Критика позиции Д. Рисмена

Следует отдать должное Д. Рисмену. Ему действительно удалось подметить важное обстоятельство, а именно возросшую актуальность интерсубъективных отношений. Но, констатируя это обстоятельство, он не рассмотрел его в контексте социологической теории. Ее статус не был изменен существенным образом. Д. Рисмен ссылался на многих европейских авторов, в частности на М. Вебера, но по существу он оставался в рамках американского прагматизма, полагая, что сама жизнь позволит усовершенствовать внешне ориентированный характер. От каких-либо решающих рекомендаций на этот счет он воздерживался.

 

Ч. Р. Миллс объяснил возникновение массового общества результатом целенаправленной антидемократической политики правящих элит, экономической, военной, политической[93]. В массовом обществе попираются идеалы демократии. Господствующее мнение вырабатывается узкой группой лиц, а не абсолютным большинством населения, которое не получает право голоса. Нет возможности оперативно реагировать на негативные последствия действия элит. Действия людей находятся под контролем властей, которые в своих интересах широко используют методы запугивания и дезинформации. Господствующие институты обладают широкими возможностями манипулирования массами, но сами независимы от масс и не подотчетны им.

В 1960-е годы градус критического настроя теорий массового общества существенно упал[94]. Исследователи стали ставить во главу угла само понимание этого общества, стараясь понять его как нормальное, закономерное, а не катастрофическое явление в истории развития человечества. По мнению Э. Шилза, массовое общество является реализацией традиций, заложенных в эпоху Просвещения, в частности принципа равенства, следование которому оказалось возможным в силу индустриализации общества, возникновения общего гражданства и языка[95]. Оно не отрицает различные возможности людей, а лишь вводит их во вполне определенное русло, которое нуждается в тщательном изучении. Именно эта тенденция стала определяющей в изучении массового общества на протяжении всех последующих лет, вплоть до наших дней. В этой связи показательны, например, следующие работы.

Р. Инглхарт и У. Бэйкер, рассматривая пути модернизации, избегают как позитивных, так и негативных оценок теории массового общества[96]. Они стараются отмежеваться от односторонних оценок. Указанные авторы стремятся зафиксировать как изменчивые, так и инвариантные черты общества. К. Маркс и Д. Белл в своем утверждении зависимости культурных различий от экономики были излишни категоричны. Экономическое развитие действительно приводит к нарушению традиционных связей, в частности к секуляризации. Тем не менее, многие из этих связей сохраняются. По мнению Р. Инглхарт и У. Бэйкера, современные цивилизации в религиозном отношении отличаются друг от друга меньше, чем, например, в экономическом. М. Вебер и С. Харрингтон, подчеркивая самостоятельность культурных факторов были правы, но они не учли зависимость этих факторов от экономики. Таким образом, массовое общество, являющееся результатом модернизации, не порывает с прошлым. Его односторонние оценки несостоятельны.

Дж. Масионис стремится учесть аргументы как сторонников, так и критиков массового общества[97]. Сторонники этого общества полагают, что утрата части культурного наследия компенсируется возрастанием прав людей, их большей свободой, более высоким уровнем жизни. Критики же массового общества отмечают эгоизм его членов, их моральную неопределенность, политическую апатию, подверженность влиянию консерваторов, безразличное отношение к социальным несправедливостям.

 

Выводы

1. Концепт массового общества потребовал от социологов неординарных теоретических усилий. С годами становится все более очевидно, что феномен массового общества не должен рассматриваться изолированно от других социологических феноменов.

2. Как апологетика, так и критика массового общества, не сопровождающиеся детальным вхождением в тонкости социологической теории, встречаются со значительными трудностями.

3. В связи с противоречивостью массового общества небывалой остроты достигает накал этически ориентированных споров. Он явно указывает на необходимость развития в рамках социологии этики.

4. Нет сомнений, что массовое общество не является окончательной стадией эволюции общества.

 

Тоталитарное общество

 

С осмыслением статуса массового общества, рассмотренного в предыдущим параграфе, тесно связана проблематика социального тоталитаризма (от лат. totalis — весь, целый, полный). В той или иной форме он характерен для любого массового общества. У всех на памяти катастрофические проявления тоталитаризма в форме гитлеризма и сталинизма.

Термин «тоталитаризм» впервые использовал итальянский антифашист Дж. Амендола, который в газетной статье назвал фашизм Б. Муссолини тоталитарной системой (ит. sistema totalitario), стремящейся к абсолютному и неконтролируемому господству[98]. В противовес своим критикам сторонники фашизма в Италии и Германии использовали термин «тотальное государство»[99]. В отличие от ориентированного на демократию минимального государства оно понималось как воплощение тотального единства государства, экономики, культуры и религии. Утверждалось, что личность ставится под защиту всемогущего государства.

Значительный вклад в развитие теории тоталитаризма внес итальянский политический деятель и священник Л. Стурцо. Знатоки концепта тоталитаризма полагают, что ему удалось предвосхитить основные черты тоталитарного государства, а именно однопартийность, возвышение диктаторов, подавление буржуазных свобод, централизацию управления и исключение автономий, арест оппозиционеров, запугивание граждан тайной полицией, милитаризацию общественной жизни, монополизацию воспитания молодежи, пропаганду псевдорелигиозной идеологии, постоянную мобилизацию масс средствами государственных массмедиа[100]. Слабость позиции Стурцо в основном определялась сведением концепта тоталитаризма к концепту тотального государства.

 

Из первоисточника

Пять признаков тоталитаризма, по К. Фридриху [101]:

1) официальная идеология, в центре которой стоят хилиастические требования для идеального человечества; она используется для обучения всех членов общества;

2) одна массовая партия, организованная строго иерархически (и олигархически), ведомая, как правило, одним лидером и либо находящаяся под полным контролем государственной бюрократии, либо переплетенная с ней;

3) почти полный монопольный контроль над средствами борьбы, обеспеченный соответствующими техническими средствами;

4) столь же полный монопольный контроль над средствами массовой коммуникации, осуществляемый теми же лицами;

5) тотальный полицейский контроль, в контексте положений 3 и 4, не только над оппозиционерами, но и произвольно выбранными группами населения.

 

В совместной работе К. Фридриха и З. Бжезинского был сделан также акцент на роли тайной полиции, т.е. служб государственной безопасности, осуществляющих контроль над всем обществом, в том числе над экономикой[102].

Вслед за К. Фридрихом многие другие авторы стремились составить полный список признаков тоталитарного общество. Число их преумножалось. Крепло, однако, убеждение, что перечисление признаков не позволяет выразить существо самого концепта тоталитаризма, четко очертить его границы. В этой связи исключительно сильное впечатление на социологов и политологов произвела монография Х. Арендт «Истоки тоталитаризма», опубликованная впервые в 1951 г., но неоднократно перерабатывавшаяся автором.

Для Х. Арендт концепт тоталитаризма представляет собой не универсальное понятие, а историческую форму концентрации насилия, представленную в основополагающем виде немецким национал-социализмом и большевистским классовым подходом. Два главных имени являются его личностным олицетворением. Это Гитлер и Сталин. Тоталитаризм специфичен, он «существенно отличается от всех иных форм политического подавления, известных как деспотизм, тирания или диктатура»[103]. По мнению Х. Арендт, тотальный террор — «это квинтэссенция тоталитарного правления, осуществляется ни для людей, ни против них. Он призван стать несравнимым по мощи инструментом для ускорения движения сил природы или истории»[104]. В конечном счете, тоталитаризм зиждется не на государстве, не на нациях и классах, а выступает как массовое движение. Как же такое возможно?

В связи с этим вопросом Х. Арендт попала в затруднительное положение. Она не является сторонником теоретических рассуждений, более того, полагает, что рациональное объяснение, например, геноцида еврейского населения, в принципе невозможно. Нет никаких его причинных объяснений. Не помогает в этом деле и идея социального прогресса. Любая форма геноцида, в частности евреев в Германии и так называемых троцкистов в СССР, не является прогрессом. Однако в качестве исследователя, да еще и ангажированного философией, Х. Аренд предстояло, тем не менее, изложить теоретическую форму становления, функционирования и низложения тоталитаризма. Она нашла выход в достаточно простой трехчленной формуле.

 

Теоретическая разработка

Трехчленная формула Х. Арендт:

«массовое общество → его идеологизация → тоталитаризм».

 

Предпосылкой тоталитарного общества является массовое одиночество. Одиночество когда-то было пограничным опытом сравнительно немногих людей, попадавших в пограничные ситуации. Когда же оно становится массовым явлением, то возникает принципиально новая ситуация. Вслед за Лютером Х. Арендт утверждает, что одинокий человек все выводит из одной идеи и додумывает ее до самого худшего[105]. Бегство от массового одиночества выступает в форме пагубной дедукции, которая как раз и кульминируется в тоталитаризме. Дедукция выступает в форме идеологии, а именно, из одной утопической идеи стараются вывести все последствия. Ее не проверяют реальными делами. Главным считается движение к идеалу, который никогда не достигается. Следует отметить, что Х. Арендт не считает, что указанного одиночества лишены вожди тоталитарного общества, в частности Гитлер и Сталин. И они, подобно своим поданным, осуществляют бегство от одиночества.

Х. Арендт не претендует на создание научной теории. Ее аргументация — это не дедукция, а экзистирование, выбор в пограничной ситуации новой реальности. В этой связи на первый план выходит этика. Если человек выбирает себя в качестве свободного существа, вступающего в контакт с другими людьми, также руководствующимися своей свободой, то преодолевается всякий тоталитаризм, а вместе с ним и нигилизм, и позитивизм. Х. Арендт заканчивает свою объемную монографию утверждением, что «дар начинания, еще до того как начало превращается в историческое событие, есть высшая способность человека; в политическом отношении он тождественен человеческой свободе»[106].

 

Необходимые разъяснения

Объяснение философских оснований теории Х. Арендт. Концепция тоталитаризма Х. Арендт часто анализируется в социологических и политологических работах. При этом абсолютное большинство авторов рассматривает ее в качестве ученого, т.е. исследователя, использующего методы, характерные для науки, в частности дедукцию и эксперимент. Налицо явное заблуждение. По своим установкам Х. Арендт является философом-экзистенциалистом. А это означает, что она оперирует не концептами в научном их понимании, а экзистенциалами, которые невозможно облечь в дедуктивную форму. Нельзя их проверить и в эксперименте. С ее точки зрения, тоталитаризм является крайней формой неподлинного существования как отдельных людей, так и человечества в целом.

 

К сожалению, Х. Арендт не разъяснила возможность сочетания философского экзистенциализма с социальными науками. Одно несомненно, она предпосылает экзистенциализм наукам. На наш взгляд, следовало исходить как раз из института науки, пытаясь прояснить содержание экзистенциализма. Но такое предложение для Х. Арендт было неприемлемым. Быстрее всего она бы оценила его в качестве позитивистского. Таким образом, теории тоталитаризма Х. Арендт присущ органический недостаток, а именно замена научного метода экзистенциалистским.

На фоне не проясненной в научном отношении позиции Х. Арендт значительно более выверенной выглядит теория открытого общества критического рационалиста К. Поппера[107]. Он противопоставлял тоталитарным режимам открытое общество, в котором в соответствии с нормами демократии возможна рациональная дискуссия. К тоталитаризму ведет отказ от науки, равно как и от критики ее. В этом случае появляется образ идеального общества, который следует расценить в качестве фатальной научной ошибки, в которой Поппер обвинял Платона и К. Маркса. Х. Арендт никогда не считала К. Маркса предтечей тоталитаризма. Тот, кто опирается на его труды, действует от своего имени, совершает такие выборы, которые нельзя ставить в вину К. Марксу. Пожалуй, она права. Но и К. Поппер по-своему прав: забвение науки и ее критики — путь, на горизонте которого маячит тоталитаризм. С позиций критического рационализма от тоталитаризма не спасает и экзистенциальный выбор. Впрочем, теории К. Поппера, впервые развитой им в 1945 г., явно недостает социологической детальности.

Для истории концепта тоталитаризма характерны свои подъемы и спады. Его первоначальное развитие было связано с попытками понять существо фашистских режимов. Когда стали известны преступления сталинизма, то и его стали считать формой тоталитаризма. Работы Х. Арендт 1951—1965 гг. знаменовали собой социологическую и политологическую популяризацию проблематики тоталитаризма. Впоследствии интерес к ней стал спадать. Но после крушения в 1989—1991 гг. СССР, а вместе с ним и всей мировой социалистической системы начался ренессанс теории тоталитаризма[108]. Она оказалась востребованной в деле осмысления новой социальной ситуации, особенно прошлого, настоящего и будущего бывших социалистических стран. В результате появились предпосылки для комплексной оценки актуальности концепта тоталитаризма.

Концепт тоталитаризма рассматривается как: 1) этико-нормативное понятие, призывающее к борьбе с режимами насилия; 2) идеально-типический концепт, необходимый для описания систем, в отличие от демократии, правовых государств и плюрализма; 3) понятие, необходимое для эмпирического исследования; 4) критико-культурологический концепт[109]. Все эти трактовки сохраняют свою актуальность. В частности, они востребованы в деле характеристики новых обществ, не лишенных тех или иных черт тоталитаризма. Вместе с тем, очевидно, что концепция тоталитаризма нуждается в детализации и уточнении.

 

Выводы

1. Классическую формулировку признаков тоталитаризма дал К. Фридрих.

2. Х. Арендт дала экзистенциальную трактовку тоталитаризма как явления глобального насилия.

К. Поппер связал появление тоталитаризма с конструированием не соответствующих реальности идеально-типических понятий.

Концепт тоталитаризма не потерял своей актуальности и в наши дни, в частности в деле анализа прошлого, настоящего и будущего обществ насилия. Но он нуждается в дальнейшей детализации и прояснении.

 

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться: