Вместо глаз у него торчали два осколка кровельной черепицы, вместо рта красовался обломок старых граблей; значит, он был и с зубами.

Ганс Христиан Андерсен

Снеговик

Так и хрустит во мне! Славный морозец! – сказал снеговик. – Ветер-то, ветер-то так и кусает! Просто любо! А ты что таращишься, пучеглазое? – Это он про солнце говорил, которое как раз заходило. – Впрочем, валяй, валяй! Я и не моргну! Устоим!

Вместо глаз у него торчали два осколка кровельной черепицы, вместо рта красовался обломок старых граблей; значит, он был и с зубами.

На свет он появился под радостные «ура» мальчишек, под звон бубенчиков, скрип полозьев и щелканье извозчичьих кнутов.

Солнце зашло, и на голубое небо выплыла луна, полная, ясная!

- Ишь, с другой стороны ползет! – сказал снеговик. И он думал, что это опять солнце показалось. - Я же отучил его пялить на меня глаза! Пусть себе висит и светит потихоньку, чтобы мне было видно себя! Ах, как бы мне ухитриться как-нибудь сдвинуться! Так бы и побежал туда на лед покататься, как давечки и мальчишки! Беда – не могу сдвинуться с места!

– Вон! Вон! – залаял старый цепной пес; он немножко охрип – ведь когда-то он был комнатною собачкой и лежал у печки. – Солнце выучит тебя двигаться! Я видел, что было в прошлом году с таким, как ты, и в позапрошлом тоже! Вон! Вон! Все убрались вон!

– О чем ты толкуешь, дружище? – сказал снеговик. – Вон та пучеглазая выучит меня двигаться? – Снеговик говорил про луну. – Она сама-то удрала от меня давеча; я так пристально посмотрел на нее в упор! А теперь вон опять выползла с другой стороны!

NEWS OF THE DAY :

Hans Christian Andersen

Snowman

And crunches in me! Good frost! - Said the snowman. "The wind bites the wind!" Just love! And what do you look at, cut it? "That's what he said about the sun that just happened." "But, come on, come on!" I will not blink! We will stand!

Two shards of roofing shingles appeared instead of his eyes, an old rake flashed through his mouth instead of his mouth; so he was with his teeth.

In the light, he appeared under the joyful "hurray" of boys, the sound of bells, the creaking of runners and the clap of cabbage whips.

The sun has lowered, and the moon has left on the blue sky, full, clear!

Look, on the other hand it creeps! - Said the snowman. And he thought it was the sun again. "I've stopped him from staring at me!" Let him hang and shine slowly so that I can see myself! Oh, how could I manage to move! So I would have run there on the ice, like girls and boys! Trouble - I cannot move!

- There! There! Barked the old dog; he is a little hoarse - after all, once he was a roomy dog ​​and lay by the stove. - The sun will teach you to move! I saw that it was last year with someone like you, and the year before last! There! There! Everybody got out of here!

"What are you talking about, buddy?" - Said the snowman. "Will this one-eyed teaches me to move?" The snowman was talking about the moon. "She flew away from me now, I stared at her so closely, and now she crawled out again on the other side!

Антра́кт!

-------------

А, теперь, мы будем петь песенку:

«Ох, лапти, вы, лапти, вы, лапти мои»

В деревне была Ольховка.

Припев:

Во деревне то было, в Ольховке,

Во деревне то было, в Ольховке,

Там жил-был парень Андриашка,

Там жил-был парень Андриашка.

Припев:

Ох, лапти, вы, лапти, вы, лапти мои,

Лапти да лапти, да лапти вы мои,

Лапти лыковые, вы ходите, ходите.

Батька лыка надерет, лапти новые сплетет.

А в деревне жила и Парашка,

А в деревне жила и Парашка,

Полюбил Андриашка Парашку,

Полюбил Андриашка Парашку.

Припев тот же.

Он носил ей дороги подарцы,

Он носил ей дороги подарцы,

Он носил ей прянцы да баранцы,

Он носил ей прянцы да баранцы.

Припев тот же.

Не велел ему тятька жениться,

Не велел ему тятька жениться,

Как заплакал тут наш Андриашка,

А за ним заревела Парашка.

Припев тот же.

(А, теперь, мы эту песенку будем петь на английском языке...)

И так, будем петь, и танцовать!

Эх, лапти, вы, лапти, но вы, лапти мои.

Eh, bast shoes, but bast shoes, but you, bast shoes my.

In the village it was, in Olkhovka,

Chorus:

A za nim zarevela Parashka.

Chorus:

А в деревне жила и Парашка,

А в деревне жила и Парашка,

Полюбил Андриашка Парашку,

Полюбил Андриашка Парашку.

Припев тот же.

Он носил ей дороги подарцы,

Он носил ей дороги подарцы,

А за ним заревела Парашка.

Припев тот же.

Эх, лапти, но лапти, но мои лапти на английском...

Pripev tot zhe.

Pripev tot zhe.

A za nim zarevela Parashka.

Pripev tot zhe.

Хлопаем ладошами , хлопаем громче и танцуем вместе ...

А в деревне жила и Парашка,

А в деревне жила и Парашка,

Полюбил Андриашка Парашку,

Полюбил Андриашка Парашку.

Он носил ей дороги подарцы,

Он носил ей дороги подарцы,

Акт: 2

– Много ты мыслишь! – сказал цепной пес. – Ну да, ведь тебя только что вылепили! Та, что глядит теперь, луна, а то, что ушло, солнце; оно опять вернется завтра. Уж оно подвинет тебя – прямо в канаву! Погода переменится! Я чую – левая нога заныла! Переменится, переменится!

– Не пойму я тебя что-то! – сказал снеговик. – А сдается, ты сулишь мне недоброе! То красноглазое, что зовут солнцем, тоже мне не друг, я уж чую!

– Вон! Вон! – пролаяла цепная собака, три раза повернувшись вокруг самой себя и улеглась в своей конуре спать.

Погода и в самом деле переменилась. К утру вся окрестность была окутана густым, тягучим туманом; потом подул резкий, леденящий ветер и затрещал мороз. А что за красота, когда взошло солнышко!

Деревья и кусты в саду стояли все покрытые инеем, точно лес из белых кораллов! Все ветви словно оделись блестящими белыми цветочками! Мельчайшие разветвления, которых летом и не видно из-за густой листвы, теперь ясно вырисовывались тончайшим кружевным узором ослепительной белизны; от каждой ветви как будто лилось сияние! Плакучая береза, колеблемая ветром, казалось, ожила; длинные ветви ее с пушистою бахромой тихо шевелились – точь-в-точь как летом!        Вот было великолепие! Встало солнышко...                            

Ах, как все вдруг засверкало и загорелось крошечными, ослепительно-белыми огоньками! Все было точно осыпано алмазною пылью, а на снегу переливались крупные бриллианты!

– Что за прелесть! – сказала молодая девушка, вышедшая в сад с молодым человеком. Они остановились как раз возле снеговика и смотрели на сверкающие деревья. – Летом такого великолепия не увидишь! – сказала она, вся сияя от удовольствия.

– И такого молодца тоже! – сказал молодой человек, указывая на снеговика. – Он бесподобен!

Зазвенела капель, а снеговик таял на глазах, но он не говорил ничего, не жаловался, а это плохой признак. В одно прекрасное утро он рухнул. На месте его торчало только что-то вроде железной согнутой палки; на ней-то мальчишки и укрепили его.

– Ну, теперь я понимаю его тоску! – сказал цепной пес – У него внутри была кочерга! Вот что шевелилось в нем! Теперь все прошло! Вон! Вон!

Скоро прошла и зима.

– Вон! Вон! – лаял цепной пес, а девочки на улице пели:

Лесной цветок, поскорее распускайся!

Вербочка наша, мягким пушком одевайся!

Ганс Христиан Андерсен

Снеговик

Так и хрустит во мне! Славный морозец! – сказал снеговик. – Ветер-то, ветер-то так и кусает! Просто любо! А ты что таращишься, пучеглазое? – Это он про солнце говорил, которое как раз заходило. – Впрочем, валяй, валяй! Я и не моргну! Устоим!

Вместо глаз у него торчали два осколка кровельной черепицы, вместо рта красовался обломок старых граблей; значит, он был и с зубами.

123Следующая ⇒

Поделиться: