Глава 8. Рукопожатие мертвеца

Миртл болтала ногами, сгорбившись на краю балдахина. Она выглядела очень довольной, сосредоточенно выдавливая прыщи. Памблчук находил девушек с цветущими буйным цветом прыщами неотразимыми. Она глубоко задумалась. Он только что рассказал ей о стихотворении, найденном вместе с палочкой Олливандера, в надежде, что она сможет придумать разгадку.

- Очень забавный стишок, - рассеянно сказала она, стирая с мантии брызги густого призрачного гноя.

Он наблюдал за ней, очарованный. Памблчук почувствовал напряжение в паху. Последний раз он испытал подобное, когда на свой страх и риск посетил Фоли-Бержер* в 1911. Непроизвольный рык, вырвавшийся из горла, звучал жаждуще, хищно и похотливо.

Миртл выдавила еще один прыщ и многообещающе поиграла бровями, замурлыкав в ответ. Улыбнулась, и запела песенку своего собственного сочинения:

- Восемь докси вам в кровать,

Памблчук съел только пять.

Шляпа ведьмы, палочка, плащ,

Гермиона в Снейпа влюбилась, хоть плачь.

- Правда?

- Ну, по крайней мере, он в нее – точно, - ответила Миртл самодовольно. Она соскользнула с балдахина, грациозно спланировала на пол и, присоединившись к нему на потертом ковре в центре комнаты, надула губки. - Когда вы оставили меня одну и ушли на Диагон Аллею, я прочитала его дневник.

Памблчук верил в необходимость соблюдения законов. Он был офицером тюремной охраны, охотником за головами, судьей и присяжным в одном флаконе. Но у него была слабость – шаловливые женщины. Является ли чтение чужого дневника правонарушением? Должна ли Миртл быть наказана? Хрип, снова вырвавшийся из его горла, и внезапное желание бросить ее на постель и задушить в дементорских объятиях были ответом на это небольшое затруднение. Он не смог устоять и набросился на нее.

- Ты, скверная девочка…

Миртл хихикнула, вырвалась из захвата и, перелетев через комнату и устроившись на бюро, поддразнила его.

– Вот он! – крикнула она, поднимая блокнот в кожаном переплете. – Личный дневник профессора Северуса Снейпа. Заколдован и защищен от взлома, кражи и прочих видов вторжения со стороны всех и всяческих живых существ – профессору должно быть стыдно, что он забыл о шкодливых призраках, - она потянула за обложку и, используя руку как рычаг, попыталась открыть блокнот. – Здесь загвоздка, - пропыхтела она, прижав дневник к груди и изо всех сил дергая твердую обложку.

Со щелчком и выбросом магии блокнот, спружинив, открылся, упал на ковер, и его страницы замелькали, раскрываясь с соблазнительным шармом юбок танцовщиц канкана на парижской сцене. Памблчук вытер лоб и вздохнул. Он определенно чувствовал возбуждение.

- Ой, - с невинным видом пискнула Миртл, засунув в рот кончик прозрачного пальца. – Кажется, он случайно упал. - Когда Памблчук глубоко вздохнул, пытаясь успокоить леденящую страсть размышлениями о сложностях судейства в крикете, Миртл спикировала к открытому дневнику и пролистала страницы, пока не нашла последние записи.

- Вот здесь начинается самое интересное, - сказала она, пролистнув еще пару страниц. – 21 декабря 1996. Ты только послушай, Памбл – профессор так страдает!

Памблчук медленно прилег на край Снейповой кровати. Невозможно мягкий матрас тут же прогнулся под ним. Он увяз безнадежно, как муха в сиропе.

- «Она пришла ко мне, - начала читать Миртл, имитируя глубокий, бархатный голос Северуса. – Я был в кабинете и проверял сочинения, когда в дверь постучали. Даже в самых смелых мечтах я не предполагал, что она станет искать моего общества, да еще в такой поздний час. Я думал, сердце выскочит у меня из груди, когда увидел ожидание на ее милом лице. Я оттолкнул ее, инстинктивно. Отчитал моего ангела. Я был ужасно раздосадован тем, что она пришла только чтобы сообщить, что я зачем-то понадобился Рубеусу. Я выгнал ее, грубо оскорбив. После ее ухода тишина и пустота эхом отразились от стен моего кабинета».

Миртл перевернула страницу. Устроилась поудобнее, улегшись на живот, опершись на локти и накручивая на палец хвостики. Жесткий пол и грязный ковер добавляли сексуальности ее соблазнительной позе. Когда она заболтала ногами, согнув их в коленках, он увидел ее тяжелые школьные туфли во всем их великолепии. Веки Памблчука задергались от столь эротичного зрелища. Его тяга к ней была такой сильной, что казалось, его сейчас разорвет.

- «Я пошел за ней, - продолжила Миртл, читая исписанную мелким почерком новую страницу. – Она пересекла лужайку и скользнула в хижину Хагрида. Я был так переполнен ревностью, что уложил бы гиганта на обе лопатки, если бы он осмелился до нее дотронуться. Но опасность была гораздо большей. Войдя в хижину, я увидел мою милую юную девочку стоящей перед жутким дементором!» – Миртл подняла голову, посмотрев на него в замешательстве. Сморщила лицо, и очки съехали у нее с переносицы.

Памблчук, возбужденный ее съехавшими очками, никак не мог дотянуться до Миртл, будучи пойман кроватью. Он мучительно застонал от бессилия.

- Этот жуткий дементор, Чуки, ты его видел?

- Нет, хотя и хотелось бы. Может быть, он помог бы мне и вернул бы меня в Азкабан, - матрас сомкнулся вокруг него, захватив в капкан по самую грудь и запутав в бесчисленных складках омерзительного атласного покрывала с воланами.

- Тогда я пропущу кусок про дементора, - пожала плечами Миртл, и продолжила: - А, вот здесь опять интересно! «Она залезла ко мне в карман. Мерлин и его мать! Я бы никогда, ни на секунду, не поверил, что она согласится, - здесь почерк немножко неровный. – Ее пальцы! Ее тонкие, хрупкие пальчики дотронулись до чувствительной кожи паха сквозь шелковую подкладку кармана. Какая мука. Я не могу вынести эту сладкую пытку».

Памблчук больше не мог вынести ничем не спровоцированную атаку постели. Свободным оставалось только его лицо и костлявые пальцы левой руки.

- Он так поэтично описывает свои страдания, правда? – заметила Миртл, листая дневник в поисках особо сочных моментов. Памблчук не смог бы ответить, даже если бы захотел. Мягкий матрас засосал его так глубоко, что он рисковал задохнуться. Чем больше он трепыхался, тем глубже тонул.

- Вот еще кусочек, дальше, про ее шерстяную шапку. Он говорит что это - «вязаная мерзость», и что «его ангел должен быть увенчан только нимбом каштановых кудрей». А вот, послушай! «В этом проклятом доме она спит всего в футе от меня. Через коридор я вижу свет горящей свечи, просачивающийся сквозь дверную раму. Никогда не прячась в темноте, Гермиона мирно спит, не замечая моего ночного бдения у ее двери». Ах, как он расчувствовался, правда, Чуки? - возникла пауза. – Чуки?

- Умммммффф ммммфффффммму!

В тот же момент дверь со скрипом открылась. Памблчук лежал тихо, как покойник, благодарный хищному малиновому покрывалу, полностью его скрывшему. Он старался не дышать и ждал.

- Чертов холодный дом со сквозняками, - ворчал Северус, проходя через всю комнату к створчатому окну. - Чертов Регулус и его запутанные головоломки, - брюзжал он, распахивая дверь шкафа. Памблчук мог слышать только шорох и стук – Снейп, вероятно, переодевался. Потом снова вернулся к двери.

– Чертов пьяный ирландец! – воскликнул он перед тем, как рывком открыть дверь и захлопнуть ее за собой.

На минуту воцарилась тишина. Потом холодная рука схватила его и попыталась вытащить на волю.

– Давай, Чуки, борись за свою свободу, - вопила Миртл, - сопротивляйся матрасу, сокруши одеяло! – она тужилась в бесплодном усилии, отчаянно пытаясь его спасти. Некоторое время спустя он снова смог уловить проблеск света горящей свечи и увидеть повернутые под странным углом столбики балдахина. Его дорогая Миртл с лицом, искаженным от напряжения, уперлась каблуками в кроватную раму и тянула его за руку изо всех сил.

Раздался громкий треск, и с последним, отчаянным усилием он вырвался на свободу. Миртл отбросило назад, когда матрас отпустил его. Она несколько раз кувыркнулась и приземлилась в смятую постель, с мантией, задравшейся на голову. Только когда она уселась, смеясь, Памблчук увидел, что она все еще держит его кисть, оторванную, когда она вытаскивала его на свободу. Подняв руку, он рассмеялся дикому зрелищу – его запястье заканчивалось выразительной культей. Он потряс ею в воздухе, заставив Миртл хохотать сильнее и сильнее, пока она не начала кататься по полу, умоляя его остановиться.

Миртл поднялась на ноги и бесцеремонно подлетела к нему, смахивая с глаз воображаемые слезы. Он протянула ему его безжизненную конечность.

- Могу я предложить тебе руку? – ласково спросила она.

 

***

Временная потеря конечности ни капли не обеспокоила Памблчука. Он потерял ногу в Берлине, когда сражался с Гриндевальдом в сороковых. После боя он отбил ногу у ощерившейся немецкой овчарки и вставил ее обратно в тазобедренный сустав без малейших осложнений. Кисть вернулась на место таким же способом, с коротким щелчком и поворотом. Подвигав пальцами, он поплыл вниз, в кухню, оставив Миртл заниматься розыском новых улик романа, который, как она подозревала, развивался прямо у них под носами.

Члены Ордена собрались внизу, празднуя победу в магазине Олливандера и пытаясь расшифровать ключ к местонахождению следующей частицы расколотой души. Памблчука, открывшего кухонную дверь, приветствовали шумные весельчаки из партии «давайте праздновать сегодня, а волноваться завтра» и значительно более трезвые члены группы «давайте решать загадку так, как будто у нас есть только сегодняшний день».

У камина, в окружении нескольких ведьм и магов директор Дамблдор читал пергамент с подсказкой. Участники группы дискутировали, спорили и сосредоточенно размышляли, пытаясь решить головоломку.

За кухонным столом, Хмури предводительствовал над пьяным хором, исполнявшим «Бродягу»**, ладонями отбивая ритм и стуча здоровой ногой по ножке тяжелого деревянного стола. Северус стоял неподалеку, подозрительно поглядывая на Хмури и переводя взгляд обратно на директора. В промежутках он смотрел на Гермиону. Она сидела сама по себе, в конце стола, зевая и потягивая свой напиток.

- «Бушмиллс», - пьяно сказал Хмури, салютуя собравшимся квадратной бутылкой односолодового ирландского виски. – Королевский напиток! – Памблчук проскользнул мимо Северуса как раз тогда, когда Шизоглаз сунул свою бутылку под выдающийся профессорский нос. – Хочешь глоток, Снейп?

- Не сейчас, спасибо, - вежливо отказался Северус, - и если ты снова обольешь меня, я…

- А ты что скажешь, Тамбле-чук? – спросил Хмури, игнорируя Северусову угрозу. – Хочешь глоток амброзии, чтоб смыть вкус той гнилой души?

В него полетела бутылка. Памблчук легко поймал ее, будучи счастлив, что его приняли как «своего парня». Просунул ее под капюшон, опрокинул и стал пить спиртное большими, жадными глотками.

Хмури был поражен. – Разрази меня гром, парня мучила жажда! – воскликнул он.

Бедный Памблчук, от его больной печени осталось слишком мало, чтобы справиться с таким ударом. Этим остатком он едва ли смог бы переварить маринованное яйцо, не говоря уже о половине бутылки чистого спирта. Пошатнувшись, он передал виски сидящему рядом рыжему парню, а потом посмотрел на него еще раз, медленно и смущенно, когда увидел точно такого же рыжего, стоящего у раковины, рядом с суетящейся вокруг него миссис Уизли.

- Отдай бутылку обратно Хмури, Фред, - велел Кингсли

Памблчук ткнул пальцем во Фреда. Взгляд качающегося в пьяном тумане дементора, то расплывался, то опять фокусировался на парне. Он медленно повернулся к другому Фреду и ткнул пальцем в него. Черт, этот виски – отличная штука. Вызывает галлюцинации – он видел двоих!

Когда Памблчук, хватаясь за спинки стульев, подтянулся поближе к Снейпу, Хмури снова стукнул ногой по ножке стола и запел:

- Я долгие годы бродяжил по свету,

На виски и пиво растратил монету,

Теперь вот вернулся деньгами звеня -

И в дальние страны не тянет меня.

Общество захлопало и одобрительно зашумело, присоединяясь к хору,

- Нет, нет, никогда,

Нет, нет, никогда,

Нет, в дальние страны не тянет меня,

Нет, больше уже никуда, никогда.

Пока они пели, Памблчук дотянулся до Северуса и сдавил его в задушевном объятии. Восхищенный оказанным ему вниманием, профессор напрягся и выругался так, что покраснели бы и ведьмины бородавки. Его сквернословие было заглушено Хмури, поющим во всю мощь своих легких.

- Зашел я в кабак, где давно не бывал,

И Розе-хозяйке сказал, что устал.

Спросил, не нальет ли хозяйка в кредит -

В ответ услыхал – убирайся, бандит.

- Э-э-э-э-э-й, Ссевв’р'с, - невнятно произнес Памблчук, крепко сжимая плечо своего друга. – Как тв’я личная жиссь?

Северус наклонился к Памблчуку.

- Мне нечего сказать по этому поводу, - прошептал он, украдкой взглянув на Гермиону.

- «Дом из окон!» - запротестовала шотландская ведьма из группы Дамблдора, - конечно имеется в виду наша оранжерея!

Оставшись без внимания Снейпа, Памблчук поплыл к Гермионе. Когда в комнате раздался очередной взрыв смеха и болтовни, Памблчук опустился возле нее на колени.

- У меня есть загадка, специально для тебя.

- Правда? – спросила она, наклонившись к нему.

- Знаком мне мужчина – высокий, худой,

Твоею давно он пленен красотой.

Загадки решение просто как день -

Влюблен в тебя С…

Внезапно он почувствовал чью-то железную хватку у себя на загривке…

 

Прим. переводчика:

* Фоли-Бержер - знаменитое варьете и кабаре в Париже. С 1890 по 1920 годы пользовалось большой популярностью.

** «Бродяга» - The Wild Rover – фольклорная ирландская песня, известная примерно с 1829 года. В сети есть множество переводов этой песни, но для этого фика я сделала свой.

 

Глава 9. 9 3/4

- …Никто иной, как сопливый Уизли, - прошипел Северус, крепко сжимая пальцы на Памблчуковой шее. – Ведь именно этих слов не хватало?

Дементор почувствовал, как его позвоночник хрустнул под твердой рукой Снейпа. Лишенный возможности ответить чем-нибудь кроме быстрого кивка, Памблчук с готовностью согласился. И, хотя старался выглядеть испуганным, на самом деле так он не развлекался уже много веков.

Глаза Гермионы расширились.

– Он пьян, сэр. У него изо рта пахнет как от дохлой кошки на конвенции зельеваров, - она смотрела, как Северус поднимает Памблчука на ноги.

– Полагаю, нам стоит обсудить подробности завтрашнего путешествия?

Северус убрал руку с шеи Памблчука. Тот упал на пол и забарахтался в ногах у Снейпа.

– Ты ведь тоже разгадала загадку, найденную вместе с палочкой? – прошептал он Гермионе. Она медленно кивнула. – Значит, ты понимаешь, куда мы должны вернуться?

- Да.

Задрав длинный нос, Снейп свысока посмотрел на Памблчука, изображавшего кучку тряпья у его ног.

– Вон отсюда.

Скользнув по полу, Памблчук потер ноющую шею, поднялся вверх и встряхнулся. Рваная мантия заколыхалась вокруг него, когда он взвился под потолок, став незаметным на фоне слоев въевшейся грязи.

- Мисс Грейнджер, - тихо сказал Северус, - кажется, мне пора уложить вас в постель.

- Сэр?

- Позволь проводить тебя в спальню, я настаиваю.

Он взял ее за руку, помогая подняться. Гермиона пошатнулась и рухнула на него. Встревожившись, он рявкнул:

- Что ты пила?

Один из Фредов проходя мимо, прыснул.

Северус сузил глаза и проследил взглядом за молодым человеком.

– Мистер Уизли, если вы подлили спиртного в напиток юной леди, то обнаружите, что предпочли бы никогда не рождаться.

Уизли пожал плечами:

- Не я профессор, клянусь.

- Я уже взрослая, - напомнила Гермиона весело. Она пошатывалась, пытаясь устоять на ногах.

Большой палец Снейпа выписывал окружности на ее локте. Другой рукой он поддерживал ее, положив ладонь под поясницу и не давая шататься.

– Да, взрослая, - мягко выдохнул он.

Сколько еще он собирается стоять и смотреть на нее? Гермиона сглотнула, покраснела, пытаясь сфокусировать зрение, и подарила ему кривую улыбку.

Северус вздохнул, ведя ее через комнату. Они вышли в кухонную дверь, не замеченные членами Ордена, все еще слишком занятыми празднованием и дебатами в своих обособленных группах.

Памблчук проплыл под потолком и, распластавшись, как покрывало в центрифуге, протиснулся в вентиляционное отверстие над дверью.

Темный потолок коридора под углом поднимался над винтовой лестницей, ведущей наверх. Памблчук тенью следовал за Северусом и Гермионой, осторожно идущими по ступенькам. На самом верху юная ведьма оступилась и споткнулась о своего профессора.

- Давай-ка, обними меня за шею, - предложил тот. Будучи не в состоянии держаться на ногах, она согласилась. Легко подхватив на руки, Северус понес ее дальше. Памблчук крался за ними, тихо и незаметно скользя вдоль наклонного потолка. Гермиона закрыла глаза и опустила голову на грудь Снейпа. Она выглядела так мирно и, казалось, уснула, но Памблчук, незаметно наблюдавший за ней с высоты своего положения, вовсе не был в этом уверен.

- Я плохо присматривал за тобой сегодня, - прошептал Снейп, поднимаясь на второй этаж. Черная мантия стелилась за его спиной, подметая ступеньки.

Следуя очертаниям искусно сделанного потолка, Памблчук держался к ним так близко, как только отваживался. В мерцающем свете газовой лампы он мог увидеть немногое, только тени, но зато мог использовать дементорский высокочувствительный патентованный индикатор настроений, чтобы проанализировать их эмоции. Дотянувшись до своего сознания, он отключил все мысли, кроме тех, что были настроены на профессора и его ученицу. Когда его сознание сплелось с Северусовым, он ощутил желание защитить, заботу и умиротворение. Затем Северус с внезапно усилившейся бдительностью плотно захлопнул сознание.

Невидимый в темноте, профессор развернулся и, перехватив девушку, достал палочку и нацелил ее в потолок. Памблчук ничего не заметил, сменив мишень и сконцентрировавшись на Гермионе. В ее сознании было мало эмоций, почти ничего, кроме некоторого удовлетворения, обычно вызываемого приятными снами.

Слепящая вспышка красного света разорвала его связь с ведьмой. В тот же момент он почувствовал резкий рывок за мантию. Не в состоянии высвободить одежду, Памблчук оказался пойманным как рыба на крючок – разорванная пола его мантии зацепилась за качающуюся люстру. Ругаясь, он попытался освободиться.

Они добрались до третьего этажа. Северус толкнул дверь в спальню Гермионы, вошел внутрь и захлопнул ее за собой. Прочно застряв и не имея возможности освободиться, Памблчук не смог за ними последовать. В сражении с осветительным прибором он утратил самообладание. С жутким, вибрирующим вздохом он смирился с неизбежным и стал медленно опускаться вниз, пока не повис ровно и беспомощно, удерживаемый полой мантии.

Он издал хриплый вздох. Зеленые пары алкоголя, переливающиеся в тусклом лунном свете, вырвались изо рта и заставили ярко вспыхнуть газовые лампы, прежде чем собрались в легкое вискарное облачко.

 

***

Миртл сидела на шкафу Гермионы, размышляя о смерти. Внезапно дверь широко распахнулась. Больше раздраженная, чем испуганная вторжением, она открыла глаза и уставилась в потолок.

Шаги вошедшего были тяжелыми. Миртл осторожно положила руку на резной бордюр и приподнялась ровно настолько, чтобы можно было выглянуть и увидеть, кто вошел в комнату.

Она ахнула. Не только ахнула, но и открыла рот. Потратив тридцать три бесплодных минуты на розыск в Гермиониной комнате улик, свидетельствующих о вечной любви юной ведьмы к профессору Снейпу, Миртл не обнаружила ничего достойного внимания, кроме семи пар носков, аккуратно свернутых и разложенных по цвету и длине. А сейчас, как гром среди ясного неба, Снейп ворвался в комнату, неся на руках юную гриффиндорку, а потом уложил ее на постель.

Он собирался обесчестить ее, Миртл в этом не сомневалась.

Освещенный лунным светом Снейп бережно опустил Гермиону на кровать. Ведьма плюхнулась в мягкие подушки, безвольная и безжизненная, как мешок с картошкой. Маг позволил рукам задержаться на ее теле, распушив ее вьющиеся волосы по подушке и проведя пальцами линию от плеча, через грудь, к бедру. Ласково успокоил ее, когда она зашевелилась и дернула головой из стороны в сторону. Внезапно он отпрянул, словно пораженный какой-то мыслью. Вытащил палочку и зажег свечу возле ее постели.

Ведьма тут же успокоилась и засопела. Улыбнувшись, Снейп покачал головой, провел рукой по своей изогнутой брови, развернулся на каблуках и вышел из комнаты, взмахнув черной мантией. Когда дверь за ним закрылась, раздался тихий звон, и зеленое магическое сияние очертило контуры двери.

Наступила тишина.

Потом случились две вещи.

Миртл покинула укромное место, слетела к двери и попыталась пройти сквозь нее. В тот момент, когда магия Снейпа оттолкнула ее, заперев в комнате, как в ловушке, Гермиона уселась на постели прямая, как стрела. Ее рот открылся от возмущения и удивления.

- Миртл!

 

***

«Трах, бах, бам» возвестил о приближении Хмури. Памблчук закрыл глаза и притворился частью арматуры светильника.

- Достал я тогда из штанов золотой, - пел Хмури, поднимаясь по ступенькам. - И тут же хозяйкин сменился настрой. «И виски, и вина – все есть у меня, а вас прогоняла я просто …» КАКОГО ЧЕРТА!

Глаза Памблчука распахнулись.

- Гребанный дементор у меня на пути! – старый аврор стоял перед Памблчуком, наклонившись, чтобы лучше видеть, и, кажется, готовый проткнуть его своей палкой.

- Не обращайте на меня внимания, я просто болтаюсь здесь.

- Боже! Может человек в этом доме пойти отлить и не наткнуться на Смерть?

Памблчук попытался сохранить достоинство, несмотря на беспомощное положение.

– Может, вы будете столь любезны, что прекратите ваши нудные шутки о Смерти и поможете мне спуститься?

Хмури посмотрел на потолок.

– Это заклятие липкости. Ты уже достал кого-то, бьюсь об заклад! – с кудахтающим смехом и полным неуважением к достоинству Памблчука, грубый пожилой маг раскачал его сильным толчком.

- Ха, мать вашу, ха, вы, авроры, думаете, что это очень смешно!

Ему не оставалось ничего, кроме того, чтобы качаться из стороны в сторону как маятник и наблюдать за Хмури, хромающим по коридору и исчезающим в туалете. Он продолжал ритмично раскачиваться и, чтобы развеять скуку, стал напевать себе под нос песню Хмури:

- Вернусь с покаяньем к дементорам я,

Чтоб блудного сына простила семья.

И если простят, как прощали всегда -

То больше уже не уйду никуда.

 

***

Подобрав себя с пола, Миртл медленно повернула голову в сторону ведьмы и слабо улыбнулась.

- Теперь я уверена, что сплю, - резюмировала Гермиона, ущипнув себя за руку и сморщившись от боли. – И мне снится один из тех странных снов, где главный герой на руках несет тебя в постель и... – она не закончила, ей не хватило слов. – И потом, - продолжила она, пытаясь логически объяснить странную ситуацию, в которой оказалась, - он запирает тебя в комнате, пытаясь заставить испытать Стокгольмский синдром.

Миртл сидела на ковре, тихо как мышь, надеясь, что Гермиона примет ее за вызванную тяжелым сном галлюцинацию.

Ведьма пощупала лоб.

– У меня должно быть температура, - сказала она безнадежно. – Миртл, скажи мне, что я сплю.

- Конечно, ты спишь, - озорно ответила Миртл. Она подплыла к кровати, потом пронеслась по комнате и влетела в камин. – Ты спишь, - ее тихий голос загремел, эхом отдаваясь из узкого дымохода, - я - плод твоего воображения.

Гермиона хмыкнула.

– Миртл, вылезай оттуда!

Мирт перевернулась ногами вверх и опустилась вниз настолько, чтобы видна была ее голова. Гермиона по-прежнему сидела на постели и выглядела обеспокоенной.

- Пожалуйста, Миртл. Мне нужно поговорить с тобой. Как бы ты здесь ни очутилась, что бы ты здесь ни делала, это не так важно как то, что только что произошло между мной и профессором Снейпом.

Возвращение к излюбленной теме страдающего от неразделенной любви Снейпа внушило Миртл ложное чувство безопасности. Она скользнула обратно в комнату, пронеслась к кровати, рухнула на покрывало и с любопытством посмотрела на Гермиону.

– Он поцеловал тебя? – взвизгнула она.

Гермиона состроила гримасу.

– Фу, нет! Боже, мне хватило и того, что он нес меня на руках по лестнице, - она провела ладонями по рубашке. – Он дотронулся до моей…

- Я знаю, я все видела, - сообщила ей Миртл.

Юная ведьма вздернула голову:

- Все?

Миртл кивнула и поиграла бесцветными бровями.

– Он влюблен в тебя. Я точно знаю. У меня есть доказательства. Только я не понимаю, почему ты повисла у него на руках, притворившись спящей. У него что, дурно пахло изо рта и это выбило тебя из колеи?

- Никакого неприятного запаха, ни воспаления десен, ни даже пломб. Профессор Снейп заслуживает высшего бала по гигиене полости рта. - Гермиона в задумчивости приложила к губам палец. - Памблчук пытался мне что-то рассказать, он почти сказал, что профессор Снейп вздыхает по мне. Я была в шоке! Я изобразила, что пьяна, и… ох, черт возьми! Он ответил Памблчуку. Он закончил четверостишие! Миртл, ты понимаешь, что здесь вообще происходит?

Миртл понимающе улыбнулась: - Моя милая, маленькая гриффиндорка, если завтра утром мы проберемся в его комнату, я кое-что тебе покажу. Я думаю, это объяснит все.

 

***

Вернувшись в свою комнату, Северус остановился возле массивного деревянного трюмо и долго пристально разглядывал свое отражение в покрытом пятнами зеркале. Лунный свет, пробивавшийся сквозь грязное оконное стекло, залил его лицо неземным, бледным сиянием.

Тишина была унылой и оглушающей.

Он выстрелил в коридор зелеными искрами и положил палочку на трюмо. Туда же отправились запонки с изображением смертного знака.

- Памблчук, - сказал он наконец, - покажись.

По волшебству освобожденный от люстры, дементор вплыл в комнату из темного коридора, принеся вслед за собой ледяной воздух, заставивший Северуса вздрогнуть. Потом застыл в центре комнаты, как вышколенный лакей. Поскольку Памблчук не имел отражения, Северус не мог увидеть его, глядя в зеркало, но очевидно был способен почувствовать присутствие дементора.

Снейп вздохнул:

- Ты знаешь, что я способен слышать тебя, верно?

- Да, Северус.

- Как давно ты об этом узнал?

- Я заподозрил с того момента, как мы познакомились. Но все-таки не был уверен до сегодняшнего вечера. Только самые сильные маги и ведьмы способны слышать членов нашего Братства. Дамблдор может, конечно. Хмури делает вид, что может, но мошенничает. Гермиона оказалась неожиданной находкой – она восхитительная переводчица. Хотя, должен сказать, что не вижу в ней ничего привлекательного, кроме поразительного интеллекта. На мой вкус, она слишком теплая и плотная. Ее зависимость от кислорода и углеводов крайне меня раздражает. Какое удовольствие может доставить ее общество во время романтической экскурсии в глубины ада? Возможно, если бы она трагически погибла и вернулась в качестве призрака, я бы, может, и соблазнился…

Северус был слишком напряжен и никак не отреагировал на Памблчукову оценку своей ученицы.

– По поводу моей способности слышать тебя – как ты намерен был использовать эту информацию?

- В настоящее время - никак.

Памблчук почувствовал испытанное профессором облегчение, хотя лицо у того оставалось каменным и безразличным.

- По причинам, касающимся только меня, я бы предпочел, чтобы мисс Грейнджер ничего не узнала о нашей маленькой тайне, - Северус резко отвернулся от зеркала и уставился на Памблчука. – Ты согласен?

- Да. Только…

Снейп вскинулся – он был крайне встревожен.

- Я полагаю, правила изменились, и власть теперь принадлежит призраку.

Памблчук спрятал под капюшоном самодовольную ухмылку. Сыграть с магом в низзлы-мышки будет также забавно, как отобрать у ребенка игрушку.

Северус засучил рукава.

– Посмотрим, - сказал он. – Посмотрим.

На следующее утро Гермиона проснулась от ледяного вздоха лежащей рядом с ней Плаксы Миртл. Упрямое привидение парило в шести дюймах над кроватью. Миртл делала вид, что спит, трогательно похрапывая и неустанно трепеща веками.

Северус проснулся и увидел Памблчука, сидящего в кресле рядом с камином и ожидающего его пробуждения. Дементор был абсолютно неподвижен. Лицо было скрыто капюшоном, а костлявые руки крепко сжимали резные подлокотники. Подобное зрелище прямо с утра заставило профессора вздрогнуть. Северус решил, что подарит Памблчуку на Рождество косу и поставит на этом точку.

Все равно он не сможет ускользнуть от Смерти – в этот раз у них была общая миссия.

 

Глава 10. Миртл и неразумная Грейнджер*

Раздался тихий звон, когда чары, запиравшие дверь, исчезли. Миртл и Гермиона вскочили с кровати и пронеслись через комнату.

- Слава Богу, - Гермиона рывком распахнула дверь, ненароком прихлопнув ею Миртл. – Писать хочу! – охнула она и, не глядя, выскочила в коридор.

Раздался глухой стук.

Пойманная в ловушку между скрипучей дверью и облезлой стеной, Миртл не могла увидеть причину шума, но слова, вслед за этим сконфуженно произнесенные юной ведьмой, пролили немного света на эту загадку.

- Ой! Доброе утро, профессор. Извините, я хотела…

- Не нужно извиняться, мисс Грейнджер, уверяю вас, - он прочистил горло, - это я должен просить у вас прощения за то, что запер вас в комнате прошлой ночью. Я опасался, что некто или нечто зловредное может попытаться проникнуть внутрь.

Миртл подглядывала в крохотную щелочку между дверью и косяком. Гермиона налетела прямо на профессора Снейпа. Тот босиком стоял на ковровой дорожке, в одном белье, опустив руки по швам и нервно крутя в пальцах палочку. Чувствуя себя испорченной, Миртл впилась голодным взглядом в рельефные мышцы его живота, переходящие в соблазнительную «V», исчезающую под резинкой трусов. Восхитительно – он был в прекрасной форме, для смертного, конечно. Ее очки запотели при виде гладкой плоти его упругих бицепсов. Ему никогда не достичь жилистой грации Памблчука, но все же он был достаточно костлявым и мрачным, чтобы сойти за мертвеца, особенно при плохом освещении.

Гермиона, одетая только в легкую белую ночную рубашку, не отступила при их столкновении. Растрепанные со сна волосы беспорядочно массой упали ей на спину, когда она уставилась на торс Снейпа. Их тела были так близки, они почти касались друг друга в полумраке коридора, разделенные только тонкой тканью.

Миртл улыбнулась.

Гермиона промолчала. Пробурчала что-то невразумительное, обогнула своего профессора, развернулась на цыпочках и по коридору помчалась к туалету. Миртл пододвинулась поближе к глазку. Снейп прирос к полу, закрыл глаза и глубоко вздыхал. Выражение его лица, полускрытого завесой гладких, темных волос, доходящих до плеч, выдавало страдание. Тоска, боль и неловкость прочертили морщинами бледную кожу, подчеркнув выступающие скулы. Его фирменная усмешка исчезла, уступив место замешательству.

В затхлый воздух коридора ворвался леденящий холод. С порога Снейповой комнаты выплыл Памблчук, как всегда в своей развевающейся на несуществующем ветру, изодранной мантии, и притормозил аккурат за спиной профессора. Когда костлявые пальцы сжали плечо Северуса, маг нахмурился.

- Твоя одежда, - сказал Памблчук, набросив черную мантию на обнаженные плечи Северуса. – Пойдем, организуем предприятие по поиску крепкого кофе. Будем надеяться, он окажется холодным и горьким.

- Будем надеяться, - согласился Снейп, повернувшись к дементору. – Холод и горечь – мои старые знакомые. – Он бросил взгляд в сторону туалета. - Тепло и сладость мне не доступны…

Закутавшись в мантию, Снейп последовал за Памблчуком вниз по лестнице. Когда их шаги стихли, Миртл покинула свой укромный уголок и вылетела в коридор. Раздался шум сливаемой воды, и в коридоре появилась Гермиона.

- Шшш! – Миртл приложила к губам бесплотный палец, призывая Гермиону соблюдать тишину. Похоже, профессор Снейп оставил дверь открытой, - прошептала она. - Оказывается, он может быть очень рассеянным. Может быть, его отвлекли? – Озорно хихикнув, она медленно перелетела через коридор и вплыла в темную спальню. Гермиона следовала за ней по пятам.

 

***

Бережно держа в руках чашку кофе, Памблчук сидел за столом напротив Снейпа и длинным указательным пальцем размешивал в ней белые крупинки до тех пор, пока они полностью не растворились.

Северус смотрел на него с любопытством.

– Соль?

Он отхлебнул и проглотил, наслаждаясь вчерашним остывшим напитком.

– Как еще его можно пить?

Снейп покачал головой. По взмаху палочки, кофейник вылил свое содержимое в раковину, чайник закипел, кофемолка зажужжала и зарычала, фильтр вылетел из буфета, и явно свежие зерна колумбийского кофе принялись вариться.

– Полагаю, дементор, такая магия тебе недоступна?

Приняв вызов, Памблчук согнул палец. Сковородка, сделав сальто, слетела с крючка на плиту, газ вспыхнул и загорелся. Три яйца, четыре полоски бекона, помидор и ломтик хлеба вылетели из кладовой и зависли над сковородкой. Несколько капель растительного масла вылилось из бутылки на жарочную поверхность.

- Полагаю, доступна, маг. Два яйца или три?

Лукавая улыбка скользнула по губам Северуса. Не отрывая взгляда от Памблчука, он взмахнул палочкой, и яйца раскололись прямо в воздухе. Упав в горячее масло, они зашипели, зашкварчали и начали жариться. Остальные ингредиенты последовали их примеру, и кухня наполнилась ароматом завтрака. Еще один взмах - и яичная скорлупа отправилась в мусорное ведро в ритме джиги.

- Я полагаю – три, - ответил Снейп с превосходством.

Памблчук кивнул.

– Мудрое решение. У нас впереди долгий день, я правильно понимаю?

Он почесал ухо, незаметно пошевелив кончиком пальца в направлении посуды. Две тарелки с орнаментом из веточек ивы промчались по воздуху и приземлились точно перед двумя компаньонами.

- Правильно, - Северус небрежно перевернул бекон, дистанционно, с помощью палочки, и отправил кружку к кофейнику. – Мы возвращаемся в Хогвартс сегодня же утром. Необходимо продолжить поиск следующего фрагмента души. Ты готов к такому путешествию, или мне снова вызвать для тебя поезд?

Памблчук застыл. Если Братство когда-нибудь выяснит, что он неоднократно пользовался магическим транспортом, он не сможет это замять. – Нет, я думаю, что смогу совершить это путешествие под моими собственными парами, но я благодарен тебе за беспокойство.

- Ты достаточно восстановился?

- Достаточно - да. Полностью – нет. - Памблчук оглядел углы закопченного кухонного потолка. Облизнувшись и неторопливо поманив пальцем, он призвал дюжину самых крупных пауков к себе на тарелку. Бешено свивая паутину в попытке ускользнуть, членистоногие шлепнулись на стол, едва избежав могущего испортить оба завтрака воздушного столкновения с яичницей и беконом Снейпа. С магической синхронизацией, означающей молчаливое прекращение огня, их блюда приземлились на соответствующие тарелки, изысканно и аккуратно.

Исходящий паром горячий кофе и щербленная кружка с грязной водой из-под посуды гулко стукнули по деревянной столешнице. Памблчук поднял свою кружку:

- Будь здоров, Северус.

- Ты тоже, дементор, - ласково ответил Снейп, салютуя кружкой, - приятного аппетита.

 

***

Миртл тужилась, пытаясь открыть обложку дневника, а Гермиона беспокойно топталась у двери, ежесекундно выглядывая в коридор.

- Поторопись, Миртл, он может вернуться.

- Ах, какие мы нервные, - ответила Миртл, изо всех сил дергая кожаную обложку.

Из кухни донесся запах жареного бекона. Переминаясь с ноги на ногу, Гермиона дрожала и растирала плечи, покрытые гусиной кожей.

- Замерзла?

Гермиона начала мерить шагами комнату.

– Я нервничаю.

Миртл хихикнула:

– Не будь дурочкой! Если профессор Снейп вернётся, просто посмотри на него с невинным видом и скажи: «Простите сэр, пожалуйста, не назначайте мне отработку». Надуй губки, похлопай ресницами. Я уверена, ты сможешь обвести его вокруг мизинца, - она покачала упомянутым пальцем, и рассмеялась, когда Гермиона вспыхнула. – Да ладно, ты ведь в его спальне, и на тебе только короткая и очень открытая ночная рубашка.

Быстрее искры из новой волшебной палочки, Гермиона выбежала в дверь и исчезла в собственной спальне. Миртл быстро засунула дневник в подмышку и полетела за ней, остановившись, чтобы осмотреть лестницу. Никогда не вредно убедиться в том, что тебе не угрожает опасность быть пойманной на горячем. Единственным членом преподавательского состава, действительно внушавшим ей страх, был профессор Снейп.

Пожав плечами, она вздохнула и дерзким жестом растрепала свои хвостики, прежде чем проплыть сквозь стену в Гермионину спальню. Она не учла, что дневник, хоть и зачарованный, был гораздо более плотным, чем ее тело. В комнате, юная ведьма натягивала одежду, и тихо ругалась. От визга Миртл она подскочила.

- Что случилось?

- Рука застряла! – все, что было ниже ее бесплотного локтя, все еще оставалось в стене. Она изо всех сил дергалась и пыхтела, но рука не двигалась с места.

Гермиона натянула свитер, целенаправленно прошагала к двери и выглянула в коридор. – Ты все еще держишь этот несчастный блокнот, - раздраженно сказала она, и скрылась из виду.

Миртл почувствовала, что ее дернули за руку. Отпустила дневник и ввалилась в комнату, упав лицом вниз. Собралась было заныть и закатить истерику, но Гермиона вернулась в комнату, ожесточенно пытаясь открыть блокнот, и она передумала.

- Смертный не сможет его открыть, - предупредила она Гермиону, усевшись и поправляя очки.

Гермиона состроила гримасу и вытащила из кармана палочку. Произнесла заклинание.

- Не сработает, - повторила Миртл.

Ведьма демонстративно положила блокнот на пол и произнесла более мощное заклинание. Вспышка красного света полыхнула из палочки и заставила дневник закружиться по полу.

- Сдаешься?

Гермиона сдалась и резко отвернулась от Миртл и блокнота. Она решила больше не обращать на них внимания и подошла к шкафу, чтобы достать мантию.

Миртл подплыла к дневнику и положила его себе на колени. Грубая сила не смогла открыть его, поглаживание по хребту не сработало. Она дохнула на переплет холодным воздухом. Дневник дрогнул, но устоял.

- Оставь его. Я не могу представить, что в записях профессора Снейпа может выдать его интерес ко мне, - убежденно сказала Гермиона.

Миртл улыбнулась.

– Увидишь, - она осторожно подцепила обложку, и, к ее облегчению, дневник открылся. Пролистала его в поисках нужных страниц - тех, на которых было написано о вечной любви к его ученице. – Здесь, - воскликнула она, снова обнаружив искомое, - прочти это!

Быстрее, чем снитч во время вьюги, Гермиона перешла от незаинтересованности к любопытству. Она присоединилась к Миртл на ковре, и склонилась над дневником.

- Думаешь, он здесь пишет об успеваемости нашего класса? – прошептала она взволнованно.

Миртл закатила глаза.

– Может быть – прочитай и узнаешь.

Гермиона засомневалась.

- Здесь могут отчеты об экзаменах на П.А.У.К., неужели не интересно?

Это ее убедило. Больше не колеблясь, Гермиона подняла дневник и начала читать. Миртл засияла. Примерно через минуты три Гермиона точно узнает, что чувствует к ней профессор Снейп. Их любовь расцветет, будет двойная свадьба и медовый месяц вместе, может быть даже в знаменитом фонтане Шармбатона. Париж – такой романтический город.

«Она пришла ко мне», - тихо прочла Гермиона. – «Я был в кабинете и проверял сочинения, когда в дверь постучали. Даже в самых страшных кошмарах я не предполагал, что она станет искать моего общества, да еще в такой поздний час. Я думал, что взорвусь, когда увидел ожидание на ее наглой физиономии. Я оттолкнул ее, инстинктивно. Отчитал эту чертовку. Я был ужасно раздосадован тем, что она потратила мое время только чтобы сообщить, что я зачем-то понадобился Рубеусу. Я выгнал ее, грубо оскорбив. После ее ухода, приятная, привычная тишина воцарилась в стенах моего кабинета».

Миртл попыталась выхватить блокнот.

– Там написано совсем НЕ это!

«Я пошел за ней», - сердито продолжила Гермиона, перевернув страницу. – «Она пересекла лужайку и скользнула в хижину Хагрида. Я был так переполнен равнодушием, что поздравил бы гиганта, если бы он осмелился до нее дотронуться. Войдя в хижину, я увидел надоедливую девчонку стоящей перед великолепным дементором!» - Гермиона растерянно посмотрела на Миртл. - Он находит Памблчука великолепным?

- Тут все не так! - крикнула Миртл. – Ты что-то сделала с дневником, когда направила на него заклинание!

- Сомневаюсь. Профессор Снейп терпеть меня не мог, начиная с первого класса. Здесь совершенно нечему удивляться, - Гермиона пожала плечами и продолжила чтение. – Ох, как стыдно! «Она залезла ко мне в карман. Мерлин и его мать! Я бы никогда, ни на секунду, не поверил, что она согласится», - дальше почти невозможно прочесть, какие-то паучьи каракули. – «Ее пальцы! Ее большие, жирные пальцы дотронулись до чувствительной кожи паха сквозь шелковую подкладку кармана. Какая мука. Я не могу вынести такого близкого контакта».

- НЕТ! – запротестовала Миртл, топнув ногой. – Он написал, что ему было приятно твое прикосновение, что он хотел быть с тобой!

Гермиона проигнорировала ее. - Вот еще кусочек, дальше, про мою шерстяную шапку. Он говорит что это - «вязаная прелесть», и что «эта чертовка должна носить ее не снимая, чтобы спрятать свои мышастые лохмы». Ублюдок! А вот, послушай! «В этом удивительном доме она спит чересчур близко от меня. Через коридор я вижу слепящий свет горящей свечи, просачивающийся сквозь дверную раму. Никогда не прячась в темноте, Гермиона мирно спит, не замечая, что ее бесцеремонное поведение мешает уснуть всему дому».

Она захлопнула блокнот и швырнула его через комнату.

- Ненавижу его, - заявила она, вытаскивая из комода шапку. – Подумать только, я развлекала себя глупой фантазией, что, мы, возможно... мы могли бы... клянусь, что НИКОГДА больше не подумаю о нем таким образом!

Она натянула шапку на кудри и промаршировала в коридор, захлопнув за собой дверь.

 

***

Когда поедаешь пауков, необходимо соблюдать определенные церемонии. Французы, например, обваливают их в чесноке и подают на рулете. Итальянцы предпочитают мелких паучков, разложенных на круглой лепешке, посыпанной пармезаном и запеченной в пламени дракона. Греки смешивают их с турецким горохом, и называют это хумусом. Памблчуку довелось познакомиться с американским дементором – тот поливал их соусом для бифштекса. Британские дементоры предпочитают хороший паучий коктейль, именуемый Гарибальди, добавляя туда остывший чай или прудовую воду. Сегодня Памблчук обедал со вкусом. Он отдал предпочтение быстрому и простому в приготовлении парижскому блюду «araignee sans jambes»**. Выбрав паука, он осторожно оторвал ему ножки и бросил извивающееся тело на почерневший язык.

Северус закрыл рот ладонью.

- Что-нибудь не так? Бекон пережарен?

Профессор выгнул бровь.

– Что-то в этом роде.

Памблчук пожал плечами. С молниеносной реакцией поймал удирающего паука, который вылез из тарелки и направлялся в укрытие под сахарницей. Умело оторвал беглецу лапки, не забыв оттопырить мизинец, чтобы продемонстрировать хорошие манеры и утонченность.

Кухонная дверь со скрипом отворилась. На пороге возникла Гермиона в шерстяной шапочке. Сперва посмотрела на Памблчука и кивнула ему приветственно, потом сузила глаза и пронзила взглядом Снейпа.

- Могу я предложить тебе завтрак? Утро сегодня морозное.

- Нет, спасибо, - ответила она, продолжая смотреть на Северуса в упор. Ее голос звучал холодно и бесстрастно – дементор даже слегка возбудился. Снейп - нет, правда! – взглянул на нее с опаской, прежде чем повернуться к Памблчуку. – Мы готовы? – деловым тоном спросила Гермиона.

Памблчук всмотрелся в угрюмое лицо Северуса. Исчезли беззаботные, добродушные шутки, которыми они обменивались, готовя завтрак. Лицо мужчины стало каменным и скептичным. Он повернулся к Гермионе. Молча, но решительно, ведьма придерживала открытую дверь и ждала.

- Хорошо, - обиженно сказало она, - я подожду снаружи, пока вы двое соберетесь снова вступить в борьбу с силами зла. - Развернулась, чтобы уйти и, через плечо, сладким голосом произнесла: - Да, профессор, не беспокойтесь. Я не буду снимать шапку. Вы ведь считаете ее моей единственной привлекательной чертой.

Раздался звук быстрых шагов, и входная дверь хлопнула с такой силой, что с потолка посыпалась краска.

Северус зашевелился. Потер подбородок, быстро вскочил, схватил со стола палочку и рванулся за Гермионой. Памблчуку пришлось наспех засунуть в рот трех оставшихся пауков – целиком – прежде чем подняться со стула и покинуть кухню.

В коридоре он увидел только мелькнувший край мантии выбегающего на улицу Северуса. Памблчук запаниковал. Он хотел безрассудно последовать за магом, но в футе от двери остановился, повернул голову и посмотрел вверх на лестницу.

- Миртл!

Никто не отозвался.

- Миртл, спускайся немедленно, мы отправляемся!

Он подлетел к подножию лестницы, лихорадочно пытаясь отыскать контейнер, урну, любой сосуд, чтобы благополучно доставить свою возлюбленную обратно в Шотландию. В отчаянии, он схватил троллью ногу, служившую стойкой для зонтиков, и вывалил украшенные оленьим рогом трости прямо на пол.

- Миртл!

- МИРТЛ!

- Да, Чуки?

Он чуть не выпрыгнул из своей полусгнившей шкуры. Его любовь неожиданно возникла у него за спиной. Он торопливо обвил ее плечи руками и умоляюще произнес:

- Сейчас не время для игр, душа моя. Полезай в троллью ногу. Прямо сейчас, будь так добра.

Она не стала спорить. Его тон был приказным и суровым. Поднявшись в воздух, она нырнула в стойку для зонтиков, грациозно кувыркнулась и осторожно выглянула наружу.

– Что происходит? – спросила она с беспокойством. Ее увеличенные линзами глаза стали широкими как блюдца, а нижняя губа задрожала.

- Нет времени на объяснения, моя дорогая. Знай только, что я не могу оставить тебя одну. Опустись на дно, и спрячься, пожалуйста.

Не теряя больше ни секунды, Памблчук помчался к двери, распахнул ее и вырвался на свет зимнего солнца, обремененный своей драгоценной ношей. По волшебству, дверь за ним захлопнулась, и старый дом со стоном исчез в никуда.

Гермиона, очевидно расстроенная, стояла на клочке травы в центре площади, и отталкивала Северуса, протягивающего к ней руки.

- Нет! – воскликнула она, еще больше взбудораженная его попытками обнять ее. – Я лучше пойду пешком!

- Ты ведешь себя нелепо! – с упреком сказал Снейп, неохотно отпуская ее. – Так быстрее, безопаснее, и тебе придется послушаться!

Она развернулась на каблуках и быстро пошла к аллее, стирая слезы тыльной стороной ладони. Северус побежал за ней. Он быстро проскочил разделявшее их короткое расстояние. Мантия волнами вздымалась у него за спиной. Догнав Гермиону, он схватил ее за плечи и развернул. Памблчук подошел к ним поближе.

- Памблчук, - позвал Северус, - встретимся в месте назначения… - Внимательно посмотрел на дементора, и на лице отразились усталость и недоумение. – Зачем ты тащишь с собой этот нелепый предмет? Это бессмысленно, и только замедлит твою скорость.

Памблчук заглянул внутрь тролльей ноги, и увидел свернувшуюся клубком, испуганную Миртл. Посмотрел на Северуса, потом на Гермиону, отбивающуюся от крепкого захвата.

- Гермиона, зачем ты борешься с Северусом?

- Профессор Снейп настаивает, что мы должны аппарировать вместе. Я еще не получила лицензию, и другого способа нет, - сказала она. – Я лучше поеду поездом. Черт, я лучше полечу на метле!

- Гермиона, послушай… - взмолился Снейп. Она посмотрела ему в глаза, и прекратила отчаянное сопротивление. Склонила голову и ссутулилась. Кисточки на ее шапочке затрепыхались. Северус обнял ее и притянул поближе. – Гермиона, - сказал он мягко, - я позабочусь о тебе. Пожалуйста, просто доверься мне.

Памблчук подплыл ближе. Эмоции, излучаемые смертными, перехлестывали через край. Гермиона была в унынии, Северус - растерян и доведен до отчаянья.

- Что случилось?

Северус пристально посмотрел на ведьму.

– Понятия не имею. Я должен увести ее отсюда, обратно в Хогвартс – только там я смогу разобраться в причинах ее расстройства.

Миртл открыла рот, чтобы все объяснить. Памблчук покачал головой и шикнул на нее.

- Что у тебя там? – подозрительно спросил Снейп.

Памблчук быстро нашелся с ответом:

- Пауки, - он крепко прижал к себе троллью ногу жестом собственника. –Северус, я сильно привязался к этой стойке для зонтиков и не могу оставить ее. Бросить эту троллью ногу для меня так же невозможно, как для тебя оставить здесь Гермиону, - он поднялся в воздух, прижав к груди предмет разговора. – Встретимся у Хагрида. Скажи большому человеку, чтобы поставил котёл с жарким на огонь, ладно?

Не дожидаясь ответа, он взлетел выше крыш и полетел на север. Холодный ветер бил ему в лицо, пробуждая задремавшие инстинкты дементора и освобождая его от смягчающего, расслабляющего влияния магов, стиль жизни которых уже вошел у него в привычку.

Позади, на площади Гриммуальд, Гермиона осушила слезы и стоически приняла руку Северуса. Ласково посмотрев на нее, он повернулся на сто восемьдесят градусов, и они дезаппарировали с резким хлопком.

Около четырех часов пополудни первая страница «Вечернего стандарта» была заполнена свидетельствами очевидцев и любительскими фотографиями неопознанного летающего объекта, замеченного над Восточным Финчли, Верхним Барнетом и, позже, над Хартфордширом и северным направлением шоссе М1. Некоторые говорили, что это был космический мусор, но большинство растерянных магглов (впоследствии прошедших курс лечения от спонтанной депрессии) заявляло, что загадочный объект был похож на ампутированную ногу гигантского гиппопотама.

Лондонский зоопарк, Национальный музей естественной истории и сафари-парк маркизов Батских отказались давать комментарии.

 

Прим. переводчика:

* Миртл и неразумная Грейнджер – Название этой главы «Myrtle’s Foolish Granger» - парафраз названия песни Тори Амос «Martha's Foolish Ginger»

** araignee sans jambes – пауки без ножек (фр.)

 

Глава 11. Печальным реял я туманом…*

Пессимизм, как и хорошее вино, нужно выдержать, чтобы его вкус достиг совершенства. Примерно над Средней Англией пессимизм Памблчука по поводу едва расцветших отношений Гермионы и Северуса созрел, а после того, как дементор, миновав Глазго, набрал высоту – стал глубоким. К тому времени, когда он, пикируя и планируя, пересекал Горную Шотландию, перспективы этого романа показались ему настолько мрачными, что он впал в восхитительное уныние. Дабы продемонстрировать упадок духа как подобает авиатору, он снизился на пятьсот футов и зашел на посадку в районе Хогсмида, сделав два контрольных круга в соответствии с правилами обеспечения безопасности полетов, прежде чем выйти на посадочную прямую перед замком Хогвартс. Миртл, радостно возбужденная путешествием над поверхностью земли, состоявшимся впервые за пятьдесят лет, восторженно завизжала, когда они сбили хлопья пушистого снега с верхушек елей.

Памблчук был обеспокоен, Гермиона была расстроена, Северус был растерян, а Миртл наслаждалось поездкой. Каким-то образом, в этой невероятной смеси смертных и умерших дементор должен быть отыскать способ кардинально изменить нынешние отношения Северуса и Гермионы – будущее их невысказанного взаимного влечения сейчас повисло на паутинке черной вдовы**. В данный момент он ничем не мог им помочь, по крайней мере, до тех пор, пока находился в воздухе, и потому сконцентрировался на совершении посадки. Скользя по поверхности Большого озера, он погрузил пальцы ног в ледяную воду. Элегантно, наслаждаясь освежающе холодным ночным ветерком, свистящим сквозь язвы, он совершил образцовый выход из-под атаки – лег на плечо и выполнил правый разворот, уклонившись от Дракучей ивы. Легко перевернувшись на спину, он снизил скорость, перешел в режим планирования и перевернутым кролем проплыл через лужайку к оранжерее.

Путь к сердцу дементора ведет через желудок. Уже с момента пролета над Форт-Уильямом мучительный голод заставил его мечтать о когтистом жарком Хагрида. Фрагмент души flambe*** пойдет на десерт; в данный момент главной задачей Памблчука было отыскать основное блюдо. Промчавшись мимо оранжереи номер три, он снова набрал высоту, и стал подниматься по спирали вокруг самой высокой башни. Изучая местность, он ощутил запах дыма, доносившийся от хижины лесничего. Его посадка, однако, замедлилась из-за света, лившегося из уединенного окна башни и возбудившего его любопытство. Он мягко спланировал, и сквозь прозрачное оконное стекло увидел кабинет, в котором происходило совещание Дамблдора со Снейпом. Не заинтересовавшись их болтовней, он крепко прижал к груди ногу тролля и, как ракета класса воздух-земля, прямой наводкой устремился к хижине Хагрида.

***

- Вы, правда, верите, директор, что профессор Спраут всерьез огорчится, если ее гудящие нарциссы замерзнут, притом, что это, в конечном итоге, приведет к уничтожению Темного Лорда?

- Северус, я уверен, что она чрезвычайно огорчится. Помона выращивала эти весьма деликатные луковицы четырнадцать лет. Она научила их гудеть девятую симфонию Бетховена, не фальшивя.

Профессор ЗОТИ выпрямился:

- В «Ре»?

- «Минор», - медленно кивнул Дамблдор.

Северус подался вперед, опираясь о подлокотники кресла:

- Впечатляюще…

- Теперь ты понимаешь, в чем дилемма? - задал Альбус риторический вопрос. – Как только Памблчук появится в оранжерее, температура воздуха тут же понизится до четырех градусов по Цельсию. Естественно, все ее питомцы погибнут.

- Может быть, мы сможем доставить хоркрукс к Памблчуку?

Альбус закатал рукав, демонстрируя высохшую руку.

– Это слишком большая жертва, и для меня, и для тебя.

Глаза Северуса блеснули.

– Я имел в виду другой способ. Иногда самое простое решение оказывается самым лучшим. Мисс Грейнджер превосходно удалось призвать медальон Слизерина.

Альбус улыбнулся. – Очаровательное решение. Простое, но эффективное.

 

***

Губы Миртл мазнули по щеке Памблчука холодным, влажным поцелуем, скользким, как след слизня. Захлопав бесцветными ресницами, она мечтательно вздохнула, поднялась в воздух, кокетливо подмигнула, и нырнула в сливную трубу.

- До скорого свидания, королева моего сердца! – крикнул он ей вслед, дожидаясь, пока последний отзвук ее нежного визга не стихнет в канализационных трубах древнего замка.

Отражение луны освещало его путь, переливаясь в глубоких, неровных канавах с дождевой водой, очерчивающих огород с тыквами. Фонарики освещали хижину лесничего, создавая приветливо светящуюся арку, которая тянулась до самой опушки, и служила границей, отделяющей тьму от света, чудовищ от людей. Памблчук плыл сквозь туман на свет фонариков, смакуя вечернюю сырость, приправленную прелым торфяным ароматом, дарящим ему ощущение дикой свободы. Беженец среди магов, он несколько неохотно толкнул дверь и пересек рубеж, возвращаясь в их мир. Он вплыл внутрь подобно легкому ветерку, и ни Хагрид, ни Гермиона в пылу спора о Северусе не заметили его появления.

- Меня все равно, Хагрид. Его мнение обо мне не волнует меня ни капли, - настаивала Гермиона. Однако ее интонации были гораздо менее убедительны, чем слова, которые она выбирала.

Полугигант методично помешивал жаркое, склонившись над очагом.

– Профессор Снейп высоко тебя ставит, Гермион. Он же присматривал за тобой и твоими друзьями все шесть лет, скажешь, нет?

Гермиона сидела на Хагридовой кровати, уставившись на каменный пол. Памблчук воспользовался возникшей в разговоре паузой, чтобы заявить о своем присутствии. Подлетев поближе, он поднялся под потолок, широко раскинул руки и спикировал на Хагрида, захватывая его в демонстративное объятие.

- ААААААААААХ! - Хагрид был так обрадован встрече, что потрясающе изобразил ликующую баньши.

- Я тоже скучал по тебе, друг. И по твоей кухне.

- Твою мать, Памблчук! – взревел Хагрид, схватившись за сердце. – Испужал меня чуть не до смерти, ах ты ж, старый прохвост!

- Ну да, спасибо. Я очень старался произвести ужасное впечатление, - он выпустил великана и повернулся к Гермионе. – Вижу, вы добрались благополучно.

- Вполне, - покрасневшее от слез лицо юной ведьмы скривилось в попытке приветливо улыбнуться. – Но я не желаю говорить об этом отвратительном типе. Иначе скажу что-нибудь непристойное. Памбл, скажи мне, только абсолютно честно. Ты назвал бы мои пальцы жирными? – потребовала она, протянув руки.

Памблчук пролетел по комнате, щелкнул пальцами в направлении кровати, призывая сиреневые тапочки, которые считал своей собственностью. Сунув ноги в пушистую обувь, он подплыл к Гермионе и опустился на кровать рядом с ней. Вытянул свои длинные руки рядом с ее, и занялся сравнением пальцев – тонких и костлявых с плотными и нежными.

- Жирными? В сравнении с моими – да, твои пальцы похожи на пухлые камберлендские сосиски. В сравнении с пальцами Хагрида – они тонкие и гибкие.

Взбодрившись, но не успокоившись, она сняла шерстяную шапку.

- А волосы? Мышастые? – спросила она, тряхнув головой. – Ладно, я согласна, что они лохматые, хотя мне больше нравится выражение «неукротимые», но «мышастые»?

- Что тебя так взволновало, Гермиона? Сегодня вечером ты слишком озабочена своей внешностью.

- Ничего, Памбл, все в порядке. Все… все в порядке, честно. Ничего не случилось, - неубедительно запротестовала она. – Просто я не знаю, я думала, Северус и я преодолели барьер, переступили порог…

- Перешли через пропасть?

- …достигли взаимопонимания вчера, перед налетом, когда тренировались в невербальных заклятиях. Он и я, я имею в виду… Я поняла его неправильно. Неверно оценила ситуацию.

Хагрид протопал по хижине, с огромной миской дымящегося жаркого в руках.

– Налет, Гермиона? Чегой-т страшновато звучит, – он подул на содержимое миски, прежде чем передать ее в протянутые руки благодарного Памблчука. Когда его признанно костлявые пальцы обернулись вокруг горячей глины, жаркое зашипело и извергло грибообразное облако пара.

Гермиона терпеливо отогнала влажный пар от лица.

– На самом деле, все было не так уж и страшно, - утешила она Хагрида. – Мне ничего не угрожало.

- Надеюсь, правда! – прорычал великан. – Спорим, профессор Снейп от тебя не отходил, скажешь, нет?

Гермиона скрестила руки на груди и пробурчала что-то утвердительное. – Сильно подозреваю - только потому, что следовал приказу.

Хагрид не услышал этого замечания – он с восторгом наблюдал за Памблчуком, залпом хлебающим соус.

– Мож соли иль перцу, Памбл?

Памблчук слизал с губ соблазнительный вкус когтей и усов.

– Серы?

- Гермиона улыбнулась: - он спрашивает, нет ли у тебя серы, Хагрид.

- Серы? – Хагрид почесал жесткую бороду. – Есть малость пороху.

Памблчук задрожал в предвкушении.

– Пожалуйста, пожалуйста! Хотя бы одну - две щепотки, если тебе не жалко.

 

***

Помона мяла в руках фартук. – Дементор, Альбус? Произнеси уж сразу Замораживающее заклятие, и покончи со всем этим! Ты уничтожишь плоды всех моих тяжких трудов. Что будет с моей мандрагорой, с моей драгоценной почвой, с моими музыкальными нарциссами?

Они собрались в кружок, устроив совещание перед отважным набегом на неизведанные уголки оранжереи. Памблчук терпеливо парил за спиной директора, пытаясь казаться максимально безобидным. Взволнованная профессор гербологии взглянула на дементора и тут же скрыла выражение ужаса и отвращения за вышитым носовым платочком. Когда Памблчук улыбнулся и приветливо кивнул, она застонала, вскрикнула и подвинулась поближе к Северусу.

- Почему профессор Спраут так беспокоится о нарциссах? – тихо спросила Гермиона. Она почувствовала неловкость, когда к ней наклонился Северус.

- Победа над Вольдемортом для нее на втором месте после необходимости спасти растительный концерт Бетховена, - горько пробормотал он себе под нос. Бровь Гермионы изогнулась.

- Чаша лежит под розой, Помона, - стал объяснять Альбус. – Наш загадочный поэт своим посмертным посланием привел эту капанию дерзких храбрецов к дверям твоей оранжереи. Цель их героических устремлений - раз и навсегда избавить магический мир от самозваного Темного Лорда, - он сочувственно подхватил профессора Спраут под локоток. – Не можем же мы позволить царству растений встать у них на пути, не так ли?

Со звуком сигнальной трубы, возвещающей отбой, Помона громко высморкалась в свой платок.

- Я б сказал, оно зарыто где-т под розовыми кустами, - уверенно заявил Хагрид.

- Или, - возразил Северус, - может быть, под ирригационной розеткой.

- Возможно, имеется в виду, что тайник под вытравленными розами, украшающими фронтон? – тихо предложила Гермиона, указывая на декоративную стеклянную арку над дверью оранжереи.

Помона продолжала гнуть свою линию:

- Это невозможно! Просто невозможно! Вы перевернете здесь все вверх дном, уничтожите всю мою работу. Вы разорите всю оранжерею в поисках вашего, с позволения сказать, хорьхрюкса!

- Уверяю вас, дражайшая леди, я даже не дохну на ваши аспидастры.

Прошедшие суровую выучку дементоры действуют с хирургической точностью, так что для Памблчука предположение о разорении чего-либо было просто немыслимым. Он подождал, пока Гермиона переведет его успокоительное сообщение взволнованной профессорше гербологии. За последние несколько дней он привык говорить через переводчика – это давало ему ощущение собственной значительности. Увидев, что Гермиона не собирается выполнять возложенную на нее миссию, Памблчук подчеркнуто повернулся к ней с явным намерением послать своей запаздывающей представительнице полный значения пристальный взгляд.

Гермиона в этот момент была занята тем, что тоже посылала взгляды, способные растопить полярные ледники. В шапке с помпонами, натянутой на уши, засунув руки в карманы, она уставилась на Северуса так, как будто он только что оскорбил ее бабушку. Недоуменно уставившись на нее в ответ, Северус наклонил голову к плечу в молчаливом вопросе. Гермиона тряхнула головой, вызывающе сморщила нос и переключила внимание на директора.

- Никакой необходимости в перевороте не будет, поверь мне, Помона, - Альбус предложил ей руку. – Давай, возьми меня под руку. Мы с тобой пройдемся до беседки и поговорим о рассаде. Хагрид, не составишь нам кампанию?

Успокоенная профессор гербологии приняла приглашение Дамблдора с покорной улыбкой, и они вместе отошли от охотников за хоркруксами, направившись к зимнему саду. Хагрид пожал плечами и зашагал за ними, отметив красоту ледяных кристаллов, начавших формироваться на поверхности кадки с дождевой водой. Помона заплакала.

Убедившись, что они остались одни и их никто не услышит, Северус начал командовать:

- Памблчук, дожидайся инструкций. Гермиона, мы войдем в оранжерею и произнесем Призывающее заклятие. Ты готова?

- Да, сэр! – нараспев произнесла Гермиона. И тихо добавила: - Если только мои жирные пальцы смогут удержать палочку.

На этом терпение Северуса закончилось. Разозлившись, он шагнул к Гермионе.

– Что происходит? Тебя расстроило что-то в Лондоне, ты отказалась объяснить мне, в чем дело, а сейчас бросаешь в мой адрес злые намеки!

Памблчук скрестил руки на груди и наблюдал за тем, как холодное и решительное лицо Гермионы становится сердитым.

– Что происходит, профессор? Что заставило меня разозлиться настолько, что я готова проклясть вас всеми возможными способами? Ваши едкие комментарии, перечисляющие мои многочисленные недостатки, столь красноречиво описанные в вашем чертовом дневнике!

Задохнувшись, Северус шагнул назад.

- Невозможно.

Гермиона заметно взволновалась.

– Мне показали ваш дневник. Доброжелатель подумал… ладно, неважно, кто что подумал. Я была не права, что прочитала его. Да, это было глупо. Да, я ужасно обижена. Нет, больше я так не поступлю, и…

- Гермиона… - попытался прервать ее Северус.

- Это было наглое вмешательство в ваши личные дела, я прошу за это прощения, но я оскорблена, и злюсь…

- Гермиона…

- Мне казалось, я нравлюсь вам, как личность, я имею в виду... я позволила себе надеяться... но я все поняла неправильно. Я для вас - бельмо на глазу. С мышастыми волосами, жирными пальцами...

- Ты ангел, - прошептал Снейп.

- ...чертовка, - слово замерло у нее на губах. Гермиона остолбенела. Открыла рот, чтобы что-то ответить, и тут же его захлопнула. Сердитая краснота ее щек сменилась нежно розовым цветом, а взгляд снова остановился на выразительно серьезном лице Северуса.

Памблчуку довелось видеть не так уж много ангелов – Азкабанские парни вращались в других кругах. Он сильно сомневался, что они были схожи с девушкой, умеющей произносить такие гневные тирады. Вряд ли они носили вязаные шапки, и он подозревал, что они никогда не размахивали палочками так угрожающе как Гермиона.

- Призови хоркрукс, - ласково попросил Северус, снова способный контролировать ситуацию. – В первую очередь, мы должны выполнить нашу миссию. До тех пор, но только до тех пор, объяснения подождут. – Он взял Гермиону за руку и подвел к двери в оранжерею. Памблчук, как и было приказано, держался сзади, развлекаясь взлетами и падениями, демонстрирующими его выдающиеся летные способности. Это заставляло его мантию вздыматься волнами, соответствующими его призрачному рангу, и спасало от скучного ожидания.

Гермиона посмотрела в глаза Северуса. Он положил руку ей на плечо, и ободряюще сжал его. Вынул палочку и протянул ее параллельно Гермиониной.

- Вместе, - мягко сказал он.

- Невербально? – так же ласково спросила она.

Памблчук ждал с интересом. Снейп согласно кивнул. Гермиона кивнула в ответ, показывая, что готова. Их взгляды встретились, и магический мир вокруг них на мгновение замер. Потом они целеустремленно и решительно повернулись к оранжерее. Северус взмахнул палочкой, что-то тут же громыхнуло и полыхнуло. Стеклянная дверь влетела внутрь с такой силой, что большой разделочный стол в центре оранжереи опрокинулся.

Северус прошел внутрь, подметая мантией пол. Вытянул руку, преграждая путь Гермионе и удерживая ее поблизости от себя, но в безопасности. Они продвинулись фута на три, и заняли оборонительную позицию – спиной к спине. Памблчук с восторгом наблюдал, как они без колебаний, умело и с изяществом, продемонстрированным еще во время их дуэльной сессии, многократно произносили Призывающее заклятие, направляя его во все уголки оранжереи.

Памблчук был не уверен, случилось ли это из-за возбуждения погоней или от желания поскорей получить вожделенный десерт. Что бы ни заставило скрутиться его желудок, оно произвело сильный, почти сокрушительный эффект. У первой отрыжки был вкус когтей, у второй – желчи. Колики не прекратились, и желудок сжался в комок. Будучи не в состоянии контролировать спазмы кишечника, Памблчук согнулся от боли. Внезапно, содрогнувшись всем телом и со звуком похожим на треск рвущейся мантии, он мощно пукнул, испустив газы, воняющие порохом.

Отброшенный силой собственного метеоризма, легкий как перышко дементор, пролетел к оранжерее как летучая мышь на роликовых коньках. Не в силах остановить центробежное вращение, он содрогнулся, когда его нога разбила не одну, а сразу три стеклянные панели. Еще одну он разбил подбородком, а молотящие по воздуху руки сбили флюгер. Хрупкие пальцы оставили борозды на крыше, когда он тщетно попытался остановиться. Он услышал визг Гермионы, крик Северуса, и звон разбивающихся повсюду стекол. Аккомпанементом к творящемуся хаосу, откуда-то снизу донеслись начальные такты девятой симфонии Бетховена, в самом, пожалуй, худшем, из тех, что ему доводилось слышать, исполнении.

Еще раз со взрывом испустив газы, он заскакал в одном ритме с музыкой, имитируя задом раскатистый гром литавр. Потом рухнул на покатую стеклянную крышу с такой силой, что литые железные балки с треском прогнулись, и крыша сдалась, не выдержав артиллерийской атаки.

Наконец остановившись, Памблчук с опаской открыл один глаз, потом другой. Огляделся и издал полный раскаянья стон, при виде разрушенной им лучшей школьной оранжереи, превратившейся в груду битого стекла и скрученного металла. Осторожно, очень осторожно потянулся к одной из уцелевших балок, чтобы, уцепившись за нее, принять вертикальное положение.

- Чуки!

Он взглянул вверх, мельком увидев летящую к нему Миртл, лицо которой от страха стало даже бледней чем обычно. Отвлекшись, он промахнулся мимо балки и схватился за острый как бритва осколок стекла.

- Памблчук, осторожно! – закричала Гермиона. Ее призыв послужил хотя бы тому, что обнаружил ее местоположение – на лужайке и вдали от ненадежных развалин.

Он отчаянно попытался вскарабкаться на опасно наклоненную крышу, но ногам было не за что зацепиться на гладком стекле. Фиолетовая кровь блестящими струйками лилась из глубокой раны в ладони, стекала к локтю и капала на крышу оранжереи, делая и без того скользкий путь к свободе непреодолимым.

Сквозь непрекращающийся стук в ушах и зловещий скрежет металлической конструкции, Памблчук слышал выкрикиваемые Северусом инструкции. Зазубренное стекло безжалостно врезалось в его разлагающуюся плоть и, подобно тонкому льду, ломалось под его весом. Он заскользил вниз, сначала медленно, потом, набрав скорость, съехал с остатков крыши, ударился пахом о край водосточной трубы, перевернулся вверх тормашками, потерял равновесие и рухнул на землю, приземлившись на груду битого стекла и железных прутьев.

Последним, что он запомнил, были заключительные аккорды «Оды к радости» и острый аромат увядающих нарциссов. Потом он отлетел в мир иной.

 

Прим. переводчика:

* Печальным реял я туманом… - первая строка известного стихотворения Уильяма Вордсворта «Нарциссы» в переводе И. Лихачева.

** Черная вдова – паук каракурт - самый ядовитый паук на нашей планете.

*** flambe – опаленный (фр.)

 

Глава 12. Ангелы

Легкость – я легче воздуха. Я – ветошь, несущаяся по воле ветра. Я невесом. Я – мотылек. Я – прозрачный призрак, плывущий в пустом пространстве. Сосредоточьтесь на полете – посмотрите, я парю.

Он парил. Плавно поднял сухую руку к виску и попытался массажем прогнать головную боль. Его глаза были плотно закрыты, так что он не знал, где находится, чувствовал только, что летит, и в этом не было ничего необычного, так что он не обращал на это внимания, просто наслаждаясь поразительным ощущением невесомого полета.

- Чууууууууууууууки! – нежно пропела Миртл, как мать, пытающаяся разбудить малыша. - Чуууууууууууууууки!

- Хммм? – ответил он сонно.

- Чуки, пойдем со мной, - проворковала она, прикасаясь к его руке и направляя вверх, ладонью, такой холодной и влажной, что под ногтями вполне могли бы расти водоросли. Он застонал, представив себе это зрелище – при мысли о столь скользкой эротике в нем снова пробудилась страсть. Она ласково нашептывала инструкции ему на ухо: – Прямо к свету. Продолжай двигаться прямо к свету.

Он вздрогнул и распахнул глаза, когда они поднялись выше самой высокой башни замка Хогвартс. Черные грозовые тучи заклубились, образуя воронку похожую на ворота, ведущие сквозь штормовое небо к кругу божественного света – такого манящего. Памблчук достаточно знал о загробной жизни, чтобы понять, что это - дорога мертвых. Он бешено закрутился в воздухе, пытаясь развернуться и вернуться обратно к разрушенной оранжерее, где среди обломков лежало его безвольное тело, похожее на смятый мешок для мусора. Гермиона была рядом и рыдала над ним, и Северус склонился к нему, сочувственно положив руку на плечо девушки.

Ему никак не удавалось повернуть вспять, отвертеться от восхождения на Небеса. Он болтался в воздухе, хлопая руками, как взбесившийся птенец, и отчаянно пытался изменить направление. Бесполезно.

- Брось, Чуки. Не надо сражаться, - умоляюще сказала Миртл, снова разворачивая его лицом к яркому сиянию Небес. – Это будет так чудесно. Ты и я, вместе, в вечном блаженстве, на нашем собственном маленьком облачке… - она вздохнула так тоскливо и драматично, что случись ей пробоваться в Королевском Шекспировском театре, она мгновенно получила бы роль трагической Офелии.

- Но… - он не договорил, ахнув от ужаса. Их засосало в водоворот света и заболтало в широком туннеле из отвратительных конфетно-розово-полосатых вращающихся стен и вышвырнуло, довольно грубо, на другую сторону – прямо в кольцо грибов, непонятно как выросших в щелях булыжной мостовой. Удар был сильным – тело болело.

Кривые ногти его ног заскребли по разнокалиберным булыжникам. Несмотря на боль, он заставил себя подняться и попытался сфокусировать зрение на панораме старой викторианской улицы, на которую они приземлились. Слева не было ничего, кроме бесконечной булыжной дороги, пустой, ровной и безукоризненно чистой. Справа было то же самое. Небо над ними было индигово-синим, безоблачным – отвратительно идеальным.

Миртл первой поднялась на ноги, и глаза Памблчука расширились от ужаса. Вместо своего обычного легкого и бесплотного, как вывешенная сушиться новая занавеска, тела, Миртл обрела вполне материальную фигуру. Расцвеченное красными прыщами бледно-розовое лицо украшали унылые очки в черепаховой оправе. Длинные хвостики сухих мышастых волос, бессильно свисающие на спину, казались тусклыми и растрепанными в ярком солнечном свете. Словом, она по-прежнему была красивой, несмотря на отсутствие прозрачности.

– Мы сделали это! – возбужденно закричала она. – Наконец-то я здесь! Чуки, мы действительно, действительно здесь!

- Здесь – это, собственно, где? – сдержанно пробормотал Памблчук, прижав к груди ноющие колени и пытаясь взлететь. Оказалось, что преодолеть силу притяжения он больше не может – подняться в воздух ему так и не удалось. Он пошатнулся, когда кривые, костлявые пальцы его ног снова коснулись булыжников. Стоять на ногах и ходить – ему уже очень давно не приходилось этого делать.

Его подруга вздохнула.

– Это дорога на Небеса. Ты отлетел в лучший мир, Чуки, а я проскользнула сквозь твой портал. Свой я упустила – была слишком озабочена местью этойпротивной Оливии Хорнби и не полетела на свет. Но сейчас мы здесь. Я в восхищении! Мы вместе навечно. Только подумай, какие нас ждут развлечения!

Памблчук застонал от этой отвратительной мысли. Он не был восхищен и не желал ни секунды развлечений, не говоря уже о вечности, до краев заполненной ими. Потупившись, он смотрел как Миртл, напевая веселую мелодию, поскакала от него прочь по вымощенной булыжником улице, ведущей в никуда. Он решил, что его девушка нравилась ему гораздо больше, когда плакала. Это место было ему не по вкусу. Оно было слишком ярким и чистым, пахло цветами, и заставляло его возлюбленную вести себя странно. Быстро подавив предательский порыв возликовать, он поковылял вслед за Миртл, ворча, что сомневается в том, что в раю найдутся пепельницы.

Внезапный хлоп заставил Памблчука подпрыгнуть, а Миртл взвизгнуть. Рядом с бесконечной дорогой возникла рыночная палатка, ломящаяся от небесных товаров и предметов первой необходимости для попавших в рай. Привязанная к концу длинной плетенной джутовой веревки ангорская коза взбрыкивала, пытаясь добраться до лавровых венков, подвешенных аккурат за пределами ее досягаемости. Крашенная вывеска, гордо возвещавшая: «РАИЛОВА ЛАВКА – 1000 мелочей из Месопотамии», была частично закрыта полудюжиной белых тог, колеблющихся на теплом, напоенном ароматами цветов ветерке. За прилавком, забитым загробным снаряжением настолько, что Памблчук с трудом мог что-либо разглядеть, суетился карлик, одетый в лоснящуюся кожаную мантию, с лицом, полускрытым большим капюшоном.

Миртл радостно подбежала к лавке и заахала при виде изобилия бесполезного мусора, особенно восхитившись парой самоклеящихся ангельских крыльев. Ее бледно-розовые пальцы пробежались по белым перьям.

- С добрым утром! – поприветствовал их хозяин лавки, протянув руки в широком объятии. У него был глубокий, гортанный голос и сильный, вкрадчивый арабский акцент. – Добро пожаловать, друзья, на дорогу к… - он сделал паузу и бросил быстрый взгляд на улицу, словно пытаясь сориентироваться, - …спасению. Вы должны простить мое краткое замешательство – у меня есть торговая точка и на дороге к погибели. – Он пожал плечами. - Что я могу сделать? Я путаюсь, не зная, где я сейчас, и где буду через секунду.

Памблчук прекрасно понимал чувства лавочника. Карлик повернул голову, уставился на Памблчука, и подозрительно сузил глаза.

– Вы уверены, что впервые попали в загробный мир? Ах, ну конечно, да! Вы должны внимательно ознакомиться с моими эксклюзивными товарами – лучшими в вечной жизни. Впрочем, сказать честно, это единственное, что есть на продажу в вечности – у меня нет конкурентов! – Он рассмеялся рокочущим безудержным смехом, взмахом полной, унизанной золотыми кольцами руки указал на прилавок и лучезарно улыбнулся им во все свое перепачканное круглое лицо.

- Арфу? – осведомился он, пощипывая струны небольшого инструмента, висящего в окружении пятидесяти точно таких же. – Один в один как у самого Гавриила, или это был Метатрон*? Неважно – играют они одинаково.

Миртл рванулась вперед и схватила арфу. В ее больших расширенных зрачках горела алчность. Засунув ее под подбородок, она ласково погладила струны. Подкрутила колки и, отчаянно фальшивя, забренчала и запела «Зеленые рукава»**. Памблчук молча смотрел на лавочника, не впечатленный его предприимчивостью.

Карлик невозмутимо наклонился к дерюжной занавеске, драпировавшей края прилавка, вытащил сияющую косу в подарочной обертке, перевязанную изумрудной лентой, и медленно, искушающе протянул ее Памблчуку. – Возможно, друг мой, - произнес он своим вкрадчивым голосом, - ты предпочтешь что-то во вкусе Вельзевула?

Он действительно был искусным торговцем, точно знающим, чего желают его клиенты - в этом не было никаких сомнений. Памблчук затрепетал, его истлевшая рука независимо от него потянулась к сверкающей косе и была уже в нескольких дюймах от полированной эбеновой ручки, когда дементор отдернул ее назад.

– Я не принадлежу Небесам – настойчиво заявил он. – Я никак не могу умереть сегодня. У меня есть друзья, нуждающиеся в моей немедленной помощи. Скажи мне, лавочник, как я могу вернуться?

- Отчего ты умер? – прервал его карлик, изучая Памблчука от капюшона до края мантии.

- Обширные разрывы и взорвавшийся зад, - объяснила Миртл, поскольку Памблчук от ответа воздержался. Она продолжала рассеянно терзать арфу.

- Разрывы – вещь весьма и весьма непростая, - заметил лавочник, поджав губы и тряхнув головой. – Однажды я видел мужчину, которого разорвало надвое. Его правая сторона прибыла сюда через двадцать минут – неплохая скорость, с учетом того, что большая часть воздушных трасс была в тот день закрыта. К его сожалению, его вторая половина прибыла только в следующую пятницу. Он просидел здесь, прямо вон там, в канаве, девять долгих дней. Из его глаза лились слезы, и он все время стенал, что никогда больше не почувствует себя целым. Было совсем не смешно, когда этот глупый сын писаря пытался скрестить ноги и терял равновесие.

Памблчук начал терять терпение.

– Ты должен сказать, как мне вернуться назад. У меня есть друзья, дорогие друзья, и я нужен им позарез. Северус пропадет без моего руководства, и Гермиона, ну да, я полагаю…

- А, я слышу отказ? – лавочник вздохнул и покачал головой. – Ты отказываешься, мой разорванный друг. Где-то здесь у меня была брошюрка… Он отвернулся и стал рыться в стоящем на деревянном табурете обшарпанном кожаном портфеле, выбрасывая пергаменты и глянцевую рекламу. – Вот оно! – воскликнул он, вытащив сложенный втрое иллюстрированный буклет «Как принять жизнь после смерти – узнай об этом больше сейчас, когда тебя больше нет». Протянул буклет Памблчуку. – Здесь информация, которую никто не сообщит тебе там, - он быстро оглянулся через плечо. Постучал пальцем по кончику носа и сказал: - Они называют это запрещенной излишней информацией, чинуши! Им не нравится пропаганда.

Он протянул пухлую ладонь:

- С тебя два шекеля.

Памблчук взглянул на брошюрку, потом снова на лавочника.

– Они не пускают тебя туда, верно? В рай, я имею в виду. Я чувствую твою обиду.

Карлик смутился, стал сгребать свои вещи обратно и с усилием запихивать их обратно в портфель.

– Я сам решил уйти оттуда, - пробурчал он себе под нос.

В это мгновение раздалось пение небесного хорала, и в нескольких футах от лавки возникли огромные золотые ворота. Ярчайший мистический свет лился из божественного портала и Памблчук вынужден был прикрыть ладонью глаза.

- Убирайся отсюда! – устрашающе загремел командный божественный голос. – Забирай свои побрякушки и никудышнее тряпье. Чистилище – не место для торга, Азраил!

Памблчук затрясся от страха. По щелчку его пальцев тоги слетели с вывески, открыв полное, не прикрытое название торговой марки – «АЗРАИЛОВА ЛАВКА». За всю его бесконечную скорбную жизнь Памблчука смогли по-настоящему испугать всего две вещи. Одной из них был мстительный падший ангел Азраил, другой – ванна, полная ароматической пены. Схватив Миртл за непривычно плотное запястье, он потянул ее за собой, и они бросились бежать со всех своих костляво-хрупких и нежно-розовых ног. Памблчукова мантия развевалась за его спиной, а вслед неслись крики лавочника:

– Может быть, мы встретимся снова, вы и я, на другой дороге? Они убегали все дальше и дальше, как можно дальше от райских врат.

Миртл, хвостики которой летели за ней как уши настырного кокер-спаниеля, учуявшего добычу, обошла Памлчука на три корпуса. Ее волновала не скорость их побега, а исключительно его цель. Ее крик: «Где мы?..» сменился испуганным визгом, когда Памблчук втащил ее в магическое кольцо грибов, и яркие огни рая стали вращаться.

- Сегодня неподходящий день для смерти, - провозгласил он, бросив Миртл на землю, и накрыв ее сопротивляющееся тело своим. Она упорно пыталась выкарабкаться из грибной гирлянды. – Мы не завершили миссию. Мы должны избавить мир от чудовищной угрозы, исходящей от разделенной темной души. И, что еще важнее, Гермиона и Северус никогда не признаются в своей очевидной любви друг к другу без нашей помощи.

Булыжная мостовая вздрогнула и разверзлась, всосав парочку обратно в божественный водоворот и выбросив прямо над территорией Хогвартса. Дружно кувыркаясь, они полетели по холодному ночному воздуху. Тело Миртл поблекло, стало прозрачным и снова приобрело ту невесомость, которая вызывала у Памблчука ассоциацию с изготовленными лучшим кондитером слоеными пирожными.

Их падение сопровождал свист ветра, заглушивший протестующие вопли Миртл, задравший мантию Памблчука выше его талии и раздувший ее за спиной на манер парашюта. Памблчук оказался нагим – этого зрелища было довольно, чтобы молоко скисло, а кентавры испуганно разбежались – если бы только смогли его увидеть. Однако привидения были практически невидимы, особенно на такой не позволяющей сфокусировать зрение скорости, на которой они спикировали к оранжерее.

С глухим стуком он обрушился обратно в свое тело и в порядке эксперимента провел по влажному компосту кончиками пальцев. Повернувшись набок, он попробовал сесть, но голова отозвалась жуткой болью, а оранжерея (вернее то, что от нее осталось) завертелась перед глазами. Горло пересохло, и он закашлялся, пытаясь его прочистить. Лунный свет отражался в битых стеклах, раздражая глаза, заставляя опустить голову. Он слизнул комочки небесной почвы, прилипшие к его капюшону.

- Ненавижу тебя, Памблчук! – завопила Миртл откуда-то сверху. – Как же я тебя ненавижу! С нами все кончено! Ты вытащил меня из рая, отобрал мою собственную арфу и выбил мое пушистое белое облачко у меня из-под ног. Там БЫЛО облако с моим именем, и НЕ СМЕЙ сомневаться в этом, Памблчук! А ты будешь гореть в аду целую вечность, тебя ждут страдания и отчаянье. И знаешь что? Ты ЗАСЛУЖИЛ это, ты жалкий призрак – заслужил это!

Памблчук криво улыбнулся. Втайне, он был доволен, что Миртл снова вернулась к стонам, перестав быть утомительно оптимистичной, окрыленной юной леди, в которую она превратилась на дороге к спасению. Теперь все вернулось на свои места… кроме разрушенной оранжереи профессора Спраут.

Сплюнув, все еще пытаясь избавиться от ощущения кактуса, застрявшего в горле, Памбл заставил себя поднять голову и посмотрел на свою девушку, расположившуюся на одной из уцелевших балок. Он снова закашлялся, когда облако закрыло луну и призрачная, слабо светящаяся фигура Миртл, погасла.

- Арктическая сирена, полярная принцесса… Я заслужил это, - сказал он ей, приняв соблазнительную позу, лёжа среди мертвых нарциссов. Миртл скрестила руки на груди и отвергла его заигрывания, отвернувшись и уставившись на замок.

Когда маленькая теплая рука дотронулась до его ключицы, он вздрогнул.

– Он жив! – закричала Гермиона, пытаясь схватить его за плечи и приподнять. – Северус! Он жив!

Профессор был всего в двух шагах от девушки. Он быстро перевел взгляд с Гермионы на дементора, все еще возлежащего на ложе из цветов, все в той же соблазнительной позе.

– О, радостный день, - ехидно прокомментировал Снейп. – Осанна, он воскрес.

Памблчук уселся и потер шею.

– Я тоже рад тебя видеть, Северус… и тебя, Гермиона. Я не мог вас покинуть.

Гермиона перевела это сообщение. Северус и Памблчук позволили ей это, понимающе переглянувшись, пока девушка говорила. Ее голос выдавал облегчение и душевное волнение.

Он снова прокашлялся, на этот раз сильнее, и Гермиона присела и постучала его по спине.

– Ну, ну, Памблчук, ты пережил ужасное приключение, - к его удивлению, она погладила его лоб противными, теплыми, розовыми пальцами. – Мы не нашли хоркрукс и профессор Спраут вне себя. Директору пришлось дать ей успокоительное. Я… мы зашли в тупик.

Памблчук снова кашлянул. Всегда джентльмен, он прикрыл рот ладонью, как раз в тот момент, когда из его горла вылетел сложенный кусочек пергамента. Гермиона умолкла, взглянула на пергамент, потом на приблизившегося Снейпа. Памблчук открыто протянул смертным свою высохшую руку. Гермиона дрогнула и отошла. Северус отвернул полу мантии и вытащил палочку. Уверенно направил ее на пергамент и командным тоном произнес:

– Открой свои секреты!

Миртл подлетела поближе, забыв про капризы в свете загадочного послания, каким-то образом во время их приключения попавшего в глотку Памблчука. Они с Гермионой подались вперед и увидели, что пергамент развернулся, и четыре ровных рукописных строчки засверкали зеленым.

Мистер Р.А.Б., вот вам куплет - вы действительно поэт:

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: