Глава первая. Чернокнижник

 

На этот раз Ассамблею проводили в Тамне. Маленький городок бурлил от оказанной ему чести, городские стражники сбивались с ног, стремясь обеспечить порядок на вверенной им территории, с утра по улицам ходили вооружённые люди — кроме самих стражников, были ещё министриалы съехавшихся на Ассамблею баронов, рыцари-вассалы баронов, низшие чины инквизиции в мирских одеждах с эмблемами на рукавах, воины-наёмники, нанятые для охраны богатых домов, в помощь стражникам, в помощь инквизиции и тому подобные люди.

Всех мало-мальски известных в городе преступников переловили ещё за неделю до Ассамблеи, а самых уважаемых вежливо попросили сидеть тихо и не высовываться. Те дали слово — связываться с мстительными баронами не хотелось никому.

Повсюду сновали торговцы, с лотка продающие сладости, дешёвые украшения, предметы одежды, игрушки для детей и тому подобную дребедень. Крупные лавки были, напротив, закрыты и, чтобы попасть внутрь, надо было быть очень знатным человеком, причём на пороге честью, родом и замком поклясться не чинить владельцу ущерба. Прорваться с бою было нечего и думать — купцы укрепляли дома почище иных крепостей.

Барон въехал в город одним из первых — не считая самых далеко живущих гостей, которые прибыли заранее. Его сопровождали, кроме обычной дружины и нескольких пажей, дочь, жена, ведьма, психолог, выздоровевший инквизитор, официальный следователь Совета со своим телохранителем и оруженосцем, а также практикант психолога Лим. Вся процессия доехала до заранее снятого в городе дома (барон не так часто останавливался в Тамне, чтобы покупать жилище) и разделилась.

Баронесса вместе с частью вассалов остались в доме. Сумасшедший рыцарь вместе со своими людьми поехал доложиться Совету, а барон, собрав самых доверенных своих министриалов, отправился в здание городской ратуши, где должна была проходить Ассамблея.

Вейма и Лим чувствовали себя очень неловко в сёдлах — для вампирши барон пожертвовал самую смирную лошадку из своих конюшен, и Нора всё утро учила свою вторую наставницу сидеть по-дамски; Лиму лошади не досталось, ему, как младшему, доверили только мула. Вампиры почти не имели навыков верховой езды и предпочли бы идти пешком, благо могли бежать ещё быстрее лошади. Увы — такое зрелище вызвало бы совершенно ненужные подозрения. Нору от язвительных комментариев удерживало только присутствие отца, хотя девочка могла бы и подумать, с какого возраста она сидит в седле и сколько такой возможности у простолюдинов. Хорошо хоть вампирские способности помогли сделать животных абсолютно послушными… правда, мысленное управление оказалось очень утомительным.

Магда приехала в Тамн в мужской одежде — ездить по-дамски она отказалась наотрез, — но барон категорически запретил ей в таком виде идти на Ассамблею.

Поэтому проклятые вместе с баронской дочерью задержались в доме, чтобы переодеться в подобающие одежды (а заодно и перекусить, раз уж выпал случай).

В ратушу было решено отправиться пешком — всё равно у коновязи к началу Ассамблеи не будет свободного места, да и некрасиво бы получилось, когда часть компании идёт, а часть едет верхом.

Так и пошли — впереди ведьма, ради Ассамблеи надевшая подходящее к её происхождению платье, дочь барона, наряженная в ещё более парадные одежды, чем Магда, и вампирша, одетая в скромную одежду богатой незамужней горожанки… Правда, по цене её наряд мог бы соперничать с нориным и уж точно был дороже магдиного… Не то, чтобы Вейме было это всё важно. Но, если уж ей придётся показаться перед самыми знатными людьми страны, как не продемонстрировать им, что граждане Ранога имеют возможность нарядить своих дочерей не хуже феодалок? На такие мероприятия и положено наряжаться, позднее герольды, рассказывая о самых важных событиях Ассамблеи, не только назовут выступающих там людей, но и подробно опишут их одежды.

Даже Лим, которому, как практиканту, велели идти позади девушек, надел свой лучший наряд, к которому не прикасался со дня поступления в Университет — разве что когда укладывал в сумку. Ведьма с помощью колдовства привела костюм в более или менее приличный вид, уничтожила признаки горячего интереса к одежде моли и кое-как замаскировала тот факт, что мальчик немного вырос и раздался в плечах за время обучения.

Ещё дальше шли дружинники барона Фирмина. Тоже в нарядных одеждах, с эмблемами сюзерена на рукавах и обнажёнными клинками в руках. Этим они символизировали — охраняют знатную даму, каждый, кто приблизится к ней без разрешения, будет зарублен на месте. Барон не очень хотел привлекать к себе и к дочери такое внимание, но о дополнительной мере предосторожности попросил Вир, который очень переживал, что ему приходится бросить возлюбленную без присмотра. Хотя надежды на этих дружинников… и даже на Лима.

Вампирёныш изо всех сил оправдывал возложенное на него доверие: пристально смотрел по сторонам, отвлекаясь на каждый громкий звук, которым почему-то оказывался крик торговца, мысленно прощупывал всех встречных прохожих — особое внимание обращая на крайне подозрительных девушек и вообще вовсю наслаждался жизнью. Чего за Вейму беспокоиться? Покуда им приглашение не передадут — за неё можно не волноваться.

Практикант отвлёкся, покупая ленты — на подарки девушкам в деревне — и поэтому немного отстал от своих, как раз подходивших к ратуше.

— Где Лим? — возмутилась Вейма, когда оказалось, что вампирёныша нигде не видно.

— Найдётся, — хладнокровно ответила Магда.

— Чего мы ждём? — закапризничала Нора. — Пойдёмте в ратушу, ну его.

— Одного Лима не пропустят, — возразила Магда. — Лучше подождём.

— Может, пошлём человека поискать? — предложила вампирша. — Не мог же он передумать и не пойти!

— Вот ещё! — рассердилась Нора. — Я не буду ради Лима гонять папенькиных министриалов.

— Что, девочка, — опасно сощурилась Вейма, — он недостаточно знатен для того, чтобы ты о нём позаботилась? Или ты забыла, как он спас тебе жизнь?

— Нет! — обиделась дочь барона. — Совершенно необязательно мне об этом напоминать! Но Лим прекрасно может о себе позаботься сам… а папенькины вассалы — тоже люди…

— Не будем никого гонять, — решила Магда. — Сами подождём немного, может быть, он сам появится. Вейма, ты не можешь его позвать?

— Нет, — развела руками вампирша. — Слишком много народу, к тому же… — она понизила голос, — есть и другие из клана. Они… отвлекают.

— Хорошо. Время ещё есть, подождём.

— Крыльцо ратуши — не место для праздных разговоров, — раздался чужой холодный голос.

Девушки оглянулись и увидели за своей спиной человека в багровой сутане.

Второй уровень инквизиции — не рядовые инспектора, которые лично ведут расследования и, если что, бросаются с мечом в руках защищать свою веру, а брат-инквизитор. Страшный человек. Одетые в мирскую одежду ещё вменяемы, они могут понимать и слушать, но брат-инквизитор знает только одно — веру в Защитника. И никогда по внешнему виду не догадаешься о его положении среди других братьев. Магда смутно помнила, что аббат носит перстень, но это не поднимает его над теми из инквизиторов, которые не принадлежат к его монастырю. У этого человека не было никаких отличительных знаков. Выбритая макушка, лицо без растительности кажется смутно знакомым всем трём девушкам. Телосложение скрадывается сутаной. Враг.

— Мы не разговариваем, святой отец, — первой, как наиболее знатная, заговорила Нора. Проклятые были ей невольно благодарны. — Мы ждём отставшего спутника.

— Это ваши? — небрежно кивнул инквизитор на столпившихся неподалёку дружинников. По идее, они должны были отогнать постороннего, но дураков, решившихся перебегать дорогу воинственному служителю Защитника (под сутаной они прятали клинки, это знал каждый), не находилось. Да и нельзя же перегородить подступы к ратуше, пока госпожа изволит почтить своим присутствием крыльцо!

— Мои.

— Дочь моя знатная особа? — спросил инквизитор, пряча в словах затаённый смысл.

— Да, святой отец, — ответила Нора. — Иначе я бы здесь не стояла.

— А это кто с тобой?

— Моя свита, — как можно более надменно отрезала девочка. Чтобы брат-инквизитор допрашивал дочь крупного феодала, наследницу отцовских владений… это уже наглость.

— А-а-а, — потянул служитель Защитника, даже не пытаясь казаться вежливым. — Могу я поинтересоваться, к какому славному роду принадлежит дитя, собравшее столь замечательную свиту?

— Я дочь барона Фирмина, — отчеканила Нора, надеясь, что имя отца заставит наглеца смутиться. Как бы не так: инквизитор внезапно расхохотался. Магда и Вейма, до того пытавшиеся казаться незаметными за спиной дочери сюзерена, беспокойно переглянулись. Мало им безумного борца с проклятыми, теперь ещё сумасшедший инквизитор.

— Здравствуй, сестрёнка, — сказал служитель Защитника, опустив на плечо девочки холёную руку.

— Я вас не знаю, — холодно произнесла дочь барона, даже не пытаясь стряхнуть наглую лапу.

— Не узнаёшь, сестра? Странно… или тебе ничего обо мне не рассказывали?

— Я вас не знаю.

— Увы мне! Я Флегонт, твой брат. Слышала обо мне?

— Нет, — побледнела девочка. — Не может быть…

— Слышала, — удовлетворённо произнёс инквизитор. — А теперь назови мне своё имя. И своих спутниц. Ну же, сестрёнка! Или язык отнялся от радости?

— Нора.

— Очень приятно, — ответил инквизитор шутовской поклон.

— А это — Вейма и Магда.

— И всё? — поднял брови Флегонт. — Вот так просто, Вейма и Магда, будто речь идёт о твоих служанках? Или теперь слуги одеваются как феодалы?

— Магда — дочь рыцаря, но…

— Он вассал отца? — быстро спросил инквизитор.

— Нет, он… я не знаю…

— Ведьма, — тяжело произнёс Флегонт. — А это её пособница, которая называет себя психологом.

— Я и есть психолог! — не выдержала вампирша.

— Да-да, дочь моя, — язвительно отозвался инквизитор. Он взглянул девушке в глаза… внезапно Вейма поняла, почему лицо инквизитора показалось ей знакомым. Дело не только в том, что он страшно похож на отца, барона Фирмина… она видела его! Видела! Но…

— Далеко пойдёшь, служитель Защитника, — ответила вампирша. — Чёрная сутана тебе шла больше.

— Умна, — хмыкнул инквизитор. — Вспомнила?

— Если я закричу сейчас — кто ты — как спасёшься тогда?

— Кричи-кричи, девочка. Ты-то там что делала?

— Вейма, в чём дело? — растеряв все свои манеры, вмешалась Нора. — Что ты о нём знаешь?

— Чёрное? — ту же заговорила ведьма. — Ты говоришь — чёрное?! Но ведь же…

— Да, — кивнул инквизитор. — Не буду скрывать — я чернокнижник.

— И твои… братья знают об этом? — ужаснулась Магда.

— Ты наивна для ведьмы, дочь моя.

— Зачем ты говоришь с нами? — спросила Вейма.

— Я говорю не с вами. Я встретился — после стольких лет! — с младшей сестрой… которая стала вместо меня наследницей отцовских владений… как тебе в этой роли, сестрица?

— Ты… — задохнулась Нора.

— Слушай меня внимательно, сестрёнка. Я второй раз повторять не буду. Как только увидишь отца — передай ему: отвергнутый сын требует извинений. И пусть отец не стоит на моём пути — на пути инквизиции! Не трясись, меня давно не интересует отцово наследство. Но пусть он вернёт брату матери — герцогу Криспу, запомни! — материно приданое. Это всё, что я буду от отца требовать лично. Но — прошу по-родственному — пусть перестанет поддерживать противников инквизиции. Для его же блага советую!

— Какое тебе дело для его блага? — вмешалась Магда.

— Эта ведьмочка ещё и разговаривает? — притворно удивился инквизитор. — Я объясню. Сейчас — до Ассамблеи — я прошу. Потом мы победим. Отца… — Он взглянул на напрягшуюся сестру и небрежно закончил: — мы попросим удалиться от дел. Я сам займусь судьбой его владений… нет, Нора, я же сказал, мне не нужно наследство. Владей им сколько хочешь… я найду тебе мужа — хорошего, послушного нам мужа, который сможет возглавить оборону, если полезут соседи, но не будет оспаривать приказы инквизиции. Твои братья и сёстры — они ведь у тебя есть, верно? — получат подходящее воспитание… девочки выйдут замуж за нужных нам людей, мальчики послужат иначе…

— Ты не смеешь!

— Тогда пусть отец уступит! — рявкнул Флегонт. — Если мы сейчас и проиграем — а мы выиграем! — после смерти отца одна ты не удержишь владений!

— Не смей!

— Это угроза? — спросила Вейма, стараясь говорить спокойно.

— Сама как думаешь? — оскалился чернокнижник.

— Я думаю, такой негодяй, как ты, может убить родного отца, даже не поморщившись.

— Родного отца… — с горечью повторил инквизитор. — Он отрёкся от меня.

— Не ты один такой.

— Спасибо, напомнила, госпожа психолог, — ядовито ответил чернокнижник. — Сколько я тебе должен за оказание профессиональной помощи?

— Бесплатно, — в тон ему ответила вампирша. — Или, если хочешь, расскажи нам, как ты… — Она замялась, не зная, как выразить свои мысли. — Как ты заслужил чёрную сутану? Неужели ещё в родном доме?

Инквизитор улыбнулся.

— Это очень поучительная история, непокорная дочь клана. Ты желаешь её услышать?

— Зачем тебе рассказывать это нам? — напряглась Магда.

— Почему бы и нет? Ведь вы никому не сможете об этом поведать.

Ведьма тревожно поглядела на Нору.

— Она промолчит, — заверил Магду Флегонт. — Иначе ваши занятия магией будут всем известны. Я знал, что отец ненормальный, но чтобы отдать дочь в ученицы ведьме!..

— Тише! — потребовала Вейма.

— Как ты?.. — ахнула Нора.

Инквизитор злорадно расхохотался.

— Угадал, да?

— Он тебя разыграл, — объяснила Вейма. — Так будешь рассказывать, служитель двух богов?

— Надеешься использовать против меня? Ну, попытайся…

— Да или нет?

Инквизитор недолго колебался. Он посмотрел вдаль улицы и скривился.

— Нет, — решил он. — Не хочу тратить время. Одно скажу — совет сестрёнке — не цени наставников, лучше предай их первая. Далеко пойдёшь. Почти как я.

— Вейма! — закричал подошедший Лим. — Чего вы ждёте?

— Не чего, а кого, — проворчала вампирша. — Тебя.

— А… это… ваш знакомый?

— Почти.

— Я очень рад, что дождался этого достойного юношу, — сообщил чернокнижник. — Теперь вы все в сборе.

— Мы? — не поняла ведьма.

— Проклятые, честь позвать которых на аттестацию мне так любезно доверила комиссия, — учтиво ответил инквизитор, доставая из рукава сутаны три клочка бумаги и протягивая их Магде. — Этой ночью всех троих будут ждать на Лысой горе. Надеюсь, вы показали себя достойными слугами Врага, иначе… — Он дал повиснуть фразе в воздухе и ушёл, не прощаясь.

— Эт-то кто?! — поразился вампир.

— Чернокнижник, будь он проклят!

— Он уже проклят, — поправила подругу ведьма. — Идём?

— Кто такие чернокнижники? Это чёрные маги, да? Откуда ты его знаешь? — засыпала вопросами Нора.

— Я видела его в комиссии на своей аттестации, — ответила Вейма. — А чернокнижник… это очень особенный проклятый.

— Он отдаёт душу не за силу, а в обмен на конкретное желание, — вполголоса объяснила Магда. — Чернокнижником его зовут потому, что сначала они изучают книгу — у неё чёрный переплёт, чёрный корешок, чёрные страницы и чёрные буквы.

— Как такое можно читать?!

— Они сначала принимают специальный состав, который им даёт учитель. Тогда читают книгу. Изучив её, выбирают нужное место и совершают обряд продажи души. говорят, к ним воистину является Враг и принимает их жертву. После этого обстоятельства всегда складываются в их пользу. Хотя они ничего особенного не умеют, их больше всех уважают на Лысой горе.

— Неправда, — вмешался Лим. — Я слышал, то, что говорит чернокнижник, легко убеждает каждого, кто таит в душе зло. Человека ли, проклятого — неважно. Они находят струнку и на ней играют, как на арфе.

— Патетично и глупо! — возразила Вейма. — Наверное, их учат что-то с голосом делать. Или просто технике манипуляции.

— А что за состав, который помогает читать чёрную книгу? — спросила потрясённая девочка. Проклятые тут же вспомнили, при ком они увлеклись спором.

— Отрава, — припечатал Лим.

— Галлюциногены, — уточнила Вейма.

— В любом случае, Нора, тебе эта цена не понравится, — поспешила заверить Магда. — Чернокнижники самые проклятые из всех проклятых, их ненавидят даже на Лысой горе. Да, уважают, но ненавидят всех! И, если планы, для которых они просили удачи, не достигают успеха, на первом же слёте они расстаются с душой.

— И живут без души? — зачарованно спросила дочь барона.

— Нет, — помрачнела ведьма. — Умирают на месте. Говорят, их Враг к себе забирает. Разбираться.

— Хватит страшных историй! — оборвала разговор Вейма. — Пойдёмте лучше, нечего на улице о таких вещах разговаривать! Лим, если ты ещё раз от нас отстанешь, я тебя лично пристукну!

— Больше не буду! — заверил вампирёныш, в душе радуясь, что так легко отделался.

— А что случилось с его учителем? — вспомнила неугомонная Нора, когда они уже поднимались по ступенькам.

— Откуда я знаю? Мало ли что. Спас, например, от инквизиторов, выучился, а потом лично и пришиб.

— Почему?

— Потому что хотел убрать лишнего свидетеля.

— Нет, почему ты так решила?

— А где инквизитор ещё может встретиться с чернокнижником? Может, и сам нашёл, не знаю. Но избавился от него — это точно. Потом, небось, на слёте на братьев по вере свалил.

— Но за это смерть, — напомнила ведьма.

— Ты ему это скажи, ладно? — огрызнулась вампирша. — Или крикни погромче, авось кто и услышит. Как ты доказывать свои слова собралась?

— Можно не доказывать, — влез Лим, — если планы чернокнижника проваливаются, его допрашивают обо всей жизни и никто не может ничего скрыть.

— Очень умно! Молчал бы лучше! — разозлилась Вейма. — Ты лично собрался бороться с чернокнижником и инквизитором? Нет? Вот то-то же!

— Вейма, пожалуйста… — вмешалась Нора. — Мы ведь на Ассамблее…

— Правда, Вей, прекрати себя вести, как пьяная простолюдинка.

— Ну, знаете ли! — обиделась вампирша. Она, между прочим, последний день доживает, а ей ещё замечания делают… Лим бросил на начальницу испуганный взгляд. Он знает. И понимает. Вампирша поймала такой же взгляд подруги и скорчила злобную физиономию. Друзья поспешили принять беспечный вид. Как помочь той, что решила умереть, но не изменить себе?

 

Глава вторая. Отречение

 

Они не опоздали, но времени на праздные разговоры не было. Дружина осталась охранять подходы к ратуше: на Ассамблее имели право находиться только крупные феодалы и специально приглашённые люди. Барон Фирмин, встретив дочь и проклятых, показал предназначенные им места и принялся поспешно инструктировать по поводу поведения на Ассамблее. Конечно, феодалы сочтут невежливость простолюдинов ниже своего достоинства, но авторитет барона может пошатнуться из-за какого-нибудь инцидента. Вейма и Лим делали вид, что внимательно слушают и покорно кивали. Магда действительно старалась понять сюзерена, но была слишком возбуждена для этого. Они видели чернокнижника! Проклятый в рядах инквизиции! Служитель Врага угрожает барону Фирмину! Брат-инквизитор — сын сеньора!

Аттестация этой ночью.

А Вейма спокойна, улыбается… вон, даже кивает. И Лим, паршивый мальчишка! Если бы он не задержался… нет, проклятые их всё равно бы нашли, но…

Как он может быть таким спокойным? Ему и дела нет…

Магда ошибалась: Лим лихорадочно придумывал, что бы ему такое предпринять для спасения начальницы. Дело даже не в поручении Ватара, нет. Вампирёнышу очень не хотелось ещё раз увидеть… или хотя бы знать. Знать: девушка, с которой он недавно разговаривал, превратилась в жаждущего крови монстра, которая никого не знает и не помнит, кроме клана. И полностью послушна приказам клана… если они не стоят между ней и добычей.

Нет. Одного раза ему хватило, больше он этого не допустит!

Нора не знала о том, что тревожило её друзей. Разговор с инквизитором, который оказался её сводным братом, поразил девочку резко меньше, чем поразила бы вчера. Голоса, шаги, негромкие споры и переговоры, вид рассаживающихся по своим местам феодалов — это заставило дочь барона забыть обо всех угрозах на свете. Она озиралась по сторонам, стараясь по цветам над скамьями угадать, кто где сидит. Эти люди были ровня ей — никого ниже барона на эти встречи не допускалось. А, если и приходили… гости, подобные Вейме с Магдой и Лиму, их легко можно было отличить по одежде.

Рядом с некоторыми феодалами сидели их сыновья. Девушек не было ни одной, поэтому на Нору посматривали с интересом. Дочь барона Фирмина скорчила высокомерную гримасу на взгляд какого-то мальчишки, не достигшего даже совершеннолетия и тут же улыбнулась другому юноше, постарше, который пялился на неё ещё более заинтересованно, чем подросток. Юноша приветливо кивнул, повернулся к своему отцу, перекинулся с ним двумя словами и вернулся к разглядыванию Норы. Пожалуй, с ещё большим энтузиазмом, чем раньше. Узнавал, чья дочь, поняла девушка. И услышал сплетни насчёт наследства, пришла следующая мысль.

Дочь барона пренебрежительно фыркнула (юноша всё равно не услышал на таком расстоянии при общем гаме) и отвернулась.

Может, выяснить у отца, чей сын этот нахал, который пялится на благородных дам, как на… воспитание не позволило феодалке закончить мысль.

Барон закончил свои наставления, не обращая внимания, как мало слушала его маленькая аудитория. Феодалы расселись по местам и посмотрели в сторону двери. Когда установилась полная тишина, оттуда вошли двенадцать человек — члены Совета, который в обычные дни заседает в Раноге, решая дела всей страны.

Бароны, как один человек, поднялись на ноги. Вампиры, чуть помешкав, присоединились к сеньору. Наверное, надо было слушать внимательнее, а не думать о своём… хорошо хоть, людям не до них, никто не заметил нарушения этикета.

Совет уселся за дальний край длинного стола, который был установлен у свободной стены. Собравшиеся феодалы опустились на свои места. Вейма и Лим, припомнив то, что им говорили, дождались, пока усядутся все остальные, и только потом сели сами. Магда подобными условностями не сковывалась: она, как-никак, дочь рыцаря.

— Заметили? — вполголоса спросил своих спутников барон Фирмин. — Их двенадцать.

— Ну и что? — не понял Лим.

— Папенька! — первой догадалась Нора. — Совет ведь Одиннадцати!

— Молодец! Вейма, не узнаёте лишнего?

— Вир! Что он тут делает? Разве он…

— Вейма, — перебила Нора. — Разве не видишь? Он в простой одежде, не в знатной! И сел в стороне!

— Он, как и мы, пришёл по приглашению, — догадалась Магда. — Как мы его сразу не узнали?

— Двенадцать человек — слишком много для оценки, — пробурчала сконфуженная вампирша. Чтобы она узнала оборотня позже, чем люди… ну да, её не так уж и занимают правила этикета, да и отвыкла она от всего этого в провинции. И настроение у неё было не то, и не ждала она… и вообще.

— Теперь смотрите! — предложил барон.

Никто не поднялся с места, когда в зал вошла группа людей, обряженных в багровые сутаны. Среди них выделялся один-единственный человек в мирской одежде… светлые, пшеничного цвета волосы, серо-голубые глаза, сжатый в решимости рот…

— Крам! — вскрикнула ведьма.

— Тише, — напомнил барон. — Да, они пригласили его как свидетеля.

Инквизиторы уселись за стоящий в углу столик. Им явно было тесно — Краму вообще не хватило места — но бароны не собирались обеспечивать удобства воинственным служителям Защитника.

Крам встал за спиной одного из одетых в сутану людей — не то телохранитель, не то слуга, не то ученик…

— Помнишь! — в возбуждении шепнула подруге Вейма. — Это тот человек, который его к тебе послал! Он аббат!

— Инспектора не подчиняются рядовым братьям, — пояснил барон. — Приказания дают только аббаты. Они могут принимать решения сами или оглашать постановления всех братьев монастыря… а могут и других аббатов. Где вы его видели?

— Прорицание, — прошептала Магда.

— Надеюсь, вы больше никому о нём не рассказывали? Тише, теперь не время для разговоров. Нора, смотри и учись.

Сидящий в середине председатель Совета медленно поднялся на ноги и объявил ежегодную Ассамблею открытой.

— По просьбе наших уважаемых гостей, первым разбирается вопрос о нападении на инспектора инквизиции, пострадавшего на границе владений графа Белана и барона Фирмина.

Упомянутые феодалы поднялись на ноги и поклонились собранию.

— Оба этих благородных человека, — продолжал председатель, — проводили расследование своими силами, но не сообщили Совету никаких результатов. Желают ли они высказать их сейчас?

Благородные люди одновременно покачали головами и сели.

— Советом было принято решение, что человек или группа людей, напавших на служителя Защитника, которому дано право подавать нам всем пример скромности, благочестия и праведной жизни, напавших вероломно, из-за угла, — эти люди или один человек не могут оставаться безнаказанными. Мы поручили вести расследование следователю Совета рыцарю Эфоту. — По залу пронёсся смешок, рыцаря знали многие. — Где он?

— Сеньоры! — поднялся на ноги Вир. — Мой господин, рыцарь Эфот, шлёт вам нижайший поклон. Тяжкое нездоровье помешало ему выйти из дома, поэтому, повинуясь приказу моего господина, я осмелился явиться сюда и говорить в столь высоком собрании.

Председатель повернул голову и посмотрел на неофициального следователя так, будто первый раз его видел. Феодалы снова разразились смешками: такое представление разыгрывалось здесь уже которую Ассамблею подряд. Правда, этот юноша прежде не появлялся, но до него были другие, такие же. Скромные, незаметные, исполнительные и способные выполнить любой приказ Совета. Даже умственно здоровые рыцари-следователи были неспособны выполнить наложенные на них обязательства. Наверное, благородное воспитание мешало.

— Подойди к трибуне, добрый человек, — решил председатель, — и говори свободно! Из уважения к твоему господину мы выслушаем тебя.

— Меня зовут Вир, — действительно свободно и без малейшего смущения начал оборотень. — Рыцарь Эфот, посланный Советом баронов для расследования во владения графа Белана и барона Фирмина, оказал мне честь, приблизив к себе и посвятив в свои дела. С разрешения благородных господ, я расскажу о результатах наших поисков.

— Говори, — приказал председатель.

Вир отбросил витиеватый тон и ссылки на сумасшедшего рыцаря. Коротко и сжато оборотень рассказал о том, как прибыл слишком поздно, чтобы прочитать следы, о показаниях, которые давали стражники барона и графа. По всему выходило, что на инквизитора напали внезапно, когда он, уже в темноте, ехал по направлению, судя по следам и показаниям самого инспектора, собираясь свернуть во владения барона и добраться до ближайшего человеческого жилья. Инспектора отвлекли разговором, уговорили спешиться и коварно ударили по голове. Лошадь, испугавшись, ускакала, оставив грабителей без добычи. Они обыскали пострадавшего, отняли у него одежду и серебряный кастет, который тот носил при себе. Нападавшие бросили инквизитора в лесу и скрылись, уйдя от места преступления по дороге.

Поиски разбойных шаек обоими феодалами ничего не дал. Все преступники в ту ночь занимались совершенно другими делами, не говоря уже о том, что последние пять лет они вообще редко выходили грабить на дорогу. В Тамне нашли человека, который перекупил кастет, но он запомнил только плащ, скрывающий лицо преступника. Однако совет немедленно переплавить драгоценное оружие, указывает: преступники понимали, с кем столкнулись.

Инквизиторы зашумели. Одни соглашались, мол, наверняка, преступники знали, и нападение было сделано нарочно. Другие, более осторожные, возражали: грабители могли всё понять уже после того, как разглядели эмблему.

Вир согласился и с теми, и с другими. И указал, что новички, узнав, на кого напали, перепугались бы насмерть и не осмелились бы отправляться в Тамн и давать советы ювелиру. В том, как поступили грабители, чувствуется опыт и наглость, которая приобретается не одним годом грабежей. В опыте самого следователя никто не сомневался, поэтому оборотню поверили на слово.

У Вира выходило, что шайка опытных беспринципных грабителей, неизвестная никому по всей стране, напала ночью на инспектора инквизиции, не унесла ничего такого ценного, ради чего стоило бы подставляться под пристальное внимание воинственных служителей Защитника, и скрылась в неизвестном направлении. Вир также подчеркнул два момента, которые пока никто не учитывал: опытные грабители не упустили лошадь, это раз. А два — даже самый последний дурак с большой дороги знает, что богатые путники предпочитают по ночам отсиживаться за четырьмя стенами, а не бродить в темноте.

— Мы здорово сглупили, — шепнула Магда.

— Хуже, — мрачно ответил барон. — Впредь занимайтесь чародейством и не лезьте не в своё дело.

Тем временем оборотень незаметно подталкивал Ассамблею к выводу: напавшие на инквизитора должны были знать: по дороге ночью проедут. И либо они, либо те, кто их послал, понимали, кто именно.

А кому могло быть об этом известно?

— Ведьма! — вскочил на ноги аббат-инквизитор. — Ведьмы могут предсказывать будущее! Она подстерегла его и…

— Вы хотите сказать, ведьма самостоятельно оглушила ударом вашего инспектора? — уточнил Вир. Феодалы захмыкали. Барон Фирмин подтолкнул Магду, и девушка встала на ноги, кланяясь всем собравшимся. — Позвольте представить вашему вниманию ведьму Магду, проживающую во владениях барона Фирмина.

По залу пронёсся шепоток. Магда была крепкой сильной девушкой, но очевидно: справиться с хорошо обученным воином ей не под силу.

— Она из-за угла напала! — настаивал аббат.

— На прямой дороге? — парировал Вир.

— Подкралась сзади…

— Святой отец, вы считаете, можно с земли допрыгнуть до головы всадника? К тому же следы…

— Вас обманули!

— Я проверил все показания.

Инквизиторы посовещались, после чего аббат заговорил тоном тише:

— Пусть эта девушка не нападала лично. Но она подготовила нападение!

— Святой отец, я консультировался с ведущими магами страны. Ни волшебник, ни ведьма не могут предугадать будущее с необходимой для нападения точностью.

Инквизитор презрительно скривился. Он не верил магам ни на грош, но говорить об этом вслух считал излишним.

— Не может магия помочь предугадать путь всадника заранее. Это должны были сделать люди… знавшие, какой дорогой поедет инспектор инквизиции… и когда.

— Да чего гадать! — гаркнул аббат. — Там всего одна дорога и есть!

— Если знать, откуда едет всадник, — поправил Вир.

Внезапно стало тихо. Ассамблея — по крайней мере, самые активные её представители — начинала догадываться, куда клонит Вир. Это было… страшно.

— Я опросил вассалов графа Белана и барона Фирмина, — спокойно, словно и не догадываясь о произведённом впечатлении, продолжал давать показания Вир. — Говорил я и с самим пострадавшим. Уважаемый инспектор инквизиции был зверски изувечен и брошен умирать на мороз. Его нашли стражники владений барона Фирмина, отнесли в замок сюзерена, даже не узнав, о ком позаботились. Его вылечили с помощью лекарского искусства той самой ведьмы, которую почтенный аббат обвинил в преступлении.

— Она притворялась!

— Я взываю к вашему благоразумию, святой отец! Если бы ведьма желала смерти инквизитора, она могла сделать вид, что не может помочь. Или не прикладывать таких усилий. И люди барона Фирмина могли бы прикончить жертву по приказу господина, если бы действительно имели отношение к нападению.

По залу пронёсся гул.

— Я этого не говорил! — вскочил на ноги аббат. — Я ни в чём не обвинял благородного барона!

— Прошу прощения, — поклонился неофициальный следователь Совета. — Как лицо, обличённое доверием, я был обязан рассматривать все возможные варианты. Этот не подтвердился. Ни барон, ни его вассалы ничего не знали о ночном нападении на инспектора инквизиции Крама.

Воинственные служители Защитника возбуждённо загомонили. Не все из них знали о подкупе неофициального следователя, но все ждали совсем других результатов.

— Несмотря на свой опыт в распутывании преступлений, — хладнокровно продолжал Вир, — я не сумел найти нападавших. Следы обрывались на дороге и грабители скрылись… возможно, там, где их никто бы не подумал искать. Я могу лишь высказать предположение: преступление было совершено не ради выгоды… денежной выгоды. Хотели убить или искалечить инспектора. Ни графу, ни барону это было не нужно. Они не имеют отношения к этому делу!

Инквизиторы загомонили ещё громче, но перечить не стали. Сопляку-следователю верит Совет, значит, поверят и остальные бароны. Голословно возражать — удел слабых и глупцов. Здесь надо хитрее…

— Значит, ты не нашёл преступников? — обвиняющим голосом спросил аббат.

— Нет, — склонил голову Вир. — Даже лучшие из нас иногда терпят неудачу… когда им противостоят силы слишком могущественные.

Аббат побагровел, едва не слившись цветом со своей сутаной. Постоянные намёки следователя на инквизицию… не перекупил ли его барон? Но как это доказать?!

— Я бы хотел, чтобы благородные господа, — обратился Вир к феодалам, — чтобы вы выслушали самого пострадавшего. Во владениях барона Фирмина он говорил мне, что имеет свои предположения относительно произошедшего с ним несчастья.

Инквизиторы развернулись и посмотрели на Крама. Он был страшно бледен, но кивнул аббату. Перед Ассамблеей он обещал дать нужные братьям показания, но теперь держать слово не собирался.

— Говори, — велел аббат. Крам поклонился инквизиторам и вышел к трибуне. Вир посторонился, уступая инспектору место. Воинственные служители Защитника снова зашептались. Трибуна, стоявшая между столом Совета и скамьями баронов, была скорее для удобства приглашённых докладчиков, чем по необходимости. Здесь вполне разрешалось говорить со своего места, разве что предписывалось встать — чтобы все видели выступающего. Инквизиторам не понравилось, что их инспектор предпочёл докладываться Ассамблее вдали от своих.

— Я был, — начал Крам прерывающимся голосом, — послан во владения барона Фирмина. Сначала — с обычным заданием проинспектировать проживающую там ведьму. Я прибыл туда и обнаружил, что ведьма не занимается запрещённым колдовством и не может быть осуждена светскими законами. Суд инквизиции осуждает каждую ведьму, но для этого нужно разрешение властей, которые…

Бароны зашумели, требуя, чтобы инквизитор перестал рассказывать всем известные вещи и переходил к делу.

— Я не нашёл ничего запрещённого, — повторил инспектор. — Но нашёл, что барон заботится обо всех жителях своих владений — даже о тех, кто не являются его вассалами.

— О проклятых! — выкрикнул аббат. Крам сделал вид, что не слышит. Не было такого закона, по которому проклятые отличались от обычных людей. Светский суд наказывал только за деяния — не за профессию.

— Вернувшись в монастырь святого Минея, я доложил о результатах своей поездки отцу Нестору, — Крам кивнул на аббата. — Он вновь послал меня к барону Фирмину. С точным заданием — найти улики, обвиняющие сеньора в запретном колдовстве.

— Ложь! — выкрикнул аббат.

— Улики я должен был отыскать любой ценой, — упрямо рассказывал Крам. — Ложь, обман, предательство и подтасовка фактов, откровенный подлог. Отца Нестора устраивало всё.

— Ложь!

— Нападение нарушило мои планы. Месяц я пролежал, прикованный к постели, чудесным колдовством ведьмы излеченный от увечий, неустанной заботой и травами спасённый от воспаления лёгких. День и ночь она ухаживала за мной. И когда разум вернулся ко мне, я устыдился своего задания.

— Она тебя одурманила! — заорал отец Нестор.

— Нет, — твёрдо ответил инспектор. — Мой разум, едва спал жар, оставался твёрд и ясен. Я помнил, кто я такой и каков мой долг. Но долгие дни, проведённые на ложе болезни, заставили меня иначе взглянуть на служение Защитника. Мы, инквизиторы, пытаем и убиваем во имя добра, но радуется от этого только Враг.

Бароны опять зашумели, требуя, чтобы Крам отбросил богословские рассуждения и перешёл к делу. Его совесть сеньоров не касалась, им было интересно про преступление.

— Ни ведьма, ни её коллеги, ни барон, ни его вассалы, милосердно и заботливо отнёсшиеся ко мне в часы болезни, не могут иметь отношения к нападению на меня преступников.

— Так кто же виноват? — раздался выкрик из зала.

— Когда ко мне вернулись силы, — словно и не услышав вопроса, продолжал Крам, — я написал письмо в монастырь, прежде извещённый бароном о моём несчастье. Оттуда пришёл ответ.

Инспектор умолк, в зале снова стало тихо.

— Мои собратья, — с некоторой обидой объявил Крам, — не радовались чудесному излечению. Они просили меня инсценировать повторное нападение — уже точно бароном.

— Лжёшь!

— Я сохранил письмо, — парировал Крам. Он достал бумагу, отдал Виру, а тот передал документ Совету. Председатель что-то прошептал следователю, тот кивнул.

— Я могу послать за секретарём, — объявил председатель Совета. — Он принесёт прошение благочестивого аббата Нестора, мы сличим почерка.

— Подделка!

— Я могу послать за белым магом, который помогает Совету в подобных вопросах, — предложил председатель. — Вы будете отрицать действенность белой магии?

Это был опасный вопрос. Инквизиция пока не пыталась бороться со Слоновой башней.

— Я признаю! — раздражённо крикнул аббат. — И магию и письмо! Я писал! И что с того?

— Я хочу подчеркнуть, — снова взял слово Крам, — что инквизиция пойдёт на любую подлость, лишь бы навредить барону Фирмину.

Инквизиторы расшумелись так, что Краму пришлось пережидать их возмущение. Теперь они хорошо понимали, почему этот предатель предпочёл говорить с трибуны. Мечи они отдали страже у дверей, но всегда оставались кинжалы…

— Правильно ли я вас понял, юноша, — спросил председатель, — вы обвиняете инквизицию в устроенном на вас нападении?

— Да! — объявил Крам. Все разом вскочили на ноги и закричали, принимая или оспаривая это заявление. Инспектор, едва сдерживая волнение, молча ждал, пока стихнет шум в зале. И дождался.

— Негодяй! — бросил ему аббат. — Сколько тебе заплатил барон? Чем тебя прельстила твоя девка?!

— Вы оскорбили дочь рыцаря! — вмешался барон Фирмин. — Я требую, чтобы вы принесли ей извинения!

— Ах, да, конечно! Мы это слышали! Дочь рыцаря, скрывающая своё происхождение — какая старая история! А на последних страницах она окажется родственницей какого-нибудь герцога! Вы не могли придумать байку поновее?! Не из рыцарских романов, которыми зачитывалась ещё ваша матушка?

— Я готов честью поручиться за свои слова, — холодно бросил барон. — И требую извинений.

Аббат насмешливо поклонился в сторону охаянной им девушки.

— Прошу меня простить, юная госпожа. Но чем этот молодой человек докажет свою невиновность? У предателя нет ни чести, ни права. Пусть барон Фирмин не гневается — поручительства за изменника инквизиция не примет.

Крам страшно побледнел.

— Я готов поклясться — жизнью, душой, Защитником, если не годится моя честь, что свои выводы сделал сам и не получил за них никаких посулов или наград.

— Кому нужна твоя жизнь, щенок? Душу ты продал врагу рода человечества и не имеешь права призывать Защитника.

— Святой отец! Вы оскорбили меня больше, чем это допустимо между двумя свободными людьми! Пусть нас рассудит Защитник! Я полагаюсь на его суд.

— Какой именно суд ты выбираешь? — быстро спросил аббат.

— Поединок!

— Нет, предатель. Не будет тебе поединка. Никто из братьев не скрестит с отступником оружия, что дано лишь для защиты нашей святой веры.

— Тогда…

Крам подошёл к стене и взял горящий факел.

— Какого вы хотите испытания, огнём?

— Ты не осмелишься…

Крам поднёс факел к эмблеме на своём рукаве.

— Именем Защитника я клянусь, что не получал ни просьб, ни приказа от барона Фирмина и его вассалов о том, чтобы обвинить инквизицию в подстроенном нападении на меня — ни прямо, ни через третьих лиц.

Факел прожёг дыру в рукаве и теперь опалял кожу. Магда зажмурилась, Вейма отвернулась, остальные, как завороженные смотрели туда, где огонь не причинял человеку ни малейшего вреда.

— Это колдовство! — закричал аббат.

— То есть, святой отец, вы утверждаете, что можно творить колдовство с именем Защитника на устах? — уточнил председатель. — Мы видим чудо! Молодой человек, верните факел на место.

Крам повиновался и поднял вверх руку. Огонь испортил ткань, но на коже не осталось даже ожога. Кто-то закричал от изумления. Суд Защитника предполагал скорое исцеление поклявшегося от ран, невредимости не ждал никто. Только барон Фирмин да пришедшие с ним проклятые понимали, что видят действие заклинания неуязвимости. Прочие феодалы могли бы и догадаться, но никто из них не использовал этой магии против ожогов… и все твёрдо верили, что упоминание Защитника разрушает даже белое волшебство.

— Я был предан теми, кого считал своими друзьями, учителями и товарищами, — чётко произнёс Крам. — Я не совершил измены: меня предали раньше.

Магда вскрикнула и упала в обморок. Она вместе с Крамом переживала его выступление и, хотя и знала о действии магии (Крама вела его вера в собственную правоту), ужаснулась его смелости. Потом испугалась разоблачения… но дерзкая выходка бывшего инспектора прошла благополучно. Теперь у неё уже не было сил.

— Вы можете её привести в чувство? — шёпотом потребовал барон у вампиров. — Скорее, пока все смотрят на Крама!

Вейма и Лим склонились над приятельницей, прикидывая, хлестать её по щекам или позвать обратно разум.

Тем временем Крам отошёл к трибуне и встал рядом с Виром. Волнение в зале постепенно успокаивалось.

— Наши уважаемые гости, — как ни в чём не бывало заговорил председатель Совета, — просили рассмотреть вопрос о придании инквизиции феодального статуса и предоставления им места и голоса в Ассамблее. — Это прозвучало откровенным издевательством. — Желают ли благородные господа обсудить этот вопрос?

Благородные господа встретили предложение крайне невежливым хохотом, возмущёнными криками, а подросток, который глазел на Нору перед началом, оглушительно засвистел, за что заслужил подзатыльник от своего отца.

— В таком случае, сеньоры, обсудим другие темы, — заключил председатель.

 

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться: