А вот заметка из недавнего прошлого:

«Мартин Эмис, гротескно переоцененный и слишком самоуверенный писатель, снова опубликовал роман о «Холокосте» («The Zone of Interest», 2014), его второй роман на эту тему. Я со своей стороны попытался прочесть первый, однако, вынужден был бросить, так как судорожно нетрадиционный стиль кажется наглостью для требовательного читателя. Романы его отца Кингсли Эмиса я регулярно перечитываю с удовольствием. Неудивительно, что он, по слухам, отказался читать книги своего сына, не только потому, что они постоянно ссылаются на личность их автора, но и потому что Мартин Эмис в противоположность своему отцу – отличному стилисту – не готов придерживаться основных правил английского языка». (Кингсли Эмис о романах своего сына: «Ужасающая навязчивая живость в его стиле», The Guardian, 22 июля 2008).

 

Если раздутому рекламой, лукавому хитрецу-романисту, излияния которого еще несколько десятилетий назад, вероятно, никто не напечатал бы, повезло родиться в стране, с самым богатым языком земли, сокровищнице формулировок, в которой всегда можно найти правильное слово, и, если он потратит время, чтобы найти его – причем экономия и сдержанность это отнюдь не преграды, а свидетельство выученной дисциплины – то ему не нужно придумывать какие-то новые слова. У младшего Эмиса есть одно общее качество с его умершим отцом. Он пытается писать на важные политические темы, не понимая их природы. Его отец, будучи университетским студентом, серьезно флиртовал с коммунизмом, затем превратился в непоколебимого приверженца Маргарет Тэтчер (прежде всего из-за того, что она однажды пригласила его выпить пару рюмок спиртного) и закончил, наконец, как обычный реакционер, который, правда, по-прежнему ничего не понимал в политике. Старый Эмис был серьезным романистом бесспорного уровня и комплекции, младший Эмис – всего лишь низкорослый писатель, который сам считает себя слишком важным, легковесный человек, который пытается писать о важных предметах. С опозданием он открыл «Холокост» – что для жителя Нью-Йорка очень выгодно, тему, которая вызывает больший интерес (пусть даже с меньшей субстанцией) чем состояние его зубов, о котором он ранее высказывался.

Можно было бы, собственно, подумать, что для писателя, который страстно желает оригинальности, эта тема – как прошлогодний снег. Так как их словарный запас и их сила выражения несравненно больше – или была больше, чем у их американских коллег (которые говорят, все же, якобы на том же языке), британские литераторы в «интеллектуальных» центрах США, где они легко обосновываются благодаря своему акценту и своей воспринимающейся как экзотическая манере, и даже находят работу, часто становятся знаменитыми. Они как продавцы поддельного «чудодейственного средства от всех болезней», которые впаривают свой товар каким-нибудь крестьянским болванам. Этот экземпляр не только так долго жил в Нью-Йорке, что прилип к мухоловке «Холокоста», но, кажется, он не сознает, что этот вымысел – каким бы сенсационным и доходным он ни представлялся – уже бесчисленное множество раз был освещен из каждой только возможной точки зрения. Только один тот факт, что также я занимаюсь этой темой, принуждает меня к тому, чтобы я вообще упомянул таких презренных людей.

И если мы уже говорим о педантичности. Среди тех, кого это коснулось, похоже, господствует – осознанно или неосознанно – определенная путаница между выражениями «выселение» и «искоренение». Хотя преимущества такой психопатологии ясны в свете более поздних утверждений, все же, сообщения в уступчивых средствах массовой информации, сопровождаемые еврейской истерией из гетто или просто неспособностью невежд отличить одно слово от другого, явно могли внести свой вклад в поддержание неосведомленных масс в их убеждениях.

«Очень показательно, что некоторые евреи эту политику внутриполитической дискриминации немедленно истолковали как политику искоренения. Антинемецкая пропагандистская книга Леона Фейхтвангера и других с заголовком «Желтое пятно»: искоренение 500.000 немецких евреев» представляет собой типичный пример этого подхода. Вопреки несостоятельности этих утверждений уничтожение евреев обсуждается уже на первых страницах – простая эмиграция толкуется как физическое 'искоренение' немецкого еврейства». (Richard Harwood – Richard Harwood, «Did Six Million Really Die?», 2005, стр. 5.)

«В той грубой детали, что музей Яд ва-Шем был запланирован уже в 1942 году, проявляется функционалистское отношение к Холокосту... В то время, когда уже думали об увековечении Шоа, большинство жертв еще были живы».

(Tageszeitung, Berlin, 24 мая 1995, стр. 12.)

 

Чтобы придумать хорошую ложь, нужно время, и это была очень хорошая ложь; ложь, которую не смог опровергнуть побежденный и деморализованный враг. Нужно неправильно представить назначение часто использованного для уничтожения вшей газа в концентрационных лагерях, преувеличить число заключенных, которые в последние месяцы войны умирали от тифа, сыпного тифа и истощения, чтобы достичь символической цифры, обосновать свои утверждения все время новыми поддельными и постановочными фотографиями, искусно смонтированными фильмами и искаженной статистикой, «найти» среди «оставшихся в живых» несколько «очевидцев» – и невероятное станет фактом. В девяностые годы это стало якобы очевидным – выражение, которое используют немецкие суды, когда они осуждают мужественных спорщиков с официальным тезисом на тюремное заключение сроком до пяти лет (и больше) так как они, если использовать выражение Оруэлла, совершили «мыслепреступление». Точно так, как инквизиция осудила Галилео Галилея за то, что он решился утверждать, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Кстати, Великий инквизитор Торквемада был соплеменником тех, кто тиранит немцев сегодня.

 

«Между 1994 и 2004 годами было произведено 117.344 расследований из-за «разжигания межнациональной розни».

(Сообщения Федерального ведомства по охране конституции).

 

Аргумент о том, что систематическое уничтожение евреев – это «общеизвестный факт», можно вывести из статьи 21 устава Международного военного трибунала в Нюрнберге, которая звучит так:

«Суд не должен требовать доказательств общеизвестных фактов, а должен официально принимать их к сведению». Таким образом, суд не был привязан к общепризнанным правилам приведения доказательств. «Это закон победителя, который применяется здесь в стране побежденных».

(Робер Фориссон – Robert Faurisson, интервью в Тегеране, 2006)

 

Кто утверждает, что что-то является «общеизвестным», выражает этим вовсе не факт, а только лишь свое личное мнение; такое утверждение ни в коем случае не является доказательным.

Тем не менее, здравый смысл говорит нам, что эти гнусные клеветнические выдумки фабриковались только для того, и, благодаря усердной толпе сплетников, которые неутомимо их повторяют, распространяются еще сегодня, только потому, что эти утверждения очень выгодны для их изобретателей. Как в случае ударов по ньюйоркским «башням-близнецам» в 2001 году (я отказываюсь использовать смешное американское сокращение 9-11; в своем тщеславии американцы воображают, будто бы весь мир вращается вокруг их страны), есть огромное количество серьезных доказательств того, что официальная история – это ложь (Рассинье, Фориссон, Рудольф, Цюндель, Маттоньо, Граф и т. д.), все же, самое убедительное доказательство этого – это, пожалуй, долговременные преимущества, которые принесли эти события их авторам и пропагандистам. («Cui bono?» – «кому выгодно»?)

Поиск тех, кому выгодно, всегда многое объясняет. Смерть 2937 человек, которые погибли 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке (это число приблизительно соответствует количеству американцев, принесенных в жертву в Пёрл-Харборе ради «доброго дела» впутать США во Вторую мировую войну), сделала возможными «всемирную войну против терроризма», «Patriotic Act», «Homeland Security», рентгеновское просвечивание и легальные обыски пассажиров в аэропортах и позволила владельцу башен, господину Силверстайну получить страховку в размере 4,5 миллиарда долларов.

«С 11 сентября 2001 года американские налогоплательщики каждый час платят 10,5 миллионов долларов, чтобы финансировать войну против террора... Если суммировать цифры, то американские налогоплательщики каждый час платят почти 70 миллионов долларов для финансирования статей бюджета, связанных с политикой безопасности, в то время как на социальные потребности страны они отдают примерно 62 миллиона долларов». (Hindustan Times, 11 сентября 2014)

 

«Фирмы оборонной» промышленности получают жирные прибыли благодаря войнам «против террора» «Тотальные издержки войн в Ираке и Афганистане свыше четырех биллионов». (U.S. News and World Report, 28 марта 2013).

 

«Собственно, Силверстайн хотел получить вдвое большую сумму (примерно 7,1 миллиарда), с тем обоснованием, что два отдельных попадания самолетов в обе отдельные башни представляли собой два разных события, согласно смыслу договора страхования». Хотя он, по слухам, обычно завтракал в «Windows on the World», ресторане на вершине северной башни Всемирного торгового центра, он в момент трагедии находился у своего дерматолога». (Википедия)

 

«Каждое утро господин Силверстайн после окончания своих финансовых дел завтракал в «Windows on the World», ресторане на самом верху северной башни

Всемирного торгового центра. Ранним утром 11 сентября его жена Клара напомнила ему о том, что он записался на прием к своему дерматологу. Он якобы пытался отменить встречу, как он говорил, но госпожа Силверстайн настояла на том, чтобы он пошел». (Deborah Sontag – Deborah Sonntag, «The Hole in the City’s Heart», New York Times, 11 сентября 2006.)

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: