Глава 8. Беспокойный визит

Белая автоматическая дверь с грохотом отъехала в сторону, открывая пространство за ней.

На дверь поместили бумажку со словом «открыть», что приводило в кабинет.

Белый кабинет открывал вид с четвёртого этажа, и за столом внутри сидел человек.

Он носил лабораторный халат и очки и быстро отвернулся от компьютера, когда увидел, кто вошёл в комнату.

— А! Я-я не делал ничего неприличного, Брюнхильд-кун! Я определённо не наслаждался самопальной игрой для взрослых, во время работы над ней! Как-никак, она ещё на стадии отладки!

— У тебя есть более чем достаточно причин для смерти, Ооширо, но постарайся ответить на мой вопрос, прежде чем упасть в вечный сон без капли умиротворения.

Брюнхильд носила школьную форму, на её голове была птица, а у ног её сопровождал чёрный кот. Ооширо отреагировал двумя разными способами: приложил ладонь ко лбу и со вздохом проговорил:

— А, прошу прощения, Брюнхильд-кун. Ты можешь спросить одну вещь за раз? Чего ты хочешь сначала?

— Ты прав. Сначала я хочу, чтобы ты упал в вечный сон.

— Мне казалось, сначала шёл вопрос!

На своём крике он перекрутился на месте и сбоку его ударили коленями.

Старика подняло в воздух, после чего бросило обратно на землю, тогда как рядом с ними №8 продолжала чистить окно.

— Тэстамент. Такая реакция прямо по инструкции. Я не засекла ни малейших проблем. Я эмоционально стабильна.

— О-ох и сильный же удар! №-№ 8-кун, ты собираешься взять на себя за это ответственность?!

— Тэстамент, — ответила она, вытаскивая из кармана телефон. — Внутренняя линия №259? У меня здесь ожидает кое-какой горючий мусор. Я всецело возьму ответственность за…

— Я не хочу такой ответственности!!

— Верно. Подожди всего секунду, кукла. Сначала моё дело, — Брюнхильд скрестила руки на груди. — Кроме того, его мало просто сжечь. Воздушные потоки разнесут дым и загрязнят мир. Когда пойдёт дождь, все мы промокнем в дожде Ооширо.

— Тэстамент. Я пришла к заключению, что это опасно. Я была слишком беспечной. Я возьму на себя ответственность и найду другой способ, как от него избавиться… Как бы там ни было, что Вы хотели, Брюнхильд-сама?

— Ну, я слышала, Отряд Левиафана распустили, а Изумо и Казами ранили.

— Это не совсем точно.

Брюнхильд подняла бровь, а кот постучал ей по голени, поэтому она его отшвырнула.

— Что не точно? С Казами и Изумо всё в порядке?

— Тэстамент, — ответил голос с коридора.

Брюнхильд глянула через плечо и увидела, как в кабинет вошёл кто-то в белом боевом плаще.

— Сибил? Как Казами, Саяма и остальные?

— Тэстамент. Саяма-сама отправился на поиски дома профессора Кинугасы в горную гряду Окутамы, а Синдзё уехала в Сакаи. Чисато-сама невредима, потому что мы прибыли вскоре после того, как её защитил Изумо-сама.

— Тогда…

Брюнхильд слегка приподняла обе брови, а Сибил закрыла глаза.

— Левая кисть и предплечье Изумо-самы полностью потеряны, и он всё ещё не пришёл в чувство. Оба их оружия не выказывали никаких признаков жизни, даже после лёгкого ремонта. К тому же…

Она открыла глаза и глянула прямо на Брюнхильд, будто ей больше ничего не оставалось.

— Чисато-сама отказывается покидать Изумо-саму… и не разговаривает ни с кем, и даже не смотрит им в глаза.

Свет в глазах Сибил дрогнул.

— Ох, — пробормотала Брюнхильд, нахмурившись как раз перед тем, как Сибил глянула в потолок.

— Ваааа! Чисато-сама со мной не разговаривает! Я знаю, что в последнее время сосредоточилась на Микаге-сама и что не поспевала за её блокнотом диеты, но это чересчур! Что плохого в некоторой полноте?! Что плохого в мягком теле?! Это относится только к Чисато-сама, конечно же!

Сибил выбежала в коридор в слезах и Брюнхильд бросила взгляд ей вслед.

№8 повернулась спиной, чтобы продолжить мыть окно. Ооширо уткнулся в компьютер и выдал комментарии «хорошо» и «да», значение которых Брюнхильд решила не знать.

Эти двое определённо нацелились игнорировать Сибил, поэтому Брюнхильд кивнула к Ооширо в частности.

Затем она протяжно вздохнула, широко открыла рот и воскликнула в коридор:

— Ооширо довёл Сибил до слёз!!

— Чтоооо?!

Из радиосвязи раздалось несколько ошарашенных голосов, за которыми вскоре последовал звук позирующей группы.

— Идём, народ! Время подслушивать!!

— Время подслушивать!!

Как из коридора UCAT пропал всякий звук, кроме голоса.

— Вааааа! Чисато-самаааа!!

Когда гулкие рыдания угомонились, Ооширо торопливо встал.

— Б-брюнхильд-кун, как ты могла выдать такой обман?! Со мной случится что-то нехорошее!

Тем временем настигло невидимое правосудие.

Оно началось с создания ловушки.

Чтобы не дать добыче убежать, все окна закрылись внешними защитными ставнями.

№8 протирала стёкла, поэтому бегло посмотрела на внутреннюю часть закрытых ставней.

— Я пришла к заключению, что мытьё окон снаружи теперь вызовет трудности.

С этим она засунула бутылку с моющим средством и тряпку между окном и ставнями и воспользовалась гравитационным контролем для мытья их снаружи. Ооширо в восхищении кивнул, но затем, спохватившись, повернулся к Брюнхильд.

— О-о нет! Я не смогу сбежать!!

— Почему бы не сбежать как обычно через пол?

— Ты права! Это можно!! …Тайная техника: Переворот Половицы!!

С этим криком он встал на пол правой ногой.

Это активировало механизм, и одна из половиц звучно подпрыгнула вверх.

Он заглянул вниз и обнаружил, что на него нацелил ружьё солдат японского UCAT.

Металлическое дуло и тянущийся от него красный лазерный прицел навелись прямо на его голову.

Мужчина носил противогаз, а Ооширо — очки, поэтому они обменялись взглядами через свои линзы.

————!

Ооширо лихорадочно наступил на половицу, закрывая солдата за ней, и кто-то начал стучать снизу.

Старик подпрыгивал несколько раз, чтобы заставить её закрыться, и затем вытащил из кармана супер-клей и газовый баллончик. Он приклеил половицу к полу и засунул носик баллончика в оставшуюся брешь.

— Получи! Это наш новый продукт — «Моё дыхание — Якинику, на Следующее Утро»!

После звука впрыска, из-под пола раздался крик агонии, а затем растворился.

Ооширо продолжал распрыскивать целых пять секунд после прекращения сопротивления, после чего встал.

— Хм. Чуть не попался.

Он переступил с запечатанной половины на другую.

На этот раз механизм открыл часть потолка.

Из дыры повис вниз головой мужчина в стелс снаряжении.

Ооширо отреагировал прыжком к потолку, подхватывая электрошоковый пистолет «Оно щиплет!», который можно заблокировать на включении, и але-опнул его в закрывающуюся дыру.

Потолок закрылся, как раз когда кто-то с той стороны начал корчится от боли.

Ооширо вздохнул и приземлился, наполовину присев.

На этот раз открылась часть стены.

————!!!

Он закрыл и эту дыру, но на полу, потолке, стенах и задней части шкафчика открывались всё новые и новые, так что ему пришлось запечатывать их все.

Увидев, как старик закинул в отверстие на полу один из своих носков, Брюнхильд вздохнула.

— Конец уже близок. Мы недолго знали друг друга, но собрали множество ужасных воспоминаний. Прощай.

— Б-брюнхильд-кун, ты отморожена до мозга костей! Старая ледяная баба!!

Она как раз собиралась выйти из кабинета, но остановилась.

Старик за её спиной хлопнул в ладоши.

— Ага, ты меня слышала! Я младше!! Младше!!

Она развернулась с тяжёлым топотом по половицам, открылось сразу пять дыр, со всех высунулись дула, и Ооширо закрыл их все, прижав телом.

— Б-брюнхильд-кун! — сказал он с пола. — Если меня застрелят, что же будет с UCAT?

— Они, наверное, оплачут потерю… по крайней мере, официально. Несколько секунд спустя, они отпразднуют монументальное событие.

Она проигнорировала, как он наиграно заплакал, покатился по полу и ударился об стену.

— Ладно, я пойду. Казами и остальные в больнице, не так ли?

— Да, — ответила Сибил, которая вернулась в коридор, вытирая уголоки глаз. — Но все они надеются, что Чисато-сама вскоре пойдёт с ними в додзё Хиба-самы. Они планируют провести там ночь. Но Чисато-сама…

— Она собирается остаться с Изумо. Ничего. …Мне просто следует кое-что отдать тем, кто ещё может передвигаться.

— Что-то отдать?

Брюнхильд кивнула, засунула руку в карман, но не высунула обратно.

— Зигфрид нашёл в Библиотеке Кинугасы нечто, что следует увидеть Отряду Левиафана. …Хотя, это ничего особенного.

С этим Сибил наконец остановила слёзы и удивлённо подняла взгляд.

Счастливая это увидеть, Брюнхильд произнесла под аккомпанемент птичьего чириканья.

— Ооширо, позволь мне кое-что сказать. Снизу приближается дрожь, так почему бы тебе не сбежать через коридор?

Ооширо прекратил стучать ногтями по полу и поднял большой палец.

— Х-хорошо подмечено, Брюнхильд-кун! Я помещу тебя в свою игру!! Это игра живого маджонга, под названием «Я Риичи!», со слоганом «Всегда играй в жизни не ту кость!» Как тебе такое?!

Брюнхильд заколебалась. Она не могла решить, каким заклинанием его поразить, или стоит ли ей сначала атаковать чёрного кота, чтобы выиграть время для крупномасштабного заклинания разрушения.

Но Ооширо неожиданно замер.

На его плечо легла сбоку стройная ладонь.

— №-№ 8-кун? Объясни эту руку.

— Тэстамент. Я пришла к заключению, что это моя правая рука. И прошу, подождите немного, Директор UCAT.

Она говорила с типичным выражением лица и на фоне шагов тяжело экипированных солдат, которые неслись по коридору.

— Я всё ещё не исполнила свою ответственность.

 

●

Ночной пейзаж за окном двигался на восток.

За тусклым светом города раскинулась тёмная равнина, а над ней царил только мрак.

Тёмная равнина являлась морем, а мрак над ним был ночным небом.

Окно, за которым двигался пейзаж, принадлежало ночному поезду.

В кабинке, расположенной в заднем вагоне поезда в Осаку, кто-то стоял. Синдзё немного согнулась у окна и держала серую трубку телефона.

Её брови слегка опустились.

— Ладно, Хио. Значит, Казами-сан в порядке?

Из трубки ответил взволнованный голос:

— Д-да, но рука Изумо была… как бы это выразиться? Прямо как в кино?

Услышав о серьёзности его раны, Синдзё вспомнила о божественной защите Изумо.

Он, должно быть, сражался внутри концепта, который свёл её на нет.

— Они сражались с теми четырьмя братьями, которые всегда с Доктором Чжао, да?

— Да, — Хио немного замешкалась, но в итоге продолжила. — Но насколько они странные в сравнении со всеми вами? Я-я могу этим воспользоваться, чтобы решить, чего мне опасаться.

— Н-не уверена, что мне нравится, как ты это сказала… Но используя единицы Ооширо, они, наверное, около пятой доли Ооширо.

— Ик! М-мы с таким не справимся.

— Не волнуйся. Харакава-кун с тобой, правда? Если всё станет опасно, ты всегда можешь сбежать.

— Да, но я и вправду могу полагаться на Харакаву?

— Почему нет? В чём проблема?

Синдзё услышала движение на другом конце, когда Хио закрыла трубку рукой.

Затем девушка на другом конце вздохнула и прошептала.

— Э-эм, ну, видишь ли. Недавно я его разозлила.

— ?.. Почему?

— Ну, э… он ощупывал внутри меня и…

— Внутри тебя?!

— Да. Он посадил меня в кресло, схватил толстый жезл, сказал, нам нужно провести испытание, и даже сделал записи. Затем он сказал, что пришло время соединяться.

— Э-это действительно серьёзное отношение…

— О, но было не больно. Очень щекотало, и моё сердце бешено стучало, но, ну, я сидела в изумлении и осознала, что на нас смотрят люди. …Но Харакава сказал, что не делал ничего плохого, поэтому я подумала, он возьмёт ответственность, что бы ни случилось.

— Вы двое определённо прогрессируете в западном стиле. …Харакава обычно неразговорчив, но это звучит довольно впечатляюще.

— Да. Но отчасти меня мучает вопрос, не придаю ли я этому слишком много значения.

— Я-я так не думаю. Если он зашёл так далеко, то определённо полон решимости!

— Но почему тогда он на меня разозлился?

— Ну…

Синдзё задумалась и вспомнила ответ, который видела в журнале.

— О, я знаю, Хио! Тебе нужно постараться, чтобы и он был счастлив! Вроде, ну, обнимать его или обхватить ногами, когда вы это делаете.

— Н-но я раздавлю его в фарш, если так сделаю.

Харакава-кун на удивление хрупок, — подумала Синдзё.

— Т-тогда… т-ты можешь вокально сказать ему, как сильно тебе понравилось.

— Вокально? То есть спеть? Мой прадедушка научил меня йодлю Википедии" class="reference">*.

— Такое пение сделает тебя извращенкой. Поэтому, э, ну, сложно сказать, но… просто можно сказать, что чувствуешь, или что ты хочешь, чтобы он сделал.

— Ох, это я смогу. Хороший совет, Синдзё. Я постараюсь.

Синдзё кивнула и вздохнула с облечением.

…Я как-то сумела дать совет, как старшая.

И словно отвечая её мыслям, другой вздох облегчения раздался из трубки.

— Я рада, что смогла обсудить это с тобой, Синдзё. От тебя веет осведомлённостью в таких вещах.

— Мне правда хочется узнать, где так ты выучилась говорить по-японски, но… ну… ты справишься.

Она горько улыбнулась, задумалась, сумели ли они обе расслабиться, и подняла взгляд, чтобы увидеть, как за окном проносится станция.

Поезд проезжал через Изу рядом с Атами.

…Я так далеко еду.

Эта мысль вызвала слова с надеждой на обратное.

— Ты уверена, что мне не следует возвращаться? Поезд ненадолго остановится в Нагое, так что я могу сойти и сесть на ночной поезд или такси назад.

— Харакава сказал, тебе не нужно возвращаться, поскольку мы не можем связаться с Саямой, чтобы вернулся и он. Он сказал, вы двое идёте в комплекте, даже когда разделены.

— Мне нужно потолковать с Харакавой-куном в следующий раз, когда его увижу… Но, получается, что он всё же доверяет Саяме-куну?

— Сложно сказать. Нюанс скорее был в сторону недостаточного знания о Пути Левиафана и поэтому невмешательства в него.

…Какой рациональный взгляд.

Она подумала, что это вполне в духе Харакавы, но не хотела говорить это перед Хио.

Но если Харакава считал так, Хиба, скорее всего, согласится с ним, как со старшеклассником.

— Тогда я продолжу путь в Сакаи. Позвони мне, если что-нибудь случится.

— Конечно. Ох, если подумать, только что на четвёртом этаже японского UCAT произошёл взрыв.

— Взрыв? На четвёртом этаже находится кабинет Ооширо-сана, разве нет? В таком случае, можешь не переживать об этом.

— П-правда? Но это был взрыв.

Синдзё услышала сконфуженную паузу, но это лишь выражало неопытность Хио в делах UCAT. Она адаптируется через полгода, и тогда будет созерцать взрывы, словно это фейерверк.

Хио успокоила свой тон.

— В общем, я думаю, мы сделаем всё возможное здесь, чтобы расследовать наше прошлое. В конце концов, я не хочу, чтобы Отряд Левиафана распадался как раз после нашего присоединения. … Но если мы найдём наше прошлое, Саяма и правда реформирует команду, да? Значит, нам нужно поднатореть. И…

— И?

— Мне самой интересно, потому что тут были мои родители.

— …

— Те люди нас защищали, поэтому я хочу знать, что тогда было за сражение. …Я горжусь своими родителями.

— Да, ты можешь так думать о родителях, но постарайся не думать так о некоторых людях в нынешнем UCAT.

— В-верно. Но даже с ними, записи показывают, что они всерьёз занимаются своей работой.

— Было бы несколько удивительно, если бы они увлеклись всякими извращениями посреди боя.

Но опять же, я видела несколько человек, которые ведут себя как раз так, — подумала Синдзё, но решила держать это при себе.

В любом случае, Хио возлагала немало надежд на UCAT. Синдзё слышала множество вещей, которые не могла сказать сама, и это её радовало.

Хоть и оставался ряд проблем, Хио была подходящим человеком для расследования прошлого. Синдзё тоже хотелось разузнать о том минувшем сражении, но она не хотела вмешиваться, потому что даже не знала своих родителей.

И поэтому она произнесла.

— Ладно, Хио. Будучи старшей в Отряде Левиафана, я должна кое-что тебе сказать, несмотря на наш роспуск: преследуй прошлое. Как тот, кто не особо знает о UCAT, твой уникальный взгляд наверняка приведёт тебя к пониманию множества того, чего мы понять не можем. И бьюсь об заклад, немало людей потеряют бдительность в присутствии красивой блондинки.

— Я не думаю, что в последнем была необходимость, но я постараюсь!

После тихого сопения, Хио заговорила снова.

— Ох, но не заставляй себя. Удели достаточно времени и своим поискам.

— Уделю, и спасибо, что держишься того беспокойного и испорченного оратора, любящего загадки.

— Да, и… я хочу стать одной из вас.

— Э? Х-Хио, ты уже одна из нас.

На лихорадочный ответ Синдзё ответил горький смех.

Он полнился самоуничижением, и голос Хио продолжил.

— Большое тебе спасибо. Ещё больше причин подумать обо всём этом. Если Отряд Левиафана сможет реформироваться, тогда мы действительно станем частью вас. Вот почему я хочу подумать о родителях, прадедушке и…

Синдзё услышала дыхание, когда Хио про себя произнесла ещё одно имя.

— Я хочу приложить все усилия, чтобы последовать за теми людьми.

— Хорошо, но не забудь обсудить это с Харакавой-куном и остальными после своих размышлений, хорошо? Даже найдя собственный ответ, без остальных ты не сможешь найти ответ, чтобы собрать нас вместе.

— Значит, мы получим настоящий ответ, только когда ты и Саяма вернетёсь, правда?

Синдзё заметила улыбку в тоне девушки.

С ней всё будет хорошо, — решила она перед тем, как выдать прощальные слова.

— Ладно, давай постараемся. И позаботься о Казами-сан и Изумо-сане.

Она положила трубку, осознав, что истинный ответ скорее зависел от возвращения Изумо и Казами, чем от неё и Саямы. Телефонную карточку выкинуло с дырой возле места «осталось десять».

…Это был довольно длинный разговор.

Синдзё выглянула в окно и увидела тени громадной горы.

Поезд въезжал в гористую местность. Согласно карте Японии, которую она видела в классе, путь через эти горы проведёт их от Хаконе в Сизуоку. Оттуда они окажутся ближе к Токай, чем к Канто.

Расстояние к Осаке и Сакаи сокращалось.

…Что же произойдёт?

С этой молчаливой мыслью она направила взгляд к мраку между горами.

Затем она осознала, что, положив трубку и разлучившись с Саямой, теперь ей не с кем обсудить свои мысли.

— …

Синдзё обхватила дрожащие плечи и начала выходить из кабинки.

Девушка добралась до своей кровати.

Во сне она сможет избежать этих чувств и сомнений.

 

●

Тихие шаги двигались через тускло освещённый холл.

Аварийные лампы освещали белые стены и длинные сиденья комнаты ожидания. Напротив них находилась длинная стойка, накрытая занавеской.

На стойке выстроились таблички с надписями «рецепты», «учёт» и прочими.

Это был больничный холл.

Шаги замедлились, пока их владелец осматривал таблички на стойке.

Большое окно за сиденьями должно было впускать чёрный свет, но отражало того, кто производил шаги.

Через холл шагала стройная девушка с короткими светлыми волосами.

Она двигалась к тройке людей на западном краю сидений комнаты ожидания.

На одном из них сидела девушка с длинными светлыми волосами.

Рядом с ней расположился парень с красной банданой на голове.

И к колонне рядом с сиденьями прислонился ещё один парень.

— Харакава, я только что говорила с Синдзё. Судя по всему, она продолжит путь в Сакаи. Эм, ну… она не хочет ни о чём сожалеть.

— Наверное, так лучше для неё. Но, Хио Сандерсон, нюанс в этом выражении немного не вяжется.

— Э?

Она удивлённо наклонила голову и остановилась, тогда как длинноволосая девушка постучала по плечу парня рядом.

— Рюдзи-кун, мы уходим?

Однако ответил не парень.

— Хиба уснул, Микаге.

Хио осознала, что улыбается на этих словах.

…Хорошо.

В этот день много чего случилось, поэтому её радовало и утешало, что она может улыбаться, по крайней мере, сейчас с наступлением ночи.

Она увидела, как Микаге наклонила голову и ткнула пальчиком Хибу в щёку. После четырёх тычков парень зашевелился с закрытыми глазами. Он опустился, раздражённо дёрнулся и в целом извивался как гусеница.

— А-а, М-Микаге-сан. Нет… прекрати… Рыбье мясо!!

— Харакава, я кое-что хочу сказать, и оно угрожает динамично из меня вырваться, но следует ли мне это говорить?

— Не переживай об этом, Хио Сандерсон. Волнения никак его не исправят.

— Ты, наверное, прав, — сказала она, когда Микаге наклонила голову сильнее.

— А-а, Микаге-сан. Нет-нет. Не высасывай желток жареного яйца!

Хио недоумевала, что в этом такого возбуждающего, но по какой-то причине Хиба прогнулся назад, его спина перевернулась, и он упал за сиденье.

Ах, — подумала Хио, как раз когда услышала нечто похожее на удар камня по земле.

Тупой звук раскатился по пустому холлу, и ноги Хибы задрожали, выпирая за спинкой сиденья.

Наконец он проговорил с пола.

— А! П-почему я в такой позе? Постойте-ка, только не говорите, что это не стена, а… пол?! В таком случае, это концептуальная атака?!

— Хиба Рюдзи, я знаю, что ты сейчас счастлив, но немедленно поднимайся. Это приказ от старшеклассника.

Хиба сконфуженно сел на белый пол, осмотрелся по сторонам и, наконец, глянул в глаза Микаге, которая наклонила голову на бок.

— Синдзё-сан что-то сказала?

— Ох, ну, она всё так же едет в Сакаи. Но, ну…

Хио замешкалась, но решила сказать.

— С твоей головой всё в порядке?

— К-конечно в порядке! То, что ты блондинка, ещё не даёт тебе право так грубить! Меня окружают странные люди, и ты можешь по ассоциации подумать, что я тоже такой, но они меня ещё не заразили!

Это ложь, — заявила Хио в своём сердце с улыбкой на всё лицо.

…Но если они его «ещё» не заразили, получается, это вопрос времени.

— В общем, Казами не покинет больничную палату, так, может, мы пойдём?

Едва Хио об этом спросила, как увидела быстрое изменение на лице Хибы.

Всего на долю секунды его брови опустились.

Девушка знала, что это значит. Она слишком хорошо понимала, почему они здесь, и что значит остаться самой в таком положении.

И Харакава придал этому значению голос.

— Казначей не выйдет из палаты, и нам нечем ей помочь, так что расходимся по домам… Нет, идём в жилище деда Хибы, как и планировали. Оно недалеко отсюда и близко к UCAT.

Он скрестил руки на груди и перевёл взгляд на белые панели на потолке.

— Президента усыпили лекарствами. Я не знаю подробностей о его руке, но слышал их разговор о конструировании протеза, и что его рука, предположительно, станет на место с помощью какой-то странной техники, которая на самом деле не лечит. …И казначей присматривает за ним, пускай он и спит.

Хио казалось, что Харакава намеренно выбрал фразу «присматривает за ним».

Он был тактичен по отношению к ним и Казами, но на самом деле…

…Она просто отказывается его покидать.

Когда Хио и остальные прибыли в больницу около часа назад, Изумо уже отправили в палату.

Хио видела койку, перевозящую его в отдельную палату, и увидела Казами. Та звала его имя и выкрикивала что-то ещё, цепляясь к кровати.

…И она плакала.

Когда они покинули UCAT, Сибил как раз прибыла после спасения их двоих и проинформировала, что жизнь Изумо вне опасности. Она заметила Концептуальное Пространство, ушла раньше всех и вмешалась, когда Икко и Мицуаки пытались напасть.

Это произошло как раз после того, как руку Изумо разворотило.

С бледным лицом, лишённым выражения, она сказала им следующее.

…Я сомневаюсь, что вы чем-то сможете помочь в больнице.

Она видела плачь Казами даже больше их.

— …

Хио помнила, как Казами даже не пыталась повернуть к ним взгляд.

Она помнила, как Казами звала имя Изумо, словно призывая его заметить её.

Она помнила дрожь в голосе Казами, когда та прокричала «Прости меня».

Казами уцелела, а Изумо получил ранение, потому что он её защитил.

Совсем как когда я потеряла маму, — подумала Хио.

Она вспомнила о случившемся, но можно ли это сравнить с нынешней Казами?

Изумо остался жив, так что же, рыдания Казами…

…Чрезмерная реакция?

Хио задумалась об этом, но покачала головой. Её реакция не была чрезмерной.

…Может, я просто чересчур черства.

Плюс, дело не в том, что Казами чуть не потеряла Изумо.

…Она не потеряла его из-за чистого везения.

С этой мыслью, Хио и Казами оказались в одной лодке как те, кого защищали дорогие им люди.

Но у Казами была сила, тогда как у Хио — нет.

Тем не менее, Казами защитили, и важный для неё человек потерял часть своего тела.

Почему же она извиняется перед Изумо, несмотря на то, что он её не слышит?

…Совсем как я в своё время.

Она извинялась по простой причине.

— Чтобы облегчить чувство вины.

— Что ты там бормочешь, Хио Сандерсон?

— Э?

Хио подняла взгляд и осознала, что на неё смотрят остальные.

Она лихорадочно замахала руками и выдала ещё одну улыбку.

— Ой, и-извините. Мы идём в додзё дедушки Хибы, верно?

— Именно, — сказал Хиба, с улыбкой вставая.

Хио осознала, что он тоже мимолётно взглянул на потолок, совсем как Харакава.

Затем она прошла мимо него, когда он взял Микаге за руку и помог ей встать.

Харакава отреагировал на её шаги тем, что отошёл от колонны и двинулся ко входу в больницу.

Она переместилась налево от него и замешкалась, но…

— …

Она взяла его левую руку и крепко сжала.

Он принял её хватку с лёгкой твёрдостью и теплотой, но только с этим.

Хио подняла взгляд, но он не обернулся, опережая её на полшага.

Ей казалось, что любые её слова будут сейчас отринуты, поэтому осталась молчать и сжала хватку своей ладони.

…Теперь, когда у меня есть сила Сандера Феллоу и мои товарищи в UCAT…

Что для неё значило потерять или частично потерять кого-то важного?

Часть её хотела никогда и не знать, но часть думала о Казами, которая знала. Как раз потому, что у Казами была сила, она и извинялась за то, что позволила такому случиться.

…Что же произойдёт?

Что случится с Казами и что случится с Хио, если она однажды окажется в таком же положении?

Размышляя об безответном вопросе, Хио кое-что осознала.

Рука Харакавы теперь сжимала в ответ.

— …

Она кивнула и убедилась, что Хиба и Микаге следуют за ними.

— Разве нам не стоит поторопиться? Время позднее, поэтому дедушка и бабушка Хибы, наверное, уже спят.

— Нет, мой дед всегда засиживается допоздна. Он любит смотреть ночные шоу без ведома моей бабушки. Мне кажется, сегодня идёт Отряд Горных Отшельников Тенгумен. Это о группе голых мужчин с масками тенгу между ног, которые уничтожают мировое зло. Они прожили в горах так долго, что не знают о законах общества, и это используется для социальной сатиры. В последний раз Красного арестовали за попытку попасть на железнодорожную станцию без билета, поэтому нынешний эпизод о том, как остальные будут его спасать. Называется он «Штурм! Заставьте мощь государства рыдать!»

— Я останусь в доме, в котором разносится такое по воздуху?

Хио теперь волновалась.

Неожиданно, её хватка на руке Харакавы ощутила, что он остановился.

Девушка в недоумении подняла взгляд и увидела, что он недовольно смотрит вперёд.

Она последовала за его взором и увидела, что там кто-то есть.

— Т-ты кто?! Почему с тобой чёрный кот, а на голове у тебя птица? Ты друг Директора UCAT Ооширо?

— Я-я не думаю, что можно было выразиться неучтивей! Я инспектор 1-го Гира, Брюнхильд Шильд. Помнится, я толком с тобой не разговаривала даже во время вечеринки после битвы с 5-м Гиром, потому это хорошая возможность. Постарайся запомнить меня, чтобы больше не пришлось так грубить.

Брюнхильд стояла на входе, скрестив руки на груди и уставившись на четвёрку.

Затем она посмотрела на потолок вместе с птицей и котом.

— Казами всё ещё не в духе?

— Д-да. Она никого не хочет виде…

— Ха. Я и не напрашивалась. Созерцание неудачников может заразить меня их неудачливостью. Что более важно…

Обрывая дальнейшие замечания о сказанном, Брюнхильд быстро вытащила что-то из кармана.

Она протянула бумажный цилиндр.

Девушка его перекрутила вокруг ладони, снова схватила и открыла.

С хлопком воздуха она вытащила что-то изнутри.

— Большая фотография?

— Зигфрид нашел её, приводя в порядок Библиотеку Кинугасы. После Департамента Национальной Безопасности сформировался старый японский UCAT. Это групповая фотография во время поездки в Кансай, чтобы их основные силы лучше узнали друг друга.

Она развернула её в правой руке и показала чёрно-белую фотографию где-то в горах.

На блёклом сером изображении виднелось несколько человек в ряд на фоне неба.

— И Ооширо дал мне это.

Брюнхильд подобрала что-то, лежащее у ног.

Она вытянула в левой руке плетёный объект.

— Это просто корзинка, но присмотритесь. Вы сможете убить время с созданием в ней.

Хио увидела, как на краю корзинки кто-то стоит.

Это был небольшой зверёк, напоминающий кабана.

Брюнхильд за корзинкой улыбнулась и проговорила:

— Это Баку. Он, похоже, меня не жалует, потому кто-то из вас может за ним присмотреть?

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: