Ранний железный век. Первые племенные союзы

Железный век внес большие перемены в жизнь народов древней Сибири и Дальнего Востока.

Сибирские племена познакомились с железом в I тыс. до н.э. Восприимчивые к культурным заимствованиям пастушеские племена Евразии быстро распространили технологию железного века настенные равнины от Дуная до Амура. Только на северной окраине Великой степи мощные центры бронзовой индустрии Казахстана и Саян продолжали успешно конкурировать с железом.

Продвижение железа на север, в лесостепь и тайгу было постепенным. Племена лесостепи освоили железную металлургию к рубежу н.э., а в таежную зону она проникла на несколько столетий позднее, вероятно, с отдельными группами степняков, заброшенных на север в ходе великого переселения народов. Железо на севере еще долгие века соседствовало с бронзой, более того, вместе с ней продолжали существовать кость и камень.   Особой была история появления железа на Дальнем Востоке. Здесь отсутствовали развитые культуры бронзового века – господствовал камень. Первые железные изделия появились в регионе в X-IX вв. до н. э. Новый материал долго приживался на Дальнем Востоке. Прочно налаженный неолитический быт амурских земледельцев и приморских рыболовов-собирателей с трудом поддавался изменениям. Только к середине I тыс. н.э. железо вытесняет камень и становится основой производства. 

Железо произвело подлинную революцию в экономике первобытных племен. Прочный, эластичный металл оказался эффективней хрупкой, недолговечной бронзы.

Он ускорил процесс первого общественного разделения труда, в степях скотоводство стало теснить мотыжное земледелие. Многие племена от пастушества стали переходить к кочевничеству.

Неолитический земледелец на Амуре, используя железные орудия труда, увеличивает урожай со своих полей. Скотовод сибирских степей изменяет, и улучшает качество своего снаряжения. Особенно велико было влияние железной металлургии на развитие военного дела. Появление железного наконечника копья, изобретение кинжала, меча, панциря .приводят к перевороту в искусстве ведения войны.

В результате утверждения индустрии железа рос и прибавочный продукт, способствуя разрушению родоплеменного строя, началу социальной дифференциации общества и создания возможности эксплуатации человека человеком. Но более активно эти процессы проходили в сфере внеэкономического принуждения. У земледельческих народов в древневосточных очагах цивилизации, связанных с индустрией бронзы, внеэкономическое принуждение имело, как правило, форму развитого рабовладения. У народов варварской периферии, в том числе на территории Великого пояса степей, освоивших железо как основу военного производства, внеэкономическое принуждение чаще всего проявлялось в постоянных войнах, которые стали инструментом образования собственности, классов и возникновения государства.

Эпоха раннего железа Сибири охватывает значительный хронологический отрезок: VII в. до н.э. – IV в. н.э.

Историко-археологические особенности развития степных районов Евразии позволяют выделить два длительных периода в эпохе раннего железа: скифский или скифо-сакский и гуннский или гунно-сарматский). На основе развитого кочевого скотоводства здесь сложились общества с военно-демократическим укладом и оформились первые племенные союзы.

Скифское время в истории народов Евразийских степей относится к VIII-III вв. до н.э. и характеризуется переходом от пастушеско-земледельческих форм хозяйства к кочевому скотоводству. Скифо-сибирское единCTBо составляли народы разного происхождения, объединенные общим течением хозяйственной и социальной жизни.

История скифского мира восстанавливается на основе археологических материалов, сообщений античных и древнекитайских авторов. По полулегендарным сведениям Аристея из Проконесса, приводимым Геродотом в его «Истории», к сибирским народам иногда относят исседонов, иирков, аримаспов, «стерегущих золото грифов». Однако эти сведения очень расплывчаты, и пока в науке нет устоявшегося мнения о том, где обитали названные народы и с какими известными культурами их можно отождествить. Сведения китайских летописей более точны, поскольку основаны на действительном знакомстве с народами юга Сибири – и Дальнего Востока. 

В IV-III вв. до н.э. варварская периферия привлекала пристальное внимание правительства Поднебесной империи: в это время образовался воинственный союз хунну, и борьба с этим врагом требовала поиска союзников. Китайская дипломатия энергично собирает сведения о западных и северных землях. В поле их зрения попадают усуни, юэчжи и динлины. По сведениям письменных источников, они создали свое время сильные политические союзы, долгое время успешно противодействовавшие хуннам.

Юэчжи обитали в горах и долинах Алтая и Саян. С юэчжами в современной скифологии связывают пазырыкскую и уюкскую культуры Алтая и Тувы. Вопрос о языковой принадлежности юэчжей неясен. Чаще всего их относят к восточным ираноязычным массагетам. По другому мнению, юэчжи были многоязычны, и, в частности, некоторые этнонимы восходят к тюркским-языкам. Раскопки Пазырыкских. курганов засвидетельствовали смешанный европеоидный тип юэчжей. Китайцы, чутко реагировавшие на необычное, в алтайских скифах не замечали ничего особенного, зато постоянно отмечали светлые волосы и голубые глаза усуней и динлинов.

Кочевое скотоводство у юэчжей переживало время становления. В их быту еще сильны были черты полуоседлости. Хозяйство юэчжей хорошо известно по раскопкам алтайских и тувинских курганов. Основой их скотоводства было разведение лошадей, как и у всех евразийских номадов. Разводили лошадей двух пород: местных невысоких, выносливых степных коней и высоких изящных скакунов, возможно бактрийской породы, попавших на север путем обмена или в качестве военной добычи. Основную массу стада составляли овцы, крупный рогатый скот держали в небольших количествах. 

Значительная часть населения Алтая и Саян занималась земледелием, о чем свидетельствуют находки зерна, жернова из погребений. Большую роль в кочевом и полуоседлом хозяйстве играла охота. Охотничьи амулеты из клыков медведя, кабана, изображения диких зверей, найденные в погребениях, указывают, что юэчжи занимались охотой. Именно у алтайских юэчжей раньше других южносибирских народов, зародилась металлургия железа, превратившая Алтай со временем в самый передовой центр новой технологии.

Основным жильем кочевников была юрта, полуоседлое население жило в рубленых домах. В перекочевках юэчжи использовали двух-, четырехколесные повозки с огромными, из цельного дерева, колесами. Родовая аристократия имела, кроме того, и легкие парадные колесницы.

К северо-востоку от юэчжей в енисейских степях была распространена тагарская культура динлинов. Динлины, по свидетельству китайцев, были родственны хуннам, но всегда враждебны им. Они имели европеоидный облик. Вопрос о языке динлинов спорен: есть гипотезы о ираноязычии, тюркоязычии и кетоязычии.

В отличие от соседей юэчжей, динлины-тагарцы вели оседлый образ жизни. Основными занятиями были мотыжное земледелие и пастушеское скотоводство. Тагарцы обрабатывали поля бронзовыми мотыгами-кельтами или деревянными мотыгами с бронзовыми оковками. Урожай убирали бронзовыми серпами. Под поля обрабатывались чаще мягкие и влажные земли речных долин, а в засушливых местах сооружались ирригационные системы. Оросительные каналы достигали 15 - 20 км длины.

Наряду с земледелием большую роль в хозяйстве играло скотоводство. Стада тагарцев в основном состояли из лошадей и крупного рогатого скота, что указывает на пастушескую форму скотоводства. Не исключено, что племенная знать динлинов вела кочевой образ жизни. Сосуществование двух типов быта запечатлено на писаницах хребта Бояры. Поселок, изображенный на скале, состоял из бревенчатых рубленых домов, рядом с которыми стояла юрта – жилище динлина-кочевника.

На этой же писанице, на погребальных каменных стелах изображены взнузданные и оседланные лошади и запряженные лошадьми кибитки.

Племена тагарской культуры достигли высокого развития в производстве металла и металлообработке.

Большая часть древних медных рудников Южной Сибири принадлежала тагарцам. Они значительно улучшили состав различных бронзовых сплавов. Знаменитая тагарская золотистая бронза в виде слитков, а чаще изделий служила предметом экспорта в другие районы, особенно в тайгу и лесостепи Западной и Средней Сибири.

Наиболее развитой стороной материального производства племен скифо-сибирского мира было военное дело. Ими была создана оригинальная военная техника, тактика и стратегия боевых действий. Новое заключалось в массовом применении конницы. Вооружение скифа-всадника было метательным, приспособленным для стремительного дистанционного боя. Был изобретен небольшой «скифский» сложный лук и стрелы с мелкими наконечниками.

Однако сибирские степные племена больше, чем европейские, применяли тактику ближнего боя, используя характерное для нее оружие: кинжалы, боевые топоры, клевцы-чеканы. Рукопашные бои вели, спешившись с коней. Встречные конные бои применялись редко, так как не было оборонительных доспехов и не было в седловке стремян, необходимых для опоры всадника в бою. 

Общество юэчжей и динлинов было военно-демократическим. Отношения эксплуатации строились здесь на межэтническом, внеэкономическом принуждении, когда господствующее племя или группа племен облагали данью подчиненные народы. 

Богатейшую информацию о социальной структуре и имущественном расслоении в обществе первых сибирских племенных союзов дает погребальный обряд пазырыкских, уюкских и тагарских захоронений. В VIII-VII вв. до н.э. в Туве был сооружен огромный некрополь местного вождя. Возведенный с варварской пышностью, он сохранил следы поминальной тризны, в которой участвовало около 10000 человек и было съедено около 300 лошадей. Курган Аржан диаметром в 120 м с каменной насыпью высотой 3-4 м- скрывал концентрически расположенные деревянные погребальные срубы. В центральном срубе похоронен вождь, в остальных еще 15 человек. Вождя сопровождали в потустороннюю жизнь его соратники-сверстники в богатых меховых одеждах с дорогим оружием и украшениями. В кургане было погребено 160 старых жеребцов.

Массовые захоронения коней в скифских царских курганах всей Евразии давно привлекали внимание исследователей. Ранее считалось, что кони в них являлись некогда собственностью царя, его богатством. Обнаруженные закономерности в числе и расположении коней в погребальных камерах; многообразие и специфика их убранства, различие масти в скифских, пазырыкских и уюкских курганах свидетельствуют, что, скорее всего, это были приношения от подчиненных родов и племен, а не собственность вождя.

В минусинских степях IV-II вв. до н.э. динлины-тагарцы также-строили внушительные памятники – погребения своим вождям. В урочище Салбык находится около десятка гигантских курганов. Когда-то это были четырехгранные земляные пирамиды, окруженные каменной оградой.

Погребения вождей у скифо-сибирских народов, появление повсеместно специальных некрополей дружинников и наряду с ни-ми многочисленных рядовых бедных захоронений свидетельствуют о далеко зашедшем процессе разложения патриархальных отношений.

Дальнейшее развитие военно-демократического общества юэчжей и динлинов могло, привести к классообразованию и сложению государства, но для этого необходимы были условия политической стабильности, высокого и постоянного уровня производства прибавочного продукта. Однако мощная волна хуннских завоеваний нарушила этот поступательный процесс, разметав и уничтожив племенные союзы динлинов и юэчжей.

В степях и лесостепях Прииртышья и Барабы в скифское и гуннское время проживали племена саргатской культуры, занимавшиеся комплексным хозяйством. Основу его составляло пастушеское скотоводство, которое в степных районах ко II-III вв. переходит в кочевое. К моменту Великого переселения народов саргатские племена представляли экономически и этнически единый организованный массив.

Скифское время в евразийских степях сменяется гунно-сарматским в III в. до н.э.-IV в. н.э. Сарматы на западе, хунны – на востоке стали господствовать в Великой степи. Для этого периода характерны полная победа железа над бронзой и камнем в материальной культуре, дальнейшее развитие кочевничества и небывалый размах миграционных процессов.

Хунны издавна были скотоводами. Китайский историк Сыма Цянь писал о них: «Обитая за северными пределами Китая, они переходят со своим скотом с одних пастбищ на другие. Из домашнего скота более содержат лошадей, крупный и мелкий рогатыйскот; частью разводят верблюдов, ослов, лошаков и лошадей лучших пород. Перекочевывают с места на место, смотря по приволью в траве и воде...» Так же, как у скифов, основой хозяйства у хуннов было коневодство. В погребениях железные конские удила обнаруживаются не только в мужских, но и в женских, и в детских захоронениях. Лошадей -использовали не только для верховой езды, но и запрягали в телеги[1].

Большое значение в экономике хуннов имела охота, индивидуальная и загонная, в которой участвовали десятки тысяч человек, забивалось огромное количество животных. Кочевой быт хуннов не прослеживается прямо по археологическим источникам, но можно предположить, что степняки-хунны жили в юртах, однотипных с монгольскими.

Археология больше знает о хуннах там, где они вели полуоседлый и оседлый образ жизни. Северные хунны, обитавшие в прибайкальских степях, жили в укрепленных городищах. Вместе со скотоводством они занимались земледелием: В раскопках найдены чугунные сошники, железный серп, каменнце зернотерки, ямы для хранения зерня. Здесь же в оседлых поселениях развивалось ремесленное производство, прежде всего металлургическое и гончарное.

В жизни хуннов, как и других обитателей Великой степи, большое значение имело военное дело. Конный воин, вооруженный луком нового «гуннского» типа, был главной силой войска хуннов в начале их истории. Лук хуннов был значительно мощнее скифского и был рассчитан на дальний дистанционный бой против тяжеловооруженной китайской пехоты. Искусство стрельбы из лука ценилось высоко, у хуннов были особые «стрелки орлов», вступавшие в бой втроем против нескольких десятков и побеждавшие.

Из оборонительного вооружения хуннов в источниках упоминается о кожаных латах и деревянных щитах. Тактика боя была обычной для кочевников: «Если сражение складывается благоприятно - наступают, а если неблагоприятно – отступают, не стыдятся бегства». Хунны предпочитали избегать штурма городов, завсю свою историю они не захватили ни одного города. 

Социальные отношения у хуннов накануне образования государства можно охарактеризовать как военно-демократические. Уже упомянутый Сыма Цянь сообщал, что хунны делились на 24 «поколения»-племени, вб главе каждого стоял «ван»-вождь. Из всех племен выделялись три царствующих, которым подчинялись остальные. Внутри племени – большое значение имели советы старейшин и народные собрания.

В политическом отношении хунны в III в. до н.э. были данниками юэчжей, обязаны были отсылать к ним заложников. Неблагоприятным для хуннов было и соседство с юго-запада с усунями, на севере—с динлинами - тагарцами, на востоке-с дунху. Соседи совершали постоянные набеги, уводили скот, громили кочевья. Но главная опасность для хуннов была на юге, со стороны Поднебесной империи. 

Бесконечные войны способствовали консолидации хуннов. В период, предшествующий наступлению Китая, в хуннском обществе обозначились предпосылки образования государства. Кочевое скотоводство способствовало созданию прибавочного продукта. Наметилось отделение ремесла и, что особенно важно, развивалась железная металлургия. Кочевая знать концентрировала в своих руках огромные стада скота и военную добычу.

Вкус к победам, сулившим новые богатства, необходимость выстоять перед китайской экспансией заставили хуннские племена сплотиться. Во второй половине III в. до н.э. у хуннов появляется сильная военная власть, которая сосредоточивалась в руках верховного вождя – шаньюя.

Титул шаньюй переводился китайцами как «обширный, подобный небу». Шаньюй представлял хуннов в отношениях с другими народами, был верховным военачальником и верховным судьей. Территория хуннского объединения делилась на две стороны, во главе каждого удела были родственники шаньюя – с титулом сянь-вана. Внутри уделов находились племенные земли; как и прежде, 24 племени имели своих вождей, а вожди – личные дружины. Общее ополчение хуннов составлялось из ополчений племен, но командные чины назначались шаньюнем. 

Кроме основной повинности – военной службы – шаньюй облагали степное население нерегулярными поборами. Для этого при сыне Модэ была начата перепись хуннов. Судебная власть действовала на основе обычного права: за легкие преступления присуждали палки, за тяжкие - смерть.

Наибольшие успехи хуннов в войнах с сопредельными народами и Китаем относятся ко времени деятельности шаньюя Модэ, пришедшего к власти в 206 году до н.э. С его именем связана реорганизация и перевооружение войска хунну, с которым он и начал завоевательные войны. В войнах формировалась молодая хуннская государственность. При грозном Модэ первыми пострадали давние обидчики-дунху. Хунны жестоко разгромили своих врагов. Часть дунху была включена в хуннское объединение. Непокорные бежали на восток, само имя дунху исчезло. 

На западе пришел черед юэчжей и усуней. Усуни подчинились шаньюю, юэчжи были разбиты в нескольких войнах и в конце концов покинули свои кочевья на Алтае, уйдя к границам Бактрии. Это был закат Азиатской Скифии. 

Под контроль хуннов перешли тувинские степи. Больших перемен в жизни местных племен это не повлекло, из-под власти юэчжей они попали под тяжелую руку шаньюя хуннов. 

Иначе сложилась судьба тагарских динлинов. Они издавна враждовали с хуннами, поэтому Модэ повел ожесточенную войну на севере. Тагарцы были частью истреблены, частью вытеснены из минусинских степей или слились с завоевателями. Победу хунны одержали оружием подчиненного им племени гяньгуней (кыргызы), которые поселились в минусинской котловине.

Гяньгуни, составлявшие вначале господствующее меньшинство, постепенно смешивались с тагарцами. Хунны более ста лет посылали на север своих наместников, среди которых были и китайские эмигранты. Вероятно, северные динлины, жившие между Верхней Обью и Енисеем, не подчинились хуннам и вместе с уцелевшими тагарскими изгнанниками всегда были непримиримо враждебны к власти шаньюев.

Со II в. до н.э. на месте тагарской складывается новая культура – таштыкская. Будучи во многом преемницей тагарской культуры, таштыкская принципиально отличается от нее широким распространением железа. Хозяйство по-прежнему оставалось земледельческо-скотоводческим. Новшеством было появление примитивной сохи, которая, впрочем, не вытеснила мотыгу.

О социальном развитии таштыкцев свидетельствуют погребения. Они разделяются на скромные грунтовые могилы и огромные склепы, похожие на поздние захоронения тагарской знати. Енисейская аристократия сохраняет прежние, «скифские» обычаи бальзамирования, боевой татуировки. Появляется и новое: в склепы кладут куриные яйца, с покойников снимают гипсовые маски, встречаются захоронения кукол. В склепах найдены деревянные части китайский церемониальных зонтиков, которые у хуннов служили знаками власти.

Антропологический тяп таштыкцев сформировался в результате смешения монголоидных завоевателей гяньгуней с европеоидными по облику динлинами. В склепах знати у погребенных в большей степени выражена монголоидность, нежели в рядовых захоронениях, где долго преобладали европеоидные черты покоренного тагарского населения. Позже, в 1 в. до н.э., гяньгуни, как и северные динлины, были в числе тех, кто способствовал началу падения могущественности хуннов.

В III в. до н.э. главной проблемой хуннской внешней политики оставались отношения с Китаем. Многолетняя борьба закончилась победой хуннов в конце III в. до н.э. В правление Модэ и его преемников происходит оформление государственности хуннов. В основе социальной структуры хуннов, как и всех кочевников, была родо-племенная организация, но держалась она не столько на кровнородственных связях, сколько на необходимости совместного хозяйствования и защиты своих интересов. Эксплуатация в обществе хуннов была внешней и существовала в форме данничества. Рабы хуннами захватывались в плен, но не имели широкого применения в кочевой экономике. Труд пастухов требовал заинтересованности, да и возможностей для побега было предостаточно. Эксплуатация рядовых кочевников затруднялась отношениями родства. В то же время сильная власть шаньюев.и окружавшей их военной знати отстраняла от управления обществом народную массу.

Со второй половины II в. до н.э. ханьский Китай вновь окреп и начал наступление на север. Хунны сражались упорно, но силы их были ограничены, и против хуннов выступили кроме ханьцев некогда покоренные ими усупи, динлины, потомки дунху-сяньби. В середине 1 в. н.э. восемь племен южных хуннов признали свою зависимость от Китая. Северные хунны. продолжали борьбу, но через сорок лет и над ними была одержана полная победа. Часть их покорилась, остальные покинули центральноазиатские степи и двинулись на запад.  

В Средней Азии хунны покорили массагетов и, слившись с ними, дали начало новому народу-эфталитам.

В степях Казахстана и Западной Сибири другая группа хуннов ассимилировалась с угорскими племенами и через три столетия появилась в Европе под именем гуннов.

Господство в степи после разгрома и ухода гуннов перешло к сяньби. Сяньби были прямыми потомками дунху, жили на востоке центрально-азиатских степей, в бассейнах Онона, Керулена, Аргуни. Отношения с хуннами в эпоху их могущества у сяньби складывались конфликтные. Тяжелая дань, подневольная военная служба вызывали постоянные столкновения между ними. Китайская дипломатия натравливала степняк друг на друга, рассчитывая на их ослабление. 

По образу жизни сяньби были такими же кочевниками, как и хунны. Так же, как все евразийские номады, сяньби имели семейную собственность на скот и общинную-на пастбища. Общественное устройство их было основано на кочевом, быте иродовой взаимопомощи. Родами управляли выборные старейшины из «храбрых и сильных». Непрекращающиеся войны сформировали институт сильной наследственной власти, опиравшейся на народ-войско. Поэтому преобладала внешняя эксплуатация, все покоренные народы облагали данью. Как видим, общественно-политическая организация еяньби напоминала хуннскую, хотя государственные начала в ней были менее заметными. Антропологический тип сяньби – ярко выраженный монголоидный, говорили они на древнем монгольском языке.

Сяньби создали свое государство во второй половине II в. н.э., когда их племена объединились под властью Таньшихая, приняв.шего титул шаньюя. Таншихай расширил владения сяньби от Уссури на востоке до Верхней Оби – на западе, от хребта Саян-на севере до границ Китая-на юге. Но объединенные им сяньби ненадолго пережило своего создателя. После смерти Таньшихая раздоры степных племен, неудачные войны привели к крушению союза сяньби, они уступили владычество в степи жужанам. Разбитые сяньби отступили в Приамурье, здесь сильное объединение сяньбийских племен – тоба сумело завоевать Северный Китай и несколько столетий удерживало там власть.

Жужани представляли собой монголоязычный народ, в состав которого влились остатки хунну, сяньби, бежавшие в степь китайские рабы. Они вели обычную для обитателей земель к северу от Великой китайской стены кочевую жизнь. В общественном строе жужаней, этих осколков многих племен и народов, преобладала военная организация и было мало черт родового строя. Верховная власть принадлежала кагану, так, в отличие от хуннских шаньюев, называли себя вожди жужаней. С жужанями связывается важный поворот в технике военного дела: они стали применять стремена в конском снаряжении и тактику сабельного боя. 

Жужани двести лет господствовали в центрально-азиатских степях. Усилились они со второй половины III в. н.э., а пика своего -могущества достигли при кагане Шелуне в начале V в- Жужаням платили дань государства Северного Китая, образовавшиеся после распада Ханьской империи, вошли в состав каганата земли на севере: владения хягасов в минусинских степях, кочевья племен теле в Туве и на Алтае. Основанный на силе, жужанский каганат держался до первой крупной неудачи, когда ненависть покоренных народов смела его со степных просторов. 

В начале VI в. жужани попали в зависимость от среднеазиатских эфталитов на западе и северокитайских государств на востоке. Поражения на внешних фронтах сопровождались внутренними усобицами. Восстания северных тюркоязычных племен добили жужанский каганат, он распался в середине VI в. Тридцать тысяч жужанских кибиток откочевали на запад, повторив путь хуннов. В причерноморских степях, они стали называться аварами, в древнерусских летописях были известны как обры. 

Бесславный конец азиатских жужаней означал завершение переходной эпохи между древним миром евразийских скифов и хуннов и миром средневековья, когда на исторической сцене появились другие народы и произошли другие великие события.

В первые века н.э. на огромной варварской периферии рабовладельческого мира почти одновременно в обществах германцев, славян, хуннов, сарматов начался переход к классовому обществу. У этих народов образуются могущественные военно-политические союзы, они становятся подвижными и агрессивными. Одряхлевшие рабовладельческие цивилизации, зашедшие в экономический тупик, раздираемые внутренними противоречиями, неспособны были дать отпор варварам. Мир был накануне «великого переселения нарядов», толчок которому был дан на востоке. Сибирь сыграла значительную роль в жизни евразийского степного средневековья.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: