ТРОФИМОВ. Дай мне хоть двести тысяч, не возьму.

“Хищный зверь” – не комплимент, это очень обидно и никому понравиться не может. Даже банкиру, даже бандиту. Ибо зверство, хищничество не считаются положительными качествами и теперь, тем более сто лет назад.

“Хищный зверь” полностью исключает “нежную душу”.

Менялся ли Лопахин? Нет, мы этого не видим. Его характер совершенно не меняется с начала до конца.

Значит, изменился взгляд Пети. Да как радикально – на 180 градусов!

А Чехов? Может быть, автор изменил мнение о персонаже? А за автором потянулись и герои?

Взгляд Чехова на Лопахина измениться не может. Ибо Лопахин существует в мозгу Чехова. То есть Чехов знает о нем все. Знает с самого начала. Знает до начала.

А Петя – узнает Лопахина постепенно, на этом пути может заблуждаться, обманываться.

А мы?

Наглядный пример разницы между знанием автора, зрителя и персонажа:

 Отелло не знает, что Яго – негодяй и клеветник. Отелло с ужасом поймет это только в финале, когда уже поздно (уже задушил жену). Знай он с самого начала – не было бы доверия, предательства, не было бы пьесы.

 Шекспир знает о Яго все до начала.

 Зритель узнает суть Яго очень быстро – так быстро, как того хочет Шекспир.

Автору нужна реакция и персонажей, и зрителей: ах, вот оно что! Ах, вот он какой! Бывает, нарочно рисуют жуткого злодея, а под конец – глядь – он всеобщий благодетель.

* * *

Лопахин – купец, нувориш (богач в первом поколении). Все прикидывался другом семьи, подкидывал помаленьку...

 РАНЕВСКАЯ. Ермолай Алексеич, дадите мне еще взаймы!

ЛОПАХИН. Слушаю.

...а потом – прав Петя – хищник взял верх, улучил момент и – хапнул; все оторопели.

 РАНЕВСКАЯ. Кто купил?

ЛОПАХИН. Я купил! Эй, музыканты, играйте! Я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь! Музыка, играй отчетливо! Пускай все, как я желаю! За все могу заплатить! Вишневый сад мой! Мой!

Правильно Гаев брезгливо говорит о Лопахине: “Хам”. (Странно, что Эфрос на роль хама-купца взял Поэта – Высоцкого – грубияна с тончайшей, звенящей душой.)

Лопахин простодушно признается:

 ЛОПАХИН (горничной Дуняше). Читал вот книгу и ничего не понял. Читал и заснул... (Гаеву и Раневской). Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал... В сущности, и я такой же болван и идиот. Ничему не обучался.

Нередко богач говорит о книгах с презрением, свысока. Бравирует: “читал и не понял” – звучит так: мол, чепуха все это.

Лопахин – хищник! Сперва, конечно, изображал заботу, сопереживал, а потом раскрыл себя – хапнул и в угаре куражился: приходите, мол, поглядеть, как хвачу топором по вишневому саду.

Тонкая душа? А Варя (приемная дочь Раневской)? Он же был общепризнанный жених, подал надежду и – обманул, не женился, а перед тем, не исключено, что попользовался, – вон она, плачет... Тонкая душа? Нет – зверь, хищник, самец.

Может, в нем и было что-то хорошее, но потом инстинкт, рвач взяли верх. Ишь как орет: “Вишневый сад мой! Мой! ”

* * *

Что же случилось? Почему Петя так круто развернулся?

Ни в одном спектакле не была разгадана эта тайна. А может, режиссеры и не видели тут никакой тайны. Большинству главное – создать атмосфэру, тут не до логики.

Уже догадавшись, позвонил Смелянскому – крупнейшему теоретику, знатоку театральной истории, завлиту Художественного театра:

– Что случилось с Петей? Почему сперва “хищник”, а потом “нежная душа”?

– Это, понимаешь, резкое усложнение образа.

“Усложнение образа” – выражение роскошное, литературотеатроведческое, но ничего не объясняющее.

Зачем усложнять Петю в последнюю минуту? Финал не ему посвящен. Уже конец, сейчас разъедутся навсегда, никакого развития это уже иметь не будет; заставить нас переоценить все, что было до сих пор, – невозможно, остались секунды.

Поэзия эгоизма

 Вторая тайна – почему Раневская забирает себе все деньги (чтобы промотать их в Париже), а никто – ни брат, ни дочери – не протестуют, оставаясь нищими и бездомными?

...Когда вплотную подступили торги, богатая “ярославская бабушка-графиня” прислала 15 тысяч, чтобы выкупить имение на имя Ани, но этих денег не хватило бы и на уплату процентов. Купил Лопахин. Бабушкины деньги остались целы.

И вот финал: хозяева уезжают, вещи собраны, через 5 минут забьют Фирса.

 РАНЕВСКАЯ (Ане). Девочка моя... Я уезжаю в Париж, буду жить там (с любовником-негодяем. – А.М.) на те деньги, которые прислала твоя ярославская бабушка на покупку имения – да здравствует бабушка! – А денег этих хватит ненадолго.

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: