Воспоминание 11. Потерянное детство.

Ей было четырнадцать лет.

Она стояла и глядела на них радостными глазами: за время её отсутствия любимые качели совсем не изменились – они все такие же скрипучие, и такие же удобные.

Она любила эти качели с самого детства, когда семья еще не была расколотой. Когда одиночество, непонимание и печаль обуревали Лилию, она сбегала из дома во двор и каталась на них. То, взмывая вверх, то, опускаясь вниз – так она размышляла о жизни, позабыв обо всем.

Но потом, когда семья раскололась, Лилии пришлось пережить переезд и, на некоторое время, позабыть про качели.

Впрочем, времена изменились, и все вернулось на круги своя. Жизнь – странная штука: сколько не бегай по кругу, все равно вернешься в ту точку, с которой начался путь.

И вот, Лилия, уже перестав быть маленькой девочкой и превратившись в девушку, вновь увидела знакомые качели. И не сумела сдержаться. Все чаще и чаще, словно возвращаясь в потерянное детство, она покидала дом и каталась на старых качелях, как и прежде забыв обо всем.

Скептичные бабульки вначале смотрели на неё косо, но потом привыкли. Чего взять с безумной девицы?

Для неё катание на качелях было лучшим способом снять стресс. У каждого человека есть свои слабости: кто-то курит, кто-то пьет, кто-то играет в компьютерные игры, а кто-то слушает музыку и катается на качелях... Лиля и принадлежала к последней, наверное, самой странной и самой безобидной категории.

Правда, теперь все было немного не так, как тогда, в детстве. Тогда, в детстве, Лилия была в этом дворе совершенно одинокой. Теперь же, её то и дело отвлекали маленькие детишки.

Лилия любила детей, всей душой любила, и эта любовь была взаимной. Странно, но всего лишь катаясь на качелях, она сумела познакомиться с каждым соседским ребенком. Она часто играла вместе с ними, помогала заботиться им о бездомных котятах, водящихся в подвале большой девятиэтажки, а иногда не стеснялась вместе с дворовыми мальчишками драться на палках и лазить по гаражам.

Даже совсем крошечные трехлетние дети, завидев Лилию вдалеке, улыбались ей, и хотели с ней подружиться. Лилия всегда отвечала улыбкой и взаимностью. Она могла отказать кому угодно, но только не ребенку.

С детьми Лилия чувствовала себя легко и непринужденно. Она могла не притворяться рядом с ними и безбоязненно срывать с себя маску цинизма и гордости, быть доброй и беззаботной, как когда-то раньше. Лилия очень любила детей, и хотела, чтобы каждый из них вырос достойным, добрым человеком. Каждому из них она старалась помочь, дать совет, рассказывала то поучительные истории из жизни, то забавные анекдоты. Дети очень любили эти рассказы, и всегда слушали её с упоением, открывая для себя таинственный мир, который с таким упорством прятали от них взрослые.

А когда Лилия грустила, дети всегда приходили к ней на помощь. Как-то маленькая девочка Диана, увидев Лилию как всегда катающуюся на качелях с грустным лицом, подошла и, протянув ей маленькую конфету, сказала:

- Возьми её, пожалуйста. Ты только не грусти! Не грусти!.. Не будешь грустить? Обещаешь?

Лилия тогда просто не сумела сдержать улыбки. И эта улыбка была искренней. По-настоящему искренней. Этот добрый жест, на который, не способен никто из взрослых, тронул её до глубины души.

Да, она любила детей. Очень любила. Может быть, и незнакомец когда-то испытывал к ней такие же чувства? Впрочем, какая теперь разница? Теперь она, увы, не дитя, а детство, которого, по сути, и не было, ей уже не вернуть. Все, что ей оставалось – отдавать детям то, что никто не дал ей прежде, – любовь.

 

Глава 21. Увидеть его… чтобы не видеть никогда.

Дай мне что-то,

Навсегда потерянное…

(Соnjure One, Forever lost)

Жизнь шла своим чередом, и конец лета был наполнен суетой реальности: Лилия с отцом переезжала в старый дом. Когда она только-только ступила на порог квартиры из прошлого, вспоминания мрачного детства охватили ее. В первое время, ей определенно не нравилось в этом доме, но выбора, увы, не было – пути назад были сожжены.

Потом отец, видимо, так же как и она, не желая вспоминать былое, затеял ремонт и превратил квартиру в руины, сломав пару стен... Лилия вначале радовалась, думая, что непривычная обстановка притупит её до сих пор живую одержимость, но на самом, деле та лишь усугубила её.

Единственное, что Лилии хоть немного помогало, отвлекая её и позволяя выплеснуть застоявшиеся чувства – это её новое творение – "Одинокий остров". Эта маленькая, еще недодуманная идея, скрывающая в себе кусочек запутанной, мрачной души, которую Лилия пыталась исцелить творчеством.

Впрочем, мало что ей помогало, потому что с тех пор как она увидела незнакомца – начала еще больше терять голову. Или это взросление так неприлично сказалось на ней? Да, может, она и раньше позволяла своим бурным фантазиям зайти далеко, но тогда все эти порывы были безжалостно подавлены стыдом. Теперь же эти фантазии мешали спать...

Она так хотела вновь попытаться сбежать от своих иллюзий, попытаться освободиться, но перед этим, она хотела вновь увидеть незнакомца... чтобы, потом, больше никогда его не видеть. Забавный парадокс: она надеялась убедить себя, что все надежды потеряны.

Хотя незнакомец уже серьезно устал от неё, и от ее бесконечных однообразных вопросов (или ей так казалось?). Лилия чувствовала холод, что был еще сильнее, чем раньше, еще сильнее, чем зимой... Удивительно: лето оказалось холоднее зимы. Но, все же, с трудом, он согласился показаться ей на глаза. При небольшом условии. Лилия чуть в обморок не упала от этого "условия".

Она подумала: "Вот теперь я-то точно его достала, раз он такое у меня попросил..."

Хотя, чем она лучше? Порой её фантазия заходила намного дальше его просьбы. Подумаешь, эротические фотографии... а что тут такого?

Она смутилась от собственных мыслей, и еще от странного пошлого наслаждения, которое эти мысли доставили. Нет, она уже давно ангелом не была. Внутри неё жил маленький суккуб, которого Лилия упорно прятала, но который с нетерпением ждал своего часа.

Она согласилась. Более того – вначале её это не так уж и сильно смутило. Только потом она осознала, какую глупость совершила... только потом она осознала, что порочные мысли совсем ни о чем не говорят, и даже красивая внешность не может скрыть внутренней пустоты... А Лилия была пуста. Пуста, как выброшенная из-под пива  банка.

Но тогда она все равно, не думая, нажала на кнопочку в скайпе, готовясь привести в исполнение собственный смертный приговор, слабо утешая себя: "Рано или поздно, я все равно должна буду переступить эту черту и выпустить своих порочных демонов наружу. Это всего лишь первый шаг. Он ничего, толком, не изменит. Он ничего не значит. Не значит ни-че-го..."

Она взяла эмоции под контроль, и, медленными движениями, стараясь не показывать мелкую дрожь, сняла с себя рубашку, обнажая бледную девичью грудь. Она старалась совсем не думать, о том, что делает, будто то бы все это было во сне, в её уже совсем недетской фантазии...

Потом она взглянула на незнакомца. Его ничто не удивило, ничто не застало врасплох. Тогда Лилия поняла: раньше ей не казалось, что он неприступен. Так и было на самом деле...

Еще долго Лилия не могла произнести ни слова, то ли от собственного стыда, то ли от прежнего непоколебимого восхищения им, и тихой радости оттого, что он просто дал ей шанс взглянуть на него. Ей уже было наплевать на свой позор. Перед самой собой она опозорилась уже тысячи и тысячи раз.

Все было позади. Она уже совершила самое страшное из того, что только могла совершить, а теперь лишь осталось смотреть в его безумные голубые глаза и как прежде терять голову. От волнения она уже забыла, о чем хотела спросить, и зачем вообще вдруг решила увидеть его. Поэтому он задал вопрос первым:

- Так что ты хотела узнать?

Лилия, потерявшись и опустив взгляд (она не могла смотреть на монитор, когда видела его изучающие глаза), тихо ответила:

- Все то же, что и раньше.

Незнакомец устало вздохнул и сказал, как отрезал:

- Я не хочу повторяться. Если бы ты раньше меня внимательно слушала, то не задавала бы этих вопросов. Теперь вспоминай сама.

Лилия ощутила еще больший стыд, но на её как всегда бледной коже невозможно было разглядеть ни намека на смущение. Она отчаянно пыталась вспомнить, что же он говорил ей раньше, разгребая завалы в мозгу: она помнила каждое написанное и сказанное им слово, она помнила даже то, что он давно забыл, – она помнила все с самого начала, и не проходило ни дня, чтобы она не заглядывала назад, в прошлое. И это огромное количество информации в голове, перемешавшееся с сильными чувствами, прятало нужный ответ от неё. Она растерялась.

Незнакомец, видимо счел её гипервпечатлительность и гипервнимательность к собственной персоне за гиперзабвчивость и безразличие. Лилия беспомощно произнесла:

- Прости. Я не могу вспомнить.

- Мне все равно. Я больше не буду повторяться.

Тогда Лилию охватило отчаяние. Она хотела умолять его, встать перед ним на колени, но, чтобы не выдать своих глупых чувств, лишь робко произнесла:

- У меня несколько вариантов. Просто напомни, пожалуйста.

И незнакомец произнес, вновь устало и раздраженно:

- Ладно. Слишком много... вещей я хочу достичь. Их слишком много. А у меня слишком мало возможностей и средств, чтобы хоть каких-нибудь из них всех добиться... Это все, что я могу сказать.

- Неопределенность? - решила уточнить Лилия.

- Возможно, - ответил незнакомец, больше не желая пускать Лилию в свой замкнутый внутренний мир, - Я же сказал, что больше не собираюсь повторяться.

Лилия поняла в этот момент, в чем тайна его бездны. Незнакомец не верил в себя, не верил в свои силы, не видел путь перед собой. Неизвестность, неопределенность и бессмысленность подавляли его. Ему был нужен смысл, что бы сделать хоть что-то.

Ей хотелось развеять этот мрак, но она не могла. Ведь она даже не знала, чего он хочет, о чем мечтает, к чему стремится... Его неверие в себя, словно вирус, заразило и её, потому что она, не имея возможности помочь ему, тоже потеряла веру в себя.

Но как, как же убедить его, что его жизнь важна, по крайней мере, для неё, как же убедить его, что он для неё – целая Вселенная? Как убедить его, если он так упрямо не верит ей? Наверное, он не верит ей, потому что её чувства – это глупость.

"Я не могу... не могу вынести страданий за двоих!"

В этот момент она с горечью осознала правоту Источника: ей не спасти его, пока он сам не захочет спастись. Единственный человек, кого она еще могла спасти – это она сама. Даже если это выглядело эгоистично – у неё не было выбора... Но она уже сама не верила, что способна выбраться из собственного болота.

Да, она разделяла эту бездну неверия и отрицания себя, бездну ненависти и потерянности. Её маленький одинокий остров просто погряз в этой бездне. И она ничего не могла (или не хотела) сделать с этим. Перед ней стоял нелегкий выбор: либо бросить эту дурацкую игру, либо остаться и продолжить медленно и одиноко разлагаться, проигрывая партию за партией. Она до сих пор не могла определиться с выбором, даже вдоволь настрадавшись...

Она так устала пытаться, так устала искать выход! Поэтому она и решила – будь что будет. Может быть, ответ придет сам? Может быть, её страданиям есть предел, и за этим пределом – освобождение? Кто знает, кто знает...

 

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться: