Глава 11. Звуки капающего дождя

Касима возвращался домой сквозь дождливую ночь.

Однако, он держал путь не с работы, и был не один.

Он возвращался с супермаркета, где на полставки работала Нацу.

Нацу стояла справа от него с зонтиком, и он держал в руках Харуми.

Харуми находилась в сумке, приспособленной для ношения младенцев. Ребенок выглядывал из цилиндрической тканевой сумки, и вертикальный ремешок, обернутый ему за спину, помогал удержать ее перед собой.

Она предназначалась для Нацу, с ее слабой хваткой левой руки, но прямо сейчас ремешок был обернут вокруг шеи Касимы. Харуми спала, завернутая в покрывало внутри сумки.

Касима нес ее, напевая на ходу, но голова Нацу поникла, и она выглядела уставшей.

Когда она приоткрыла уста, глядя вниз, то произнесла те же слова тем же тоном, что и несколько раз до этого.

— Я… Мне очень жаль.

— Тебе не нужно извиняться. Кто-то по ошибке взял твой зонтик, вот и все.

— Все равно, это непозволительно. Я не только не вернулась домой перед главой семейства, но еще и вынудила его прийти меня забрать, — решительно сказала она с немного опущенной головой.

Даже во тьме он заметил, что движениям ее белой джинсовой рубашки не хватало энергии.

Касима глядел на Нацу, которая придвинулась к центру зонтика и уставилась в землю.

Она выглядит, как обруганный щенок, — подумал он.

Когда Нацу повернулась к нему со смущенным выражением лица, на его лице возникла небольшая улыбка.

— Это непростительно, правда?

— Правда, правда. Так какой зонтик забрали?

— Я взяла дешевый пластиковый, так как не хотелось, чтобы его украли. …Но мне кажется, кто-то подумал, что его забыли.

— Может нам стоит купить именной.

— О, я знаю магазин в Асакусе, производящий отличные зонтики. Мы бы могли… — Она запнулась, и покачала головой. — Нам следует поберечь наши запасы.

— Не говори так разочарованно. Ты вполне можешь потратить немного денег.

— Я не должна. К тому же, в тот магазин всегда ходят мои родители.

— Ясно, — сказал Касима, кивнув.

Он подумал потянуть ее к своему плечу, но, к сожалению, его руки были заняты.

Пока он внутренне на это посетовал, Нацу снова произнесла:

— Но как ты узнал, что я все еще была в супермаркете, Акио-сан?

— Ну, честно говоря, я искал тебя повсюду.

— Хе-хе. Ты волновался?

— Ага, — сказал он.

Касима не знал, что ему сказать на некоторое удивление, читаемое на лице Нацу.

— Я очень переживал. Давно уже такого не случалось, чтобы парадная дверь не открылась, когда я вернулся домой.

— Этого не случалось с тех пор, как я помчалась в больницу рожать, не так ли? Прости.

— Может нам стоит приобрести мобильные телефоны.

— Для тебя он может и пригодится, но я обойдусь. И у меня есть плохая привычка очень долго висеть на телефоне. Мне кажется, если я получу мобильник, счета будут просто баснословные. — Нацу улыбнулась, и глянула на их дочку. — Она действительно хорошо спит. Она никогда не плачет в твоем присутствии. Ты в курсе? Как будто Касима, великий бог нашего семейства, дает нам покой.

— Ты ведь тоже теперь часть семейства Касима. Мне кажется, Харуми не плачет потому, что мы оба вместе с ней.

— Большое тебе спасибо.

Разве на подобное стоит отвечать с улыбкой и благодарностями? — Подумал Касима, глядя на нее.

У ее шеи нечто блеснуло. То было кольцо, висящее на коротенькой серебряной цепочке.

Он неожиданно ощутил вес в своей правой руке, той, что сжимала зонтик.

Левая рука Нацу ухватила его за рукав лабораторного халата. Три пальца этой руки держались очень слабо.

Она продолжала смотреть вперед, и ее брови немного расслабились, но она произнесла:

— Я, правда, была счастлива, когда ты пришел за мной, пускай я тебе и не звонила, — ее ресницы опустились. — Ты всегда приходишь меня спасти.

— Я… — начал Касима, но он не смог подобрать слов.

Следует ли ему согласиться или не согласиться с ее использованием слова «спасти»?

Он не знал, что было верным ответом для нее, и что было неверным ответом для него.

…Я просто не знаю.

Его неуверенные мысли сами собой вызвали тишину. Нацу улыбнулась, с по-прежнему полуопущенными ресницами.

И затем, в руках Касимы задрожало маленькое тело Харуми.

В миг его остановки, они оказались рядом с перекрестком.

И он увидел справа свет. То были фары автомобиля.

Они поворачивали в их сторону, словно задевая внутренний угол.

— ———

Нацу обронила свой зонтик под дождем.

 

●

Штаб-квартиру UCAT, замаскированную под административное здание транспортировок, заливал дождь.

Брызги, ударяющие о землю, виднелись с холла первого этажа.

На диване у окна, откуда хорошо обозревалась дождливая ночь, сидела Синдзё.

С другого края, в лабораторном халате сидел Ооширо, и они оба наблюдали за белой дождливой тропой, тонущей во тьме.

— Поразительно…

— Весна подходит к концу. Это дождь, знаменующий смену сезона. Незадолго после его завершения, придет время для фермеров высаживать рис.

Синдзё услышала вздох Ооширо.

Он прозвучал многозначительно, так что она отвернулась от окна в его сторону.

— Почему Вы показываете мне большой палец, Ооширо-сан?

— Ну, Синдзё-кун. Я слышал, что ты оказалась одна в мужской раздевалке с Микото-куном.

— Мы не делали ничего неподобающего, — сказала она почти мгновенно, — Правда, из-за Дианы-сан поползли слухи.

— Ох, батюшки, — Ооширо преувеличено прикрыл лицо руками. — Когда это ты выучилась так огрызаться?

— Вам не следовало так выделываться.

— Какая же ты скучная. Тебе следует подыграть, Синдзё-кун.

— Как насчет того, чтобы Вы отправились в свой кабинет и поиграли еще в эту вашу игру с девочками? Она звалась «Улица Осака Нанба»? Вы сказали, что забросили ее раньше времени, из-за шокирующего проигрыша, будучи увлечённым трансвеститом, да?

— Надо же, и теперь такое каменное заявление, раскрывающее все тайны?!

Синдзё его проигнорировала и глянула за окно, сложив голову на руки. Стекло отражало картину Девы Марии с противоположной стены. Она подумала, что вид ее отражения внизу, смотрящую на дождь, сделает ее похожей на героиню романа или что-то такое. Однако…

— Я выгляжу просто сонной…

Синдзё услышала еще один вздох Ооширо.

Только не снова, — подумала она, поворачиваясь в его сторону.

— …

Он сидел на диване, устремив на нее взор.

— Ты рассказала Микото-куну свою ложь? — спросил он.

Синдзё неторопливо покачала головой.

— Но я сказала, что Сецу и я оба его обманываем.

— Ясно, — он кивнул, и снова сказал, — Ясно.

Он больше ничего не говорил, потому Синдзё обессилено наклонила голову.

— Что же мне делать?

— Я думаю, тебе не следует спрашивать у меня.

— Почему нет?

— Если ты у кого-то спросишь — то сразу получишь ответ. Ты понимаешь, что это значит?

— Да, но разве не поэтому ты спрашиваешь у людей?

— Если хочешь, ты можешь меня здесь спросить, и я дам тебе подсказку. Но разве Микото-кун не думает о твоей лжи, не спрашивая ни у кого о помощи?

Она об этом задумалась. Она задумалась снова. Она задумалась в третий раз. Но…

— Да уж… Он никогда никого не спросит.

А раз так…

— Вы советуете мне не торопиться?

— Ты должна дать ему время подготовиться. Ему нужно подготовиться, чтобы тебя принять.

Она немного содрогнулась, но вспомнила, что Саяма сказал ей в раздевалке.

…Он хочет должным образом меня узреть.

Она поместила значение этих слов глубоко в свое сердце.

— Синдзё-кун, ты можешь раздумывать вместе с ним. Даже если ваше физическое местоположение и координаты разнятся, ты можешь размышлять одновременно с ним. Ты можешь решить, что делать после этого.

Синдзё кивнула, и Ооширо уселся неглубоко на диване, раздвинув немного ноги.

— Садаме, это сестра, и Сецу, это брат…Этот болван Итару выдумывает чрезвычайно ненужные вещи.

— Но это имя всегда меня защищало.

— И поэтому ты сейчас в замешательстве, разве нет? По мне, так оно больше помеха, чем достоинство.

— Н-не ведите себя так, будто Вы в этом не замешаны.

— Но я не замешан, нет, нет, нет!

— Ах, как же меня это выводит!

— Ва-ха-ха, — рассмеялся Ооширо, поднимая большой палец правой руки, и глядя в окно.

Дождь усилился еще сильнее.

Синдзё увидела, как его лицо на мгновение поменялось.

Она наклонила голову на этот намек на резкость.

— Дождь вызывает у Вас какое-то плохое воспоминание? Вы таете, если он на Вас попадет?

— Я что, по-твоему, Ёкай? …Как бы там ни было, ты помнишь ночь восемь лет назад, когда за три горы отсюда случился обвал?

— Я… кажется, припоминаю. Это когда все ринулись на помощь, потому что произошел несчастный случай, но Вы все проспали, и Итару-сан Вас потом поколотил?

— Т-тебе не нужно было запоминать вторую часть.

— Я не особо помню аварию, но я хорошо помню, как Итару-сан схватил Вас за шиворот и нанес шквал ударов по телу, тогда как Sf-сан заваривала сбоку чай. Печенья были вкусные. Ребенком мне казалось, что веселая часть оставляла большее впечатление, чем катастрофа.

— Ты думаешь, это весело, когда твои ребра сломаны? В дождливые дни вроде этого мой левый бок начинает ныть.

Плечи Ооширо поникли, и Синдзё дважды извинилась.

— Это был ужасный коллапс, правда? — продолжила она. — Вроде бы автобус, направляющийся в горы, попал под обвал?

— Да. Единственный пассажир получил тяжелое ранение. Она была студенткой университета на пути обозрения реликвий с периода Дзёмон, что были раскопаны в горах. По крайней мере, так мне рассказывал Итару.

— Что с ней случилось?

— Битое стекло очень сильно повредило ее левую руку. Но худшим оказалось то, что этим обвалом ее замуровало в автобусе. Она вообще не могла пошевелиться, и застряла под проливным дождем на целых два часа. Я слышал, что в дождливые дни она больше не может выходить на улицу, и что она бросила университет.

Синдзё осознала, что пока она слушала, ее выражение лица изменилось. Ее брови опустились, и она попыталась что-то сказать, но Ооширо заговорил раньше.

— Что бы ты подумала, если бы я сказал, что на самом деле за обвал несет ответственность UCAT?

— …Э?

— В то время, в UCAT проходила реорганизация. Отдел разработок почти полностью поменялся, потому им нужно было войти в курс дел. И, так как отдел по большому счету заполнился людьми из 2-го Гира, они исследовали Сусаоо, который запечатал Ямату, Концептуальное Ядро 2-го Гира. Но когда они увидели повреждения на мостике Сусаоо, они поняли, что им тут делать нечего.

— И ч-что случилось потом?

— 2-й Гир полон инженеров, потому они начали исследовать могущественное концептуальное оружие. …В то время, они уже предполагали, что мы будем сражаться с оружием, питаемым от Концептуальных Ядер. Они хотели создать оружие, не уступающие по силе тем, что у Изумо-куна и Казами-кун. — Он перевел дух. — И их испытательная площадка была…

— В-вы же не хотите сказать…

— Да, на месте той аварии. 2-й Гир создал прототип Облаченного Меча, сделанного лишь из необходимых частей, но тестер не мог совладать с силой, и перерубил гору. К этому времени, она наверняка уже немного размякла под дождем, но даже так, это потребовало бы силы на уровне второй формы V-Sw Изумо-куна.

Синдзё сглотнула.

Человек по имени Ацута, похоже, совсем не опасался Изумо и Казами.

…Они нацелились на создание оружия такого же типа, как и у них.

— Но UCAT в этом не обвиняли, не так ли?

— Нет. Это был несчастный случай, и мы — организация, скрытая от общественности. Всё, что мы можем, это обеспечить непрямую финансовую помощь.

— Я с-совсем не об этом, — Синдзё встала, не задумываясь. — Вы как-нибудь искупили то, что совершили?

— Хороший вопрос, — Ооширо склонил голову. — Но после этого, исследование концептуального оружия 2-го Гира сосредоточилось на практичности, вместо силы. V-Sw, G-Sp2 и твой Ex-St исключения. К тому же, инженер, вызвавший инцидент перестал разрабатывать оружие, и вместо этого занялся регулировкой производительности. И…

— И?

— Женщина, травмированная в инциденте, судя по всему, была его знакомой из университета, и после всего этого они поженились. Согласно Директору Цукуёми, он не рассказывал ей о UCAT, но в этом году у них родился первый ребенок.

— Он взял на себя ответственность за эту аварию?

— Ответственность? Какую ответственность? — спросил Ооширо. — Он не может рассказать ей про UCAT, потому она до сих пор не знает правду об этом инциденте. Ты видишь в этом какую-то ответственность?

— Ну…

Синдзё начала что-то говорить, но Ооширо поднял руку, призывая ее успокоиться.

Затем она осознала, что, на удивление, зациклилась на этой теме.

…Это потому, что мы похожи.

Она лгала, и раскрытие правды могло причинить Саяме боль.

Этот инженер солгал, и продолжал жить с пострадавшей, не раскрывая ей правду.

— …

Она сохранила молчание, прикрыв рот ладонью, и Ооширо вздохнул.

— Мне кажется, Микото-кун сказал бы на это: он пытается искупить свое преступление, но разве он, попросту, не продлевает его?

Синдзё не была в этом уверенной. Она задавалась вопросом, как бы поступила на его месте.

…Постойте-ка. Этот инженер?..

— Кто этот инженер?

— Касима Акио.

— !..

Она его знала, и Ооширо кивнул в подтверждение.

— Ты встретилась с ним в столовой, не так ли? Он посредник 2-го Гира.

Синдзё неожиданно ощутила, как сила ушла из ее ног, и она безвольно поникла на диване.

В столовой, она спросила его, не лжет ли он кому-нибудь.

…Он продолжает лгать ради того, о ком заботится.

Он оставался с ней так долго, скрывая тот факт, что причинил ей боль.

Это было его решением. Но…

— Я…

Она почувствовала, что ее лицо побледнело.

Она увидела кивок Ооширо.

— Долг и человечество. Это вполне в духе 2-го Гира и вполне в духе Японии. Это мудреная вещь, Синдзё-кун. 2-й Гир, это мир японской мифологии, но тебе известно, что в этой самой мифологии обитают два контрастирующих героя?

— Сусаноо и Ямато Такэру, да?

— Верно, — Ооширо улыбнулся и кивнул. — Японская мифология очень глубока. Одного героя ненавидели за его жестокость, но он прожил честную жизнь. Другого героя хвалили за его красоту, но он прожил жизнь во лжи. Однако…

— Однако?

— После того, как Сусаноо стал героем, он продолжил свою жизнь в качестве Штормового Бога Сусаноо. Ямато Такэру, с другой стороны, изначально именовался Осю, но после разрушения Кумасо, его одарили именем Такэру от Кумасо Такэру. …Ты можешь считать это различием между ними.

Эти слова удивили Синдзё.

Но на минутку задумавшись, она кивнула.

Мысли о двух героях прошлого проносились у нее в голове.

Один герой увяз в своих собственных методах и жил, не меняя имени, тогда как другой герой изменился.

…Что если?..

Что если бы эти двое встретились?

Едва эта идея пришла ей в голову, она ощутила себя так, словно ее зрение пропало. Она могла слышать дождь как белый шум, но голос Ооширо неожиданно вмешался.

— Так или иначе, пора уже отправляться домой. Ты можешь попросить Sf-кун подогнать машину и отвезти тебя туда, где тебе место.

 

●

Во тьме ночи, Касима вслушивался в дождь.

Он ощущал дыхание своей маленькой дочки в левой руке, и он ощущал дождь, тарабанивший в зонтик в правой.

И в той же руке, он ощущал пульс и содрогание женщины.

То была Нацу.

Когда фары приблизились, он притянул ее к себе рукой, сжимавшей зонтик.

Прямо сейчас, она прижималась к нему, словно обнимая.

Машина проехала мимо, не обращая на них внимания, и он уже даже ее не слышал.

Но Нацу по-прежнему к нему прижималась так близко, что он ощущал ее пульс.

— Всё хорошо.

Чтобы ей стало легче, Касима прижался к ней правой рукой.

Но она не успокаивалась даже в его объятьях.

— Мм, — простонала она, и прижалась к нему еще крепче.

Это выглядело так, словно его объятья давали ей разрешение приблизиться еще ближе.

Его правая ладонь обернулась вокруг ее левой, поддерживающей их ребенка.

— …

Ее левая рука схватилась за спину его лабораторного халата, словно расцарапывая, отпустила, и затем схватилась за другое место.

Она повторяла это неуклюжее действие снова и снова, но не останавливалась.

Со слабой хваткой ее запястья, она, должно быть, не чувствовала, что сжимает достаточно крепко.

Касима держал как зонтик, так и ребенка, потому не мог взять ее за руку.

— Я ненавижу дождь, — вдруг произнесла Нацу.

Касима немного удивился услышать ее дрожащий голос, произносящий ему в грудь.

— Нацу-сан.

— Ненавижу его.

Она начала плакать.

— Ненавижу его.

То, как она дрожала, прижалась к нему, и опустила взгляд в землю, походило на поведение ребенка. Он согнулся, чтобы приблизить голову к ней.

— Ты его не любишь, правда?

Нацу покачала головой, сделала вдох, и сильнее поскребла левой рукой по его спине.

— Акио-сан.

— Я здесь. Как и Харуми.

Касима оглянулся в поисках зонтика Нацу.

…Вот и он.

Красный зонтик отнесло в сторону ветром от машины, и он откатился в центр дороги.

Уличные огни освещали его силуэт. Он лежал перевернутым, и его круглая форма обрушилась. Два или три стержня сломались, а значит, он пришел в негодность.

Плохи дела, — подумал он.

У них был всего один зонтик, и он не мог позволить дождю попасть на Нацу или Харуми.

Плечи Нацу содрогались, поднимаясь и опускаясь в такт ее дыханию.

Она немного успокоилась?

Когда он наклонился, холодный дождь намочил его спину. Этот озноб полностью отличался от тепла, исходящего от двух живых существ в его руках.

Но…

...Это моя ответственность.

Он даст им то, чего они пожелают.

Если они спокойны, он оставит их как есть. Если они дрожат, он это прекратит.

Он вспомнил тот дождливый день восемь лет назад.

…Я переоценил свою силу.

Это привело к определенному случаю тогда, и к тому, что лежало у него перед глазами сейчас.

На миг, он опьянел от собственной разрушительной силы, но это быстро сменилось паникой, когда он осознал, что наделал.

Чтобы добраться сквозь дождь, понадобились часы.

Когда он продрался сквозь грязь, он обнаружил поврежденную руку своей старой одноклассницы.

Он не мог сейчас взять ее за эту руку, потому он ее позвал.

— Нацу-сан.

Тогда, он звал ее по фамилии с их университетских времен.

Он называл ее «Такаги», что было распространенной фамилией в Токио.

Но сейчас, поскольку у них была общая фамилия, он звал ее по имени.

— Нацу-сан.

…Она не знает правду.

— Нацу-сан.

…Она не знает про UCAT.

Она медленно подняла голову.

…Она не знает о 2-м Гире.

Она все еще плакала.

…Она не знает обо мне.

Он кивнул, и расслабил свои объятья.

…Но…

Она дрожала, и он протянул Харуми к ней.

…Я сделаю для нее все.

Она перевела взгляд между ним и Харуми, кивнула, и выбрала Харуми.

Она поддержала сумку правой рукой и убрала ремешок с его шеи.

Она закинула его себе за шею, и обернула руку вокруг Харуми и сумки.

Харуми открыла глаза, и глянула на заплаканное лицо Нацу.

— А, — сказала Харуми с улыбкой.

Нацу, наконец, улыбнулась в руках Касимы.

Чтобы уравновесить дыхание малышки, она мягко качнула Харуми вверх и вниз.

— А, — снова сказала Харуми.

Она продолжила, издав несколько легких смешков, походивших на «а» и «хья».

Нацу глянула вниз на Харуми и кивнула.

— Молодчинка, — сказала она, вздыхая.

Она вернулась в норму.

…За исключением румянца на ее щеках и влаги в уголках ее глаз.

С этой мыслью, Касима внутренне вздохнул с облегчением.

…Слава богам.

— Я пойду, подхвачу другой зонтик и вернусь домой. Ты продолжишь путь сама? — спросил он.

Нацу глянула ему в лицо и на зонтик над их головами.

— Когда ты нагнулся, чтобы сравняться с моим ростом, твоя спина высунулась. — Она неожиданно кое-что осознала. — Т-твоя спина уже намокла.

— Но я не могу дать промокнуть тебе и Харуми.

— Спасибо. Но я не могу дать промокнуть главе семейства.

Нацу заволновалась, но вскоре присела, поддерживая Харуми и глядя на него.

— Эм…

— Ты хочешь, чтобы я тебя понес?

Она покраснела, но не стала отрицать.

Она была весьма хлопотной женой, но Касима выполнил ее желание.

Он тоже покраснел, но для его действий было достаточное оправдание.

Он решил, что сделает все ради них двоих.

Касима присел, удерживая правой рукой зонтик, и обернул обе руки сзади Нацу, сжимающей Харуми.

И он ее подхватил.

— Кья.

Она была легкой. Он думал так и прежде. Он счастливо делал это во время их свадьбы, и когда она вынашивала Харуми.

Тогда он держал ее в руках, и осознал, насколько же она легкая и как же она для него важна.

Она была словно букет цветов.

Зонтик в его правой руке скрывал небо над их головами, и защищал всех троих от дождя.

Его большая ноша улыбнулась у груди и проговорила:

— Нам следовало прихватить видеокамеру. Мы не сможем этого сделать, когда Хару-тян подрастет.

— Я бы тогда слишком смутился.

— Не волнуйся. Никто кроме нас этого не увидит.

— Полагаю, — согласился он.

Теперь им следует поспешить. Когда он даст Нацу потянуться и подобрать другой зонтик, они будут всего в трехстах метрах от дома. Его руки смогут столько протянуть.

Он начал шагать с двумя улыбками в своих руках.

Он глянул на них с собственной улыбкой и подумал про себя.

Он задумался о Пути Левиафана.

…Следует ли мне принять в нем участие?

В столовой, Ацута сказал, что выглядело так, будто он уже все решил.

Ацута мог быть и прав.

Прислушавшись к дождю, он припомнил тот случай и его собственную силу, создавшую меч, который его вызвал.

Это была его истинная сила.

…Это сила, которую я должен отринуть.

Но Касиму посетила еще одна мысль, на которую он внутренне вздохнул.

….Почему же я не могу забыть об этой силе?

Глава 12. Утренний план

Даже в субботу, семейство Казами рано вставало.

Отец был специалистом по планированию мероприятий, поэтому мог выбрать себе выходные, но не имел устойчивых выходных.

Он обычно брал их, когда Казами сообщала, что вернется домой, но ее решение в этот раз было нежданным. Раз так, отец начал завтракать в семь утра.

Ее семейная обязанность перевесила сонливость, потому Казами присоединилась к ним за завтраком.

Небольшая встроенная кухня как обычно сияла чистотой.

На столе расположились чашки супа и ингредиенты для утренних сэндвичей.

Родители Казами глядели на нее из-за стола.

— Ох, — длинные волосы ее матери всколыхнулись, когда она встала. — Что ты будешь пить?

— Кофе. Чисато, ты хочешь кофе, верно? — ее отец закончил готовить сэндвич на своей тарелке и глянул на нее сквозь очки. — Я знаю, что ты устала, но мне бы хотелось, чтобы ты полностью проснулась к завтраку.

— Да, конечно. Я буду чай.

Даже сама Казами не была уверена, кому отвечает, когда садилась на свое место.

Ее отец бросил разочарованный взгляд и потянулся над столом.

Там стояло несколько тарелок, забитых салатом, слегка поджаренными яйцами, ветчиной, луком, помидорами и прочими ингредиентами.

Стиль создания сэндвича семейства Казами заключался в том, чтобы взять все, что тебе хочется, и наложить это на хлеб.

— Пап, ты набрал слишком много.

— С-серьёзно? Ну, может быть. Это просто так весело.

— Ты когда-нибудь повзрослеешь?

Ее мать беспокойно вздохнула, увидев ингредиенты, наваленные на десять сантиметров.

Наблюдая за матерью в голубом платье, готовившей чай, и отцом, сидящим со сложенными руками в сером спортивном свитере с капюшоном, Казами наконец ощутила, что действительно дома.

— Ты тоже одеваешься, мам? Вы вдвоем куда-то собираетесь?

— Да. Я отправляюсь с ним на съемочную площадку.

От этого заявления сонливость Казами как ветром сдуло.

Она ощутила, как ее плечи подпрыгнули. Она запоздало обратила внимание на холод утреннего воздуха.

— Ты снова поёшь?

— Я просто иду вместе с ним.

В голосе ее матери прозвучали предостерегающие нотки, но затем заговорил ее отец.

— Но у нас план на совместный рождественский концерт к концу года. Основными выступающими будут, естественно, те, кого выберут спонсоры, но все равно останется место для приглашенных исполнителей. Что же мне делать?

— Понятно.

Казами кивнула и повернулась к матери, готовившей чай.

В ее поведении не было ничего необычно, а раз так, Казами не могла разгадать, о чем она думает.

…Может ей кажется, что это его обычная глупость?

Однако очарованный взгляд на лице ее отца не оставил у Казами почти никаких сомнений, что он был серьёзным. То, как он бестолково начал поедать свой сэндвич выглядело как обычно, от чего ее уверенность только возросла.

Затем прибыла ее чашка вместе с двумя кусками хлеба.

— Я вижу, вы вдвоем усердно трудитесь, — отметила Казами, размазывая маргарин по ломтику.

— А как ты, Чисато? Ты хорошо ладишь с Изумо-куном?

Ей бы хотелось, чтобы они об этом не вспоминали.

— Ну… — сказала она, задумавшись.

— Не забудь его как-нибудь пригласить. Не прогоняй его у порога.

— Я вовсе его не прогоняю…

— Но ты пинаешь его ногами, и он уходит, разве нет? — сказала мама, присев за стол.

Ее губы улыбались, но глаза — нет.

— Я приглашу его на следующей неделе, — покорно пообещала Казами.

— Отлично!

Ее родители улыбнулись и одобрительно подняли большой палец.

…Почему этот балбес такой популярный?

Казами внутренне вздохнула, но ее мать уже напевала себе под нос.

— Я сделаю к следующей неделе короккэ[12] . Я уверена, что твой папа и Изумо-кун будут есть и пить как сумасшедшие в еще одном соревновании, потому я наделаю достаточно. Я сделаю беленькие, с карри, кремовые, и редкие, очень острые, с васаби, в качестве сюрприза.

— Звучит шикарно. Не забудь добавить побольше рубленой капусты. Мы должны раз и навсегда решить, кто тут настоящий мужик. Я ему покажу! Пускай это и бессмысленно!

— Кья! Какой ты классный! Пускай это и бесполезно.

— Э-э, мама, папа? Почему вы обсуждаете будущую неделю, если еще эта не закончилась?

— Хм? Ты что-то сказала, Чисато? Ты не могла бы повторить?

— Нет, забудь. …И мама, и почему у тебя в последнее время такой страшный взгляд в глазах?

— Не переживай об этом. На следующей неделе тебе нужно болеть за Изумо-куна. Мы бессмысленно делимся на команду родителей и команду дочки и зятя, так что…

— Прости, папа, но над каким проектом ты сейчас работаешь?

Он глянул на секунду в потолок.

— Должно быть из-за материала, который я подобрал, что использовали в этой подозрительной образовательной программе «Вы Можете Это Сделать?» на прошлой неделе. В общем, я работаю над проектом, который заменит аниме «Мистер Гуевара», снятое с эфира из-за цензуры.

— Я проигнорирую половину твоих слов, но что это за замещающий проект?

— Это сиквел к Ареторману. Ну знаешь, культовый сериал эпохи Сёва. Мы делаем Ареторман Шток, который продолжает сюжет Литого Аретормана. В первом эпизоде, Шток отказывается пожимать монстру руку, залезает ему на спину и лупит его последующие три минуты. Он не останавливается, даже когда монстр пытается его стряхнуть. Это очень захватывающе.

— Дай угадаю. Во второй серии, монстр заходит ему за спину, заламывает руки и заставляет терпеть это три минуты?

— Как ты узнала? Вот что я называю: дочь своего отца. Едва Шток осознает, как развернуть положение в свою пользу, он постепенно учится, как правильно вести борьбу. Он обучается этому на Тренировочной Базе Аретор, известной как Мужская Дырка.

— У меня такое чувство, что это снимут с эфира по другой причине.

— Хм.

Ее отец сложил руки на груди в раздумьях.

Казами увидела, как ее мама наливает ему чай, но она не сомневалась, что в его чашке изначально было кофе. Ее бросило в пот, но затем он отхлебнул.

— Вкуснотища. Твой чай всегда прекрасен.

Она знала, что ей никогда не сравниться с этими родителями. А еще она задалась вопросом, станет ли она такой же в будущем.

Но она проигнорировала эту мысль, и ее отец задал вопрос:

— О чем ты так задумалась? Если у тебя какие-то сложности в школе, просто расскажи мне. Разве большая разница, если я все равно никак не смогу помощь?

Неуверенная, как на это ответить, она сменила тему.

— Как насчет того, чтобы вы двое сейчас успокоились? У нас время завтрака.

Она вздохнула и принялась складывать себе сэндвич. Она начала со слегка прожаренной яичницы, салата и майонеза. Затем…

— Давай добавим еще джем, соленую комбу, батат и… Ай! Чисато! Семейное насилие это плохо!

— Мам, сделай с ним что-нибудь.

— Плохой папа.

И это все? — Подумала она, но ее отец действительно взялся за голову и задрожал.

Она осознала, что это еще один метод кого-то обругать.

— Чисато, просто смирись. Твое возвращение заставило папу немного съехать с катушек.

— С последним я, пожалуй, соглашусь.

Неожиданно, Казами осознала, как может воспользоваться своим отцом.

— Слушай, пап. Какие-то из твоих прошлых проектов имели дело с японской мифологией?

Ее отец поднял голову.

— Хм? О. Да, было дело.

— Я исследовала кое-что с Каку и парой младшеклассников, так что ты не знаешь ничего интересного, связанного с Ямата-но Ороти?

— Хм. Ямата-но Ороти, да?.. С этим связано немало. У тебя есть какие-то ключевые слова для поиска?

— Ну…

Поднеся руку к подбородку и покачав головой, она осознала, что ее мать в задумчивости приняла такую же позу. Она, правда, не обратила внимания на Казами, от чего та горько улыбнулась.

…Что послужит хорошим ключевым словом? 2-й Гир известен только UCAT, следовательно, они не будут знать этот термин. Тогда что? Концепты 2-го Гира имеют дело с…

— Имена. Ты знаешь что-то интересное, связанное с именами?

— Имена? — спросил ее отец, снова поднимая взгляд вверх.

Улыбка на его лице дала ей понять, что она выбрала правильно.

— Чисато. Расскажи мне историю победы над Ямата-но Ороти.

— Ну, — начала Казами, — После того, как Сусаноо сослали на землю, он полюбил Кусинаду-химэ, которую собирались принести в жертву Ямате-но Ороти. Она пообещала выйти за него замуж, и Сусаноо напоил Ороти и отсек все его головы. Этого достаточно?

— Ты сократила ее до безумия, но в общих чертах так и было.

— Я в последнее время ее изучала. О, и меч, срубивший головы Ороти, называется Тоцука. В процессе меч затупился, и когда Сусаноо решил проверить, что произошло, он обнаружил внутри Ороти еще один меч. То был хороший меч, и он испытал его, без труда перерубив окружающую траву. Это был Кусанаги, или Меч Скашивающий Траву.

И…

— Сусаноо женился на Кусинаде и обосновался в провинции Изумо. Когда его потомок преподнес Кусанаги Аматерасу, он вернул свой божественный статус. Вот и вся история, верно?

Ее отец кивнул и пробормотал слово «имена».

— Я постараюсь объяснить это косвенным путем, Чисато. В древней Японии, люди изменяли свои имена при достижении совершеннолетия. Ты изучала это на уроках стародавней литературы, правда?

Казами кивнула, но на деле совсем этого не помнила.

— Хорошо, хорошо, — сказал ее отец, не осознавая правды.

Горькая улыбка на лице ее матери недвусмысленно заявила, что она все поняла.

Казами в очередной раз осознала, что никогда с ними не сравнится.

— Ладно, Чисато. Как ты думаешь, почему люди станут менять имена? — спросил отец.

— Э?

Она не знала, но всерьёз над этим задумалась.

— Потому что они повзрослели?

— К сожалению, нет. Подумай. В японской мифологии, Ямато Такэру получил это имя, убив своего врага, Кумасо Такэру. Смена имени не подразумевает взросление.

Тогда что же это?

В своих раздумьях, она заметила, как ее мать немного покачивается туда-сюда. По какой-то причине, ее правая рука поднималась и опускалась, но Казами не обращала на нее внимания.

Казами продолжала размышлять, и осознала, что ответ на удивление близок.

Когда она впервые встретила Изумо Каку, он использовал язык 10-го Гира. Его язык и имя разнились между собой. И сейчас он говорил по-японски.

— Потому что менялся их статус?

— Верно. В древние времена, имя человека указывало на его профессию или положение в обществе. Когда это менялось, менялось и их имя. Возвращаясь к Ямато Такэру, имя «Такэру» означает «герой». Героем Кумасо был Кумасо Такэру, и парень, сразивший его, получил статус героя Ямато.

Мама Казами незаметно щелкнула пальцами и стала в позу.

Ее отец не заметил действия своей жены, и поднял три пальца правой руки.

— Теперь, учтя все это, вернемся к основной проблеме. Существуют три загадки, связанные с историей Сусаноо и Яматы.

Он опустил безымянный палец.

— Первая загадка — почему имя Ямата-но Ороти не ссылается на его профессию или статус.

— …Э?

— Подумай об этом. На что ссылается Ямата-но Ороти?

Оно означает «Разделенный на Восемь Частей Великий Змей», а значит, ссылается на его форму.

— А, — сказала Казами, когда до нее дошло, — Ты спрашиваешь, почему у Яматы нет имени?

— Именно. На Ямату-но Ороти была возложена важная роль — произвести на свет меч Кусанаги, но он не получил никакой профессии или статуса. Это идет в разрез укоренившимся правилам. Так почему же этот гигантский восьмиглавый дракон японской мифологии не получил имени?

Он опустил свой средний палец.

— Следующая загадка связана с Сусаноо.

Об этой Казами знала, потому взяла на себя инициативу, подняв руку.

— Это о том, почему он сохранил имя Сусаноо после того, как его изгнали с небес, верно?

— Да. Он спустился в мир людей, но оставил свое имя. Почему же? Мы имеем великого змея без имени, бога грома, чье имя не изменилось, и затем, еще одну загадку.

— Последняя связана с Кусанаги, да? — вклинилась ее мать.

Казами и ее отец повернулись к ней. Она съежилась и сказала «извините», высунув язык.

Но Казами все равно не понимала.

— А что не так с Кусанаги?

— О? — Ее отец повернулся к ней с физиономией, близкой к улыбке. — Как насчет того, чтобы обсудить это с твоими друзьями? Эту тему я пытался поместить в образовательную программу, но никто не хотел ее брать. Я надеюсь, она станет для тебя полезной, Чисато.

Насчет этого не стоило переживать.

…Этого более чем достаточно.

Она не только получила некоторые подсказки, но так же осознала кое-какие вещи сама. Ей показалось, что для спортсменки это весьма неплохо. Вдобавок ко всему, у нее остались несколько загадок, требующих решения.

— Я рада, что выбралась домой, — сказала она.

Ее родители воодушевленно подняли большой палец.

Ей никогда с ними не сравниться.

 

●

Было еще утро, но Касима уже находился в столовой UCAT.

Ее заполнили лишь работники ночной смены, потому там было спокойно и тихо.

— Зачем ты притащил меня сюда, Ацута? Я не успел даже зайти в конструкторское бюро.

— В это время ты обычно получаешь от своих родителей пекинскую капусту. Раз так, ты попытаешься избавиться от лишних маринованных овощей. Давай их сюда.

Ацута, одетый в боевую униформу, протянул вперед палочки и миску, забитую белым рисом до краев.

— Ты будешь есть одни только маринованные овощи и рис?

— Не стоит меня недооценивать, оружейный бог. Старая пословица учит есть овощи с рисом и миской супа. Это то же самое.

Он вытащил что-то из кармана и поставил на стол.

То оказалась банка кофе UCAT бренда под названием «Утреннее Кофе Готз». Чтобы приумножить утренний образ, на банке напечатали контрастное красно-белое изображение здоровенного дворецкого, одетого в один лишь передник.

— Это и есть твой «суп»? Полагаю, цвет напоминает мисо суп, но если взять на завтрак это, пекинскую капусту и рис — получится дикая смесь японского и западного, не думаешь?

— Какие-то проблемы? Кхе. Ты стал вконец эгоцентричным.

— Ты вообще знаешь, что «эгоцентричность» означает? В общем, ты хочешь, чтобы я обеспечил тебя овощами? — С раздраженным вздохом, Касима вытащил домашнее бенто Нацу из сумки, — Нацу на деле это предугадала. Гляди, она даже положила маринованный вишневый цвет, который ты любишь.

— Ох, где она замариновала цветочные лепестки? Они немного горьковаты, так что хорошо идут с выпивкой. …В отличие от тебя, твоя жена делает все настолько хорошо, что это едва меня не бесит.

— Мне сложно сказать, ты жалуешься на нее или хвалишь.

— Придурок. Мужик не может так просто похвалить женщину.

— Ты хочешь сказать, что должен похвалить ее сложно?

— Э? Ох, ну, э… чего? Наверное, э… придурок!

— Я не уверен, как ты к этому пришел, но вышло неплохое умозаключение. Так или иначе, я сообщу Нацу-сан, что ты сказал.

— Ага, вперед. Скажи ей: «Пожалуйста, сделай еще, чтоб тебя!»

— Я порой совсем не понимаю, что ты пытаешься сказать, — промолвил Касима, с его типичным вздохом.

Он неожиданно осознал, что Ацута открыл упаковку в руке и начал есть.

Он не одобрял использования Искусства Ходьбы на друзьях, но использование его, должно быть, стало второй натурой Бога Мечей Ацуты.

— Ну как, вкусно?

Он принял его молчание как знак согласия.

Не успел он глазом моргнуть, как Ацута наполнил по новой свою миску с рисом, а маринованные овощи почти исчезли.

Затем Ацута проговорил, словно на своей волне.

— Так что ты собираешься делать с Путем Левиафана?

— Я не уверен. …Как насчет того, чтобы занять мое место?

— Да ладно, — Ацута перестал шевелить палочками. — У тебя совсем нет мотивации, да?

— Честно говоря, да. Вчерашняя сумятица мне напомнила, что у меня совсем нет причины заботиться о 2-м Гире.

— Перестань относиться к этому так серьёзно и придумай себе причину, придурок.

— Не говори так. У меня действительно нет причины. Когда я увидел повреждения на Сусаоо, слова моего деда утратили смысл, и теперь у меня есть семья.

Он вспомнил вчерашние слова Саямы.

…Он хочет должным образом узреть 2-й Гир.

— Они все так серьёзны, и поэтому мне кажется, что они заслуживают кого-то лучшего, чем я.

— Тогда уходи.

Ацута перевел дух и выплеснул больше слов:

— Просто увольняйся из UCAT.

 

●

Касима некоторое время раздумывал над предложением Ацуты.

— А это не такая и плохая идея.

— Стой.

— Не смотри на меня так, Ацута. Сказать по правде, с моим-то безволием, в моем-то положении, и с моими-то мыслями, убежать, просто все бросив, может быть проще всего.

Если он уйдет, ему больше не придется волноваться. У него не останется причин за все это цепляться.

Он неожиданно подумал о том, как жили его родители. Вместо того, чтобы выбрать путь кузнеца мечей, они выбрали фермерство. Единственными клинками, которые они когда-либо держали, были кухонные ножи и серпы.

Получая от них овощи, Нацу испытывала неловкость, но это их радовало.

— У некоторых людей более одного пути. Вот как это устроено.

— И ты один из таких людей, Касима?

— Не знаю, но после того случая восемь лет назад я оставил путь кузнеца мечей. Мои руки никогда больше не держали резец, и я лишь занимался корректировкой законченных продуктов, используя клавиатуру. — Касима слегка постучал пальцами по столу. — С тех пор, я не сделал ни единого Облаченного Меча. Если бы у меня была возможность уйти…

— Ты хочешь сказать, что эта возможность пришла? Ты хочешь сказать, что убежишь, как только получил важную роль посредника Пути Левиафана?

— Да, это я и хочу сказать, — он вздохнул. — Я не могу ничего раскрыть. Я не могу даже рассказать своему ребенку о навыках создания оружия, унаследованных от предков. Если я собираюсь уйти, время как раз подходящее. Я могу присоединиться к Лоу-Гиру и жить в счастливой семье. …Я всегда сомневался, житель ли я Лоу-Гира или нет, но моему ребенку об этом думать не придется.

— Тогда что ты собираешься делать с правдой 2-го Гира, которую ты упоминал ранее? Только твоя семья о ней и знает.

— Я передам ее Директору Цукуёми, и оставлю решение за ней.

Он глянул вперед и увидел, как Ацута немного приподнялся со стула.

— Ты это серьёзно?

— Я не уверен. Я просто пытался поддержать беседу. Но это непросто, — его плечи поникли. — Я совсем не могу решить, что мне делать.

Ацута цокнул языком и опустился на стул.

— Тебе не нужно никаких причин, знаешь? Мне нравится колотить людей без особых причин.

— Ты надеешься найти того, кто согласится с тем, как работает твой мозг?

Касима горько улыбнулся, и Ацута прищурил глаза.

— О? Ты думаешь, у меня нет причин заморачиваться Путем Левиафана, да?

— Н-не может быть… У тебя есть причина?

— Не веди себя так удивленно, придурок. Да, есть. Это связано с девушкой, в которую я влюбился.

— Та одноклассница со школьных времен? Какая странная связь. Ну, я не буду влезать, но звучит как персональная обида.

— И это называется «не влезать»?

С раздраженным взглядом, Ацута скользнул по пакету с маринованными овощами.

— Что? Ты больше не хочешь?

— Придурок. Я не могу есть маринованные овощи от женщины, охмурившей оружейного бога.

— Ха-ха-ха. Ты просто завидуешь, что у меня такая замечательная жена.

— Ты вообще слушал?.. — Ацута кашлянул и сделал глоток кофе. — Собирай свои манатки и проваливай, неудачник. Жалкое зрелище. Невероятно жалкое зрелище. Касима рода Такэмикадзути, сильнейшего оружейного бога и кузнеца мечей 2-го Гира, бросает все ради своей женушки и ребенка? Удачи в семейной жизни, чтоб ей пропасть.

— Поразительно, что ты умудрился так много об этом сказать.

Ацута клацнул языком, откинулся назад и глянул в потолок.

Касима на него не обижался. Он считал его хорошим другом, которого неплохо иметь рядом.

— Я еще не решил, собираюсь ли увольняться, или нет. У меня просто нет запала заниматься Путем Левиафана. UCAT хорошо платит, и оставаться с ними позволит мне погасить мой кредит. …Я просто в сомнениях, потому что совсем не получаю от этого удовольствия.

— Хорошо, хорошо.

Ацута выпрямился и подобрал свою миску. Он схватил соль из приправ на столе и насыпал немного в рис.

— Эй, Касима.

— Чего тебе, Ацута? И почему ты сыпешь на это столько соли?

— Придурок, мне нужна соль, потому что у меня низкое давление. Ты не знал?

— Первый раз слышу. Если сравнить с тобой, у всего остального человечества, должно быть, необычайно низкое давление.

— Если ты это скажешь, тогда я скажу кое-что другое. Я спрошу это вместо прощального подарка: что это за правда 2-го Гира, и вопрос Яматы?

— Я сначала скажу об этом Директору Цукуёми.

— Это так важно?

— Я толком не знаю, — Касима склонил голову. — Мои предки передавали это из поколения в поколение, потому мы как-то позабыли его важность. И вот поэтому, судя по всему, Ямата перестал доверять ответу моих предков, когда 2-й Гир был разрушен.

— Тогда, разве от этого есть прок?

— Это по-прежнему полезно в качестве инструмента на переговорах. Лоу-Гир хочет это знать, — Касима сложил руки на груди и сказал кое-что, как ему казалось, для него не свойственное. — Ооширо Хиромаса нашел это слово в обмен на свою жизнь. Мой дед на него гневался, и это слово заставило его страдать и пообещать полное подчинение Лоу-Гиру. …В этом должна быть ценность, — Касима горько улыбнулся и с таким же лицом продолжил. — Но прошло уже 60 лет. Мы слишком подверглись влиянию Лоу-Гира.

Когда он закончил говорить, Ацута остановил свои палочки и бросил на него раздраженный взгляд.

Касима задумался на миг почему, но затем осознал ответ.

…Ох. Я странно улыбаюсь, не так ли?

Его брови обессиленно приподнялись, а голова опустилась, но улыбка оставалась.

Гадая, как такую улыбку назвать, голос Ацуты проткнул его раздумья.

— Что ж, если желание уйти не пропадет, зайди в третье производственное помещение конструкторского бюро.

— Третье…

Касима неожиданно помрачнел.

Третье производственное помещение было запрещенной зоной в отделе разработок.

Оно оставалось закрытом с той ночи восемь лет назад.

— Там, где я запечатал…

— Не можешь произнести? Но ты не забыл, правда? Там кое-что лежит, что нельзя просто выбросить, как крупногабаритный мусор. Там находится сила, которую ты запечатал.

Касима неожиданно вспомнил.

Восемь лет назад он спас Нацу из-под завала, и донес в машину скорой помощи.

После этого, продолжая мокнуть под дождем, он поднял нечто из грязи, даже не стирая кровь со своих пальцев.

То был меч, расколотый на две части.

…Я запечатал его глубоко в корпорации, несущей имя Изумо.

— Врубился теперь, Касима? Ты запечатал то, что должно принадлежать мне: Облаченный Меч Фуцуно. Даже запечатанный, он испускает столько остаточного страха, которого хватает, чтобы не подпускать к нему новичков. — Он перевел дух. — Если ты уволишься, избавься от него. Чисто из вежливости.

 

●

Пока утро подходило к концу, Саяма и остальные шагали по городу в своей школьной форме.

Они были на пути в резиденцию Тамия — место, где вырос Саяма.

Саяма, Ооки, и Синдзё Сецу шли во главе, и прочие волонтеры из их класса следовали за ними.

Они все несли деревянные доски, краску, металлические трубки, или другие материалы.

Синдзё обернулся к шеренге, следовавшей за ними, и обратился к Саяме.

— Мы пропускаем четвертый урок, чтобы построить фестивальный прилавок в твоем поместье. Это несколько удивительно.

— Ооки-сенсей, как всегда, постаралась и забыла заказать материалы. Позже у меня дела в Татикаве, но до этого я могу помочь. Нам нужно построить этот прилавок как можно скорее.

Днем, он должен провести предварительные переговоры с 2-м Гиром в Концептуальном Пространстве внутри Мемориального Парка Сёва.

…Интересно, покажется ли Касима.

Пока Саяма размышлял, Ооки его обогнала.

Она оделась в блузку и размахивала руками, напевая веселенький мотивчик.

— Обед в доме Саямы-куна наверняка будет изумительным!

Синдзё ткнул Саяму в руку.

— Саяма-кун, ты бы не мог как-то воздержать её от того, чтобы произносить мысли вслух?

— Нет. Если бы это было возможно, мне бы удалось еще в прошлом году. Результаты были неудовлетворительны.

— Это, наверное, тяжело.

Ооки неожиданно обернулась, с улыбкой на лице.

— Я бы хотела прийти со всем классом, но, наверное, не получится. Многие заняты подготовкой стендов для их клубов, или на подработках. Харакава-кун умчался на своем мотоцикле сразу же.

Саяма бросил взгляд за спину, и Синдзё последовал за ним, держа в руках папку с бумагой для письма. За ними следовало около тридцати учеников.

— Но около 70% класса сочли это своим основным приоритетом.

Саяма увидел, как Синдзё восхищенно повернулся к Ооки. Та, со своей стороны, выглядела обеспокоено.

— Прости меня, Саяма-кун. Я вообще-то хотела укрепить узы нашего класса пикником, кемпингом, или тренировочным лагерем в стиле морской пехоты.

— Я любезно проигнорирую последнее, но Вам не нужно огорчаться, что вместо этого вам досталось поместье Тамия.

— Я знаю. И твой дом славится уловкой для создания хорошего фестивального прилавка.

Синдзё на это удивленно склонил голову.

— Мне казалось, клан Тамия держит охранную фирму? Они занимаются еще и строительством?

— Нет, просто у них как-то нашлось немало специалистов в этой сфере. Мистер Ким из Китая присоединился к компании около четырех лет назад, и он очень хорош в постройке крепких переносных прилавков.

— Правда?

— Да. Единственная проблема в том, что он любит добавлять пуленепробиваемые щиты, GPS, и спасательные устройства, на случай непредвиденных обстоятельств. …Он воспринимает это всерьёз, как думаешь? Ха-ха-ха.

— М-мне кажется, что он строит нечто другое, вместо фестивального прилавка.

— Но он выиграл награду за лучший прилавок в прошлом году! — добавила Ооки.

— Именно. Утончение брони окупилось в высокоскоростном планировании. И поместив внутрь электронное управление, командир и водитель могут самостоятельно разобраться с огромным количеством людей. Он весьма могущественен.

— П-прости, но о чем мы тут говорим?

— О креповом прилавке. Ты никогда их не видел? Они довольно распространены.

— О? Так значит летающие прилавки это обычное дело?

— Не переживай об этом.

Саяма постучал Синдзё по плечу.

Синдзё глянул на него со слегка недовольным взглядом.

Но глаза Саямы сосредоточились на папке, которую Синдзё держал в руках.

Он, должно быть, это заметил, потому что сжал ее сильнее, словно пытаясь защитить.

— Э-эм. Я…ну… взял это не для того, чтобы отлынивать от помощи.

— Ты просто не хочешь ее оставлять, да?

Частично это было так, но Синдзё опустил голову и покраснел.

— Я закончил сюжет, потому мне хотелось, чтобы ты на это взглянул. …Это вызовет трудности?

— Почему это вызовет трудности?

— Ну… — сказал Синдзё, оглянувшись по сторонам.

Ооки снова повернулась вперед, напевая. Остальные ученики разговаривали между собой. Никто не обращал на них внимания.

Синдзё торопливо придвинулся поближе и прошептал так, чтобы услышал только Саяма:

— Мне кажется, ты сможешь понять, если прочтешь.

— Понять что?

Синдзё на миг остановился.

Его голова поникла, и он не смотрел на Саяму.

И раз так, Саяма задал еще один вопрос:

— Ты хочешь сказать, что я пойму что-то, если я прочту этот сюжет, верно?

— Д-да.

Синдзё поднял голову, показав слегка покрасневшее лицо.

И затем…

— …

Плечи Синдзё содрогнулись, и он сложил руки у живота.

 

●

Едва Синдзё как будто сжался, Саяма обернул руки ему за спину.

— Что-то не так?

— Н-нет. Я в порядке.

Синдзё поднял голову, отображая слабую улыбку.

Убедившись, что никто за ними не наблюдает, он проговорил.

— Э-это иногда случается. Примерно раз в месяц, у меня появляется чувство, будто мой живот сползает вниз. …Недавно все было нормально, но вот только что снова пришло.

— Хм. Это щекотливая тема, потому я постараюсь спросить тактично: у тебя что, месячные?

— Значение слова «тактично» поменялось с тех пор, как я в последний раз его проверял? — вздохнул Синдзё. — Не говоря уже о том, что у меня нет месячных.

Если судить по выражению лица на этих словах, Синдзё вроде бы полегчало.

Но когда он закончил говорить, его брови опустились, и Саяма был абсолютно уверен, что заметил разочарованный взгляд.

Так или иначе, Саяма кивнул.

— Когда мы прибудем в поместье Тамия, я попрошу Кодзи приготовить тебе горячий напиток. А еще мне кажется, у Рёко есть чудесное обезболивающее. Ты можешь немного принять.

— Лекарства мне особо не помогают.

— Не переживай. Секретная оригинальная формула клана Тамии не использует никаких химических добавок. Согласно Рёко, половина препарата состоит из «сострадания».

— А вторая половина состоит из «абсолютной серьёзности»? Ты уверен, что оно нормальное?

— Конечно нормальное. Я однажды его пробовал. Следующее, что я помню — прошло три дня, и меня окружало множество людей.

— Это совсем не нормально!

Синдзё кивнул, опустил плечи, и глянул вперед.

Саяма также повернул взгляд прямо.

Перед ними открылась дорога и большой плоский силуэт, окруженный забором.

Этот особняк с черепичной крышей и большим двором и являлся поместьем Тамия. Через высокий забор виднелись деревья, большие камни и пруд, а в центре находилось обширное здание.

Синдзё снова вздохнул, на этот раз со смешанным чувством облегчения и любопытства.

Он осознал, что все остановились, и Ооки встала перед воротами.

— Э… Оряяяяяя!

Она толкнула ворота, но они не открылись.

Саяма и Синдзё наблюдали, любопытствуя, что она собирается делать. Ооки задумчиво наклонила голову, а затем хлопнула в ладоши с пониманием. Она постучала в ворота, воскликнув:

— Я требую аудиенции с хозяином дома!

— Ооки-сенсей, в какой эпохе Вы, по-вашему, живете?

— Э? Но когда они вчера сказали такое по телевизору, ворота открылись сами.

— То был телесериал по «Самураю Цудзигири», который начали транслировать вчера в восемь вечера. Разве вы не видите рядом с воротами интерком?

— О, точно, — Ооки поднесла палец к интеркому. — Динь-дон, Динь-дон, Динь-дон, дзинь, дзинь, дзинь… Шестнадцать подряд! Ай-ай-ай-ай! Что за ученик бьет своего учителя по голове шестнадцать раз подряд, Саяма-кун?!

— Замолчите. Во имя здравомыслия всего человечества, больше никогда не прикасайтесь к этому интеркому. Понятно?

Как только он договорил, Саяма ощутил справа чье-то присутствие.

Он почувствовал движение воздуха в сторону его не ведомой руки.

— Я вижу, что ты совсем не изменился, Микото.

Саяма услышал хриплый голос, и неожиданно его взгляд подняло в небо.

Его швырнули в воздух.

Глава 13. Цветущий мир

Саяма лихорадочно размышлял в полете.

Его взор подняло вверх, и поворот его тела был плотным.

Это оказался на удивление быстрый бросок.

Если он развернет тело, чтобы поставить ноги на землю, импульс его опрокинет.

Что же ему предпринять?

Верным ответом было развернуть тело, поставив одну стопу на землю, швырнув вторую вперед.

Он воспользуется импульсом броска, чтобы побежать вперед.

И он так и сделал.

Его стопа столкнулась с землей.

Сделав один шаг, он двинул вторую стопу вперед, чтобы шагнуть с импульсом его вращения.

Он не смог устранить импульс, но мог его контролировать. Чтобы повернуться к своему противнику, он крутнул каблуками.

После чего сделал широкий шаг назад и согнул колени, на случай следующей атаки.

Он потянулся к Баку на плече, но зверек не свалился.

Проводя эту проверку, он закончил свою защитную стойку.

Но следующая атака не последовала.

— …

Саяма уставился перед собой, немного расслабившись.

Он увидел удивленные лица Ооки и Синдзё, но к ним присоединилась небольшая фигура.

То был старик, одетый в черную футболку и горный жилет.

У него были короткие седые волосы, а его правый глаз сиял красным цветом.

Увидев этот цвет, Саяма произнес его имя.

— Хиба-сенсей.

— Привет, — сказал Хиба.

— Давно не виделись, бессмертный старик, — сказал Саяма с небольшой улыбкой, и его рука поднялась в приветствии. — Почему ты спустился сегодня с гор? Ты позабыл, как разговаривать на языке людей, и тебе пришлось прийти, дабы выучить его вновь?

— Давненько я уже не слышал твою бестолковую вежливую речь, — Хиба улыбнулся, и тоже поднял руку. — Я все гадал, почему ты в последнее время не заходил в додзё, а ты, оказывается, ведешь нормальную жизнь. Я собрал сегодня немного горных овощей, потому притащил часть для клана Тамия. Когда я услышал, что ты собираешься прийти, то понял, что мне следовало показать, кто тут главный.

Синдзё подошёл сбоку и потянул Саяму за рукав.

— Как я понимаю, он твой учитель, но вы что, не ладите?

— Разумеется, мы ладим. Мы ладим так хорошо, что опрокидываем друг друга на землю. Верно, Хиба-сенсей?

— Так и есть. Мы всегда так себя ведем.

Осматривая стойку Саямы, с глаз Хибы исчезла улыбка.

Она осталась только на его губах.

— Ты беспечно позволил своему другу тебя отвлечь, но ты ведь не заржавел, правда?

 

●

В одной из секций конструкторского бюро отдела разработок UCAT Касима и Цукуёми встретились друг с другом.

Остальной персонал уже отправился в Мемориальный Парк Сёва.

Касима немного поговорил с Цукуёми в пустом помещении.

Однако когда он рассказывал о своей семье, она неожиданно глянула на часы.

— Что ж, пожалуй, я отправлюсь в Мемориальный Парк Сёва, как и предлагал Директор Абрам.

— ?

— Я возьму на себя предварительные переговоры Пути Левиафана, а как насчет тебя? Ты придешь?

— Честно говоря, не думаю, — пожал он плечами. — Он придет?

— Ты имеешь в виду Саяму Микото? Естественно, он будет там. Касима, ты думаешь, он сможет отыскать ответ?

— Не знаю. Но мне кажется, мы должны передать ему ту же вещь, что мой дед оставил Ооширо Хиромасе. Возьмите это на предварительные переговоры.

Касима вставил рядом лежащий флоппи диск в свой лэптоп.

Он провел действия на лэптопе всего за секунду.

Он скопировал определенные данные и вытащил диск.

Затем он поместил немеченый флоппи в коробочку и написал на ней что-то маркером.

Он написал «Список жителей 2-го Гира».

— Это бесчисленное количество имен, что использовались для создания Тоцуки. Второй файл содержит вопрос Яматы.

— Имена, использованные для создания Тоцуки?

— Да. Тоцука требовал достаточной силы и ёмкости, чтобы запечатать Ямату, и поэтому в его конструкции использовались имена. В металл были встроены несчетное количество имен жителей 2-го Гира, связанных через них с биосферой. — Касима кивнул. — Но поскольку запечатывание должно было произойти в Лоу-Гире, вместо этого использовалась имена этого мира. Иными словами, они использовали наши нынешние имена. …Мой дед передал этот список кое-кому, кто позже исследовал японские святыни и храмы, чтобы отыскать имена, отвечающие нашим оригинальным именам.

— Это Ооширо Хиромаса занимался поиском тех имен?

— Да. Судя по всему, мой дед выковал Тоцуку, глядя на список имен, который ему написал Ооширо Хиромаса. — Он перевел дух. — Ооширо Хиромаса также обнаружил ответ на вопрос Яматы, но мне кажется, что тот список послужил ему намеком. Следовательно, если Вы передадите этот флоппи диск тому парню, положение будет почти совпадать с тогдашним. Он получит наши имена и вопрос.

— Но как насчет него? Ооширо Хиромаса рисковал своей жизнью, чтобы запечатать Ямату, но ты думаешь, этот мальчик сможет зайти так далеко?

— Да. Мне кажется, он видит Путь Левиафана со 2-м Гиром достаточно важным, чтобы поставить на кон все свое существование.

За день до этого, тот парень сказал, что хочет пройти сквозь этот Путь Левиафана, чтобы он мог столкнуться с прочими Гирами после.

…Он не станет отступать.

И как же этот парень поступит затем?

Познает ли он прошлое, узнает ли, что думали те, кто были перед ним, и попытается самостоятельно приблизиться к их мыслям?

Затем Касима вспомнил, как Саяма сжимал в столовой свою грудь.

Когда этот парень узнавал о прошлом, он испытывал боль.

— …

…Так вот оно что. Он принял даже это прошлое. Он Сусаноо.

Этот парень был честен с самим собой, не лгал, и получил всё.

В таком случае, кем был Касима?

…Нет. Я еще не определился, противостоять ли мне ему, а раз так, мне рановато об этом думать.

Касима неожиданно осознал, что на него уставилась Цукуёми.

Он вспомнил о флоппи диске, пожал плечами, и протянул его ей.

Она взяла его с горькой улыбкой.

Затем, другой рукой она дала ему по голове.

— У тебя есть дурная привычка теряться в собственных раздумьях. Ты это знаешь?

И неожиданно, она спросила кое-что еще:

— Я слышала, ты думаешь о том, чтобы уволиться из UCAT.

Ее неожиданное заявление заставило Касиму засуетиться.

— Э-это Вам Ацута рассказал, что ли? — сказал он, почесав затылок. — Он любит болтать о всяких странных вещах.

— Он за тебя переживает, потому не будь с ним слишком строг. …Но ты об этом серьёзно?

— Я не собираюсь передать Вам увольнительное письмо прямо сейчас, если Вы переживаете об этом. UCAT хорошо платит, и я останусь, пока не выплачу мой кредит и не накоплю на обучение Харуми.

— Ох, как ответственно с твоей стороны. Она едва родилась, а ты уже собираешься отослать ее в частную школу?

— Не знаю, но мне кажется, я съезжу и обсужу это с родителями.

— О том, выбрать ли частную школу?

— Нет. Обо мне и о моей семье. Мой выбор здесь непосредственно влияет на финансы моей семьи.

— Полагаю, что так. Ты можешь взять отгул на сегодняшний день и съездить к своим родителям. — Горькая улыбка Цукуёми расширилась, и в ее тоне добавилось раздражения. — Ты действительно об этом переживаешь, не так ли?

— Естественно переживаю. Нет никакой связи между мной и 2-м Гиром, а раз так…

— А раз так, ты хочешь скинуть правду 2-го Гира на меня, и уйти с передовой?

— Да, мне кажется, так будет лучше. У этого парня, Саямы, с которым я встретился вчера ночью, есть собственные взгляды на Путь Левиафана: фамилия «Саяма» предписывает роль злодея. Эти взгляды привели 1-й Гир на нашу сторону, и теперь он сталкивается с нами.

— Он весьма отважен.

— Да, но при таком раскладе, я передам ему ответ, без своей собственной позиции. — Он кивнул. — Так что вместо того, чтобы притворяться, будто я понимаю, лучше передать слово для контроля Яматы кому-то другому, и затем, я уйду. Поручить это Вам, должно сработать.

…Что подумает об этом этот парень, Саяма?

Учитывая историю 2-го Гира и его связь с UCAT, примет ли он это?

Касима осознал, что его мысли поворачиваются в удобное для него русло, потому перестал думать.

Тем временем, Цукуёми пожала плечами и вздохнула.

Но ее выражение лица неожиданно посерьёзнело, и она произнесла:

— Одна вещь.

— Какая?

Последовала небольшая тишина.

Эти пару секунд наполнились сомнением.

Она использовала эту паузу, чтобы глянуть на него, словно изучая.

Затем она почесала голову, будто не могла подобрать нужных слов.

— Касима, тебе кажется, что ты озадачен этим вопросом?

— Да, весьма.

Его слова прозвучали совершенно непринужденно.

Цукуёми ответила одним вопросом.

— Касима, — начала она. — Почему ты в таком смятении?

 

●

Нацу разговаривала по телефону.

Она сидела на полу у окна, находящегося от нее слева.

Она держала запеленатую Харуми в правой руке, а ее левая слабо сжимала черную трубку телефона.

Она смотрела прогноз погоды на приглушенном телевизоре, но, увидев значок дождя, закатила глаза.

Вместо этого, она приоткрыла рот и произнесла:

— Да, спасибо Вам большое за овощи. Я приготовила их сразу же. Да, Акио-сан, кажется, считает это докучливым. — Она слегка рассмеялась. — Я бы хотела отблагодарить и Вашего мужа тоже. …Э? Он рассердил Вас во время спора из-за пульта управления телевизором, и вы закрыли его в сарае? С того времени прошло уже 12 часов? Вы всегда так хорошо ладите. Хе-хе. Кстати говоря, я бы хотела в ближайшее время Вас посетить. Вы собираетесь скоро высаживать рис? О, в течение трех дней?

Она повернулась к стене.

На календаре, висящем там, не было красных кружочков вокруг дат последующих пары дней.

Проверив это, Нацу вернула свое внимание к разговору.

— Это будет просто прекрасно. Я возьму Харуми с собой, но мне кажется, Акио-сан попытается найти какую-то отговорку, чтобы не ехать.

Ее глаза озарила улыбка, и она опустила взгляд вниз.

Харуми свернулась в ее руке во сне.

— Да. Вы мне очень помогли с Харуми. Вы научили меня, как ее правильно держать и как о ней заботиться. Акио-сан думает, что я знала все это с самого начала. Э? Если он не будет думать, что я сообразительна, он не позволит мне контролировать финансы? И мне следует в качестве изюминки добавить немного насилия? Подобные вещи мне не очень даются. Я не уверена, что смогу это сделать.

Нацу горько улыбнулась, но ее ресницы неожиданно опали.

Она немного опустила глаза.

— Мне кажется, Акио-сана в последнее время что-то беспокоит. Может он думает, что наш брак… Ох, ясно. Простите. Но что же тогда? — Она удивленно наклонила голову. — Должно быть, это связано с его работой, но у него на работе есть надежный друг, в некотором смысле слова.

Последовала короткая пауза.

После того, как это обескураживающее время прошло, Нацу получила ответ. Но в то же время, этот ответ заставил ее лицо помрачнеть.

— Вы не знаете? Я и не думала, что Вы будете знать.

Она почти вздохнула, но вместо этого сглотнула, чтобы трубка этого не уловила.

— Я пытаюсь не говорить о его работе, но все равно очень переживаю. Его чувство ответственности порой слишком сильное.

Она бросила взгляд на левую руку, сжимающую трубку и затем вниз к шее. Там на цепочке висело кольцо.

— Да, спасибо за Вашу заботу. Да, он все воспринимает так серьёзно, и поэтому мне бы хотелось не возлагать на него ненужных хлопот. …Я могу примерно предположить, о чем он думает.

Через пару секунд, Нацу подняла голову и кивнула.

— Да, я уверена в этом.

Ее лицо отобразило уверенность ее слов, но также слегка покраснело.

— Мне кажется, что он хочет работать. Ему за тридцать, потому как раз время ему задуматься о том, что он может, а чего не может сделать в своей жизни. …Нет, эта мысль пришла ко мне после того, как я вышла за него замуж и родила Харуми. Пока я жила в семье Такаги, я ничего не знала о мире и ни о чем не думала.

Она горько улыбнулась, и приподняла брови.

Харуми открыла глаза в ее руке. Нацу слегка покачала Харуми, и та прищурилась.

— Ох, Харуми только что проснулась. Я дам ей трубку. Хару-тян?

Нацу поднесла трубку к Харуми, и малышка протянула к ней свои маленькие ручки.

— А…ах… — сказала Харуми.

Нацу улыбнулась и вернула трубку к своему уху.

— Вы ее слышали? — Ее улыбка ослабла на ответ из телефона. — Спасибо вам больше. Да, довольно много. Да, я постараюсь вытащить Акио-сана в скором времени. Да, девушки превосходят его по численности 2 к 1, а раз так, ему не победить.

С улыбкой, она произнесла слова прощания, притянула черный телефон к себе, и положила трубку.

Вслед тихому звону последовала полнейшая тишина.

Нацу глянула на Харуми и повернулась к веранде.

За большим открытым окном, большинство горшечных растений, выстроившихся на полке небольшого дворика, расцвели.

Цветы были белыми, голубыми, пурпурными, красными, алыми, и еще белыми.

Цветы, которые не цвели, расцветут в другом сезоне.

— Хару-тян, это весенние цветы.

Она глянула на разноцветные цветы, и затем на небо.

С голубым в небесах смешалось немного белого. На юге скопились тучи, предвещая приближение дождя.

Глядя на эти серые тучи, Нацу несильно прикусила губу.

— И снова пойдет дождь, — в итоге сказала она.

 

●

Цукуёми спросила, почему Касима был в таком смятении.

Простая строка слов зацепила самую суть проблемы.

И поэтому Касима обнаружил, что не может сразу же ответить.

Он слегка прикрыл глаза и задумался.

…Почему?

Он хотел ответить. Он хотел ответить со своими мыслями.

Сперва он подумал о Нацу.

— Я отрицаю свою силу.

В миг, когда он это сказал, Цукуёми произнесла:

— Нет. Ты не отрицаешь свою силу.

— …

Касима невольно поднялся со стула.

…Как?

— Как Вы можете так говорить? Уже восемь лет, как я…

— Ты в смятении.

Цукуёми предстала перед ним с приятной улыбкой на губах.

— Но, — сказала она. — Почему ты в смятении? Разве не потому, что ты не можешь отринуть свою силу? Если бы ты ее отринул, разве бы ты не ушел из UCAT давным-давно, и сосредоточился бы на семье?

И…

— И чувствуя свои противоречия, ты увидел кого-то, кто сражается со своими собственными противоречиями, не так ли?

У Касимы не было на это ответа.

Цукуёми вздохнула с обеспокоенным взглядом.

— Запомни: чем больше ты чего-то желаешь, тем большее противоречие ты будешь ощущать. Ты хочешь быть одновременно частью Лоу-Гира и 2-го Гира, и из-за этого ты оказался не в состоянии выбрать, и продолжаешь лгать. Но…

— Но?

Цукуёми сложила руки вместе и провела ими по волосам.

— Мне кажется, таково положение 2-го Гира в целом.

Услышав это, Касима почувствовал, как немного содрогнулся.

— Касима, тебе следует над этим подумать. Твои родители выбрали верный путь полного присоединения к Лоу-Гиру, но это решение способны принять немногие. Даже я не рассказываю моей дочери о UCAT и 2-м Гире.

—…

— Вот почему ты годишься, чтобы представлять нас на Пути Левиафана. Не нужно торопиться. Придет время, когда ты примешь решение, и выберешь Лоу-Гир, 2-й Гир, или может быть какой-то третий путь. Но вместе с тем…

— Вместе с тем?

— Не пытайся отвечать до тех пор, пока это время не придет. И пока тебя снедают противоречия, и ты не можешь решиться, не пытайся передавать кому-то другому слово, контролирующее Ямату. — Цукуёми сделал вдох, и задала последний вопрос. — Это ясно?

— Тэстамент.

Его слабое подтверждение встретилось с поникшими плечами и кивком от Цукуёми.

— В таком случае, я отправляюсь в Татикаву. Я скажу Саяме Микото, что ты рано или поздно примешь решение.

— Спасибо Вам.

— Не смотри на меня так. Отдохни, и съезди за советом к родителям. Ты можешь обнаружить путь к твоему ответу там. А еще…

Она засунула флоппи диск в карман лабораторного халата.

Вместо него, она вытащила белую карточку.

— Что это?

Пропустив его вопрос мимо ушей, она положила карточку на стол.

— Твое прошлое лежит здесь.

— Не может быть!

Он инстинктивно отступил назад и увидел, что карточка была ключом к производственному помещению.

И на карточке не было единицы, для 1-го Производственного Помещения для новичков, или двойки для 2-го Производственного Помещения для исследований.

— Эта тройка соответствует 3-му Производственному Помещению…

— Да. То, что ты оставил, до сих пор находится там. И как раз потому, что ты это оставил, тебе так хочется его сейчас. — Цукуёми кивнула в его сторону. — Ты в смятении, потому что хочешь ответа, и ты хочешь, чтобы ответ положил конец твоим противоречиям. Если будет желание, сходи, глянь на то, что лежит в той комнате. Тогда ты сможешь понять, что ты утратил, стоя на грани между противоречием и ответом.

С этими словами, она развернулась.

Касима услышал отдаляющиеся шаги и ее последнее замечание.

— Стоит сделать хотя бы это.

 

●

В полпервого, Саяма оставил поместье Тамия и отправился к железнодорожной станции.

На этот раз, Изумо и Казами пошли вместе с ним пешком.

— Похоже, у Чисато появились идеи насчет парочки загадок, — сказал Изумо.

Судя по всему, у нее скопились некоторые вопросы, которые они могли обсудить в поезде на пути к предварительным переговорам.

После того, как Саяма сообщил Хибе и остальным, что ему нужно идти, Синдзё кое-что ему передал.

То была черная папка для бумаги, которую он носил с собой.

Саяма не забыл следы опасения на его лице, когда он передавал ему папку.

Чтобы его успокоить, Саяма пообещал Синдзё непременно это прочесть, и теперь он держал папку под мышкой.

Небо над головой было чистым, но вдалеке собирались тучи, и усиливался ветер.

— Это хорошая погода для предварительных переговоров. У меня появилось желание напеть йодль.

— Эй, придурок. Хватит про пение. Просто скажи мне, что ты планируешь делать на этих переговорах и о Пути Левиафана 2-го Гира в целом. Они не выглядят особо заинтересованными.

— Мой ответ невероятно прост, так что слушай внимательно, — Саяма вздохнул, и глянул в небо. — Я столкнусь с ними с надеждой увидеть и понять кто они — ленивая змея или спящий дракон.

Послесловие

Вот мы и у Owari no Chronicle 2-A.

К счастью, первый том получил хорошие отзывы, потому я смогу написать и остальное. Это подобно чуду.

И это благодаря всем вам, так что премного вам благодарен.

Я постараюсь и дальше, так что прошу, продолжайте читать.

Теперь, немного информации касаемо этого романа.

Мемориальный Парк Сёва — реально существующее место (Сусаоо, правда, там нет.) У него есть вебсайт, потому посетите его, если Вам интересно. Я надеюсь, что это привлечет интерес к этому месту.

Бывшее летное поле рядом с парком по-прежнему ни для чего не используется, но недавно его открыли для посещений. Железная дорога, которую я всегда использую, находиться рядом с той, что ведет к тому летному полю. Если изучить это поближе, вы обнаружите, что имена мест и подобное позволяет осколкам прошлого жить и дальше.

И, как я говорил ранее, вы можете найти немало связей с войной даже после шестидесяти лет.

Так или иначе, время для моего чата с другом.

— Для начала, ты ее читал?

— Да, я пролистал ее. Но…

— Но что?

— Я слышал, что ты собираешься менять тех, с кем разговариваешь в послесловии.

— Ну, людям надоедает видеть одну и ту же чокнутую личность каждый раз. Даже звезды иногда могут напортачить.

— Прости, что я слишком рассудительный человек, чтобы тебе помогать.

— Ты и так достаточно помог, идиот. Что более важно, скажи свои мысли по поводу романа.

— Почему так мало кота? В прошлый раз кота было так много. Эта книга ужасна!

— Не суди о книге по количеству кошачьего контента!

— А по чему же мне еще ее судить? Между тем, Сецу-кун говорил во сне какую-то бессмыслицу, но я вроде как говорю во сне просто удивительные вещи.

— Я знаю. Когда ты остался у меня как-то на ночь, ты спал на боку, начал двигаться как землемер, и промычал «ананас, ананас!». Что это было?

— Может, я был одержим демоном.

— Это и я могу засвидетельствовать. Но у тебя есть какие-то еще истории о странных вещах, которые ты говорил во сне?

— Ну, я как-то заснул в старшей школе, и, проснувшись, обнаружил себя лежащим на полу в крови между двумя столами.

— Прости, но это не про разговоры во сне.

— Судя по всему, я неожиданно воскликнул «невесомость!» и запустил себя со стула. Было очень неловко, когда в больнице у меня спросили, как я поранился. Мой учитель объяснил ситуацию, используя стул.

— Мне жаль твоего учителя.

— Мне сказали больше так не делать, но я совсем не помню «запуска». В следующий раз, когда я это сделал, это было словно впервые.

— Не делай этого, балбес. Но звучит так, будто ананасовый инцидент, что я наблюдал, был еще нормальным.

— У меня есть множество вариаций.

Мне бы хотелось, чтобы у него их не было.

Как бы там ни было, фоновой музыкой для написания этого романа служила Himekami — Kamigami no Uta. Я слушаю ее снова, занимаясь корректурой.

— Кто же именно лжет?

Этот вопрос заставляет немного задуматься.

Надеюсь, различные персонажи начнут двигаться немного быстрее во второй части.

Неожиданно солнечным июньским утром 2003-го.

— Каваками Минору.

Послесловие команды

 

От Orophin Ancalimon (переводчик)

Приветствую тех, кто еще с нами, на этом пути до самого конца. Позади еще одна книга.

2А по ряду причин (и вполне заслуженно) считается самой слабой книгой в серии. Причина номер один в том, что в книге невероятно мало действия и сюжетного прогресса, и невероятно много экспозиционных диалогов. В результате, по окончании книги, создается впечатление, что ничего толком не произошло и не достигнуто, хотя прошло более трехсот страниц. Причина номер два в том, что история сделала поворот от более глобальной проблематики 1-го Гира, к более индивидуальной — 2-го. Эта книга более сосредоточена на решении персонажами своих внутренних противоречий, и пока персонажи не сдвинуться с места — не сдвинется с места и сюжет. И причина номер три — японская мифология в целом мало известна обычному читателю, потому отсылки и параллели не столь понятны и интересны, как в случае со скандинавской мифологией в первой арке (или с греческой, в последующей третьей). В своих стараниях, я пытался перевести эту книгу как можно быстрее, чтобы добраться до более интересных частей.

Так или иначе, даже в этой книге есть немало того, что может заинтересовать. В кои-то веки сюжет ранобэ строится вокруг взрослого, женатого мужчины, помимо привычных уже школьников. О проблематике героев я поговорю подробнее в следующем послесловии, тут же хочу коснуться другого — загадок.

Все книги Каваками — это набор множества загадок, которые персонажи пытаются решить. Историю можно воспринимать не только как «фантастику» или «приключения», но и, во многом, как детектив. Эта арка, в частности, строится на двух загадках — вопросе и ответе Яматы, и «лжи» определенного персонажа. При желании, вы можете подумать над ними самостоятельно, пока дожидаетесь перевода, или до прочтения следующего тома (и не глядя в спойлеры в анлейте). Если вам хочется получше понять историю, я бы рекомендовал обращать внимание не на то, что персонажи говорят, а на то, чего они не договаривают. В этом, зачастую, кроется разгадка всех тайн.

На этом все, встретимся (надеюсь) в следующем томе. Дальше будет только лучше.

Искренне Ваша

Бландинка.

 

●

 

От Malfurik (обработка иллюстраций)

Всем привет!

Сегодня вы читаете не Малфурика сегодняшнего, а Малфурика из прошлого. Ну как из прошлого - это послесловие я написал 18 августа, спустя пару дней после релиза 1B тома.

Как вы помните, давным давно для вас и позавчера для меня, я писал что до сих пор не читал Овари. На следующий после день после написания того послесловия я решил исправиться. И из интереса залез в текст возле одной из иллюстраций.

*SPOILER-mode on*

Итак, продолжим. Я открыл место, где Синдзе без всего нагишом стоит перед Саямой. Синдзё Сецу... думаю, вы уже понимаете о чем я. Но я тогда об ЭТОМ не знал. Как и любую другую иллюстрацию, я клинил Синдзе старательно и аккуратно. Каждый сантиметр тела, попутно краснея.

И вот когда я наконец решил пробежаться по этому тексту, я обнаруживаю шокирующую правду. Представьте себе разбитое сердце эдитора! И шок, который он испытал. Потому что эдитор понял, что он фактически сделал тоже самое, что и Саяма по сюжету (ну, проверил кое-что).

Вот такие дела.

*SPOILER-mode off*

Так как данный текст я увижу только по окончании тома, хочу передать себе будущему привет и сказать: ты бездарь. А может уже и не бездарь. Но все равно надо работать, работать, работать...

С наилучшими пожеланиями, Malfurik (из прошлого)

[1] Речь идет о Такэмикадзути (建御雷 или 武甕槌), японском божестве, воплощении меча и божестве грома. Также известен как Касима-но-ками. Подробнее http://godsbay.ru/orient/takemikadzuti.html

[2] Ямата-но ороти (яп. 八岐の大蛇, восьмиглавый и восьмихвостый великий змей) — дракон в синтоистской мифологии.

[3] Одэн (яп. おでん, 御田) — японское «зимнее» блюдо, состоящее, как правило, из нескольких компонентов, таких как варёные яйца, дайкон, аморфофаллус коньяк и рыбные котлеты, тушённое в бульоне даси и заправленное соей.

[4] Нико – японское звукоподражание слову «улыбка».

[5] Тоцука-но цуруги (яп. 十拳剣, меч [длиной в] десять кулаков), также Ама-но Хабакири (яп. 天羽々斩, рубящий небесные крылья [клинок]), Амэ-но Охабари (яп. 天の尾羽張, длинное перо из хвоста небес) или Ороти-но Арамаса — легендарный меч японской мифологии, принадлежащий Сусаноо.

[6] Такаги буквально переводится как «высокое дерево».

[7] Кусанаги-но цуруги (яп. 草薙剣, «Меч, скашивающий траву», Амэ-но муракумо-но цуруги (яп. 天叢雲剣, «небесный меч из кучащихся облаков»)) — мифический японский меч типа цуруги, фигурирующий во многих легендах. Является одним из символов власти японских императоров.

[8] Ямато Такэру (яп. 日本武尊 / 倭建命, やまとたけるのみこと — «силач из народности ямато», годы жизни — предположительно 82 — 113) — синтоистское божество, легендарный герой-полководец в японской мифологии. Сын императора Кэйко.

[9] Тут и далее Диана использует немецкие слова в своей речи. Для сохранения колорита они оставлены без перевода.

[10] Ооширо означает «Великий Замок».

[11] Имя Ичиромару можно перевести как номер 160.

[12] Короккэ (яп. コロッケ) — блюдо японской кухни. Представляет собой котлету из толчёного картофеля с добавлением мяса, морепродуктов или овощей, обваленную в муке, яйцах, хлебных крошках и обжаренную в масле.

⇐ Предыдущая123456789

Поделиться: