Инжавинского района Тамбовской области. К сожалению, на этом заканчивалось знакомство как методистов

…Его просили закончить своё выступление на учительской августовской конференции, затем уже строже требовали покинуть сцену, намекали на неуважение к другим запланированным докладчикам, президиум заметно нервничал, не в силах справиться с неукротимым стремлением этого человека высказаться, быть услышанным, отстоять свою точку зрения. Вольнодумство в публичных выступлениях к тому времени уже заканчивалось; перестройка и забастовки сворачивались, и чиновники от образования, ранее срывавшие вывески «Слава КПСС» со здания школьного спортзала, оправились и вели себя жёстче. Но не так просто было унять великолепного оратора Наумова Юрия Петровича, не так просто было не дать высказаться о том, что накипело, что крепко засело в крестьянской по сути душе педагога-новатора. Отключённый микрофон не решал ничего. Демонстративно отвернувшись от него, а потом и вообще выйдя из-за трибуны, слегка напрягая голос, оратор продолжал говорить и говорить, внушая ужас членам президиума и вызывая молчаливое и хмурое одобрение большинства сидящих в зале. Немногочисленные ретивые верноподданные, сидящие в зале, – услужливые, а в сущности-то посредственности – пытались помочь своему начальству, выкрикивая с места «Долой!», чтобы осадить непокорного, который говорил в общем-то понятную всем правду. Юрий Петрович не реагировал ни на что! Потому что выкрикивающие из зала были ему не ровня. Они не сходились с ним за круглым столом, не обсуждали проблемы образования и сельской школы, не сражались в словесных поединках, а зачастую и не имели собственного мнения. Что они ему! Юрий Петрович твёрдо верил, что его слова находят самый искренний, хотя и молчаливый, отклик согласия у присутствующих педагогов. Ведь чего греха таить, какой-либо очередной докладчик, отбубнив в положенное ему время зализанные, затёртые до зеркального блеска препустейшие журнальные и газетные фразы, вызывал неизменный вздох облегчения в зале. Но не таков был Юрий Петрович: возвышаясь крепкой рослой фигурой, держась одной рукой за трибуну, он рубил свою правду-матку, то обращаясь к президиуму, а то и вовсе, как заправский конферансье выйдя к переднему краю сцены под свет софитов, обращался к залу, – и тогда всё это действо напоминало урок с несколькими сотнями учеников и учителем-исполином.

К сожалению, на этом заканчивалось знакомство как методистов, так и подавляющей части педагогического сообщества с деятельностью Наумова Ю.П. на поприще семейного образования и воспитания, и сейчас этот, уверен, богатейший пласт педагогического опыта остаётся практически неизученным и неразработанным, не оформленным в надлежащей форме, а жаль. Ведь в личных беседах, в выступлениях Юрия Петровича на методических совещаниях, и в его публикациях, несомненно, угадывался самобытный, сугубо сельский, устоявшийся талант педагога-мыслителя. Многих, вероятно, отталкивала его порой излишняя агрессивность, не по нраву была прямолинейная откровенность, выстраданная способность не лезть за словом в карман без оглядки на каждую вычеканенную фразу и на то впечатление, которое он производил на слушателей. Несомненно, харизматичный образ учителя-одиночки многим был непонятен и чужд, плохо вписывался в привычное представление о работе учителя, связанной со школой, классами, коллегами и т.д., однако Юрий Петрович выступал на площадках и форумах Москвы, был понят в редакциях журналов, где печатались его статьи, стихи и проза.

Человека характеризуют поступки, а мужчину – особенно. И здесь надо вникнуть в ход мыслей человека, по возрасту подходящего к поколению «детей войны», который выбрал для оставшихся ему лет жизни родное село, самую что ни на есть окраину административного района – на границе двух областей. Приволье, целительный простор зарубцовывают старые раны и располагают к неторопливой деятельности в спокойной и знакомой с детства обстановке. В этом месте река Карай с Саратовщины приносит свои воды на Тамбовщину, а звон колоколов местного храма слышен в обеих областях. Здесь слабый человек не приживётся вовсе, лодырям и рвачам тут делать нечего – нет для них условий.

Чтобы обеспечить своим детям более-менее достойное существование, чета Наумовых отважно отправлялась в путь до райцентра нередко на лошади или на велосипедах. А это без малого 40 километров. И только совершенно далёкий от села человек не сможет понять, как это в начале XXI века жить в почти отрезанной от мира глубинке, борясь с холодом зимой, а со зноем летом, выезжать по делам и за продуктами то по снегам, то по грунтовой дороге раскисшего чернозёма и вновь и вновь…

Анализируешь всё это, сравниваешь такую жизнь с описываемой в журналах и газетах профильной направленности, всматриваешься в умные портреты заслуженных деятелей мегаполисов, других городов, и напрашивается вопрос: «А знаете ли вы, говоруны, настоящую сельскую жизнь без прикрас, без подмесу, без глянца, не отформатированную объективом видеокамеры? Нет, не знаете!» Таких, как Юрий Петрович, трудно было удивить так называемыми новациями, спускаемыми сверху, ибо своим пытливым умом, природной наблюдательностью, прозорливостью, умением просвечивать людей и события насквозь, он давал всему этому точные оценки и характеристики, что придавало нашим беседам особую остроту и насыщенность. Собеседник он был, конечно, очень интересный, напористый и далеко не всякому по зубам. Его надо было выслушивать, разгадывать, читать между строк. Сейчас это довольно редко встречающийся тип людей, тем более, его возраста, ещё не растративших трезвый ум, силу духа и природную крестьянскую сметливость, замешанную на нелегком каждодневном труде. Думаю, это проявилось и в обучении его детей, которых он великолепно готовил не только для поступления в вузы, но и делал из них по-настоящему образованных и начитанных людей, не тратя времени на многочисленные внеурочные мероприятия, которыми напичкана современная школа, и уж, конечно, (смешно даже представить себе!) не делая по восемь уроков в день. Он показал пример, как можно сформировать человека без особой учебной материально-технической базы, без, оказывается, совсем ненужного мельтешения многочисленных учителей-предметников – вот вам роль личности учителя. Наглядно, просто, впечатляюще.

Необычный для многих читателей язык повествования в книгах Наумова свидетельствует о пронзительной природной наблюдательности, о философии сельского жителя, не избалованного прелестями цивилизации; а поведение своих героев порой на грани сумасшествия писатель истолковывает просто, доходчиво как признанный факт, вынесенный на суд читателя. Горькая сермяжная правда деревенской жизни в интерпретации Юрия Петровича открывает новые страницы нашей насквозь противоречивой истории, учит порой лучше всяких учебников, открывает неизвестные стороны личности автора.

На, казалось бы, обыкновенные события и явления читатель находит точку зрения Юрия Наумова – наблюдателя, мудрого рассказчика и, конечно же, мыслителя. Жаль, что в короткие минуты нашего профессионального общения подробнее поговорить обо всём этом было практически невозможно и времени едва хватало, чтобы выплеснуть свои эмоции по поводу тех многочисленных проблем, которые опутали наше многострадальное российское образование.

Сохранить в таком возрасте ясный ум, да и не только, а ещё преподавать, хотя и собственным детям, весь спектр наук основной школы – такого прецедента, согласитесь, встретить на огромных просторах сельской глубинки удаётся не часто. Дать всем образование в своей большой семье не хуже, а по некоторым предметам наверняка лучше, как и подобает истинно учительской паре, устроить детей в городе и дать им высшее образование – это тоже в наше время кое-что значит. Можно сказать, что на таких земля держится, однако слишком дорого даются в нашей суровой стране такие истины. Ему бы притормозить, оглянуться на себя, осмыслить своё положение, показаться врачу, но нет - не до этого было. И быт съедает, и работа выматывает, и действительность давит, и зарабатывать надо, и себя показать самолюбие заставляет – вот и глядишь, у человека за спиной огромный воз, и тянет он его, сердешный, до самого своего последнего часа упрямо, по-русски кремёжный мужик. Наверно, благодаря этой стойкости, напористости, иммунитету ко многим негативным явлениям нашего общества Наумов Ю.П. и сделал так много. Юрий Петрович доставлял немало беспокойства чиновникам различных ведомств, однако результаты его хлопот в высоких кабинетах действительно были почти необходимым условием выживания в реалиях нашей жизни. Впечатления, полученные им от всего этого, а ещё то, что мы с ним одинаково смотрели на многие вещи, создавало благодатную почву для наших последних бесед с глазу на глаз. Можно сказать банальное: он ушёл полный творческих планов, задумок, но это слишком формально и как-то затёрто. До самой нашей последней встречи Юрий Петрович был полным сил, адекватных мыслей, сиюминутной расположенностью к разговору на самые животрепещущие темы, пытливым взглядом и энергией - излучаемой и почти осязаемой. Тем и запомнится мне этот удивительный человек.

– Ну что у вас тут новенького? – чудится мне обычный его вопрос.

– Ничего, Юрий Петрович, ничего.

 

 

Литературно-художественное издание

Наумов Юрий Петрович

⇐ Предыдущая12345

Поделиться: