ЭКСПРОПРИАЦИЯ ЗЕМЛИ У СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

В Англии крепостная зависимость исчезла фактически в конце XIV столетия. Огромное большинство населения190) состояло тогда — и еще больше в XV веке — из свободных

¹⁸⁹⁾ В Италии, где капиталистическое производство развилось раньше всего, раньше всего разложились и
крепостные отношения. Крепостной освобождается здесь прежде, чем он успел обеспечить за собой какое-либо
право давности на землю. Поэтому освобождение немедленно превращает его в поставленного вне закона про­
летария, который к тому же тотчас находит новых господ в городах, сохранившихся по большей части еще от
римской эпохи. После того как революция мирового рынка с конца XV столетия¹⁹⁵ уничтожила торговое пре­
обладание Северной Италии, началось движение в обратном направлении. Рабочие массами вытеснялись из
городов в деревню и там положили начало неслыханному расцвету мелкой земледельческой культуры, органи­
зованной по типу садоводства.

¹⁹⁰⁾ «Мелкие земельные собственники, которые своими руками обрабатывали свои собственные поля и до­
вольствовались скромным благосостоянием... составляли тогда гораздо более значительную часть нации, чем
теперь... Не менее 160000 земельных собственников, составлявших вместе с семьями, вероятно, более одной
седьмой всего населения, жили обработкой своих мелких freehold-участков» (freehold — полная собственность
на землю). «Средний доход этих мелких землевладельцев оценивается в 60—70 фунтов стерлингов. Высчитано,
что лиц, обрабатывавших собственную землю, было больше, чем арендаторов чужой земли» (Macaulay. «His­
tory of England», 10th ed. London, 1854, v. I, p. 333, 334). Еще в последнюю треть XVII столетия ⁴/₅ англичан за­
нимались земледелием (там же, стр. 413). — Я цитирую Маколея, потому что он, как систематический фальси­
фикатор истории, по возможности «замазывает» такого рода факты.

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 729

крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, за какими бы феодальными вывесками ни скрывалась их собственность. В более крупных господских имениях bailiff (управляющий), некогда сам крепостной, был вытеснен свободным фермером. Наемные рабочие в земледе­лии состояли частью из крестьян, употреблявших свободное время на работу у крупных зе­мельных собственников, частью из особого, относительно и абсолютно немногочисленного, класса собственно наемных рабочих. К тому же даже эти последние фактически были кре­стьянами, ведущими самостоятельное хозяйство, так как наряду с заработной платой полу­чали коттедж, а также 4 и больше акров пахотной земли. Кроме того, совместно с крестьяна­ми в собственном смысле они пользовались общинными землями, пасли на них свой скот и добывали топливо: дрова, торф и т. п.¹⁹¹⁾. Во всех странах Европы феодальное производство характеризуется разделением земли между возможно большим количеством вассально зави­симых людей. Могущество феодальных господ, как и всяких вообще суверенов, определя­лось не размерами их ренты, а числом их подданных, а это последнее зависит от числа кре­стьян, ведущих самостоятельное хозяйство¹⁹²⁾. Поэтому, хотя земля в Англии была разделена после норманского завоевания на гигантские баронства, которые нередко включали в себя до 900 старых англосаксонских лордств каждое, тем не менее она была усеяна мелкими кресть­янскими хозяйствами и лишь в отдельных местах между этими последними находились крупные господские поместья. Такие отношения при одновременном расцвете городской жизни, характерном для XV столетия, создали возможность того народного богатства, кото­рое с таким красноречием описывает канцлер Фортескью в своих «Laudibus Legum Angliae», но эти отношения исключали возможность капиталистического богатства.

Пролог переворота, создавшего основу капиталистического способа производства, разы­грался в последнюю треть XV

¹⁹¹⁾ Не следует забывать, что даже крепостные не только являлись собственниками, — правда, обязанными
платить оброк, — небольших участков земли, примыкавших к их дворам, но и совладельцами общинной земли.
«Крестьянин там» (в Силезии) — «крепостной». Тем не менее эти крепостные владеют общинными землями.
«До сих пор не удалось склонить силезцев к разделу общинных земель, тогда как в Неймарке уже не осталось
деревни, где бы этот раздел не был осуществлен с величайшим успехом» (Mirabeau, «De la Monarchie Prus­
sienne». Londres, 1788, t. II, p. 125, 126).

¹⁹²⁾ Япония с ее чисто феодальной организацией землевладения и с ее широко развитым мелкокрестьянским
хозяйством дает гораздо более верную картину европейского средневековья, чем все наши исторические книги,
проникнутые по большей части буржуазными предрассудками. Быть «либеральным» за счет средневековья
чрезвычайно удобно.

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 730

и первые десятилетия XVI столетия. Масса поставленных вне закона пролетариев была вы­брошена на рынок труда в результате роспуска феодальных дружин, которые, по справедли­вому замечанию сэра Джемса Стюарта, «везде бесполезно заполняли дома и дворы»¹⁹⁶. Хотя королевская власть, будучи сама продуктом буржуазного развития, в своем стремлении к аб­солютизму насильственно ускоряла роспуск этих дружин, она отнюдь не была его единст­венной причиной. Крупные феодалы, стоявшие в самом резком антагонизме к королевской власти и парламенту, создали несравненно более многочисленный пролетариат, узурпировав общинные земли и согнав крестьян с земли, на которую последние имели такое же феодаль­ное право собственности, как и сами феодалы. Непосредственный толчок к этому в Англии дал расцвет фландрской шерстяной мануфактуры и связанное с ним повышение цен на шерсть. Старую феодальную знать поглотили великие феодальные войны, а новая была де­тищем своего времени, для которого деньги являлись силой всех сил. Превращение пашни в пастбище для овец стало лозунгом феодалов. Харрисон в своей работе «Description of Eng­land. Prefixed to Holinshed's Chronicles» описывает, какое разрушительное влияние на страну оказывала эта экспроприация мелких крестьян. Но, пишет он, «what care our great incroach-ers!» («какое дело до этого нашим великим узурпаторам!»). Жилища крестьян и коттеджи рабочих насильственно снесены или заброшены.

«Если мы», — говорит Харрисон, — «возьмем старые описи любого рыцарского имения, то увидим, что ис­чезли бесчисленные дома и мелкие крестьянские хозяйства; что земля кормит теперь гораздо меньшее количе­ство людей; что многие города пришли в упадок, хотя наряду с этим расцветают новые... Я мог бы рассказать кое-что о городах и деревнях, которые были снесены и превращены в пастбища для овец и от которых остались только помещичьи дома».

Жалобы таких старых хроник всегда преувеличены, но они точно рисуют то впечатление, какое совершавшаяся в то время революция в производственных отношениях произвела на современников. Сравнивая сочинения канцлера Фортескью и Томаса Мора, мы ясно видим ту пропасть, которая отделяет XV век от XVI. По справедливому замечанию Торнтона, анг­лийский рабочий класс из своего золотого века без всяких переходных ступеней попал в же­лезный век.

Законодательство было испугано этим переворотом. Оно еще не стояло на той высоте ци­вилизации, на которой «Wealth of the Nation» [«национальное богатство»], т. е. созидание ка­питала и беспощадная эксплуатация и пауперизация народ-

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 731

ной массы, считается ultima Thule* всякой государственной мудрости. Бэкон в своей истории царствования Генриха VII говорит:

«В это время» (1489 г.) «умножились жалобы на превращение пахотных земель в пастбища» (для овец и т. д.), «требующие лишь присмотра немногих пастухов; земли, сдаваемые в аренду, пожизненную или по годо­вую» (погодовой арендой жила значительная часть йоменов), «были превращены в крупные имения. Это при­вело к упадку народа, а следовательно, к упадку городов, церквей, десятин... Король и парламент с мудростью, достойной изумления, старались излечить это зло... Они приняли меры против истребляющей население узур­пации общинных земель (depopulating inclosures) и против истребляющего население пастбищного хозяйства (depopulating pasturage), по пятам следующего за этой узурпацией».

Акт Генриха VII, 1489 г., гл. 19, воспрещает сносить крестьянские дома, к которым при­надлежит не менее 20 акров земли. Акт, изданный в 25-й год царствования Генриха VIII, во­зобновляет этот закон. Там говорится, между прочим, что

«значительное число арендных земель и большие стада скота, в особенности овец, скопляются в немногих руках, вследствие чего земельные ренты очень возросли, а обработка пашни (tillage) пришла в большой упадок, церкви и дома снесены и поразительно громадные массы людей лишились возможности содержать себя и свои семьи».

Закон предписывает поэтому восстановить запущенные дворы, устанавливает соотноше­ние между пашней и пастбищем и т. д. Один акт 1533 г. скорбит о том, что многие собствен­ники имеют до 24000 овец, и ограничивает допустимое число двумя тысячами193) . Одинаково бесплодны были и народные жалобы и законы против экспроприации мелких фермеров и крестьян, издававшиеся в течение 150 лет, начиная с эпохи Генриха VII. Тайну их бесплод­ности непреднамеренно выдал нам сам Бэкон.

«В акте Генриха VII», — пишет он в своих «Essays, civil and moral», глава 29, — «глубоким и достойным удивления было то, что он создавал земледельческие хозяйства и дворы определенной нормальной величины, т. е. удерживал за ними такое количество земли, при котором они могли давать подданных, достаточно обеспе­ченных и не находящихся в рабской зависимости, при котором, с другой стороны, плуг держали руки самого собственника, а не наемника» («to keep the plough in the hand of the owners and not hirelings»)^193a).

— буквально: крайней Фулой; здесь это выражение употребляется в смысле: крайний предел. (Фула — островная страна, находившаяся, по представлению древних, на крайнем севере Европы.) Ред.

¹⁹³⁾ В своей «Утопии» Томас Мор говорит об удивительной стране, где «овцы пожирают людей» («Utopia», transl. Robinson, ed. Arber, London, 1869, p. 41).

^193a) Бэкон разъясняет связь, существующую между свободным зажиточным крестьянством и хорошей пехо­той. «Для поддержания могущества и нравов в королевстве было в высшей степени важно сохранить достаточ­ные размеры аренды, чтобы обеспечить безбедное существование здоровым способным людям и закрепить большую часть земли королевства во владении йоменов, т. е. людей, занимающих среднее положение между благородными и коттерами (cottagers) и батраками... Ибо все наиболее компетентные знатоки военного дела

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 732

Но капиталистическая система, наоборот, требовала именно рабского положения народ­ных масс, превращения их самих в наемников и превращения средств их труда в капитал. В течение этого переходного периода законодательство старалось также закрепить минимум 4 акра земли за каждым коттеджем сельского наемного рабочего и воспрещало последнему принимать в свой коттедж жильцов. Еще в 1627 г., при Карле I, Роджер Крокер из Фонтмил-ла был осужден за то, что выстроил в своем имении Фонтмилл коттедж и не отвел для него 4 акров земли; еще в 1638 г., при Карле I, была назначена королевская комиссия с целью до­биться соблюдения старых законов, в особенности закона о 4 акрах земли; еще Кромвель за­претил в радиусе 4 миль от Лондона строить дома, при которых не было бы 4 акров земли. Еще в первую половину XVIII века сельскохозяйственный рабочий жаловался в суд, если к его коттеджу не отводилось от 1 до 2 акров. А теперь он счастлив, если при коттедже имеет­ся маленький огородик или невдалеке от него можно снять несколько квадратных сажен земли.

«Земельные собственники и арендаторы действуют здесь рука об руку», — говорит д-р Хантер. — «Не­сколько акров при коттедже сделали бы рабочего слишком независимым»¹⁹⁴⁾.

Насильственная экспроприация народных масс получила новый страшный толчок в XVI столетии в связи с Реформацией и сопровождавшим ее колоссальным расхищением церков­ных имений. Ко времени Реформации католическая церковь была феодальной собственницей значительной части земли в Англии. Уничтожение монастырей и т. д. превратило в пролета­риат их обитателей. Сами церковные имения были в значительной своей части подарены хищным королевским фаворитам или проданы за бесценок спекулирующим фермерам и го­рожанам,

согласны между собой в том... что главную силу армии составляет инфантерия, или пехота. Но чтобы создать хорошую инфантерию, необходимы люди, которые выросли не в рабстве и нищете, а на свободе и в обстановке известного благосостояния. Поэтому, если в государстве главное значение имеют дворяне и высшее общество, а сельское население и пахари состоят лишь из рабочих или батраков, а также из коттеров, т. е. нищих, вла­деющих хижинами, то при таких условиях возможно иметь хорошую конницу, но отнюдь не хорошую, стой­кую пехоту... Мы видим это во Франции и Италии и в некоторых других иностранных землях, где действитель­но все население состоит из дворянства и нищих крестьян... так что они вынуждены применять для своих пе­хотных батальонов наемные банды швейцарцев и т. п., откуда и проистекает, что эти нации имеют многочис­ленное население, но мало солдат» («The Reign of Henry VII etc. Verbatim Reprint from Kennet's England, ed. 1719». London, 1870, p. 308).

¹⁹⁴⁾ Д-р Хантер в «Public Health. 7th Report 1864». London, 1865, p. 134. «Количество земли, предписываемое» (старыми законами), «рассматривается теперь как слишком значительное для рабочих и даже способное пре­вратить их в мелких фермеров» (George Roberts. «The Social History of the People of the Southern Counties of England in Past Centuries». London, 1856, p. 184, 185).

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 733

которые массами сгоняли с них их старых наследственных арендаторов и соединяли вместе хозяйства последних. Гарантированное законом право обедневших земледельцев на извест­ную часть церковной десятины было у них молчаливо отнято195) . «Pauper ubique jacet»197 , — воскликнула королева Елизавета после одного путешествия по Англии. На 43 году ее царст­вования правительство вынуждено было, наконец, официально признать пауперизм, введя налог в пользу бедных.

«Авторам этого закона было стыдно открыто высказать его мотивы, и потому вопреки всем обычаям он вы­шел в свет без всякой преамбулы» (пояснительного предисловия)¹⁹⁶⁾.

Акт, изданный в 16-й год царствования Карла I, 4, объявил этот закон постоянным, и лишь в 1834 г. ему была придана новая, более строгая форма¹⁹⁷⁾. Эти непосредственные последст­вия

¹⁹⁵⁾ «Право бедных на часть церковной десятины прямо установлено древними статутами» (J. D. Tuckett, цит.
соч., т. II, стр. 804, 805).

¹⁹⁶⁾ William Cobbett. «A History of the Protestant Reformation», § 471.

¹⁹⁷⁾ Как проявлялся при этом протестантский «дух», видно между прочим из следующего. Несколько зе­
мельных собственников и зажиточных фермеров на юге Англии, собравшись и совместно пораскинув мозгами,
выработали десять вопросов относительно того, как всего правильнее толковать елизаветинский закон о бед­
ных. Эти вопросы они подали на заключение знаменитому юристу того времени доктору права Снигге (впо­
следствии при Якове I — судья). «Девятый вопрос гласит: Некоторые богатые фермеры прихода придумали
мудрый план, при помощи которого может быть устранено всякое замешательство при выполнении акта. Они
предлагают построить в приходе тюрьму. Каждому бедному, который не согласится подвергнуться заключе­
нию в означенной тюрьме, должно быть отказано в помощи. Далее, соседние селения должны быть оповещены,
что если там найдется какое-либо лицо, склонное нанять бедных этого прихода, то пусть оно присылает в опре­
деленный день запечатанное прошение с указанием самой низкой цены, за которую око согласно взять к себе и
содержать наших бедных. Авторы этого плана думают, что в соседних графствах имеются лица, не желающие
работать и не обладающие достаточным состоянием или кредитом, чтобы взять в аренду землю или корабль и
таким образом жить не трудясь («so as to live without labour»). Такие лица могли бы сделать приходу очень вы­
годные предложения. Если же и будет случаться порою, что бедные, отданные на попечение нанимателя, по­
гибнут, то грех падет на голову последнего, так как приход исполнил свои долг по отношению к этим бедным.
Мы опасаемся, однако, что настоящий акт не допускает подобного рода мудрых мероприятий (prudential meas­
ure), но вы должны знать, что все остальные фригольдеры нашего и соседних графств присоединятся к нам и
побудят своих представителей в палате общин внести законопроект, разрешающий подвергать бедных тюрем­
ному заключению и принудительным работам, так чтобы ни один человек, не согласный подвергаться заклю­
чению, не имел права на вспомоществование. Это, надеемся мы, отобьет у лиц, впавших в нищету, охоту про­
сить вспомоществование» («will prevent persons in distress from wanting relief») (R. Blakey. «The History of Politi­
cal Literature from the Earliest Times». London, 1855, v. II, p. 84, 85). — В Шотландии крепостное право было
уничтожено на несколько столетий позже, чем в Англии. Еще в 1698 г. Флетчер из Солтуна заявил в шотланд­
ском парламенте: «Нищих в Шотландии насчитывается не менее 200000. Единственное средство против этого,
которое я, республиканец в принципе, могу предложить, — это восстановление крепостного права и превраще­
ние в рабов всех тех, кто неспособен самостоятельно обеспечить свое существование». Так же говорит и Иден в
книге «The State of the Poor», v. I, ch. I, p. 60, 61: «Свобода земледельцев порождает пауперизм. Мануфактуры и
торговля — вот истинные родители наших бедных». Иден и цитированный выше шотландский «республиканец
в принципе» ошибаются лишь в одном: земледелец сделался пролетарием или паупером не потому, что было
уничтожено крепостное право, а потому, что была уничтожена его собственность на землю. — Во Франции, где
экспроприация совершилась иным способом, английскому закону о бедных соответствуют Муленский ордо­
нанс 1566 г. и эдикт 1656 года.

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 734

Реформации не были, однако, самым важным ее результатом. Церковная собственность со­ставляла религиозную твердыню традиционных отношений земельной собственности. С па-

198)

дением этой твердыни не могли устоять и эти отношения198) .

Еще в последние десятилетия XVII века иомены, независимые крестьяне, были многочис­леннее, чем класс арендаторов. Они были главной силой Кромвеля и, даже по признанию Маколея, представляли выгодный контраст по сравнению с кутилами-дворянчиками и их слугами, сельскими попами, на обязанности которых лежало покрывать брачным венцом грехи отставных барских любовниц. Даже и наемные сельские рабочие были все еще совла­дельцами общинной собственности. Приблизительно к 1750 г. исчезают йомены¹⁹⁹⁾, а в по­следние десятилетия XVIII столетия исчезают всякие следы общинной собственности земле­дельцев. Мы оставляем здесь в стороне чисто экономические пружины аграрной революции. Нас интересуют ее насильственные рычаги.

Во время реставрации Стюартов земельные собственники провели в законодательном по­рядке ту узурпацию, которая на континенте совершилась везде без всяких законодательных околичностей. Они уничтожили феодальный строй поземельных отношений, т. е. сбросили с себя всякие повинности по отношению к государству, «компенсировали» государство при помощи налогов на крестьянство и остальную народную массу, присвоили себе современное право частной собственности на поместья, на которые они имели лишь феодальное право, и, наконец, октроировали сельским рабочим Англии законы о поселении («laws of settlement»), которые, mutatis mutandis [с соответствующими изменениями], оказали на английских земле-

т^          т^                                                                       198

дельцев такое же влияние, как указ татарина Бориса Г одунова на русское крестьянство

' Г-н Роджерс, хотя он был в то время профессором политической экономии в Оксфордском университете, этом центре протестантской ортодоксии, подчеркивает в своем предисловии к «History of Agriculture» факт пауперизации народных масс вследствие Реформации.

¹⁹⁹⁾ «A Letter to Sir Т. С. Bunbury, Brt.: On the High Price of Provisions». By a Suffolk Gentleman. Ipswich, 1795, p. 4. Даже фанатичный защитник крупного фермерства, автор «Inquiry into the Connection between the Present Price of Provisions and the Size of Farms etc.». London, 1773, p. 139, говорит: «Я больше всего скорблю... об ис­чезновении наших йоменов, этой категории людей, которые действительно поддерживали независимость на­шей нации; мне грустно видеть, что земли их находятся теперь в руках монополистов-лордов и сдаются в арен­ду мелким фермерам на условиях не намного лучших, чем для вассалов, причем эти фермеры при первом же злосчастном случае могут быть прогнаны».

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 735

«Glorious Revolution» (славная революция)¹⁹⁹ вместе с Вильгельмом III Оранским²⁰⁰) по­ставила у власти наживал из землевладельцев и капиталистов. Они освятили новую эру, до­ведя до колоссальных размеров то расхищение государственных имуществ, которое до сих пор практиковалось лишь в умеренной степени. Государственные земли отдавались в дар, продавались за бесценок или же присоединялись к частным поместьям путем прямой узур­пации²⁰1). Все это совершалось без малейшего соблюдения норм законности. Присвоенное таким мошенническим способом государственное имущество наряду с землями, награблен­ными у церкви, поскольку они не были снова утеряны во время республиканской революции, и составляют основу современных княжеских владений английской олигархии²⁰²). Капитали­сты-буржуа покровительствовали этой операции между прочим для того, чтобы превратить землю в предмет свободной торговли, расширить область крупного земледельческого произ­водства, увеличить прилив из деревни поставленных вне закона пролетариев и т. д. К тому же новая земельная аристократия была естественной союзницей новой банкократии, этой только что вылупившейся из яйца финансовой знати, и владельцев крупных мануфактур, опиравшихся в то время на покровительственные пошлины. Английская буржуазия защища­ла здесь лишь свои собственные интересы и с этой точки зрения поступала столь же пра­вильно, как и шведские горожане, которые, наоборот, соединившись со своим экономиче­ским оплотом — крестьянством, поддерживали королей, насильственно отбиравших у оли­гархии награбленные ею коронные земли (начиная с 1604 г. и затем позднее, при Карле Х и Карле XI).

Общинная собственность — совершенно отличная от государственной собственности, о которой только что шла речь, —

²⁰⁰⁾ О моральном облике этого буржуазного героя дает представление следующее: «Обширные земли в Ир­ландии, подаренные в 1695 г. леди Оркни, — вот общеизвестный образчик того, как сильна была любовь коро­ля и как велико влияние леди... Любезные услуги леди Оркни по всей вероятности были — foeda lab io rum min-isteria [грязные услуги любви]». (В коллекции рукописей, собранной Слооном, в Британском музее, № 4224. Рукопись озаглавлена: «The Charakter and Behaviour of King William, Sunderland etc. as represented in Original Letters to the Duke of Shrewsbury from Somers, Halifax, Oxford, Secretary Vernon etc.». Она полна курьезов.)

²⁰¹ ) «Незаконное отчуждение коронных земель, частью путем продажи, частью путем дарения, составляет скандальную главу английской истории... гигантское надувательство нации (gigantic fraud on the nation)» (F. W. Newman. «Lectures on Political Economy». London, 1851, p. 129, 130). {Подробные данные относительно того как крупные землевладельцы современной Англии приобрели свои владения, см. в [Evans, N. H.] «Our old Nobility». By Noblesse Oblige. London, 1879. Ф. Э.}

²⁰²⁾ См., например, памфлет Э. Бёрка²⁰⁰ о герцогском доме Бедфордов, отпрыском которого является лорд Джон Рассел, «the tomtit of liberalism» [«птичка-невеличка либерализма»].

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 736

была старогерманским институтом, сохранившимся под покровом феодализма. Мы уже ви­дели, что насильственная узурпация ее, сопровождаемая обыкновенно превращением пашни в пастбище, началась в конце XV и продолжалась в XVI веке. Однако в те времена процесс этот совершался в форме отдельных индивидуальных насилий, с которыми законодательство тщетно боролось в течение 150 лет. В XVIII столетии обнаруживается прогресс в том отно­шении, что сам закон становится орудием грабежа народной земли, хотя попутно крупные фермеры применяют и свои собственные маленькие методы²⁰³). Парламентской формой это­го грабежа являются «Bills for Inclosures of Commons» (законы об огораживании общинной земли), т. е. декреты, при помощи которых лендлорды сами себе подарили народную землю на правах частной собственности, — декреты, экспроприирующие народ. Сэр Ф. М. Иден, пытающийся изобразить общинную собственность как частную собственность крупных зе­мельных собственников, заступивших место феодалов, сам опровергает свою хитроумную адвокатскую речь, требуя «общего парламентского акта об огораживании общинных зе­мель», признавая, следовательно, что для их превращения в частную собственность необхо­дим парламентский государственный переворот и, с другой стороны, настаивая на законода­тельном «возмещении убытков» экспроприированных бедняков²⁰⁴).

Когда место независимых иоменов заняли tenants-at-will — мелкие фермеры, арендовав­шие землю погодно, сброд людей, рабски приниженных и зависящих от произвола лендлор­да, то систематическое расхищение общинных земель наряду с грабежом государственных имуществ особенно помогло образованию тех крупных ферм, которые в XVIII веке называ­лись капитальными фермами205) или купеческими фермами ; эти же причины способство­вали превращению сельского населения в пролетариат, его «высвобождению» для промыш­ленности.

Для XVIII века не было еще в такой степени ясно, как для XIX, что национальное богатст­во тождественно с народной

²⁰³⁾ «Фермеры запрещают коттерам держать какие бы то ни было живые существа, кроме них самих, под тем
предлогом, что, если бы у них были скот и птица, они стали бы воровать корм у фермеров. Они говорят также:
если хочешь, чтобы коттер был трудолюбив, держи его в бедности. В действительности все дело сводится к
тому, что фермеры узурпируют таким образом все права на общинные земли» («A Political Inquiry into the Con­
sequences of Enclosing Waste Lands». London, 1785, p. 75).

²⁰⁴⁾ Eden, цит. соч., предисловие.

²⁰⁵⁾ «Capital farms» («Two Letters on the Flour Trade and the Dearness of Corn». By a Person in Business. London,
1767, p. 19, 20).

²⁰⁶⁾ «Merchant-farms» («An Enquiry into the Causes of the Present High Price of Provisions». London, 1767, p. III,
примечание). Автором этой хорошей работы, выпущенной в свет анонимно, является священник Натаниел
Форстер.

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 737

бедностью. Отсюда энергичнейшая полемика в экономической литературе того времени от­носительно «огораживания общинных земель». Из огромного материала, лежащего передо мной, я приведу только немногие места, особенно ярко иллюстрирующие положение того времени.

«Во многих приходах Хартфордшира», — пишет одно возмущенное перо, — «24 фермы по 50—150 акров в каждой соединены в 3 фермы»²⁰⁷). «В Нортгемптоншире и Лестершире очень распространилось огораживание общинных земель, и большинство новых лордств, образовавшихся благодаря огораживанию, превращено в па­стбища; вследствие этого во многих лордствах не распахивается и 50 акров, хотя раньше распахивалось до 1500 акров... Развалины стоявших здесь некогда жилых домов, сараев, конюшен и т. д.» — вот единственные следы, оставшиеся от прежних жителей. «В некоторых местах от ста домов и семей осталось всего... 8 или 10... В большинстве приходов, где огораживание началось всею 15 или 20 лет тому назад, сохранились лишь очень немногие из тех земельных собственников, которые обрабатывали землю раньше, когда поля еще не были ого­рожены. Далеко но редки случаи, когда 4 или 5 богатых скотоводов узурпируют большие недавно огороженные лордства, которые раньше находились в руках 20—30 фермеров и такого же количества мелких собственников и других жителей. Все они с их семьями изгнаны из своих владений, вместе с ними изгнано и много других семей, которые находили у них работу и пропитание»²⁰⁸⁾.

Под предлогом огораживания лендлорды захватывали не только пустующие соседние земли, но зачастую также и земли, обрабатываемые сообща или отдельными лицами, арен­дующими их у общины за определенную плату.

«Я говорю здесь об огораживании открытых до того времени полей и земель, которые уже были обработа­ны. Даже авторы, защищающие огораживания, признают, что вследствие огораживаний усиливается монополь­ное положение крупных ферм, повышаются цены на жизненные средства и сокращается население... Даже ого­раживание пустошей, в том виде, как оно практикуется в настоящее время, лишает бедняков части их средств существования и увеличивает фермы и без того уже слишком крупные»²⁰⁹⁾. «Если земля», — пишет доктор Прайс, — «попадает в руки немногих крупных фермеров, то мелкие фермеры» (которых он раньше характери­зовал как «массу мелких собственников и фермеров, обеспечивающих себя и свои семьи продуктами обрабаты­ваемой ими земли, овцами, которые содержатся на общинной земле, птицей, свиньями и т. д., так что им почти не приходится покупать средства существования на рынке») «превращаются в людей, вынужденных добывать себе средства к существованию трудом на других и покупать все, что им нужно, на рынке... Выполняется, быть может, больше труда, так как больше принуждают к труду...

²⁰⁷⁾ Thomas Wright. «A short address to the Public on the Monopoly of large farms», 1779, p. 2, 3.

²⁰⁸⁾ Rev. Addington. «Inquiry into the Reasons for and against Inclosing Open Fields». London, 1772, p. 37—43,
passim.

209) Dr._R . Price. «Observations on Reversionary Payments», 6 ed. By W. Morgan. London, 1803, v, II, p. 155.
Прочтите Форстера, Аддингтона, Кента, Прайса и Джемса Андерсона и сравните с ними жалкую сикофантскую
болтовню Мак-Куллоха в его каталоге: «The Literature of Political Economy», London, 1845.

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 738

Города и мануфактуры будут расти, потому что туда сгоняется все большее количество людей, вынужденных искать себе занятий. Вот те результаты, к которым неизбежно должна приводить концентрация ферм и к кото­рым она действительно приводит в нашем королевство в течение уже столь многих лет»²¹⁰⁾.

Общие последствия огораживаний он резюмирует следующим образом:

«В общем положение низших классов народа ухудшилось почти во всех отношениях, мелкие землевладель­цы и фермеры низведены до уровня поденщиков и наемников; в то же время добывать средства к жизни в этом положении им стало труднее»²¹ Ч

Действительно, захват общинной земли и сопровождавшая его революция в земледелии отразились так резко на положении сельскохозяйственных рабочих, что, по словам самого Идена, заработная плата их в 1765—1780 гг. стала падать ниже минимума, вследствие чего ее приходилось дополнять из средств официальной благотворительности. Их заработной платы, говорит он, «хватало лишь для удовлетворения абсолютно необходимых жизненных потребностей».

Послушаем теперь одного защитника огораживаний и противника д-ра Прайса.

«Неправилен вывод, будто страна обезлюдела, поскольку население не расточает более свой труд на откры­тых полях... Если после превращения мелких крестьян в людей, вынужденных работать на других, приведено в движение большее количество труда, то это только выгодно и желательно для нации» (к которой претерпевшие превращение крестьяне, разумеется, не относятся) «... Продукта получается больше, если их комбинированный труд применяется на одной ферме: таким путем создается излишек для мануфактур и, следовательно, число мануфактур — этих золотых россыпей нашей страны — возрастает соответственно количеству производимого хлеба»²¹²⁾.

²¹⁰⁾ Dr. R. Price, цит. соч., стр. 147.

²¹¹⁾ Там же, стр. 159. Это напоминает Древний Рим. «Богатые овладели большей частью неразделенных зе­
мель. Полагаясь на благоприятно сложившиеся для них условия того времени, они не боялись, что земли эти
будут у них отобраны обратно, и потому покупали расположенные по соседству участки бедняков, частью с
согласия последних, частью же брали их силой, так что теперь они стали распахивать сразу очень обширные
площади вместо разбросанных полей. При этом для земледельческих работ и скотоводства они употребляли
рабов, так как свободные люди были бы взяты на военную службу и, следовательно, не могли бы у них рабо­
тать; обладание рабами приносило им крупную выгоду еще и потому, что вследствие освобождения от военной
службы рабы могли беспрепятственно размножаться и имели много детей. Таким образом сильные люди со­
средоточили в своих руках все богатства, и вся страна кишела рабами. Италийцев же становилось все меньше
из-за свирепствовавшей среди них нищеты, налогов и военной службы. А когда наступали мирные времена,
они были осуждены на полную бездеятельность, так как богатые владели всей землей и вместо свободных лю­
дей использовали рабов для возделывания земли» (Appian. «Romische Burgerkriege», I, 7). Это место относится к
эпохе, предшествовавшей закону Лициния²⁰¹. Военная служба, так сильно ускорившая разорение римского
плебса, для Карла Великого была главным средством быстрого превращения свободных немецких крестьян в
феодально зависимых и крепостных.

²¹²⁾ [J. Arbuthnot.] «An Inquiry into the Connection between the Present Price of Provisions etc.», p. 124, 129. По­
добные те рассуждения, но с протииоположиуй тенденцией, мы находим у другого автора: «Рабочие изгнаны из
своих коттеджей и вынуждены устремиться в города в поисках занятий, — но при этом получается больше

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 739

Сэр Ф. М. Иден, человек торийской окраски и «филантроп», дает нам, между прочим, об­разчик того стоического спокойствия духа, с которым экономисты рассматривают самые на­глые нарушения «священного права собственности» и самые грубые насилия над личностью, если они требуются для того, чтобы заложить основы капиталистического способа производ­ства. Бесконечный ряд грабежей, жестокостей и измывательств, сопровождавший насильст­венную экспроприацию народа начиная с последней трети XV и до конца XVIII столетия, приводит его лишь к следующему «весьма удобному» заключительному размышлению:

«Необходимо было установить надлежащую (due) пропорцию между пашней и пастбищем. Еще в течение всего XIV и большей части XV столетия один акр пастбищ приходился на 2, 3 и даже 4 акра пашни. В середине XVI столетия пропорция эта изменилась так, что 2 акра пастбищ стали приходиться на 2, позднее на 1 акр паш­ни, пока, наконец, не была достигнута правильная пропорция: 3 акра пастбища на один акр пашни».

В XIX веке исчезло, конечно, и самое воспоминание о связи между земледельцем и об­щинной собственностью. Не говоря уже о позднейшем времени, сельское население не полу­чило ни копейки вознаграждения за те 3511770 акров общинной земли, которые были у него отняты между 1801 и 1831 гг. и подарены лендлордам парламентом, состоящим из лендлор­дов.

Наконец, последним крупным процессом экспроприации земли у земледельцев является так называемая «Clearing of Estates» («очистка имений» — в действительности очистка их от людей). «Очистка» представляет собой кульминационный пункт всех рассмотренных выше английских методов экспроприации. Выше мы видели, что уже не оставалось независимых крестьян, которых можно было бы вымести, и дело теперь доходит до «очистки» земли от коттеджей, так что сельскохозяйственные рабочие уже не находят себе необходимого места для жилья на обрабатываемой ими земле. Что такое «Clearing of Estates» в собственном смысле, мы можем узнать, лишь обратившись к горной Шотландии, этой обетованной земле современных романов. Там процесс этот отличается своим систематическим характером, широтой масштаба, при котором он совершается разом (в Ирландии лендлорды сносят по нескольку деревень одновременно; в горной Шотландии сразу «очищаются» земельные площади по величине равные

прибавочного продукта, и таким образом капитал возрастает» ([R. В. Seeley.] «The Perils of the Nation», 2nd ed. London, 1843, p. XIV).

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 740

германским герцогствам), и, наконец, особой формой экспроприируемой земельной собст­венности.

Кельты горной Шотландии жили кланами, каждый из которых был собственником заня­той им земли. Представитель клана, глава его, или «большой человек», был собственником этой земли лишь в силу титула совершенно так же, как английская королева является в силу своего титула собственницей всего национального земельного фонда. Когда английскому правительству удалось подавить внутренние войны между этими «большими людьми» и прекратить их постоянные набеги на территорию равнинной Шотландии, то главы кланов отнюдь не отказались от своего старого разбойничьего ремесла; была изменена только его форма. Собственной своей властью они превратили свое право собственности в силу титула в право частной собственности и, натолкнувшись на сопротивление рядовых членов клана, решили согнать их с земли путем открытого насилия. «С таким же основанием король Анг­лии мог бы претендовать на право сгонять своих подданных в море», — говорит профессор Ньюмен²¹³⁾. Эту революцию, начавшуюся в Шотландии вслед за последним восстанием сто­ронников претендента²⁰² можно проследить в ее первых фазах по работам сэра Джемса Стю-арта²¹⁴⁾ и Джемса Андерсона²¹⁵⁾. В XVIII столетии для согнанных с земли гэлов²⁰⁴ запретили к тому же эмиграцию, так как хотели насильно загнать их в Глазго и другие фабричные го­рода216) . Как пример метода, господствующего в XIX столетии217) , мы возьмем здесь «очист­ки».

²¹³⁾ F. W. Newman. «Lectures on Political Economy». London, 1851, p. 132.

²¹⁴⁾ Стюарт говорит: «Рента с этих земельных участков» (он ошибочно подводит под экономическую катего-
рию земельной ренты дань, уплачиваемую таксменами203 главе клана) «весьма незначительна по сравнению с
их размерами; что же касается числа лиц, живущих арендой, то, быть может, окажется, что клочок земли в гор­
ных местностях Шотландии кормит в десять раз больше людей, чем земля такой же ценности в самых богатых
провинциях» (James Steuart. «An Inquiry into the Principles of Political Oeconomy». London, 1767, v. I, ch. XVI, p.
104).

²¹⁵⁾ James Anderson. «Observations on the means of exciting a spirit of National Industry etc.». Edinburgh, 1777.

²¹⁶⁾ В 1860 г. насильственно экспроприированные были вывезены в Канаду, причем им давали заведомо
ложные обещания. Некоторые из них бежали в горы и на соседние острова. За ними была организована погоня
из полицейских, от которых они скрылись после рукопашной схватки.

²¹⁷⁾ «В горных областях», — пишет в 1814 г. Бьюкенен, комментатор А. Смита, — «старая система собст­
венности ежедневно насильственно опрокидывается... Лендлорд, не обращая внимания на наследственных
арендаторов» (в данном случае эта категория также неправильно применена), «отдает землю тому, кто предла­
гает за нее высшую плату, и если этот последний улучшает землю, он тотчас же вводит новую систему культу­
ры. Земля, раньше усеянная мелкими крестьянами, была населена в соответствии с количеством получаемого с
нее продукта; при повой системе улучшенной культуры и увеличенной ренты стараются получить возможно
больше продукта при возможно меньших издержках и ради этой цели удаляют все руки, ставшие бесполезны­
ми... Люди, изгнанные из родных мест, ищут средства существования в фабричных городах и т. д.» (David Bu­
chanan. «Observations on etc. A. Smith's Wealth of Nations». Edinburgh, 1814, v. IV, p. 144). «Шотландская знать
экспроприировала крестьянские семьи, выбросив их, как сорную траву; она обращается с деревнями и их насе­
лением, как индейцы, охваченные местью, обращаются с берлогами диких зверей... Человек продается за овчи­
ну, за баранью ногу, даже еще дешевле... При набеге на северные провинции Китая на совете монголов было
предложено уничтожить обитателей и превратить их землю в пастбище. Многие лендлорды горной Шотландии
осуществили этот проект в собственной стране по отношению к своим соотечественникам» (George Ensor. «An
Inquiry concerning the Population of Nations». London, 1818, p. 215, 216).

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 741

произведенные герцогиней Сатерленд. Как только бразды правления попали в руки этой особы, весьма просвещенной в вопросах политической экономии, она решила немедленно же приступить к радикальному экономическому лечению и превратить в пастбище для овец все графство, население которого прежними мероприятиями аналогичного характера уже было уменьшено до 15000 человек. С 1814 по 1820 г. эти 15000 жителей — около 3000 семей — систематически изгонялись и искоренялись. Все их деревни были разрушены и сожжены, все поля обращены в пастбища. Британские солдаты были посланы для экзекуции, и дело дохо­дило у них до настоящих битв с местными жителями. Одну старуху сожгли в ее собственной избе, так как она отказалась ее покинуть. Таким путем эта дама присвоила себе 794000 акров земли, с незапамятных времен принадлежавших клану. Изгнанным жителям она отвела на берегу моря около 6000 акров земли, по 2 акра на семью. Эти 6000 акров раньше пустовали и не приносили собственникам никакого дохода. Герцогиня обнаружила столь высокое благо­родство чувств, что сдала землю в среднем по 2 шилл. 6 пенсов за акр тем самым членам клана, которые в течение столетий проливали кровь за ее род. Всю награбленную у клана землю она разделила на 29 крупных ферм, предназначенных для овцеводства, причем в каж­дой ферме жила одна-единственная семья, большей частью батраки фермеров-англичан. В 1825 г. 15000 гэлов уже были замещены 131000 овец. Часть аборигенов, изгнанных на мор­ской берег, пыталась прокормиться рыболовством. Они превратились в амфибий и жили, по словам одного английского автора, наполовину на земле, наполовину на воде, но и земля и вода вместе лишь наполовину обеспечивали их существование218) .

²¹⁸⁾ Когда нынешняя герцогиня Сатерленд устроила в Лондоне пышную встречу миссис Бичер-Стоу, автору «Хижины дяди Тома», с целью продемонстрировать свою симпатию к неграм-рабам Американской республи­ки, — об этой симпатии она вместе с другими аристократками благоразумно забыла во время Гражданской войны, когда все «благородные» английские сердца сочувствовали рабовладельцам, — я рассказал в «New-York Tribune» о том, как живут рабы самой Сатерленд²⁰⁵ (часть моей статьи цитирована Кэри в «The Slave Trade». Philadelphia, 1853, p. 202, 203). Статья эта была перепечатана одной шотландской газетой и вызвала энергичную полемику между этой последней и сикофантами Сатерленд.

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 742

Но бравых гэлов ждало новое и еще более тяжелое испытание за их горно-романтическое преклонение перед «большими людьми» клана. «Большие люди» сочувствовали запах рыбы. Они пронюхали в нем нечто прибыльное и сдали морское побережье в аренду крупным лон­донским рыботорговцам. Гэлы были изгнаны вторично219) .

Но, в конце концов, и часть пастбищ для овец, в свою очередь, превращается в охотничьи парки. Как известно, в Англии нет настоящих лесов. Дикий олень, обитающий в парках ари­стократов, является уже как бы домашним животным, жирным, как лондонские ольдермены. Шотландия представляет собой последнее убежище этой «благородной страсти».

«В горных областях», — пишет Сомерс в 1848 г., — «площадь под лесом значительно расширилась²¹⁹a). Здесь, по одну сторону Гейка, вы видите новый лес Гленфеши, там, по другую его сторону, новый лес Ардве-рики. Там же перед вами Блэк-Маунт, огромная недавно созданная пустошь. С востока к западу, от окрестно­стей Абердина до скал Обана, тянется в настоящее время непрерывная полоса лесов, между тем как в других частях горной страны новые леса находятся в Лох-Аркейге, Гленгарри, Гленмористоне и т. д. Превращение земли в пастбища для овец... выгнало гэлов на менее плодородные земли. Теперь олень начинает вытеснять овец, что повергает гэлов в еще более безвыходную нищету... Охотничий парк и народ не могут ужиться вме­сте. Тот или другой должен исчезнуть. Если в ближайшую четверть века места для охоты будут численно и по своим размерам возрастать в такой же степени, как они возрастали в прошлую четверть века, то ни одного гэла не останется более на родной земле. Это движение среди земельных собственников горных местностей вызвано отчасти модой, аристократической прихотью, страстью к охоте и т. п., отчасти же они торгуют дикими живот­ными, имея в виду исключительно выгоду. Ибо фактически участок горной земли, отведенный для охоты, ока­зывается во многих случаях несравненно более доходным, чем тот же участок, превращенный в пастбище для овец... Любитель, ищущий места для охоты, готов предложить такую плату, какую только позволяют размеры его кошелька... Бедствия, постигшие горную Шотландию, не менее ужасны, чем те, которые постигли Англию в результате политики норманских королей. Дикие животные получили больше простора, но зато людей теснят все больше и больше... У народа отнимают одну вольность за другой... И гнет ежедневно возрастает. «Очистка» и изгнание населения проводятся собственниками как твердо установленный принцип, как агротехническая необходимость, подобно тому, как на девственных землях Америки и Австралии выкорчевываются деревья и кустарники; и эта операция совершается спокойным, деловым образом»²20) .

²¹⁹⁾ Интересные данные об этой рыбной торговле мы находим у Давида Уркарта в «Portfolio. New Series». —
Нассау У. Сениор в своем выше цитированном, посмертно изданном сочинении «Journals, Conversations and
Essay relating to Ireland», London, 1868, квалифицирует «мероприятия в Сатерлендшире как одну из самых бла­
годетельных «очисток» (clearings), какие только знает человечество».

^219a) В шотландских «deer forests» [«охотничьих парках»] нет ни одного дерева. Овец угоняют прочь, на ме­сто их сгоняют оленей на голые горы и называют это «deer forest». Таким образом, здесь нет даже лесоразведе­ния.

²²⁰⁾ Robert Somers. «Letters from the Highlands; or, the Famine of 1847». London, 1848, p. 12—28 passim. Эти
письма появились первоначально в «Times». Английские экономисты, само собой разумеется, объясняли голод,
постигший гэлов в 1847 г., их перенаселением. Во всяком случае гэлы, видите ли, «давили» на средства своего
пропитания. В Германии «очистка имений», или, как она называлась здесь, «Bauernlegen», развилась с особен­
ной силой после Тридцатилетней войны и еще в 1790 г. вызвала крестьянские восстания в курфюршестве Сак­
сонии. Она распространилась в Восточной Германии. В большинстве провинций Пруссии право собственности

_____________ ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ_________ 743

Разграбление церковных имуществ, мошенническое отчуждение государственных земель, расхищение общинной собственности, осуществляемое по-узурпаторски и с беспощадным

терроризмом, превращение феодальной собственности и собственности кланов в современ­ную частную собственность — таковы разнообразные идиллические методы первоначально-

было гарантировано крестьянам впервые Фридрихом II. Завоевав Силезию, он принудил ее земельных собст­венников восстановить крестьянские дома, амбары и т. п. и снабдить крестьянские хозяйства скотом и орудия­ми. Ему нужны были солдаты для армии и плательщики налогов для казначейства. Насколько приятна была жизнь крестьянина при Фридрихе II с его безобразной финансовой системой и управлением, представляющим собой смесь деспотизма, бюрократизма и феодализма, свидетельствуют следующие слова Мирабо, горячего поклонника Фридриха: «Лен составляет одно из главных богатств земледельца Северной Германии. Но, к не­счастью для рода человеческого, это — только средство против крайней нищеты, а не источник благосостоя­ния. Прямые налоги, барщина, повинности всякого рода разоряют крестьянина, который к тому же платит кос­венные налоги на все, что он покупает... и в довершение бедствия он не смеет продавать свою продукцию там, где хочет, и за столько, за сколько хочет; он не смеет покупать необходимые ему продукты у тех купцов, кото­рые согласны продать их за наиболее подходящую цену. Все эти обстоятельства мало-помалу разоряют его, и он не мог бы платить прямых налогов, если бы не занимался прядением; это последнее составляет для него не­обходимое подспорье, давая возможность использовать силы его жены, его детей, слуг и служанок и его само­го. Но какая жалкая жизнь, даже с этим подспорьем! Летом он работает как каторжник на пахоте и на уборке урожая, ложится в 9 часов и встает в 2, чтобы управиться с работой; зимой он должен бы восстановить свои силы, пользуясь более продолжительным отдыхом, но у него не хватит зерна на хлеб и на семена, если он про­даст часть своих продуктов для того, чтобы уплатить налоги. Итак, приходится прясть, чтобы заполнить эту прореху... и прясть с величайшим усердием. Поэтому крестьянин зимой ложится в полночь или в час ночи и встает в пять или шесть часов утра или же ложится в девять и встает в два, — и так ежедневно в течение всей своей жизни, за исключением воскресных дней... Это чрезмерно продолжительное бодрствование и этот чрез­мерный труд истощают организм человека; вот почему в деревне мужчины и женщины стареют гораздо скорее, чем в городах» (Mirabeau, цит. соч., т. III, стр. 212 и сл.).

Добавление к 2 изданию. В апреле 1866 г., 18 лет спустя после опубликования цитированной выше работы Роберта Сомерса, профессор Лион Леви читал в Обществе искусств и ремесел²⁰⁶ доклад о превращении паст­бищ для овец в охотничьи парки. Он рассказывал, насколько подвинулось вперед превращение горной Шот­ландии в пустыню, и между прочим говорил: «Изгнание населения и превращение земли в пастбища для овец послужило самым удобным средством для получения дохода без всяких затрат... Замена пастбищ для овец охотничьими парками стала обычной в горной Шотландии. Овцы изгоняются дикими животными, подобно тому как раньше изгонялись люди, чтобы очистить место для овец... Вы можете пройти от поместий графа Дал-хузи в Форфаршире вплоть до Джон-о'Гротс, не выходя из леса. Во многих» (из этих лесов) «давно уже живут лисицы, дикие кошки, куницы, хорьки, ласки и альпийские зайцы; кролики же, белки и крысы появились там лишь в последнее время. Огромные земельные площади, фигурирующие в шотландской статистике как необы­чайно богатые и обширные луга, не подвергаются теперь никакой обработке и улучшениям и служат исключи­тельно охотничьей забаве немногих лиц, — забаве, продолжающейся лишь несколько дней в году».

Лондонский «Economist» от 2 июня 1866 г. пишет: «Одна шотландская газета в числе новостей последней недели между прочим сообщает: «Одна из лучших овцеферм в Сатерлендшире, за которую недавно по истече­нии срока контракта было предложено 1200 ф. ст. годовой ренты, превращена в охотничий парк!». Феодальные инстинкты проявляются так же... как во времена норманского завоевания... когда было снесено 36 деревень, чтобы создать на их месте новый лес... Два миллиона акров, в том числе несколько плодороднейших районов Шотландии, превращены в совершенную пустыню. Трава, произрастающая на лугах в Глен-Тилт, считалась наиболее питательной в графстве Перт; охотничий парк в Бен-Олдер давал в прошлом самую лучшую траву в обширном округе Баденок; часть леса Блэк-Маунт представляла собой самое лучшее в Шотландии пастбище для черных овец. О размерах площади, превращенной в пустоши ради любителей охоты, можно себе составить представление на основании того факта, что площадь эта охватывает гораздо более обширное пространство, чем все графство Перт. Как много теряет страна вследствие этого насильственного опустошения, видно из того, что на земле под лесом Бен-Олдер можно было бы прокормить 15000 овец и что площадь этого леса составляет лишь 1/₃0 всей охотничьей области Шотландии... Вся эта охотничья земля стала совершенно непроизводитель­ной... результат тот же, как если бы она была затоплена водами Северного моря. Сильная рука закона должна бы положить конец этому искусственному созданию пустошей или пустырей».

___________________ ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА_______________ 744

го накопления. Таким путем удалось завоевать поле для капиталистического земледелия, от­дать землю во власть капитала и создать для городской промышленности необходимый при­ток поставленного вне закона пролетариата.

⇐ Предыдущая38394041424344454647Следующая ⇒

Поделиться: