Трансперсональный фаллический сон

С 1968 года я три года был викарием в церкви Св. Климента в Нью-Йорке. Почти каждый день это была необычная епископальная церковь, которая мне больше всего напоминала чудесного, не по годам развитого ребенка шестидесятых. За исключением воскресной Евхаристии, это был театр. Наличие театра в пространстве литургии создавало возможности для культовых экспериментов, постепенно избавляясь от определенных привычек, оказывающих влияние на целостное восприятие, слышать " слово", идущее от иных источников по сравнению с теми, которые традиционно считались религиозными. Церковная община была восприимчивой и воспринявшей это новшество; она обладала высоким интеллектом и артистичностью, оказывая серьезное сопротивление попыткам нарушения границ, установленных в соответствии с договоренностями и должностными полномочиями. Наша деятельность вызывала широкий политический интерес и была скорее исследовательской, чем проповеднической. Каждое воскресное утро было похоже на волшебную ночь; никто никогда не знал, что может произойти. Более того, в церкви Св. Климента был хороший копировальный аппарат, поэтому у нас не было никаких трудностей с распространением информации.

Давление на меня, викария, было огромным. Я был готов и вместе с тем совершено не готов к такому назначению. Мне следовало дорасти до него. Предполагалось, что я стану лидером общины, и такими же были мои собственные ожидания, однако у меня не было никакой уверенности в том, как стать таким лидером, имея в лучшем случае всего

несколько точек опоры. Мои политические и теологические взгляды были довольно консервативны и пребывали в процессе мучительных изменений. Нельзя сказать, что я плыл по течению, однако я нервничал и время от времени терял в себе уверенность. Бывало и так, что сами прихожане вели меня за собой.

В то время я проходил анализ у Эстер Хардинг, которая была первым юнгианским аналитиком в Соединенных Штатах. Это была пожилая и внешне довольно деликатная старая дева, дочь английского викария. Я принес ей свой сон, в котором в кругу лежащих на земле обнаженных мужчин появился огромный фаллос. Ступня каждого мужчины находилась у основания фаллоса, и каждый из них рукой держал своего соседа за половой член, находящийся в состоянии эрекции. Доктор Хардинг задала вопрос о центральном образе: " Это был фаллос мужчины? " " Наверное, нет, — ответил я, — для человека он был слишком велик". " Это был фаллос великана? " — спросила она. " Нет, он был огромен даже для великана". " Хорошо, господин Моник, чей же, по-вашему, мог быть этот фаллос? "

По моему впечатлению, это был образ бога, даже символ Самости. Мне запомнилось, что ее позабавила и последовательность ее вопросов, и преподнесенный мной сюрприз. Я припомнил, что меня смутила сама возможность фаллического выражения божественного присутствия. Как христианский пастор я чувствовал себя неловко, имея в виду фаллический образ Св. Климента или другого святого. Я не знал, куда деваться с такой мыслью, не видя способа, как его встроить в свою жизнь.

В качестве науки о душе психология занимается главным образом скрытой внутренней личностью, центром которой, как считал Юнг, является Самость. Юнг выбрал для центрального архетипа психики такое название, поскольку в понятии Самость коренным образом соединяются mysterium tremendum (используя выражение Отто) с индивидуальным переживанием воспринимающего эго. На английском языке слово " one" упот-i ребляется для отнесения к себе: например, " oneself (используемое в качестве эго) в первом лице единственного числа будет " myself. Юнг не мог так пользоваться английским языком, даже в незначительной степени. " Myself — это сочетание двух слов: " ту", означающего эго, и " self, означающего центральную сверхчеловеческую личность. В таком случае английский язык в некоторой степени говорит о восприятии Юнгом Самости несмотря на то, что лишь очень немногие англоязычные люди осознают глубинный смысл, который они придают этому термину, употребляя его.

Образы сновидений, подобные отмеченным ранее, оказывают на сновидца воздействие независимо от того, осознает он его или нет. Функция сновидения во многом подобна функции другого " данного" психологического или физиологического феномена. Если я несусь с крутой горы на огромной скорости и дорога у подножия делает крутой поворот, моя машина должна вписаться в него либо я окажусь в кювете. Существование крутого поворота не зависит от моего осознания. Какая разница в том, что я сознаю надвигающуюся опасность и по-прежнему продолжаю вести машину?

Мой сон стал подарком бессознательного именно тогда, когда я испытывал в нем потребность. В сновидении передо мной предстал образ маскулинности и стабильности, силы и зрелости, когда мое эго исчерпало свои возможности, и мне требовалась помощь. Юнг не устает утверждать, что в такие моменты Самость дает почувствовать свое присутствие: христиане могли бы назвать их воздействием благодати. Но почему фаллос? В первую очередь потому, что моему эго-сознанию требовался такой образ, чтобы иметь его сущность. Тогда он позволил мне воспрянуть, подобно фаллосу. Возможно, время от времени я ошибался кое-где в своих проповедях, но при этом ожил и, безусловно, был самим собой. Он вселил в меня мужество, позволив мне посмеяться над той чепухой в отношении Св. Климента, которую раньше я принимал всерьез. Этот образ поместил мое эго на столь сильный и крепкий фундамент, каким может быть только основательный фаллос. Он наделил меня способностью распространять семена религиозного учения способом, который был для меня правильным и естественным.

Образы мужчин, находящихся в основании фаллоса в образованной таким образом мандале и держащих в руке половой член соседа, очевидно, имеют гомосексуальные обертоны. Бессознательное мало волнует, что мысль о гомосексуальности заставляет мужчину чувствовать себя неловко. Если такой образ может встряхнуть мужчину как следует, указав ему на источник силы, который он раньше не принимал во внимание, направив ее в нужную сторону, — тогда этот образ появится обязательно, независимо от того, насколько будет удобным его появление. Вот пример, который противоречит взгляду Фрейда на охраняющую функцию сновидения с целью защиты эго.

Гомосексуальное влечение часто свидетельствует о том, что мужчина испытывает потребность в притоке в свою жизнь маскулинности. Возникнет или нет сексуальное отреагирование вовне вследствие этого сознания — это уже второй вопрос. Такая потребность вполне конкретно концентрируется на фаллосе или же на некоторых символических выражениях, которые понимаются неординарно или воспринимаются как эротические. Фаллос всегда привносит в мужскую силу энергетическое наполнение. Для несвободного мужчины фаллос почти буквально становится посланцем бога, появляется ли при этом он в своем первозданном виде (как в моем сне) или же в виде любого количества более мелких форм.

Мой сон про фаллос в основном не был эротическим. Это был образ мужской связи вокруг божественного образа, воплощающего маскулинность. Мужчины не занимались друг с другом любовью и не были вовлечены в эротическую игру. Их связь была структурной и прямой, за которой скрывался не эрос, а нечто совсем иное. Трансперсональный фаллос — член больше-чем-жизнь, вознесшийся над кругом мужчин, основа, на которую делал упор каждый из них, поставив свою ногу, как на твердую " землю". При этом каждый мужчина примкнул к своему соседу, соединившись с ним рукой и своим собственным фаллосом, образовав нечто наподобие мужского братства. Мандала, состоящая из общепризнанных обладателей фаллоса, — вот главное послание этого сновидения. Каждый мужчина в определенной степени обладает некоторой склонностью к гомосексуальности. Каждый мужчина имеет " гомосексуальный радикал", как его называет датский психоаналитик Трокил Вангга-ард22. Его проявление у каждого конкретного человека зависит от соотношения в его психике маскулинности и женственности, структуры архетипов в его глубинном бессознательном, влиянии его окружения, генетического наследия и той степени, в которой он подавляет или вытесняет гомосексуальное влечение.

Гомоэротическое влечение выходит на сцену, когда у мужчины срочно возникает потребность в мужской поддержке и его фаллический голод превращается в сексуальное желание. Здесь имеет место влияние трех противоположных факторов. Первый — существующий у всех мужчин гомосексуальный радикал. Второй — возникновение эротического влечения, основанного на этом радикале и на имеющейся склонности. И еще один фактор — отреагирование вовне в сексуальном поведении гомо-эротического влечения. Как и когда один из этих факторов трансформируется в другой — вопрос важный, но он выходит за рамки этой книги. Отраженная здесь суть заключается в том, что гомосексуальные и гомо-эротические проблемы, с которыми мужчины приходят к психоаналитику, имеют архетипическое ядро и в этом свете должны быть терапевтически исследованы. И Элиаде, и Юнг пишут, что сексуальность и гетеросексуальной, и гомосексуальной ориентации находится на самом дне религиозной проблемы, это открытая дверь в человеческую психику, позволяющая стоящему за ней образу бога войти в эго-сознание.

Великан из Церна

Знаменитый архетипический образ фаллоса можно увидеть в фигуре Великана из Церна, 180-футовой фигуре, выгравированной на склоне известняковой горы, расположенной вблизи деревеньки Церн Эббэс в Дорсете, в сельской местности, на южном побережье Англии. У Великана заметна эрекция полового члена, который, включая яички, имеет длину 36 футов, что составляет 20% его полного роста. Это очень сильная эрекция. Эрекция 6 дюймов у человека ростом 6 футов (в метрическую систему единиц желающие переведут самостоятельно. — В.М.) составляет до 8% веса его тела; 20% от 6 футов будет 14.5 дюймов: такая эрекция действительно встречается крайне редко (и практически бесполезна). У Великана размер эрекции достигает размеров его головы. Совершенно очевидно, что такое изображение имеет символический смысл.

В правой руке Великан держит суковатую дубину, поднятую так, будто находится в возбужденном состоянии. Левая рука отведена в сторону, пальцы сжаты в кулак: это может служить знаком, что изначально на этой руке находился плащ, как у греческого бога Гермеса. Английский национальный комитет по исследованию наскальных рисунков установил, что эта фигура имеет романо-британское происхождение. Джон Шарки в книге " Кельтские мистерии: древняя религия" оценил возраст этой фигуры: согласно его оценке, она появилась в первом столетии до нашей эры23.

Великан из Церна (фото из туристической поездки в Дорсет)

Вызывает немалое удивление, что это изображение пережило викторианскую эпоху ханжества. Однако странно, что даже в наши дни Великан из Церна по большому счету остается в тени. Мой хороший друг, мать которого родилась в Дорсете, познакомил меня с Великаном пятнадцать лет назад, прислав открытку с его изображением. Планируя посетить Англию вместе с сыном и таким образом отметить его окончание колледжа, я решил разузнать о Великане в Английском Туристическом Агентстве в Нью-Йорке. Ни один сотрудник даже не слышал о нем. (Позже я обнаружил его изображение в офисе туристического бюро в Дорсете! ) В Дорсете есть старожилы, живущие там лет пятьдесят и ничего не знающие о существовании Великана. Вне всякого сомнения, эта монументальная фаллическая фигура является вытесненным из психики образом бога или каким-нибудь иным образом в этом духе.

Это изображение можно видеть лишь с одного места, из небольшого парка на повороте дороги, при спуске с северной стороны в крохотную деревушку Церн Эббэс. Если при спуске не повернуть голову в сторону Великана, он скроется прежде, чем вы успеете его заметить. Ровная долина длиной около мили отделяет наблюдателя от изображения. Кажется очевидным, что фигура Великана не предполагалась обозримой, так как она доступна прямому наблюдению лишь с одной-единственной дороги. Во время последней телепередачи об английских наскальных изображениях предполагалось, что они были сделаны для того, чтобы их смогли увидеть боги. Возможно, это были подношения, сделанные согласно обету, или праздничные божественные атрибуты, к которым следовало привлечь божественное внимание.

Когда мы с сыном пришли посмотреть на Великана, нам навстречу ехала на велосипедах группа американских подростков, юношей и девушек, не имеющая к нам никакого отношения. Они схлопнули свои складные велосипеды. Они не могли поверить своим глазам. Девочки отпрянули, несколько смутившись. Мальчики были возбуждены. Они прыгали вокруг, как мексиканские бобы (на сковородке. — В.М.), кричали, свистели, хлопали друг друга по спине. Их реакция вызвала у меня интереса не меньше, чем сам Великан.

На следующий день мы с сыном решили нанести Великану более краткий визит и вскарабкались на гору. Я лягнул Великана, совершив действие, которое мой друг, приславший открытку, назвал настоящей неолитической дрожью, — на левом яичке Великана мы сделали небольшой пикник. Я перелез через ограждение и переступил линию, очерчивающую фаллос и яички. Я сел на головку фаллоса, как делают даже сегодня женщины, которые хотят зачать. Особой дрожи не ощущалось, но было довольно интересно. Возникла связь с моим детским открытием в отцовской постели. Возникла связь и с моим сном, в котором мне приснился бог-фаллос, и с детским фаллическим сном Юнга (который будет обсуждаться в следующей главе). Мне было важно поделиться всеми этими переживаниями со своим сыном и сделать это на более осознанном уровне по сравнению с той связью, которая возникла в постели между мной и моим отцом. Это было признание разделяемой нами фаллической идентичности. При этом предполагается, что эта идентичность носит трансцендентный характер.

У меня нет полной уверенности в том, что данное событие означало для моего сына. Мы не говорили об этом много. Сознание у поколения может возрасти в несколько раз, при этом не достигнув своей высшей точки. Оттуда мы отправились в Стоунхейдж, Сэлсбери, Уэльс, в героическое Гластонбери (где Стефен вскарабкался на фаллический Тор), далее на могилу Т.С.Эллиота на Ист-Кокер, Эйвбери Серкл и Вуки Хал, a также нанесли визит леди Мэппоудер, последней оставшейся в живых сестре писателей братьев Пау.

Расписание путешествия я составил собственноручно. Мой сын, Стефен, знал, что его отец придавал этому путешествию большую важность, и взял его с собой, чтобы показать все, что было для него (отца) особенно значимым, а именно: ритуал посвящения, ибо сын уже начал Движение к мужской независимости.

Несмотря на разногласия в отношении машины, отелей, слишком большого числа соборов, оптимального пути к Великану, который, казалось бы, должен проходить через противоположный склон горы, мы держались вместе. Такое единение сын объяснял — я в этом абсолютно уверен — воздействием древних сил. Жена проявила легкое подозрение, узнав про мой план путешествия, который я предварительно ей показал и спросил ее мнение. Здесь следует отметить, что моя жена — заядлая альпинистка, покорявшая в молодые годы десятки горных вершин в Нью-Хэмпшире и Швейцарии, которая все время тащила нас за собой. Сейчас Стефен — опытный альпинист, покоривший Килиманджаро.

Любовь — не демократия. Мы пробовали ввести демократию в нашей семье, но все попытки окончились неудачей. Любовь — это приглашение человека в личную нишу желаний. Эта ниша не обязательно принадлежит другому человеку. Желание идти вместе с фантазией другого — знак ответной любви, полной или хотя бы частичной.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: