Повинности коренного населения Сибири

 

В 60-90-х гг. XIX в. подати и повинности коренного населения Сибири по форме делились на денежные и натуральные. По назначению тогдашней административно-финансовой практикой они подразделялись на казенные, или государственные, и земские (местные). 

В условиях Сибири, когда всю тяжесть колонизации и освоения края царизм стремился переложить на плечи трудового населения, одной из самых тяжелых форм податного обложения были земские повинности. В совокупном денежном обложении коренных жителей на долю земских повинностей приходилось около 50%. Земские повинности подразделялись на внутренние и губернские. В отправлении земских губернских повинностей участвовали только оседлые и кочевые жители.

Коренные народы, причисленные к разряду бродячих, освобождались от участия в общих земских по губернии повинностях, но привлекались к отправлению натуральных повинностей, основной из которых было содержание подвод для земских сообщений.

Кроме земских повинностей все категории коренного населения Сибири в общей массе ясака платили 44-копеечный подушный сбор. Он состоял из 26-копеечного налога на содержание полковых и подъемных лошадей и 18-копеечного сбора на присутственные места.

Эти податные сборы были введены указами соответственно в 1797 и 1806 гг. 44-копеечный сбор народы Сибири платили вплоть до начала XX в.

Последнюю категорию платежей коренного населения составляли налоги на внутреннюю или местные повинности, включающие в себя и мирские платежи, предназначавшиеся на содержание органов управления аборигенами, их канцелярий. Налоги на содержание родового управления мало чем отличались от мирских платежей русских крестьян. Наиболее характерной формой эксплуатации народов Сибири был ясак, взимавшийся в денежной и натуральной форме. Ясаком облагались лица мужского пола – «работники» в возрасте от 18 до 50 лет. 

Активизация ясачной политики в пореформенный период явилась следствием двух факторов – неудовлетворительного, с точки зрения правительства, состояния ясачных платежей и распространением на сибирские окраины положений об административном и поземельном устройстве государственных крестьян Европейской России, В этой связи обращает на себя внимание предложение управляющего сбором ясака Полонского, в котором впервые отчетливо прозвучал призыв о необходимости упразднения поразрядной системы, введенной еще в 1822 г., и перевода кочевников в категорию государственных крестьян с соответствующими этому сословию податями и повинностями. Предполагалось, что ясак, наряду с другими податями, будет поступать в государственное казначейство, а затем, так сказать, оптом перечисляться в Кабинет. Это предложение отражало убеждение правительства в незыблемости прав Кабинета на ясачную ренту. Точно таким же образом взыскивалась оброчная подать с коренных народов по указу 1827 г. Перечисленная на основе положений «Устава об управлении инородцев» в сословие государственных крестьян со всеми податями и повинностями, эта категория коренных жителей вплоть до 1917 г. уплачивала еще и ясак в размере примерно 70 тыс. р. серебром в год. В общей сумме доходов Кабинета размеры ясачных платежей коренных народов были ничтожно малы и составляли менее 1%.

Однако это не меняет принципиальной оценки факта. Передавая эту категорию аборигенов в полное ведение государства, Кабинет по-прежнему оставался их совладельцем и эксплуататором.

Важным этапом ясачной политики в пореформенной Сибири явилась реформа налоговой системы, осуществленная правительством в конце 80-90-х гг. ХIХ в.

Кроме политических и финансовых соображений реформ налоговой системой правительство преследовало цель окончательно «приравнять коренное население Сибири к русскому крестьянству». Созданная при Министерстве государственного имуществ в 1872 г. комиссия барона Медема предложила провести поземельное устройство аборигенов и на этой основе заменить ясак «оброчной за землю податью». Несмотря на некоторые разногласия, существовавшие в правительственных сферах, в проведении реформы чиновники были едины в одном убеждении: поскольку ясак, предполагавшийся к замене оброчной податью, поступал в Кабинет, то и вновь вводимая оброчная подать должна поступать туда же.

Проведение налоговой реформы у аборигенов ставилось в прямую зависимость от землеустройства. Однако последнее затянулось на несколько десятилетий, а в конечном итоге так и не было завершено. В этот период сбор ясака осуществлялся на основе указа 1835 г.

В сметы Кабинета вплоть до 1917 г. ежегодно вносилась одна и та же сумма ясачной с кочевых и бродячих и оброчной подати – с коренных народов. Общий размер ренты Кабинета с народов Сибири составлял примерно 222 тыс. р. серебром в год. В силу того обстоятельства, что в доходах Кабинета абсолютно преобладала земельная рента, а доходы от сибирских земель, куда входили ясак и оброчная подать с коренных народов, составляли примерно четвертую часть его доходов, можно утверждать, что ясачная рента сохраняла определенное самостоятельное денежное значение на протяжении второй половины XIX - начала XX вв. Ее удельный вес в совокупных доходах Кабинета от сибирских земель в 80-90-х гг. колебался на уровне 11-12%, к 1917 г. он сократился до 2%. Вот почему Кабинет был столь упорным в своем стремлении сохранить за собой ясачные платежи, хотя бы и в видоизмененной форме. Именно поэтому Кабинет прилагал большие усилия к выколачиванию ясачных недоимок, которые за последние 40 лет существования монархии составляли не менее 25% оклада. По этим же причинам Кабинет только в 1910 г. согласился получать весь ясак деньгами. 

Ставшие хроническим явлением ясачные недоимки приносили Кабинету значительные убытки. Поэтому задолго до окончания землеустройства Кабинет предложил полностью поручить министерству финансов сбор ясака при условии гарантированного перечисления из государственного казначейства в Кабинет денежной суммы, эквивалентной ясаку. Возникновение идеи выкупа ясака очень симптоматично. С одной стороны, это указывает на то, что казна и Кабинет наряду с общими имели в Сибири свои собственные финансовые интересы, с другой – на укоренившуюся в практике привычку паразитирования монархии на общегосударственный счет. Эта тенденция наглядно проявилась в законе 19 января 1898 г. «О замене взимаемых в Сибири подушных сборов государственною поземельною оброчною податью». На основе этого закона ясак по мере проведения землеустройства народов Сибири именно выкупался казной у Кабинета. В первое десятилетие после опубликования закона о податной реформе ежегодные размеры такого выкупа составляли 125 тыс. р. серебром. 

Как сам ясак, так и частично заменившая его в результате землеустройства оброчная подать явилась одной из наиболее архаичных форм феодальной земельной ренты, выражавшей на практике не только и не столько юридическую, сколько экономическую зависимость сибирских аборигенов от собственника земли.  

Ясак, являвшийся средством удовлетворения потребностей императорского Кабинета, всем своим существованием был тесно связан с коронной фамилией, как одним из основных институтов самодержавной России. Ликвидация монархии в 1917 г. повлекла за собой формы собственности. 

Правительственная политика в отношении народов Сибири во второй половине XIX-начале XX вв. формировалась и развивалась как составная часть социально-классовой политики самодержавия, проводимой прежде всего в интересах русского дворянства. Государство преследовало в Сибири те же интересы, что и в центре страны. Русское и коренное население края подвергалось эксплуатации со стороны дворянского государства и Кабинета, испытывало на себе полицейский гнет и крепостнические методы управления. 

На восточных окраинах, как и в Европейской России, определенное влияние на формирование политики самодержавия оказывал закономерный процесс развития капиталистических отношений. Вместе с тем можно говорить о некоторых особенностях правительственного курса в отношении коренного населения региона, обусловленного своеобразием исторического развития этих народов, их социально-экономическим положением.

Анализируя национально-колониальную политику царизма в Сибири, следует учитывать, что в российской «тюрьме народов» томился и сам русский народ. «Не может быть свободным народ, который угнетает чужие народы», – указывал Ф. Энгельс[86]. Русский трудовой народ в массе своей никогда не был врагом нерусских национальностей, а приносил им пользу в различных областях – от умения пахать землю до строительства городов. Поэтому выступления против русских вообще, инспирированные полуфеодальной знатью в первоначальный период заселения и колонизации Сибири, не могут быть отнесены к категории прогрессивных движений. В то же время совместная борьба русского и коренных народов против феодально-крепостнического режима, борьба со всякими формами классовой и национальной эксплуатации являлась важнейшим фактором социального прогресса. Она рассеивала туман религиозных и националистических предрассудков и являлась движущей силой истории.

Глава седьмая.

⇐ Предыдущая38394041424344454647Следующая ⇒

Поделиться: