быть с тобой.

Гермиона повернула голову и уткнулась лицом в мягкую ткань его рубашки. Она медленно протянула руку к его лицу. Северус не шевелился, пока она ощупывала его кожу, дотрагивалась до его волос, носа, щеки, затем мягко провела большим пальцем по его губам.

— Спасибо, – прошептала Гермиона. Снейп догадался по голосу, что она плачет. — Я люблю тебя.

— Спи, дорогая, – сказал он. — Я буду охранять твой сон.

И она уснула, успокоенная его теплом и нежными объятиями.

 

*** *** *** *** ***

Гермиона проснулась резко, и на мгновение ее охватила паника, когда она почувствовала рядом с собой теплое и определенно мужское тело. Но мгновенно вернулись вечерние воспоминания, и девушка заставила себя лежать тихо и спокойно.

«Это Северус, – снова и снова повторяла она про себя. — Это Северус Снейп, мужчина, которого я люблю. Со мной ничего не случится, он не причинит мне вреда».

Чувство паники и желание сбежать медленно растаяли. Бледный лунный свет лился из больших окон, освещая лицо Северуса. Во сне он выглядел моложе, расслабленнее и умиротвореннее.

Даже сейчас, лежа в крепких объятиях, Гермиона с трудом могла поверить в то, что случилось несколько часов назад. Он действительно сказал, что любит ее? Они в самом деле поцеловались? Она дотронулась до своих губ и снова пережила то время, когда он взял ее на руки, поцеловал ее и отнес на кровать. Она предпочла не думать о перемене, которая произошла вскоре после этого.

Ничто не разрушит это мгновение. Даже ее сомнения о том, стоило ли во всем признаваться. Что сделано, то сделано. Его ответ превзошел все ожидания.

Странно представить, что Северус испытывал те же чувства, вдруг поняла Гермиона. Он хранил ту же тайну и страдал, оттого что она ничего не замечает. Но она так далеко запрятала эти чувства, отодвинула их в самые темные уголки своего сознания, чтобы они наверняка не слетели с ее языка, чтобы взгляд, полный нежности, не задерживался на Северусе слишком долго.

Она давно смирилась, что не сможет выпустить свои чувства из клетки, но они снова вспомнились из-за сегодняшнего потрясения, страха потерять Северуса и все раскрыть.

Гермиона мысленно хмыкнула. В некотором роде за это можно было поблагодарить Рона. Сказать ему «спасибо», пожалуй, самый простой способ раздавить его.

Она предпочла не думать о Роне, не сегодня, не в объятиях Северуса. Вокруг столько всего происходило, что порой трудно было удерживать все в голове. Гермиона недостаточно уделяла внимания Рону. Она забыла, что, хоть эмоционально он не превосходил зубочистку, он все еще был способен на умные и жестокие поступки.

Она разберется с ним. Но не сегодня.

Однако внутренний голос по-прежнему нашептывал, что она о чем-то забыла. Ну конечно, Гарри! Наверняка он ужасно беспокоится! Нужно предупредить его, что все в порядке.

Она медленно выскользнула из постели, не потревожив Северуса. Взяв свою волшебную палочку, Гермиона открыла окно и позвала школьную сову.

Схватив клочок бумаги, она нацарапала: «Все хорошо. Не беспокойся. Иди спать, Гарри. Попытайся не убить Рона».

Она запечатала записку и привязала ее к лапе птицы, которая тут же бесшумно улетела. Гермиона решила, что подробное объяснение может подождать.

Закрыв окно – ночью все еще было холодно – Гермиона вернулась к кровати. Огонь в камине почти затух, и девушка левитировала немного дров. Этого хватит до утра.

Она повернулась и взглянула на Северуса: на нем все еще была рубашка и брюки. Впрочем, и Гермиона была одета. Подумав немного, девушка скинула мантию и юбку, сняла носки и расстегнула верхние пуговицы блузки. Так гораздо удобнее. Да и Снейп уже не раз видел ее тело.

Интересно, что он скажет, когда проснется? Он ненавидел терять контроль. Когда это происходило, он отдалялся даже от нее, предпочитая справляться с эмоциями в одиночку.

Что если он сожалеет о том, что случилось? Что если он не захочет иметь с ней ничего общего? Эта мысль заставила ее снова устроиться в кровати рядом с Северусом и накрыться одеялом.

Гермиона не позволит ему отдалиться. Она боролась с ним каждую минуту: с первой ночи в кабинете Дамблдора и процедуры изъятия до его первого предложения о партнерстве и растущего между ними доверия.

В этот раз она поплывет по течению будущего, которое уготовано ей и Северусу Снейпу. Она окунется в него, будет держаться за каждый миг, проведенный вместе, и неважно, какую цену придется заплатить.

Гермиона знала, что будет больно. Северус – сложный человек, его положение тоже не из простых. Она не хотела думать о том, что скажут Гарри и Драко, как отреагирует Орден, когда обнаружит, что происходит между руководителем шпионов и главным шпионом. Не то что бы в Ордене знали, что Гермиона их осведомитель. Но об этом она тоже подумает потом.

Она взяла Северуса за руку и переплела свои и его пальцы.

Это счастье, каким бы непродолжительным оно ни было, принадлежит ей. Она не позволит его забрать.

Снейп что-то тихо пробормотал во сне, и на лице Гермионы расцвела радостная улыбка. Так вот каково это – спать вместе. Спать в руках любимого.

Гермиона не сомневалась, что без труда к этому привыкнет.

 

*** *** *** *** ***

Он проснулся от ощущения теплого тела, прижавшегося к нему. Волосы, пахнущие солнцем и цветами, щекотали нос, и Северус медленно открыл глаза, боясь поверить своим чувствам.

Она мирно спала в его объятиях, ее голова покоилась на его груди.

Снейп снова закрыл глаза, и на него накатили чувства: хотелось заплакать и рассмеяться одновременно. Но он не поддался порыву, только осторожно откинул ее волосы, чтобы видеть лицо.

Гермиона. Его Гермиона.

Его окатила невероятная волна нежности. Если бы за последние недели он не убедился в своих чувствах, один лишь этот момент сказал бы ему все. Он держал в руках женщину, которую любил, и она достаточно верила ему, чтобы позволить прикасаться к себе во сне.

Должно быть, Северус что-то сделал, что разбудил ее, а, возможно, она почувствовала его движение, так или иначе, Гермиона открыла глаза. Она встретилась с ним взглядом, и ее лицо исказила паника.

На один страшный миг Снейп испугался, что Гермиона забыла события прошлой ночи, и все будет кончено.

Но затем она расслабилась, зевнула и потянулась, как кошка.

— Доброе утро, – сказал он и наклонил голову, не уверенный, осмелится ли на поцелуй. Гермиона приняла решение за него, и когда их губы снова соприкоснулись, ощущения были так же прекрасны, как и прошлой ночью.

— Я, должно быть, ужасно выгляжу, – прошептала она, и Северус хмыкнул.

— Ни за что, Гермиона, – прошептал он в ответ, и его сердце опять сжалось, когда она удовлетворенно вздохнула.

— Я боялась, что это был лишь сон, – ее голос все еще звучал сонно.

— Я тоже, – признался Северус.

Она замолчали на минуту, но для Снейпа это молчание было другим, не тем, что раньше: оно было теплее, умиротвореннее.

— Приятно спать у тебя на руках, – сказала Гермиона через некоторое время. Она смотрела на Северуса взглядом человека, которому, наконец, позволено наблюдать за любимым так долго, как только пожелает.

Снейп усмехнулся:

— Не хочу знать, каково будет рукам, когда я ими пошевелю. Могу только ответить комплиментом на комплимент. Я уже давно так хорошо не спал.

Она на мгновение закрыла глаза, будто преодолевая внезапно нахлынувшее чувство, и когда вновь их открыла, на ее ресницах блестели слезы.

— Ты не имеешь представления, как я рада слышать твой смех, – прошептала она. — Вчера я думала, что потеряла тебя навсегда.

Северус мысленно вернулся к событиям прошлого дня. Он понял, что боль все еще присутствует, только скрывается вне досягаемости его сознания. Она вернется, но ей не устоять против женщины, которая лежала рядом с ним.

— Я был на волоске от гибели, – он вдруг озорно улыбнулся, — но тебе удалось убедить меня в преимуществах новых отношений.

— Хорошо сказано, – рассмеялась Гермиона. — Рада, что я настолько убедительна.

Улыбка исчезла, как только Северус посмотрел на девушку.

— Однако проблемы остались, – продолжил он. Гермиона хотела отстраниться, но он нежно прижал ее к себе, так чтобы она поняла: при желании она может отодвинуться, но пусть знает, как сильно он не хочет ее отпускать.

— Знаю, – прошептала она. — И больше, чем я рассчитывала, если честно.

— Нет, не настолько много, – возразил Северус. — Большинство никогда не узнает о нас, так же как и не большинство не знает, что ты шпион. Орден не имеет права вмешиваться в наши жизни, и я уверен, что Драко и Поттер немного поворчат, но все примут.

— Из твоих уст все так просто звучит, – удивленно ответила Гермиона и подняла взгляд. — Тогда какие же у тебя проблемы?

— Я – твой учитель, – тихо ответил он.

Девушка фыркнула:

— Это просто смешно! Ты же не серьезно?

— К сожалению, я совершенно серьезен.

Она напряглась и все же отстранилась.

— Я тебе не верю. Мы жили и боролись бок о бок несколько месяцев! Это не может вдруг стать такой уж большой проблемой из-за одного-двух поцелуев!

Северус вздохнул:

— Я уже долгое время об этом думаю, Гермиона. С тех самых пор, когда осознал свои чувства к тебе. Я даже проверил школьные правила. Ничто не запрещает дружбу, однако более тесные «романтические» отношения приведут к увольнению учителя, а при определенных обстоятельствах, исключению ученика. Я не могу заставить Альбуса выбирать нуждами Ордена и нуждами школы.

Гермиона отвернулась, опустив голову.

— Понятно, – тихо сказала она. — Снова Альбус Дамблдор.

Ему хотелось растянуть этот напряженный момент, увидеть, как она отреагирует. Но Северус знал, насколько она сейчас уязвима, и он никогда не причинил бы ей боль.

— Поэтому я решил, – продолжил он, любовно разглядывая ее напряженную спину, — уволиться с должности учителя сегодня вечером.

Гермиона резко обернулась.

— Повтори, – прошептала она. — Скажи еще раз, что предпочел меня преподаванию.

— Это самое легкое решение в моей жизни, – просто сказал он, и внезапно его накрыла копна каштановых кудряшек и мягкое тело любимой.

Северус наслаждался ее долгими и крепкими поцелуями. Интересно, когда ее острый ум догадается?

Поцелуи резко прекратились. Теперь она поняла.

— Ты коварный, очень коварный, – прошептала Гермиона на ухо и вдруг оседлала Северуса, что ему понравилось еще больше.

— Не понимаю, о чем ты, – невинно заявил он и в ответ получил возмущенное ворчание.

— И это решение не имеет ничего общего с твоим желанием уделять больше времени Ордену, так, Северус? Дамблдор ни за что бы не позволил тебе уволиться, только не посреди учебного года. Но в этом случае он не сможет тебя остановить, разве нет?

— Эта мысль мне и в голову не приходила, – возразил Северус, широко улыбаясь.

— Как я и боялась, – притворно грустным голосом ответила Гермиона, — грешник без намека на раскаяние. Поразительно.

Он быстро перекатился на другой бок и обнял Гермиону, удивляясь, что она позволила такой близкий контакт.

— Но в одном я совершенно серьезен, Гермиона, – сказал он и заметил, как она зажмурилась от удовольствия. — Я бы оставил все, лишь бы быть с тобой. Моя жизнь принадлежит тебе. Я люблю тебя.

— Ох, Мерлин, – простонала Гермиона. — Ты хоть представляешь, что твой голос творил со мной в последнее время?

Северус расплылся в коварной улыбке.

— Расскажи об этом, – предложил он своим глубоким, бархатным голосом, и Гермиона снова простонала.

Они продолжали касаться друг друга, будто уверяя, что это не сон, что любимый человек рядом и все еще желает разделить объятие или поцелуй, когда бы ни возник повод.

А повод возникал очень часто в это весеннее воскресенье.

Джейн вошла в комнату около полудня, и хотя они снова превратили кровать в диван, внимательного взгляда Джейн хватило, чтобы она обо всем догадалась. На лице домашнего эльфа появилась широкая ухмылка.

— Ну наконец-то! – произнесла она удовлетворенно. — Сегодня я приготовлю что-нибудь особенное. Похоже, у вас есть повод отпраздновать!

Гермиона снова покраснела – как и все это утро – и Снейпу показалось, что румянец делает ее невероятно привлекательной. Это и стало причиной поцелуя, от которого девушка зарделась еще сильнее.

— Поверить не могу, что краснею, – смущенно пробормотала Гермиона. — Чувствую себя глупо.

— Видишь, – поддразнил Северус. — Я же говорил, что ты девственница.

В ответ Гермиона лишь показала язык.

 

*** *** *** *** ***

Северус не хотел уходить на встречу с Альбусом и Минервой, учитывая, что мог провести тихий вечер в обществе Гермионы, но чем быстрее он с этим покончит, тем лучше.

Он медленно шел по коридорам Хогвартса, стараясь перевести мысли от Гермионы к делу.

Естественно, ему это не удавалось. Он чувствовал себя так, будто его окружает аура счастья, он мысленно проигрывал события прошлой ночи и этого необычного, но восхитительного дня. Воспоминания плясали перед глазами, переполняли Северуса эмоциями. Они были слишком свежи, чтобы он их мог полностью осознать.

До Гермионы он никогда не испытывал подобное, никогда не делал шаг, пока не продумает его до мелочей, никогда не принимал решение, пока не обдумает все доводы несколько раз.

Сейчас он чувствовал себя так, будто бродит во сне. Каждый поступок, каждое решение казались ему совершенно логичными и естественными. Он поступил правильно и не сомневался в этом. Для Северуса это было ново.

«Если бы я мог создать это ощущение с помощью зелья, с ним управлять людьми было бы легче и изящнее, чем с Империусом. И люди чувствовали бы себя счастливыми», – подумал Северус на мгновение, но потом его мысли снова вернулись к Гермионе, спящей у него на руках, и он забыл о зелье.

Хорошо, что по пути к кабинету директора ему не встретился ни один ученик: Снейп не переставал улыбаться.

Только добравшись до последнего поворота, он нацепил привычную маску безразличия.

Они уже ждали, когда Снейп вошел в кабинет директора.

— Северус, дорогой, – тепло приветствовал Альбус, хотя его осанка выдавала легкое напряжение. – Какое срочное дело привело тебя в воскресенье? Это касается следующего собрания Ордена?

— Нет, Альбус, — спокойно ответил Снейп. — Я здесь не как руководитель шпионов, а как преподаватель Хогвартса.

Дамблдор немного расслабился.

— Что случилось? Опять Гриффиндор буянит?

— Надеюсь, нет! – откликнулась Минерва, со своего места у окна. — Я уже успела привыкнуть к тишине и покою.

Не произнося ни слова, Северус вынул свиток пергамента из кармана мантии и протянул его Альбусу: тот сломал печать и, пробежав глазами по тексту, побледнел.

— Что это значит, Северус? – спросил он, не обращая внимания на Минерву, тянувшуюся к пергаменту.

— Полагаю, что все совершенно ясно, директор, – без выражения ответил Северус. — Думаю, яснее и выразиться нельзя.

— Но... ты же не всерьез, – возразил Альбус, слабо размахивая пергаментом. Минерва, очевидно, окончательно потеряла терпение, взмахнула палочкой и призвала пергамент. Быстро прочитав его, она подняла взгляд на Снейпа.

— Отставка? – спросила она. — Не знала, что ты собирался нас покинуть, Северус.

— Я не собирался, – напряженно ответил он. — Возникли... обстоятельства.

— Но что побудило тебя? – спросил Альбус, снова призвав пергамент и размахивая им. — Ты с нами уже многие годы, и после смены... твоего положения у Волдеморта в прошлом году, я не сомневался, что ты обрадуешься возможности преподавать и заниматься исследованиями.

— И я, конечно же, обрадовался, директор, – ответил Северус, придавая словам Альбуса легкий оттенок сарказма: он показывал, насколько такое описание казалось ему неподходящим. — Но сейчас я не могу оставаться профессором. Я, естественно, продолжу работу в Ордене и останусь здесь жить, если это возможно. Но мое дальнейшее выполнение школьных обязанностей прекратится. Я очень сожалею, что ставлю вас в такое затруднительное положение. Но я могу назвать несколько компетентных людей, которые смогут заменить меня даже в середине года.

Это объяснение только сильнее запутало директора.

— Но ты не можешь просто прекратить преподавание, Северус! Ты нужен мне в школе! Мы...

— Мне очень жаль, Альбус, – спокойно, но твердо перебил Северус. — Мое решение не обсуждается.

— Но почему же, мой дорогой мальчик? Почему так внезапно? Почему мы не можем все обдумать неделю-другую и потом решить вместе?

— У меня есть личные причины, не терпящие отлагательств.

Теперь ему снова зададут вопрос, и придется ответить. Северус готовился к тому, чтобы все рассказать. И он, и Гермиона не сомневались, что не смогут долго скрывать правду от Альбуса и Минервы. Снейп радовался, что Гермионе не придется проходить этот допрос, что именно он должен заставить их понять. Но он все равно поморщился: все это претило его природе.

«Всяко лучше, чем превратиться в собачонку», – подумал Снейп.

Альбус вздохнул. Он попытался встретиться взглядом с Минервой, но она, не отрываясь, смотрела на Северуса. На ее лице застыло странное выражение.

Когда стало ясно, что никто не собирается нарушать тишину, Дамблдор все же заговорил:

— Конечно, я приму твое увольнение. Но после нашей многолетней дружбы, мне бы хотелось считать, что я заслуживаю узнать причину.

Северус глубоко вздохнул. Ну конечно, эмоциональный шантаж. Альбус всегда так делал. Или заводил разговоры про благо человечества.

— Если вам так необходимо знать, директор, – официально ответил Северус. — Я собираюсь вступить в физическую связь с ученицей, что недвусмысленно запрещено школьными правилами.

«Выкуси!» – подумал он и подавил совершенно неподобающую улыбку, когда директор побледнел.

Альбус тяжело опустился в кресло.

— Повтори, – потребовал он, уставившись на профессора зельеварения, как на сумасшедшего.

Северус прикрыл глаза. Как же унизительно! Он хотел вырваться из этого кабинета. Но легче от этого не станет.

«Подумай о Гермионе, она ждет в твоей комнате», – напомнил он себе.

— Я сказал, что собираюсь вступить в половую связь с ученицей, – как можно терпеливее повторил Снейп. — Думаю, вы расслышали это и в первый раз.

Северус ожидал удар от Минервы: она всегда защищала своих подопечных, особенно девушек.

Но она только насмешливо фыркнула, наблюдая за реакцией директора.

— Он пытается сказать, что влюбился в Гермиону Грейнджер, Альбус, – сухо объяснила она. — Наконец-то. Я уж потеряла всякую надежду.

Если сначала директор был бледен, то теперь он приобрел довольно неприятный розовый оттенок.

— Мисс Грейнджер... и ты... Северус? – прошептал он, и Северус кивнул.

— Это правда, – просто ответил он, глянув на Минерву. — Хотя я бы опустил слово «наконец-то».

Альбус глубоко вздохнул, наколдовал чашку горячего шоколада, достал из ящика стола маггловские сладости и сунул в рот по крайней мере пять конфет. Что ж, в этот вечер Северус наконец получил ответ на долго мучивший вопрос: Альбус и правда верит в целительные свойства сахара. Поразительно.

— Должен сказать, что ты удивил меня, Северус, – наконец произнес Альбус. — Я не ожидал.

— Это должно раз и навсегда разрушить последние слухи о вашем всеведении, Альбус, – заметила Минерва, — которым мог верить разве что слепец.

Не обращая внимания на провокацию, Альбус посмотрел на Северуса. В его голубых глазах плескалось беспокойство.

— Ты уверен, Северус? Мы говорим о молодой женщине, о женщине, которая глубоко ранена. Ты не простой человек, и лицемерно говорить о разнице в возрасте и том, что она была твоей ученицей десять минут назад, но ты должен очень тщательно все обдумать, прежде чем вступать в отношения.

Минерва снова фыркнула.

— Я искренне сомневаюсь, что он сейчас контролирует свои чувства, Альбус. Он безнадежно влюблен уже несколько недель.

— Спасибо, что защищаешь мое достоинство, – застонал Снейп и потер лоб. — Все было так очевидно?

— Для меня – да, но я же хорошо тебя знаю, – ответила МакГонагалл и, секунду поколебавшись, положила руку ему на колено. — Я очень за тебя рада.

— Спасибо, Минерва, – произнес Снейп, с его души как будто камень упал. До этой минуты он и не знал, как много для него значит ее одобрение.

— Ты точно уверен, Северус? – снова спросил Альбус. — Ты уверен, что правильно поступаешь?

Северус вздохнул, на секунду прикрыл глаза и ущипнул себя за переносицу. Этот вопрос мучил его уже давно.

— Я хочу быть с вами совершенно откровенным, директор, – наконец ответил он. — Мне кажется, у меня небольшой выбор. Гермиона решила, что я буду с ней, а в последнее время она хорошо обращается с кинжалом, так что с ней трудно спорить, – он устало улыбнулся, заметив, что Дамблдор хочет возразить. — Нет, в самом деле, Альбус, у меня нет выбора. Она – самое прекрасное, что случалось со мной. Я старался избегать такого развития событий как можно дольше, но сейчас я не смогу отдалиться от нее, даже если бы хотел.

Он поднял взгляд на директора и, заметив сомнение в глазах Дамблдора, решил продолжить объяснение. Сегодня ему было легко говорить о своих чувствах.

— Благодаря Гермионе я чувствую себя цельным. Такого со мной не было. И если я могу вернуть ей хоть часть этого чувства, я готов отказаться не только от должности преподавателя.

Ответом ему была тишина. Казалось, впервые в жизни Северусу удалось поразить директора настолько, что тот не мог вымолвить ни слова.

Затем они услышали вздох Минервы.

— Как романтично, – всхлипнула она, ее глаза странно блестели в свете свечей. — Я никогда не думала, что ты на это способен, Северус, иначе сама бы прибрала тебя давным-давно!

 

Глава 40. Преданность

Был понедельник. Гермиона сидела на уроке защиты от Темных искусств, без интереса слушая Ремуса. Иногда она поднимала руку, говорила: «Протего» или «Ветка ясеня, срезанная в новолуние» и с ослепительной улыбкой получала очки для Гриффиндора. Но в действительности она не особо вслушивалась.

Ведь все щитовые чары она выучила еще на пятом курсе во время подготовки к занятиям ОД и СОВ. А выученное Гермиона никогда не забывала.

Поэтому, вместо того, чтобы сосредоточиться на теории создания многослойного щита, она думала о вчерашнем дне, а точнее, ночи.

Северус не пригласил ее в свою спальню. Вероятно, он не хотел принуждать к тому, к чему она не была готова. Но когда Снейп поднялся с кресла и заявил, что идет спать, Гермиона последовала за ним по винтовой лестнице.

— Подожди меня, ‒ попросила она, неуверенно улыбнувшись, и исчезла в своей комнате.

В своей обычной пижаме Гермиона чувствовала себя маленькой девочкой и немного смущалась. Когда девушка вошла в спальню к Снейпу, тот выходил из ванной в одних лишь широких штанах из черного хлопка. Гермиона даже на миг задержала дыхание.

И никакое зеркало не нужно, чтобы знать: она снова залилась краской. Черт возьми, пора бы прекратить краснеть!

Северус заметил девушку, и, к огромному удовольствию Гермионы, на его щеках появился легкий румянец.

«Попался», ‒ подумала Гермиона, но ее внимание было поглощено сложившимся положением, их близостью и мурашками по всему телу, чтобы говорить вслух.

— Я всегда так сплю, ‒ сказал Северус, будто бы извиняясь. — Но я могу надеть рубашку, если тебя смущает...

— Я очень разочаруюсь, если ты так поступишь, ‒ дерзко улыбнулась Гермиона. Снейп улыбнулся в ответ, и всякое напряжение исчезло, уступая место уюту и теплу.

Медленно, не отрывая взгляда, Гермиона подошла к нему и прикоснулась к его груди. Северус обнял ее и нежно, благоговейно привлек к себе. Она знала, что в любую минуту может отстраниться, и испытывала благодарность за заботу.

Она подняла голову и, когда их взгляды встретились, опустила все барьеры, ограждавшие ее разум, и позволила своим чувствам и мыслям, своей радости и любви хлынуть на Северуса.

Он слегка вздрогнул, крепче обнял Гермиону за талию и ответил таким мощным потоком эмоций, что девушка притянула его к себе и поцеловала. Они еще долго целовались, пока не уснули.

— Гермиона, ‒ прошептал Гарри, и девушка очнулась от воспоминания как раз вовремя: Ремус перешел к практической части урока.

Следуя за Гарри, Гермиона отступила от стола на середину комнаты, где уже собрались остальные пары.

— Все в порядке? ‒ спросил Гарри, направляя оглушающее заклинание. Гермиона с легкостью поставила щит, с опозданием заметив, что он гораздо сложнее того, которому весь урок учил Ремус. Но к счастью, она же Гермиона, всезнайка. Каждому известно, что на летних каникулах она зубрит учебники, так что оплошность осталась незамеченной.

— Да, ‒ улыбнулась Гермиона и запустила оглушающим заклинанием в Гарри, отразившего атаку. — Просто есть о чем подумать.

— Могу представить, ‒ кивнул друг и подошел ближе, будто бы желая обсудить тактику.

Гермиона заметила, что Ремус, бросив взгляд в их сторону, широко улыбнулся и перевел внимание на Падму и Лаванду.

Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение. Сегодня она должна все им рассказать.

 

*** *** *** *** ***

Гарри беспокоился. Конечно, беспокойство можно считать улучшением: его охватил приступ паники, когда Гермиона бросилась вон из комнаты и исчезла Мерлин знает куда на целый день.

После того, как прошло первое потрясение, Гарри убедил себя, что сердечный приступ в таком возрасте ему не грозит, и выгнал Рона из комнаты Гермионы, не особо утруждая себя вежливостью и не обращая внимания на желание с кем-нибудь поговорить.

Гарри попросил Рона ждать в гостиной, а сам вернулся в комнату старосты. Прошел почти час, когда он закончил. Впервые в жизни он испытывал благодарность тете Петунии за навыки по уборке дома. В комнату вернулась хотя бы видимость прежнего уюта и красоты. Гарри знал, что не сможет вернуть помещение в исходное состояние, но не хотел, чтобы Гермиона возвращалась в бардак, который учинил Рон.

Гарри появился в гостиной как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рон получает удар в нос: на этот раз от разъяренной Джинни.

— Поверить не могу! ‒ взвизгнула Джинни, пока Гарри торопливо осматривал комнату. К счастью, никого, кроме них, не было.

— Как ты мог предать ее доверие, идиот? Как ты мог меня использовать? Теперь она будет думать, что мы заодно!

— Она знает, что ты не при чем, ‒ ответил Гарри вместо Рона, прижавшего руки к лицу и бормочущего что-то неразборчивое. — Пожалуйста, потише. Неизвестно, вдруг нас кто-нибудь слышит.

— Конечно, ‒ сказала Джинни, покрасневшая от злости. — По-моему, нам пора прогуляться, Рон!

И не глядя на Гарри, девушка потащила своего брата к выходу из гриффиндорской башни. Гарри не испытывал ни малейшего желания следовать за друзьями.

Записка Гермионы застала его в общей гостиной. Он бродил по комнате и сомневался, нужно ли все рассказать Ремусу, Дамблдору или еще кому-нибудь. Записка его немного успокоила, но недостаточно, чтобы спокойно лечь спать: а Драко — единственный, с кем он мог бы поговорить — находился в спальне Слизерина. В конце концов, Гарри – гриффиндорец, а гриффиндорцы не пишут слизеринцам из-за какой-то бессонницы.

Когда Гермиона не показалась на завтраке в Большом зале, Гарри снова забеспокоился, но ее присутствие на ЗОТИ, даже если мысленно она была где-то в другом месте, полностью его успокоило. Она не выглядела несчастной, измученной или грустной. Наоборот, время от времени он замечал на ее губах легкую улыбку.

Очевидно, все прошло хорошо. Но Гарри не терпелось услышать объяснение, впрочем, не ему одному: Драко периодически кидал в их сторону взгляд.

Тренировка заклинания давала им возможность поговорить, но Гарри уже давно усвоил, что здесь не безопасно. Любой мог подслушать, в кабинете могли быть прослушивающие заклинания, а неделю назад Драко поразил Гарри, заявив, что среди слизеринцев немало умеющих читать по губам. Более того, это было довольно популярным хобби.

— Все хорошо? ‒ спросил он. Гермиона улыбнулась и кивнула в ответ. Гарри подступил ближе, но девушка будто сильнее забеспокоилась.

— Мне нужно кое-что сказать тебе и Драко, ‒ внезапно заявила она, словно это было самое важное сообщение в мире.

— Это имеет отношение к идиотскому поступку Рона? ‒ спросил Гарри, стараясь скрыть любопытство. Она ни словом не обмолвилась о стычке со Снейпом и до утра понедельника даже не объявилась в своей комнате. Гарри знал наверняка, потому что неоднократно проверял.

— Отчасти, ‒ уклончиво ответила она. — Не могу говорить здесь. Приходи с Драко в тренажерный зал до обеда. Я его тоже попрошу прийти.

Оставшаяся часть урока была без происшествий. Рон умудрился сбить Невилла оглушающим заклинанием, а Невилл потом ответил проклятием щекотки.

Прорицание тянулось бесконечно долго, и хотя Флоренц был лучшим преподавателем, чем Трелони, Гарри еле сдерживался, чтобы не ругнуться. Ни Драко, ни Гермиона не посещали этот урок, поэтому после звонка, положившего конец пространным разговорам о Венере и ее влиянии на Марс, Гарри в одиночку направился в подземелья.

Он произнес пароль, который сообщил ему Снейп «Ловкость», и промчался вверх по ступеням. Запыхавшись, он добежал до двери и скинул обувь. Гермиона придет чуть позже с занятий по древним рунам, но Гарри хотел рассказать все Драко.

— Что происходит, черт возьми? ‒ вместо приветствия сказал Драко, как только Гарри появился в зале. — Гермиона как будто с ума сошла! То она улыбается, как дурочка, и пялится куда-то, то бормочет и грозится упасть в обморок. Что случилось в вашем гриффиндорском логове за эти выходные?

Не тратя времени на долгие объяснения, Гарри все рассказал Драко, зная, что слизеринец наверняка разберется в причинах. Он лишь надеялся, что Драко не переусердствует в шпильках в сторону Гриффиндора. Поттер был не в настроении защищать свой факультет.

Но вместо ожидаемого гнева на лице Драко появилась широкая ухмылка.

— Значит, ее не было на выходных? ‒ спросил слизеринец, и, когда Гарри кивнул, его ухмылка стала еще шире. — Тогда я догадываюсь о причине глупых улыбок и мечтательных взглядов.

Гарри нахмурился, пытаясь угадать ход мыслей слизеринца. Когда же все стало ясно, глаза Гарри расширились от удивления, хотя он и пообещал, что будет следить за эмоциями.

— Думаешь, это наконец произошло? ‒ обеспокоенно и вместе с тем радостно спросил он.

Драко лишь фыркнул.

— Твой драгоценный Уизли устроил настоящую бурю, Гермиона побежала к Снейпу, отчаянно желая объясниться. Они исчезают из виду больше, чем на день, а когда вновь появляются, Гермиона выглядит как девица после первого в жизни поцелуя, а Снейп — как заново родившийся. Я встретил его по пути на ЗОТИ. Он меня даже не заметил.

С тех пор, как Гарри узнал о чувствах Гермионы, он не раз обсуждал это с Драко. Это казалось неизбежным, и, хотя Гарри кривился от мысли, что Гермиона целует Снейпа, Малфою несложно было принять их взаимную любовь.

В конце концов, он видел отношение Снейпа с ней, его нежность и заботу, он слышал, как Гермиона отзывается о нем. И это еще не учитывая то, что своим поведением в последнее время она больше походила на слизеринца-Снейпа, чем на прежнюю гриффиндорку.

— Тогда почему она волнуется? ‒ спросил Гарри и тут же сам догадался, каков ответ. — Из-за нас, ‒ задумчиво добавил он.

— Полагаю, в основном из-за тебя, ‒ усмехнулся Драко. — Возможно, она боится, что в тебе проснутся старые предрассудки или что ты тоже разгромишь ее комнату.

— Замолчи, ‒ огрызнулся Гарри. — Не очень-то приятный опыт, когда один друг предает другого!

— Особенно учитывая вашу гриффиндорскую преданность, ‒ сдержанно согласился Драко. Гарри удивился, что не последовало оскорблений. — Мы, слизеринцы, никогда не доверяем друг другу полностью, но для вас это, наверное, настоящий удар.

— Кто-то говорит об ударах? ‒ поинтересовалась Гермиона с порога.

— Я только что рассказал Драко, как ты начистила физиономию Рону, ‒ ответил Гарри, засомневавшись всего на долю секунды. Он определенно нарабатывал навык. — И какое же это было зрелище! Даже лучше, чем на третьем курсе! А знаешь что? ‒ он вдруг посерьезнел. — Я ведь остаюсь единственным другом, которого ты еще не ударила. Надеюсь, ты не планируешь ничего подобного?

— Ха-ха, очень смешно, ‒ Гермиона направилась к ним, пока Драко возмущенно объяснял, какой травмирующий опыт он приобрел из-за этого удара.

— Я думала, он принес тебе немало пользы, ‒ парировала Гермиона.

— Мы собрались обсуждать, что приносит мне пользу? ‒ надменно произнес Драко. — Если да, то у меня где-то был список...

Он принялся искать в карманах, но Гермиона уже поняла намек.

— Ты прав, ‒ Гермиона беспокойна заходила по комнате. — Вы – мои лучшие друзья, и я всегда старалась ничего от вас не скрывать, если могла... Сразу предупрежу, это не планировалось, и, если бы я знала заранее, я бы...

Драко и Гарри обменялись веселыми взглядами.

— Я ничего не понимаю, Гермиона, ‒ заметил Гарри, за что был награжден раздраженным стоном.

— Я хотела сказать, ‒ продолжила она, — что я... что Северус... Ну, мы поссорились в субботу, а потом... Мерлин! Я не знаю, как все сказать...

— Давай я тебе помогу, ‒ заботливо предложил Драко. — Ты несколько лет влюблена в Северуса, и в субботу он наконец понял, что испытывает те же чувства. Вы серьезно поссорились, поцеловались и не смогли выпустить друг друга из объятий до понедельника.

Гермиона была так поражена, что Драко и Гарри не удержались от широких ухмылок. Девушка плюхнулась на пол без следа своей обычной грации.

— Все было так очевидно? ‒ тихо спросила она. К удовольствию Гарри, на ее щеках появился румянец. Он с четвертого курса не видел, как подруга краснеет.

— Не особо, ‒ сжалился Драко, все еще широко ухмыляясь. — Но я же слизеринский принц, а Гарри упорно работает, чтобы стать моим помощником, не так ли Гарри?

Гарри серьезно закивал, но, заметив изумление на лице Гермионы, разразился громким смехом.

Драко вздохнул.

— Из него никогда не получится слизеринец, ‒ сокрушенно заметил он, вызвав у Гарри новый приступ смеха.

Гермиона смотрела на них с широко раскрытыми глазами. До Гарри вдруг дошло, что он уже очень давно не видел Гермиону, сбитой с толку.

Затем на ее губах появилась улыбка, а в глазах — смешливый огонек.

— Я создала чудовище, ‒ насмешливо заметила она.

— Ну, нетушки, это мое чудовище! ‒ возмутился Драко.

— Я, конечно, польщен, что вы не можете меня поделить, ‒ откликнулся Гарри, ‒ но прошу заметить, что я — свое чудовище и ничье больше.

— О, Гарри, в этом и есть прелесть жизни слизеринца, ‒ поддразнил Драко. — Мы манипулируем тобой, заставляем делать то, что хочется нам, а ты веришь, что действуешь по собственной воле.

— А знаешь, в чем прелесть жизни гриффиндорца? ‒ угрожающе спросил Гарри. — Если мы чувствуем, что нами кто-то пытается помыкать, мы просто идем и начищаем морду такому прохвосту.

Драко неверяще уставился на Гермиону. Девушка пожала плечами.

— Всегда срабатывает. Даже с Волдемортом, ‒ спокойно заметила она.

— Ну, почти всегда, ‒ признался Гарри.

— Тогда я с нетерпением жду, как ты начистишь морду всему Ордену, когда они откажутся следовать воле Мальчика-Который-Выжил, ‒ сказал Драко.

— Ордену? ‒ спросила Гермиона, слегка приподнимая бровь.

— Знаешь, ты ужасно похожа на Снейпа, когда так делаешь, ‒ весело отметил Гарри и рассмеялся, когда Гермиона нахмурилась.

— Я хочу, чтобы Драко вступил в Орден, ‒ сказал Поттер. — Он уже больше года работает на нашей стороне, и, по-моему, пора преодолеть антислизеринские настроения.

Драко фыркнул:

— Большая честь слышать это от тебя.

— На твоем месте я был бы поосторожнее, Драко, я ведь могу припомнить и твои предрассудки, ‒ предупредил Гарри, не отрывая взгляда от Гермионы. Девушка кусала губы, как всегда, когда задумывалась.

— Трудно, ‒ заключила она. — Трудно этого добиться.

— Ты, похоже, не сильно счастлива, ‒ сказал Гарри. — Я думал, ты захочешь видеть Драко в Ордене.

— Конечно, я хочу. Но вот чего я не хочу, так это спровоцировать волну негодования, потому что мы выбрали неверный подход, ‒ нетерпеливо ответила Гермиона. — Ты хоть представляешь, как глубоко корнями уходит вражда между семьями Уизли и Малфой? Насколько я знаю, целые поколения блондинов и рыжих использовали время в Хогвартсе, чтобы безжалостно мучить друг друга. Грюм до сих пор утверждает, что в его раннем уходе на пенсию виновата проделка Люциуса. И мы слишком часто и слишком громко заявляли о своем отношении к Драко, чтобы всё вдруг разом забылось. Мы не можем вести себя так, будто вражды никогда не было.

— Но они же на стороне добра, ‒ возразил Гарри и заметил, как Малфой закатывает глаза. — Они должны быть готовы преодолеть предрассудки! Они должны быть рады, что Драко хочет присоединиться!

— Да, они на стороне добра, ‒ медленно ответила Гермиона, — поэтому мы не пытаем чистокровок на собраниях Ордена. Но не путай: одно дело — быть хорошим, другое — не иметь недостатков. Предрассудки — это не хорошо и не плохо, это часть человеческой природы. Главное — они управляют нами или мы ими.

Она взмахнула палочкой, и в воздухе появились часы.

— Пора возвращаться, иначе мы опоздаем на следующий урок, ‒ предложила Гермиона и грациозно поднялась с пола.

— Хорошо, мамочка, ‒ ответил Драко, и насмешливо добавил: — Если Пожиратели смерти сделали тебя не по годам умной, то им следует ввести обязательное членство в своих рядах.

— Ага, как же, ‒ сказала девушка и улыбнулась Гарри, очевидно ожидая, что он ответит. Но Гарри остался задумчивым.

 

*** *** *** *** ***

По мнению Ремуса, учительское собрание было ужаснейшей мукой, изобретенной богами, чтобы пытать бедных преподавателей ЗОТИ.

Как обычно, собрание тянулось медленно, как чаепитие с толпой престарелых родственников, и Ремус почти уснул, когда Альбус закончил последнюю тему на повестке нынешнего понедельника.

— Перед тем, как мы все вернемся к работе, ‒ сказал Дамблдор, и внимание всех присутствующих тут же обострилось: вот-вот придет конец этому мучению! ‒ я бы хотел сделать последнее объявление. Боюсь, оно довольно серьезное, и вряд ли вам понравится.

Ремус заметил, что все взгляды прикованы к директору. Никогда прежде на учительском собрании не было серьезных объявлений. По крайней мере не при Ремусе.

— На меня возложена печальная обязанность проинформировать вас, что Северус покинул должность профессора зельеварения вчера вечером. Уже обсуждалась возможность замены, но непредвиденные обстоятельства не позволят ему преподавать, начиная со следующей недели.

Возможно, Альбус хотел сказать больше, но любой звук, который он мог бы издать, потонул в поднявшемся шуме. Хагрид громогласно возмущался, профессор Спраут визгливо требовала объяснений, а Флитвик изо всех сил цеплялся за край стола, так как от удивления опрокинул стопку книг, на которых сидел, и теперь не мог восстановить равновесие.

Лишь Минерва МакГонагалл сохраняла спокойствие, со странной улыбкой наблюдая за всеобщим волнением.

И Северус Снейп ‒ человек, вызвавший эту бурю. Он расслабленно откинулся на спинку кресла, его лицо не выражало никаких эмоций.

Теперь Ремус ни за что не скажет, что собрание учителей – скука смертная.

Люпин смотрел на своего коллегу с всевозрастающим удивлением; он недоумевал, как же понимать данное решение? Могло ли что-то стать объяснением? Возможно, что-то произошло на встречах Ордена? Вынужден ли Северус прятаться? Может, это из-за покушения на его жизнь: того отравления, произошедшего несколько месяцев назад? Признаки видимой опасности отсутствовали! Или все же опасность была?

Но Северус не казался напряженным, злым или обеспокоенным. Как раз наоборот, он казался довольным как никогда. Он будто был чем-то невероятно удовлетворен.

Пазл не сходился.

— Но почему? – вскричал Ремус. — Почему сейчас, когда ты можешь преподавать так, как тебе хочется?

Остальные преподаватели, услышав мучивший всех вопрос, замолчали.

Казалось, Северус не потрудится ответить, но затем он немного подался вперед и приподнял бровь.

— Причины личного характера, ‒ веско ответил он. Обычно на этом всякое обсуждение закончилось бы, но любопытство подтолкнуло Ремуса:

— Но какие у тебя могут быть причины?

Северус медленно обвел взглядом изумленные лица. Легкая усмешка искривила его губы, и Ремус понял, что сегодня ответа не добиться.

— Личные, ‒ ответил он, и Люпин заметил, как Минерва хмыкнула.

Вызвав тем самым всеобщее недоумение и раздражение, Северус поднялся и произнес небольшую речь о том, как он будет по всем скучать, но в течение следующих нескольких дней обязательно найдет время, чтобы со многими попрощаться лично. Речь была бы отличной, если бы не улыбка, не покидавшая лица Снейпа. И постоянные хмыканья Минервы.

Как только Альбус объявил конец собрания, Северус поднялся и покинул кабинет. Попрощавшись с коллегами, Ремус поспешил следом.

— Северус, ‒ позвал он. — На пару слов, если не возражаешь...

— Не здесь, ‒ ответил Снейп, не сбавляя шаг. — Никогда не встречал таких шумных людей, как это сборище. Пройдем в мои комнаты, если не против.

— Конечно, ‒ согласился Ремус, и они молча прошли в подземелье, в класс зельеварения, а потом и в комнаты Северуса. У Ремуса перехватило дыхание, когда он прошел через гобелен: он не сильно жаждал этого разговора. Сложно судить о реальных эмоциях Северуса по выражению его лица. Он мог быть вне себя от злости, и, если это так, у него есть на то полное право, как считал Люпин.

Ремус молча осмотрел библиотеку, вспоминая свой прошлый визит в эту комнату и последовавшие той ночью откровения.

Северус не торопил его. Когда они проводили здесь свои исследования, Северус сначала исчезал на кухне, чтобы приготовить свой любимый пряный чай. Так он поступил и на этот раз.

Сев на диван, Ремус еще раз огляделся: что-то изменилось, но он никак не мог определить, что именно.

Прежде вся атмосфера так и дышала одним лишь Северусом, но сейчас в комнате появилось мягкое прикосновение света и тепла.

Он не мог определить его источник, но взглянув на второй стол, размещенный рядом со столом Северуса, он догадался, что это заслуга Гермионы.

— Северус, ‒ сказал Ремус, когда хозяин комнат вернулся в библиотеку с блестящим чайником в руке, — по поводу твоей отставки...

— Личные причины, Ремус, ‒ перебил Северус, все еще странно улыбаясь. — Хотя должен признать, что возможность полностью отдаться работе в Ордене — одна из главных.

— М-м, ‒ протянул Ремус, чувствуя недосказанность, но слишком хорошо зная Северуса, чтобы надеяться на полный ответ. — Ну ладно. Надеюсь, однажды ты мне все расскажешь.

Северус усмехнулся, сел в кресло и положил ногу на ногу.

— А теперь скажи мне, Ремус, твое любопытство — единственная причина, по которой ты за мной пошел?

— Нет, конечно, ‒ поспешно ответил он, беспокойно потирая ладонь. — Вообще-то из-за январских событий, ‒ он помедлил и глубоко вздохнул, стараясь не встречаться взглядом с Северусом. — Я хотел извиниться. Я все неправильно понял. Я ошибся в тебе, рисковал благополучием Гермионы, поставил под сомнение поступки директора и втянул Гарри и Рона, куда не следовало. Я поступил ужасно глупо.

— Мародер извиняется передо мной, ‒ медленно ответил Северус. — Блэк наверняка перевернулся в могиле, ‒ он снова усмехнулся, но тут же посерьезнел. — Забудь об этом. Хотя должен признать некоторую... импульсивность с твоей стороны, твои поступки все-таки можно оправдать, и ты вел себя, как следовало преподавателю, точнее, как ответственному человеку.

— Рад, что ты так говоришь, Северус, ‒ облегченно ответил Ремус, все еще не желая отходить от этой темы. — Но я должен был учитывать, что ты бывший шпион. По крайней мере, я должен был сообщить директору, прежде чем нести Гермиону в больничное крыло. Я мог разрушить ее прикрытие!

— Независимо от обстоятельств, твоя первоочередная задача – защищать учеников, ‒ возразил Северус. — Я мог сойти с ума, находиться под действием Империуса или меня могли шантажировать. Я бы, конечно, предпочел не впутывать Поттера и Уизли, но твой поступок был правильным. И только благодаря моему невниманию ты смог войти в мои комнаты. Так что виноват я сам.

— Но я должен был... ‒ Ремус предпринял очередную попытку.

— Глупости! ‒ отрезал Северус. — Если хочешь искупить эту несуществующую вину, помоги мне с исследованием. Я долго не изучал наши записи, но несколько дней назад на меня накатило вдохновение, так что возможно мы решим, как быть с иммунитетом к зелью...

Взмахом руки Северус очистил стол перед ними и призвал кипу книг и свитков, тем самым положив конец возражениям Ремуса.

Они работали чуть более часа, когда послышался стук.

— Гермиона, ‒ предупредил Северус, не отрываясь от работы, даже когда засветился гобелен.

И, правда, через мгновение стройный силуэт Гермионы Грейнджер прошел сквозь золотое свечение.

— Рада видеть вас, Ремус, ‒ приветствовала Гермиона, взмахом руки отправляя сумку с учебниками в кресло. — Мне очень понравился сегодняшний урок.

Ремус усмехнулся.

— Вряд ли он был тебе нужен, ‒ поддразнил Люпин. — Я видел, как ты оживленно разговаривала с Гарри.

Это привлекло внимание Снейпа, и он подал голос, хотя взгляд его был по-прежнему прикован к записям.

— Он решился, ‒ спокойно заметил Северус, и Гермиона кивнула.

— Наконец-то, ‒ согласилась она.

— Когда?

— В пятницу.

Снейп поднял взгляд.

— Тогда пора приступить к плану, ‒ небрежно сказал он, и Гермиона снова кивнула. Ремус в это время пытался понять, о чем разговор.

— Шоколад? ‒ так же небрежно спросила Гермиона.

— Гриффиндорцы, ‒ фыркнул Северус, закатывая глаза. — Всегда говорят очевидное.

Гермиона усмехнулась:

— Так и думала. Будете кекс, Ремус? Есть только шоколадный. Северус совершенно не признает другие вкусы.

— Хорошо, ‒ согласился Ремус, все еще смущенный их разговором. — Спасибо, Гермиона.

— Пожалуйста. И, в конце концов, я же не сама их готовила, ‒ ответила Гермиона и исчезла на кухне.

— Что это вообще было? ‒ слабо спросила Ремус.

Северус, снова погрузившийся в записи исследования, поднял удивленный взгляд.

— Что? Ах, это.

Он снова опустил взгляд и лениво объяснил:

— Не знаю, в курсе ли ты, что Драко Малфой и Поттер вместе работают.

Ремус кивнул, но Северус все еще не отрывался от записей.

— Мы ожидали, что Поттер захочет, чтобы Драко вступил в Орден. И, судя по ранее сказанному, он принял решение. Через четыре дня он представит Драко в Ордене.

— В пятницу, ‒ добавил Ремус, короткий диалог между Северусом и Гермионой наконец обрел смысл. — Но в Орден его никогда не примут!

— Поэтому сегодня вечером мы начнем разрабатывать план, ‒ нетерпеливо сказал Снейп.

Дверь на кухню хлопнула, и Гермиона снова появилась в комнате.

— Джейн сказала, что ты недоедаешь, ‒ строго сказала Гермиона, кинув блюдце с кексом Северусу. Тот, не глядя, поймал его.

Ремус облегченно вздохнул, когда Гермиона просто передала ему блюдце, прежде чем опустилась в кресло.

— Она попросила проследить, чтобы ты ел, по крайней мере, два раза в день.

— Джейн меня погубит, ‒ проворчал Северус и посмотрел на Гермиону.

— Ну, нет, ‒ усмехнулась она. — Честь погубить тебя принадлежит мне.

— И кто бы говорил. Между прочим, ты тоже пропустила обед.

Гермиона даже не спросила, откуда он знает, хотя Северуса не было в Большом зале.

— Я молода, ‒ заметила она. — Могу себе позволить. А вот ты...

Не меняясь в лице, Северус бросил в Гермиону шоколадный кекс, который она ловко поймала.

Ремусу захотелось ущипнуть себя: мурашки по коже от такой странной смеси блестящего ума и отношений пожилой пары. Он чувствовал себя неуместно и не впервые задался вопросом об истинном характере их отношений. Если это дружба, то самая близкая, какую ему довелось видеть.

Даже мародеры не шли в сравнение. Казалось, между этими людьми есть постоянная связь, благодаря которой они понимают друг друга и реагируют почти инстинктивно.

— Спасибо, ‒ радостно поблагодарила Гермиона и положила кекс на блюдце. ‒ Теперь не придется идти на кухню за новым кексом.

— Как раз это я и задумывал, ‒ ответил Снейп.

— Ах да, ‒ сказала Гермиона, вставая с дивана и направляясь к креслу, огороженному стопками книг. — Я и забыла, что слизеринцы все просчитывают на десять шагов вперед. Не против, если я здесь поработаю? ‒ спросила она Ремуса и Северуса.

— Вот почему ты – гриффиндорка, ‒ парировал Снейп. — Мы, слизеринцы, никогда ничего не забываем. Только если будешь вести себя тихо. Ремусу нужно сосредоточиться.

— Отлично, поговорим о манере работать, ‒ нарочито обиженно ответила Гермиона, открывая внушительный том. — Я особенно люблю, как ты громко и часто оскорбляешь гриффиндорцев, когда проверяешь эссе.

— Ты бы тоже ругалась, если бы проверяла эти эссе, ‒ возразил Снейп.

Гермиона открыла рот, но тут же закрыла.

— Хм, тут ты возможно прав, ‒ призналась она. — Но я вообще не особо болтаю, когда работаю.

Северус только хмыкнул и получил в ответ такое же хмыканье, прежде чем Гермиона погрузилась в чтение.

Время за работой летело незаметно. Периодически Ремус слышал, как Гермиона что-то бормочет под нос, но слов было не различить.

Он обнаружил, что испытывает удовольствие от работы с Северусом. Он даже забыл, каким невероятно умным был этот человек, его ум перескакивал с одного факта на другой, интуитивно приходя к заключениям, на которые у Ремуса ушли бы часы.

Конечно, требовалось не только «вдохновение», но и упорный труд, но благодаря темному заклинанию, которое Ремус нашел в одном древнем фолианте, задуманное могло получиться...

— Интересно, кто раздул подобное самомнение?! ‒ раздался сердитый окрик слева, и Ремус, полностью погруженный в чтение, резко дернулся.

Северус поднял голову от записей, хмыкнул и кивнул в сторону Гермионы.

— Вот об этом я и говорил, ‒ сказал он и заклинанием отправил в Гермиону подушку.

Она даже не взглянула. Взмах руки и тяжелая книга с грохотом полетела в Северуса, однако он без труда увернулся. Спустя долю секунды другая подушка хлопнулась на победоносно усмехающегося профессора.

— Попался! ‒ удовлетворенно сказала Гермиона.

На этот раз Ремусу пришлось ущипнуть себя.

 

*** *** *** *** ***

Спустя четыре дня тщательного планирования и четырех бессонных ночей Гермиона и Северус заняли свои места за столом Ордена. Он бросил на неё неприязненный взгляд, она вздрогнула от испуга. Чем ближе становились их отношения, тем больше их забавляла игра в ненависть. Время от времени Гермиона замечала, как МакГонагалл прячет улыбку.

Ремус, которому Северус накануне рассказал о своих отношениях с Гермионой, испытывал определенные трудности, но старательно скрывал недоумение и чувство неловкости. Так как большинство присутствующих в свое время учились в Гриффиндоре, то не слишком чутко воспринимали язык тела, поэтому никто не замечал взглядов Ремуса, которые он попеременно бросал то на Гермиону, то на Северуса.

В комнате нарастало напряжение даже среди тех, кто не знал о его причине. Многое зависело от исхода сегодняшнего собрания, и не только вступление Драко в Орден.

Сегодня станет ясно, насколько Орден готов отступить от традиций и давних убеждений (скорее предрассудков, поправила себя Гермиона). Если они не примут Драко, ее план так же вряд ли примут с легкостью.

И если Ордену не понравится внезапное открытие «истинной сущности» Драко и его роли двойного агента, то Гермионе даже думать не хотелось, как они отреагируют на ее работу шпионки.

Да и Дамблдору этот шаг может стоить доверия и уважения.

Гермиона, Драко и Гарри потратили несколько часов на репетицию речи Гарри, пока не были уверены, что все пройдет как следует. Драко, однако же, был настроен скептически, и Гермиона не могла не согласиться.

Дамблдор, Ремус, МакГонагалл и Северус, конечно же, будут на их стороне.

Но если остальные члены круга – Артур и Молли Уизли, Кингсли Шеклболт, Тонкс и, что наиболее важно, Грозный Глаз – не согласятся, никакого вступления не будет. И Гермиона сомневалась, что недоверие, длившееся годами, не только к Драко, но и ко всей его семье, развеются от одной речи, пусть и произнесенной Мальчиком-Который-Выжил.

Но, как бы они ни повели себя, Северус и Гермиона готовы. Сегодня Драко будет принят, по воле Ордена или их придется подтолкнуть к этому решению.

Скучающе глядя по сторонам, Гермиона распустила хвост и искоса взглянула на Северуса.

«Драко ждет в кабинете Альбуса, ‒ мысленно сказал Северус. — Директор уже наверняка свел его с ума горячим шоколадом и маггловскими конфетами. Честное слово, он еще больше ест сладостей с тех пор, как я рассказал о нас».

Гермиона послала ему мысленную улыбку. Четыре дня назад они поделились своим недовольством после ухода Ремуса. Гермиона рассказала Северусу о реакции Гарри и Драко, которую полностью повторила Минерва МакГонагалл.

«Мы – настоящая шпионская пара», ‒ сказал он тогда.

«Мне нравится, как ты говоришь «мы», ‒ последовал ее ответ. Северус гортанно рассмеялся, отчего Гермиона покраснела.

«Мне нравится, как ты думаешь «о нас», ‒ подумала она, и к своему удивлению ей удалось отправить ему мысленное подобие румянца: розоватый туман смущения и тепла, заставивший Северуса неловко откашляться.

«Гермиона! ‒ насмешливо подумал Снейп. — Не перед Орденом, в конце концов!»

И она снова покраснела, радостная, что волосы скрывают ее румянец. Ей определенно нужно как-то с этим справиться. Возможно, запустить противо-Северусную кампанию. Они могли бы принять вместе ванну, он читал бы ей Байрона... Гермиона покраснела еще сильнее.

«Сосредоточься!» ‒ напомнила себе девушка.

Она, взглянув на Северуса, уловила свои же мысли: «Постоянная бдительность!»

Дамблдор вошел последним. Он подал знак, чтобы все сели, и, когда присутствующие заняли свои места и шум утих, директор остался стоять вместе с Гарри.

— Добро пожаловать на собрание внутреннего круга, ‒ радостно начал Дамблдор, и все обменялись приветствиями. — У нас есть несколько вопросов на повестке дня, но, прежде чем я объявлю собрание открытым, нам предстоит обсудить вступление нового члена.

Все удивленно переглянулись. Никто не сомневался, что Гарри и Гермиона вступят в Орден, хотя все поразились, что Рон не присоединился к ним. Но никто не слышал о новых будущих членах, поэтому всем хотелось узнать личность того, кто сегодня предстанет перед собранием.

Гермиона озадаченно нахмурилась и вопросительно посмотрела на Гарри. Лицо Снейпа как обычно осталось бесстрастным.

— Кто это? ‒ спросил Грюм.

Дамблдор повернулся к закрытой двери, ведущей в его кабинет.

— Вы можете войти, ‒ позвал он, и дверь медленно открылась.

Где-то напротив Гермиона услышала удивленный вздох, но поспешила сосредоточиться на Драко и своих эмоциях: она изобразила неверие, потрясение и возрастающую панику.

Драко выглядел решительно, но заметно беспокоился. Он медленно прошел в зал и остановился на том же самом месте, где когда-то стояла сама Гермиона и Гарри.

«Давай, Гарри, ‒ лихорадочно подумала она. — Пока они не пришли в себя!»

Будто бы услышав ее, или его чувствительность к атмосфере возросла в последнее время, Гарри набрал в грудь воздуха и заявил:

— Как полноправный член внутреннего круга, я прошу принять Драко Малфоя.

 

Глава 41. Ужин и план

На некоторое время воцарилась тишина. Затем Гермиона почувствовала движение за столом, и один из членов Ордена наконец обрел дар речи.

— Драко Малфой? – в голосе Тонкс слышалось такое сомнение, что Драко съежился. Гермиона знала, что эта реакция была продумана до мелочей, что Драко будет играть роль скромного и раскаивающегося, но она все равно посочувствовала ему. Какое унижение, когда тебя оценивают и судят, как скот. И она прекрасно знала, как Малфои не любят унижаться.

Гарри кивнул. Если он и заметил реакцию Драко, он не подал виду.

— Да, Драко Малфой, – ответил он уверенно. — Он был ценным информатором для Ордена более года и стал моим лучшим другом за последние пять месяцев.

Последнее, конечно же, неправда, но они не могли раскрыть дружбу Драко и Гермионы, поэтому решили показать более глубокие отношения между ним и Гарри. Видимо, это никого особо не впечатлило.

— Информатором? – откликнулась Тонкс, как будто способность говорить связно покинула ее.

На этот раз кивнул Дамблдор.

— С момента ареста Люциуса Малфоя около двух лет назад, Драко рассказывал мне о каждом письме от своего отца. Нам даже удалось вставить пару ложных намеков в ответные письма.

— Почему нам об этом неизвестно? – прорычал Грюм, его волшебный глаз попеременно смотрел на Гарри, Драко и Дамблдора. — Кажется, внутренний круг держат в неведении. Или есть круг внутри круга, о котором я не знаю?

Даже Дамблдор, добродушный Дамблдор рассердился на столь неприкрытое недоверие. Но ответ последовал от Северуса.

— В Ордене никогда не сообщали о шпионах и информаторах каждому члену, – его голос звучал мягко и насмешливо. — Я был исключением. И вас держали в неведении не из-за политики секретности, Грюм, а для безопасности тех, кто рискует жизнью и предоставляет нам информацию. Только разработанное несколько месяцев назад заклинание позволит предотвратить невольное предательство таких информаторов, как Драко. К тому же, у шпионов есть и личные пожелания, которые нужно учитывать.

— Так Малфой не хотел, чтобы мы знали? Интересно, почему? – упорствовал Грюм. — Возможно, так ему легче ввести в заблуждение своего декана и ровесника?

— Ты намекаешь, что меня легко обмануть, Грюм? – мягко заметил Снейп. Обстановка в комнате накалилась.

— Я лишь хочу сказать, что Малфою нельзя доверять, – Грюм понял, что ступил на опасную дорожку.

— Драко готов рисковать не только своей семьей, но и жизнью, – возразил Гарри. — На нем то же заклинание Обливиэйт, которое защищает всех нас. Он так же предан нашей борьбе, как и я. И он помог мне больше, чем вы можете представить.

— Но вы всегда друг друга ненавидели! – воскликнула Молли Уизли.

— Люди меняются, – спокойно ответил Гарри, и Гермиона заметила, как миссис Уизли заметно поникла, наверняка вспомнив своего сына, так резко оборвавшего связи со своими бывшими друзьями.

— Но на это всегда есть веская причина, – медленно и задумчиво сказал Артур Уизли. Гермиона вспомнила его стычку с Люциусом во «Флориш и Блоттс». Люциус Малфой один из немногих мог вывести мистера Уизли из равновесия.

Мистер Уизли был воплощением дружелюбия. Он также был одним из влиятельных членов круга. Как Шеклболт, Грюм или даже Альбус, он был немногословен и не судил сгоряча. Но, когда он заговаривал и делился своим мнением, все к нему прислушивались.

А еще Артур Уизли ненавидел Малфоев.

— Я хотел бы знать причины Драко, – продолжил мистер Уизли, и, когда Гарри начал отвечать, он поднял руку и прервал его: — Нет, Гарри. Думаю, Драко должен ответить сам.

Гермиона внутренне напряглась. Конечно, они ожидали подобного поворота. Драко бы и не приняли, если бы он не проронил ни слова. Но Малфой злился, хоть и не подавал виду. Сейчас же важно, чтобы он звучал совершенно искренне. Внутренний круг внимательно следил за ним, чтобы не упустить даже нотку высокомерия.

— Во-первых, хочу поблагодарить за право высказаться, – начал Драко, и, хотя Грюм недоверчиво фыркнул, на Артура и Молли вежливость повлияла.

— Я понимаю, трудно поверить, что Малфой может «внезапно» измениться, – продолжил Драко. — Но вы должны учитывать обстоятельства, в которых я оказался после событий в Министерстве. Моего отца поймали, а Гарри и профессор Дамблдор в очередной раз победили Волдеморта; все, во что я верил, было разрушено.

«Он хорош, – подумала Гермиона. — Даже эта дрожь в голосе. Идеальное исполнение».

Ведь Драко рассказывал историю своей жизни. Они решили придерживаться правды. Конечно, он бы ни за что не выразил свои чувства в присутствии других, но сейчас это было необходимо.

— Я никогда не сомневался в своем отце или в пути, который он для меня выбрал. С колыбели я выучил, что Гарри Поттер – причина наших несчастий. Но когда отец попал в тюрьму, никто не помог. Все на факультете отвернулись от меня. Я начал подозревать, что профессор Снейп – один из немногих, кто присматривал бы за мной – не был так верен Волдеморту, как я всегда думал.

Безусловно, у Драко не было подобных подозрений, пока Гермиона ему не рассказала, но пути слизеринцев неисповедимы, так что никто не усомнится в этой детали.

— Затем отец сбежал и начал писать мне письма. Он... – Драко замолк и судорожно провел рукой по волосам.

«Он действительно хорош», – с гордостью отметила Гермиона.

— Он вел себя так, будто ничего не изменилось, в то время как со мной обращались, как с пустым местом. Это заставило меня задуматься. Я стал наблюдать за Гарри и его друзьями, профессором Дамблдором и остальными учителями, которые, как я подозревал, были в Ордене. Я начал размышлять, так ли уж стабильно мое будущее, как я всегда считал, могу ли я поступать так, как считаю правильным, а не легким. И когда отец приказал мне изучить защитные чары Хогвартса, я не захотел, чтобы эта школа пала от руки Волдеморта. И я обратился к Дамблдору.

Когда Драко закончил, Гермиона осторожно оглядела окружающих. Тонкс, казалось, пребывала в сомнениях, лицо Шеклболта ничего не выражало, Грюм выглядел так, словно готов вышвырнуть Драко из зала, а Артур Уизли был серьезен.

— Хорошо сказано, – наконец сказал мистер Уизли. — Но, может быть, и хорошо отрепетировано. А вдруг ты решил следить за нами, чтобы укрепить свое положение у Волдеморта? Твой отец мог бы попросить и об этом, разве не так?

— Именно! Этот мальчишка ни на что не годен, – прорычал Грюм, и Драко густо покраснел. А вот эта реакция была настоящей. Драко всегда неловко себя чувствовал рядом с Грюмом, хотя и не он, а Барти Крауч превратил Малфоя в хорька на четвертом курсе. — Яблоко от яблони, как говорится.

— Грюм, не перегибай.

— Но разве он не прав?

— Да! Как знать наверняка, что?..

— Он точно притворяется...

— Волдеморту всегда нужен был шпион в нашем кругу!

— Пожалуйста, друзья, – Дамблдор прервал ураган вопросов и возражений. — Как полноправный член Ордена, Гарри может предложить кандидатуру на вступление. Хочу также добавить, что я и Северус поддерживаем это предложение. Разве вы не видите, что желание Драко помогать – искренне?

— Он слизеринец, – недоверчиво ответил Шеклболт. Он не раз подвергался высокомерным выпадам Люциуса Малфоя, будучи аврором. — Нет лжеца лучше слизеринца. Некоторым удавалось обманывать даже после глотка Сыворотки правды.

— Как вы можете судить его по факультету или отцу? – со злостью спросил Гарри. — С тем же успехом мы начнем ненавидеть чистокровок. Все это не более чем предрассудки!

Но это замечание подняло новую бурю возражений. Гермиона слышала, как Грюм кричал что-то о промывке мозгов, Молли настаивала, что детям не следует поучать старших, и даже Тонкс разозлилась, что ее мнение считают основанным на предрассудках. Гарри обреченно поник, осознав, что сделал только хуже.

В разгар хаоса Гермиона и Северус многозначительно переглянулись.

«Они не купятся на это, Северус», – подумала она и почувствовала его вздох.

«Видимо так, – согласился он. — Боюсь, настало время для плана Б».

«Будет весело».

Гермиона внезапно вскочила со стула.

— Поверить не могу, Гарри! – взвизгнула она так, что даже Молли Уизли удивленно замолчала. — Этот мерзкий хорек? Он никогда не изменится. Да у него даже мозгов не хватит! Он наш враг! Надо его убить, как всегда говорил Рон, а не пускать в Орден! Он на тебя Империо наложил?! Он всего лишь чистокровная мразь! И заслуживать гореть в аду до конца жизни! Ему и подобным ему здесь не место!

Ответом была пораженная тишина. Только Драко грустно смотрел на Гермиону, даже не пытаясь защититься. Гарри стоял ошеломленный. Он ожидал сопротивления, но уж точно не от нее.

— Послушай, Гермиона, – заговорил Артур Уизли. — Не следует так говорить. Даже если Драко не очень хорошо относился к тебе, всегда есть вероятность, что он изменится...

— Изменится? – закричала Гермиона. — Малфой изменится? Зло у них в крови! Он и его семейка безнадежны! Да их следовало убить давным-давно! Вместо того чтобы упечь их в Азкабан, вы позволяете одному из них вступить в Орден! Даже Фадж делает свою работу лучше!

— Не разговаривайте с нами подобным тоном, юная леди, – отрезала Молли Уизли. — Если Орден решит, он имеет полное право вступить. В этом зале никого не будут судить по родителям.

— Я сужу по нему! – Гермиона все еще кричала и, судя по лицу, не собиралась останавливаться. — Чертов Пожиратель смерти! Я всегда удивлялась вашему выбору, кому доверять, директор, но Малфой еще хуже этого мерзкого Пожирателя, которого вы сделали шпионом!

— Хватит! – проревел Грюм. — Боюсь, я вынужден согласиться с Северусом. Если вы не можете вести себя в соответствии со своим возрастом и обязанностями, вам здесь не место. Драко Малфой станет членом внутреннего круга, и если вас это не устраивает, вы можете немедленно уйти!

Гарри показалось, что он ослышался. Грюм поддержал Драко? И не только он. Раздался одобрительный шепот Тонкс, Шеклболта и Уизли.

— Все ясно, – со слезами на глазах ответила Гермиона. — Вы все против меня. Но вот что я скажу: вы совершили глупость! Вы проклянете тот день, когда впустили сюда Малфоя!

И прежде чем кто-нибудь успел проронить хоть слово, она бросилась прочь.

С этого момента начались формальности. Желая поскорее покончить с неловкостью, все члены Ордена один за другим, как бы извиняясь, взглянули на Драко, все еще стоявшего в центре комнаты. Единогласно решили дать Драко Малфою статус полноправного члена внутреннего круга и завершили собрание, не обсудив ни единого вопроса.

— Мистер Поттер, мистер Малфой, проследуйте в мой кабинет, пожалуйста, – сказал Снейп, когда все члены как можно быстрее скрылись из зала, а Дамблдор исчез в своем кабинете. Но прежде он, конечно же, от всей души поздравил Драко с вступлением.

 

*** *** *** *** ***

Они сохраняли молчание, пока Снейп закрывал дверь и накладывал защитные чары. Затем профессор зельеварения устроился в кресле.

— Это лучший пример манипуляции массовым сознанием, – восхищенно сказал Драко. — Впредь я даже не осмелюсь произнести слово «тонкость» в отношении чего-либо другого.

— Так это все притворство? – спросил Гарри, все еще изумленный происшедшим.

— Конечно, Поттер, – ответил Снейп, жестом приглашая Гарри и Драко сесть в кресла напротив. — Не было ни единого шанса убедить их в надежности Драко, как стало ясно из начала встречи. Еще несколько минут и они в открытую отказали бы Драко во вступлении. Единственная возможность повлиять на общественное мнение – грубо и явно напасть на жертву, заставив людей принять другую точку зрения, и неважно, что они думали ранее.

Снейп невесело усмехнулся.

«Должно быть, трудно видеть людей такими, – подумал Гарри. — Знать слабую сторону каждого».

— Здравый смысл не давал им согласиться с Гермионой. В конце концов, они же на светлой стороне, – хмыкнул Снейп. — Даже если Молли и Грюм думали в том же ключе, они никогда бы не признались в этом вслух. Вспышка Гермионы заставила их поменять мнение. Понадобился лишь незначительный толчок, чтобы они согласились принять Драко в Орден.

— Вы все это спланировали? – Гарри не верил своим ушам. — Вы с Гермионой все это время собирались так манипулировать Орденом?

— Половину собраний мы с Гермионой манипулируем Орденом, – весело ответил Снейп. — Это наше главное развлечение. Вы не заметили?

Он улыбнулся, заметив озадаченное лицо Гарри.

— Раз Драко официально стал членом Ордена, – продолжил Снейп, — мы можем приступить к серьезной работе. Сегодня намечается тайное собрание, – Северус посмотрел на Гарри. — Гермиона попросила передать, что вы тоже можете пойти.

— Спасибо, – ответил Гарри, все еще озадаченный недавними событиями. — Вы – страшный человек. Вам говорили об этом?

— Конечно.

 

*** *** *** *** ***

Гермиона спала, свернувшись в кресле. Снейп подошел к ней и осторожно прикоснулся к щеке девушки. Она мгновенно проснулась, но Снейп с легкостью перехватил ее кулак, направленный ему в лицо. Не успев открыть глаза, Гермиона уже признала Северуса.

— Значит, все прошло успешно, – улыбнулась она, как будто вовсе и не спала и не нападала на Снейпа буквально секунду назад.

— Естественно, – ответил Северус, целуя руку Гермионы.

Драко и Гарри обменялись многозначительными взглядами.

Гермиона подошла к друзьям и крепко их обняла. Она поздравила Драко с вступлением в Орден и поблагодарила за комплименты своему актерскому мастерству.

— Ужин будет готов в восемь, – сообщила она. — Ты объяснил, для чего мы встречаемся, Северус?

— Я уже более чем достаточно объяснил подросткам-недоумкам за последние десять лет, так что спасибо, с меня хватит, – высокомерно ответил Снейп. Это больше походило на Снейпа, которого Гарри знал столько лет.

Но Гермиона лишь фыркнула.

— Дурачок. Если нечего сказать, прочь на кухню!

— На твоем месте я бы поостерегся, – предупредил Снейп. На этот раз Гарри был уверен, что опасный тон Снейпа лишь для смеха. Но все равно по коже поползи мурашки. — Я знаю, что сейчас при тебе нет ножей.

— А я знаю, что Джейн с нетерпением ждет тебя. Можешь превзойти меня, но ты не чета Джейн, если ей покажется, что ты испортил ужин.

Высокомерное выражение мгновенно исчезло с лица Снейпа, и, слегка поклонившись, профессор отправился на кухню.

Драко усмехнулся, пока Гарри пытался прийти в себя от изумления.

— Так к чему это собрание? – спросил Малфой.

— Хотим определить дальнейшие действия, – ответила Гермиона. — Пора прекратить всего лишь реагировать на планы Волдеморта. Теперь, когда ты – член внутреннего круга, а Гарри прочно закрепил свое положение, у нас есть все необходимое, чтобы изменить мировоззрение, – она усмехнулась. — Не говоря уже о том, что мы создали большинство.

— Бедняга Грюм, – Гарри грустно покачал головой. — Помните, как он сегодня говорил о тайном сговоре? Видимо, он обречен быть правым.

— Так мы будем планировать будущее Ордена? – даже Драко удивился.

— Надеюсь, не только Ордена, но и Волдеморта, – ответила Гермиона. — Но, в первую очередь, мы отметим твое вступление. Мы приготовили кое-что особенное!

— Только не говори, что ты занималась приправой блюд, – взмолился Снейп, появившийся с кухни.

— Нет, – весело ответила Гермиона. — Мне доверили только нарезку. Разве Джейн тебе не сказала?

— Она специально оставила меня в неведении, чтобы посеять в моей душе хаос и смятение. Так ты не притрагивалась к соли?

— Нет, – ухмыльнулась она.

— Слава Мерлину, – выдохнул Драко, картинно прижимая руки к груди.

Гермиона фыркнула, и, заметив удивленное лицо Гарри, она откинулась на спинку кресла и насмешливо объяснила:

— Помнишь мои вязаные шапки на пятом курсе?

Гарри неуверенно кивнул.

— Готовлю я еще хуже.

— Нет тех слов, что соответствовали бы твоему умению готовить, Гермиона, – вмешался Снейп. — Оно неподвластно описанию.

Драко и Гермиона засмеялись, и Гарри с удовольствием к ним присоединился.

 

*** *** *** *** ***

Ремус и Минерва первыми пришли на ужин, и благодаря теплым поздравлениям Минервы («Как вы провели этих старых упертых гриффиндорцев!») Гермионе было легче переносить странные взгляды Ремуса.

Люпин охотно принял их отношения, по крайней мере, так выразился Северус. Но он не смог воспринять способности Гермионы так же легко. Конечно, он оставался добрым и дружелюбным, но как будто был настороже. Даже сейчас, пока Гермиона управлялась с чаем, тронутая тем, что Северус представил ее как хозяйку дома, она спиной чувствовала взгляд Ремуса: вопрошающий, тревожный, недоуменный.

Но, к счастью, в комнате было достаточно странностей, чтобы отвлечь внимание Ремуса от Гермионы; одна из них – дружеские отношения между Гарри и Драко.

Когда Драко высокомерно высказался в сторону Гриффиндора, глаза Ремуса сузились: он ожидал гневного ответа от Гарри. Не менее высокомерный ответ Поттера заставил Ремуса удивленно распахнуть глаза. Последовавшие за этим препирательства заставили брови Люпина поползти вверх. А когда Гермиона подошла и стукнула каждого по лбу, заслужив возмущенный возглас от принца Слизерина и льва Гриффиндора, Ремус недоверчиво покачал головой.

Гермиона надеялась, он вскоре привыкнет к такому поведению. Дополнительный урок по защите от Темных искусств обязательно в этом поможет. Девушка ухмыльнулась. Не то что бы Ремус знал об этом уроке, но это всего лишь вопрос времени.

Люпин наконец понял, что Драко и Гарри не убьют друг друга, если он отведет от них взгляд, поэтому переключил все внимание на Минерву, и они с жаром заговорили о квиддиче.

Гермиона осмотрела комнату в поисках Северуса. Он стоял в тени, наполовину скрытый винтовой лестницей. Подойдя, девушка облокотилась о стену слева от Снейпа, достаточно близко, чтобы чувствовать исходившее от него тепло и особый земляной аромат.

Северус улыбнулся, но не отвел взгляд от гостей в библиотеке.

— Переживаешь? – тихо спросил он.

— Не из-за их реакции, – также тихо ответила Гермиона. — Ремус все еще не уверен, как все воспринимать. Но он уже далеко зашел. Он не отступится.

— Конечно, нет, – согласился Северус. — Просто мировоззрение мародера рушится. Гриффиндорцы обычно питают неприязнь к шпионажу. Особенно если шпионят маленькие девочки.

Гермиона игриво ткнула Северуса локтем. Хотя он прав: Ремус так и воспринимал ее несколько месяцев назад.

— Видеть, как девочка обманывает самого Темного Лорда, – с ухмылкой продолжил Северус, — слизеринец становится ценным членом Ордена, а сын Джеймса Поттера братается с врагом, – он перевел взгляд на Гарри и Драко, тихо разговаривающих у камина. — Для него это слишком. Тем более умственные возможности гриффиндорцев значительно ниже...

Гермиона посильнее ткнула Северуса в бок.

— Тогда почему ты так напряжена? – снова спросил он.

Гермиона почувствовала, как по телу разливается тепло. Не следует шпионке радоваться, когда ее эмоции легко прочитать, но она ничего не могла с собой поделать.

Гермиона повернулась к Северусу, их взгляды встретились.

«Как будто мы бросили камень в озеро, – подумала она. — Поверхность была спокойна, но все изменилось. Кто знает, насколько большими станут круги на воде, прежде чем все успокоится».

На секунду ей захотелось, чтобы Северус отрицал важность нынешней ночи. Но она чувствовала его согласие. Он не будет нянчиться, преуменьшать. Только не Северус. И за это она любила его.

«Понимаю, – подумал он в ответ. — Эта ночь приведет все в движение. Каким бы ни был исход, мир навсегда изменится из-за наших планов. На нас лежит огромная ответственность».

Северус обнял ее, и Гермиона, почувствовав себя в безопасности, закрыла глаза от удовольствия.

«Но ты не одинока, – продолжил он. — Эта ответственность лежит на наших плечах, и что бы ни случилось, мы перенесем это вместе».

«Я творила ужасное, Северус, – мысленно прошептала она. — И будет еще больше кошмарных поступков, прежде чем эта война закончится. Мне придется выйти из тени. И как они на меня посмотрят? – она мысленно указала на Драко и Гарри, сидевших у камина, потом на Ремуса и МакГонагалл, смеявшихся над чем-то. — Как они на меня посмотрят, когда всему придет конец? Черт, да уже сегодня я предложу им сражаться! Что я увижу под конец вечера?»

«Они не посторонние, не отвернутся от тебя, – мягко заметил Северус. — Они все видели достаточно доказательств твоего таланта и работы, чтобы понять, кто ты и чем занимаешься. Они могли отвернуться от тебя, как Уизли. Но они остались с тобой. И хотя я считаю, что гриффиндорцы способны на всяческие глупости, – он улыбнулся, — помни, что они были тебе верными друзьями».

Он замолчал, и, когда Гермиона взглянула вверх, на его губах играла дьявольская улыбка.

— В крайнем случае, мы можем стереть им память, если нас не устроит их отношение, – сказал Северус вслух.

Гермиона рассмеялась, представив, как Северус хватает Дамблдора за бороду и грозно выкривает: «Обливиэйт!»

— Ты прав, – согласилась она и положила голову на его плечо. На секунду девушка почувствовала легкое прикосновение к своим волосам, затем к шее, и Северус тут же убрал руку.

— Вернемся к ним, – предложил он наконец. — Директор прибудет с минуты на минуту.

Как по команде, гобелен, ведущий из комнат Снейпа в штаб-квартиру, засветился, раздалось три удара – значит, кто-то, не знающий пароля, пытался пройти.

 

*** *** *** *** ***

С приходом Дамблдора атмосфера стала более официальной. Джейн появилась через несколько минут и подала на стол. Все присутствующие ограничивались светской беседой.

Только Драко вначале поглядывал на еду с опаской, пока Джейн бросала на него испепеляющий взгляд. Их первая встреча прошла не так уж гладко: все-таки Драко был из семьи, известной жестоким обращением с домашними эльфами. Так что у него были все основания сомневаться в безвредности подаваемой ему еды.

Но, когда Гермиона заклинанием проверила еду и, конечно же, ничего не обнаружила, Драко с превеликим удовольствием приступил к ужину.

У Малфоя голова кружилась от облегчения. Несмотря на то, что весь день он излучал спокойствие, внутренне он места себе не находил. Подумать только, член Ордена Феникса! Отец убил бы его на месте! И хотя Драко очень надеялся, что Малфой-старший не узнает о новых пристрастиях своего наследника, он был рад, что наконец-то определился, к какому лагерю принадлежит.

Когда все блюда были съедены, а бокалы снова наполнились вином, все присутствующие приготовились говорить о делах.

— Теперь, когда вступительная часть вечера подошла к концу, – сказал Северус в привычной манере хмурого преподавателя зельеварения, чем вызвал улыбки и смешки, — я надеюсь, мы можем перейти к более важным вопросам. Меня еще ждет работа.

— И мы не задержим такого радушного хозяина, – насмешливо ответила МакГонагалл, вызвав еще больше улыбок.

— Директор, – начала Гермиона, предлагая Дамблдору возглавить собрание, но тот лишь покачал головой.

— Это твой план, дорогая. Поэтому ты и должна его представить.

Гермиона вздохнула, кивнула и взмахнула палочкой: в комнате появился магический проектор и белый экран, которые обычно использовались во время уроков. Совершенно другим образом она представила свою задумку Драко. Это произошло несколько недель назад, когда улучшенное заклинание «Обливиэйт» защитило его разум от вторжения.

Пока Гермиона начала рассказ с того, как сильно Волдеморт желает убить Гарри и какую мощь он приобретет в одну из ночей, о которых они говорили с Джейн когда-то, Малфой вспомнил, что согласился с превеликим трудом. Они сидели здесь, в библиотеке Северуса (Драко все еще не решался называть профессора по имени, хотя ему и было предложено).

Он знал о силе стихий – всякий, даже отдаленно связанный с Волдемортом, знал, как Темный лорд мог использовать эти силы. Он мог черпать из них магическую мощь, как из неиссякаемого источника, и совершать такое, что даже Дамблдору не под силу.

Мысль о месте, где эти силы перестанут действовать даже в такую ночь как Хэллоуин, ошеломила Драко, хотя легко было принять, что глупые гриффиндорцы согласятся на безнадежно сентиментальный ритуал.

И Драко рассмеялся, когда Гермиона сообщила ему, что это место – Тинтагель. То же самое она сейчас пыталась доказать всем присутствующим с помощью таблиц, результатов тестов и материалов исследований.

И так же, как когда-то ее задумка вызвала смех у Малфоя, так сейчас она вызвала лишь вопросы и возражения. Конечно, Дамблдор знал о плане, и Снейп отправился с Гермионой в Тинтагель, чтобы провести те же самые тесты. А вот Люпин и МакГонагалл казались ошарашенными. Даже Гарри, который не обладал достаточными знаниями в этой области, с трудом верил, что ни один волшебник не заметил это явление.

Северусу и Гермионе пришлось приложить совместные усилия, чтобы убедить всех в верности тестов. Драко сохранял молчание. Он все еще не привык участвовать в подобных собраниях и теперь вполне был рад предоставить слово другим. Дамблдор наблюдал за собравшимися своим странным улыбающимся, полным надежды взглядом.

Но даже приняв, что подобное возможно, присутствующие все еще имели вопросы. Множество вопросов. И теперь Драко понял, почему Северус и Гермиона предпочли представить свой план сначала на маленьком собрании, а не всему внутреннему кругу Ордена.

Драко вдруг понял, что все в этой комнате блестяще использовали свои знания: Северус рассказывал стратегию; Люпин беспокоился, как отсутствие стихийной магии повлияет на наиболее мощные защитные заклинания; МакГонагалл уже представляла, как можно трансфигурировать груды камней в укрытие для членов Ордена. Даже Гарри вносил свой вклад, рассуждая о природе своей связи с Волдемортом.

На секунду Драко почувствовал себя лишним. Но Гермиона тут же взяла его за руку и улыбнулась, а Люпин спросил, что думают о Тинтагеле семьи чистокровных волшебников.

— А если Волдеморт тоже проверит стихийную магию? – спросила МакГонагалл, когда больше вопросов не осталось. Драко с удивлением заметил, что в ее взгляде светилась надежда. — Разве он не почувствует неладное и не поменяет место?

— Маловероятно, – ответила Гермиона. — Но если он решит проверить, мы с Северусом кое-что припасли, – она кивнула Снейпу. — Мы разработали заклинание, которое скрывает и меняет магические сигналы. Нам удалось заключить заклинание в катализаторе, а именно в камне. Как только Орден закончит приготовления, мы расставим камни по всему острову, и заклинание подделает результаты любых тестов на стихийную магию. Мы работали с Джейн и убедились, что заклинание действует и на домашних эльфах, – Гермиона улыбнулась. — Когда Джейн носит в кармане один из наших камней, она вовсе не эльф, а нимфа, согласно всем магическим тестам.

Драко заметил, как губы Северуса дрогнули в подобии улыбки. Малфой же сохранял осторожность: этот эльф обладал скверным характером.

Он удивился, когда взглянул на часы: они обсуждали задумку Гермионы уже больше часа. А Драко показалось, что пролетели минуты. Но все наконец приняли план и замолчали.

Настало время поговорить о другом: как представить эту идею Ордену и как убедиться, что они победят толпу Пожирателей смерти.

От одной только мысли Драко бросало в дрожь.

— Если Орден решит вступить в битву, – серьезно начал Северус, — нам нельзя продолжать в том же духе. Конечно, я уже улучшил нашу сеть шпионов и осведомителей, расширил ее таким образом, что всякий сочувствующий нам постоянно получает необходимую информацию. Многие отделы Министерства прослушиваются. И мы все работали над улучшением штаб-квартиры. Но этого недостаточно, – Северус замолк. Дамблдор кивнул, и Снейп мрачно продолжил:

— Мы усовершенствовали Орден: разделили его на малый, внутренний круг, который занимается разработкой тактик и стратегий, владеет более подробной информацией, и на большой, внешний круг, который придет на помощь, как только мы призовем к битве. Но нам нужна подготовка лучше. Нужно регулярно тренировать членов внутреннего и внешнего круга. Нужно выбрать людей из внешнего круга, которые будут в курсе нашего плана. Мы защитим их заклинанием «Обливиэйт». Все, кто примет непосредственное участие в первом этапе борьбы, должны пройти тщательную групповую подготовку.

— Что за групповая подготовка? – спросил Гарри.

— Помнишь, как в ОД мы учились прикрывать спины друг друга? – спросила Гермиона, и он кивнул. — Тут то же самое, только гораздо сложнее. Каждый должен знать возможности и слабости другого. Члены команды должны машинально реагировать на приказы главного. Если главный прикажет бежать, команда должна бежать, не колеблясь. Если он прикажет отступить, команда отступит. Если он прикажет убить, команда убьет.

Гарри кивнул, чувствуя легкую тошноту. Головой-то он понимал, что в последнем противостоянии с Волдемортом придется убивать. Но слышать это как само собой разумеющееся было тяжело.

— И нужно чаще встречаться, – добавила МакГонагалл. — Раз в неделю было достаточно, но сейчас нам нужно научиться мгновенному реагированию, стать более бдительными.

Снейп кивнул.

— Предлагаю устраивать короткие встречи каждый вечер только для тех, кто сможет посещать и кому есть что доложить. Они могут длиться около получаса, и мы успеем больше, чем на длинных еженедельных собраниях.

— И нам нужно знать сильные стороны Пожирателей, – спокойно сказала Гермиона. — Я могу назвать имена и дать общее представление об их действиях в бою, но Волдеморт слишком подозрителен, даже внутренний круг не знает всех деталей. Тинтагель – это небольшое поле для действий. Мы должны знать каждую палочку, каждую мантию и каждого врага, иначе чаша весов перевесит не в нашу сторону. Мы должны разработать подробный план. Его нужно знать досконально, чтобы все действия выполнять машинально.

Люпин откашлялся.

— Первоначальный план включал Гарри, Гермиону и Рона, – начал он с сомнением в голосе.

Драко заметил, как лицо Северуса превратилось в бесстрастную маску, а Гарри побледнел от одного упоминания имени Уизли.

«Надо научить его лучше контролировать эмоции», – отстраненно подумал Драко.

— Может, снова попытаемся поговорить с Роном? – продолжил Люпин, прекрасно ощущая перемену в настроении присутствующих. — Он сыграет важную роль, а в нашей борьбе нужен каждый. Я знаю, он отнесся к тебе несправедливо, Гермиона. Но, может, ты с ним поговоришь? Вы долгое время дружили...

Гермиона решительно покачала головой.

— Наш разговор скорее закончится убийством, – спокойно ответила она, но стальные нотки в ее голосе подсказывали, что девушка вовсе не шутит. — Он порывист, упрям и полон предрассудков. Он подвергнет опасности любого, кто будет с ним работать, а я в данный момент с удовольствием подвергну опасности его. Так что не говорите при мне о Рональде Уизли, если, конечно, не хотите услышать ругань и увидеть труп гриффиндорца.

Все изумленно молчали. Люпин, МакГонагалл и даже Дамблдор не сводили с Гермионы удивленного взгляда.

«Они ничего не знают, – вдруг понял Драко. — Только я и Гарри знаем о выходке Уизли».

Слова Гермионы были копией притворной вспышки на собрании Ордена.

«То же самое она сказала обо мне несколько часов назад», – подумал Драко.

Но тогда это было поведение избалованного ребенка, истерика подростка. Сейчас ее слова звучали как заявление взрослой женщины. Убийцы. И хотя на Гермиону все смотрели неверяще, она не опустила голову и не позволила поколебать свою решимость.

— Гермиона, – наконец сказал Люпин. — Я... должен признать, что я удивлен! Я знаю, Рон плохо к тебе отнесся, но как ты можешь думать...

Драко заметил, как Гермиона и Северус быстро обменялись взглядами. Но тут Гарри решился.

— На прошлой неделе... – начал он, глянув на лица своей подруги и Снейпа, однако они не выражали никаких эмоций. — На прошлой неделе Рон ворвался в комнату Гермионы и украл ее омут памяти. Он посмотрел воспоминания и хвастал этим передо мной.

МакГонагалл шумно втянула воздух, Северус опустил взгляд.

«Только не говори, что он там увидел», – мысленно взмолился Драко.

— Последующая за этим стычка была кошмарной. Я удивлен, что Гермиона не выбила из Рона весь дух, – продолжил Гарри. — Так что я считаю, что сейчас Рон для нас потерян. Он устроил бардак в комнате Гермионы, украл, поставил под угрозу прикрытие и так ничего не понял. Он до сих пор считает, что дело в факультетском соперничестве и дружбе. Он не готов к битве.

Драко повернулся к директору, который пытался прочитать выражения лиц Гермионы и Снейпа. Дамблдор перевел пристальный взгляд на Гарри, но на лице гриффиндорца не дрогнул ни один мускул.

«Я хорошо его выучил», – удовлетворенно заметил Драко.

— Понятно, – протянул директор.

«Наверняка гадает, что же было в омуте памяти и почему профессор зельеварения так поспешно подал в отставку», – решил Малфой.

— Тогда вынужден согласиться с мисс Грейнджер. Если Рональд обратится к нам с желанием помочь, мы его примем. Но мы не примем в наши ряды тех, кто не готов к битве.

Драко чуть не фыркнул, представив, как Гарри готовили к этой битве с первого курса. Или как его самого готовили стать Пожирателем смерти еще до того, как он узнал об их существовании. Но он подавил усмешку. Малфой по-прежнему чувствовал себя неловко в окружении всех этих... гриффиндорцев. Северус, Гермиона и даже Гарри оценили бы ироничное замечание, но вот Люпин и Дамблдор вряд ли.

Все присутствующие кивнули в ответ на слова директора, и даже Люпин не нашел слов, чтобы оправдать поведение Уизли.

Однако легкая и дружелюбная атмосфера исчезла, хотя вскоре сменили тему, и Люпин с МакГонагалл начали рассказывать байки из преподавательской жизни Снейпа.

Джейн подала вино, для Северуса и Гермионы – воду. Все вернулись к обсуждению плана и решили представить его на следующем собрании внутреннего круга.

— Позвольте предложить тост, – наконец сказала МакГонагалл и подняла бокал, глядя на Гермиону. — За нашу львицу! Пусть ничто не мешает ее охоте!

Драко заметил, как Гермиона радостно улыбнулась. Остальные тоже подняли бокалы и повторили тост.

Директор с задорным огоньком в глазах тоже поднял бокал и кивнул Северусу и Гермионе.

— За наших шпионов! Пусть живут они долго и счастливо и всегда стоят бок о бок, что бы ни принесло будущее!

 

Глава 42. Откровения

Впервые за многие годы Северус не поднялся с кровати с первыми лучами солнца. Он проснулся, когда Гермиона вдруг исчезла, но когда она вернулась, нежно поцеловала его в лоб и посоветовала спать дальше, он с удовольствием подчинился.

Он снова проснулся, почуяв аромат горячего черного чая и услышав хлопок двери. Было восемь часов.

Северус сел в постели и потянулся за утренним чаем. Его одолевало странное чувство: менее чем через час начнется урок. И без него.

На выходных он забрал из класса и кабинета личные вещи. Удивительно, сколько их скопилось за год. Хорошо, что у него по-прежнему оставалась личная лаборатория. Иначе он бы не смог уйти.

Его замена – молодая женщина по имени Кэтрин Розен – прибыла в субботу днем. Конечно, именно он рекомендовал ее Альбусу. Северус познакомился с ней на одной конференции несколько лет назад, и они начали изредка переписываться. Кэтрин Розен была отличным зельеваром, хотя ей не доставало некой доли интуиции. Она согласилась преподавать лишь потому, что только недавно ушла с хорошо оплачиваемой должности в компании по производству лекарственных зелий. Северус гадал, как такая дружелюбная, немного беспокойная женщина справится с учениками.

Он вздохнул и отпил чая. Его это уже не касается. Он приказал домашним эльфам прибраться в своих поддельных комнатах и, поскольку в зачарованном гобелене больше не было необходимости, Северус предложил его Гермионе.

Она, конечно же, с радостью согласилась. Гобелен позволит слышать, когда в комнату старосты кто-то стучится. Она может остаться у Северуса насовсем и при этом всегда будет доступна для своих однокурсников.

Пока вешали гобелен, Гермиона напряженно и с отвращением оглядывала комнату. Северус понял, что она больше ни минуты не хочет здесь проводить.

Труднее всего было проститься со слизеринцами.

Часть учеников давно была потеряна для Северуса. Отчуждение усилилось, когда стало известно, что Снейп – шпион. Он оплакивал своих слизеринцев как Теодора Нотта. Когда во вторник вечером он вошел в общий зал и сказал о своей отставке, ученики были немногословны и вскоре разошлись.

Но реакция остальных удивила Северуса. Улыбка слизеринца значила больше, чем признание в любви от гриффиндорца (кроме Гермионы, конечно). Он не ожидал бурю эмоций.

Когда Северус рассказал, что уходит, три второкурсника расплакались.

Поразительно, но старшие не шикнули на них, не сказали: «Хватит распускать сопли, как гриффиндорцы». Они успокоили младших, как могли, и обратили грустные и беспокойные взгляды на Северуса. Ученики задали множество неожиданных для Снейпа вопросов. Они спрашивали не о том, кто займет место декана, или каково будет их положение в Хогвартсе. Они спрашивали о его будущем, его причинах.

Один шестикурсник, которого Северус несколько лет назад спас от жестоких родителей, выступил вперед и тихо сказал: «Весь факультет будет скучать».

Он не знал, как ответить своим всегда выдержанным и хладнокровным слизеринцам. Но сказал, что они всегда могут ему написать о личных и школьных трудностях, и пообещал «присматривать за всеми».

На негнущихся ногах Северус добрался до комнат и все рассказал Гермионе. В его голосе звучало такое явное изумление, что девушка рассмеялась. В ее глазах читалась гордость за Снейпа: он смог вдохновить учеников и так их сплотить.

Спустя несколько дней он получил подарок – подставку для палочки, сделанную из слоновой кости с изумительными серебряными вставками. К подарку не прилагалось ни письма, ни хоть какой-нибудь записки, но Драко позднее сообщил, что слизеринцы яростно спорили, что же подарить профессору. Наконец они решили, что подставка идеально подходит: просто, дорого и изысканно.

Северус не мог не согласиться с этим утверждением. Он посмотрел на маленькое произведение искусства, расположенное на прикроватном столике. Именно Гермиона решила ее туда поставить.

«Тебе следует гордиться, а не грустить».

Но в ее глазах читалась вина: она отобрала декана у факультета, а ведь ученики так сильно в нем нуждались.

Чай уже совсем остыл, когда Северус вернулся мыслями в настоящее.

«У меня еще куча дел!» – сердито подумал он, поспешно встал, принял душ и надел черные брюки и белую рубашку.

Ученики остались в прошлом, нечего о них вспоминать.

Северус спустился на кухню. Отбросив мысли о завтраке, он заварил еще чая.

Теперь можно забыть и о завтраке в Большом зале, в толпе учеников и преподавателей. Вряд ли он будет об этом скучать, но вот о многом другом...

Северус раздраженно оттолкнул от себя воспоминания и сосредоточился на работе. Он готовил список членов внешнего круга Ордена, которые пригодятся в битве. Значит, этим людям нужно посещать боевые тренировки и дополнительные собрания по обсуждению стратегии. В штаб-квартире был спортзал, в котором можно практиковаться в дуэли и различных этапах плана. Но требовалось больше людей, чем сейчас во внутреннем круге, и отбирать надо по способностям. Северус сомневался, что Молли Уизли или Дедалус Диггл выстоят против Пожирателей смерти.

А вот Фред и Джордж – вполне. Снейп немного поразмыслил и внес их имена в список, добавив напротив небольшую заметку. Братья Уизли помогут с подготовкой. Насколько он мог судить по их проделкам, Уизли знали о маскировке и уловках гораздо больше, чем многие из преподавателей.

Также придется начать переговоры с Авроратом. Как Гермиона и предполагала после стычки с Фаджем, авроры вышли на связь спустя неделю. Первый опыт общения был осторожным, даже чересчур, но отношения все-таки налаживались, особенно когда Тонкс в открытую заявила о своем членстве в Ордене феникса.

Конечно же, Северус отчитал ее за глупость, но Тонкс пропустила его тираду мимо ушей, заметив, что товарищи отнеслись к ней с одобрением. Снейп был уверен, что многие авроры вскоре присоединятся к ним.

Половина дня пролетела незаметно за работой. Северус прервался лишь однажды, чтобы поесть суп, приготовленный Джейн. Гермиона вернулась с занятий быстрее, чем он ожидал.

— Слышала о твоей замене только хорошее, – радостно начала она. — Гриффиндорцы ее уже ненавидят, когтевранцы неплохо отзываются о ее способностях, а пуффендуйцы радуются, что она не такая «страшная», как ты. Но все сходятся во мнении, что она далеко не такой впечатляющий преподаватель, как Северус Снейп.

Северус подошел к ней и, улыбнувшись, обнял.

— Теперь, когда я больше не ваш преподаватель, вы тоже потеряли ко мне интерес, мисс Грейнджер?

— Безусловно, – серьезно ответила она. — Боюсь, нам придется много тренироваться, чтобы я получала столько же удовольствия, как и раньше.

Северус притворно поник. Ощущение опустошенности и неуверенности в собственном решении тут же пропало.

Они провели час в спортзале, который был полностью в их распоряжении, ведь Гарри и Драко вступили в Орден, а значит, могли тренироваться в зале Ордена.

Во время тренировки разговор принял серьезный тон. Хотя Гермиона пыталась сменить тему раз или два, Северус вернулся к ней за обедом.

— А что если они не примут план от анонимного источника? – снова спросил Снейп.

— А почему нет? Можем притвориться, что ты или Дамблдор его придумали.

— Не глупи, Гермиона, тебе это не идет, – серьезно ответил он. — Кто-то должен предложить план Волдеморту так, чтобы он поверил. Без твоего участия, а, точнее, без участия главного шпиона, все без толку.

— Что за дурацкое звание! – тихо заметила Гермиона. — Почему вечно надо выбирать что-то величественное и драматичное? Просто шпион тоже звучит.

— Гермиона.

— Да знаю-знаю, – вздохнула девушка. — Время совершенно не подходящее. Они помнят мою выходку на прошлой неделе, хотя я всем разослала письма с извинениями. Если бы только можно было подождать еще несколько недель.

— Нельзя, – просто ответил Северус. — До Хэллоуина семь месяцев, а Ордену нужно время, чтобы принять план, поменяться, тренироваться. Невозможно все вывалить на них за пару недель перед битвой. Сейчас они простые люди, а в Тинтагеле нам понадобятся бойцы.

— А что если мы раскроем не весь план? А часть, в которой участвую я, откроем позже.

— Нельзя вечно скрывать правду, Гермиона, – предупредил Северус, хотя его голос звучал заботливо. — Все отговорки только продлят обман. Чем дольше мы ждем, тем крепче мнение Ордена, что «Гермиона безобидна». И тем сложнее Ордену будет принять тебя.

— Я знаю, – устало согласилась она. — И придет время, когда они должны будут узнать. Но не сейчас, Северус. Столько всего происходит, а у меня осталось мало сил. Орден не воспримет эту правду с радостью. До тех пор, пока я могу избегать этого столкновения, я буду сохранять молчание. И тебя прошу.

— Я никогда не приму это решение за тебя, – ответил он, касаясь щеки Гермионы. — Но ты должна приготовиться. Когда Альбус и Поттер представят Ордену план, возникнут вопросы. И я сомневаюсь, что они примут план неизвестного. Грюм недоволен с первого упоминания о главном шпионе. Он наверняка воспользуется шансом, чтобы разоблачить тебя.

— Только если Орден можно убедить правдой обо мне, я расскажу, – она устало прикрыла глаза. — Но только тогда. Я лишь надеюсь...

Внезапно раздался резкий звук. Северус и Гермиона одновременно встали и направились к ряду гобеленов: один вел в штаб-квартиру Ордена, другой – в безопасный дом в пригороде Лондона, а третий – в комнату старосты. Именно третий сейчас сиял золотистым цветом и производил ужасный звук.

— Сова, – сказала Гермиона и положила руку на гобелен. — Я мигом. О роза, ты чахнешь![13] – произнесла она пароль под смешок Северус и прошла в комнату.

Но когда она вернулась через минуту, ее настроение совершенно изменилось.

— Сегодня гулянка, – Гермиона сжимала в кулаке клочок бумаги так, словно это червь, которого она не хочет выпускать на свободу. — И... Люциус написал, что хочет встретиться пораньше.

Северус будто прирос к любимому креслу, на котором сидел. Гермиона стояла посреди комнаты без движения.

— Ясно, – наконец выдавил он. Во рту внезапно пересохло. — Когда ты уходишь?

— Скоро, – она еще немного постояла, затем подошла к камину и налила стакан виски.

— Тебе не следует... – начал он, но Гермиона перебила его.

— Я знаю, – на ее лице появилось подобие улыбки. — Это тебе.

Она подошла к Северусу и протянула напиток, в левой руке она по-прежнему сжимала письмо.

Он принял стакан, но не поднес его ко рту. Вместо этого он коснулся руки Гермионы, пытаясь вселить в нее доверие и силы, которых Северусу самому сейчас не хватало.

— Мы знали, что это случится, – тихо сказал он, и девушка неуверенно кивнула.

Он посмотрел ей в глаза, но впервые за долгое время путь в ее разум преграждал непреодолимый барьер. Должно быть, его замешательство проявилась на лице, потому что Гермиона тут же села на диван напротив и грустно посмотрела на Северуса.

— Прости. Но лучше не знать, что сейчас у меня в голове. Лучше для нас обоих.

На этот раз неуверенно кивнул он, мысленно проклиная себя за слабость, за то, что не мог пошевелиться, и за навалившуюся усталость.

Они же знали, что это произойдет. Но предпочитали отмахиваться от этой мысли, надеяться, что будут спасены. Любовь казалась сном, шариком, в котором они счастливы и неуязвимы для опасностей. Северус знал, что все когда-нибудь исчезнет. Но он и понятия не имел, как больно, когда реальность, эта острая игла, проткнет хрупкий шарик. Снейп чувствовал себя совершенно беспомощным.

Люциус призвал ее, и, будучи послушной рабой, она придет и позволит использовать себя и издеваться над собой. Гнев начал подниматься в Северусе, и он взглянул на Гермиону. Однако усталость и растущее беспокойство на ее лице заставили его подавить ярость.

— Все хорошо, милая, – сказал он, даже сумев выдавить улыбку. — Не беспокойся обо мне. Буду ждать твоего возвращения. Береги себя.

Конечно, Гермиона ему не поверила, но, тем не менее, кивнула.

— Я люблю тебя, Северус, – прошептала она. Она не прикоснулась к нему, прежде чем подняться по лестнице в свою комнату. Когда Гермиона вернулась, одетая в мантию Пожирателя смерти с мантией-невидимкой в руках, она не проронила ни слова. Девушка пристально посмотрела на Северуса и прошла сквозь зачарованный гобелен.

До этого момента Снейп сохранял спокойствие. Но стоило Гермионе покинуть комнату, как его лицо исказила гримаса боли и ярости. Он схватил стакан и что есть силы бросил его в камин, стекло разлетелось на тысячу острых осколков.

— Будь ты проклят, Люциус Малфой, – проревел он. — Гори в аду!

 

*** *** *** *** ***

Гермиона вернулась около полуночи. Северус лежал в кровати и невидяще смотрел в темноту.

Он слышал, как девушка открыла дверь в свою комнату, через некоторое время послышался звук струящейся воды. Мылась Гермиона долго, и Северус несколько раз порывался пойти к ней в комнату и все разузнать. Но каждый раз останавливался. Гермионе требовалось время.

Когда девушка наконец вошла в его комнату, она была одета в пижаму, волосы аккуратно сплетены в косу, а взгляд усталый. Северус заметил синяки на щеке, но в остальном Гермиона, вроде бы, была в порядке.

Заметив, что она все еще стоит на пороге, как будто не уверенная, что делать дальше, Снейп похлопал по кровати слева от себя. Гермиона села, не говоря ни слова. Северус тоже сел и приблизился к ней.

— Как ты, любимая? – нежно прошептал он, и Гермиона закрыла глаза, словно на нее внезапно обрушились все чувства.

— Устала. Чувствую себя ужасно. Сегодня они убили трех женщин.

— Покажешь? – спросил он.

Гермиона тут же распахнула глаза и пристально посмотрела на него.

— Ничего важного... – начала она, но Северус покачал головой.

— Не надо, – прошептал он и обхватил ее лицо руками, почувствовав на пальцах влагу. — Не защищай меня. Я справлюсь. Не пытайся скрыть. Не стыдись.

Они встретились взглядом, и Северус почувствовал, как она осторожно опускает мысленные барьеры. Она нерешительно впустила его. Снейп задержался на краю сознания, пока не почувствовал ее готовность.

— Я люблю тебя, – твердо сказал Северус, когда они разорвали контакт. — Что бы ни случилось, ты для меня прекрасна. И ты чистейшее создание, которое мне встречалось.

Медленно, без резких движений, он лег и положил левую руку на подушку. Гермиона медленно последовала за ним, пока не легла на его руку. Все ее тело было напряжено, а глаза широко раскрыты.

Северус не двигался, а просто смотрел в темноту, как и многие часы до ее прихода. Спустя вечность девушка расслабилась. Она медленно придвинулась и положила голову ему на плечо. Снейп все ждал, не говорил, не шевелился. Через полчаса напряжение совсем пропало, и Гермиона свернулась калачиком, будто тело наконец вспомнило близость, а воспоминания о Люциусе Малфое исчезли в темных глубинах сознания.

Только тогда Северус обнял девушку.

— Мы справимся, – прошептал он в темноте. — Будет непросто. Но мы справимся.

 

*** *** *** *** ***

В следующую пятницу Дамблдор объявил:

— У нас есть план.

— Радостно это слышать, – ответил Билл. Два дня назад он прибыл из командировки и теперь вернулся на свое место в Ордене.

Все заулыбались, но серьезность директора быстро убила зачатки веселья.

— Какой план? – спросил Ремус, когда стало ясно, что Дамблдор не продолжит. Конечно, Люпин все знал, но обычно именно он растапливал лед в трудных ситуациях и первым задавал вопросы. Показалось бы странным, если бы он промолчал.

Все смотрели на Дамблдора, сидевшего напротив Снейпа. Но нарушил тишину Гарри.

— План избавиться от Волдеморта раз и навсегда, – властно сказал он. — Взять преимущество в свои руки и убить его с минимальной опасностью для нас.

В глазах всех читалось изумление. Даже посвященные в план идеально справились с ролью. Особенно изумленной выглядела Гермиона, которая, кстати, еще раз извинилась перед началом собрания.

Гарри знал, как она волнуется. Он, Дамблдор, Снейп и Гермиона провели вместе последние несколько дней, и Гарри видел, как подруга ковыряется в тарелке, а по мешкам под глазами догадался, что она не спит.

Конечно, сейчас этого никто не видел, ведь она играла роль безобидной школьницы.

Именно Гермиона предложила Гарри взять на себя инициативу. Вполне закономерно, что Мальчик-Который-Выжил объявит о плане, который положит конец войне. И устремленные на него взгляды лишь доказывали, что она была права. Но все же он чувствовал себя неловко в центре внимания и почувствовал облегчение, когда директор продолжил свою речь, как они и договаривались.

Дамблдор коротко рассказал о сильных и слабых сторонах Волдеморта, среди слабостей не забыв упомянуть Гарри. Затем он шаг за шагом объяснил план, используя зачарованный потолок, чтобы сначала показать ландшафт у Тинтагеля, а потом результаты различных тестов и диаграммы. Он даже продемонстрировал один из волшебных камней, созданных Снейпом и Гермионой, которые должны были скрыть магическую подпись, и предложил каждому изучить его.

Гарри заметил, что Дамблдор включил в свою речь все полезные ремарки и комментарии, придуманные ими на прошлой неделе, а также добавил некоторые детали, о которых Гарри не знал. В общем и целом весь план казался впечатляющим, безопасным и созданным профессионалом. Даже если бы он ничего не знал раньше, слова директора его убедили бы.

Казалось, члены Ордена согласны, многие задумчиво кивали. Наконец тишину нарушили.

— А чья это идея? – восторженно спросила Тонкс. — Кто мог придумать такой чертовски умный план? И почему мы раньше ничего не знали?

Вместо ответа, Дамблдор обменялся взглядами со Снейпом. Казалось, Грюму этого было достаточно.

— Это же главный шпион придумал, так? – спросил он.

Все звуки в комнате стихли.

— Да, – кивнул директор, — главный шпион – инициатор, но я заверяю тебя, что я и Северус тщательно проверили весь план и каждую деталь в отдельности. Связующий ритуал существует, и мы оба посетили Тинтагель, чтобы исследовать магию. Наш шпион достиг такого уровня доверия, что Волдеморт ему поверит. А Гарри и мисс Грейнджер выразили желание участвовать. План полностью защищен от случайных ошибок.

— План держится на людях, которые ему следуют, – прошептал Билл.

— Именно поэтому мы должны начать тренировки, как только Орден примет эту идею, – спокойно ответил Снейп. — Ничто нельзя оставлять на волю случая и удачу. И если в ходе тренировок мы обнаружим какие-то просчеты, мы тут же оставим эту затею.

«Так-то», – удовлетворенно подумал Гарри. Он не мог придумать ни единого вопроса, который поставит под сомнение план. Вопрос о личности главного шпиона решен, если что-то пойдет не так, они всегда могут остановиться. Сейчас все закивают, согласятся и затем можно приступать к работе.

Но он недооценил изобретательность Ордена.

Именно Молли Уизли начала перекрестный огонь с совершенно привычного для нее аргумента.

— Это неприемлемо, Альбус, – решительно заявила она. — Полагаешь, я позволю использовать детей как наживку? Гарри достаточно рисковал жизнью! Я не приму участие в плане, который ставит под угрозу его и Гермиону!

— Мы уже взрослые, миссис Уизли, – мягко напомнил Гарри. — И мы в любом случае подвергаемся опасности. Волдеморт хочет меня убить, а Гермиона магглорожденная. Позвольте нам самим решать.

— Когда мы окончим Хогвартс, – добавила Гермиона, — мы все равно будем в опасности.

— Но откуда нам знать, что шпион не планирует выманить их и похитить? Это случалось и раньше, во время Турнира, и я не позволю Гарри еще раз пережить такой кошмар.

Турнир. Гарри вдруг похолодел. На миг ему даже показалось, что он расслышал холодное шипение: «Убей лишнего!», но затем он почувствовал успокаивающее прикосновение Гермионы.

— Все изменилось, – уверенно сказал Гарри. — Мы приготовимся, будем точно знать, что делать. Мы появимся первыми. Мы будем пользоваться тем, чего не коснулась рука Пожирателей. Мы можем взять с собой портключи. Если что-то пойдет не так, мы тут же их применим.

— Ты показал нам зачарованный камень, – сказал Грюм, не обращая на гриффиндорца внимания.

«Вот тебе и авторитет Мальчика-Который-Выжил», – сокрушенно подумал Гарри.

— Откуда нам знать, что этот шпион не скрыл заранее магию Тинтагеля? Тогда Волдеморт появится, призовет всю свою мощь и убьет нас прежде, чем мы его вообще заметим!

— А если он знает об отсутствии стихийной магии? – добавила Тонкс. —– Если он знает, что мы пытаемся устроить засаду? Тогда он легко превратит Тинтагель в смертельную ловушку.

— Дорогие друзья, еще раз уверяю вас, что нашему шпиону можно доверять целиком и полностью. Он не выдаст нас Волдеморту! Могу лишь повторить...

Пока Дамблдор пытался сгладить напряженность, нараставшую в комнате, Гарри ошеломленно огляделся. Как быстро изменилась обстановка! Пять минут назад он был совершенно уверен в успехе! А теперь все присоединялись к хору недоверчивых голосов, не давая профессору МакГонагалл, директору и Люпину возразить.

Наконец Гарри понял, почему Гермиона так беспокоилась. Он оглянулся на подругу и заметил ее спокойный, равнодушный взгляд, прикованный к Снейпу, который откинулся на спинку сидения и не обращал внимания на царивший беспорядок. Пока Гарри наблюдал, он заметил, как плечи Гермионы обреченно опустились.

«Они оставили всякую надежду на успех», – вдруг понял Поттер.

Даже на лице вечно уверенного Дамблдора появилась нерешительность.

— Как ваш друг, – снова начал он. Его голос звучал так серьезно, что даже ожесточенный спор между миссис Уизли и Ремусом прекратился. — Как человек, который вел вас не только против Волдеморта, но и против Гриндевальда много лет назад, как пожилой человек, который обладает огромным опытом и надеждами на будущее, я снова вас спрашиваю: примите ли вы этот план? Я даю слово, что он безопасен. Даю слово, что все, кто в курсе плана, заслуживают доверия. Клянусь своей душой и магией, что это не заговор, чтобы предать вас. Волдеморт ничего не знает, – он смолк, глубоко вздохнул и, осмотрев всех присутствующих, снова спросил: – Вы принимаете этот план, друзья?

— Нет.

Слово прорезало тишину, как алмаз режет стекло. Отказ звучал холодно и жестко, не оставляя места вопросам и сомнениям. Его произнес Грюм, но Гарри, переводя взгляд с одного члена Ордена на другого, замечал, что слишком многие поддерживают это решение.

— Мне не нравится это говорить, Дамблдор, – продолжил Грюм, — но принимать на веру слова какого-то незнакомца – слишком рискованно. Ты и Снейп можете знать его, но, прежде чем я поставлю под угрозу наши жизни и исход войны, я хочу увидеть главного шпиона. Я хочу посмотреть ему в глаза и допросить под сывороткой правды.

— Заверяю тебя, что я и Северус полностью доверяем главному шпиону, – сказал Дамблдор.

Пусть он и пытался преломить ситуацию, но Гарри по глазам директора заметил, что это не принесет успеха. Слишком поздно.

— Мы безоговорочно последуем за ним. И вы тоже поверили бы, если бы знали его.

— Но мы не знаем, – ответил Грюм. — И в этом-то главная проблема. Почему ты не раскроешь его личность? Мы все знали, что Северус шпионит, и это не спровоцировало утечку информации. Почему же нельзя знать этого шпиона? Или в нем есть что-то, что ты хочешь от нас скрыть? Может его преданность вызовет у нас сомнения?

— Он сделал для нас больше, чем любой другой член Ордена, кроме, разве что, Поттера, – Снейп заговорил впервые за все время с начала спора. Его голос звучал спокойно, даже гипнотизировал. Гарри не знал: то ли это легилименция, то ли отточенное ораторское мастерство, но он почувствовал, как хочет поверить всему, сказанному этим голосом.

— Единственная просьба шпиона – держать его личность в тайне. Или это слишком много для человека, каждый день рискующего своей жизнью? Неужели мы не можем выполнить одно это желание? Или слова Дамблдора для вас недостаточно?

— Если бы дело касалось только меня, этот разговор не состоялся, – проворчал Грюм. — Я бы последовал за тобой и Дамблдором в огонь и воду. Но замешан не только я и не только здесь присутствующие. Возможно, это последний шанс в этой войне, и уж прости, Альбус, наш достойный лидер ошибался и ранее. Напомню несколько имен: Квиррелл. Локонс. Барти Крауч-младший.

— Он прав, – нерешительно согласился Артур Уизли. По его лицу казалось, что ему тяжело судить своих друзей, но, тем не менее, он был настроен решительно. — Это слишком важное решение, мы должны принять все возможные меры безопасности. Мы рискуем всем, чего достигли.

— Не говоря уже о жизнях двух невинных, – вставила миссис Уизли.

— Прости, Альбус, – сказал Кингсли, известный своим долгим обдумыванием каждого слова. Если и он против, значит, нет возможности переубедить членов Ордена. Ни единой. — Но я думаю, мы все с этим согласны. Если мы не узнаем лично главного шпиона, мы даже не станем рассматривать план.

Гарри отчаянно пытался придумать уловку, чтобы отвлечь всеобщее внимание от личности шпиона, но прежде, чем ему в голову пришла хоть какая-нибудь мысль, он почувствовал движение рядом с собой.

Гермиона поднялась с места. Она сначала взглянула на Северуса и Альбуса, затем на Драко. Гарри чувствовал ее неуверенность, но, когда она заговорила, голос звучал твердо и спокойно.

— Это я, – сказала Гермиона, и все звуки в комнате стихи. — Я – главный шпион.

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: