Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Глава 8. Стратегическая разведка



Два способа управление войсками в СССР на стратегическом уровне. — Структура и задачи Генерального штаба. — Главное разведывательное управление Генерального штаба как верхний уровень советской стратегической военной разведки. — Структура ГРУ. — Добывающие, обрабатывающие и вспомогательные управления ГРУ и их задачи. — Военнодипломатическая академия Советской Армии как неотъемлемая часть ГРУ.

1

На стратегическом уровне управление войсками в Красной Армии (и впоследствии в Советской Армии) осуществлялось двумя способами.

Первый: Верховный главнокомандующий и Генеральный штаб напрямую руководят фронтами.

Второй способ: создается Главное командование, которое подчиняется Верховному главнокомандующему и руководит действиями группы фронтов и флотов на определенном стратегическом направлении.

Пример: 10 июля 1941 года было создано Главное командование войск Северо-Западного направления. Главнокомандующим стал Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. В его подчинении находились два фронта (Северный и Северо-Западный) и два флота (Северный и Балтийский).

В тот же день были созданы еще два Главных командования — на Западном и Юго-Западном направлениях; во главе каждого стоял Маршал Советского Союза.

Такой способ управления себя не оправдал. Через полтора месяца Главное командование Северо-Западного направления было расформировано, за ним было расформировано Главное командование Западного направления, а в мае 1942 года — и Главное командование Юго-Западного направления.

В 1945 году для разгрома Японии было создано Главное командование войск Дальнего Востока во главе с Главнокомандующим Маршалом Советского Союза А. М. Василевским. В его подчинении находились три фронта, один флот и одна флотилия, выполнявшие единую задачу и действовавшие на огромном удалении от Москвы. В данном случае создание Главного командования себя полностью оправдало. С небольшим перерывом это Главное командование существовало до 1953 года. Через четверть века оно было восстановлено и существовало до самого развала Советского Союза.

В 1984 году были созданы еще три Главных командования — на Западном, Юго-Западном и Южном направлениях.

Возьмем в качестве примера Главное командование Западного направления. Штаб — в Легнице (Польша). Главнокомандующий — Маршал Советского Союза Н.В. Огарков. Под его командованием три группы войск (Западная, Северная и Центральная), два военных округа (Белорусский и Прикарпатский) и один флот (Балтийский). Теоретически — 5 танковых и 6 общевойсковых армий. На самом деле наоборот — 6 танковых и 5 общевойсковых, ибо 28-я армия Белорусского военного округа только по названию была общевойсковой, а на самом деле — танковой. Всего в подчинении маршала Огаркова было 24 мотострелковых и 26 танковых дивизий, не считая воздушных армий и авиационных дивизий, не считая армий и флотов трех союзных (вернее — покоренных) европейских государств.

Итак, существовало два уровня стратегического руководства: Главные командования на стратегических направлениях и Верховное главнокомандование.

Говоря о стратегической военной разведке, я буду рассматривать только самый верхний ее уровень, ГРУ ГШ, и вот почему. Еще товарищ Сталин правильно решил не усложнять военный механизм, потому Главнокомандующие направлений во все времена имели относительно небольшие аппараты управления. В частности, со штабов Главных командований была снята ответственность за добывание разведывательной информации. То есть нижестоящие штабы фронтов и флотов силами своих разведывательных управлений добывали и обрабатывали информацию. Вышестоящий Генеральный штаб силами ГРУ тоже добывал и обрабатывал информацию, а перед штабами Главнокомандующих задачи добывания не ставились, на них были возложены только функции обработки и анализа информации. Все, что им требовалось для оценки противника, они получали из разведывательных управлений фронтов и флотов и из ГРУ ГШ.

2

Генеральный штаб, как и штаб батальона, полка, бригады, дивизии, корпуса, армии и фронта, выполняет три основные функции: планирует боевые действия, ведет добывание, сбор и обработку сведений о противнике, организует взаимодействие и связь со всеми нижестоящими боевыми и обеспечивающими структурами. В Генеральном штабе этим занимаются:

• Главное оперативное управление ГШ,

• Главное разведывательное управление ГШ,

• Главное управление связи ГШ.

Во главе каждого из этих Главных управлений стоит начальник, который одновременно является заместителем начальника Генерального штаба. Помимо этого, в Генеральном штабе есть и другие Главные управления, но рассматривать их мы не будем. Вместо этого постучимся в стальные ворота ГРУ ГШ

Структура ГРУ проста и понятна. Разведка сродни ювелирному делу: роемся в грязи, ищем драгоценные камни, а найдя подходящий камушек, шлифуем его, дабы сиял. Именно так информацию про супостата нужно сначала добыть, а потом обработать.

Поэтому все подразделения в структуре ГРУ по своему назначению делились на добывающие, обрабатывающие и вспомогательные, а у начальника ГРУ были два первых заместителя: один — по добыванию, другой — по обработке.

Официальное название должности первого: первый заместитель начальника ГРУ. Без уточнений.

Официальное название должности второго: первый заместитель начальника ГРУ — начальник Информации[7].

Были у начальника ГРУ и другие замы, которые ранг первых замов не имели: зам по политической части (замполит), по кадрам, по финансам, по другим вопросам. Особое место среди них занимал зам по безопасности, который делал ту же работу, что и замполит, но работал своими, нам не известными методами и способами. Его работа была скрыта плотной завесой государственной тайны: вроде бы и есть такой зам, а вроде и нет его. И структуры, ему подчиненные, нам тоже видеть было не дано.

Забудем пока обо всех замах, кроме двух первых. Нас интересуют только они — зам по добыванию и зам по обработке.

3

В 1960-е — 1970-е годы в составе ГРУ было 12 управлений. Впоследствии номера управлений и их функции могли меняться, но общий расклад сил оставался прежним: первая половина управлений ГРУ занималась добыванием информации[8], вторая половина — ее обработкой.

Первому заму начальника ГРУ подчинялись шесть добывающих управлений. Пять из них (Первое, Второе, Третье, Четвертое и Пятое) занимались агентурной разведкой, при этом четыре первых управления вели ее с территории враждебных и нейтральных государств, пятое — с территории Советского Союза и подчиненных ему государств.

Первое управление занималось агентурной разведкой на территории стран Западной Европы, кроме Великобритании.

Второе управление вело агентурную разведку в США, Великобритании, Канаде, Австралии и Новой Зеландии.

Третье управление — в странах Азии.

Четвертое управление — в странах Африки и Латинской Америки.

Эти управления имели примерно одинаковую структуру. В их состав входили 4–5 направлений, каждое из которых вело агентурную разведку на территории определенных стран. Начальник управления руководил работой направлений и одной-двух нелегальных резидентур, которые не подчинялись направлениям. Начальнику каждого направления, в свою очередь, подчинялись 5–7 дипломатических и 1–2 нелегальные резидентуры.

Направления добывающих управлений состояли из 4–6 участков, каждый из которых занимался разведкой в определенной стране, а также координировал и контролировал текущую работу резидентуры ГРУ (или двух и более резидентур) в этой стране. Следует особо отметить: хотя каждое управление вело добывание разведывательной информации и материалов на выделенной ему территории, оно добывало информацию обо всем мире, в том числе и о том, что происходило за пределами территории работы управления.

В каждом из этих управлений работали примерно 600 офицеров; 300 из них находились в Москве (в основном это были те люди, которые уже работали в соответствующих странах или готовились выехать туда в командировку) и 300 за рубежом.

Пятое управление контролировало работу оперативной разведки, то есть разведывательных управлений и отделов четырех групп войск, шестнадцати военных округов и всех общевойсковых, танковых и воздушных армий.)

Шестое управление занималось радио- и радиотехнической разведкой. Его офицеры работали в резидентурах под прикрытием в столицах иностранных государств, перехватывая и расшифровывая сообщения в государственных и военных сетях коммуникаций. Кроме того, на территории СССР и стран Варшавского договора располагались множество частей радио- и радиотехнической разведки, которые тоже входили в состав Шестого управления. Это управление также руководило радио- и радиотехнической разведкой военных округов, групп войск и флотов (пятые отделы соответствующих штабов), которые, в свою очередь, имели собственные части, специальные корабли, самолеты и вертолеты для ведения такой разведки. Отделы радио- и радиотехнической разведки каждого военного округа, группы войск или флота контролировали работу пятых групп армий и флотилий, а те контролировали такие же подразделения в дивизиях, и так далее. Все сведения, полученные от из этих органов тактической и оперативной радио- и радиотехнической разведки собирались в Шестом управлении и там анализировались.

Кроме того, в ГРУ были четыре самостоятельных добывающих направления, которые тоже непосредственно подчинялись первому заму начальника ГРУ.

Первое направление занималось агентурной разведкой в Москве и Московской области. Офицеры Первого направления работали под прикрытием во всех крупнейших советских государственных учреждениях (в том числе в Министерстве иностранных дел, Министерстве внешней торговли, Аэрофлоте, Академии наук и так далее) и вербовали иностранных дипломатов, членов иностранных делегаций, представителей иностранных компаний и т. п. Подробнее о Первом направлении мы поговорим в одной из следующих глав.

Второе направление занималось агентурной разведкой в Западном Берлине.

Третье направление занималось поддержкой национально-освободительных движений, контактами с террористическими организациями, которые использовались в наших интересах, и вербовкой агентов в этих структурах.

Четвертое направление занималось агентурной разведкой против разных стран, включая США, с территории Кубы. Оно тесно взаимодействовало с разведывательными службами Республики Куба и в некотором смысле дублировало работу Второго управления ГРУ.

Следует отметить, ГРУ придерживалось иных принципов в управлении своими нелегальными агентурными сетями, нежели КГБ. В ГРУ не было отдельного структурного подразделения, которое координировало бы работу всех нелегалов — руководство ГРУ считало, что в этом не было необходимости. Начальник каждого управления и начальники некоторых направлений руководили собственными нелегалами. Они управляли одновременно и нелегалами, и резидентурами под прикрытием на территории группы стран или целого континента, и в любой момент могли использовать нелегалов для тайной проверки работы резидентур ГРУ. Первый заместитель начальника ГРУ тоже имел собственных нелегалов и руководил их работой. Естественно, он занимался только самыми ценными нелегалами и мог использовать их для негласной проверки любых резидентур ГРУ, а также нелегалов, работавших под руководством начальников направлений и управлений. И, наконец, самые важные нелегалы работали под руководством самого начальника ГРУ.

4

Подразделения ГРУ, обрабатывавшие разведывательные материалы и информацию, назывались информационной службой или, чаще всего, просто «Информацией». Они подчинялись первому заму начальника ГРУ — начальнику Информации. К ним относились:

• Командный пункт.

• Пять управлений, которые называли обрабатывающими (иногда — информационными) — Седьмое, Восьмое, Девятое, Десятое и Одиннадцатое.

• Институт информации.

• Информационная служба Разведки Флота.

• Отделы обработки разведывательной информации (четвертые отделы) разведывательных управлений штабов военных округов и групп войск.

Командный пункт, входивший в состав органов обработки информации, не следует путать с другими командными пунктами, которые могли существовать в ГРУ для управления работой других подразделений этой организации или организацией в целом. Здесь круглосуточно велась сортировка и переработка срочной и важной информации, поступившей из резидентур под прикрытием, от нелегалов, агентурных групп и отдельно действовавших агентов, от космической и электронной разведки, из разведывательных управлений военных округов, флотов, групп войск и от военных разведок стран-сателлитов Советского Союза. Самая важная информация докладывалась руководству ГРУ и высшему руководству страны.

Седьмое управление изучало все аспекты деятельности блока НАТО.

Восьмое управление изучало отдельные страны мира независимо от их принадлежности к НАТО, их механизмы управления государством, вооруженными силами и экономикой, их политическое и военное руководство.

Девятое управление занималось изучением военной техники и технологий, поддерживая тесные связи с советским военно-промышленным комплексом.

Десятое управление изучало военную экономику в целом. В круг его интересов входила международная торговля оружием и стратегическими природными ресурсами. Интересно, что идея контроля над экономикой западных стран посредством контроля над рынком нефти впервые возникла именно в этом управлении и в 1954 году была доложена руководству Советского Союза; в узких кругах этот документ был известен как «паровозный доклад». Идея заключалась в том, что для победы над супостатом не надо пытаться остановить локомотив капиталистической экономики — достаточно лишить его топлива. Таким топливом была нефть.

 

Советский Союз сразу же стал предпринимать попытки воплотить эту идею в жизнь. Уже в 1955 году между Египтом и Чехословакией был подписан договор о поставке вооружения и военной техники, включая реактивные истребители, бомбардировщики, танки, боевые корабли и подводные лодки. Разумеется, договор был заключен с подачи Советского Союза, который не хотел фигурировать в этой сделке в качестве одной из сторон, а все вооружение было советским. Одновременно резко ухудшились отношения Египта с Великобританией, США и Израилем. Великобритания перестала продавать Египту оружие, а в июле 1956 года вместе с США отказалась от своих обещаний профинансировать строительство Асуанской плотины. В ответ правительство Египта неожиданно заявило о национализации Суэцкого канала и запретило израильским судам прохождение по нему.

В то время Суэцкий канал играл ключевую роль в стратегических поставках нефти в страны Запада. Через этот канал в Западную Европу перевозили нефть, добытую в странах Ближнего Востока, причем для перевозки использовались малотоннажные танкеры — супертанкеров в те времена еще не было. Национализировав канал, Египет мог регулировать поставки ближневосточной нефти в страны Запада и в любой момент прекратить их, ибо гонять небольшие танкеры альтернативным маршрутом вокруг Африки было тогда полным безумием.

В конце октября 1956 года Великобритания, Франция и Израиль нанесли удар по Египту, разгромили его армию и взяли под контроль Суэцкий канал и почти весь Синайский полуостров. Советский Союз, позицию которого поддерживали многие страны мира, угрожал агрессорам самыми решительными мерами, вплоть до нанесения ракетных ударов по их территории, что неизбежно привело бы к ядерной войне между СССР и США. Это вынудило Великобританию и Францию вывести свои войска из Египта в декабре 1956 года.

Одиннадцатое управление изучало стратегические ядерные силы государств, обладавших ядерным оружием или занимавшихся его разработкой, и отслеживало все их действия.

Двенадцатое управление занималось космической разведкой и стояло особняком; в его функции входило и добывание, и обработка информации.

Огромный Институт информации ГРУ работал независимо от обрабатывающих управлений. Он находился в прямом подчинении начальника Информации и располагался за пределами штаб-квартиры ГРУ. В отличие от обрабатывающих управлений, которые занимались анализом секретных материалов, полученных агентурной, электронной и космической разведкой, Институт информации изучал открытые источники: прессу, открытую печать, радио и телевидение. Свободная пресса и средства массовой информации западных стран были настоящей сокровищницей знаний для советской военной разведки. Тем не менее, в силу такой специфики работы Института, служба там считалась непрестижной, и офицеры ГРУ воспринимали перевод туда как наказание, ссылку или изгнание.

Деятельность каждого обрабатывающего управления во многом дублировала деятельность других обрабатывающих управлений. Такой подход позволял избегать односторонних выводов и субъективной оценки любых материалов. Управления (а также входившие в их состав направления и информационные группы) рассматривали каждую проблему со своей точки зрения, высказывая свое мнение по каждому вопросу или по отдельным его аспектам. Комплексная оценка вырабатывалась начальником информации с помощью лучших экспертов и офицеров командного пункта. Многочисленные материалы, поступившие из добывающих органов ГРУ, анализировались несколькими или даже всеми обрабатывающими управлениями одновременно. Предположим, например, что добывающий офицер, работавший в одной из резидентур под прикрытием, на очередной личной встрече с агентом получил от него короткое устное сообщение о начале разработки в США нового реактивного истребителя еще до того, как об этом было официально объявлено. Немедленно после встречи с агентом этот офицер посылал в Москву на командный пункт ГРУ шифровку с этой информацией, сформулированной в одном кратком предложении. Командный пункт еще не получал никаких сообщений об этом от других источников и не располагал никакими материалами, подтверждавшими это сообщение. Такое сообщение могли внести в разведывательную сводку в раздел «Непроверенные и неподтвержденные сообщения».

На следующее утро это сообщение в разведывательной сводке прочитают все члены Политбюро и все высшее военное командование Советского Союза. В то же самое время его получат и начнут изучать все обрабатывающие управления. Офицеры Седьмого управления, пытаясь поставить себя на место руководства НАТО, постараются проанализировать, какую ценность мог бы представлять этот истребитель для НАТО в настоящее время и в будущем, какова вероятность того, что он будет принят на вооружение, какие страны НАТО могли бы закупить эти самолеты и как это повлияет на баланс сил в Европе и мире. Несколько офицеров Седьмого управления немедленно обратятся к архивам в поисках информации о том, что говорили руководители НАТО о развитии военной авиации в последние годы. Одновременно Восьмое управление, изучавшее отдельные страны, включая США, начнет выяснять, кто именно стоял за решением о начале разработки нового истребителя, какие силы внутри страны могут выступать против такого решения, какие авиастроительные корпорации могут принять участие в борьбе за контракт на разработку и создание этого самолета и каковы шансы каждой из них. Девятое управление на основе анализа последних достижений США в области двигателестроения, самолетостроения, авиационной электроники и других смежных областях, спрогнозирует основные тактико-технические характеристики самолета. Десятое управление, изучив военные контракты последних лет, бюджеты на закупки военной техники и финансовую отчетность авиастроительных корпораций, сможет с высокой вероятностью предсказать, какие именно организации будут привлечены к этому проекту и в какой степени. Одиннадцатое управление изучит возможность использования нового самолета в качестве носителя ядерного оружия и может дать заключение об этом, даже не имея подробной информации о новом самолете, только на основании анализа существующего парка носителей ядерного оружия, планов их замены, текущего количества ядерных боеприпасов и планов их применения. Институт информации проанализирует все недавние публикации в открытой печати и сообщения в средствах массовой информации, которые могут иметь отношение к этому сообщению, и отправит на командный пункт свою справку по этому вопросу. Все резидентуры, нелегалы, агентурные группы, отдельно действующие агенты и разведывательные управления военных округов, флотов и групп армий получат приказы усилить активность по добыванию информации по этому вопросу. Такие же распоряжения будут отданы разведкам стран Варшавского договора. К вечеру все отчеты по этому вопросу из обрабатывающих органов ГРУ поступят на командный пункт, где будут сведены воедино и опубликованы в новой разведывательной сводке среди сотен других сообщений.

ГРУ уделяло огромное внимание обучению офицеров обрабатывающих управлений. Кроме офицеров разведки, здесь работали лучшие специалисты в различных областях науки и техники. ГРУ имело право привлечь к своей работе любого советского специалиста по космическим исследованиям или ядерной физике, микробиологии или вычислительной технике, стратегическому планированию или международным отношениям. Такое право было предоставлено ГРУ Центральным Комитетом, который считал, что Советский Союз должен в первую очередь знать о самых передовых достижениях науки и техники в США, Японии, Великобритании, Франции и ФРГ, и только затем работать над собственными.

Обрабатывающие управления ГРУ имели в своем распоряжении самую современную электронно-вычислительную технику американского производства. Руководство советской военной разведки считало, что обрабатывающие органы ГРУ по техническому оснащению значительно превосходили аналогичные подразделения ЦРУ. Тем не менее, некоторые западные специалисты считали, что службы обработки информации ГРУ работали недостаточно эффективно. Этот вывод был основан на двух фактах. Во-первых, в 1941 году Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии имело всю информацию о готовящемся вторжении Германии, но не смогло правильно ее оценить и предсказать нападение; во-вторых, большое количество разведывательных материалов докладывалось высшему руководству в сыром, необработанном виде. Эти факты нельзя отрицать, но следует заметить, что с тех пор в советской военной разведке произошли значительные изменения. Кроме того, если обработка информации в ГРУ велась недостаточно эффективно, причина этого крылась в самой системе управления советским государством. Начальник Разведывательного управления Красной Армии Филипп Иванович Голиков располагал подробными планами готовящегося немецкого вторжения, но Сталин по разным причинам не хотел верить в эту возможность[9].

Вполне вероятно, что некоторые руководители советской военной разведки потакали желаниям Сталина и подавали ему информацию, отвечавшую точке зрения вождя, и придерживали информацию, которая ей противоречила. Это вполне объяснимо, если принять во внимание тот факт, что за 17 лет, в период с 1935 по 1952 год в СССР руководители военной разведки сменялись 13 раз, а во время так называемой Великой чистки Сталин дважды уничтожал практически весь руководящий состав Разведывательного управления Красной Армии от начальника ГРУ и до самых низов.

Уже после смерти Сталина, в 1956–1957 годах, очередной новый начальник Главного разведывательного управления генерал-полковник Сергей Матвеевич Штеменко нашел выход из подобных ситуаций. Он распорядился включать в каждую разведывательную сводку важные сырые сообщения, не проверенные ГРУ и не подтвержденные другими источниками. Тем самым ГРУ давало вождям страны понять: эта агентурная информация еще не изучалась обрабатывающими органами и была лишь мнением определенного агента или добывающего офицера. Заключение самого ГРУ по этому поводу публиковалось спустя двадцать четыре часа в следующем выпуске сводки. (Это гениальное решение немедленно стал использовать КГБ, который таким же образом начал публиковать в своих сводках сырую информацию и давать свое заключение на нее только на следующий день.)

В тоталитарном государстве человек, стоявший на любом уровне государственного аппарата, полностью зависел от того, кто стоял над ним на следующем уровне пирамиды власти, и не было органа, который защищал бы подчиненных (а с ними и все государство) от прихотей начальников. Это была одна из характерных черт советской модели управления; именно поэтому руководство советской разведки было вынуждено прибегнуть к такой хитрости. Эта уловка многие десятилетия служила громоотводом: начальник ГРУ скрывал свое мнение и всегда вставал на ту позицию, которую в данный момент занимали вожди партии и государства, и в то же время имел возможность представить вождям наиболее объективную информацию по всем актуальным вопросам, перекладывая ответственность за нее на своих подчиненных. Зарубежные добывающие органы ГРУ, удаленные от Москвы на тысячи километров, не могли знать, какой точки зрения придерживалось руководство страны в каждый конкретный момент, и поэтому им оставалось лишь давать объективный материал, который можно будет сразу доложить высшему командованию. Только таким способом руководство советской военной разведки могло оказать некоторое влияние на упрямых вождей страны, не желавших прислушиваться к любому мнению, которое противоречило их собственному.

Но тоталитарная система правления неумолимо разрушала все институты общества, включая военную разведку. Никто не имел права возразить или противоречить верховной власти. Так было при Ленине и Сталине, Хрущеве и Брежневе. Если Верховный главнокомандующий имел ошибочную точку зрения, никакая разведка не переубедит его — она просто не посмеет это-сделать. Ей не поможет ни первоклассная американская электроника, ни самые лучшие специалисты. Это не вина разведки, это беда системы. Когда Верховный главнокомандующий заблуждался и упорствовал в своих заблуждениях, и разведка не имела никакой возможности повлиять на него, она становилась бесполезным инструментом.

Однако так бывало не всегда. Если точки зрения вождя и его разведки совпадали, эффективность работы последней резко возрастала. В таких случаях тоталитарная система становилась не тормозом, а ускорителем. Диктатор не заботился о соблюдении нравственных норм и сохранении моральных устоев. Он никоим образом не отвечал перед обществом за свои действия. Он не боялся ни возражений соратников, ни их сопротивления, потому что легко подавлял и то, и другое. Он мог обеспечить разведку любыми финансовыми ресурсами, даже если все население страны голодало. Именно в такое время, когда взгляды вождя и разведки совпадали, ГРУ проводило свои самые блестящие операции, а ее обрабатывающие органы в этих случаях всегда оказывались на высоте.

Приведу один пример. Во время Второй мировой войны офицеры Десятого управления ГРУ (военная экономика и торговля стратегическими природными ресурсами), изучая американский рынок драгоценных металлов, были очень удивлены тем, что казначейство США выделило на научные исследования около 40 тонн серебра. Никогда прежде ни в Соединенных Штатах, ни в одной другой стране мира на научные исследования не уходило такое огромное количество этого драгметалла. Шла война, и аналитики ГРУ обоснованно предположили, что эти исследования должны выполняться в интересах обороны. Обрабатывающие управления ГРУ проанализировали все известные им направления перспективных военных разработок и исследований, но ни одно из них не требовало такого количества серебра. Тогда ГРУ предположило, что серебро потребовалось для научных исследований в какой-то новой области, связанной с разработкой оружия совершенно нового типа. На изучение этого странного явления были брошены силы всех обрабатывающих управлений. Дальнейший анализ показал, что в США прекратилась публикация любых научных работ, имеющих отношение к ядерной физике, и в то же самое время все физики-ядерщики, бежавшие в эту страну из оккупированной Европы, без следа исчезли из поля зрения широкой публики и средств массовой информации. Через неделю ГРУ представило Сталину подробный доклад о разработке в США ядерного оружия[10]. Это доклад целиком и полностью основывался на одном необычном и непроверенном факте, но его содержание не оставляло никаких сомнений в правильности сделанных выводов. Сталин был восхищен работой аналитиков военной разведки; остальное хорошо известно.

5

Все подразделения ГРУ, не связанные непосредственно с добыванием или обработкой информации, относились к вспомогательным. Многие из них тоже имели статус управлений, но, в отличие от добывающих и обрабатывающих управлений, не имели порядкового номера, а носили название по роду своей деятельности. Перечислю самые важные из них.

Политический отдел. Задачей этого отдела был надзор за идеологической подготовкой офицеров ГРУ и их моральным обликом: регулярно ли читают заветы товарища Ленина, верят ли в неизбежную победу коммунизма в мировом масштабе, не злоупотребляют ли алкогольными напитками и прочими вредными субстанциями, не ходят ли по бабам, не ходят ли их жены на сторону. Начальник отдела имел ранг заместителя начальника ГРУ. В отличие от других политических отделов в частях Советской Армии он состоял не из партийных работников, а из профессиональных офицеров ГРУ. Кроме того, все политические отделы и управления Советской Армии подчинялись начальнику Главного политического управления Советской Армии, а политический отдел ГРУ был подчинен непосредственно отделу административных органов Центрального Комитета КПСС. Политический отдел ГРУ имел огромное влияние в пределах Советского Союза, особенно на принятие кадровых решений, но не имел права вмешиваться в разведывательную работу в резидентурах ГРУ — партийных собраний в резидентурах не было, а за идеологическую подготовку офицеров резидентур отвечали сами резиденты.

Управление кадров. Непосредственно подчинялось начальнику ГРУ, глава управления имел ранг заместителя начальника ГРУ по кадрам.

Оперативно-техническое управление занималось разработкой и производством различного разведывательного оборудования, аппаратуры и вспомогательных материалов (оборудование для тайнописи и микрофотографии, контейнеры-тайники, специальная аппаратура для радиосвязи, устройства для скрытого наблюдения, специальное вооружение, яды и тому подобное) и имело в своем подчинение несколько научно-исследовательских институтов и специальных лабораторий.

Финансовое управление.

Первый отдел ГРУ (паспортный) изучал порядок получения и оформления паспортов во всех странах мира и обладал огромной коллекцией паспортов, удостоверений личности, водительских прав, военных документов, пропусков, удостоверений, железнодорожных, воздушных и морских билетов. Здесь хранились данные о многих тысячах пограничных, таможенных и полицейских постов. Отдел знал, какие именно документы нужно было предъявить в любом контрольном пункте мира, какие вопросы там могли задать, какие печати и штампы должны стоять в паспорте или другом документе. Здесь хранились чистые бланки паспортов, удостоверений личности, водительских прав, дипломов и других документов со всего мира; в течение нескольких часов сотрудники отдела могли изготовить поддельный паспорт или любой другой документ для любой страны в соответствии с последними изменениями в местном законодательстве. Каждый год офицеры ГРУ скупали во всех странах мира чернила, бумагу, бланки, конверты, скрепки и прочие канцелярские товары и принадлежности и отправляли в этот отдел. Если нужно было подделать, например, завещание 1955 года, сотрудники отдела брали бумагу или гербовый бланк 1955 года и вписывали в него текст перьевой ручкой 1955 года, заправленной чернилами 1955 года. Важно было точно воспроизвести мельчайшие детали документа — например, материал скрепок. Известно, что во время войны с Германией советские контрразведчики моментально вычисляли немецких шпионов и диверсантов по скрепкам на поддельных военных или партийных билетах: скрепки советских документов быстро ржавели, а на немецких подделках они были сделаны из качественной стали и выглядели как новенькие. ГРУ не могло позволить себе таких ошибок.

Архивный отдел. В его подвалах хранились личные дела офицеров и агентов ГРУ, в том числе нелегалов, отчеты об операциях, а также досье на иностранных граждан, попадавших в поле зрения ГРУ (государственные деятели и служащие государственных организаций, военачальники, конструкторы военной техники, представители преступного мира и так далее). Некоторые из этих досье читались как увлекательные романы.

Неотъемлемой частью ГРУ была Военно-дипломатическая академия Советской Армии (на жаргоне военных разведчиков — «Консерватория»). Начальник академии занимал должность заместителя начальника ГРУ.

На Первом и Втором факультетах академии готовили специалистов для центрального аппарата ГРУ. Считалось, что Первый факультет готовил офицеров стратегической агентурной разведки для работы под гражданским прикрытием, а Второй — для работы под военно-дипломатическим прикрытием (о прикрытиях речь пойдет в следующих главах). Однако и те, и другие были офицерами ГРУ и выполняли одинаковые задачи, используя одни и те же методы, поэтому и программы обучения слушателей обоих факультетов были практически идентичными. После завершения обучения слушателей каждого факультета могли направить на работу под любым прикрытием, которое окажется наиболее подходящим в тот момент. Разделение на Первый и Второй факультеты в значительной степени было искусственным и имело целью запутать западные разведывательные службы, создать видимость того, что советские военные атташе отличаются от других офицеров ГРУ и не замешаны в шпионаже, разделить слушателей из соображений безопасности (перебежчик не будет знать всех своих товарищей по академии, а только небольшую часть из них)[11], упростить контроль над отдельными слушателями. И, наконец, поскольку академия называлась Военно-дипломатической, следовало приличия ради иметь в ее составе хотя бы один факультет, профиль подготовки на котором, пусть даже только декларативно, соответствовал бы названию академии и не ассоциировался со шпионажем.

Третий факультет академии готовил офицеров оперативной агентурной разведки. Большинство слушателей первых двух факультетов чувствовали свое превосходство над теми, кто учился на третьем: офицеры, окончившие Первый и Второй факультет, выезжали за рубеж за пределы Восточного блока, а те, кто учился на Третьем факультете, оставались вербовать агентов на территории СССР или, в лучшем случае, в одной из стран Варшавского договора. Но судьба бывала непредсказуемой и жестокой: нескольких худших слушателей первых двух факультетов (обычно это были наиболее самоуверенные и высокомерные офицеры) после окончания академии направляли в оперативную агентурную разведку, а на их места в стратегическую разведку брали лучших слушателей Третьего факультета.

Четвертый факультет, как и Первый, не располагался в зданиях самой академии. На этом факультете обучали иностранцев, готовя их к работе в военных разведках дружественных стран.

Для каждого из слушателей академии разрабатывалась специальная легенда прикрытия. Многие из них на протяжении первого года могли учиться в какой-нибудь обычной военной академии — например, в Военной академии бронетанковых войск или Военной артиллерийской академии, — и уже затем три-четыре года проходили подготовку в Военно-дипломатической академии. После завершения обучения эти слушатели получали диплом не Военно-дипломатической, а, соответственно, бронетанковой или артиллерийской академии.

Глава 9. Cherchez la femme[12] . Женщины в советской военной разведке

Женщины в советской военное разведке на тактическом, оперативном и стратегическом уровне. — Диверсионный резерв: женщины в тактической и оперативной разведке, их отбор и подготовка. — Боевые подруги: женщины в стратегической агентурной разведке.

1

Древние римляне считали, что если желаешь разобраться в каком-то темном деле, то прежде всего попытайся найти в нем женщину и постарайся понять во всем случившемся. Тогда многое прояснится.

Эту мудрость сохранили для человечества и донесли до наших времен французы, чьи предки, галлы, были покорены римлянами в 1-Й веке до нашей эры. Французы, насколько мне известно, толк в женщинах знают. Древнеримская мудрость у французов звучит предельно категорично: ищи женщину! Без уточнений, зачем ее надо искать.

Коль скоро мы с вами решили разобраться в таком темном деле, как военная разведка, от выяснения роли женщин нам не уклониться.

В мирное время на тактическом уровне женщин мало. На оперативном уровне они есть в достойном упоминания числе.

В агентурном добывании на стратегическом уровне их ровно половина. Прекрасная половина.

2

Тактическая разведка — это разведывательные роты мотострелковых и танковых полков, разведывательные батальоны мотострелковых и танковых дивизий, разведывательные подразделения в составе артиллерийских частей и соединений, в инженерных, химических и других частях. В своем большинстве эти взводы, роты, батареи, батальоны действуют на колесных и гусеничных боевых машинах на переднем крае или в непосредственной близости от него, а то и в тылу врага. Дело это очень даже не женское. Потому в мирное время в тактической разведке женщин почти нет, разве что в ротах радиоразведки разведывательных батальонов. Для работы в радиоперехвате — не в обиду мужикам будет сказано — женщины подходят лучше мужчин, ибо более внимательны, более дисциплинированы и старательны, легче усваивают иностранные языки.

В военное время в тактической разведке женщин было много. Прежде всего — в партизанских отрядах и диверсионных группах. На войне женщины воевали и в составе танковых экипажей, и в снайперских командах, летали во вражеский тыл на бомбардировщиках и самолетах-развед-чиках. Женщин привлекали для ведения разведки как на постоянной основе, то есть с зачислением в армию и присвоением воинских званий, так и на основе неформальной: сходи, Варя, за околицу, погляди, нет ли там немцев.

3

В оперативной разведке, то есть на уровне общевойсковой, воздушной или танковой армии, военного округа, группы войск или флота, женщины служили и в мирное время. Это прежде всего спортсменки, которые выступали за спортивный клуб ЦСКА: самбистки, лыжницы, стрелки. В мирное время они защищали спортивную честь своего округа или флота, в военное время должны были резать глотки спящим врагам, ибо некоторых из них еще в мирное время вербовали в подразделения СпН.

В мирное время женских разведывательно-диверсионных подразделений как бы не было, но при объявлении мобилизации они очень быстро появились бы.

Помимо девушек-головорезов оперативной разведке нужны девушки в агентурное добывание и в обработку. Живет, например, девочка в военном гарнизоне. В школе учится. А начальник разведки дивизии (начальникам разведки полков такие дела не доверяли) имеет из разведывательного управления штаба военного округа, группы войск или флота приказ негласно отобрать несколько кандидаток. Для чего, знать ему незачем. Требования: из хорошей офицерской семьи, крепкое здоровье, хорошее умственное и физическое развитие. Самое главное — отсутствие порочащих связей.

На таких кандидаток заводили грифованные личные дела. И внимательно за ними наблюдали. Как только появлялось отклонение от принципов морального кодекса строителя коммунизма, дело закрывалось и наблюдение прекращалось.

Девушки, прошедшие этот негласный отбор (сами о том не подозревая) заканчивали школу и ехали поступать в высшие учебные заведения, успешно сдавали вступительные экзамены и проходили конкурс на поступление в вуз. И тут появлялся седовласый дядя в сером костюме, показывал алую корочку с золотой звездой, приглашал на беседу.

Содержание беседы было таким: высшее образование от тебя, доченька, никуда не убежит. Экзамены ты сдала, высшее образование мы тебе обеспечим. Но предварительно предлагаем работу. Какую? Интересную. В Советской Армии. В большом штабе.

4

В штабах общевойсковых и танковых армий, военных округов и групп войск женщины составляли до 15 процентов личного состава. Основная работа для них — узел связи, секретная библиотека, канцелярия.

И через узел связи, и через секретную библиотеку, и тем более через канцелярию, где готовились приказы командующего и начальника штаба, проходили секретные и совершенно секретные сведения. Потому отбор на такую работу был строгим. Женщины после множества проверок получали очень высокий допуск, до первого (самого высокого) включительно. Контроль над ними был весьма суровым. И вот из их числа разведывательные отделы и управления штабов выбирали и готовили разведывательный и диверсионный резерв на случай войны.

Подготовка маскировалась. Самая простая маскировка — самая надежная. Создается спортивная секция или туристическая группа. Днем девушка работала на узле связи или в топографическом отделе, а по вечерам и выходным дням под руководством опытного инструктора отрабатывала навыки выживания в лесу и в горах, во время отпусков ходила в дальние походы. Дабы в походе девочку не обидели хулиганы, ее обучали приемам рукопашного боя, а чтобы в лесу ее не съели волки — преподавали основы владения оружием, холодным и огнестрельным.

Для посторонних — а посторонними в подобных случаях были все, включая офицеров штаба, которые напрямую с разведкой не связаны, — туристическая группа выглядела достаточно мирно: отдых на природе с песнями под гитару у костра.

Привлекали девочек только на добровольной основе, готовили индивидуально или совсем небольшими группами.

Со стороны казалось, что девушка просто любит путешествовать, на самом же деле она осваивала смежную профессию, за которую платили немалые деньги. Со временем эта смежная профессия могла превратиться в основную, и тогда основная работа становилась лишь прикрытием.

В случае войны таких девочек по одной, парами или мелкими группами планировали выбрасывать в тыл противника, не предупредив, что международные конвенции об обращении с военнопленными написаны не про них. Обычный военный разведчик всегда носит форму своей армии. Если разведчика в форме взяли в плен, он попадал по защиту конвенции о военнопленных. А поскольку девочек планировалось отправлять в тыл врага не в форме Советской Армии, а в косыночках и гражданской одежде, то в случае плена они лишались статуса военнослужащего и оказывались шпионами и диверсантами, которых международные конвенции не защищали.

Зоя Космодемьянская и Рихард Зорге тому примеры.

5

Теперь поднимемся на уровень стратегической агентурной разведки Сюда женщины попадали двумя путями.

Путь первый: девушка вышла замуж за молодого офицера. Помотались по дальним гарнизонам. Ни он, ни она о военной стратегической агентурной разведке понятия не имели. Они не знали, что к ним обоим внимательно присматриваются, обоих негласно проверяют. И на обоих поданы запросы в КГБ: у вас, ребята, нет ли случаем материала на эту парочку?

Затем ее вызовут на комиссию и побеседуют. А его в один прекрасный день вызовут в Москву, где он сдаст экзамены и поступит на Первый или Второй факультет Военно-дипломатической академии Советской Армии. Академия эта нигде никогда не светилась, нигде никогда ни разу не упоминалась. В академии будут готовить и его, и ее. Если оба выдержат все испытания и проверки, он станет добывающим офицером ГРУ, она — его боевой подругой.

Второй путь в военную стратегическую агентурную разведку для женщины был несколько иным. Она уже служила в разведке, только на среднем уровне — в штабе общевойсковой или танковой армии, в штабе военного округа, группы войск или флота. И вот однажды в гулком коридоре разведывательного отдела она сталкивается с офицером разведки, служившим на том же уровне.

Многовековой опыт учит: самыми устойчивыми оказываются те пары, которые объединены общей профессией. Пример: муж и жена — геологи. Он когда-то почему-то выбрал именно эту профессию, ей посвятил жизнь. И она тоже почему-то выбрала именно эту профессию. Общая работа свела их друг с другом. Они встретились не на танцплощадке, где каждый из себя кого-то корчит, а на тяжелой работе, где губы ее не накрашены, где его рубаха навеки пропиталась потом, где оба сталкивались с трудными и подчас невыполнимыми задачами, которые ставила перед ними жизнь. Если они видели друг друга в деле или, возможно, даже на грани смерти, и если после этого решили идти по жизни вместе, то их уже никто и ничто разлучить не сможет.

Так и в разведке. И он, и она уже выбрали эту тропу в жизни. Они видели друг друга на изматывающих дистанциях и на затяжных прыжках. И однажды он ей сказал: будешь моей.

Она не ответила.

Он: ненавижу помпезные свадьбы.

Она: несется белая машина, на радиаторе пупсик с раздвинутыми ножками, какая пошлость!

Он: я тебя выбрал, завтра у нас с тобой свадьба фронтовая, ты и я, без гостей.

Она: эй, много на себя берешь, я тебе согласия не давала.

Он: завтра встретимся возле вон того дома, там расписывают без свидетелей, если десятку сунуть.

Она: у меня платья белого нет.

Он: зачем тебе платье, на тебе такая красивая форма!

Так заключались подобные браки. Без свидетелей. За пышными свадьбами зачастую следовали скандалы и скорые разводы. А у них — по-фронтовому. С одной бутылкой на двоих.

Она: я эту гадость никогда не пила.

Он: глотни самый малый глоточек, ты теперь моя жена.

Она — девочка из шифровального отдела или из группы контроля, кроме того — у нее тайная головорезная подготовка. Он тоже из породы каких-нибудь резунов.

Наутро он обязан доложить начальнику разведывательного отдела штаба военного округа: я теперь женатый.

И она обязана доложить тому же начальнику разведывательного отдела штаба военного округа: так получилось, вчера внезапно расписались.

А начальник разведывательного отдела обязан доложить наверх.

И вдруг с самого верха приказ: обоих немедленно на собеседование в Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Москва, Старая площадь, дом четыре, шестой подъезд.

Глава 10. Путь наверх

Лифт и лесенка: два пути в советскую военную стратегическую агентурную разведку. — Отбор кандидатов для работы в ГРУ: формальные и неформальные критерии. — Отборочные экзамены. — Почему спецслужбы Советского Союза не использовали детекторы лжи. — Ключевые качества, необходимые для работы в стратегической разведке, и методики их выявления в процессе отбора.

1

У офицера-мужчины в военную стратегическую агентурную разведку было два пути: лифт и лесенка.

Лифт. Служил офицер на заполярном аэродроме, либо в тайге на базе ракетной, либо на атомной подводной лодке. К нему присматривались. Так присматривались, чтобы он пристального внимания к себе не засек. Смотрели за ним год-два, а то и пять лет, делали выводы. И вдруг вызывали в Москву, задавали много вопросов. Проходил тот офицер множество разных испытаний и тестов, экзаменов и собеседований. Если подходил, забирали его на Третий факультет Военно-дипломатической академии. Этот факультет готовил офицеров оперативной агентурной разведки. Но если он сразил экзаменаторов, то его забирали на Второй факультет, а, может быть, даже и на Первый. Это и называлось лифтом — из обычной жизни сразу на стратегический уровень.

Лесенка. Парнишка в 18 лет поступил в высшее военное училище, которое, как оказалось, готовило разведчиков тактического уровня. После училища — офицерская служба в разведроте полка или в разведбате дивизии, потом подъем на уровень разведывательного отдела общевойсковой или танковой армии, далее — разведывательное управление штаба военного округа, флота или группы войск, а уж оттуда — на Первый факультет Военно-дипломатической академии. Но тоже — не по своему выбору: вызвали, побеседовали, направили в Москву.

В мое время на Первый факультет академии набирали примерно равное число тех, кто доковылял по лестнице, и тех, кто приехал на лифте. В этом был глубокий смысл. Если ты в военной разведке с того момента, когда впервые надел курсантские погоны, тебе легче постигать премудрость шпионскую и вражеские языки. Зато у тех, кто на лифте приехал, куда более глубокие знания в отдельных областях военного дела. В моей учебной группе был летчик-истребитель, который летал на МиГ-25, связист с узла связи Группы советских войск в Германии, подводник с одной из первых советских атомных подводных лодок, пара ракетчиков.

Каким формальным требованиям должен был удовлетворять подходящий кандидат для работы в ГРУ? Это очень сложный вопрос. Формальных критериев было много: идеологическая устойчивость и благонадежность, членство в КПСС, отсутствие любых контактов с иностранцами (кроме участия в операциях по «защите завоеваний социализма» в странах Восточной Европы), наличие жены и детей, отсутствие семейных проблем и крепкие родственные связи со стороны мужа и жены, отсутствие компрометирующих материалов на родственников, отсутствие среди родственников лиц, во время войны находившихся на оккупированной советской территории или в плену, никаких признаков алкоголизма, сексуальных отклонений или сексуальной распущенности, отсутствие характерных внешних примет или дефектов речи. Существовало негласное ограничение по так называемому «пятому пункту» (национальной принадлежности), которого не было в КГБ, причем обращали внимание не только на национальность самого офицера, но и на национальность его жены и родственников обоих супругов.

Было еще одно обстоятельство, на которое обращали особое внимание при отборе. В отличие от КГБ, куда охотно брали сыновей высокопоставленных офицеров этой организации (в том числе сыновей тех, кто еще находился на службе), в ГРУ издавна существовало строгое правило не принимать в организацию детей тех родителей, которые занимали высокие посты в партии и любых советских организациях, а также детей офицеров ГРУ независимо от занимаемых этими офицерами постов. Вопрос о приеме сына офицера ГРУ в эту организацию мог рассматриваться только после того, как отец уходил на пенсию. Тому были три причины.

Во-первых, это практически исключало возможность коррупции в подборе и расстановке кадров, хотя она процветала в некоторых других областях деятельности ГРУ. Во-вторых, сберегались ценные кадры ГРУ, ибо на агентурной работе случалось разное — набедокуривший сынок мог поломать отцу карьеру (особенно если отец служил на высших этажах организации), и военная разведка ни за что ни про что лишилась бы опытного офицера. В-третьих, если бы сын высокопоставленного офицера ГРУ ушел в добывание, и контрразведке противника удалось выяснить, чьим сыном он является, у противника появился бы мощный рычаг давления на отца через сына. (КГБ руководствовался прямо противоположным принципом. Детей чекистов встречали здесь с распростертыми объятиями, и они зачастую находились в прямом подчинении у своих отцов. Это чаще всего оправдывали важностью сохранения традиций и необходимостью их передачи от отцов к детям, но этот аргумент, конечно, не выдерживает никакой критики.)

2

По прибытии в Москву экзамены и тесты начинались буквально с самого порога. Поставь чемодан в уголок и отвечай, отвечай, отвечай. Вопросов много, очень много. Вопросы задают седые дядьки в гражданском. Вопросы задают, глядя в глаза. Либо из-за спины. Либо откуда-то из темноты. Либо несколько человек сразу — разные голоса, кто криком, кто шепотом, и вопросы у них разные.

Каждый, кто через это прошел, ждал, что скоро его отправят на детектор лжи и спросят: а не имел ли контактов с иностранными разведками, не связан ли с какими-нибудь бандами, не читаешь ли запрещенную литературу, не слушаешь ли по ночам вражеские радиоголоса, не увлекается ли тем, чем моральный кодекс строителя коммунизма увлекаться не рекомендует?

Экзамены были изматывающими. Чувствовалось стремление подвести экзаменуемого к краю моральных и физических возможностей и даже заставить его перешагнуть через тот край, довести до потери сознания, до обморока.

Экзамены те нормальный человек представить себе не может. Это изнурительный допрос на протяжении многих часов, много дней подряд, с повторением одних и тех же вопросов по пять, десять раз и больше. Это проверка на выдержку, на спокойствие, на умение мыслить логически и анализировать, усваивать новый материал и не забывать старый.

Идут экзамены, а ты все по сторонам головой крутишь: а где же индикатор вранья? И как же он выглядит, наш родной советский детектор лжи? И когда, наконец, его будут использовать для проверки моих ответов?

В конце выясняется: никогда!

Ой, а почему?

А потому, что в Советском Союзе не было таких детекторов.

Неужели не смогли создать? В крайнем случае, скопировать?

Могли. Но не создали. И не стянули. Даже не пытались. И вот почему.

Возьмите компас и идите к северному магнитному полюсу. Компас будет показывать вам точное направление. И вот вы на полюс пришли. И тут ваш компас становится бесполезным. Он больше никаких направлений не указывает.

В Советском Союзе врали все. Врал генеральный секретарь с высокой трибуны очередного съезда КПСС, врала училка на уроке истории, врала тетка из телевизора и дядька и репродуктора, врал лектор ЦК КПСС и замполит батальона, врала газета «Правда» — не только на первой странице, но и на последней, где был прогноз погоды на завтра.

И вот давайте представим себе, что советские академики создали детектор лжи. Сажают парнишку, поступающего на Первый факультет Военно-дипломатической академии, задают первый и главный вопрос: веришь в коммунизм?

И он отвечает: «Да!»

И детектор подтверждает: не врет! Верит!

Что делать членам отборочной комиссии с таким кандидатом? Только одно: пожать плечами и тихо спросить, как этот идиот сюда попал. Ибо не может нормальный человек верить в коммунизм. Основной принцип коммунизма такой: от каждого — по способностям, каждому — по потребностям. То есть каждый работает сколько может, а получает сколько хочет.

Но такого быть не может. Вы только одной моей Танюшке позвольте удовлетворить материальные запросы по потребностям, она вам любую экономику развалит, это факт.

А что будет, если каждой женщине Советского Союза позволить удовлетворять материальные потребности без ограничений? Не о том ли нас Александр Сергеевич Пушкин предупреждал в своей сказке о рыбаке и золотой рыбке?

Да и мужики не отстанут от женщин в погоне за удовлетворением материальных потребностей. Где предел тем потребностям? Нет его. Он словно горизонт, далекий и недостижимый.

 

Возьмем, к примеру, отдельную однокомнатную квартиру Для многих в Советском Союзе эта потребность долгие годы оставалась несбыточной мечтой. Но как только такую потребность удовлетворишь, возникает новая: хочется, чтоб та квартира была не на первом этаже. И чтоб с балконом. И чтобы окна выходили не на гремящую трамвайную линию. И чтоб на солнечную сторону Неплохо бы и пару комнат иметь вместо одной.

Но получишь двухкомнатную квартиру — вроде всю потребность удовлетворил, а она, потребность непотребная, все так же неудовлетворенной остается. Как баба сварливая. Скажите мне, у кого из нас нет потребности жить на берегу теплого моря? Кому не хочется иметь уютный домик под пальмами с верандой, выходящей на пляж с золотым песком, где плещутся морские волны?

Но не хватит всем домиков под пальмами. И пляжей на всех не хватит.

Потому дурак тот, кто верит в коммунизм, верит в то, что однажды каждый на нашей планете получит по потребностям.

Так что тот, кто в коммунизм действительно верил, умным быть не мог.

Теперь предположим, что поступающий в Военно-дипломатическую академию ответил, что в коммунизм, светлое будущее всего человечества, он свято верит, а детектор лжи показывает: врет, зараза!

Что прикажете с таким делать? Принимать? Допускать к государственным секретам? Если он врет уже на первом вопросе!

Так вот, повторяю в сотый раз: Коммунистическая партия Советского Союза и все коммунистические партии мира состояли исключительно из дураков и преступников. Дураком был тот, кто верил, что когда-нибудь все население планеты будет получать в соответствии со своими материальными потребностями. Преступником был тот, кто в это не верил, но вступал в коммунистическую партию, разделял ее идеалы, выполнял ее приказы и поручения, которые могли быть только преступными или дурацкими.

Вот почему в Советском Союзе обходились без детекторов лжи: в безбрежном океане вранья это была совершенно бесполезная штука, как компас на магнитном полюсе.

Детекторов лжи не было в Советском Союзе еще и потому, что вожди понимали: это страшное оружие будет повернуто прежде всего против них самих. Об этом говорил исторический опыт. Решил гражданин Робеспьер рубить головы недовольных, и головы рубили. Прошло совсем немного времени, и самому гражданину Робеспьеру срубили буйну головушку на гильотине. Попробуй использовать детектор лжи для выявления сомневающихся среди рядовых коммунистов — пройдет совсем немного времени, и тебе самому вышестоящие либо нижестоящие товарищи зададут те же вопросы. И уличат во лжи. Хотя сами такие же.

Таким образом, одна из самых трудных задач в процессе отбора кандидатов для обучения в академии состояла в том, чтобы найти людей, хорошо понимавших политическую ситуацию в мире, ясно видевших возможные пути ее развития и трезво оценивавших все происходящее, не будучи при этом в глубине души вольнодумцами. Любой политически неустойчивый кандидат категорически не годился для службы в ГРУ, но один лишь простой отсев таких кандидатов был не достаточен. Проблема состояла в том, что каждому достаточно умному человеку время от времени приходили в голову крамольные мысли и тайные сомнения; на каждом шагу сталкиваясь с неприглядными реалиями жизни в социалистическом обществе, он мог критически переосмысливать свои убеждения и идеологические установки. Поэтому, когда находился тот самый редко встречавшийся персонаж, трезво мыслящий, но без тени вольнодумства, его немедленно избавляли от бессмысленной идеологической муштры и относились к нему с должным уважением, как к человеку, имеющему чувство собственного достоинства.

3

Что же пытались выяснить опытные психологи, задавая тысячи вопросов из самых разных сфер человеческих знаний?

Вы будете смеяться, но прежде всего они пытались установить наличие или отсутствие чувства юмора. Многовековой опыт человечества показывает, что человек без чувства юмора, на первый взгляд кажущийся очень умным, на самом деле оказывается дураком. И наоборот, ни на что не годный на первый взгляд дурак, заваливший все экзамены, но наделенный чувством юмора, в конечном итоге оказывается умным.

Мы, поступающие, понятия не имели, что и как тут вынюхивают. Нам было невдомек, что среди нас находились начинающие психологи, уже работавшие в ГРУ и выдававшие себя за таких же поступающих. Психологи постарше, не имевшие возможности выдать себя за одного из нас, крутились рядом, выдавая себя за… Да за кого они себя только не выдавали! В ГРУ прикидываться умеют.

По вечерам (или уже по ночам) после изматывающего экзаменационного дня мы собирались небольшими компаниями, чтобы как-то отвлечься, чтобы напряжение снять. И тут кто-то начинал анекдоты травить, да такие, что обхохочешься. Откуда нам было знать, что не зря те анекдоты звучат!

Или кто-нибудь заводил разговор о научной фантастике. И ребята подхватывали: а помните у Александра Беляева в «Острове погибших кораблей»… А у Станислава Лема… А для меня вершина — «Когда спящий проснется» Уэллса… И откуда нам было знать, что неспроста эти разговоры!

Оказывается, было установлено, что люди, в школьном возрасте (и позднее) читавшие научную фантастику, превосходил сверстников по умственному развитию. Тут, конечно, возможна и обратная связь: научной фантастикой интересовались именно те, кто превосходил сверстников по умственному развитию. Экзаменаторам надо было отделить тех, кто читал о человеке-невидимке, от тех, кто про такого персонажа никогда не слышал.

Ну и, понятно, пластилин.

Задают вопрос: на каких танках служил? На пятьдесят пятых? Вот тебе на сон грядущий кус пластилина, подъем завтра уж очень ранний, слепи к подъему этот самый Т-55. И опять же опыт показывал, что дети, много лепившие из пластилина и любившие это занятие, получали мощный толчок в развитии. Люди, в детстве лепившие самолетики и кораблики, имеют гораздо более четкое пространственное мышление и обычно превосходят сверстников по уровню интеллекта.

4

Исключительно важна была способность мыслить логически и объяснять ход своих мыслей. Эта способность выявлялась путем решения задач на сообразительность. Их на экзаменах было много — даже очень. Начинались экзамены с задач самых простых. Буквально с детских. Вот одна из них для примера. Придумал эту задачу Толстой Лев Николаевич, использовавший ее для развития логики у детей младшего школьного возраста.

В магазин заходит покупатель, желает купить шапку. Шапка стоит 10 рублей. Покупатель протягивает купюру в 25 рублей. У хозяина магазина нет сдачи. Хозяин посылает мальчика к соседу разменять деньги. Мальчик приносит купюры достоинством 10, 10 и 5 рублей. Хозяин отдает шапку и 15 рублей сдачи. Покупатель уходит. Тут прибегает сосед: купюра, которую дали ему на обмен, оказались фальшивой. Хозяин отдает соседу 25 рублей. Вопрос: сколько денег хозяин потерял на этой сделке?

Задайте задачу своим друзьям, засеките время и послушайте, сколько ответов они вам выдадут, поинтересуйтесь, как они к конкретному ответу пришли.

Вот еще задачка, тоже из XIX века, и тоже для детей. В 1895 году Николай Петрович Богданов-Бельский написал картину «Устный счет. В народной школе С. А. Рачинского». На картине изображена сельская школа. Урок математики ведет великий педагог Сергей Александрович Рачинский. На доске написана задача. Вокруг доски мальчики, бедно одетые, некоторые — очень бедно. Возраст разный — навскидку от 8 до 12 лет. Лица тоже разные. Все считают в уме. Некоторым задача явно не под силу. На переднем плане мальчик в совсем нищенском одеянии, но именно он через секунду даст ответ. Он уже сообразил, ему осталось еще одно мгновение до радостного озарения. Это написано на его лице.

А задачка на доске такая:

102 + 112 + 122 + 132 + 142 /365

Решить ее надо в уме.

Так детей учили на Руси в конце XIX века. С таких детских задач начинались экзамены в Военно-дипломатической академии Советской Армии.

Тут кто-то и скажет: а как быть, если экзаменуемый офицер картину Богданова-Бельского видел раньше, ответ знает и быстро его выдаст? Никаких проблем. Это в его пользу. Одно из двух: значит, он либо считает, как компьютер, либо русскую живопись знает, что тоже похвально.

А ведь это только начало, только разминка, только разогрев. Задачек впереди еще много. И от задач для младшего школьного возраста идет стремительный переход к задачам для старшего школьного возраста и для взрослых.

Предельно важно умение не только что-то понять, но еще рассказать и объяснить. Эта способность проверялась просто. Поздним вечером, якобы для отдыха, нам показывали фильм. Обыкновенный фильм. Не предупреждая, что он имеет отношение к экзаменам. Наутро идут совсем другие экзамены, а дня через два экзаменатор вдруг переводит разговор на тот фильм: расскажи-ка, в чем там смысл.

В мире тысячи дурацких фильмов. Но есть удивительные шедевры, построенные на железной логике. Эту логику надо уловить и внятно ее растолковать…

Затем кто-то где-то собирал все результаты экзаменов и выносил решение.

Глава 11. Подготовка

Подготовка на Первом факультете Военно-дипломатической академии. — Чем офицер Генерального штаба отличался от обыкновенных армейских и флотских офицеров. — Учебные предметы: теория и практика. — Выпуск из академии.

1

Экзамены кончались внезапно.

Все указывало на то, что конец мучениям наступит не скоро. Как минимум еще пару недель пытать будут. Потому кошечки по душе скребли мягкими лапками с острыми коготками: больше не выдержу. Еще? Две? Недели?

Предел-то — вот он. Предел своих возможностей не то что чувствуешь — его совершенно отчетливо видишь, как стенку в конце тоннеля, в которую на огромной скорости въедешь прямо сейчас. Недосып такой, что интерес ко всему окружающему теряется, глаза красные, нервы на пределе — того и гляди кого-нибудь покусаешь. И голова совсем не работает. Не соображает. Доходишь до такого состояния, когда простейшую детскую задачку о том, как хозяин шапку продавал, решить не можешь. Не задумываясь, можешь брякнуть первое, что на ум придет — например, что потерял хозяин 50 рублей. Искать правильное решение уже нет сил. Да и желания нет. Лишь бы отвязались.

По фамилиям там никого из нас не называли. Каждому был номер присвоен. У каждого карточка с расписанием: № 341 сегодня в 7:15 утра — комната 412, в 10:25 — комната 604. Весь день был расписан до глубокой ночи. И уже не рад, что сюда попал. Пропади оно пропадом! Отправьте меня в самый дальний гарнизон! Туда, куда проверяющие раз в десять лет на оленях добираются.

Спешишь коридором, навстречу такие же суматошные авиационные старлеи и флотские каплей. Каждый свою комнату ищет. Кто-то негромко чертыхаешься. А кто-то матерится. Правда, тоже негромко.

Мимо — дядька солидный в костюме заграничном. Что-то заставляет меня остановиться, повернуться, вслед ему посмотреть.

Он тоже мимо пропылил, остановился, что-то соображая, повернулся, очки в золотой оправе поправил, в листок какой-то заглянул:

— Это ты, что ли, триста сорок первый? Вот тебе нафталина пакет.

Голова дурная совсем. Поди с недосыпа сообрази, зачем нафталин дают. Вот вам бы незнакомый дядька начальственного вида сунул пакет нафталина, как бы вы на это реагировали?

Потому никак и не реагируешь. Тупо на него смотришь: шутить изволите, гражданин начальник?

И вдруг озарение: да неужели?

А он руку жмет: да, да, на Первый.

Нафталин дарили тому, кого приняли на Первый факультет Военно-дипломатической академии Советской Армии. Факультет готовил офицеров стратегической агентурной разведки. С первого дня всех, зачисленных на Первый, самый престижный и самый закрытый факультет, переодевали в гражданские костюмы и увозили в тайные места подготовки.

А парадный мундир с золотыми погонами — в нафталин.

Мундир теперь потребуется лишь через много лет, когда, завершив академию и отбыв первую командировку, пойдешь в высокий кабинет получать боевые ордена.

2

На Первом факультете подготовка предельно короткая — три года. После этого — год «предполетной» практики.

Да можно ли за такой-то срок…

Можно, если десятилетнюю программу сжать в три года и каждый день пробовать будущих шпионов на излом, на растягивание, на изгиб, на сжатие и скручивание. Ведь кто-то должен выдержать. Не так ли?

Кто не выдерживает, тех гнать.

Чему надо научить за три года?

Прежде всего, ГРУ — это Второе главное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Выпускник Военно-дипломатической академии становился офицером Генерального штаба. Потому академия из обыкновенных армейских и флотских офицеров кует офицеров ГШ.

А что это такое?

Объясняю.

Командир взвода разведывательной роты мотострелкового или танкового полка должен мыслить теми же категориями, что и командир полка с начальником штаба, понимать их логику, стараться смотреть на обстановку их глазами.

А командир группы глубинной разведки разведывательного батальона дивизии обязан смотреть на поле сражения глазами командира дивизии и начальника штаба дивизии, понимать их замыслы, представлять, что для них является самым важным в данный момент.

Поднимаемся выше и выше, проходим штабы общевойсковых и танковых армий, военных округов, флотов и фронтов и попадаем на самый верхний, стратегический уровень. И с удивлением обнаруживаем, что и тут к добывающему офицеру предъявляют все те же требования: он должен научиться смотреть на мир с той головокружительной высоты, с которой на него взирают Верховный главнокомандующий и начальник Генерального штаба, офицер Генерального штаба работает на них! Лично он является глазами Верховного главнокомандующего и его ушами.

К этой высокой роли офицера надо подготовить. Ему надо преподать военную стратегию, причем даже в большем объеме, чем ее преподают в Военной академии Генерального штаба. И вот почему.

Представьте себе ситуацию. Идет Вторая мировая война. В Оперативном управлении Генерального штаба Красной Армии работают майоры, подполковники, полковники, генералы. Они планируют стратегические операции. Допустим, молоденький майор, только что окончивший Академию Генерального штаба, совершил какую-то ошибку: что-то не так изобразил на карте. Досадно, но не смертельно. Над майором стоит полковник, который ошибку может заметить и исправить. А над полковником стоит генерал-майор. Над ним — генерал-лейтенант. Еще выше — начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал-полковник Штеменко Сергей Матвеевич.

Ошибка в планировании, совершенная на самом низком уровне, обязательно будет обнаружена и исправлена на одном из более высоких уровней штабной иерархии. В конечном итоге Верховному главнокомандующему докладывал не тот майор, не стоявший над ним полковник и даже не стоявшие над тем полковником генералы, а начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал-полковник Штеменко, а то и сам начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Василевский Александр Михайлович.

А в разведке не так. Добыл офицер нечто, и результат его работы никто из вышестоящих не может ни улучшить, ни ухудшить. Именно этот добывающий офицер выходил на тайную встречу, только он один говорил с агентом, смотрел ему в глаза и получал от него документы. И если добытый материал заслуживает высочайшего внимания, то именно этого офицера вызывают в кремлевский кабинет — а вовсе не его начальников, и даже не самого начальника ГРУ.

Поэтому выпускник Первого факультета Военно-дипломатической академии должен был иметь такую подготовку в области военной стратегии, чтобы в случае необходимости он мог обсуждать любые связанные с ней вопросы не только с начальником Генерального штаба, но и с самим Верховным главнокомандующим.

Так было заведено и на более низких уровнях военной разведки. Например, если в 145-м гвардейском учебном мотострелковом полку лейтенант-разведчик в ходе учебного боя обнаружил нечто интересное и доложил по команде, то к командиру полка подполковнику Бажерину вызывали именно этого лейтенанта, а вовсе не начальника разведки полка майора Шуршитбаева. И командир полка сурово вопрошал: ты, прохвостина, сам это видел? Ты за слова свои ответишь! Да ты знаешь, что я с тобой сотворю, если ошибся?

3

Итак, первым делом — стратегия.

Откровенно говоря, на самом деле на первом месте была марксистско-ленинская философия Получишь на выпускных экзаменах оценку «хорошо» по этому предмету — начальство скрипнет зубами и, скорее всего, простит. А вот оценку «удовлетворительно» уже не простят. С такой оценкой по марксистско-ленинской философии ни на какую работу в агентурном добывании не попадешь.

Но ребят на Первый факультет (или Первый фак, как мы между собой его называли) набирали подкованных, с философией марксистской они вполне справлялись. И если ее не считать, то главным предметом была военная стратегия.

А после нее — иностранные языки. Будь ты трижды гениален в добывании, но если язык знаешь только один — великий и могучий, правдивый и свободный, то нечего тебе делать во вражеском логове. Какой потенциальный агент или информатор с тобой пожелает толковать на твоем правдивом языке? Потому за три года учебы в академии надо было освоить два иностранных языка на таком уровне, чтобы уметь свободно на них болтать.

Тут надо особо отметить, что сейчас перед народами бывшего Советского Союза открыты все границы — можно поехать куда хочешь, хоть в Турцию! (Простой советский человек не мог даже мечтать о том, чтобы побывать в стране, которая являлась членом НАТО!) Сейчас каждый из нас имеет доступ в интернет, может смотреть любые телеканалы, слушать любые радиостанции. Потому народ с языками знаком. И сам русский язык чудовищно засорен иностранщиной вроде «Вам сыру наслайсовать, или писом возьмете?» или «Сядем в кару и поедем шоповать!» Так что сегодня учить языки, особенно английский, легко. В Советском Союзе было иначе, и потому изучение языков приходилось начинать с нуля.

Один из двух языков изучался как основной, и одним из двух языков обязательно был английский. Например, основной — французский, второй — английский. Или основной — английский, второй — урду.

Каждый день два или четыре первых часа занятий — язык. А уж потом все остальное. В группе — два-три человека. Преподаватели — самого высокого класса, и много технических средств, помогающих все усвоить.

На первом курсе мы изучали только основной язык, начиная со второго курса — основной и второй языки, с мощным преобладанием основного.

Еще один предмет исключительной важности — ВСКГ, вооруженные силы капиталистических государств. Этот предмет я безумно любил. Это про французские баллистические ракеты и японские танки, про американские аэромобильные дивизии и германские БМП, про тактику израильских танковых бригад и базы американских атомных подводных лодок в Испании и Шотландии.

Другим интересным предметом была история военного искусства с упором на войны XX века. Ну и, понятно, вооружение Советской Армии. Это про наши подводные лодки и крейсера, про танки и противотанковые ракеты, про бомбардировщики и разведывательные спутники. Очень подробно.

А зачем?

Представьте себе, что вы — конструктор советских велосипедов (само собой, лучших в мире и не имеющих аналогов), а я — добывающий офицер советской военной разведки, собирающийся в зарубежную командировку Если вы мне расскажете все об устройстве своих совершенно секретных велосипедов, если поделитесь со мной своими техническими проблемами и печалями, то я, оказавшись за рубежами нашей великой Родины и прорвавшись к вражеским секретам, буду знать, что вот это колесо, например, интереса не представляет: у нас такие же колеса, и руль у нас такой же. А вот звоночек у врагов какой-то хитрый, у нас такого нет! Надо спереть технологию!

То есть если я знаю наш уровень, если знаю наши достижения и наши проблемы, то мне легко ориентироваться на рынке шпионских услуг. Я могу сам разобраться, что может представлять интерес, а что нам и даром не нужно.

4

В академии нам преподавали еще много других, самых разных предметов, от агентурной психологии до оперативной техники. (Оперативная техника — это про фотоаппараты «Минокс», про микропленки и микрофоны в пуговице, про подсматривание и подслушивание, про тайнопись и шприцы для медицинских убийств.)

Нам преподавали АС — агентурную связь (об этом речь впереди). Нам преподавали КР — это про подлую вражескую контрразведку, о мерзких ее повадках и проделках, о провокаторах и подставах, о слежке, которая так мешает миролюбивым советским дипломатам нести человечеству правду о первом в мире социалистическом государстве. КР — это немного теории и много жесткой практики: выбери маршрут проверки, часа на четыре, проскочи его и доложи, следили за тобой или нет. Но проверяться надо так, чтобы следящие не усекли, что ты проверяешься.

И никуда не денешься от изучения ИМО — истории международных отношений.

А еще мы изучали страноведение (страны, где нам предстояло работать; на нашем жаргоне — «странные сведения»), дипломатический этикет и множество других предметов.

В 1970 году министр обороны СССР издал приказ, в соответствии с которым во всех военных академиях на государственные экзамены выносились только три предмета. Для Военно-дипломатической академии было сделано исключение. Здесь государственные экзамены сдавали по четырем предметам:

1. Марксистско-ленинская философия. (Ну как же без нее?)

2. Основной иностранный язык. (И без него никак.)

3. Вооруженные силы капиталистических государств (ВСКГ).

4. ВСР. Это предмет о том, как вражеские секреты добывать.

ВСР — военная стратегическая разведка. На занятиях по

ВСР нам рассказывали, зачем нужна стратегическая разведка и как она работает, как искать источники информации, как изучать и проверять интересных людей, как их вербовать, как с ними работать, как избежать провала и что делать, если провал все-таки случился.

ВСР — это не только теория, но и практика. Практики было много.

Задание номер один: подойти на улице (или в пивной, или в любом другом общественном месте) к любому человеку по своему выбору, познакомится, поговорить, втереться в доверие.

Чтобы получить оценку «хорошо», надо на этой первой встрече суметь узнать место жительства этого человека. Чтобы выполнить задание на отлично, надо на первой встрече получить и подержать в руках какой-нибудь из его личных документов (паспорт, водительское удостоверение и тому подобное).

Ограничение первое: женский пол отпадает. Окажешься во вражьем стане — там вербуй и мужчин, и женщин. А в Москве вербовать женщин слишком просто: добывающие ребята все молодые да подтянутые, и одеты прилично. А мимо вон сколько женщин проходит, одиноких да несчастных. Их по глазам видно. Так что пока обходи прекрасный пол стороной, втирайся в доверие к мужикам.

Ограничение второе — по времени: занимайся заданием только в свободные от занятий часы, то есть по вечерам и воскресеньям. (По субботам мы тоже учились.)

Но финансовых ограничений нет: трать сколько хочешь. Но только свои. Вот приедешь работать во вражескую страну, там и будешь тратить казенные деньги. А во время обучения расплачивайся своими деньгами. Так было заведено не для того, чтобы приучить нас экономить, а чтобы заставить нас работать не деньгами, а личными качествами — умением общаться, слушать, убеждать, оказывать влияние на собеседника. Умеешь без денег в доверие втереться — честь и хвала. Не умеешь — учись.

Хорошо, если все получилось с первого раза. Тебе так и запишут: первое задание выполнил. А если не получилось, будешь пробовать еще раз, уже с другим человеком. Не вышло со вторым — придется повторять задание снова и снова, время по вечерам и в воскресные дни у тебя есть.

И тут возникал соблазн обмануть преподавателей и доложить, что встретил, мол, мужика, потолковал, паспорт в руках держал, только фамилию не запомнил (или сказать, что фамилия у него Иванов).

Можно ли было так поступить? Можно. Пришел, доложил, и все сошло тебе с рук. Но можно было и нарваться. Паспорт, говоришь, в руках держал? Молодец! Да вот только ты весь день под глубокой наружкой был, и наружка твоих побед не подтверждает. Подпиши-ка вот тут расписку о неразглашении, и вот тебе билет к новому месту службы. Там хорошо, туда проверка раз в десять лет на оленях приезжает.

5

Потом было задание номер два, номер три и так далее. В конце первого курса давали задание номер шесть. Время на выполнение — полтора года. Много? Нет, не очень. Занятия-то идут: два языка, ВСР и ВСКГ, ИМО и КР, ИВИ и ОТ, и все остальное. А задание номер шесть выполняй в свободное время (которого практически нет), в воскресенья и праздники. А еще у тебя есть летние отпуска после первого и второго курсов по 30 дней каждый, и два зимних отпуска, в середине второго и в середине третьего курса, по 15 дней каждый. Денег на задание можешь тратить сколько хочешь — но, опять же, своих.

Для выполнения задания номер шесть сделать надо было ни много, ни мало, а настоящую вербовку.

В Москве и окрестностях есть уйма секретных учреждений разного рода: министерства, центральные и главные управления, конструкторские бюро, заводы и так далее. Все эти объекты были режимными и хорошо охранялись силами КГБ. На все эти объекты наверняка пытались проникнуть (разумеется, через агентуру, а не через забор) разведки США, Великобритании и прочих враждебных Советскому Союзу Израилей.

И вот заслуженный волк агентурного добывания вызывал по одному своих подопечных и ставил каждому боевую задачу: тебе — такой-то завод, тебе — такое-то конструкторское бюро, тебе — в таком-то министерстве такое-то главное управление, а тебе — такое-то, найди человека из этой организации, у которого есть доступ к секретам, и эти секреты от него получи. Вербуемому можешь рассказывать о себе все, что угодно. Кроме правды. Прикидывайся кем угодно, но секреты добудь!

В таких заданиях было заинтересовано не только ГРУ, но и КГБ, охранявшее государственные тайны. Интерес ГРУ состоял в том, чтобы дать практику настоящей вербовки начинающим офицерам агентурного добывания. Интерес КГБ — в том, чтобы испытать на прочность системы безопасности важнейших режимных объектов Москвы и Подмосковья.

Получалась игра в казаки-разбойники.

Руководство КГБ — руководству ГРУ: ну-ка, попробуйте!

Руководство ГРУ — руководству КГБ: уж мы попробуем!

Руководство КГБ знало, что мы вербуем агентуру на режимных объектах, но не знало, где, когда и кого именно. И когда очередной слушатель Военно-дипломатической академии успешно выполнял такое задание, документы на завербованного сотрудника передавали в КГБ, и оно перекрывало данный канал утечки информации, расправлялось с тем, кто попался на удочку, било по шапке начальника

Первого отдела того учреждения, прошляпившего вербовку подопечного сотрудника. В результате режим безопасности крепчал, выявленные пути агентурного проникновения систематически перекрывали, а от сомнительных людишек, готовых выдавать государственные секреты непонятно кому, избавлялись.

На следующий год все повторялось. Новая волна будущих добывающих офицеров шла на штурм неприступных бастионов, за которыми хранились государственные секреты Советского Союза.

6

Еду в метро. Злой, как Чингисхан. Вечер поздний. Тренируюсь разговоры подслушивать. После «Автозаводской» поезд метро из тоннеля вырывается. Это пойма Москвы-реки. Тут пути на поверхности проложены. Тут лучше слышно. У меня на груди аппаратура. Под дубленочкой. Уши шапки опущены, чтобы наушник скрыть. Высокочувствительный узконаправленный микрофон замаскирован под трость для ходьбы. Ее нужно развернуть в сторону источника звука. Трость я на колени положил. Вагон пустой совсем. В другом конце вагона две кумушки о чем-то судачат. В их сторону я не смотрю, а палку эту туда-сюда слегка перемещаю, пытаясь хорошую слышимость уловить.

Уловил: одна кумушка другой рассказывает, что муж ее в шпионы готовится, пятый год приемы рукопашного боя отрабатывает — самбо, дзюдо, карате.

Врет кумушка. Никакого самбо и никакого карате у нас не было и в помине. Даже из пистолета я за все время подготовки в академии ни разу не стрелял. Потому как баловство все это. Иллюзия безопасности. А нам иллюзий не нужно. У офицера военной стратегической разведки есть только голова. Это его главное и единственное оружие.

Если допустил ошибку в своих расчетах, никакое самбо тебе не поможет.

И пистолетик — тоже.

7

Ежегодно в Кремле устраивался торжественный прием в честь выпускников военных академий. Год моего выпуска из Военно-дипломатической академии не был исключением. В огромном зале собирались молодые офицеры, только что окончившие учебу — танкисты и летчики, связисты и военные инженеры. Играла музыка, столы ломились от изысканных блюд кремлевской кухни, вина, шампанское и водка лились рекой. Перед выпускниками с напутственным словом выступали вожди Советского Союза, включая дорогого Леонида Ильича. Выпускники Второго и Третьего факультетов нашей академии, наглаженные и начищенные, при полном параде, культурно выпивали и закусывали вместе с выпускниками других высших военных учебных заведений. Все были в приподнятом настроении, но наши товарищи в глубине души наверняка чувствовали некоторое превосходство над остальными — все-таки военная разведка, военные дипломаты, белая кость.

А нас, выпускников Первого факультета Военно-дипломатической академии, в этот зал не пригласили.

Мы проходили в Кремль через Боровицкие ворота, поодиночке, не привлекая внимания, в гражданской одежде. Нас собрали в другом, более скромном зале того же здания. На большом экране, висевшем на стене, мы смотрели прямую трансляцию из зала, где проходило торжество, включая выступления руководителей партии и правительства. Закуской и выпивкой нас не обделили, вниманием — тоже. Улучив момент и не привлекая внимания собравшихся в огромном зале, вожди Советского Союза по одному выходили оттуда и заходили к нам, тепло поздравляли каждого лично, жали нам руки и желали успехов — в том числе и дорогой Леонид Ильич собственной персоной.

Каждому из нас стоило нечеловеческих усилий дотянуть до выпуска. Мы еще не знали, что ждет нас впереди после трех лет изматывающей учебы. Но в этот момент мы, возможно, впервые в полной мере осознали, в какие высокие сферы подняло нас ГРУ.

Глава 12. Прикрытие

Представитель «Аэрофлота», журналист, торгпред, дипломат: прикрытия и легенды для военных разведчиков. — Преимущества и недостатки различных организаций, использовавшихся в качестве прикрытия. — Первое направление ГРУ. Подготовка к выходу в добывание.

1

28 мая 1954 года на вооружение ВВС Советского Союза был принят стратегический бомбардировщик Ту-16. Через две недели, 11 июня 1954 года, было подписано постановление Совета Министров СССР о создании первого советского реактивного пассажирского самолета, который позже будет назван Ту-104.

В основу конструкции пассажирского Ту-104 Туполев положил технические решения, которые были использовании при создании бомбардировщика Ту-16: те же крылья, тот же хвост, те же гондолы двигателей. И по форме почти такой же, только диаметр фюзеляжа больше. Увидишь такую машину, и не сообразишь сразу, что это — мирный самолетик с туристами либо грозный носитель ядерного оружия.

Точно так же Туполев поступил и со стратегическим бомбардировщиком Ту-95, спроектировав на его основе пассажирский Ту-114. Стратегический бомбардировщик нельзя было отличить от пассажирского самолета уже на расстоянии километра.

Теперь представим себе, что на каком-то дальнем аэродроме в Заполярье, где базируются стратегические бомбардировщики, мы выбрали перспективного летчика, штур-мана или инженера, вызвали его в Москву, прогнали через экзамены и проверки, приняли на Первый факультет Военно-дипломатической академии, и он успешно завершил обучение.

Теперь нам надо отправить его в логово супостата с задачей вербовать источники информации и добывать вражеские секреты. Для этого неплохо бы дать ему такое прикрытие и выдумать такую легенду, чтобы он хоть немного походил на гражданского человека.

В данном случае решение напрашивается само собой: устроим его в Аэрофлот!

Тот, кто служил на Ту-16 или Ту-95, разберется и с их гражданскими аналогами. Даже если такой человек летал на истребителях, на МиГ-21 или Су-9, все равно он больше нас с вами знает о самолетах и аэродромах, о двигателях, аэронавигации и авиационном топливе. И не так просто недоверчивым врагам будет уличить его в незнании специфики гражданской авиации.

В Париже, на Елисейских полях, есть представительство Аэрофлота. Туда его и отправим. Пусть там сидит и завлекает добропорядочных французских граждан радостным воплем «Летайте самолетами Аэрофлота!»

В Лондоне представительство Аэрофлота находится на улице Пикадилли, напротив самого роскошного отеля Ритц. В Нью-Йорке — на Пятой авеню. В Женеве — на Рю дю Мон-Блан, это самый престижный район, чем не место для наших разведчиков!

2

Вопрос: кто же нашего офицера-разведчика примет в Аэрофлот?

Примет его туда Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза.

Центральный Комитет КПСС решал: в Министерстве иностранных дел чистым дипломатам столько и таких должностей, КГБ — столько, ГРУ — вот столько. Пока будущие разведчики на Первом факультете Военно-дипломатической академии постигали премудрости шпионского мастерства, большие начальники решали, кого под какое прикрытие направить. Например, капитана 3-го ранга с атомной подводной лодки — в Министерство морского флота, то есть в иностранном порту принимать и отправлять гражданские суда под серпасто-молоткастым флагом. Летчика-истребителя, как мы уже видели выше, — в Аэрофлот, артиллериста — в торговое представительство Министерства внешней торговли: он привык крупные партии боеприпасов принимать, теперь будет принимать партии импортных товаров, которые так необходимы нашей великой Родине.

А куда танкиста пристроить? Вот вроде бы неплохое местечко, в Организации Объединенных Наций. Советский танкист и советский дипломат в ООН — смежные профессии. Оба дело мира на планете защищают.

Вождям нужны иностранные секреты. Потому они командуют: Аэрофлот, в таких-то вражеских столицах выделить вот столько таких-то должностей. Мы их сами заполним.

Аэрофлот рвет под козырек и места выделяет.

Должность есть, теперь нашему человеку нужно придумать легенду. Чем ближе к правде, тем лучше. Дату и место рождения менять не будем. Далее допускаем небольшие отклонения от правды. Служил ли в армии? А как же! Срочную тянул. Солдатом. На заполярном аэродроме стратегической авиации. Можно даже назвать, на каком именно. Но если за язык не тянут, лучше помолчать. После армии — институт гражданской авиации. После института судьба его якобы носила по гражданским аэродромам Севера. Про Сыктывкар не слыхали? Так он оттуда. (Подбирать места службы надо такие, куда нога иностранца не ступала со времен сотворения мира.)

Дабы избежать резкого и нехарактерного прыжка из Сыктывкара в Париж, вводим в биографию нашего офицера реальный год работы в Москве: якобы приехал он в столицу из таежного далека, в дверь Аэрофлота скребется. Его, понятное дело, принимали; пообвык немного — ив загранку.

Тем, кто таким образом приходил устраиваться на работу по разнарядке ЦК в Аэрофлот и Минморфлот, в ТАСС и МИД, в Министерство внешней торговли и ГКНТ, без лишних разговоров оформляли документы: ой, нам так давно был нужен человек в Париж (или в Вашингтон, или в Копенгаген), ну никак не можем найти желающих там поработать, некому в заграничную командировку ехать.

3

Плохого прикрытия не бывает, бывают плохие разведчики.

Любое прикрытие имело свои плюсы и свои минусы.

Хорошая работа у журналиста: любой вопрос задавай кому угодно. Еще и тем хороша эта работа, что у завербованного агента появляется иллюзия, будто он не шпионажем занимается, а участвует в тайном журналистском расследовании. Дело-то благородное. Плохо только то, что у журналиста нет паспорта дипломатического: могут подловить и немножко побить, а то и посадить.

Представитель Аэрофлота — удивительная работа. Едешь на авиационный завод и ведешь разговор о навигационной аппаратуре и новых двигателях, о каких-то присадках для смазочных масел, об аэродромном оборудовании и многом другом. Заодно и к людям присматриваешься. А дипломату как-то неудобно заниматься такими вопросами. Местные жители не поймут. Зато у дипломата иммунитет: если попался, не посадят.

Одни учреждения лучше подходили для маскировки чекистов, другие — в качестве прикрытия для военных разведчиков. Для прикрытия могла использоваться практически любая должность в любом советском учреждении за границей; любой советский гражданин, выехавший за пределы Советского Союза, мог выполнять разведывательные задачи, и большинство таких людей действительно были заняты разведывательной работой. Офицером ГРУ мог оказаться посол и водитель посла, консул и охранник посольства, гастролирующая балерина, писатель или художник, простые туристы и их гиды, бортпроводники, главы и члены советских делегаций, служащие ООН и даже священники.

Места в советских посольствах по традиции делились между двумя спецслужбами в пропорции два к одному: Центральный Комитет давал чекистам вдвое больше должностей, чем военным разведчикам — оттого, что чекисты занимались и разведкой, и контрразведкой, а офицеры ГРУ — только разведкой. Резиденты ГРУ и КГБ, а также их заместители имели дипломатические паспорта и числились в посольстве на дипломатических должностях, поскольку были носителями важной совершенно секретной информации, и обе организации обязаны были свести риск их ареста к минимуму. Другие офицеры этих организаций могли занимать в посольстве любые иные должности — например, находились в числе вспомогательного и технического персонала или занимались научно-техническим сотрудничеством.

Любое советское консульство традиционно было вотчиной КГБ. И понятно почему. Приходил иностранец в консульство получать визу, и не догадывался, что оказался в КГБ. КГБ выдавал ему визу, он ехал в Советский Союз, на паспортном контроле его встречали пограничники КГБ, а потом гостиница «Интуриста» (это тоже был КГБ в чистом виде).

Так получался единый технологический цикл. Дорогих зарубежных гостей гэбешники встречали еще в стране проживания, при подаче документов на визу, и затем передавали друг другу из рук в руки на всем пути следования внутри СССР вплоть до самого выезда.

Журналистика тоже была сферой интересов КГБ. Военная разведка это прикрытие весьма не любила. Журналистика тесно связана с идеологией, так пусть этим занимаются гэбучие журналисты. Впрочем, даже КГБ здесь не давали сильно разгуляться: в СССР средства массовой информации находились под очень плотным контролем коммунистической партии и ее Центрального Комитета, поэтому офицерам КГБ не позволяли занимать ключевые посты в соответствующих организациях.

Исключением было информационное агентство ТАСС. Оно было хорошо тем, что журналисту, работавшему за рубежом, не надо было публиковать статьи в советской прессе. Зарубежный корреспондент ТАСС собирал информацию и слал ее в Москву. А уж что это была за информация, знали только ее получатели. Так что ТАССовское прикрытие было весьма привлекательным как для КГБ, так и для ГРУ.

Аэрофлот идеально подходил в качестве прикрытия для работы офицеров военной разведки, а вот КГБ использовало его как прикрытие достаточно редко, потому что сотрудникам Аэрофлота надо было знать авиационную специфику. Это прикрытие давало офицеру ГРУ прекрасные возможности добраться до технологических и иных секретов стран Запада: здесь тебе и международные выставки, и встречи с представителями крупных авиастроительных корпораций, и контакты с небольшими фирмами, производящими авиационную электронику, масла, смазки, топливо, специальные материалы и узлы систем управления и авиационных двигателей. Компании, участвовавшие в производстве гражданских самолетов, зачастую имели отношение и к производству военных самолетов или ракетно-космической техники, и здесь перед ГРУ открывались широчайшие горизонты.

4

После окончания Военно-дипломатической академии примерно десять из каждых ста выпускников сразу уходили в добывание. Это были те, кому дополнительная шлифовка навыков не требовалась. Да и к чему дополнительная шлифовка, если тебя послали в ООН мир во всем мире защищать? Дело это нехитрое, ума большого не требует.

Все остальные, кто сразу в добывание не ушел, шли наниматься на работу во все эти аэрофлоты и морфлоты, министерства и комитеты. И их туда, как вы понимаете, очень быстро принимали, даже не интересуясь образованием и опытом работы. Работа во всех этих учреждениях была только прикрытием и подготовкой к выходу в добывание. На самом деле все эти выпускники академии направлялись в Первое направление ГРУ и становились кадровыми офицерами этого направления.

Первое направление ГРУ было огромным. Во главе, как принято, стоял генерал-майор, а в кадровых органах советских учреждений, которые ГРУ использовало в качестве прикрытия (Министерство иностранных дел, Министерство внешней торговли, Аэрофлот, ТАСС, Министерство морского флота и другие), сидели офицеры Первого направления, полковники. Ясное дело, в этих учреждениях они свои полковничьи погоны не демонстрировали, а носили серые костюмы. От КГБ в кадровых органах этих учреждений работали свои офицеры в штатском.

Обычно в Первом направлении ГРУ работали один год. За это время офицер знакомился со спецификой работы учреждения, в которое его направили, завязывал необходимые знакомства и связи, вникал в служебные обязанности по прикрытию. После этого он прощался с Первым направлением, получал назначение в одно из добывающих управлений ГРУ и уезжал в одну из зарубежных стран. Но можно было в Первом направлении и засидеться, если подходящей должности за рубежом не было.

Первое направление ГРУ было как бы подготовительным классом перед выездом на работу за рубежом. И каждый, кто не был полным дураком, уже в Москве начинал заниматься агентурным добыванием. Прибыла, допустим, в столицу нашей великой Родины делегация иностранных ученых, и товарищ Иванов, сотрудник Государственного комитета СССР по науке и технике (а на самом деле — офицер Первого направления ГРУ) эту делегацию встречает. У него появляются первые контакты. А Москва такая красивая, такая гостеприимная! И водочка холодная у нас в запасе всегда имеется, и рюмочки заготовлены по числу гостей. И мы на родной земле, нас тут никакая контрразведка не повяжет.

Короче говоря, Первое направление ГРУ было направлением добывающим. Хорошо добывающим.

А еще Первое направление служило кадровым резервом. Возвращается офицер ГРУ из зарубежной командировки. У него два пути: в одно из добывающих управлений ГРУ, руководить теми, кто работает во вражеском логове, или в одно из управлений Информации, в обработку добываемого «сырья».

Но случалось так, что свободных мест в управлениях не было. Тогда офицер, опытный и заслуженный, просто продолжал работать по своему прикрытию, то есть оставался в МИД, ГКНТ, ТАСС, в том же Аэрофлоте, — то есть снова попадал в Первое направление ГРУ. Это давало ему великолепную возможность, ничем не рискуя, рыскать серым волком по нашему прекрасному городу, находить нужных иностранцев и привлекать их к великому делу укрепления могущества нашей Родины.

Случалось и так, что где-то во вражеских столицах посланцев нашего миролюбивого государства ловили и без всякого на то основания гнали взашей, обвиняя чуть ли не в шпионаже. На место «сгоревших» сотрудников надо было срочно слать новых. Где их взять? Да вот они, в Первом направлении застоялись. Их немедленно отправляли в загранкомандировки: смотрите, буржуины, на этот раз мы вам чистеньких шлем, не запятнанных, в шпионаже не замеченных, прямо из тайги.

Из Сыктывкара.

 


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-04-20; Просмотров: 1948; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.38 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь