Вступив в экуменическое движение. В настоящей статье сделана попытка проанализировать документ ВСЦ под названием "

Вступление

В настоящей статье сделана попытка проанализировать документ ВСЦ под названием " Заключительный Отчет Специальной Комиссии по вопросу об участии Православных Церквей в работе Всемирного Совета Церквей", который хотят представить как повторный пункт в истории ВСЦ и крупное достижение православной стороны, участвующей в комиссии.

По нашему мнению, здесь идет речь о более обтекаемых языковых формах, под которыми продолжают действовать те же антицерковные теософские идеи и, в сущности, принятый документ не изменяет ничего в принципиальной позиции и в цели ВСЦ, а ограничивается задачей тактической дислокации сил.

Мы хотели показать, что настоящий документ несовместим с догматикой, каноникой и литургикой Православной Церкви, и служит делу реформации и разрушения Православия.

Вступив в экуменическое движение, мы, православные, попали в самом деле в " театр абсурда", который призван перевернуть вверх дном, сломить и исказить все наши прежние богословские воззрения, прежде всего саму христианскую экклезиологию.

Христианство невозможно без Церкви; это было бы учением, тенью христианства, если не сказать, трупом, в котором уже нет жизни. Присоединение к Церкви было неотделимо проповеди христианства, иначе само христианство оказывалось бы не реальной жизнью, а только звуками пропетой песни, которые замолкнув, исчезали; или проповедь без включения в Церковь была бы похожа на приглашение к царской трапезе, где стояли только пустые столы.

Церковь меньше всего походит на абстракцию. Это не идея, объединяющая людей; это не здание, которое строится общими усилиями; это не потерянное прошлое, которое можно реставрировать на основании древних памятников; это не безликая, универсальная Церковь, которая, как шапка-невидимка, висит над миром, покрывая все христианские общины и которая откроется человечеству не в этой жизни, а только в вечности. Церковь не хартия, подписанная богословами, это - Тело Христа, объемлющее все; следовательно, Церковь - это сама благодать Божия, в которую человек может войти, включиться через определенные условия, необходимые для того, чтобы усвоить благодать Божию; это учение, таинства и жизнь, согласная с Евангелием, жизнь в самих ритмах Церкви.

Множественность церквей означает плюрализм самой истины, множественность тел Христа или рассечение единого Тела на части, которое в таком случае перестает быть телом. Поэтому Символ Веры категорически утверждает существование только Единой Церкви. Существует условное, относительное понятие Церкви, когда оно может употребляться во множественном значении, например, поместные церкви, где подразумевается принцип, структуры управления иерархической организации, имеющие относительную самостоятельность, в том смысле, что главным органом Церкви является Вселенский Собор. В относительном и условном смысле, указывающем скорее на бедность языка, словом " Церковь" в банальном обыденном значении называются религиозные общины, здесь слово " Церковь" является эквивалентом платформы определенного религиозного, преимущественно христианского учения.

В экуменизме прямое значение Церкви, неразрывное с православным сознанием, уравнено и отождествлено с условным, вульгарным и деформированным понятием Церкви как человеческой общины. В следствии этого произошла подмена святоотеческого понятия Церкви на плоские, протестантские, секуляризированные, искаженные представления. Уже сами слова " Церкви - члены экуменического движения" являются отречением для православных, вступивших в экуменизм, от православной экклезиологии, которая признает только Единую Церковь; а отпавшие от нее или образовавшиеся впоследствии религиозные общины - ересями и расколами. Значит, вступая в экуменизм, православный соглашается с плюрализмом церквей, т.е. принимает в этом смысле протестантскую концепцию.

Членство подразумевает равенство. Если Православная Церковь вступает в экуменизм, то значит, что она соглашается, что экуменизм шире, чем Церковь, и она становится частью его. В противном случае, будучи включенным в экуменизм, как в некий союз церквей или в совет церквей, а при этом считая себя за Единую Церковь, она по отношению к ним становится в позицию провинциализма или, проще говоря, одновременно принимает и отрицает, осознает себя Единой Церковью и в тоже время лжет, признавая за другими организациями достоинства и права Церкви: Церковь входит в экуменические организации, т.е. становится частью их. Глава Церкви - Христос, неотделимый от Тела. Значит, или Глава Церкви - Христос становится также членом организации, или Церковь вступает в них без своей Головы.

Нельзя быть одновременно и православным и экуменистом.. Но быть лжеправославным и лжеэкуменистом - это значит обманывать себя и свой народ и разрушать основы христианской нравственности сознательной и целенаправленной ложью. В таком случае экуменизм учит православных быть артистами религии, беспринципными в своих средствах. Под словами " поиски единства" скрывается желание образовать религиозный интернационал, где реальность Бога будет заменена сначала абстрактной идеей Бога, а затем идеей человекобожества.

Теперь обратимся к наиболее авторитетному документу, который был выработан специальной комиссией ВСЦ1 и который хотят представить нам, как достижение православной стороны. Документ называется " Заключительный Отчет Специальной комиссии по вопросу об участии Православных Церквей в работе Всемирного Совета Церквей". Перейдем к обзору этого отчета.

I. Структура отчета. Раздел А, пункт 7: " Церкви, вместе продвигаясь по пути к христианскому единству, стали духовно богаче".

Итак, здесь повторяется теория о множественности церквей, обладающих равными возможностями и правами, следовательно, равным достоинством. Отмечается, что Православная Церковь и протестантские так называемые церкви совместно " продвигались" друг к другу. Это значит, что каждая церковь делала шаг по пути к сближению, ожидая ответного шага от другой стороны. В формулировке подразумевается, что это продвижение было синхронным и взаимным, значит в учении Православной Церкви должно быть что-то изменено, иначе продвигались бы протестантские общины по направлению к Единой Церкви, а она оставалась бы тождественной себе самой. Здесь есть еще и другая возможность, что изменялся менталитет самих участников экуменизма со стороны православия, которые отождествили себя с Церковью, а именно, либерализация их мышления. А это заключает в себе отход от собственной Церкви.

Что значат слова " Церкви стали духовно богаче"; какую " духовность" заимствовала Православная Церковь от инославцев, которой ей до этого не хватало? Неужели вы, церковные богословы, признаете особую уникальную " духовность" ересей и сект, которой они теперь поделились с православными и сделали их богаче? До этого Святые Отцы говорили о искаженной и извращенной духовности еретиков и восприятия их взглядов не обогащением, а потерей, опасной болезнью, которая на определенной степени может стать неизлечимой и окончится смертью. Более того, сами еретики не войдя в Православную Церковь, не могут обогатиться православной духовностью, так как духовность это благодать Духа Святаго, пребывающего в Церкви, а не импорт, который можно приобрести со стороны.

Например, Иисусова молитва будет действовать по-разному в душе православного или скажем кальвиниста. В последнем случае она вызовет эмоциональный настрой, а не благодатное состояние. Древняя Церковь хранила себя от еретического влияния, а экуменизм назвал его " духовным достижением". Странно хвалиться опытом болезни; единственная и очень проблематичная польза - это выздоровев, больше дорожить своим здоровьем и строже охранять себя от причины заболеваний.

Далее в документе говорится: " За эти годы пришлось многому научиться". Кому, чему и у кого? Здесь говорится о церквях, следовательно Православная Церковь - " столп и утверждение истины" - должна " учиться" и уже " многому научилась" у инославных. Этот взаимный процесс подразумевает, что Церковь и ереси одновременно являются учителями и учениками друг друга. Чему надо учиться? Христианскому духу? Значит Церковь не имеет Духа Христа, а только учится приобрести Его или совершенствоваться в нем? Но ведь Церковь и есть совершенство. Если бы даже и это было так, как хотят представить экуменисты, то сам принцип отождествления понятия Церкви с земными членами. Церкви - это протестантское понятие о Церкви как о общине, которая может совершенствоваться и продвигаться вперед по составленному для нее плану - проекту.

Далее продолжается: "... высокая оценка этого содружества...". Экуменисты дают высокую оценку экуменизму, т.е. самим себе. В Библии написано: " Пускай хвалят тебя не твой язык, а чужой язык; не твои уста, а чужие уста". Православный народ в подавляющем большинстве вовсе не дает высокую оценку экуменизму, а считает его изобретением еретиков, точнее протестантских радикалов. Эта самооценка "...объясняет намерения и дальше идти вместе и работать еще более напряженно для осуществления общего призвания".

" Дальше идти вместе" - куда? - К Христу? Но Христос - Глава Церкви. Церковь сама во Христе; какую же дистанцию должна преодолеть Православная Церковь, чтобы прийти ко Христу? - Непонятно. А если говорить о необходимости православных идти ко Христу, то это внутреннее стяжание Духа Святаго: а причем здесь экуменизм? Значит слова "...дальше идти вместе" - это идти на сближение через недопустимый в вероисповедальных вопросах компромисс; это значит делать насилие над Православием, чтобы сделать его приемлемым для еретиков, для проектируемого или предполагаемого унианального единства, хотя эти два слова взаимоисключают друг друга: уния - не единство, а союз; не единый живой организм, а внешняя связь; по крайней мере, православная экклезиология не может говорить о Церкви как о союзе разнородных общин, которые нашли какие-то точки соприкосновения.

В пункте 9 говорится: " Церкви - члены содружества ВСЦ, а не Совет, принимают на себя обязательство молиться о единстве и участвовать во встрече, с целью найти язык, на котором общая христианская вера попадала бы в резонанс с различными церковными традициями".

О каком единстве может молиться Православная Церковь? О возвращении инославных в Православие или о общей платформе, на которой уместились бы все? Последующие слова указывают, что речь идет именно о такой общей платформе, построенной на принципе компромисса: "...с целью найти общий язык, на котором общая христианская вера попадала бы в резонанс с различными церковными традициями".

Какой это язык? Новый Эсперанто экуменизма, составленный на основе лексики и грамматики наиболее распространенных языков? По-видимому нет. Еще раз, в том же пункте говорилось, что: " Церкови - члены содружества ВСЦ... являются субъектами поиска видимого единства". Значит существует некое невидимое единство; а нарушение видимого единства произошло из несовершенства, многогранности и неадекватной интерпретации богословских понятий. Так, что в богословии случилось тоже, что при строении Вавилонской башни: смешение языков и непонимание друг друга.

Теперь предлагается найти общий богословский язык на основе догматического минимализма, в котором бы элементы богословской дифференциации отсутствовали бы и стал бы возможен процесс адогматической интерпретации. Этот догматический минимализм или сверхминимализм стараются представить нам в виде " общей христианской веры", которая " попадала бы в резонанс с различными церковными традициями". Здесь Церковь с ее вероучением, литургикой и благодатными дарами приравнивается к традиции: оказывается Православие - это видимая традиция наряду с другими общинно-историческими традициями; а под ними существует невидимое единство, которое экуменизм призван расчистить от позднейших наслоений, и затем показать пребывающему во мнимых разделениях христианскому миру. Этот предполагаемый язык экуменического богословия звучал бы в резонанс всем традициям и, мы добавим, он не смог бы диссонировать им, так как пустота и молчание не производят диссонанса. А здесь идет речь о догматической немоте.

Далее говорится: " Церкви - члены содружества ВСЦ ответственны за развитие и воспитание восприимчивости и за овладение языком, который позволит им продолжить диалог друг с другом".

"...Развитие и воспитание восприимчивости" к языку догматического минимализма может происходить для православных только синхронно, с потерей восприимчивости к самому Православию как единой истине. Это " развитие и воспитание" к восприимчивости нового языка представляет собой ломку Священного Предания, которая выразила себя в порче святоотеческого языка, в догматическом индифферентизме, в разрушении границ Церкви, в отождествлении себя с каким-то аморфным, неопределенным " общим христианством", которого реально вообще не существует. Это секуляризация церковного сознания и проникновение в православное святилище духа либерализма. Все это ведет к экклезиологическому индифферентизму. Говорить об " общем языке" могут только два или несколько субъектов, принадлежащие к одной групповой категории. Здесь опять Православная Церковь мыслится, как часть какой-то более широкой общности. Если к числу прибавляется число со знаком " -", то их сумма становится не больше, а меньше, чем первое число.

Поэтому принятие Православием инородного тела является не приращением, а потерей. Этот язык минимализма, по заявлению экуменистов, позволит им продолжать диалог друг с другом. Здесь верно отмечено, что диалог на основе святоотеческого и богословского языка с его установившейся терминологией зашел в тупик и его продолжение окажется тавтологией и топтанием на месте. Поэтому надо создать новый язык, а так как слово есть отражение мысли, то надо создать новое мышление для продолжения и развития экуменизма. Об этом да и хлопочут наши экуменисты с их теориями: о частичной благодати, которую надо восполнить (Кураев), о отождествлении сотериологии с нравственностью, где вероисповедание не имеет значение (митрополит Антоний Блюм) и о загробном обращении ко Христу (Осипов). Все это сводится к одному: можно спастись вне Православной Церкви.

Пункт 10 начинается словами: " В нашем жестоком и разделенном мире Церкви создали свои различные церковные культуры, но согласно принципам, установленным для членов Всемирного Совета Церквей, они призваны признать необходимость совместного свидетельства своей христианской веры, единства во Христе и общности не знающего границ человечества".

Здесь " жестокость" и " разделенность" представляются какими-то синонимическими понятиями, которым противостоит принцип всеобщей интеграции.

Слова "...Церкви создали свои различные церковные культуры" - неопределенны, расплывчаты и аморфны. Здесь под церковной культурой могут подразумеваться онтологические свойства Церкви. К этим словам могут быть подогнаны литургика, каноника и даже догматика Церкви, но культура создается людьми; а Церковь, включая ее атрибутику, основана на Откровении.

Церкви - члены ВСЦ "...призваны признать необходимость совместного свидетельства своей христианской веры". Однако вера не только признание Христа как Сына Божьего и Спасителя мира, - это интуитивная способность проникать в духовный мир и общаться с ним. Вера - это не одно доверие и подчинение авторитетам, а реальная сила, которая делает человека новым творением во Христе. Поэтому общей христианской веры не существует. Церковь, конфессии и ереси имеют различную не только в теоретическом аспекте, но в глубоких эмоциональных переживаниях. Истинная вера дается Духом Святым, живущим в Церкви, поэтому она уникальна. Царство Божие обещано Церкви, а не церквям. За пределами Церкви кончается вера и открывается область верований.

" Необходимость...единства во Христе". Но единство во Христе - это единство в Духе Святом, так как только через Дух Святой познается Сын Божий. Признавать единство во Христе - это значит признавать единство Церкви с ересями в Духе Святом.

Далее, признать необходимость "...общности, не знающего границ человечества". Мы признаем психобиологическую общность человечества, происходящего от единого начала, т.е. нашу общность в Адаме и истекающую оттуда идею братства. А что касается духовной сакральной общности, то она ограничивается границами Православной Церкви, имеющей Дух Христов.

В пункте 11 указывается, что: " Комиссия видит Совет способным всплотить церкви в экуменическом пространстве..., где Церкви путем диалога продолжали бы устранять барьеры, мешающие им признавать друг друга в качестве Церквей, исповедующих одну веру, одно крещение и совершающих одну евхаристию, чтобы они могли продвигаться далее к общности в вере, таинствах и свидетельстве".

Вначале отметим, что " экуменическое пространство" означает пространство населенной части вселенной, а слово " Церкви", написанное с большой буквы, косвенно подтверждает убеждения экуменистов в том, что церкви, входящие в ВСЦ, истинны и благодатны, то есть термин церкви употреблен в прямом, а не относительном значении.

"...где Церкви путем диалога". Церковь не может вступать в диалог - это абсурд. Глава Церкви - Христос, значит Он должен быть немым участником диалога на правах членства ВСЦ, или Церковь говорила бы без своей Головы - Христа. Но Тело без Головы не может ни жить, ни думать, ни говорить; оно может только биться в предсмертных конвульсиях. В экуменическом диалоге может участвовать только группа людей, православная делегация, но эти делегации не представляют собой Церковь. Нам могут возразить, что богословская комиссия представит заключение диалога на усмотрение поместных соборов, а до тех пор результат работы комиссии остается только проектом.

Но во-первых, соборы одних церквей могут принять это заключение, а другие отклонить, и тогда оно не будет голосом Православной Церкви. Возьмем крайний случай, что соборы всех поместных церквей единогласно согласились с заключением богословской комиссии, которая была призвана "...устранять барьеры, мешающие им (церквям) признавать друг друга в качестве Церквей, исповедующих одну веру, одно крещение и совершающих одну евхаристию".

Но необходимое свойство истинности и законности собора - это согласие его с постановлениями вселенских и канонических поместных соборов. Без этого согласия и вероисповедального единства собор остается незаконным, безблагодатным, не имеющим ни вероисповедальной, ни моральной, ни юридической силы. А так как вселенские соборы поставили твердую границу между Церковью и ересями, то собор, провозглашающий равенство и единство между Церковью и лжеучениями является недействительным и незаконным.

Священное Предание - то, чему верили православные везде и всегда, поэтому Православие самотождественно в аспекте хроноса. Нового, измененного и реформированного Православия не может быть; оно представит собой православнообразное протестантство. Поэтому диалог церквей, цель которого признать " истинность друг друга", представляет собой с православной точки зрения абсурд.

Что значит "...Церкви, исповедующие одну веру"? Разве можно соединить православную догматику, скажем, с агсбурским исповеданием лютеран? Для этого требуется, выражаясь словами документа, " устранить барьеры", которыми являются православная догматика и каноника. Недаром экуменисты всех толков, в том числе принадлежащие православной стороне, ненавидят " Догматические послания Восточных патриархов", имеющих достоинства общецерковных вероисповедальных образцов. Эти " Послания" подвергаются тенденциозной и нечестной критике; их смысл искажают, на них клевещут именно потому, что в них отразился чистый дух Православия, ярко сияющий в творениях Святых Отцов, именно потому, что в них наиболее ясно раскрыты принципы православной экклезиологии. Эти " Послания" преграждают путь модернизму, останавливают разрушительный процесс экуменической всеядности и по отношению к ним можно судить о Православии современных богословов. Девиз: " Одна вера" (у православных и еретиков) - это монета, на обратной стороне которой написано: " Безверие".

Далее: "...Церквей, исповедующих одно крещение".

Не будем говорить о том, возможно ли совершение крещения вне Церкви. Но само крещение в некоторых протестантских общинах совершается через одно погружение, а в ряде общин оно признается вовсе необязательным. В некоторых своих заявлениях ВСЦ говорит не о изменении, а о углублении традиции; какое же здесь может быть единство в вопросе о крещении?

Далее говорится о Церквях - членах ВСЦ, как совершающих одну евхаристию. Для значительной части протестантских общин евхаристия представляет собой только воспоминание о тайной вечере даже без сакраментального значения. Говорить о единстве таинства причащения Тела и Крови Христа Спасителя с еретическими интерпретациями тайной вечери - это значит отказаться от православной Евхаристии - центра духовной жизни православных христиан.

Раздел Б, пункт 14.

Там содержится выражение, взятое из конституции ВСЦ: " призывать друг друга к цели видимого единства в одной вере и в одном евхаристическом сообществе, находящего выражение в богослужении и в общей жизни во Христе, путем свидетельства и служения миру, и продвигаться к этому единству так, чтобы мир мог уверовать".

Мы призываем не к видимому единству в одной интерконфессиональной евхаристии, а к действительному единству, через возвращение в Церковь общин, отпавших от нее.

"...продвигаться к этому единству так, чтобы мир мог уверовать". Выходит, что неверие мира происходит от того, что православные и еретики еще медлят соединиться друг с другом; а если это экуменическое объединение наконец произойдет, то мир увидит, обрадуется и уверует. Что-то похоже на иллюзии византийских императоров Льва Исаврянина и Константина Копронима, которые считали, что если устранить иконопочитание, то магометане обратятся в христианство.

V. Общая молитва.

Пункт 36. " В начале нового тысячелетия человечество столкнулось с новыми реальностями, новыми препятствиями и новыми вызовами. Стало обычным признание, что сегодня мы живем в мире, полном напряжений, антагонизмов, конфликтов, " войн и военных слухов" (Мф.24: 6).

В подобной ситуации изоляция или разрушение никоим образом не должны стать теми путями, по которым пойдут христианские Церкви. Продолжение и укрепление существующего диалога и сотрудничества между христианскими Церквями являются насущной задачей. Изоляция и отсутствие единства - это аномалии, которые можно понять лишь как следствие греха и зла. В библейской и экклезиологической традиции грех и зло описывались как разделение, расторжение, дезорганизация единства, сотворенного Богом. Это разрушение единства ведет к эгоизму и сектантскому пониманию Евангелия".

Не только в начале нового тысячелетия человечество очутилось в мире полного напряжения, антагонизмов, конфликтов, войн и " военных слухов"; это стало не новой, а древней реальностью, которая продолжается от грехопадения праотцов до наших дней. Мы можем заметить большую концентрацию и активность этих негативных факторов, но надо понимать, что мифического " золотого века" для потомков Адама не существовало. Почему экуменистам понадобилось представлять грех, зло и ненависть чуть ли не произведениями современности, забывая, что во все времена истории наша планета была раздираема борьбой и распрями и, говоря образно, " плавала в крови"?

- По простой причине. Экуменистам нужно убедить народ в том, что новые реалии требуют новых средств, новой тактики, новых методов борьбы, новых способов противостояний, и поэтому Церковь, оформившаяся в более благополучных исторических ситуациях, должна признать необходимым поиск новых путей как для своего существования, так для служения человечеству. Вызову со стороны этой новой реалии и новых негативных сил экуменисты предлагают ответить религиозным единством и создать коалицию христианских конфессий и под этим предлогом провести идею соединения церквей в единый сплав, т.е. построения нового, уже христианского " пантеона".

Когда-то римские императоры - эклектики хотели разрушить христианство, предлагая внести Христа в пантеон и причислить Его к " сонму" языческих богов, т.е. выделить в пантеоне уголок для Церкви: и тогда не надо будет гонений - мир воцарится сам собой. Эта затея не удалась, и Рим отомстил за свою неудачу еще более жестокими гонениями на Церковь. Теперь Православную Церковь хотят загнать в новый пантеон, где будут признаны истинными и спасительными сначала все христианские конфессии, а затем все религии. И все это будет делаться под знаком помощи страждущему человечеству!

Экуменисты заявляют: "... в подобной ситуации изоляция или разрушение никаким образом не должны стать теми путями, по которым пойдут христианские Церкви".

Церковь ведет чад своих к Богу; она не зависит от политических ситуаций, государственных устройств и других внешних факторов; она является " Градом Божиим" на земле. Ради Церкви Господь сотворил этот мир, но в этом мире она является странницей. Церковь открыта для человечества, она обращена к нему с проповедью Евангелия; но в тоже время общение с благодатью Божией через таинства Церкви требует глубокой подготовки, поэтому сакральный план Церкви, образно говоря, виден только изнутри самой Церкви и войти в область сакрала можно только включившись в саму Церковь, стать частицей Церкви. Это хранение святыни может быть неправильно воспринято как изоляция, но уже в Ветхом Завете была заповедь " отделять священное от несвященного". Если мы вынесем престол из алтаря и будем совершать таинства на площади, то они не станут от этого понятнее и доступнее людям. Здесь произойдет только десакрализация и вульгаризация самого таинства. Разрушьте стены и алтарь храма, - что вы увидите? - Ничего, кроме одной пустоты. Здесь мы видим желание экуменистов: обвиняя Церковь в изоляции, превратить ее литургическую жизнь в тривиальность.

Далее непонятно, о каком " разрушении" говорят экуменисты. Принцип христианства - это любовь к Богу и людям; поэтому христианская мораль требует оказания помощи нуждающемуся человеку, к какой бы религии и конфессии он не принадлежал. Если же говорить о разрушении ложных надежд, то Господь пришел на землю, чтобы разрушить царство лжи и иллюзий. Чтобы пребывать в истине, мы должны разрушать ложь, в том числе иллюзии ложных религиозных утопий.

Перейдем к следующему заявлению: " Изоляция и отсутствие единства - это аномалии, которые можно понять лишь как следствие греха и зла".

Одним из следствий греха явились религиозные заблуждения и ошибки, отпадение от Единой Церкви как ветхозаветной, так и новозаветной. Изоляция от духовной лжи и отсутствие единства с заблуждениями являются не злом, а добром.

Далее экуменисты заявляют: " В библейской и экклезиологической традиции грех и зло описывалось как разделение, расторжение, дезорганизация единства, сотворенного Богом".

Первым разделением и расторжением в мировой истории было падение части ангелов во главе с Люцифером. Злом было восстание против Бога; а разделение и расторжение ангелов света и ангелов тьмы было не злом, а добром, без которого не могла существовать в своей чистоте Небесная Церковь. В Библии постоянно говорится о религиозном разделении как факторе, необходимом для существования Ветхозаветной Церкви. Уже Авраам получает повеление отделиться от идолопоклонников, уйти из города Ур (центра сабеизма).

В Пятикнижии Моисея и в пророческих книгах присутствуют повелевания и увещевания людям отделиться от языческого мира, чтобы сохранить чистоту веры. Ветхозаветных экуменистов, старающихся примирить веру в Иегову и культ Ваала, пророки сравнивали с человеком, хромающим на оба колена. Участие в ритуалах, перенятых у язычников, пророки сравнивали с духовным блудом. Поэтому Библия ясно свидетельствует, что не всякое единство, мир и согласие является благом, а только единство, построенное на истине.

Далее: " Это разрушение единства ведет к эгоизму и сектантскому пониманию Евангелия".

Во-первых, единство человеческого рода было разрушено грехом Адама. Потомки Сифа хранили заповеди Божии и первобытное Предание, пока они были изолированы от племени Каина. Смешение этих двух родов привело не к экуменическому единству, а всемирному потопу. Ветхозаветная Церковь закона сменилась Новозаветной Церковью благодати. Сила благодати дает нам больше свободы для человеческого общения. Но в тоже время благодать, пребывающая в Церкви, требует от нас более тщательного хранения этой благодати и сакральных таинств от тех, кто не способен и не подготовлен принять ее. Церковь открыта для всех, но внутренняя церковная жизнь остается, по словам " Песни песней", " садом заключенным", т.е. огороженным стенами.

Вера в Единую Церковь, как единственный путь к спасению, это не эгоизм, так как эгоист не хочет, чтобы другие люди пользовались теми дарами и благами, какие имеет он. А мы желаем всей душой, чтобы все люди и общины, отшедшие от Церкви, вернулись к ней и вошли в нее.

Что касается упрека "...к сектантскому пониманию Евангелия", точнее в сектантском непонимании Евангелия, то нам кажется, что сама вера в Единую Православную Церковь экуменистам кажется сектантством и фанатизмом. Что же касается Евангелия, то оно может быть правильно понято через толкования Святых Отцов, благодать, обитающую в Церкви и храмовую литургику, которая является " Евангелием в священнодействиях".

В экуменических документах постоянно повторяются слова: " грех разделения" и призыв каяться в существующих разделениях. Должны ли православные соглашаться с такой постановкой вопроса? Каждый из семи Вселенских Соборов был созван по причине возникших лжеучений, когда было необходимо догматически определить истины веры, чтобы оградить Церковь от ересей. Все Вселенские Соборы содержали анафематизмы, направленные как против ереси, так и против ересиархов и их последователей. Что это было: сохранение истины и святыни от агрессии лжи или грех разделения?

Современные ереси - это варианты древних ересей, комбинации из элементов лжеучений, отвергнутых и осужденных Церковью. Может ли Церковь стать в противоречие себе самой и отменить отлучения Вселенских Соборов и объявить, что все ереси благодатны, а разделение произошло из-за непонимания и несовершенства богословского языка, который теперь исправили лингвисты и филологи из ВСЦ. Если даже соберется собор, который назовет себя " Вселенским", и вынесет решения, не соответствующие духу и букве семи Вселенских Соборов, то он окажется узурпатором, а не выразителем церковного разума; не собором, а только собранием, где присутствуют люди, но нет Христа. Поэтому экуменисты будут стремиться к дискредитации и отмене соборных правил и постановлений, иначе им не удастся соединить то, что разъединили Вселенские Соборы.

Тезис, что разделение прежнего единства - это грех, а осуждение и отлучение еретиков - это зло, уже является психологической подготовкой к нивелированию соборных правил. Совместная молитва с еретиками, предоставление храмов для собрания иноверцев, посещение еретических собраний для молитвы, - все это начало разрушения церковной каноники, презрительное игнорирование правовых основ Церкви и косвенное осуждение Вселенских Соборов, которые навечно утвердили эти правила. Восстановить прежнее единство - это значит объединить Церковь с арианством, македонианством, несторианством и т.д. вплоть до современных протестантских сект. Это значит внести в алтарь снова то, что было осуждено, отвергнуто и навсегда выкинуто Святыми Отцами за порог Церкви.

Пункт 37. " Современная христианская приверженность видимому единству - по своему размаху, глубине и средствам - новая реальность в церковной истории. Равным образом и возможность молиться вместе в экуменическом окружении является новым вызовом с особой миссией сопровождать и укреплять христиан на их пути к единству. Чтобы продвинуться в диалоге друг с другом, христиане должны вместе молиться о помощи Божией".

В церкви молитва рождается; она исходит из недр самой церковной жизни, а вне церкви молитва составляется. Экуменическая молитва - это хитон, сшитый из различных кусков, лоскутов и обрывков материи. Экуменическая молитва не может быть выражением внутренних состояний ее членов, отражением их веры, она не может быть единой, так как среди участников нет единой веры, единых переживаний и единого восприятия духовного мира. Это будет искусственный суррогат молитвы, основанной на гуманистическом этикете. Здесь каждый должен молиться, боясь обидеть соседа своей верой, выраженной в его молитве; например, православный захочет сказать: Пресвятая Богородица, спаси нас, но оглянется на лютеранина соседа, для которого неприемлема такая молитва, и замолчит.

Здесь будет не молитва, а чтение экуменической шпаргалки и боязнь выразить себя в молитве. Для православных общая молитва это не только вертикаль - устремление души к Богу, но и горизонталь - мистическое единство молящихся. Здесь православные не могут лгать: молитва с инославными не будет единством, а суррогатом единства и демонстрацией несуществующего. Святые Отцы, глубже чувствующие мистику молитвы, уклонялись от молитвенных собраний с инославными, хотя имели в сердце своем любовь к каждому человеку, большую, чем мы. Каноны Церкви запрещают молиться с инославными, поэтому такие собрания, кем бы они не были учреждены и даже благословлены, являются непослушанием Церкви, т.е. революционным действием против Православия. Истинная молитва совершается только с помощью благодати, действующей в Церкви. У экуменистов другая позиция: если для них Церковь - это сумма и число людей, объединенных одной верой, то общая молитва - это сумма молитв присутствующих людей, объединенных одним текстом.

Пункт 39. " Десятилетия практики общей молитвы и взаимного духовного общения в рамках ВСЦ представляют собой наследие, которым нельзя пренебрегать. Многим христианам эта практика знакома на местах. Неделя молитвы о христианском единстве - один из самых распространенных примеров подобного опыта. Некоторые Церкви с полным основанием утверждают сегодня, что их богослужения производятся совсем не так, как это было 50 лет назад. Хотя изначально они просто приняли эту практику как вызов времени, в конечном счете опыт общей молитвы их обогатил. Они благодарно восприняли многие дары других христианских традиций. На протяжении десятилетий, благодаря общей молитве, диалогу и совместному свидетельству, Церкви продвигались по пути к единству, а некоторые даже достигали соглашений о " полной общности".

Неделя молитв о христианском единстве является данью экуменическому этикету со стороны православных, но не молитвой, отражающей их чаяния и надежды. Православный христианин должен молиться о христианском единстве, как возвращение отколовшихся от Единой Церкви инославных общин, о присоединении к тому живому Телу Христа Спасителя, Которым является Православная Церковь. Но может ли православный сказать это на экуменической неделе молитвы? Вряд ли. Он будет произносить общие лишенные конкретности пожелания; и не сможет сказать: " Вернитесь труждающиеся в бесплотных поисках и обремененные своими заблуждениями к Источнику жизни - к Православию, и там обретете покой для своих душ". Возможно протестант, для которого Церковь - это человеческое объединение, будет молиться усердно, но православный, если можно так сказать, будет молиться только " вежливо" на таких программированных " субботниках" молитвы. Молитва о совместном нахождении истины может быть приемлема для тех, кто ищет эту истину, следовательно, дистанцирован от Церкви.

Далее написано: " Некоторые Церкви с полным основанием утверждают сегодня, что их богослужения производятся совсем не так, как это было 50 лет назад".

Богослужебную перемену или, по другому говоря, реформацию конфессий, размытых экуменизмом, воспринимают в ВСЦ как положительное явление, достойное подражанию. Еще больше радует экуменистов, что некоторые Церкви (общины) достигли соглашений о " полной общности". Этого они ожидают от Православия; к этому направлены их усилия - создать видимую общность, имеющую огромную поверхность, но лишенную какой-либо глубины, т.е. площадь, измеряемую по горизонтали, но с нулевым вертикальным измерением.

Экуменисты утверждают, что "...практика общей молитвы это наследие, которым нельзя пренебрегать". Для православных это опыт того, к каким плачевным результатам приводит отклонение от церковных канонов. До сих пор за 50 лет ни с какой-нибудь еретической общиной не было достигнуто общности, а внутри Церкви начались противостояния.

Кроме того, примеры экуменической молитвы показывают православным христианам, что надо подражать их иерархам и участвовать в совместных молитвах с еретиками, старающимися разорвать Тело Церкви и буквально наполнивших собой пространство исторически православных регионов. Пока что экуменизм с его совместными молитвами служит только на руку сектантскому миссионерству. Православный может сказать иерарху: " Владыка, если с еретиками молиться хорошо, то я пойду на баптистские собрания, а если плохо, то почему ты молишься вместе с сектантами и еретиками? ". Ведь в церкви учат не только словами, но и собственным примером. Когда вы открываете двери ВСЦ, то вы в это время открываете калитку в собственном доме для сектантов, которые хотят похитить самое большое сокровище - человеческие души".

Далее: " На протяжении этих (последних - а.Р.) десятилетий, благодаря общей молитве, диалогу и совместному свидетельству, Церкви продвигались по пути к единству, а некоторые даже достигали соглашения о " полной общности".

Что значит " совместное свидетельство" здесь не пояснено, но из контекстов можно предположить, что это свидетельство о том, что успешно продвигается дело по интеграции церквей - участников ВСЦ. И это разрушение конфессионального сознания рассматривается как снятие барьеров и заграждений, которые " мешают" христианской любви, при чем такой экуменический прогресс объясняется главным образом практикой общей молитвы.

"...Некоторые (церкви - а.Р.) даже достигали соглашений о " полной общности". Этого и хотят экуменисты от Православия, - достигнуть видимой " полной общности" Церкви с еретическими общинами.

В 40-ом пункте признается, что "... современные молитвы выявили также многие препоны на пути к единству". Далее в этом пункте сказано: "...именно в общей молитве боль христианского разделения переживается особенно остро".

Эта " боль" является реальным пониманием того, что общей молитвы, как внутреннего единства и одного духовного поля не существует, и участникам приходится просто-напросто имитировать общую молитву. Что касается слов о переживании христианского разделения, то православные переживают отпадение еретических общин от единого ствола Церкви, а разделение является последствием, и более того, религиозной честностью, которая не может декларировать единство, там, где его нет на самом деле.

Для экуменистов - это " боль" о том, что религиозный индифферентизм еще не достиг такой степени, чтобы можно было объединить все противоречия в одной, " видимой общности". Поэтому мы считаем, что экуменизм ведет своих членов к тому состоянию, которое можно парадоксально назвать " христианским атеизмом"; тогда уже не будет ни " препон" к совместной молитве, ни самих совместных молитв: участники вместо молитв будут скандировать свою привязанность к идее служения человечеству.

В пункте 41-ом сказано: "...призыв к совместной молитве сохраняет свое первостепенное значение". С этим можно отчасти согласиться, потому что здесь более всего видно " забегание вперед" и внедрение в сознание христиан идеи о существовании внутреннего единства, которое остается только оформить видимым образом.

Единая молитва может быть только в Церкви, где она нераздельно связана с единством догматов и с единством таинств.

Далее говорится: "...нужно сделать шаг вперед, который позволит молиться с чистым сердцем всем вместе, продвигаясь по пути к видимому единству".

Этот " шаг вперед" очевидно явится соглашением о том, что с каноникой Церкви не надо считаться, иначе как можно, нарушая каноны (например 10-ое апостольское правило), молиться " с чистым сердцем" с теми, с кем церковные правила категорически запрещают. Нарушение церковного канона является грехом. Совместная молитва представителей различных конфессий для экуменистов - достижение и благо, а кроме того инструмент, посредством которого они хотят осуществить соединение догматической истины и догматической лжи уже де-факто.

Для православных такая молитва является отречением от духа, канона и традиции Православия. Молитва, низвергающая правила Церкви, не может быть приемлема Духом Святым, обитающим в Церкви; о тех, что молится такой молитвой, сказано в псалме: "...да будет молитва его в грех".

Невозможна общая молитва между теми, что почитает Пречистую Марию как Матерь Божию и Деву и теми протестантскими сектами, которые считают ее буквально женой Иосифа и матерью его детей. Невозможна общая молитва между теми, кто обращается к ходатайству святых, и теми, кто считает, что Небесная Церковь во время наших молитв безмолвствует. Невозможна общая молитва между теми, кто почитает святые иконы как знак реального присутствия Небесной Церкви в земной Церкви и их онтологического единства, и теми, кто отвергает иконопочитание, и этим самым пролагает пропасть между духовным и материальным, отрицает символические аналоги между видимым и невидимым мирами.

Икона - свидетельство о вочеловечевании Сына Божьего; а отрицание Его видимого образа является шагом к докетизму. Не может быть общей молитвы между Церковью, где присутствует благодать и еретическими безблагодатными общинами, где действие Духа подменяют эмоции и субъективные переживания душевного уровня. Не может быть общей молитвы между членами Церкви - членами мистического Тела Христа Спасителя, и раскольниками, которые отвергают Церковь. Общая молитва - единство молитвы, возможна только в самой Церкви, где Дух Святой молится вместе с людьми, Своими таинственными глаголами.

Представители конфессий в духовном плане представляют собой разрозненную, расчлененную и дистанцированную друг от друга толпу. Они могут только внешне имитировать единство, но их собрания будут не общей, а синхронной молитвой, основанной на секуляризованной гуманистической сотериологии, которая не считается ни с канонами, ни с традицией, ни с историей Церкви, которая видит единство не в Боге и истине, а в человеческой солидарности, т.е. в ветхом Адаме. Молитва должна быть выражением единой веры и единого упования. Для всех конфессий, входящих в ВСЦ, такого единства - догматического и сотериологического - реально не существует, оно содержится только в программах и проектах экуменистов. Какое здание может быть выстроено на развалинах церковных канонов? Мы можем ответить: новый теософский пантеон.

В 42-ом пункте предлагается " проводить конфессиональные и межконфессиональные общие молитвы....Конфессиональная молитва предлагается как дар собравшимся со стороны какой-либо определенной делегации участников, даже если дух молитвы предлагается разделить всем собравшимся".

Участие и даже присутствие на еретическом служении запрещены канонами. А вообще смотреть на чужую молитву - этот интим души, глазами постороннего наблюдателя, как предмет для любознательности, по нашему мнению, не этично. Какой " дар" может получить православный, присутствуя на таких собраниях, которые Святые Отцы называли " сборищами"? - Потерю православного духа, ответственности перед церковными канонами, т.е. чувство ложной эмансипации и свободы от постановлений и правил Святых Отцов.

Православные не имеют права служить литургию для ознакомления с ней еретиков. Литургия - это не показное зрелище и не наглядная демонстрация Православия, это сакрал и внутренняя жизнь Церкви, для участия в которой требуется внутреннее приготовление и принадлежность к самой Церкви. Древний чин литургии верных указывает нам на то, что люди, еще не принявшие крещение, а также находящиеся под особыми духовными епитимьями, должны были покинуть литургическое собрание. Тем более недопустимо было присутствие, как пассивное соучастие, еретиков в литургии. А теперь на экуменических собраниях " литургия" служится наравне с молитвенными чинами еретиков.

Баптисты показывают присутствующим свои молитвенные собрания, пятидесятники - свои и т.д., а между ними на равных правах в свою очередь совершается программно отмеченная литургия, и все это с целью взаимной информации, как перед зрителями на сцене. Литургию можно понять только через Дух Святой, обитающий в Церкви, и через участие в таинстве крещения. Служение литургии для любознательности иноверцев - это профанация и дискредитация самой литургии.

Что же касается межконфессиональной общей молитвы, то о недопустимости ее мы говорили уже выше. Это пляска на пепелище разрушенных и сожженных канонов, которые являются правовым основанием Церкви. Но рассмотрим содержание этих экуменических молитв, что они представляют собой. Через все эти искусственно составленные и пригнанные к какому-нибудь событию молитвы проходят лейтмотивом мысли о том, что все без исключения Церковь и конфессии - повинны в грехе разделения, как в грехе гордыни, и мы должны исправить эту ситуацию. Здесь

Православная Церковь признается соучастницей в грехе разрушения древнего единства (хотя такое единство вряд ли существовало когда-либо), и православные участники бросают тем самым клеветнические обвинения в лицо своей собственной Церкви, - обвинения в многовековом ослеплении, конфессиональной гордыне. Значит апостол Иоанн и докеты повинны в грехе разделения, при том Иоанн Богослов повинен больше, как инициатор отлучения докетов. Значит святой Афанасий Великий и Арий были одержимы демоническим духом гордыни и рассекли мечом взаимного отлучения членов Церкви - Тело Христа - друг от друга. Значит святой Кирилл Александрийский и Несторий проявили взаимную неприязнь, нетерпеливость и превозношение, и вместо того, чтобы найти общий приемлемый для всех язык, повернулись друг другу спиной и пошли по разным путям церковной истории. Значит преподобный Иоанн Дамаскин и царь Лев Иссаврянин страдали оба дефицитом любви, вроде злокачественного малокровия, и взаимно воздвигли преграду между Православием и будущим протестантизмом.

В общем, православные экуменисты на межконфессиональных молитвах должны каяться в том, что Церковь сохранила истину и просить прощения за православных о том, что они не объявили себя едиными по существу с баптистами или кальвинистами. В общем, православные должны хныкать о том, что Церковь анафематствовала ереси, а затем с умиленными лицами выражать надежду, что это историческое " безобразие" будет преодолено совместными усилиями, и мы соединимся.

Центром общественной молитвы, т.е. литургики для православных является евхаристия и совместное причащение Тела и Крови Спасителя. Это признает Специальная Комиссия.

В 43-м пункте написано: " Для некоторых Церквей молитва с христианами, не принадлежавшими к их традиции, не только проблематична, но считается невозможной".

Однако на фотографиях мы видим именно такие общие молитвы. Но в данном случае под молитвой подразумевается совместное участие в евхаристии, на что православная сторона, слава Богу, не решилась. Но и здесь экуменисты питают надежду, что практика общих молитв будет способствовать " определенному прогрессу". Так что интерконфессиональное участие в таинствах рассматривается как реальная, хотя и отдаленная перспектива.

В пункте 45-ом сказано: " Общая молитва на собраниях ВСЦ должна быть результатом серьезного и взвешенного планирования, и никак не задачей, которую можно решить между делом".

Значит общей молитве отводится первостепенная роль. Для экуменистов она не средство к предполагаемому объединению конфессий, а свидетельство о уже существующем внутреннем единстве, которое должно рано или поздно стать видимым единством.

В 52-ом пункте говорится: " После учреждения Специальной Комиссии Исполнительный Комитет ВСЦ создал особую исследовательскую группу для изучения вопросов членства и представительства и разработки рекомендаций".

Мы опять вернемся к вопросу о недопустимом с православной точки зрения положении - о членстве Православной Церкви или поместных церквей в какой-либо организации. При таком подходе дела сама Православная Церковь мыслится как более узкая организация, становящаяся частью более широкой. Это профанация самого понятия " Единой Церкви". При этом Церковь перестает мыслиться как живой организм, Главной которой является Христос, а переходит в разряд человеческих организаций, обществ и союзов.

Здесь теряется метафизическая бесконечность Церкви, безграничный, не по числу ангелов и святых, входящих в нее, а по благодати Божией - модальности Абсолюта и по неразрывности Церкви с ее Главой - Сыном Божиим, Абсолютом, Который наполняет Собой все, не ограничиваясь ни чем. Как космос не может быть членом английского клуба, так Церковь, где соединено конечное с Бесконечным, не может быть членом не только еретической, но и любой организации. Членами экуменистических союзов могут быть отдельные лица, либеральные христиане, которые относятся индифферентно к канонам Церкви и не чувствуют себя ответственными перед ними. Но такие " церквостроители" и " церквоискатели" представляют собой вовсе не Православную Церковь, а только самих себя.

Отказ от понятия Церкви, как мистического Тела Христа, и манипуляция словами " членство Церкви" является первой крупной капитуляцией экклезиологии перед протестантским рационализмом.

Приложение А

Концепция общей молитвы на встречах ВСЦ

В введении, пункте I говорится: " Молитва является средоточием нашей христианской идентичности, как в наших разделенных общинах, так и в нашем соборном экуменическом движении".

Здесь два взаимопротивоположных процесса: чем более человек в молитве будет идентичен Церкви, тем менее он будет идентичен аморфному экуменизму; и, напротив, чем человек в молитве менее идентичен Церкви, тем более он будет идентичен всеядному духу экуменизма. Здесь также фигурирует слово " разделение", которое для слуха православных является вежливым, но не надежным аналогом другого слова - " отпадения".

В том же пункте написано: " Наша общая молитва является знаком того, что нам еще есть к чему стремиться".

Это " есть к чему стремиться" является интеркоммуниальной практикой общей евхаристии, и взгляд на вероучения Церкви как на культурно-историческую традицию.

Пункт 2.

Здесь призывается различать " конфессиональную общую молитву и межконфессиональную общую молитву".

Что подразумевается под словом " общее"? Если участие или присутствие членов ВСЦ, то она в силу своей конфессиональности уже не может быть общей. Молитвы к Божией Матери, так называемые Богородичны, которые присутствуют во всех службах и канонах Православной Церкви, не приемлемы для протестантов (я уже не говорю о особых службах на праздники Божьей Матери и святых угодников).

Молитва сопряжена с чувством благоговения; и здесь у протестантов возникает протест. Что же касается " межконфессиональной общей молитвы", то она не может быть общей, так как в нее не вмещается конфессиональное сознание присутствующих членов ВСЦ, хотя в предыдущем пункте было сказано: " Мы можем молиться вместе и как индивиды и как представители своих Церквей". Но представлять Церковь или общину - это представлять ее дух, учение и менталитет, а вовсе не формальную принадлежность к общине.

Далее во 2-ом пункте пишется: " Термин " экуменическое богослужение" вызвал много недоуменных вопросов относительно экклезиологического характера подобного богослужения, экклезиологического статуса ВСЦ и степени реально достигнутого единства. По этим причинам выражение " экуменическое богослужение" применяться не будет".

Странное дело. Не участие в экуменическом " богослужении", а термин вызвал недоуменные вопросы, хотя для православного сознания должен быть неприемлем не только термин, но прежде всего само появление подобных молитвенных служений. Данный термин только яснее, чем хотелось бы высвечивал желание экуменистов создать общую молитву из фрагментов мозаики различных конфессиональных молитв, сцементировав их " творчеством" современных экуменистов, и назвать этот словесный конгломерат экуменическим служением.

Комиссия решила отменить не явление, вызывающее тревогу и недоумения, а переменить название, оставив все на прежних местах, образно говоря, запретили назвать зулуса негром, а призвала называть его " представителем африканской расы".

Пункт 5.

" Экуменическое движение призывает своих участников к уважительному и смиренному состоянию из сердец. В сердцевине нашей общности находится уважение к представлению других о себе, каким бы отличным от нашего оно ни было. Мы не хотим судить друг друга. Не хотим мы и чинить препятствия на пути других. Мы вступаем в дискуссию об общей молитве в духе великодушия и заботы друг о друге".

Что значит призывать участников экуменического движения " к уважительному и смиренному состоянию их сердец"? Святые Отцы говорили, что невозможно любить Бога без ненависти к греху. Псалмопевец Давид пишет: "...я грех возненавидел как мерзость, Твой (Божий) закон - возлюбил". Ересь является грехом ума, и к этому губительному греху мы не можем относиться " уважительно". Если же говорить о заблуждающемся человеке, то Евангелие призывает нас не только уважать, но и любить его как образ Божий, хотя бы подобие Божией было бы в нем искажено. Во многих протестантских конфессиях и сектах чин отречения от сатаны перед крещением вообще отсутствует. Даже в такой, наиболее консервативной англиканской церкви, чин отречения от сатаны с видимым знаком этого отречения представлен на усмотрение крещающемуся: он может отказаться совершать его по причине вежливости по отношению к сатане.

Следующие слова 5-го пункта утверждают нас в мысли, что речь идет о лжеучениях, а не о конкретных живых людях. Там написано: " В сердцевине нашей общности находится уважение к представлению других о себе, каким бы отличным от нашего оно не было". Значит мы должны уважать заведомо неприемлемые для нас ложные представления, которые Церковь отвергла и осудила вплоть до произношения анафематизм. Кстати сказать, в славянской " Кормчей" слово анафема переведено как " проклятие" (будет под клятвою). Мы не можем уважать то, что отвергла Церковь, как духовный яд. Любовь к больному и уважение к его болезни несовместимы. Болезнь требует не уважения, а исцеления. Уважать можно только добро. Мы не можем уважать иконоборческие взгляды протестантов, отрицание ими монашества и т.д. Это было бы солидарностью с ложью, этикетом, в жертву которому мы принесли бы истину. Всякая ложь от диавола; уважать ее - это значит уважать демона.

Нам предлагают встать в позу догматического индифферентизма, который сам по себе является отступлением от Православия в сторону либерализма и теософии. Более того, ложь, соединенная с правдой, становится самым опасным видом лжи, прячущимся под маской правдоподобия. Нам предлагают объединиться не на основе истины, а на основе какой-то прагматики: пожертвовать верой ради мира, в результате которого не будет ни веры, ни мира, ни самого христианства. Представьте Афанасия Великого и Лютера, которые пожимали бы друг другу руки и говорили: " Мы наконец поняли, что у нас одна вера, но разные традиции; прочь фанатизм и разногласие, да здравствует мир! " Вы посчитаете это карикатурой; но ведь тоже самое предлагает нам экуменизм, только пока что рисует свою картину не красками, а пунктиром.

Далее в 5-ом пункте написано: "...мы не хотим судить друг друга".

Мы не хотим судить друг друга как личностей, суд над которыми принадлежит Богу, а судим лжеучения.

Одним из главных деяний Вселенских Соборов было выявление и осуждение ересей, ограждение от лжеучений Церковь и утверждение через догматы " единства в истине". Чтобы не осуждать лжеучения не отделять истины от заблуждений, надо отказаться от постановлений Вселенских Соборов и вероучительных книг. Святые Отцы были лучами любви Христовой; однако они, оказывая милосердие и снисходительность к грешникам, проявляли нетерпимость к догматической лжи. В литургике, которая неотделима от богословия, еретики названы вовсе не " лестными" именами. Поэтому, чтобы не судить ересь, нам надо отказаться от патристики и реформировать литургику.

Нам хотят внушить порочную мысль: будто любя человека, мы должны любить и уважать его заблуждения; образно говоря, любя больных, мы должны уважать подагру и палочки Коха, иначе больной может обидеться или оскорбиться.
Любя человека, мы должны ненавидеть зло, которому подвергается человек, если даже это зло он считает добром.

Далее написано: "...не хотим мы и чинить препятствия на пути других". Непонятно, какой " путь других" и какие " препятствия" мы не должны чинить на этом пути. На пути ереси препятствием является свидетельство о Православии. Значит мы должны исказить, урезать и приспособить к протестантскому менталитету наше Православие, чтобы не обидеть членов ВСЦ.

Далее написано: " Мы вступаем в дискуссию об общей молитве в духе великодушия и заботы друг о друге".

По великодушием обычно подразумевается снисхождение и уступка, добровольная отдача своего. Но в религиозном плане такое великодушие обернется непоправимой потерей; мы потеряем свое, а протестанты не приобретут от этого ничего. Православием нельзя одаривать тех, кто не включен в Православие, а находится в другом духовном поле.

Чтобы понять Православие, нужно принять его не частично, а все целиком. Нельзя быть частично православным; можно включиться в Церковь как в живой организм или остаться вне его, - третьего состояния не существует.
Забота друг до друге со стороны православных должна заключаться в свидетельстве о том, что единственное спасение - в Церкви.

Пункт 6-ой.

" Христиане, представляющие разделенные церковные традиции, молятся вместе в силу нашей общей веры во Святую Троицу и в Иисуса Христа как Бога и Спасителя, а также в силу нашей общей приверженности к поиску христианского единства".

Вера в Святую Троицу, в Иисуса Христа как Спасителя без веры в Церковь дает возможность множеству интерпретаций и толкований, в результате которых образ Христа принимает различные очертания. Большинство древних и современных сект верило и верит в Святую Троицу и Христа Богочеловека; но дальше открывается широкое поле для разнообразных и даже противоположных мнений. Запрет православной каноники молиться с еретиками касается главным образом тех, кто верил в Святую Троицу и Иисуса Христа, но допустил и утвердил в своем учении искажения и деформации, не согласующиеся со Священным Преданием.

Молитва может быть живой и действенной, когда она совершается в едином поле благодати. Поэтому общая молитва не средство к единству, а свидетельство о достижении этого единства. Такая молитва имеет свое завершение в общей Евхаристии. Общая молитва вне Церкви является имитацией единства, которого на самом деле не существует.

Далее написано: " Наша общая молитва - это приглашение и надежда. Она обращена к Богу и дает возможность услышать Бога, обращающегося к нам".

Молитва это надежда на что? Для экуменического менталитета - это уверенность в том, что разделение (для православных отпадение) произошло и продолжается в результате недоразумения, и поэтому экуменическая работа заключается в осознании внутреннего единства и в оформлении его как внешнего видимого единства. По мнению экуменистов такая молитва " дает возможность услышать Бога, обращающегося к нам".

Общая молитва до сих пор давала протестантам возможность по-своему услышать Бога, а именно, постараться, чтобы православные стали протестантами.

Далее: " Настало время молиться о единстве горячо и вместе, свидетельствовать друг другу и принять Божий дар примирения".

Непонятно, почему в XIX веке такое время не настало, а в XX настало? Если эта реалии и добро, то вся история должна была быть таким временем. Неужели такие святые, как апостол Иоанн Богослов, святитель Николай и Максим Исповедник имели меньше любви к людям, чем современные нам экуменисты? Если это так, то вторые более святы, и нам надо молиться отцам экуменизма, а не святым древней Церкви, которые запрещали совместные моления с еретиками.

Нам непонятны слова "...принять Божий дар примирения". Выходит, что зло это не еретические заблуждения, а отлучение ереси от Церкви. Экуменисты представляют это трагическое отпадение от истины как пустую ссору, вражду, которая произошла по греху гордыни, а теперь следует собраться вместе, улыбнуться друг другу и примириться. Здесь содержится глухой намек, что анафематизмы еретиков (новые ереси являются вариантами старых) - это дело диавола, а примирение и объединение православия с ересью - дар Божий. Само примирение протестантские экуменисты понимают как соглашение: потрудилась Комиссия создать общую декларацию, подписалась, вытерла пот с лица - и мир состоялся. А православные понимают примирение как возвращение к Церкви. В данном случае, чтобы не шокировать еретиков предложением бросить заблуждение и вернуться в Церковь, они приняли растяжимое слово " примирение" с явно протестантским привкусом, фигурирующим в данном документе.

Далее написано: " Когда мы молимся вместе, мы одариваем других и получаем дары от них".

Позвольте спросить экуменистов перед лицом православной паствы: какие " дары" они получили от еретиков во время совместной молитвы (разумеется мы говорим не о материальных, а о духовных " дарах" ) и как они думают одарить этими " дарами" свою православную паству?

Далее: " И если коснуться самой сути, мы предаем себя Богу во всей нашей греховности, а в ответ Бог предлагает исцелить, научить и водительствовать нами".

О какой греховности молятся экуменисты, - о своей личной? Нет.

О " греховности" разделения, дифференциации истины и лжи. Они навязывают нам кощунственную молитвенную установку, а именно, мы и наши отцы виноваты тем, что сохраняли чистое Православие, а не пожелали создать лжехристианского пантеона, где все конфессии, ереси и секты уживались бы вместе с Церковью под одной кровлей. Слова: "...а в ответ Бог предлагает" носят явно протестантский привкус и являются для православного менталитета мерзостью. Кому из наших православных экуменистов явился Бог с таким предложением, или он собственные намерения и желания интерпретировал как голос Божий. Кто смеет говорить от имени Бога? - Новый пророк, медиум неизвестных сил или экуменическая гадалка? Оказывается, нам надо сказать: мы грешны в том, что отвергли от себя ереси, и в ответ Бог " предлагает исцелить (разумеется ошибки Церкви), научить (по программе и рецептам экуменистов) и водительствовать (должно быть на общих собраниях) нами".

Далее: " Поскольку наше единство одновременно и дар и призвание, это и наша реальность и наша надежда, наша общая молитва должна выстоять в ситуации риска".

Слово " дар" должно означать, что экуменисты находятся под непосредственным воздействием Бога, Который дал им дар - увидеть, что разделение это заблуждение, а единство - высшая цель. На самом деле то, что они называют " даром", это состояние духовной сниженности и догматического индифферентизма; это религиозная слепота, при которой исчезают все различия, как бы стираются краски и очертания, и предметы, как во мраке, кажутся похожими друг на друга.

Слово " призвание" также весьма двусмысленно: кто призвал, каким образом, через кого, - через протестантских радикалов? В каких молитвенных домах или клубах прозвучал этот " призывающий" голос. Еще больше настораживают слова: "...это наша реальность и наша надежда". Очевидно под реальностью подразумевается вера экуменической элиты в существование какого-то внутреннего неразделенного христианства, и " надежда" на то, что это внутреннее догматическое единство примет также форму внешнего единства, приемлемого для всех участников ВСЦ. Над этими двусмысленными и обтекаемыми формами видимого единства требуется напряженная и филигранная работа экуменических комиссий.

Далее написано: " Опыт совместной молитвы не всегда легкое дело, да он и не должен быть таковым, потому что мы вместе приближаемся к Богу прежде, чем мы полностью примирились".

Итак, через совместную молитву осуществляется приближение к Богу при догматическом различии. Слова " прежде, чем мы полностью примирились" говорят о том, что речь идет не о людях, которые лично не ссорились между собой, а о общинах и Церкви; а Церковь и еретические общины, которых якобы представляют участники совместной молитвы. Как Церковь через общение с еретиками может приблизиться к Богу? Разве она не в Боге? Если же речь идет о делегатах различной конфессиональной принадлежности, к которым мало подходит слово примирились или не примирились, то разве православные приближаются к Богу не через Церковь, Глава Которой Христос, а через молитву с еретиками, т.е. получая какие-то неизвестные и непонятные нам " дары" от еретиков?

Под полным примирением разумеется экуменисты понимают не возвращение к православию, а какой-то заключительный документ, с которым торжественно провозглашалось бы, что конфессии истинны и благодатны; а разделение произошло из-за взаимного непонимания, из-за разности культур, отраженных в региональных и национальных традициях, а также из-за несовершенства и несовпадения теологических языков с их расплывчатой терминологией. В Церкви есть праздник, называемый Торжеством Православия. Экуменисты, подписав такой документ, установили бы новый праздник: " Победа над фанатизмом и Торжество Единства", что означает - все догматы и каноны не обязательны, это только традиции; да здравствует Человек с большой буквы.

Полное примирение возможно только на двух основаниях:

1. возвращение к полноте догматов и каноники, сохраненных в Православной Церкви, что неприемлемо для протестантов;

2. игнорирование канонов и догматов, как исторических надстроек, наносных пластов на евангельское учение, что невозможно для православных.

Значит остается третий компромиссный вывод: прийти к догматическому минимализму, совместно создать вероисповедального лилипута, а остальные догматы, каноны и вероисповедальные образцы объявить продукцией для внутреннего употребления, не имеющих отношения к вопросу о единстве.

В 8-ом пункте отмечается, что " православные христиане должны следовать канонам, которые можно интерпретировать, как запрет на подобную молитву, хотя единодушия такового толкования канонов сегодня нет".

На протяжении всего своего исторического бытия Православная Церковь руководилась этими канонами, не сомневаясь в их прямом и очевидном смысле, поэтому софистическая интерпретация канонов для оправдания противоположной им практики общих молитв является реформацией в области каноники, т.е. изменение самого Православия.

В 9-ом пункте выражается надежда, что полное единство православных и еретиков, или вернее, постправославных и еретиков " в конце концов найдет свое выражение в общей трапезе Тайной Вечери".

Напомним, что для многих протестантских общин " трапеза Тайной Вечери" - это не таинство, а только воспоминание евангельского события.

Далее идет ссылка на слова Христа: " Итак, если ты принесешь дар свой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником, и пойди, прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой" (Мф. 5: 23: 24).

Мы считаем, что должны простить обиды конкретным людям и в свою очередь просить прощения у тех, кому оказали несправедливость и причинили обиду. В интерпретации экуменистов это евангельское место звучит по-другому: прежде, чем причаститься, православный христианин должен пойти в баптистский дом исповедывать " грех" Церкви за то, что она считала баптистов отпавшими от истины, и свой, - в том, что он верил Церкви и не боролся против такого " несправедливого разделения".

Затем пойти в католический костел и заявить, что Православие и католицизм - одно и тоже, а их разделения являются следствием гордости иерархов, и попросить прощение за то, что он находился до сих пор в инерции исторического отрицания веры своих собратьев. Затем обойти все секты, смиренно испрашивая прощение за " фанатизм разделения", и только потом, убедившись, что он примирен со своими иноверными братьями, которых Православие крепко обижало, вернуться в свой храм и там принять причастие. Впрочем, это можно сделать не только на православной литургии, но и на католической мессе или в день воспоминания Тайной Вечери на собрании баптистов. Ведь после такого примирения вера в единственную истину Православия падает сама собой.

В 10-м пункте подтверждается, что " Межконфессиональная молитва на встречах ВСЦ это не богослужение церковной общины". Разумеется, это эклектическая молитва, составленная из разных частей, как бы экуменическое эсперанто. Здесь следует "...пользоваться языком, символами, образами и обрядами таким образом, чтобы не вышло богословской, экклезиологической или духовной бестактности".

Православные догматы, символы, метафористические образы, не приемлемые для протестантизма, или хотя бы для некоторых его общин, объявляются " экклезиологической или духовной бестактностью", следовательно, сама межконфессиональная экуменическая молитва должна состоять в тривиальных тезисах о том, что примирение это хорошо, а разделение - это плохо, следовательно все должны признать разделение как грех: протестанты приносить покаяние за Лютера и Кальвина, а православные - за Отцов Вселенских Соборов. Такая общая молитва, требующая во избежание бестактности отказа от своего, со стороны Церкви и протестантских общин, а также так называемых дохалкидонских церквей, является собранием нищих, ассоциацией скитальцев, потерявших свою родину.

Далее написано, что в такой молитве "...все традиции могут участвовать с чистой совестью, сохраняя свою богословскую и духовную целостность".

Итак, православные члены Комиссии подписались, что Церковь - это традиция; не живой духовный организм, а сумма исторически сложившихся обычаев. Интересно, могут ли они интерпретировать Символ Веры как " верую в традицию" вместо " верую в Церковь". Здесь уже экуменический этикет должен встать в противоречие с православной совестью. Но в данном документе содержится противоположная мысль, а именно, что такая постановка вопроса дает возможность участвовать в общей молитве " с чистой совестью" (не будучи обремененным сомнениями о нарушении канонов), "...сохраняя свою богословскую и духовную целостность". Но ведь эта " целостность" была оставлена за бортом экуменической молитвы во избежание " духовной бестактности" по отношению к другим участникам межконфессионального мероприятия. Значит " богословскую и духовную целостность" разрешается оставлять и принимать снова, судя по обстоятельствам.

В 11-ом пункте написано: " Общая молитва на экуменических мероприятиях, особенно в тех случаях, когда сочетаются элементы различных традиций, является источником радости и воодушевления для многих. Но одновременно это и проблемы. Частично они связаны с непривычностью, необходимостью приспосабливаться к другому строю богослужения и даже к другому " духовному этносу".

Здесь игнорировано главное правило: содержание рождает форму. Эклектическая молитва будет лишена глубины и цельности. " Элементы различных традиций" - это фрагменты различных душевных полей, из которых хотят искусственно создать какую-то общность. Это внутреннее диссонирование и несоответствие словесных конструкций должно чувствоваться всеми участниками таких мертворожденных молитв. Экуменисты объясняют этот факт как проблему, связанную " с непривычностью, необходимостью приспосабливаться к другому строю богослужения и даже к другому " духовному этносу". Они считают, что нужно время, чтобы непривычность таких молитвенных текстов перешла бы в привычность и, образно говоря; камни станут гладкими и притрутся друг к другу, если их долго тереть друг о друга.

В 12 пункте написано: " Когда мы собираемся на молитву вместе, мы свидетельствуем нашу общую веру в Бога и наше упование на Него. Тогда Христос сам посреди нас, поскольку Он обещал быть среди " двух или трех, кто соберется" во Имя Его (Мф. 18: 19)".

К несчастью у нас как раз нет общей веры, и поэтому Церковь и общины разделены друг с другом. Догматическая разница меняет представление о Боге. Ложный догмат - это ложное знание о Боге. Ересь - это вид интеллектуального " астигматизма", который искажает и смещает с места духовные предметы. Здесь ложный постулат, который рождает ложную надежду и скрывает трагическую реальность. По-разному представляя и понимая Христа, мы по-разному в глубинах души интерпретируем Его Имя, Которое превращается с Имени в имена с неадекватным содержанием. Только принадлежа Церкви, хранящей тайну Имени Христа, мы можем собраться на молитву во Имя Его, и Христос через Свою благодать будет посреди нас.

В 13-ом пункте экуменисты признают, что " между богословием и молитвой существует внутренняя глубокая связь", что " учение Церкви выражается в ее богослужебной жизни". Но вместо того, чтобы признать невозможность общей экуменической или, как они стали называть, межконфессиональной молитвы, экуменисты сводят это онтологическое различие между Церковью и общинами к возникновению проблем (досадных для экуменистов проблем), которые однако " не являются непреодолимыми" (14-ый пункт).

В общем, они выражают надежду, что найдут словесные софизмы для того, чтобы " собравшиеся молились вместе ревностно и не нарушая своей целостности".

В 15-ом пункте повторяется мысль, что " общая молитва в экуменической среде подготовляется на основании сочетания традиций".

Традиция - это выражение вероисповедания. Ошибки и заблуждения в вероисповедании самым непосредственным образом отражаются на традиции и закрепляются в ней. Поэтому сочетание традиций это та же смесь истинного и ложного, - еще один путь к потере церковности.

В этом пункте предлагается термин " экуменическая молитва" заменить другим - " межконфессиональная общая молитва". Но сущность от этого не меняется, как от перемены фамилии в паспорте не меняется сам человек.
Далее написано: " Конфессиональная общая молитва - это молитва конфессии, общины или деноминации в рамках конфессии. Она обладает определенной церковной идентичностью".

Приводя примеры такой молитвы, документ называет наряду с " обрядом исцеления" в Объединенной Церкви Канады, православную утреню. Это или ошибка или сознательное заблуждение. На православной утрене читаются специальные каноны святых, память которых совершает Церковь. Кроме того, в каждом каноне содержится молитвенное обращение к Божией Матери. Для большинства протестантских деноминаций и сект молитвенное поклонение святым и призывание их на помощь интерпретируются как остатки язычества в христианстве. Каким же образом православная утреня может стать общей молитвой? Скорее со стороны протестантского большинства она станет предметом осуждения и порицания.

Далее документ останавливается на межконфессиональной общей молитве. " Она, - говоря словами документа, - обычно готовится для одной церковной традиции или одной Церкви. Она может включать в себя фрагменты общей для ряда Церквей,... но это не установившееся богослужение какой-либо одной конфессии. У нее нет церковного статуса; обычно она разрабатывается специально организуемым с этой целью комитетом".

В общем эта молитва сшита из лоскутьев, вырванных из одеяний каждой конфессии. Стержень этой молитвы - богословский минимализм; принцип - не выражать своей веры, так как другие верят по-иному, а довольствоваться молитвенными лозунгами. Молитва - это отражение единого порыва к Богу от душ, объединенных единой верой. В православной молитве отражен мистический опыт Церкви. У экуменистов нет ничего подобного: православным предлагают переучиваться молиться на другом языке, который воспринимается как информационно-газетный стиль.

Она построена по принципу: " стой, не шевелясь, навытяжку", чтобы движением руки не толкнуть стоящего рядом с тобой соседа; " забудь о своей конфессии и научись говорить с Богом, а вернее учись скрывать свои мысли по экуменическому трафарету".

Далее в документе сказано, что у конфессиональной молитвы "...нет церковного статуса; обычно она разрабатывается специально организуемым с этой целью комитетом".

Интересно, какими гимнографическими дарами обладает этот комитет, который говорит молитву по заказу? Неужели уверенностью, что благодать сошла на него, и он составляет молитвы под действием Духа Святаго? Или же он считает молитву экуменической программой, которую участники молитвы читают, как медитацию?

Далее в 16-ом пункте экуменисты отмечают, что "...некоторые конфессиональные богослужебные традиции становится все труднее различать. Эту реальность, которая отчасти проистекает из-за литургического обновления, затронувшего сразу многие традиции, можно только приветствовать".

Экуменисты приветствуют литургические реформы, направленные на нивелирование традиций. Эти реформы в свое время пытались проводить обновленцы, чем вызвали негодование народа. Здесь мы слышим косвенный призыв к Православной Церкви, а именно: последовать примеру сектантского релятивизма и провести богослужебные реформы, чтобы включиться в это экуменическое приветствие.

Далее, в пункте 16-ом призывается всем участникам ВСЦ, в том числе православным, осуществлять общие молитвы не только в ВСЦ, но и в своих регионах. Такие региональные молитвенные собрания с участием Церкви и различных конфессий рассматриваются, как " важный признак экуменического прогресса", т.е. православные должны посещать сектантские собрания, а сектанты ходить молиться в православные храмы или же собираться на молитву в каком-нибудь нейтральном месте.

Затем в этом пункте сказано в очень туманной и обтекаемой форме о одобрении " взаимных влияний", это означает ободрение, размытие и нивелирование конфессиональных границ. Характерно, что экуменисты православного вероисповедания последнее время заявляют о невозможности определить границы Церкви, очевидно подготовляя православных к принятию экуменической экклезиологии.

В 17-ом пункте упоминается о "...дарах, которыми обмениваются Церкви - члены ( во время общей молитвы)". Интересно, какую скудность Церкви восполняют эти " духовные дары" еретиков. Какую неполноту и ущербность православные участники молитвы думают преодолеть через заимствования из отпавших от истины общин; какую новую благодать получают православные иерархи, присутствующие на общих конфессиональных молитвах, возглавляемых женщинами-священницами? Привозят ли они эти дары с экуменических съездов своей православной пастве или стыдливо умалчивают о них? Единственный дар, получаемый в этих собраниях, это двойное " гражданство", две прописки: одна - в Православной Церкви, а другая - в теософском экуменическом пантеоне.

В 19-ом пункте сказано, что " Конфессиональная общая молитва происходит их живой практики богослужения отдельной традиции в рамках содружества ВСЦ. Как правило, она должна планироваться индивидом или группой, принадлежащими к данной традиции, которые будут тщательно продумывать, как в рамках экуменического контекста наилучшим образом представить своеобразие их богослужения".

Живая практика православного богослужения включает в себя все свойства, все аспекты, всю атрибутику Православия. Экуменический этикет, ставший правилом, требует отказаться от всех особенностей Православия, которые отражены в молитве. Поэтому православные молитвы должны быть переиначены, обрезаны, изуродованы для того, чтобы вместиться в узкие рамки экуменических текстов, т.е. для православных, такие конфессиональные молитвы по сути дела перестают быть православными. По заявлению экуменистов, такая молитва " должна планироваться индивидом или группой, принадлежащими к данной традиции", т.е. это будет выдуманная, по словам документа, " тщательно продуманная молитва, которая не соответствует ни какому литургическому тексту богослужения, а является только плоской и вульгарной имитацией.

В этом пункте содержится предостережение составителям и планировщикам общей молитвы, которые " должны быть очень чуткими к тем элементам своей традиции, которые могут поставить присутствующих в затруднительное положение, т.е. найти общие и маловыразительные слова, которые были бы в силу своей неопределенности и банальности приемлемы для всех.

В 22-ом пункте говорится: " Межконфессиональная общая молитва в экуменическом контексте - это возможность выразить то, чем мы владеем сообща, и возрадоваться тому, что " объединяющее нас сильнее того, что нас разъединяет". Мы можем пережить то многообразие культурных форм, через которые находит свое выражение христианская вера. Однако межконфессиональная общая молитва должна быть организована так, чтобы избежать прямо или косвенно выражаемой предвзятости в отношении тех богословских вопросов, по которым Церкви еще разделены".

Что значит "...это возможность выразить то, чем мы владеем сообща, и возрадоваться тому, что " объединяющее нас сильнее того, что нас разъединяет"? Чем мы владеем сообща, - общей верой? Но ведь разделение произошло как раз по вероисповедальным вопросам - самым существенным и онтологическим. То, что сохранили еретики от древней Церкви, это вовсе не общий базис, а деформированные остатки, вернее следы от прежнего единства. Нам предлагают возрадоваться тому, что нас " объединяет сильнее, чем разделяет". Здесь игнорируется тот факт, что кажущееся совпадение вероисповедальных частей и литургической атрибутики нас вовсе не объединяет. Нас может объединить только живой организм Церкви. Даже в том, что нам кажется общим, присутствуют многообразные различия, которые будут открываться перед нами. То, что находится внутри Церкви, не может быть общим и соединенным с тем, что вне Церкви, - это два образа бытия: благодатное и безблагодатное.

Каждая конфессия имеет свой теологический и мировоззренческий ракурс. Каждая по-своему прочитывает Священное Писание. Нас разделяет само понятие " Церковь". Экуменисты, вопреки Символа Веры, говорят о множественности церквей. У нас разные взгляды на одни и теже предметы; различные литургические и мистические переживания. Мы будем разделены до тех пор, пока Дух Святой не соединит нас в живом Теле Церкви, и это будет не примирением, а возвращением.

Христа можно познать только в Духе Святом; поэтому ереси потеряли реального Христа, а имеют дело со своими представлениями о Христе, не совпадающими ни с Церковью, ни друг с другом.

Далее отмечено: "...многообразие культурных форм, через которые находит свое выражение христианская вера".

Итак, экуменисты сводят различие вероисповеданий к многообразию культурных форм (даже не культовых, а культурных), через которые якобы находит свое выражение единая христианская вера. Сводить Церковь и различные конфессии к многообразию культур, это уже теософская позиция, при чем радикально теософская.

Что значит призыв " избегать (в тексте межконфессиональной молитвы) прямо или косвенно выражаемой предвзятости в отношении тех богословских вопросов, по которым Церкви еще разделены"?

Значит исповедание догматов, с которыми не согласны еретики, названо экуменистами " предвзятостью". Поэтому православный христианин, выражающий свою веру, выглядит на экуменических собраниях, как человек, закомплексованный предвзятыми идеями, одержимый конфессиональной гордыней, ограниченный узостью и косностью сознания и отличающийся дефицитом любви.

В 23-м пункте говорится: " Размышляя над тем, как применять чинопоследование в конкретном экуменическом контексте, члены комитета должны воспользоваться элементами, которые уже были " экуменически апробированы", т.е. ими пользовались, и они были приняты".

Нам кажется, что вместо слова " апробированы" должно стоять слово " адаптированы", так как такие молитвы являются не столько экклезиологическим, сколько психологическим явлением. Как они были приняты: Церковью, комиссией или участниками таких молитв? Но личности, участвующие в экуменических мероприятиях, это не Церковь; и то, что приняли конфессиональные индифференты, не стало от этого приемлемым для Церкви.

В пунктах 24-25-ых повторяется пожелание, при составлении общей молитвы помнить " об ответственном подходе к деликатным вопросам"; далее поясняется: "...которые могут вызвать затруднения или обиду у каких-либо участников". Здесь предлагается молитву строгать и сглаживать до тех пор, пока от нее не останется набор бессодержательных риторических фраз, которые ничего не выражают, кроме пожелания туманного единства, и поэтому никого не могут оскорбить или огорчить.

В 27-28-ых пунктах содержится очень важный вопрос об использовании символов и символических действий. Надо сразу же сказать, что символ и символические действия не могут быть адекватно переданы через словесные понятия и формулировки. Символ помогает соприкоснуться с тайной, с духовной реалией, лежащей за пределами сенсорных чувств и логических понятий. Через символ человек в молитве общается с Символизируемым. Язык символов - это прежде всего язык мистических переживаний. У христиан можно найти некоторые символы, внешне схожие с теми, которые употреблялись языческих религиях и мистериях, но в христианстве они получили новое глубокое содержание. Символ несет в себе не только информацию, которая глубже, чем слово; он имеет важнейшее коммуникативное значение: это одновременно иносказание и связь. В каждой конфессии символ видоизменяется, проходя через богословскую и литургическую призму этой конфессии. Здесь мало одной экзегезы; здесь необходимо просвещение и жизнь души в общем поле Церкви.

Надо помнить, что символ и символическое действие - это не метафора, а онтологическая и психологическая связь между видимым и невидимым. Гностический потенциал и коммуникативные способности символа раскрываются только в поле церковной жизни под воздействием благодати. Вне Церкви интерпретация символа может быть похожа на известную беседу между философом и нищим, которые употребляли одинаковые знаки, но каждый понимал их по-своему.

Религиозное понимание символа зависит от духовного переживания символа, иначе символ превращается в метафору или притчу. Экуменическая герменевтика, имеющая целью унифицировать символику, переродится в символомахию, т.е. в борьбу с священными символами, что отчасти уже произошло в протестантизме.

В 29-ом пункте пишется: " Использование пространства: организаторы должны быть внимательны к пространственной структуре помещения, в котором происходит общая молитва, а если это церковное здание, то и к протоколу (правилам и запретам) литургического пространства данной общины".

Факт использования православных храмов для экуменических молитв вызвал возмущения и протесты православного народа, видящего в этом беззастенчивое нарушение церковной каноники, десакрализацию самого храма, как места присутствия и действия Божества. Данный пункт призван не нагнетать напряжения и негодования в этом вопросе, а предложил организовать экуменические молитвы в другом, более подходящем месте. Этим подходящим местом могут быть молитвенные дома еретиков или мирские помещения, например, залы собраний.

В 30-ом пункте: " Предстоятельство женщин: Что касается предстоятельства женщин в общей молитве, то в случае конфессиональной формы общей молитвы обычно применяется практика данной конфессии. Что же касается межконфессиональной молитвы, то децентрализация лидерства и равенство участия позволяют любому участнику - мужчине и женщине, священнику и мирянину - принять любую роль".

Этим самым ВСЦ, идя навстречу феминистским желаниям и претензиям, подтвердил право женщины - возглавлять конфессиональную молитву, устроенную в рамках ВСЦ. Здесь мы видим не только революционные разрушения традиций древней Церкви, но подрыв принципов христианской семьи. Христианство открывает для женщины равенство с мужчиной в главном - в деле спасения, в стяжании благодати, в достижении святости, но структура общины и семьи требует главенства мужчины не как превосходства над женщиной, а как охранение ее для важнейшей цели - непосредственного воспитания детей.

Здесь соответствие с теми способностями и дарами, которые онтологически принадлежат мужчине и женщине. Чем выше занимает положение человек в церковной иерархии, тем больше тяжести и ответственности лежит на нем. Тоже наблюдается в семье, призванной стать малой домашней церковью. Поэтому главенство мужчины в церкви и семье - это помощь и защита женщины, а не господство над ней.

Господь сотворил мужчину и женщину с их спецификой, чтобы они восполняли друг друга. Женщина, желающая заниматься мужским делом, теряет красоту женского духа. Поэтому " предстоятельство" женщины, одетой в священническое одеяние на общей конфессиональной молитве, воспринимается православными как безобразие.

Далее в 30-ом пункте подтверждается право женщины возглавлять межконфессиональную молитву. Но учредителям молитвы предлагается по тактическим причинам воздержаться от такой либеральной позиции " в отношении рукоположения женщин".

В данном пункте написано: " Что же касается предстоятельства женщин в общей молитве, то в случае конфессиональной формы общей молитвы обычно применяется практика данной конфессии".

Значит частичное ограничение на возглавление женщин-священниц в межконфессиональной молитве носит временный характер для членов ВСЦ.

Пункт 31 носит название " Неведение". В нем говорится: " В отношении крупных мероприятий (и особенно для тех, кто присутствует впервые) желательно введение в сложившуюся практику: следует рассказать, что будет происходить, и объяснять, в чем смысл происходящего".

Таким образом общей молитве должно предшествовать объяснение этой молитвы и символических действий, совершаемых при ее исполнении. При конфессиональной молитве эти объяснения, разумеется, будут носить конфессиональный характер и являться своеобразным оглашением присутствующих, а при межконфессиональной молитве такие объяснения будут носить абстрактный экуменический характер. Таким образом, общая молитва превращается в иллюстрацию проповеди, произносимую до ее начала; а проповедь - в комментарии к молитве.

Пункт 32. В нем заявляется, что экуменическая молитва содержит элементы пророчества. Православные не пророчествуют ни во время молитвы, ни после нее. Если здесь говорится о пророчестве как о предвидении будущего, то человеческое предвидение опирается на знание, опыт и рассуждение. А пророчество - это откровение Бога человеку, которое дается в определенном состоянии богодухновения, и к этому феномену Церковь призывает христиан относиться с большой осторожностью. Для православного христианина будет весьма тягостно видеть представителей конфессиональных общин, пророчествующих, особенно впадающих в транс и экстаз.

Далее сказано: " Наша общая молитва побуждает нас вслушиваться в то, чему Бог постоянно нас учит".

Наши чувства и идеи, приходящие во время молитвы, мы не можем идентифицировать с голосом Божьим, потому что есть опасность, что они представляют собой отголоски наших представлений и настроений. Есть поговорка: " И убегающий и преследующий - оба Богу молились", а мы добавим: "...и каждый слышал разный ответ". Более надежно слушать голос Божий, обращенный к нам через Евангелие; и этот голос учит православных: " Стойте в истине", "...придут много лжеучителей и лжепророков".

В пунктах 33-35 рассматривается значение рода (мужского и женского) в языке, употребляемом богословии и молитве. Отмечается, что во время общей молитвы на встречах ВСЦ "...следует употреблять откровенные и библейские имена Бога: Отец, Сын и Святой Дух. Эта Троичная формула является центральной в Базисе ВСЦ, поскольку употребляется всеми Церквями-членами".

Следует отметить, что в некоторых протестантских сектах эта евангельская формула интерпретируется в арианском смысле, поэтому не отражает единство веры в Святую Троицу. Надо отметить также, что ряд протестантских богословов, особенно последователей Гарнака, вводят принцип субординации в учение о Святой Троице, так что эта, по словам документа, " центральная формула в Базисе ВСЦ" является не монолитной, а разделенной изнутри трещинами.

" Евхаристическая практика встреч ВСЦ"

Эта глава, охватывающая 36-39 пункты, представляет собой сдержанный и осторожный подход к главной экуменической цели - к общему участию конфессий в Тайной Вечере. Здесь отсутствуют призывы к интеркоммуниону, которые еще недавно звучали в некоторых докладах и документах ВСЦ. Здесь учтены некоторые пожелания православной стороны. Однако в таком виде совершение православной литургики на съездах ВСЦ вряд ли является для православного сознания приемлемым и оправданным.

Такое " зрелищное" служение литургии в присутствии инославных противоречит литургическому преданию Церкви, зафиксированному в канонических и богослужебных книгах, которые запрещают не только участвовать в таинстве причастия, но и присутствовать при его совершении все тем, кто не является членом Церкви. " Литургия верных" - это внутренняя жизнь Церкви. Это сакрал, к которому надо духовно подготовиться; его нельзя вынести из " святая святых" и сделать вседоступным. Святые Отцы заповедовали не открывать высокого учения неподготовленным, так как это для них не полезно. А здесь глубочайший интим Церкви превращается в средство информации и предмет обозрения для инославных и еретиков. Поэтому публичное служение литургии с призывом присутствовать на ней членам ВСЦ является профанацией и отрицанием тайны.

Литургия - это самовыражение Церкви и высшее единство, и она не должна становиться чем-то другим, например, средством к запрограммированному единству. Христос совершил Тайную Вечерю в Сионской горнице, а не на площади Иерусалима. Совершение литургии для демонстрации своего вероучения, так сказать напоказ перед еретиками, которые вовсе не объединены чувством благоговения к таинствам, всегда останется вопиющим нарушением церковных канонов и реформацией богослужения. У католиков есть уличная месса, которая называется " карнавальной мессой". Неужели православная литургия превратится в " либеральную литургию"?

Присутствие православных на конфессиональных молитвах еретиков также запрещено канонами Церкви. Это показная включенность в поле духовного отступления, которая не остается бесследной.

Пункт 40. " Богослужение составляет центр нашей христианской идентичности".

С православной точки зрения как раз христианская идентичность является основой для общей молитвы. Но реально такой идентичности не существует.

Далее: " Как братья и сестры, приверженные поиску христианского единства, мы хотим не только не обижать, но и поддерживать друг друга".

На деле это будет выглядеть так: православный во время общей молитвы (в духе великодушия) не должен поклониться иконе, так как это обидит еретика; не должен призывать на помощь святого, так как это будет проявлением " нечувствительности" к другому " духовному этносу". При таком обороте дела экуменические молитвы должны быть составлены в духе крайнего радикального протестантизма, где нет ни конфессиональной выраженности, ни мистической глубины.

Пункт 42 призывает участников ВСЦ "...приобщаться к опыту общей молитвы, отчетливо осознавая церковный статус (если таковой имеется) каждого богослужения; таким образом, они будут чувствовать себя свободными молиться без ущерба для своей целостности".

Только в Церкви, где действует благодать, может быть духовная молитва (подразумевается не пространство храма, а принадлежность к Церкви). В инославных конфессиях и еретических общинах, потерявших благодать, молитва идет на другом уровне. Она может быть напряженной и эмоциональной, но остается душевной. Поэтому общая молитва православных с еретиками будет диссонирующей молитвой, а вовсе не единством. Мы уже не говорим о том, что здесь будут иметь место различные и несовместимые друг с другом религиозные переживания, непосредственно связанные с конфессиональным вероучением; это ложная имитация единства и мертвая попытка объединения вне Церкви.

Этот пункт говорит о возможности "...приобщаться к опыту общей молитвы, отчетливо осознавая церковный статус" (если таковой имеется) каждого богослужения".

Для православной каноники церковный статус богослужения вообще не разрешает проведения таких общих молитв и даже присутствия на них. Поэтому православный, участвуя в такой молитве, всегда будет чувствовать ущербность " для своей духовной целостности" и потерю церковности, если только такая цельность не была потеряна у него еще раньше.

Если в главе " Евхаристическая практика встреч ВСЦ" мы видели частичный учет православной позиции в вопросе евхаристии, то пункт 43-ий объявляет, что "...те разграничения, которые мы проводим в настоящем документе, являются временными".

Значит после психологической обработки в духе либерализма и различных унианальных соглашений эти разграничения объявятся несущественными и будут сняты. Даже теперь при отсутствии общего интеркоммуниона православных с еретиками (интеркоммунион между некоторыми еретическими общинами и конфессиями уже осуществлен), разграничения "...дают место общей молитве, прежде чем мы полностью примиримся друг с другом".

Здесь трагизм отпадения еретических общин от Церкви представляется как случайные и несущественные разногласия, которые можно и необходимо примирить. Таким образом, по мнению экуменистов, причинами разделения были не онтологические различия в главных вопросах вероисповедания, а немирное состояние духа полемизирующих сторон.

Далее в 43-м пункте заявляется: " Мы мечтаем о том дне, когда наши разделения будут преодолены, и мы вместе сможем предстать пред престолом Божиим, вознеся хвалу Ему едиными устами".

Где будет стоять этот престол: в православной церкви или в пантеоне (в храме всех исповеданий)? Какой город станет священным местом для неохристиан: Иерусалим или Женева?

Приложение Б

" Принятие решения путем консенсуса"

Это обширный проект, где прямое голосование за и против заменяется обсуждением с учетом мнений различных групп и индивидуумов для достижения единства и согласия. Особая роль в консенсусе отводится модератору, который производит опрос мнений и старается примирить их. " Модератор должен обладать, - выражаясь словами документа, - " гибкостью".

В документе подчеркивается, что от способности модератора во многом зависит успех консенсуса. Но этот консенсус в рамках экуменизма остается далеко не полным, так как учет мнений меньшинства может быть игнорирован решением консенсуса, если ему противостоит большинство участников. Переход к принципу консенсуса должен скрыть или смягчить остающиеся противоречия в работе ВСЦ, которые выявляются при прямом голосовании. Однако это процедурный вопрос, который в данном случае не входит в план нашего обозрения, и мы только остановимся на некоторых высказываниях, не согласных с православным сознанием.

Пункт 3. В этом пункте сказано: " Можно утверждать, что Церковь, будучи Телом Христа, верна своей внутренней природе, когда она пребывает в поиске ума Христа и в стремлении к согласию, выражаемому словами: " угодно Святому Духу и нам (Деян. 15, 28)".

Если общины идентифицируются с Церковью, тогда следовало бы сказать: " Церкви, будучи Телами Христа"; но так как это выражение противоречит словам апостолов и вообще является абсурдным, то здесь говорить о каком-то неопределенном принципе Церкви нельзя, так как принцип может быть идеей, а не телом. Православная Церковь, отождествляя себя с Единой Церковью, не может согласиться с такой формулировкой. Церковь онтологически соединена с Христом: Он - ее Глава, а здесь сказано, что она " верна своей внутренней природе, когда пребывает в поисках ума Христова". Но искать ум Христа можно только при условии дистанцирования от Христа. Именно Церковь в отличии от индивидуумов имеет ум Христа.

Вызывает недоумение следующая мысль: "...в стремлении к согласию, выражаемому словами: " угодно Святому духу и нам (Деян. 15, 28)".

Апостольский собор, на котором были произнесены эти слова, вовсе не привел к соглашению два принципа присоединения язычников к Церкви, которые выражали апостолы Петр и Павел. Собор отверг мнение апостола Петра о временной необходимости для язычников соблюдать ветхозаветную атрибутику и затем переходить в Церковь, и принял учение Павла о том, что такая атрибутика бесполезна для принимающих христианство, в котором Ветхий Завет нашел свое завершение, раскрытие и исполнение. Поэтому Духу Святому изволилось утвердить одно и отсечь другое.

Вселенские Соборы, которые также употребляли формулу " изволилось Духу Святому и нам", осуждали и отвергали лжеучения и как раз этим сохраняли внутреннее согласие и единство Церкви.

В пункте 6-ом пишется: " В Первом Послании к коринфенянам (12. 12-27) апостол Павел говорит о том, что члены тела нужны друг другу. Полноценно функционирующее тело интегрирует все способности и вклад всех членов. Так же и в Церкви. Целью ВСЦ должно быть создание комплекса процедур, которые позволяют наилучшим образом использовать способности, историю, опыт, вероучительное наследие и духовные традиции всех Церквей-членов".

Обратимся к тексту послания апостола Павла: " Тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело".

Здесь говориться о Церкви как живом организме, и это сравнение Единой Церкви с единым телом вдруг переводится на экуменическую организацию ВСЦ и выражается надежда, что через " создание комплекса процедур" можно будет " наилучшим образом использовать способности, историю, опыт, вероучительное наследие и духовные традиции всех Церквей-членов". Если Церковь и инославные конфессии аналогичны членам одного тела, то это значит, что документ косвенно считает Всемирный Совет Церквей духовным организмом, которые должен интегрировать и уже интегрирует " способности и вклад всех членов". Таким организмом может быть сверх-церковь, хотя ВСЦ неоднократно отрицает такое притязание. Но в противно случае это сравнение стало бы досадной ошибкой, а Специальная Комиссия, составившая этот документ, продумывала каждое предложение и подвергала их филигранной шлифовке.

В пункте 7-ом говорится: " Православный принцип икономии предполагает, что в экуменическом движении возможны изменения и усовершенствования в соответствии с изменившимися обстоятельствами. Принцип икономии исторически применялся преимущественно к таинствам, однако вполне оправданно применять его и в других церковных вопросах".
Надо заметить, что православный принцип икономии не отменяет, не усовершенствует и даже не изменяет правил, а только временно смягчает действие этих правил, когда их невозможно исполнить во всей полноте при определенных условиях. Но он вовсе не вводит новых правил и не узаконивает допущенной минимализации.

" Принцип икономии исторически применялся преимущественно к таинствам", - пишется далее в документе. Но на самом деле принцип икономии применялся прежде всего к уставу и канонам. Здесь чувствуется желание экуменистов через лазейку икономии добраться до православных таинств и заявить, что по принципу икономии вопрос о таинствах исторически менялся.

Далее говориться: " Соблюдать принцип икономии - значит быть открытым различным формам выражения веры и жизни, в тоже время сохранять верность " вере, однажды преданной святым" (Иуд. 1, 3)".

Принцип икономии вовсе не говорит, что православные должны быть открытыми для влияния ереси в вопросах веры и стиля жизни. Это выдумка экуменистов, рассчитанная на невежество людей в вопросах церковного права. Икономия - это принцип выживания в экстремальных условиях путем временного отступления от полноты исполнения каноники и устава, но вовсе не белый флаг о капитуляции перед теософским всеединством. Икономия - это не инструмент, которым можно выломать двери храма для того, чтобы превратить его в клуб.

Наряду с этим документ говорит о том, что в принцип икономии входит обязанность сохранять верность " вере, однажды преданной святым". Однако это принцип акривии, о котором предпочитают умалчивать экуменисты. Во-вторых, члены ВСЦ не имеют единой " веры, однажды преданной святым"; здесь конгломерат верований, который экуменисты стилизируют под многообразие традиций.

Далее сказано: " Опыт всех традиций, представленных в ВСЦ, является ценным и должен использоваться в повседневной жизни, деятельности и программах Совета там и тогда, когда это может быть необходимо".

На деле это означает, что православные не должны удовлетворяться только общими молитвами и встречами в ВСЦ, а в своих регионах посещать сектантские общины баптистов, пятидесятников и т.д., чтобы перенять их опыт, который в данном документе называется " ценным" и обогащать им свое православие. Должен ли православный народ приветствовать такие взаимные посещения, несмотря на то, что под такими рекомендациями подписываются ряд православных архиереев? Думаем, что сами эти архиереи чувствуют себя неловко, когда им задают такой вопрос.

В 16-ом пункте написано: " Одна из важнейших целей ВСЦ состоит в том, чтобы Церкви учились друг у друга..."

Как может Церковь - " столп и утверждение истины", имеющая Ум Христов, учиться у еретиков? Согласиться с этим значит признать, что Церковь не имеет полноты знаний, а должна заимствовать их у сект. Учиться могут и должны люди. Для православных учение - это воцерковление, обладание тем неисчерпаемым богатством гносиса, которым обладает Церковь, а не всеядная эклектика.

Далее мы пропускаем пункты, касающиеся процедурных вопросов.

В 30-ом пункте содержатся слова: "...пророческий голос ВСЦ", "...пророческое высказывание в документе ВСЦ"; в другом месте говорилось, что общая молитва включает в себя " пророческое служение". Для православных такое употребление слова " пророчество" является профанацией. Кто пророчествует? Каким духом? Это ассоциируется с состоянием экстатиков. Встречая слово " пророчество" в подобных контекстах, мы невольно вспоминаем Христа, Который предупреждал Своих учеников, что в последние времена явятся в мир не пророки, а лжепророки.

В 35-ом пункте написано: " Важный новозаветный образ Церкви как Тела Христова обращает наше внимание на многообразие в единстве. В жизни ВСЦ с его основной целью способствовать единству всех христиан, подобным же образом должно уважать многообразия и различия".

Здесь образ, взятый из Послания апостола Павла, переигран. Под телом подразумевается не Церковь, а ВСЦ, который пока что тщетно пытается интегрировать Церковь и секты в одно целое.

Прилодение В

I. Членство в содружестве ВСЦ

а) Богословские критерии

1. " В своей жизни и свидетельстве Церковь исповедует веру в триединого Бога, как это выражено в Писании и в Никео-Константинопольском Символе Веры".

Однако протестантские общины, члены ВСЦ не выражают веры в Единую Святую, Соборную, Апостольскую Церковь. Некоторые из них признают истинным учение ряда общин, которых называют " Церквями" в плюралистическом значении слова; а некоторые общины идентифицируют с Единой Церковью самих себя, несмотря на то, что исторически имеют позднее происхождение и являются чуть ли не современными нам.

4. " Церковь признает присутствие и деятельность Христа и Святого Духа вне ее собственных границ и молится о мудрости всех в сознании, что другие члены Церкви также верят в Святую Троицу".
Деятельность Христа и Духа Святаго совершается через действие благодати. Так что вопрос заключается в том, имеют ли общины, находящиеся вне Церкви, благодать.

Слово благодать имеет широкий семантический спектр. В благодати богословы различают несколько действий, принявших устойчивые формы: предваряющая (или призывающая благодать), совершающая (или спасающая благодать); иногда говорится о особой благодати, даваемой для исполнения какой-либо миссии (пророческой, священнической, царской и т.д.).

Предваряющая благодать - это действие Божие, открывающее перед человеком реальность духовного мира, особые мистические переживания, от соприкосновения с этим миром; призыв искать Бога как главную цель и смысл жизни. Если человек услышал этот призыв и принял его, то в таинствах Церкви он получает совершительную благодать, повинуясь которой он становится новым творением.

Иногда под благодатью подразумеваются такие действия Божества, как сотворение и сохранение мира. Но мы говорим о благодати, как силе, содействующей спасению. Действия Христа и Святаго духа вне границ Церкви совершаются через призывающую благодать, ответ на которую должен дать человек. Действия Христа и Святаго духа в Теле Церкви совершаются через спасительную благодать, которая осуществляет спасение и освящение человека в синергии с его волей.

5. " Церковь признает в других Церквях-членах ВСЦ элементы истинной Церкви, даже если не относится к ним как к Церквям в истинном и полном смысле слова".

Истина - это целостное понятие, которое не может быть разложено на элементы. В этом отношении сходство фрагментов еще ни о чем не говорит. Принцип фрагментальной схожести может привести к релятивистскому представлению об истине.

Нам хочется повторить нашу мысль о том, что само наименование " Всемирный Совет Церквей" не соответствует православной экклезиологии, является насилием над православным сознанием.

Слово " церковь" употребляется в разных смыслах: в прямом и относительном. Но в данном случае под Церковью понимаются и принимаются различные конфессии, деноминации и общины со всей характеристикой Церкви. Такое уравнивание Церкви с ересями в рамках Союза возможно только при потерянном и искаженном понимании самой сущности и природы Церкви со стороны православных. Со стороны протестантов такого препятствия и насилия над своей совестью в этом вопросе нет, так как они давно потеряли веру в Единую Церковь как в Единое Тело Христа Спасителя и отождествили Церковь с общиной.

Церковь совмещает в себе конечное и бесконечное, временное и вечное, видимое и невидимое. Бесконечное и вечное - это благодать Божия, освящающая Церковь; конечное это божественное творение - ангелы и святые, находящиеся в благодати, а также члены земной Церкви, покоряющиеся благодати и становящиеся ее причастниками. Как может Тело Христа, Сына Божьего, Абсолюта, объемлющего мир, участвовать в земном совете или союзе, как один из его членов. Здесь теряется метафизическая и мистическая высота и глубина Церкви. С Церковью отождествляются люди; но то, что приемлемо для протестантов, является извращением для православных.

Церковь - едина; поместные церкви - это иерархические организации, имеющие определенную самостоятельность для своих действий, но существующие только в единстве с Единой Церковью. Церковь продолжает дело Христа, и Христос совершает спасение в Церкви. Но Церковь обращена к разделенному миру, поэтому автокефалии и автономии помогают Церкви осуществлять свою миссию, считаясь с историческими и этническими особенностями народов и регионов.

Поместная церковь живет в Единой Церкви. Может ли поместная церковь вне Единой Церкви войти в какой-либо союз или же может ли часть представлять целое? Могут ли все поместные церкви, участвующие в союзе или совете представлять в нем Христа, как члена этого союза? Если же они входят туда вне Христа, оставляя за собой название " Церковь", то они становятся не автокефальными, а акефальными, т.е. лишенными своей главы, в данном случае Божественной Главы, без Которой Церковь превращается в ничто.

Заключение

Экуменизм основан на ложных предпосылках о том, что между Церковью и ересями существует некое невидимое единство, которое надо обнаружить, выявить и доказать. Это мнимое самооткрытие духовного единства диаметрально противоположно сознанию древней Церкви, для которой ереси и лжеучения являлись отпадением от Церкви, от жизни во Христе и потерей благодати. Экуменизм употребляет заведомо лживые средства, которые мало чем отличаются от иезуитизма, а именно, создание нового богословского языка, в котором могли бы нивелироваться расхождения между Церковью и ересями и между конфессиями друг с другом.

Это язык экклезиологической уравниловки, лишенный конкретности и определенности, представляющий из себя дымовую завесу, который должен скрыть реально существующие и продолжающие углубляться противоречия. Средства, которые употребляет экуменизм, как например, общие молитвы, входят в противоречие с православными канонами, значит с православной совестью. Эти общие молитвы также призваны скрыть богословские и экклезиологические несовместимости между Церковью и ересями или же представить их как второстепенное различие, а то даже как многообразие в единстве.

Экуменизм ставит перед собой ложную цель: создать видимое единство Церкви и ересей на основе частичной интеграции и полного законченного синкретизма, т.е. уровнять истину с ложью и провозгласить их единство. Для этого предварительно надо уничтожить церковное и конфессиональное самосознание и представить Православие не как Единое Тело Христа, а как культурно-историческую традицию. Поэтому понятия: Церковь и традиция на экуменическом языке уже становятся синонимами. Православный и экуменический менталитет несовместимы друг с другом, также как не могли быть совместимы древняя Церковь и гностицизм.

" Православные экуменисты" - это в своей сущности взаимоисключающие понятия. Православные члены ВСЦ должны, оставаясь православными, притворяться экуменистами или же став экуменистами, притворяться православными. В настоящее время по-видимому больше первых, но экуменическая коррозия православного менталитета делает свое дело и возможно впоследствии будут преобладать вторые.

Православная нравственность требует правильной цели и достойных средств. В экуменизме нет ни одного, ни другого.

Послесловие

В нашем кратком обзоре мы хотели показать православному читателю антицерковную сущность рассматриваемого документа, с которой не может мириться православная вера и совесть. Пока что под звон экуменических речей и бокалов в православных регионах строятся католические храмы и открываются протестантские миссии.

Экуменисты говорят нам о единстве и любви часто, словно на сеансах дзен-буддизма дают формулу медитации. Но любовь без истины существовать не может, она, образно говоря, сгнивает на корню.

Мы не ищем истины, а имеем её - это Православная Церковь.

___________________________________________________________________________________________________

*ВСЦ - Всемирный Совет Церквей

 

⇐ Предыдущая234567891011

Поделиться: