Сонет к Глебу Горбовскому

 

 

Мы не пьяны. Мы, кажется, трезвы.

И, вероятно, вправду мы поэты,

Когда, кропая странные сонеты,

Мы говорим со временем на "вы".

 

И вот плоды -- ракеты, киноленты.

И вот плоды: велеречивый стих...

Рисуй, рисуй, безумное столетье,

Твоих солдат, любовников твоих,

 

Смакуй их своевременную славу!

Зачем и правда, все-таки, -- неправда,

Зачем она испытывает нас...

 

И низкий гений твой переломает ноги,

Чтоб осознать в шестидесятый раз

Итоги странствований, странные итоги.

 

        <?>

 

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

 

--------

Сонет к зеркалу

 

 

Не осуждая позднего раскаянья,

не искажая истины условной,

ты отражаешь Авеля и Каина,

как будто отражаешь маски клоуна.

 

Как будто все мы -- только гости поздние,

как будто наспех поправляем галстуки,

как будто одинаково -- погостами --

покончим мы, разнообразно алчущие.

 

Но, сознавая собственную зыбкость,

Ты будешь вновь разглядывать улыбки

и различать за мишурою ценность,

как за щитом самообмана -- нежность...

 

О, ощути за суетностью цельность

и на обычном циферблате -- вечность!

 

        <?>

 

--------

Стихи о слепых музыкантах

 

 

Слепые блуждают

    ночью.

Ночью намного проще

перейти через площадь.

 

Слепые живут

    наощупь,

трогая мир руками,

не зная света и тени

и ощущая камни:

из камня делают

    стены.

За ними живут мужчины.

Женщины.

   Дети.

    Деньги.

Поэтому

несокрушимые

лучше обойти

    стены.

А музыка -- в них

упрется.

Музыку поглотят камни.

И музыка

умрет в них,

захватанная руками.

Плохо умирать ночью.

Плохо умирать

    наощупь.

 

Так, значит, слепым -- проще...

Слепой идет

    через площадь.

 

        <?>

 

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

 

--------

Стук

 

 

Свивает осень в листьях эти гнезда.

Здесь в листьях

осень, стук тепла,

плеск веток, дрожь сквозь день,

сквозь воздух,

завернутые листьями тела

птиц горячи.

Здесь дождь. Рассвет не портит

чужую смерть, ее слова, тот длинный лик,

песок великих рек, ты говоришь, да осень. Ночь

приходит,

повертывая их наискосок

к деревьям осени, их гнездам, мокрым лонам,

траве. Здесь дождь, здесь ночь. Рассвет

приходит с грунтовых аэродромов

минувших лет в Якутии. Тех лет

повернут лик,

да дважды дрожь до смерти

твоих друзей, твоих друзей, из гнезд

негромко выпавших, их дрожь. Вот на рассвете

здесь также дождь, ты тронешь ствол,

здесь гнет.

Ох, гнезда, гнезда, гнезда. Стук умерших

о теплую траву, тебя здесь больше нет.

Их нет.

В свернувшемся листе сухом, на мху истлевшем

теперь в тайге один вот след.

 

О, гнезда, гнезда черные умерших!

Гнезда без птиц, гнезда в последний раз

так страшен цвет, вас с каждым днем все меньше.

Вот впереди, смотри, все меньше нас.

Осенний свет свивает эти гнезда.

В последний раз шагнешь на задрожавший мост.

Смотри, кругом стволы,

ступай, пока не поздно

услышишь крик из гнезд, услышишь крик из гнезд.

 

        <?>

 

* Текст приводится по неизвестному источнику. -- С. В.

 

--------

X x x

 

 

Теперь я уезжаю из Москвы.

Ну, Бог с тобой, нескромное мученье.

Так вот они как выглядят, увы,

любимые столетия мишени.

 

Ну что ж, стреляй по перемене мест,

и салютуй реальностям небурным,

хотя бы это просто переезд

   от сумрака Москвы до Петербурга.

 

Стреляй по жизни, равная судьба,

о, даже приблизительно не целься.

Вся жизнь моя -- неловкая стрельба

по образам политики и секса.

 

Вс? кажется, что снова возвратим

бесплодность этих выстрелов бесплатных,

как некий приз тебе, Москва, о, тир --

все мельницы, танцоры, дипломаты.

 

Теперь я уезжаю из Москвы,

с пустым кафе расплачиваюсь щедро.

Так вот оно, подумаете вы,

бесславие в од?же разобщенья.

 

А впрочем, не подумаете, нет.

Зачем кружил вам облик мой случайный?

Но одиноких странствований свет

тем легче, чем их логика печальней.

 

Живи, живи, и делайся другим,

и, слабые дома сооружая,

живи, по временам переезжая,

и скупо дорожи недорогим.

 

        <?>

 

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

 

--------

Художник

 

 

Он верил в свой череп.

Верил.

Ему кричали:

"Нелепо!"

Но падали стены.

Череп,

Оказывается, был крепок.

 

Он думал:

За стенами чисто.

Он думал,

Что дальше -- просто.

 

...Он спасся от самоубийства

Скверными папиросами.

И начал бродить по селам,

По шляхам,

Желтым и длинным;

Он писал для костелов

Иуду и Магдалину.

И это было искусство.

 

А после, в дорожной пыли

Его

Чумаки сивоусые

Как надо похоронили.

Молитвы над ним не читались,

Так,

Забросали глиной...

Но на земле остались

Иуды и Магдалины!

 

        <?>

 

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

 

--------

X x x

 

 

Прощай,

позабудь

и не обессудь.

А письма сожги,

как мост.

Да будет мужественным

твой путь,

да будет он прям

и прост.

Да будет во мгле

для тебя гореть

звездная мишура,

да будет надежда

ладони греть

у твоего костра.

Да будут метели,

снега, дожди

и бешеный рев огня,

да будет удач у тебя впереди

больше, чем у меня.

Да будет могуч и прекрасен

бой,

гремящий в твоей груди.

 

Я счастлив за тех,

которым с тобой,

может быть,

по пути.

 

        1957

 

--------

Стихи о принятии мира

 

 

      Я. Гордину

 

Все это было, было.

Все это нас палило.

Все это лило, било,

вздергивало и мотало,

и отнимало силы,

и волокло в могилу,

и втаскивало на пьедесталы,

а потом низвергало,

а потом -- забывало,

а потом вызывало

на поиски разных истин,

чтоб начисто заблудиться

в жидких кустах амбиций,

в дикой грязи простраций,

ассоциаций, концепций

и -- просто среди эмоций.

 

Но мы научились драться

и научились греться

у спрятавшегося солнца

и до земли добираться

без лоцманов, без лоций,

но -- главное -- не повторяться.

Нам нравится постоянство.

Нам нравятся складки жира

на шее у нашей мамы,

а также -- наша квартира,

которая маловата

для обитателей храма.

 

Нам нравится распускаться.

Нам нравится колоситься.

Нам нравится шорох ситца

и грохот протуберанца,

и, в общем, планета наша,

похожая на новобранца,

потеющего на марше.

 

        3 декабря 1958

 

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

 

--------

X x x

 

 

Еврейское кладбище около Ленинграда.

Кривой забор из гнилой фанеры.

За кривым забором лежат рядом

юристы, торговцы, музыканты, революционеры.

 

Для себя пели.

Для себя копили.

Для других умирали.

Но сначала платили налоги,

    уважали пристава,

и в этом мире, безвыходно материальном,

толковали Талмуд,

    оставаясь идеалистами.

 

Может, видели больше.

А, возможно, верили слепо.

Но учили детей, чтобы были терпимы

и стали упорны.

И не сеяли хлеба.

    Никогда не сеяли хлеба.

Просто сами ложились

в холодную землю, как зерна.

И навек засыпали.

А потом -- их землей засыпали,

зажигали свечи,

и в день Поминовения

голодные старики высокими голосами,

задыхаясь от голода, кричали об успокоении.

И они обретали его.

    В виде распада материи.

 

Ничего не помня.

Ничего не забывая.

За кривым забором из гнилой фанеры,

в четырех километрах от кольца трамвая.

 

        1958

 

--------

Петухи

 

 

Звезды еще не гасли.

Звезды были на месте,

когда они просыпались

в курятнике

на насесте

и орали гортанно.

 

...Тишина умирала,

как безмолвие храма

с первым звуком хорала.

Тишина умирала.

Оратаи вставали

и скотину в орала

запрягали, зевая

недовольно и сонно.

 

Это было начало.

Приближение солнца

это вс? означало,

и оно поднималось

над полями,

над горами.

 

...Петухи отправлялись

за жемчужными зернами.

Им не нравилось просо.

Им хотелось получше.

Петухи зарывались

в навозные кучи.

Но зерно находили.

Но зерно извлекали

и об этом с насеста

на рассвете кричали:

-- Мы нашли его сами.

И очистили сами.

Об удаче сообщаем

собственными голосами.

 

В этом сиплом хрипении

за годами,

за веками

я вижу материю времени,

открытую петухами.

 

        1958

 

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

 

--------

Пилигримы

 

 

     "Мои мечты и чувства в сотый раз

     Идут к тебе дорогой пилигримов"

      В. Шекспир

 

Мимо ристалищ, капищ,

мимо храмов и баров,

мимо шикарных кладбищ,

мимо больших базаров,

мира и горя мимо,

мимо Мекки и Рима,

синим солнцем палимы,

идут по земле пилигримы.

Увечны они, горбаты,

голодны, полуодеты,

глаза их полны заката,

сердца их полны рассвета.

За ними поют пустыни,

вспыхивают зарницы,

звезды горят над ними,

и хрипло кричат им птицы:

что мир останется прежним,

да, останется прежним,

ослепительно снежным,

и сомнительно нежным,

мир останется лживым,

мир останется вечным,

может быть, постижимым,

но все-таки бесконечным.

И, значит, не будет толка

от веры в себя да в Бога.

...И, значит, остались только

иллюзия и дорога.

И быть над землей закатам,

и быть над землей рассветам.

Удобрить ее солдатам.

Одобрить ее поэтам.

 

        1958

 

--------

Стихи под эпиграфом

 

 

     "То, что дозволено Юпитеру,

     не дозволено быку..."

 

Каждый пред Богом

    наг.

Жалок,

   наг

    и убог.

В каждой музыке

    Бах,

В каждом из нас

    Бог.

Ибо вечность --

     богам.

Бренность --

    удел быков...

Богово станет

    нам

Сумерками богов.

И надо небом

    рискнуть,

И, может быть,

    невпопад

Еще не раз нас

    распнут

И скажут потом:

    распад.

И мы

   завоем

    от ран.

Потом

    взалкаем даров...

У каждого свой

    храм.

И каждому свой

    гроб.

Юродствуй,

   воруй,

    молись!

Будь одинок,

    как перст!..

...Словно быкам --

    хлыст,

вечен богам

    крест.

 

        1958

 

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

 

--------

Камни на земле

 

 

Эти стихи о том, как лежат на земле камни,

простые камни, половина которых не видит солнца,

простые камни серого цвета,

простые камни,-- камни без эпитафий.

 

Камни, принимающие нашу поступь,¹

белые под солнцем, а ночью камни

подобны крупным глазам рыбы,

камни, перемалывающие нашу поступь,--

вечные жернова вечного хлеба.

 

Камни, принимающие нашу поступь,

словно черная вода -- серые камни,

камни, украшающие шею самоубийцы,

драгоценные камни, отшлифованные благоразумием.

 

Камни, на которых напишут: "свобода".

Камни, которыми однажды вымостят дорогу.

Камни, из которых построят тюрьмы,

или камни, которые останутся неподвижны,

словно камни, не вызывающие ассоциаций.

 

Так

лежат на земле камни,

простые камни, напоминающие затылки,

простые камни,-- камни без эпитафий.

 

        1959

 

 

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

 

¹ В неизв. ист. "понимающие" вместо "принимающие". -- С. В.

 

--------

Лирика

 

 

      О. Б.

 

Через два года

высохнут акации,

упадут акции,

поднимутся налоги.

Через два года

увеличится радиация.

Через два года.

Через два года.

 

Через два года

истреплются костюмы,

перемелем истины,

переменим моды.

Через два года

износятся юноши.

Через два года.

Через два года.

 

Через два года

поломаю шею,

поломаю руки,

разобью морду.

Через два года

мы с тобой поженимся.

Через два года.

Через два года.

 

        1959

 

--------

Одиночество

 

 

Когда теряет равновесие

твое сознание усталое,

когда ступеньки этой лестницы

уходят из под ног,

как палуба,

когда плюет на человечество

твое ночное одиночество, --

 

ты можешь

размышлять о вечности

и сомневаться в непорочности

идей, гипотез, восприятия

произведения искусства,

и -- кстати -- самого зачатия

Мадонной сына Иисуса.

 

Но лучше поклоняться данности

с глубокими ее могилами,

которые потом,

за давностью,

покажутся такими милыми.

Да.

    Лучше поклоняться данности

с короткими ее дорогами,

которые потом

до странности

покажутся тебе

широкими,

покажутся большими,

пыльными,

усеянными компромиссами,

покажутся большими крыльями,

покажутся большими птицами.

 

Да. Лучше поклонятся данности

с убогими ее мерилами,

которые потом до крайности,

послужат для тебя перилами

(хотя и не особо чистыми),

удерживающими в равновесии

твои хромающие истины

на этой выщербленной лестнице.

 

        1959

 

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

 

--------

Определение поэзии

 

 

   памяти Федерико Гарсия Лорки

 

     Существует своего рода легенда,

     что перед расстрелом он увидел,

     как над головами солдат поднимается

     солнце. И тогда он произнес:

     "А все-таки восходит солнце..."

     Возможно, это было началом стихотворения.

 

Запоминать пейзажи

   за окнами в комнатах женщин,

   за окнами в квартирах

    родственников,

   за окнами в кабинетах

    сотрудников.

Запоминать пейзажи

   за могилами единоверцев.

 

Запоминать,

   как медленно опускается снег,

   когда нас призывают к любви.

Запоминать небо,

   лежащее на мокром асфальте,

   когда напоминают о любви к ближнему.

Запоминать,

   как сползающие по стеклу мутные потоки дождя

   искажают пропорции зданий,

   когда нам объясняют, что мы должны

   делать.

Запоминать,

   как над бесприютной землею

   простирает последние прямые руки

   крест.

 

Лунной ночью

   запоминать длинную тень,

   отброшенную деревом или человеком.

Лунной ночью

   запоминать тяжелые речные волны,

   блестящие, словно складки поношенных

   брюк.

   А на рассвете

запоминать белую дорогу,

   с которой сворачивают конвоиры,

запоминать,

   как восходит солнце

   над чужими затылками конвоиров.

 

        1959

 

* Стихотворение отсутствует во 2-м изд. СИБ. -- С. В.

 

--------

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: