Пролог. Начало лжесвидетельств

Небеса были наполнены тёмными оттенками ночи, но не виднелось ни одной звезды.

Это был Токио. Идущие куда-то люди сотрясали воздух, и искусственные огни стирали звезды с ночного неба.

С одной из улиц города раздавался определенный звук.

То был объёмный звук. Металлический кончик ударял об асфальт.

К звуку присоединился голос.

— Sf, что ты думаешь о ночном районе Канда?

Эти слова произнес седовласый мужчина, одетый в черный костюм. Он шагал, опираясь на трость, рядом с беловолосой горничной по имени Sf.

Услышав его вопрос, Sf развернулась и окинула взглядом район.

— Тротуары забиты людьми, а дороги — машинами, но я пришла к заключению, что все они движутся в направлении станции.

— О? И мудрая кукла, вроде тебя, знает почему?

— Тэс. Мной было определено, что они спешат домой, Итару-сама.

— Ясно, — сказал седовласый мужчина, кивнув. Sf остановилась перед ним. — В чем дело, глупая кукла? Ты пытаешься перекрыть дорогу своему хозяину?

Sf протянула обе руки. Ее небольшие ладони что-то сжимали.

— Что это за клочок бумаги и печать?

— Проще говоря, это карточка для очков: «Я сделала то, чего хотел Итару-сама». При наборе 20 очков, у меня появляется возможность себя похвалить. Я обычно сама ставлю штамп, но это 20-е очко. Поэтому, Итару-сама, предоставляю эту честь вам.

Итару прищурился, глядя на карточку и печать, и поставил штамп.

— Что это за чудное супер деформированное лицо на штампе?

— Это Вы, Итару-сама. Его разработали в отделе разработок UCAT.

Sf приняла карточку обратно и поклонилась.

— Прощу прощения за предстоящую заминку.

Она погладила себя по голове правой рукой, опустила руку, и произнесла без каких-либо эмоций:

— Тэс. Я закончила.

— Одного раза хватит? Ты на удивление сдержанна.

— Если Вы пожелаете, я могу сделать это сколько угодно раз.

— Одного раза достаточно. Не делай этого у людей на виду. …Кто знает, что им взбредет в голову.

— Тэс. Я буду делать это лишь перед Вами, Итару-сама.

— О? Прости, но я тоже человек.

— Как пожелаете, Итару-сама.

Итару ничего не ответил.

Он снова зашагал вперед. Его нога и трость сошли с тротуара.

Он оставил людей, спешащих домой вдоль основной дороги.

— Итару-сама, разве этот путь ведет не…?

— Да. Ты уже была тут, для кое-каких регулировок.

Итару остановился перед обширным бело-стенным строением, занимавшим огромное пространство в городе.

— Официально, оно известно как больница, но это на самом деле Токийская лаборатория японского UCAT. Она работает вместе с отделом разработок Окутамы. Я слышал, что они занимаются улучшением анти-3го Бога Войны.

— Почему мы сегодня здесь? — спросила Sf.

Итару вытащил из кармана конверт.

— Мне нужно передать это определенному человеку. Он потомок 2-го Гира, основанного на японской мифологии.

— Потомок 2-го Гира?

— Да. …Он носит имя Касима, являясь одновременно сильнейшим оружейным богом и создателем мечей 2-го Гира.[1] Сегодня ночью, он покинул UCAT в Окутаме и прибыл сюда.

— Вы не могли бы подождать до завтра, и передать ему конверт, когда он вернется в UCAT?

— Среди прочих вещей, атмосфера очень важна. Запомни это, Sf.

— Тэс. Среди прочих вещей, бессмысленные дополнения важны. Я запомнила.

Итару вернул конверт назад в карман и зашагал к белому строению.

Sf следовала прямо за ним.

— Но кто этот Касима?

— Ну, это прозвучит как косвенный ответ, но… не хочешь ли ты услышать о 2м -ире?

— Нет, не особо.

— Тогда я расскажу. — Итару замедлил темп и улыбнулся. — Шестьдесят лет назад 2-й Гир принял сторону Департамента Национальной Безопасности Института Авиации Изумо прежде, чем любой другой Гир.

— Я об этом слышала. Контроль над системой управления Концептуальным Ядром 2-го Гира был утрачен во время Концептуальной Войны, и оно превратилось в огненного дракона Ямату[2]. Они подписали договор и попросили ИАИ о помощи.

— Да, но помощь не подоспела в срок. 2-й Гир был сожжен и уничтожен Яматой. …И в 46-м, после окончания войны, Ямата был запечатан тут, в Лоу-Гире. Его запечатали, используя гигантскую человекоподобную машину, созданную неким исследователем из Лоу-Гира, равно как и… — он перевел дух. — Мечом, созданным дедом Касимы. Но…

— Но что?

— Но, когда его запечатывали, огненный дракон Ямата утратил доверие к людям 2-го Гира, которые допустили то, что он вышел из-под контроля. Его запечатали, опираясь на доверие некоего исследователя из Лоу-Гира. Право на контроль Яматы должно было передаваться определенным людям во 2-м Гире, но из-за нехватки доверия со стороны Яматы Лоу-Гир похитил это право. — объяснил Итару с горькой улыбкой. — Но исследователь из Лоу-Гира, произнесший слово, запечатывающее Ямату, в процессе был сожжен дотла жаром пламени дракона.

— Выходит, слово, используемое для запечатывания Яматы, не было передано никому?

— Оно известно только семье Касимы.

— Тэстамент. И вот почему Вы встречаетесь с Касима-самой. Когда будут высвобождать Концептуальное Ядро 2-го Гира, Ямата должен быть под контролем.

Sf глянула вперед. Итару последовал ее примеру.

Перед белыми стенами здания был установлен прилавок с Одэном[3].

— Этот прилавок — маскировка UCAT, не так ли? Это центральный пропускной пункт.

В данный момент, на стуле за прилавком сидел одинокий мужчина.

Он носил очки, рабочую одежду и лабораторный халат. На вид ему было около тридцати, он имел худощавое строение, и уставился на лэптоп, помещенный на небольшой стойке.

Когда Sf к нему приблизилась, она прищурила глаза. В итоге, она произнесла:

— Тэс. Я проверила его дочернее струнное колебание. Он - Касима Акио из отдела разработок японского UCAT. Он занимает должность старшего сотрудника. В нем, его родителях, и в родителях его родителей течет чистая кровь 2-го Гира. Однако…

— Однако?

— Его телосложение не годится для титула сильнейшего военного бога.

— Действительно, не годится, — сказал мужчина за стойкой, поднимаясь.

 

●

Касима стоял в непринужденной позе и улыбался Итару и Sf.

Он сделал пару шагов к ним.

— Я предпочитаю, когда люди не думают обо мне, как об оружейном боге.

Касима выдал небольшой поклон. Sf опустила голову вместо Итару, но затем нахмурилась.

Касима, при виде этого, от удивления наклонил голову.

— Вам что-то показалось странным?

— Тэс. Касима-сама, почему вам понравилось то, что я не оценила Вас по достоинству?

— Дело в том, что мне не нравится сила. …Моя собственная сила меня тяготит.

— Вот и все дела, Sf, а посему, лучше не допытывайся. Он сотрудник отдела разработок. Ты хочешь посеять зерно раздора среди товарищей, излишне к нему придираясь?

— Я и не знала, что у Вас есть товарищи, Итару-сама.

— О? Похоже, современные куклы спокойно отталкивают индивидуальность их хозяев.

Касима вдруг понимающе улыбнулся, глядя на эту парочку.

— О, так вы случайно не Надзиратель Ооширо из Отряда Левиафана? Что Вас сюда привело?

— Я здесь для встречи с Вами. Я отвлекаю Вас от работы? Из того, что я слышал, вы отправились в караул, дабы одолеть каких-то настойчивых хулиганов, одновременно тестируя Облаченный Меч.

— Да. По неизвестной причине, исследовательские лаборатории в округе в последнее время подвергаются частым атакам. И за этим стоит какая-то загадочная группа. Мой друг Ацута и я остаемся тут в карауле, но я прибыл немного раньше.

Касима поднял правую руку. Он держал в ней лэптоп, до этого стоявший на стойке.

Итару глянул на открытый жидкокристаллический монитор.

— Вы убивали время, исследуя Облаченные Мечи как носитель имени Касима?

— Нет, я перестал их разрабатывать восемь лет назад. Я тратил время, просматривая видео своей дочки. Ей всего четыре месяца, но она такая лапочка. Глядите.

Когда на экране отобразилось видео малышки, Итару схватил Sf за плечи и небрежно подтолкнул вперед.

Sf глядела на младенца и женщину с короткими волосами на экране.

— Я не могу подобрать визуальное совпадение. …Эта женщина и ребенок родом из Лоу-Гира?

— Она была моей однокурсницей ещё в то время, когда я учился в университете. Мою жену зовут Нацу, а мою дочку — Харуми. Ой, глядите. Харуми собирается поднять свою ручонку. Глядите, глядите, глядите. Ах, она ее подняла! Какая прелесть!

— Итару-сама, как мне следует на это отреагировать?

— Похвали его.

— Тэс. Касима-сама, я пришла к заключению, что Харуми-сама очень хорошо постаралась.

— Спасибо, ой спасибо. …Так, ладно, чего вы от меня хотите?

— Ну, Касима-кун, все очень просто. Если подойти издалека — что Вы думаете об Отряде Левиафана?

Касима обеспокоено улыбнулся на его неожиданный вопрос, но ответил после небольшой паузы.

— Мне кажется, это потрясающе, — сказал он, пожав плечами. — У Вас есть запрещенное оружие, использующее Концептуальные Ядра, Вы собрали квалифицированных людей со всего мира, и Вы показали себя на деле, сумев заключить союз с 1-м Гиром. Я думаю, вы весьма неплохо справились.

— Тогда, как бы Вы сравнили нас с вашей собственной силой, Касима-кун?

Улыбка Касимы исчезла, но Итару продолжил говорить.

— Я слышал, что Облаченный Меч, которым Вы обладали восемь лет назад, мог излучать силу, соперничающую с V-Sw Изумо.

— Он…был уничтожен тогда же, — сдержанно ответил Касима.

Sf, должно быть, заметила изменение в его поведении, потому что сразу насторожилась. Она быстро переместилась между Итару и Касимой.

— Я прошу прощения. Касима-сама, Ваши плечи напряглись…

Sf запнулась из за положенной ей на голову руки Касимы.

Непроницаемое лицо Sf стало еще тверже. Касима вздохнул и кивнул.

Он погладил Sf по голове.

— Прости. У меня не было намерений причинять вред твоему хозяину.

— Тогда, пожалуйста, перестаньте гладить меня по голове, — Sf вытащила бумажную карточку из кармана и протянула ее вперед. — Если Вы желаете подобных действий, возьмите это. Если моя полезность наберёт 20 очков, Вы сможете погладить меня по голове.

— Спасибо. …Так или иначе, я надеюсь на Ваше понимание. После того случая восемь лет назад я запечатал собственную силу. Я запечатал мою силу создавать мечи и носить их. Почему Вы тут, Надзиратель Ооширо? Не говорите мне, что для того, чтобы копаться в моем прошлом.

— Я с удовольствием сообщу, что именно за этим стоит. Вы можете удивляться, как Вам хочется. — Итару кивнул с горькой ухмылкой. Он вытащил белый конверт из кармана и протянул его Касиме. — Следующие переговоры Пути Левиафана пройдут со 2-м Гиром. Цукуёми Википедии" class="reference">*, директор отдела разработок, сказала, что вы будете выступать в качестве представителя.

— …

— 2-й Гир уже в союзе с Лоу-Гиром, так чего ж Вы еще можете хотеть? И чего может хотеть оружейный бог, запечатавший собственную силу? Я бы не отказался, чтобы Вы нам это продемонстрировали.

Касима оставался совершенно неподвижным, и Итару поклонился.

Стоя перед ним, Sf сделала то же самое.

Вслед их поклону, в ночи прозвучал голос и стук металлической трости.

— Ради искупления нашего прошлого, согласно желанию покойного Саямы, Вы примете участие в Пути Левиафана, дабы отыскать некий ответ. Вот чего мы все желаем.

 

●

Ни океан, ни город не являлись местами, лучше всего поглощающими ночную темень.

Таковым был лес.

В Токио такой лес находился к западу от центра города. Он располагался в местности, известной как Окутама.

Под луной, плывущей в ночном небе, стояли деревья в окружении темноты.

Лишь одно место в том мрачном лесу не было наполнено тенями. Туда мог свободно попадать лунный свет.

Там виднелись ряды бело-стенных строений.

Те здания относились к Токийскому Отделению ИАИ.

Еще дальше, за ИАИ, находилась длинная взлетно-посадочная полоса и белое здание.

То здание являлось административным строением транспортировок, равно как и штаб-квартирой UCAT.

Из холла сего места сияли огни.

Свет заливал вестибюль с высоким потолком, и на его стене висела одинокая картина.

Обрамленное маслом полотно, площадью в два метра, отображало Деву Марию, обнимающую свое плачущее дитя. Внизу, под картиной, на металлической пластине были вырезаны шесть строчек английского теста.

Они содержали английский перевод гимна Silent Night.

В вестибюле с красным ковром, прямо под картиной, сидели два человека.

Одним была темноволосая девушка. Она сидела на диване, в черной футболке и белом джинсовом платье. Она разговаривала со стариком, сидевшим напротив.

Седоволосый старик носил лабораторный халат и улыбался, пока девушка жестикулировала и говорила.

Девушка подняла обе руки, и ее улыбка расширилась.

— И Саяма-кун просто удивителен, Ооширо-сан. То, на что я потратила месяц упорных тренировок, он закончил всего за неделю. Он порой странно относится к некоторым вещам, но по мне, он все же удивительный человек.

— Это потому, что Микото-кун в свое время тренировался в довольно странном додзё - «Хиба Додзё». Синдзё-кун, ему стоит как-нибудь тебе об этом рассказать.

Как и о том, что с ним случилось.

— Наверное, — сказала Синдзё Садаме, опустив руки.

— А где Микото-кун сейчас? — спросил Ооширо у девушки, чьи щеки слегка покраснели.

— Ввиду начала школы в этом месяце и из-за занятости в школьном совете, он еще не закончил со своими тренировками. Он сказал, что останется допоздна. …Он на удивление энергичен.

Ее брови слегка опустились, и она глянула на картину на стене.

Ее рот немного приоткрылся, и она прошептала первую строчку английских слов.

После чего, девушка снова опустила взгляд.

— Похоже, левая рука Саяма-куна почти полностью зажила. Роль Сецу скоро подойдет к концу? Сецу больше не понадобится ему помогать, — голос Синдзё немного притих. — И когда он покинет Саяму-куна, моя ложь будет наполовину завершена.

— Ты действительно хочешь того, чтобы Сецу-кун его оставил?

Синдзё подняла голову, глянула на Ооширо своими черными глазами, и улыбнулась.

— Мне кажется, все прошло гладко. Обычно мне… Сецу и мне не позволяли покидать UCAT. Отправиться в школу и оказаться рядом с кем-то, вроде него, было более чем достаточно. — Она кивнула. — Когда Путь Левиафана подойдет к концу, у Саямы-куна не будет причин со мной оставаться. …Когда это случится, мне тоже придется распрощаться с Саямой-куном?

— Ну, — Ооширо сложил руки на груди. — Синдзё-кун. У меня к тебе гипотетический вопрос.

— Хм? Какой, Ооширо-сан?

— Что если Саяма-кун скажет, что хочет остаться с тобой и после Пути Левиафана?

Синдзё на секунду задумалась и зарделась.

— Э-этого никогда не случится. Саяма-кун со мной только для того, чтобы высвободить свою серьёзную сторону, и открыто встретить Путь Левиафана. Я не могу просто так решить, что дело не только в этом. И…

— И?

— Если я все время буду с ним, он раскроет мою ложь. Саяма-кун умен. Это опасно и так, как есть. …Если он раскроет мою ложь, он наверняка начнет меня избегать.

Синдзё слегка обняла собственное тело.

Она вздохнула, словно говоря, что это нечестно.

— Я могу оставаться с Саямой-куном лишь благодаря моей лжи. Вы понимаете, не так ли, Ооширо-сан? Вы и остальные, знающие причину моей лжи, так хорошо обо мне заботились.

После долгой задержки, Ооширо наконец кивнул. Он выдал глубокий вздох и расположился удобнее на диване.

Одновременно с этим, снаружи вестибюля, рядом с административным зданием, послышался звук выхлопа.

Синдзё и Ооширо глянули в громадное окно и увидели огни трех отъезжающих в сторону ИАИ автомобилей.

— Если подумать, Вы даже ночью используете эти грузовики, замаскированные под передвижные киоски. Куда они направляются?

— Ты знаешь о Токийской Лаборатории UCAT в Канда, не так ли? Они исследуют приборы создания Концептуального Пространства и улучшают Бога Войны. Недавно появились попытки взлома, потому мы немного усиливаем охрану.

— Охрану? Это какое-то специальное подразделение?

— Нет, это подразделение разработок. Группа из 2-го Гира сказала, что это хорошая возможность протестировать новый Облаченный Меч. Директор Цукуёми всегда помогает нам с оборудованием, потому я не мог ей отказать.

— Понятно. 2-й Гир хорошо адаптировался к японскому UCAT, и уже полностью натурализован, не так ли? В конце концов, 2-й Гир основывается на японской культуре.

— Да. Их невозможно отличить от обычных японцев. Некоторые из старших иногда проводят занятия по истории 2-го Гира с молодыми, но в остальном, они как обычные граждане Лоу-Гира.

— Понятно, — вновь сказала Синдзё, кивнув.

Она глянула в большое окно, показавшее часть ее отражения. Огни машин уже скрылись из виду.

Она посмотрела на себя в этом окне и с удивлением заметила собственные опущенные ресницы.

Девушка покачала головой своему же отражению.

— Надеюсь, я смогу к себе привыкнуть.

 

●

В районе Канда тишина поздней ночи окружала Токийскую Лабораторию UCAT.

В этот час Токио окунается в короткий сон при свете уличных огней.

Но в то же время, парочка шумов вокруг бело-стенного здания нарушала его сон.

Всего тех звуков было три.

Первым являлся шорох ветра сквозь деревья вдоль дороги, вторым оказался пронзительный скрежет металла, и третьим была песня.

С первым, последние следы ветра знаменовали окончание весны, со вторым — лязг мечей означал начало сражения, и третий был всего лишь фальшивым мужским голосом.

— Скажиииии им всем прощаааааааай! Оглушииии их с одного удааааааара!

Пока песня разливалась по воздуху, ветер, похоже, совсем поутих, но звуки мечей ни на секунду не прекращались.

Голос и шум исходили от пространства меж зданий, расположенных отдельно от Токийской Лаборатории UCAT.

Песня раздавалась из тени.

Эта тень пела, выписывая кренделя по деловой улице, без каких-либо жилых домов.

Несколько других теней ринулись на первую. Они достигли её, но были тут же отброшены.

— Они прольюуууут немного слееееез! Скажи прощаааааай три раза топнуууув!

Тень, бегущая вперед, продолжала сопротивляться.

Не замедляясь, она пересекла дорогу, петляла между деревьями и срезала между

зданиями.

После семи серьёзных столкновений, семь других теней рухнули, и песнопение подошло к концу.

Едва тень закончила пение, она умчалась с переулка и вернулась на улицу.

Она остановилась под уличным фонарем.

Свет озарил молодого человека, одетого в белый боевой плащ UCAT.

У него были короткие, выкрашенные в белые волосы, стройные плечи, и тонкие ясные глаза.

— Я не могу так продолжать. Просто не могу. У меня даже закончились энка песни. …Мне нужно больше топлива.

На этих словах он потянулся правой рукой к плечу. Он носил черную перчатку, чтобы меч не скользил в его ладони. На поверхности белого покрытия меча находилась черная пометка «7STAR».

Он небрежно сжал меч между правым плечом и шеей, дабы обеими руками порыться в своих карманах.

Как раз тогда, от его шеи прозвучал голос на фоне помех.

— Ацута. Я не получаю никаких данных от Облаченного Меча. Чем ты там занимаешься?

Голос шел от небольшого коммуникатора. Молодой человек по имени Ацута нахмурился.

— Я остановился на нико перерыв.

— Нико перерыв?

— Это значит курево, Касима. Ну, типа никотин и все такое? По мне это звучит позитивнее, чем звать его перекуром[4].

— Я проигнорирую большую часть, но никаких перекуров на работе. Ради твоего же здравия, возьми одну из никотиновых жвачек из коробки, что я тебе дал. Это сделает некоторых людей счастливыми. Особенно меня.

— Ага, ты бросил курить, едва родилась твоя малая. Но с чего ты вдруг ко мне в доктора навязался? Лучше топай сюда и глянь на мою битву и сольное выступление. Я уверен, оно тебя растрогает.

— Растрогает, хм? Мы так говорим, когда что-то наполняет нас чувством. Вопрос в том, каким именно чувством ты собираешься меня наполнить.

— Давай же, придурок. Это в сто крат нормальнее, чем втыкать на фотки твоей женушки и дитяти.

— Втыкать? Ты ничего не понимаешь. Я ими любуюсь.

— Это один хрен, придурошный папаша.

— Ха-ха-ха. Спасибо за комплимент, Ацута. Что более важно, мне нужно с тобой кое-что обсудить, потому сопроводи меня в поездке домой на поезде.

— Что ты там хочешь обсудить?

— Путь Левиафана. Надзиратель Ооширо отправился аж сюда, чтобы лично принести мне документы. Похоже, Директор Цукуёми передает мне все полномочия. Честно говоря, я не знаю, что делать.

— Ну да, ты потерял всю свою напористость восемь лет назад.

Ацута решил не обращать внимания на Касиму.

Но когда он вытащил руки из карманов, в них оказалась продолговатая, узкая упаковка жевательной резинки.

На никотиновой жвачке виднелся символ UCAT. На этикетке находился рисунок улыбающегося мужчины с широко распахнутыми глазами, бегущего по железной дороге. Имя продукта гласило: «Никотиновая жевательная резинка — Опасный Паровозик Томас»

— Касима, можно вопрос. …Что не так у тебя со вкусом, что тебе взбрело в голову такое?!

— Но продажи продолжают расти.

— Ты уверен, что правильно читаешь график? Он поднимается, если смотреть справа налево?

— О чем ты говоришь? Тебе так сильно не нравится Опасный Паровозик Томас? …Детишки его обожают.

— Э, но детишкам не нужно бросать курить. Ты не мог сделать никотиновую жвачку для взрослых, полную секса и насилия? Что-то вроде: «Никотиновая жевательная резинка — Возбуждение с Учительницей».

— Успокойся. Если б я такое сделал,то бы не мог продавать ее на нормальном рынке.

— Ты что сдурел, наивный папаня? Ты собираешься продавать эту жвачку широкой публике

?

— Судя по всему, ее будут продавать как продукт ИАИ. Проверка авторских прав прошла со всей строгостью. Что-то там про улыбку, требующую доработки.

Не говоря больше ни слова, Ацута выключил коммуникатор. Он подхватил меч, лежащий между шеей и плечом, и глянул в небо.

— Мне нужно забыть этот неприятный разговор.

Он начал жевать резинку.

— Вкус соленого лосося. Теперь мне захотелось риса, — пробормотал он, медленно оглядываясь по сторонам.

В какой-то момент, Ацуту полностью окружили.

 

●

Ацута стоял в центре освещения фонаря, и вокруг него стояло несколько различных силуэтов.

Их было четверо. Они все были мужчинами, одетыми в длинные черные одежды.

Присмотревшись к ним, Ацута понял, что все четверо имели видоизменённые части тела.

— Ха-ха. Вы получили бронированные телесные модификации от 3-го Гира. Не лучше ли прикрепить эти игрушки к автоматическим куклам? …С какого вы Гира?

Мужчины молча приняли защитные стойки, но Ацута опустил белый меч в правой руке.

— Ну, нет. Так не пойдет. Это просто неправильно. А ну-ка слушайте, дурачье. Когда я задаю вопрос, вы на него отвечаете. Попробуем еще раз. …Вы - часть так называемой Армии, о которой ходят слухи, что она принимает людей из любого Гира?

Единственным ответом была тишина. Ацута продолжал жевать резинку, и на его глазах и губах образовалась улыбка.

— Вы тут, чтобы украсть Бога Войны, которого совершенствуют в Токийской Лаборатории UCAT, правда? Вы собрали такую многочисленную группу, дабы прокрасться среди ночи, и это всё что осталось на то, чтобы меня свалить? Скукота. С таким же успехом вы можете развернуться и уйти.

В следующий миг, Ацута двинулся.

Он небрежно шагнул вправо.

Все произошло быстро.

Он двинулся в сторону солдата в черном, у которого обе руки были механизированы.

Тот неистово поднял свои металлические конечности в защитное положение.

Но он не успел вовремя.

Ацута уже приблизился достаточно близко.

В следующий миг его Облаченный Меч просвистел перед грудью мужчины.

Этого хватило, чтобы разнести его руки, словно лед.

— ———!

Одетый в чёрное солдат в бессловесном крике открыл рот. Ацута вытащил жвачку из кармана и запихнул её туда.

— Она популярна среди детишек, побежденный ты новичок.

Не дожидаясь вкусовой оценки мужчины, Ацута оттолкнул его незащищенное тело.

Лишившись рук, солдафон рухнул, и его падение сопроводил металлический грохот.

Но Ацута на него даже не взглянул. Он развернулся и уставился на оставшихся троих.

— Спокойно. Я вас не убью. Иначе Касима мне этого не спустит.

— О? — ответил голос.

Он раздался от мужчины с двумя протезами, стоящего в центре троицы, в десяти метрах от него.

— Ходили слухи о безумном воине из UCAT. Он происходит от семьи богов меча из 2-го Гира, который основан на японской мифологии. Его фамилия Ацута, и его имя Юкихито.

— Я удивлен, что ты об этом знаешь. Ты, похоже, здравомыслящий человек.

— О чем ты говоришь? Ты потомок безвольного Гира, который сдался UCAT прежде чем все остальные!

— Заткнись. Ты собираешься разглагольствовать о делах шестидесятилетней давности, когда еще не родился даже мой отец? Такое не катит. Это просто не правильно. …И откуда ты взял, что мы сдались, дурачье? Слушай, — начал Ацута. — Культура местной Японии, с ее редкими вкраплениями секса и насилия, основана на 2-м Гире. Наши предки не сдавались. Они сочувственно спустились до местных примитивных аборигенов, круглое ты дурачье.

Его слова и тон стерли с лиц трех солдат всякое выражение.

Но через один вдох предыдущий мужчина снова заговорил.

— В таком случае, мне стоит предположить, что 2-й Гир будет сотрудничать с Путем Левиафана? Священный меч Тоцука[5], запечатавший Ямату, содержится в UCAT вместе с гигантской человекоподобной машиной Сусаоо. Значит, вы тоже…

— Вступим в союз в UCAT на Пути Левиафана? — спросил Ацута. — Не знаю. Мы привыкли к этой стране за эти шестьдесят послевоенных лет, но Лоу-Гир не знает о нас правды.

— Правды?

— Слово, контролирующее Ямату. Исследователь из Лоу-Гира, запечатавший Ямату, умер, когда его запечатывал, потому его не передали никому в Лоу-Гире.

Единственный, кто знает это слово — мой друг Касима.

В таком случае…

— Лоу-Гир не может в данный момент контролировать Ямату.

Ацута кивнул и глянул на трех мужчин.

— Ладно, пора кончать. Я и так сегодня разболтался. Сейчас я вас порублю.

Сохраняя взгляд на врагах, Ацута увидел, как их лица застыли. Один находился справа, один был прямо перед ним, и еще один стоял слева.

— О, а вы можете скорчить неплохие рожи. В награду, я покажу вам кое-что крутое.

— Что?

— Просто смотри. Если сможешь.

Едва он это произнес, Ацута зашагал вперед. Он направился прямо к мужчине справа.

Он шагал без напряга, не приглушая свою поступь. Однако мужчина не реагировал.

Он просто ждал его приближения, словно не замечая Ацуту.

Ацута приблизился к мужчине.

В конце концов, солдат запаниковал. Он оглядывался налево и направо, как будто не видя Ацуту, стоявшего прямо перед ним.

— Э-эй, куда этот придурок поде…?

Его крик прервался на полуслове.

Ацута срубил его мечом.

— Я тебя не убью. Не торопись и наслаждайся вкусом.

Ацута засунул кусок жвачки в рот мужчине и повернулся к мужчине, стоящему слева.

Совершенно то же самое произошло следом.

Как только Ацута развернулся, мужчина слева потерял его из виду.

Он оглядывался по сторонам и сгибался вниз, словно не замечая человека, стоящего у него перед носом.

— К-куда он…?!

Его вопрос прервался.

Ацута преодолел шесть шагов налево, и сбил его с ног.

И опять, Ацута запихнул жевательную резинку ему в рот.

Мужчины слева и справа не реагировали до тех пор, пока их не атаковали.

Все, что осталось — это два фантика, которые Ацута скрутил и отбросил в сторону.

— Когда вернешься домой, можешь рассказать о ней своим детям. Она скоро будет в продаже.

С этим заявлением Ацута, на лице которого отображалась полнейшая скука, остановился перед мужчиной, стоящим в центре.

— Что ж. Чего ты такой бледный, макака? Я не пролил ни капли вашей крови. Или ты трясешься, подумав, что я какой-то маньяк или типа того?

Ацута сжимал Облаченный Меч перед лицом мужчины.

Увидев белый кончик меча, он отшатнулся немного назад.

— Эта техника, — пролепетал он.

— Это Искусство Ходьбы 2-го Гира. Ты приближаешься, избегая восприятия противника, и затем — забираешь его жизнь. В японской мифологии полно историй о приближении к врагам и их незаметном убийстве, не так ли? Все, кто более-менее известен во 2-м Гире, могут как минимум это.

— У тебя так много мастерства и силы, и ты все равно им прислуживаешь?

— Заткнись, дурачье. …Дело в том, что, важная для меня женщина родом из Лоу-Гира. Пускай это лишь один человек но, ну… она для меня важна.

Ацута горько улыбнулся. И с этой смущенной улыбкой, он почесал голову.

— Н-ну же, дурачье. Не заставляй меня в таких случаях рассказывать такие стыдливые вещи.

На этом заявлении, Ацута заехал коленом мужчине в живот.

С громким звуком удара, механические руки, на пару органическим телом, завалились, перестав двигаться.

— Ах, ах, — вздохнул Ацута. — Не забудьте прибраться после своего ухода. И не плюйте жвачку на дорогу. Ясно?

 

— Мне нет нужды спрашивать, могу ли я остаться.

— Я уже решил, что остаюсь.

Глава 1. Двое в пламени

Саяма Микото пребывал во сне.

Он осматривал убранство огромного деревянного строения. Его взор существовал ровно посередине.

Структура здания напоминала собой интерьер Синтоистского храма.

Однако оно было гораздо большего размера, нежели какой-то храм. Потолок возвышался не менее чем на тридцать метров над головой, и вход, сквозь который проглядывалось небо, растянулся на пятьдесят метров в ширину.

…Я не узнаю это строение. Это, действительно, должен быть сон.

Саяма переместил свое восприятие, чтобы рассмотреть вход. На той стороне виднелось красное небо. Горящее, и мерцающее небо.

— Мне снится пожар, — подумал Саяма.

Небеса покрывало мерцание и пламя, а искры осыпались вниз, словно дождь.

— Это воздушная бомбардировка? — подумал он, но тут же поправился, — Нет, это другое.

Звук, наполнивший воздух, не походил на рев пролетающих над головой самолетов, или свист бомб, падающих с неба. То был звериный рык, напоминающий отдаленные грозовые раскаты.

Этот звериный голос разрывался в пространстве.

И пока крик отражался в воздухе, Саяма заметил внутри здания новое движение.

Слева и справа от переднего входа закрывались огромные врата.

Саяма наблюдал за сужением разрыва между двумя сторонами врат.

Над ним было багряное небо. Он находился на некоей возвышенности. По-видимому, это была вершина какой-то горы.

Когда он глянул вниз, на землю, то узрел море пламени, идентичное небу.

Вероятно, изначально ландшафт состоял из полей, лесов, селений и отдаленных гор, но всё это обернулось багровым полем, нарастающим в одних местах, и спадающим в других. Как только какая-то область возносилась и обрушивалась, в небеса поднималось еще больше искр.

Саяма неожиданно осознал, что за закрывающимися вратами стояла женщина.

Престарелая фигура повернулась к нему спиной. У нее были черные волосы, а носила она простое белое одеяние и желтый плащ поверх него.

Затем, Саяма увидел двух мужчин, бегущих из-за пределов его поля зрения в направлении входа.

Впереди бежал мужчина средних лет. На нём был грязный лабораторный халат и очки.

Он бежал к закрывающимся вратам и женщине, стоящей за ними.

Второй же был невысок, и носил простое черное одеяние.

Он спешил за мужчиной в лабораторном халате.

Саяма увидел, как мужчина в черном догнал бегущего впереди, и повалил его на землю.

На фоне горящего снаружи мира и звериного рыка послышался звук падения двух мужчин.

Человек в лабораторном халате заорал, но не на мужчину, который его удерживал.

Он закричал сквозь закрывающиеся врата:

— Вы не можете! Вы… Вы же их лидер, разве нет?! Почему же Вы намереваетесь тут умереть?!

Женщина, стоящая снаружи, не оборачивалась к мужчине. Вместо нее, ответил мужчина в черном.

— Таково правило! Так мы вершим свои дела!

Мужчина в халате собирался выкрикнуть еще один вопрос, но остановился.

Мужчина, удерживающий его на земле руками и коленями, поник головой.

Не успела тишина нависнуть над ними двумя, как от закрывающихся врат неожиданно прозвучал голос.

— Оружейный бог, позаботься о нем.

Мужчина в черном кивнул, не говоря ни слова.

Врата не прекращали закрываться. Оставалась всего метровая брешь, но из нее по-прежнему слышался голос женщины.

— Инженер из страны, связанной с нами иным Гиром, эти семена были посеяны нами. Если Ямата поглотит наш мир, он, скорее всего, доберется сквозь эти врата и до вашего.

Мужчина в лабораторном халате поднял голову.

— Если бы… если бы только у меня было больше силы… Если бы только я принял решение раньше!..

— Да, — ответила пожилая женщина. Она продолжила чуть более ласковым тоном. — Каждый мыслит так. Те, кто не сумел достичь этого места, и те, кто сумели. Но, как и тебе, нам не хватало силы. …Защити собственный Гир.

И…

— Сможешь ли ты уберечь свой мир от разрушения?

Мужчина в лабораторном халате не смог ответить. Он лишь скрипнул зубами, удерживаемый на земле.

Пока врата закрывались, окружающие стены окрашивались мраком.

— Послушай, — произнес мужчина в черном. — Две тысячи человек, что уместились в этом храме, будут перемещены в твой мир. Наша слава, говорят, некогда была неизмеримой, но она была разрушена и потеряна. В итоге, мы лишимся и нашего мира!

— Кх, — заскрипел мужчина в лабораторном халате.

Его перекошенное лицо повернулось к закрывающимся вратам. Саяма развернул свой взор в том же направлении.

Та пожилая женщина, видневшаяся сквозь небольшую щель, оставалась за ними.

Она повернулась к небесам, и в серебряном небе, что был на краю взора Саямы,

показался одинокий язычок пламени.

 

Пламя приняло форму дракона. Подобный змею огненный дракон имел восемь голов.

Он был не менее километра в длину и продолжал растягиваться еще сильнее.

Проносясь сквозь небо, он развернулся к ним и открыл всё свои восемь ртов.

Мгновение позже, Саяма услышал голос.

Он принадлежал женщине, возвышавшейся за вратами. Она произнесла с интонацией в голосе:

— Я…

Едва ее ритм начался, врата с грохотом затворились.

С исчезновением наружного света, строение окутала тьма. Но голос все слышался из-за наружных врат.

И то был новый голос. В сравнении с голосом женщины ранее, тот голос полнился силой, и сотрясал окружающую площадь. То был…

…Голос дракона.

Он не использовал слова.

То был звериный вопрос. Это был клич, заполненный интонацией, сотканной из единого чувства и решимости.

То был драконий плач.

Тот клич, спадающий с небес, являлся голосом дракона.

И он впитал в себя значение вопроса.

— ————!!!

Он спрашивал.

Он требовал две вещи от своего слушателя.

Он призывал к ответу и к разрушению.

Тот крик пронзал пространство в поиске ответа и в желании уничтожать.

И в тот же час всё окружающее охватила темнота.

И в тот же миг Саяма услышал протяжный крик, наполненный как грустью, так и возмущением.

И едва лишь крик начало насыщать мучение, образы и звуки, которые Саяма воспринимал, исчезли.

 

●

Саяма проснулся.

В утреннем воздухе веяло прохладой, и восходящее солнце сияло так ярко, что выглядело почти белым.

Он сел на своей кровати общежития.

Но отголоски сна отчетливо грохотали в голове, поэтому он ощущал себя немного оторванным от реальности.

Пока его заспанные глаза трудились над фокусировкой внимания, он вспоминал свой сон.

Мир был сожжен, многое было утрачено, и, в конечном счете, он был покинут.

Таков был его сон.

…То было разрушение другого мира? Другого Гира?

— Это была весьма трудновыносимая сцена. …Но мне кажется, я понимаю, почему ее увидел.

Саяма молча потянулся к своей макушке. Мягкое ощущение над его головой оказалось Баку.

Баку был четвероногим зверьком с телом, покрытым тонким мехом. Саяма подобрал его и понял, что маленькие глаза зверька закрылись во сне.

Это животное, несомненно, являлось тем, кто показал ему прошлое.

Затем Саяма потянулся в сторону.

Он обнаружил там книгу. То была часть исследовательского доклада, написанного

Кинугасой Тэнкё, в котором содержались легенды и мифы со всего света.

…Баку, должно быть, призвал прошлое в ответ на то, что я читал прошлой ночью.

Это был второй том, подробно описывающий японскую мифологию.

Скорее всего, это 2-й Гир был уничтожен в моем сне, подумал Саяма, бросив взгляд в потолок.

Но, потянувшись к книге, его рука дотронулась до чего-то теплого и мягкого.

—…Э-э.

Прикосновение сопровождалось голосом.

Любопытствуя, что же произошло, Саяма глянул вниз. И когда его зрение обрело четкость, он направил взгляд на одеяло, укрывающее его тело.

Но он обнаружил кое-что другое.

По какой-то причине, в боковом положении от него торчал зад.

Две голые ноги расположились в воздухе у лестницы слева, и спина, прикрытая рубашкой, виднелась у стены справа. Зад, плотно прикрытый нижним бельем, расположился между ними.

— А…нет, стой…

Как только Саяма услышал этот взволнованный голос, заметил колыхающиеся волосы, и увидел ёрзанье округлой кожи перед ним, он выдал сонный комментарий:

— Почему ты неожиданно выделываешь такие непристойные действия, Синдзё-кун?

— Эт-то потому, что ты неожиданно поднялся! И как раз перед тем, как я пытался тебя разбудить.

— Вот как, — пробормотал Саяма, но его разум все еще путался ото сна. — Значит, я сел и потянул тебя к себе, когда ты склонился над кроватью.

— П-почему ты так спокойно анализируешь это с раннего утра?

— Тогда позволь мне выдать другой анализ. …Оу! Какая задница, Синдзё-кун!

— Лучше помоги мне, вместо того, чтобы вести себя ошалело!

— Хм, — Саяма наблюдал, как зад двигался вверх и вниз перед его носом. В конечном счете, он заговорил с мягким, но уверенным тоном в голосе. — Восхитительно.

— Ч-что? Мне показалось, или ты только что-то сказал нечто странное?!

— Я всего лишь констатировал факт. Так или иначе, тебе нужно успокоиться. Вот, я помогу тебе подняться.

— Э? Ах! Н-нет, перестань. Не трогай мой зад!

— Я его не трогаю. Я за него хватаюсь!

— Это одно и то же! Прошу, проснись перед тем, как… Ай, н-нет! Не тяни за мое нижнее белье! Оно поднимается!

— Тогда как же мне ухватиться, чтобы помочь тебе подняться?

— Эм…— пролепетал Синдзё, повернув голову к Саяме.

Их взгляды встретились, из-за чего Синдзё смутился и выглядел взволнованно.

— Что я должен делать? — пробормотал Синдзё, перестав беспорядочно мотылять ногами.

Его ноги теперь свисали с края кровати и их вес начал тянуть его вниз.

— Ой!

Когда Синдзё запаниковал, Саяма подхватил его талию двумя руками.

Все произошло за секунду.

Саяма развернул Синдзё лицом вверх и посадил его к себе на колени.

Синдзё бессмысленно мотнул ногами два или три раза.

— Мм, — вздохнул он, оказавшись пониже плеч Саямы.

Его вспыхнувшее лицо глянуло вверх.

— П-прости, что вызвал такую сумятицу с самого утра.

— Не переживай об этом. Быть разбуженным другим человеком — одно из проявлений счастья.

— Правда?

— Я полагаю, ты не поймешь, ибо всегда просыпаешься раньше меня. Возможно, нам следует однажды поменяться местами.

— Саяма-кун, а как бы разбудил меня ты?

— Ну, чтобы уж наверняка, я бы проделал утренний борцовский захват, или лег рядом с тобой и нашептывал бы тебе нескончаемые сладенькие речи, пока бы ты не проснулся. Это будет неплохо, как думаешь?

— Нет.

Синдзё отвёл взгляд, вздохнул и отодвинулся от Саямы.

Поставив ноги на лестницу, он повернул озадаченный взгляд к Саяме.

— Эм… После того, как ты проснешься, как насчет завтрака на террасе столовой?

— Звучит неплохо. Мне кажется, в утреннем меню тороро соба и лимонный коктейль.

— Почему они всегда подают тут такие странные комбинации?

Синдзё склонил голову, пока его стройная спина и волнистые черные волосы опускались по лестнице.

Наблюдая за его спуском, Саяма кое-что осознал. Когда он только что подобрал Синдзё, его перебинтованная левая рука совсем не болела.

…Она почти полностью зажила.

Как только его рана заживет, у Синдзё не останется причин находиться в школе.

Он неожиданно ощутил разочарование и горько улыбнулся.

Если он думал об этом таким образом…

…Я принял Синдзё как близкого мне человека.

Так что же он будет делать, если Синдзё и вправду уйдет?

— ————

Одной ветреной ночью он обменялся с Синдзё Сецу определенным обещанием.

— Если ты не желаешь быть здесь, а я желаю тебе лучшего — я тебя возненавижу.

Саяма добавил «как злодей» себе под нос, и кивнул.

После чего, он подхватил правой рукой толстую книгу в твердом переплете и вылез из-под одеяла.

 

●

После 6:30 город полнился светом.

Система общественного транспорта работала уже с самого утра.

Определенная железнодорожная станция была частью Линии Тюо, что пересекала Токио с востока на запад. Утренний поезд, покинувший Токио, прибыл на Станцию Отяномидзу, третью с востока.

В такую рань, в поезде находилось всего несколько человек.

В первом вагоне сидело всего двое.

Ими оказались Касима и Ацута, возвращавшиеся с ночного караула.

Касима надел очки и открыл свой ноутбук на коленях.

Он разговаривал с Ацутой, сидящим справа, не поворачиваясь к нему лицом.

— Ацута, как ты можешь садиться в поезд в таком наряде? Ты выглядишь как косплеер.

— Перед тем, как давать мне советы, аки мамочка, тебе не мешало бы разобраться с собственным ненормальным стилем. Лабораторный халат поверх рабочих шмоток? Твоя жена никогда не спрашивала об этом дома?

— Нацу-сан очень понимающе относится к моей работе.

— Это удивительно для кого-то родом из Лоу-Гира. …Ты до сих пор ей не рассказал?

— Нет. Она по-прежнему не в курсе о UCAT. Ничего не поменялось с наших университетских дней. Она думает, что я решил взбираться по корпоративной лестнице в ИАИ.

Молодой мужчина по имени Касима управлялся с сенсорной панелью, и на мониторе запустилось несколько разных программ.

— С тех пор, как у меня родился ребенок, я не удержался и открыл вебсайт. Глянь на это видео с ней. Смотри, смотри. Она собирается заплакать. Ах, она плачет. Какая прелесть.

— Ты заставляешь плакать меня, придурошный папаша.

— О чем ты говоришь, дурачок? Ты не можешь отрицать какая она прелесть. Мне нужно повторить еще раз? Она такая прелесть.

— Это и делает тебя придурком, придурок. Малыши ничем не отличаются от обезьян.

На эти слова Касима выдал зубастую улыбку.

— Обезьяны? Мне не послышалось? Ты это сказал? Но у меня сейчас такая счастливая жизнь, что я не разозлюсь даже на это. На самом деле, мне жаль, что ты не можешь понять, насколько она милая, Ацута.

— Это пугает. Ты утратил важную эмоцию.

— Ха-ха-ха. Прости, прости. В свое время я так же смеялся с родителей, но, как только родился мой собственный ребенок, я пошел и сразу же купил видеокамеру. Я действительно сошел с ума.

Двери поезда закрылись, он качнулся и начал двигаться.

Тем временем Касима закрыл видео на компьютере.

— Но Ацута, ты их всех отпустил, не так ли? Что это за такой фальшивый защитник справедливости из тебя получился?

— Не глупи. Принцип «Поймай и отпусти» — стандартный подход, когда дело касается злодеев. Если сделать что-нибудь еще, то в итоге не останется кого побеждать.

— Как твоя мама вообще тебя растила?

— Она говорила мне всегда быть честным.

— Замечательный урок. Я возьму это на заметку, когда буду учить свою дочку.

Касима вздохнул.

— Что ж, теперь, — сказал он, и его выражение лица поменялось. На нем возникло едва заметное напряжение. — Кто же они такие? Они, похоже, происходят из разных Гиров. Это жутковато.

— Почем мне знать? Для меня они просто кучка врагов. Мне нужно спрашивать у людей их имена, возраст, домашний адрес и род занятий, перед тем, как их отделать? — Ацута вздохнул, засунул руку в карман плаща, и вытянул ноги на проход между сиденьями. — Ты и дальше будешь заниматься одной только регулировкой Облаченных Мечей?

— Тот случай восемь лет назад дал мне понять, что создавать их — не мое. Ты в курсе, что мой отец делает сельскохозяйственные орудия и работает фермером?

— Мне всегда неловко от того риса, который он присылает мне каждый год. …Но твой дед был величайшим кузнецом мечей 2-го Гира, разве нет? И ты по-прежнему не решаешься напрямую создавать орудия для убийства людей?

— Я скажу — да, — отрезал Касима, уставившись вперед. — У меня есть определенная сила, но я решил ее не использовать. Так проще жить. …И я ничего не стану рассказывать моей семье. Я не сомневаюсь что те, кто натурализовались из прочих Гиров, сталкиваются с теми же проблемами.

Договорив, Касима задумался. В конце концов, он выдал горькую улыбку и снова проговорил:

— Который раз мы с тобой уже ведем подобный разговор?

 

●

На втором этаже школьной столовой находилось всего несколько школьников с утренних занятий, так что было очень тихо.

Окно западного стиля распахнули, чтобы обеспечить циркуляцию воздуха.

Это вызвало прохладный сквозняк и отдаленный шум и крики от тренировок спортивной команды. И…

— Я слышу ударные и электрогитары.

— Они готовятся к Фестивалю Всеобщего Отдыха, весеннему школьному фестивалю, который проводится во время длинных выходных, что не за горами. Ты знаешь Казами, казначея, не так ли? Ту, которая часто лупит людей. Она со своей группой будет выступать на фестивале. Это они репетируют.

Саяма и Синдзё несли подносы с завтраком к сиденьям у окна.

Они заранее заняли себе места за столом.

— Саяма-кун, ты сегодня тоже работаешь?

Сецу ничего не знал о UCAT, потому Саяма рассказал ему, что подрабатывает в ИАИ.

Саяма кивнул и припомнил свой утренний сон.

— Да. Я думаю, мне понадобиться кое-что там сегодня сделать.

Пока говорили, они добрались до стола.

Саяма глянул на кое-что внизу.

На столе со стороны Синдзё у окна стояла кожаная сумка, и поверх нее лежала стопка бумажных листков.

Когда они покинули свою комнату, Синдзё торопливо подхватил эту бумагу со стола.

Саяма наклонил голову, приглядевшись к неопрятной стопке.

— Н-нет! Не смотри!

Синдзё лихорадочно юркнул к сиденью, практически швырнув поднос на стол.

— Ой, — произнёс Синдзё, осознав, что он наделал, но все равно прикрыл кучу разбросанной бумаги перед собой.

Поправив положение подноса, который чуть не свалился, Синдзё повернул глаза к Саяме. Кончики его бровей опустились.

— Т-ты видел?

— Нет. Я всего лишь увидел что-то вроде названия.

— Ты не прочел больше ничего?

Саяма мысленно вернулся назад, но он увидел текст всего на полсекунды.

Однако он мог догадаться, почему Синдзё так смутился.

— Так я был прав. Ты пишешь что-то непристойное…

— Вовсе нет. И что это за «я был прав»?

— Мне кажется, ты выдаешь мгновенное цуккоми Википедии" class="reference">* гораздо чаще в последнее время, Синдзё-кун.

— Я пытаюсь этого избегать. Подхватывать твою манеру опасно.

— Но тогда мне будет грустно.

— М-мне кажется, в данном случае это не страшно. Ну же, поешь и затем прими душ. Гляди, я могу отдать тебе вишенку из моего газированного коктейля. Смотри, две вишенки. Ты не будешь грустить после этого, правда? Правда?

— Бьюсь об заклад, это отлично сработает на маленьких детей, — произнес Саяма, глядя на свой коктейль с двумя вишенками.

…Ну, возможно, это и к лучшему.

Посерьёзнев, он поставил свой поднос на стол. Плечи Синдзё расслабились, и он облегченно вздохнул.

Он засунул бумажную стопку в черную папку в сумке.

Саяма присел, наблюдая, как Синдзё убирает бумагу.

— Так вот чем ты занимаешься поздно ночью и по утрам в последнее время? — спросил он.

Синдзё развернулся, отвел взгляд, и заговорил взволнованным тоном.

— …Да.

— Ясно. Удачи, но постарайся себя чересчур не утруждать. Кому-то вроде тебя необходимо следить за здоровьем. Если у тебя когда-нибудь возникнут трудности, приходи ко мне. Я могу посоветовать тебе хорошую больницу.

— Чисто из любопытства, какого рода эта больница?

— Это больница, которой пользуется клан Тамия. Даже полнейший трус вернется храбрецом, потратив три часа там. Правда, через три дня, они почему-то начинают унывать.

— Они явно делают там что-то нехорошее.

Синдзё вздохнул, но затем сел и откинулся на стуле.

— Прости.

— За что ты извиняешься?

— Ой, ну… Я запаниковал и отверг тебя всего минуту назад.

— Нет, не отверг. Это моя вина. Я попытался заглянуть в то, что принадлежит тебе.

— Да, но…прости, — произнёс он, но смиренное выражение быстро возникло на его лице. — Саяма-кун, ты порой выглядишь как псих, и неожиданно делаешь странные, даже уголовные вещи, но ты очень строг, когда дело касается других людей и их секретов.

— У меня такое чувство, что у тебя сложилось неправильное суждение обо мне.

— П-правда? Но все говорят, что ты идиот, живущий во вселенной Саямы, где мир вращается вокруг тебя.

— Хм, если я признаю все, что идет после этого, мне как-то тяжеловато понять, как кого-то с моими оценками могут звать идиотом.

— Э-э, идиот может означать разные вещи. …Стой, тебя не смущает все, что последовало после?

— О? — Саяма наклонил голову. — Ты думал это всерьёз, Синдзё-кун? Не переживай. Это была шутка. Я знаю, что мир вращается вокруг солнца.

— А-ах ха-ха-ха. Н-ну конечно. Ты и вправду порой будто витаешь в собственном мире, потому я не был уверен.

— Ну, бояться нечего, Синдзё-кун. Еще со времен средневековья, мир следует гелиоцентрической теории. Со мной в качестве солнца, естественно.

— Э?! Ч-что? Что это было в конце?

— Ха-ха-ха. Сущая мелочь, Синдзё-кун. Не переживай об этом.

Саяма засмеялся, но неожиданно глянул в окно.

Студенческие общежития выстроились рядом с вишневыми деревьями, которые уже отцвели. Перед ними расположилась стоянка для машин преподавателей и посетителей.

Саяма увидел женщину, шагавшую вдоль гравия у стоянки.

У нее были волнистые белые, почти серебряные, волосы, и она оделась в черный костюм из двух частей, разбухавший в плечах.

Подол ее длинной узкой юбки непрерывно покачивался взад вперед, потому что она шла, будто ступая вдоль одной линии.

Едва Саяма собирался отвести от нее взгляд, женщина неожиданно отреагировала.

Она мгновенно повернулась к нему и ее глаза озарила улыбка.

Их взгляды встретились.

Выглядело так, словно она его заметила. Саяма слегка сглотнул.

Между ними находилось не менее тридцати метров, и шла она в противоположную от него сторону.

Даже так, она повернула свои голубые глаза прямо на него, и на ее лице виднелась легкая улыбка.

Эта улыбка заставила Саяму нахмуриться, но он быстро сформировал другое лицо.

Он ответил на ее улыбку спокойной своей.

И она отреагировала, едва ее увидела.

— ———

Она улыбнулась на полную. Ее слабая улыбка получила радостный взгляд в ответ.

С такой же приятной улыбкой, она повернулась назад и зашагала прочь.

Совершенно не заметив их обмена, Синдзё наклонил голову перед Саямой.

— Что это было?

— Приветствие, я полагаю. Кто-то захотел обменяться приятными улыбками, и я подчинился.

Начинается нечто новое, — подумал Саяма.

 

●

Стоя на гравии под ранним утренним солнцем, женщина, разодетая в черный двойной костюм, выдала приятный вздох.

— Это был хороший ответ. Лучше бы он конечно покраснел. Интересно, понял ли он, кто я.

Она улыбнулась и продолжила движение, зашагав на высоких каблуках вдоль каменной тропы, но не издавая ни звука.

Перед ней открылась задняя часть общеобразовательного корпуса 3-го года обучения.

— Ну а теперь, пришло время встретиться с Зигфридом Зонбугом, библиотекарем Библиотеки Кинугасы, — сказала она со вздохом, осматривая очертания здания. — Мне нужно проверить состояние Лоу-Гира.

 

●

— Все сводится к тому, как нам следует жить тут, в Лоу-Гире.

Нет, серьёзно. Сколько уже раз я себя об этом спрашивал? — думал Касима, сидя в поезде.

Уставившись в потолок, Ацута тихонько проговорил:

— Твоя проблема в том, что мы так похожи на людей из Лоу-Гира, но все же, не совсем как они, так? Почему бы тебе просто не заморачиваться?

— Желая следовать последним словам моего деда, я так и делал. Но… в том случае восьмилетней давности я кое-что узнал. Я начал терять кое-что важное для себя, и больше не мог принимать собственную силу.

Закрыв глаза, он мог все это вспомнить.

Это случилось в дождливую ночь восемь лет назад.

В то время он занимался созданием Облаченных Мечей.

Он был в восторге от качества одного меча, и отправился в одиночку в горы на испытательный полигон неподалеку от UCAT.

…И я стал причиной тому несчастному случаю.

Он слишком хорошо помнил результат своих действий и единое чувство, которое они вызвали.

Взирая вниз с горы в ту самую ночь, он видел, как разверзлась земля.

Заливаемый дождем и сжимающий рукоять того сломанного Облаченного Меча, он бежал в сторону крупномасштабного разрушения.

Касима до сих пор помнил чувство, наполнявшее его в ту минуту.

…Чувство превосходства.

Он не был завершен, но Касима все равно гордился своей способностью создать такой могущественный Облаченный Меч.

Но в следующий миг все его чувства заледенели.

С расстояния в несколько десятков метров вниз по склону он услышал одинокий голос.

Под неопределенной темнотой, он явственно услышал крик.

Это был крик испуга. И этот крик, раздался из-под обрушившейся земли, где…

— !..

Пульс Касимы резко подскочил, и он открыл глаза.

Он ощутил пот по всему телу, и неожиданно понял, что находится внутри поезда.

На него уставился Ацута.

— Ты в порядке, придурок? Не ныряй так глубоко в воспоминания. Это вредно.

— Да уж… Но я ничего не могу поделать.

— Если тебя слишком далеко уносит, начинай думать о груди своей женушки.

Касима с покорностью так и поступил.

— Да, они довольно хороши. С этим не поспоришь.

— Не начинай месить воздух прямо в поезде! Я сказал только подумать о них, придурок!

— А-ага, но честно говоря, грудь Нацу-сан действительно расслабляет.

— Тебе сказать честно? Оружейный бог не должен быть так сексуально озабочен. А вообще, чего ты хочешь? Ты сказал мне проехаться с тобой до дома, потому что хотел мне что-то сказать, разве нет?

— О, да-да. Подожди секундочку.

На словах Касимы поезд дернулся.

После нескольких секунд замедления, он прибыл на следующую станцию, Ёцуя.

Никто не зашел. Лишь слегка прохладный сквозняк принес дыхание утра поздней весны.

Как только двери снова закрылись, Касима вытащил из кармана белый конверт.

— Надзиратель Ооширо передал мне вот это. Директор Цукуёми передала мне всё полномочия.

— Дай-ка взглянуть. Старушка Цукуёми пытается так от тебя отделаться? Ты сказал это о…

— Пути Левиафана, да.

Увидев недовольный взгляд Ацуты, Касима выдал горькую улыбку.

Его друг отображал его собственные чувства на удивление точно.

...Что позволяет мне вести себя более взросло.

— Мне даже сказали подготовиться к высвобождению концептов 2-го Гира.

— Посмотрим, посмотрим. Вот этот документ. Э-э, что тут написано? Л-л-леви…

— Путь Левиафана. Ты даже это прочесть не можешь? Я немного в шоке.

— З-заткнись. Читать утомительно, потому просто объясни на словах.

— Способ ведения переговоров оставлен всецело на меня. Директор Цукуёми, может, и лидер 2-го Гира, но она утверждает, что слишком занята, чтобы заниматься этим самой.

— Старушка просто хочет спихнуть эту мороку на кого-то другого.

На этих словах, поезд снова начал замедляться. Они приближались к Синдзюку.

— Ты пересаживаешься тут на другой поезд, так? Ты вернешься в UCAT, после того как поприветствуешь свою жену и малую, да?

— Да, — ответил Касима, забрав конверт у Ацуты. — Но это нормально для нас отвечать за Путь Левиафана?

— А чего бы и нет?

Касима не смог сразу же ответить. Он закрыл свой лэптоп, и вернул конверт обратно в карман.

…Как бы получше это объяснить?

Пока он размышлял, светлая платформа Станции Синдзюку промчалась за окном, словно их догоняя.

— Ну, во-первых, тот случай, а во-вторых — мне как-то не интересен Путь Левиафана.

— А, ты о последних словах твоего деда.

— Да, его последние слова. Он однажды носил меч, который запечатал Ямату, но его последние слова потеряли смысл девять лет назад. Как раз тогда мы осмотрели Сусаоо, гигантскую человекоподобную машину, созданную, чтобы сдержать Ямату. — Он устало вздохнул. — Высвободить концепты 2-го Гира подразумевает войти в Концептуальное Пространство, где спят те двое, и освободить печать Тоцуки, чтобы призвать Ямату.

— Ты говоришь так, словно есть одно большое «но».

Касима горько улыбнулся.

Поезд начал останавливаться, и прозвучал шум его металлических колес.

Окружаемый этим звуком и покачиванием поезда, Касима задумался. Он задумался о том, что было у него на уме уже долгое время.

— Никто из нас не видел Концептуальной Войны. Даже Директор Цукуёми. В таком случае, имеем ли мы…нет, имею ли Я какое-либо право брать на себя освобождение концептов? — Он вздохнул. — У меня нет особой враждебности к этому Гиру, но я и не особо благодарен. Я родился тут, и жить тут — для меня совершенно естественно. …Так как же мы должны с этим разбираться?

На его вопрос Ацута нахмурился.

— Да ну, ты слишком сильно заморачиваешься. Представь, что это такой фестиваль. Устрой его красиво и захватывающе.

— Бывают моменты, когда я до боли завидую твоему характеру.

— А что ты думаешь о моем характере в большинстве случаев?

— Мне тебя жаль. Мне интересно, почему мир позволил такому существу появиться на свет.

— Пошёл к черту. Я расскажу твоей женушке, что ее муженек на работе смотрит на людей свысока.

— Вот незадача, — сказал Касима, кивая, и поднимаясь. — Но это ничего. Нацу-сан очень понимающе относится к моей работе.

— Не потому ли, что ей просто нет до нее дела?

Касима схватился за поручень рядом с сиденьем, и повернулся к Ацуте.

— И я благодарен за это, — сказал он с улыбкой.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: