Развитие идей правового государства в России

 

Идеи правового государства на протяжении длительного времени занимали умы не только зарубежных, но и отечественных ученых-юристов. Об этом свидетельствуют, в частности, фундаментальные исследования: " Власть и право. Проблемы правового государства" С.А. Котляревского (М., 1915), " Лекции по общей теории права" Н.М. Коркунова (СПб., 1898), " Лекции по общему государственному праву" Ф. Кистяковского (М., 1912), " Очерки философии права" И.В. Михайловского (Томск, 1914), " Общая теория права" (Вып. 1-4) (СПб., 1912-1914), работы многих других авторов, а также переводы с иностранных языков на русский ряда публикаций, посвященных проблемам правового государства.

Идеи правового государства, нередко именовавшегося " государством законности", " государством правопорядка" и проч., наряду с идеями права, гуманизма и справедливости играли значительную роль в формировании и развитии правового сознания российских граждан, в особенности интеллигенции, на протяжении весьма длительного периода истории, начиная со второй половины XIX в. и вплоть до настоящего времени.

В связи с этим встречающиеся иногда в научной и учебной юридической литературе утверждения, что " право в России никогда не имело достаточной ценности и самоценности" и что " гражданам России свойственно было искать высшую справедливость в монархе, верховном правителе и т.д." *(604), являются спорными.

Они слишком общие и прямолинейные. Ведь если строго следовать им, то нужно признать, что декабристы, вынашивавшие идеи уничтожения самодержавия и крепостничества насильственным путем, и революционеры-" бомбометатели", неоднократно покушавшиеся на жизнь государя-императора, и все другие сочувствовавшие им или поддерживающие их слои населения, также искали " высшую справедливость в монархе". А это, конечно, противоречит действительности.

Утверждение об отсутствии в России " достаточной ценности и самоценности" права, так же как и утверждение, что гражданам России свойственно было искать " высшую справедливость в монархе", несомненно, навеяны традиционными для многих западных и нетрадиционными для некоторых отечественных авторов представлениями о России как о " тюрьме народов", " законченном" самодержавии, лишенном каких бы то ни было ростков демократии, как о стране, находящейся на периферии цивилизации.

При этом не играют роли разночтения во взглядах авторов относительно того, что явилось основной причиной " законченной самодержавности" и " нецивилизованности" России, - внутренние причины или же внешние факторы. Некоторые западные авторы склонны считать, что в основе процессов, приведших Россию к " самодержавному централизованному управлению", лежат исключительно внешние факторы, а именно - постоянное, начиная с XII в., давление Запада на Россию в виде территориальных захватов (Западной Белоруссии и Украины), технических и технологических " вызовов" и проч., которые каждый раз заставляли Россию " собираться", чтобы выстоять и не попасть в зависимость от Запада.

Именно это давление Запада, по мнению некоторых авторов, стало побудительным мотивом для России подчиняться неизбежному игу централизации и самодержавия. Без такого централизованного самодержавного правления Россия, согласно их мнению, не смогла бы противостоять Западу и выжить*(605).

Однако какими бы ни были причины многовекового существования в России " централизованного самодержавного правления", неопровержимым остается тот факт, что в стране на протяжении весьма длительного времени широко культивировались не только самодержавные, " централизованные" политические и правовые идеи, но и постепенно усиливались в сфере государственной и правовой жизни демократические мотивы.

Об этом свидетельствуют не только академические издания, посвященные проблемам демократической организации общества или правового государства, но и некоторые изданные в дореволюционный период нормативные правовые акты.

Среди них, в частности, можно выделить Указ Александра Первого от 1 января 1810 г. об учреждении Государственного Совета, состоящего из особ, " доверенностью нашею в сословие сие призываемых". Несмотря на то что Совет по существу был орган совещательный и не подрывал прерогатив самодержавной власти, тем не менее он знаменовал собой определенный сдвиг в сторону ее рассредоточения.

Согласно Указу " все законы, уставы и учреждения в первообразных их начертаниях предлагаются и рассматриваются в Государственном Совете и потом действием державной власти поступают к предназначенному им совершению" *(606).

В качестве примера дальнейшего рассредоточения самодержавной власти в России можно сослаться на Основные государственные законы, утвержденные Указом Николая Второго 23 апреля 1906 г.

В них, несмотря на то что по-прежнему признается " верховность самодержавной власти", принадлежащей " императору всероссийскому", повиноваться которой не только за страх, но и за совесть " сам Бог повелевает", вместе с тем закладываются весьма важные для формирования основ правового государства положения.

В разделе " О законах" устанавливалось, что: а) " Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке"; б) " Сила законов равно обязательна для всех без изъятия российских подданных и для иностранцев, в Российском государстве пребывающих"; и в) никакой новый закон " не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения государя императора" *(607).

Весьма важное значение с точки зрения формирования и развития идеи правового государства в России в конце XIX - начале XX в. имели также закрепленные в законодательных актах положения, касающиеся осуществления законодательной власти государем императором " в единении с представителями народа", порядка выборов в Государственную Думу (Указ от 6 августа 1905 г.), о правах и обязанностях российских подданных, среди которых " право свободно избирать место жительства и занятие", приобретать и отчуждать имущество, " беспрепятственно выезжать за пределы государства" и др.*(608)

Разумеется, в условиях самодержавия было бы весьма наивно говорить о становлении правового государства. Ибо основной законодательный массив был направлен не только на сохранение, но и на укрепление самодержавной власти. И тем не менее появление в нормативных правовых актах таких общих статей и разделов, непременно апеллирующих к закону, как положения о том, что " никто не может быть задержан под стражею иначе как в случаях, законом определенных", " никто не может подлежать преследованию за преступное деяние иначе как в порядке, законом определенном" *(609) и др., несомненно, свидетельствует, что в российской государственно-правовой жизни и идеологии сформировались идеи, созвучные идеям правового государства.

Всю историю формирования и развития идей правового государства в России можно разделить с известной долей условности на три периода: первый этап - со второй половины XIX в. до Октябрьской революции 1917 г.; второй - с 1917 по 1985 г.; и третий этап - с 1985 г. вплоть до настоящего времени. Каждый этап соотносится с определенным периодом развития российского общества и государства и имеет свои особенности.

Характерными особенностями первого этапа формирования и развития идей правового государства в России являются следующие.

Во-первых, становление и развитие их под сильным воздействием западных демократических идей. Речь при этом идет не только о традиционном влиянии на российскую политическую мысль, скажем, идей Вольтера, считавшего, что " чем больше законы, созданные по договору между людьми, приближаются к естественному закону, тем более сносна жизнь" *(610), или учений Руссо, Дидро, Локка, Гельвеция, Гольбаха или Монтескье. Большое влияние оказывали также " рядовые" исследователи государственно-правовой материи, развивавшие идеи правового государства.

Среди западных авторов, разделявших идеи правового государства, в качестве примера можно указать на А. Ленинга, выступавшего против всесилия государства, в котором не может быть свободных граждан, а есть только " несвободные рабы" *(611).

Можно сослаться также на К. Штаммлера, развивавшего идеи о том, что право есть такое правило поведения, которое должно соблюдаться не только рядовыми гражданами и их организациями, но и самой властью, его устанавливающей. При этом " данное право действует до тех пор, пока не будет заменено новым правилом". Если же " власть, установившая правило, не считает нужным его соблюдать", а действует по своему усмотрению, то в таком случае право сменяется произволом*(612).

Во-вторых, формирование и развитие идей правового государства в России в рассматриваемый период осуществлялось в условиях сохранения сильной самодержавной власти, в противоборстве (явном или скрытом) с идеями просвещенного абсолютизма.

В сознании многих просвещенных людей по-прежнему доминировали автократические идеи о священности и неприкосновенности монархической власти, о единственном пути дальнейшего развития России через ее (этой власти) укрепление и совершенствование.

По-прежнему в обществе были широко распространены и пользовались активной поддержкой, особенно в правящих кругах, идеи, высказанные еще Н. Карамзиным в его известной " Записке о древней и новой России" (1811 г.), адресованной Александру I, в которой он решительно выступал против какого бы то ни было законодательного ограничения самодержавия*(613).

Россия, писал он, всегда " основывалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием". Власть монарха всегда должна быть выше закона.

Монарх может все, по мнению Карамзина, но он не может ограничить свою власть законом. Даже сама постановка вопроса о подчинении самодержавной власти закону, не говоря уже о принятии конституции, ограничивающей эту власть, " грозит России гибелью".

К тому же принятие конституции в условиях самодержавия - дело бессмысленное. Ибо кто посмеет помешать монарху нарушить ее? А в случае нарушения - кто отважится предъявить ему претензии или объявить его преступником? Никто, заключал историк, и тут же добавлял для убедительности, что " всякое русское сердце содрогнется от сей ужасной мысли".

Идеи просвещенного абсолютизма, в столкновении и противоборстве с которыми в России в рассматриваемый период зарождались и развивались идеи правового государства, доминировали не только в сознании значительной части российских подданных, но и материализовались в основной массе законодательных актов.

Так, по-прежнему продолжало сохраняться " метаюридическое", по определению С.А. Котляревского, " право монарха спасать Россию" *(614). По-прежнему законодательно закреплялось и строго соблюдалось положение о том, что " особа государя священна и неприкосновенна", а сам монарх обладал огромной законодательной и исполнительной властью. В соответствии с теми же упоминавшимися ранее " Основными государственными законами" он являлся " державным вождем российской армии и флота", верховным " руководителем всех внешних сношений Российского государства с иностранными державами", имел право объявлять войну и заключать мир, равно как договоры с иностранными государствами, обладал полномочиями на " объявление местности на военном или исключительном положении" и т.д.*(615)

Однако вместе с тем и в российском законодательстве, и в научной юридической литературе рассматриваемого периода все большую популярность и значимость стали приобретать либерально-демократические правовые мотивы.

И в-третьих, формирование и развитие идей правового государства в России на рубеже XIX-XX вв. осуществлялись на фоне и в контексте бурных академических дискуссий о соотношении государства и права не только на этом этапе, но и на самой первой, изначальной стадии их возникновения и развития.

Констатируя данный факт, Г. Шершеневич писал, что в юридической науке сложились два диаметрально противоположных мнения по вопросу, что является первичным, а что - вторичным: государство или право? *(616) Что изначально предшествует чему: государство - праву или же наоборот?

Сторонники первой точки зрения исходят из того, что государство исторически и генетически предшествует праву, и рассуждают следующим образом. Норма права всегда есть не что иное, как требование государства. Государство, являясь источником права, очевидно, само не может быть обусловлено правом. " Государственная власть оказывается над правом, а не под правом. Государство есть явление первичное, право - вторичное". Такова теория первенства государства, на которой строится " определение права по признаку принудительности" *(617).

Противоположного мнения придерживаются сторонники теории изначального первенства права над государством. Их кредо состоит в следующем: государственная власть по своей природе носит правовой характер. В основе государственной власти лежит не факт, а право. Государство не может быть источником права, потому что оно само вытекает из права. Над государством находится право, которое изначально его ограничивает и сдерживает*(618).

Данные точки зрения и продолжающиеся до сих пор споры о соотношении государства и права имеют далеко не академический характер, как может показаться на первый взгляд. Это не только две противоположные точки зрения на один из спорных в науке вопросов, резонно замечал Г.Ф. Шершеневич. Это - " два противоположных миросозерцания в области обществоведения" *(619).

В зависимости от того, какая в юридической науке и общественном сознании доминирует точка зрения, могут последовать и соответствующие далеко идущие практические выводы.

В случае когда в юридическом сообществе и в официальных правящих кругах преобладает представление, что государство по природе своей первично, а право - вторично, можно с полной уверенностью говорить о возможности наступления таких практических последствий подобного видения государства, которые неизбежно будут связаны с тоталитаризмом и авторитаризмом. Разумеется, в таком случае нужно будет говорить не о правовом, а скорее о противоположном ему по своему характеру государстве.

Совершенно иные практические последствия, вероятнее всего, будут иметь место в другом случае. А именно - тогда, когда в теории и на практике возобладает принцип приоритетности права над государством и его отдельными органами. В этом случае со значительной долей уверенности можно будет говорить если не о правовом, то о весьма близко стоящем к нему государстве.

Как отмечает Г.Ф. Шершеневич, именно " на защиту теории первенства права становится все большее число ученых-юристов - теоретиков и практиков" *(620).

Конкретное выражение это нашло, например, в переходе ряда авторов - твердых сторонников теории первоначального возникновения и последующего доминирования государства над правом и, соответственно, противников концепции верховенства права над государством - на более мягкие, компромиссные позиции.

Весьма приемлемой в данном случае оказалась идея Г. Еллинека об одновременном возникновении и параллельном развитии государства и права, а также его попытка сблизить между собой два различных воззрения на природу и характер взаимоотношений государства и права.

В работе " Общее учение о государстве" Г. Еллинек писал, что постановка вопроса о взаимоотношении государства и права в плане первичности их возникновения " страдает существенной внутренней неясностью". Она предполагает " развитое понятие государства как нечто само собою разумеющееся и затемняет таким образом всю проблему" *(621).

Ибо если понимать под государством " политическое общение современных народов", следует сделать вывод, что " право, без сомнения, существовало и до него". Но если мыслить государство динамически и определять его как " высший в данную эпоху, основанный на власти союз", то ответ получится совершенно иной*(622).

Одно только стоит вне спора - что " право есть исключительно социальная функция и поэтому всегда предполагает человеческое общение". Даже по теории естественного права, " исходившего от изолированного человека", право возникает лишь в человеческом обществе*(623). А существование любого человеческого общества с неизбежностью предполагает как наличие определенной организации, так и существование определенного государственного образования.

При этом имеется в виду не столько современное общество и государство, сколько раннее человеческое сообщество. В нем всегда одновременно с правом возникало и существовало, по мнению Г. Еллинека, " эмбриональное государственное образование" и никогда не отмечалось существование так называемого " догосударственного права" *(624).

Признаки перехода все большего числа российских юристов на рубеже XIX-XX вв. на позиции теории " первенства права" перед государством и государственной властью наблюдались и в других отношениях. Например, в отношении оценки характера так называемого чрезвычайно-указного права.

Как справедливо отмечал С. Котляревский, исторически чрезвычайно-указное право в конституционном государстве " есть прямое наследие абсолютной монархии, где волеизъявления главы государства могли иметь силу закона. Мы его находим по преимуществу в государствах с сильной монархической властью" *(625). Чрезвычайно-указное право действовало в тот период в Австрии, Пруссии, Болгарии, Японии и России.

Если на ранних этапах развития общества с момента введения института чрезвычайно-указного права, по сути означавшего отказ в случае " чрезвычайной необходимости" от принципа верховенства закона, данный институт пользовался довольно широкой поддержкой не только российских правящих, но и не причастных к власти интеллектуальных кругов, то со временем отношение к нему довольно резко изменилось в пользу верховенства закона.

Далее мы можем наблюдать, констатировал С. Котляревский, как по мере изменения отношения к чрезвычайно-указному праву изменялось и оно само. А именно - постепенно " суживалась сфера его применения", все чаще подчеркивался его " чрезвычайный характер", создавались все более надежные гарантии против злоупотребления им*(626).

Отход от идеи незыблемости чрезвычайно-указного права и переход на позиции верховенства закона означали в тот период не что иное, как начало становления и развития в России идей правового государства.

Последнее подтверждалось также тем огромным интересом, который проявился у отечественных ученых-юристов в рассматриваемый период к таким атрибутам правового государства, как принцип разделения властей, народным суверенитет, права человека и гражданина, отвлеченный анализ которых, по словам С. Котляревского, " решительно бессилен объяснить оказанное им могущественное и действенное влияние, подъемы глубокой веры и острого скептицизма, увлечения и враждебности, которые соединялись с ними в вековых и массовых переживаниях" *(627).

Следует особо отметить глубокий интерес российских исследователей также к проблемам " правового самоограничения" государственной власти, подсказанный, согласно представлению Г.Ф. Шершеневича, благоразумием и " хорошо осознанным интересом" *(628).

Чем отличается государство, образованное насилием (" разбойническим" путем), от обычной, хорошо организованной шайки разбойников? " Отличие образованного таким началом государства от шайки" обнаруживается, во-первых, в том, что государственная власть проявляет свою волю в нормах, которые сама устанавливает, сама изменяет, сама же и соблюдает до тех пор, пока они не заменяются новыми. А во-вторых, в том, что государство, в отличие от шайки, пользующейся силой для разрушительных целей, обращает свою силу на созидательные цели*(629).

" Считаясь" с созданным самой государственной властью правом, государство, таким образом, далеко уходит от шайки разбойников, - приходит к выводу Г.Ф. Шершеневич. - Но все же не следует забывать, что государство нередко возникало из шайки, и что оно снова может подойти к ней, насколько в государстве право сменится произволом" *(630).

Наряду со сказанным важное значение для развития идей правового государства в России имела разработка проблем гражданского общества и конституционного государства.

Согласно бытовавшему в отечественной юридической литературе в начале XX в. мнению конституционное государство представляло собой не что иное, как " практическое осуществление идеи правового государства". Эта идея, писал Ф. Кистяковский, с давних времен теоретически развивалась в политических учениях, но " только в конституционном государстве она нашла в себе практическое выражение" *(631).

Правовое государство при этом определялось как государство, которое " в своих отношениях к подданным связано правом, подчиняется праву". Иными словами, это есть такое государство, " члены которого по отношению к нему имеют не только обязанности, но и права; являются не только подданными, но и гражданами" *(632).

Одним из важнейших условий нормального функционирования правового государства в этот период считалось не только осуществление на практике принципа разделения властей, но и постоянное поддержание баланса властей. Особое внимание при этом обращалось на предотвращение наиболее часто встречающихся в политической жизни разных стран попыток узурпации всей государственной власти со стороны исполнительной власти.

Гарантиями против такого захвата власти должно служить, по мнению Ф. Кистяковского и других авторов, следующее. Во-первых, " право народного представительства ежегодно определять бюджет и численность армии", ставящее в зависимость от законодательной власти те " материальные и личные силы государства", которыми распоряжается исполнительная власть.

Во-вторых, ответственность министров перед народным представительством, выражающаяся в праве последнего делать им запросы, выражать свое мнение по поводу действий и передавать их суду за преступления по должности. Это же во многих странах касается и главы государства, который может быть привлечен к ответственности парламентом за преступления.

И в-третьих, право судебной власти " в конкретных случаях, подлежащих ее рассмотрению, проверять законность правительственных распоряжений и оставлять без исполнения распоряжения, не согласные с законом" *(633).

Определенное внимание в плане развития идей правового государства в рассматриваемый период отечественными авторами уделялось вопросам законности и качества права.

Государственная власть, писал в связи с этим И. Михайловский, имеет право, а нередко и обязана применять силу для воздействия на нарушителей правопорядка. Это применение права может принимать " самые резкие формы". Но все такие меры только тогда могут произвести на население " благоприятный психологический эффект", когда власть не будет забывать прекрасной поговорки: " Право должно быть сильным, но для того, чтобы быть сильным, оно должно быть правом".

Иными словами, предпринимаемые государством меры " ни на волос не должны выводить из границ строгой законности", должны быть " обставлены всеми надлежащими гарантиями" и, наконец, должны применяться " для охраны юридических норм в настоящем, высоком смысле этого слова" *(634).

Кроме названных вопросов, касающихся концепции правового государства, в центре внимания российских ученых-юристов на рубеже XIX-XX вв. стояли и другие вопросы. Рассматриваемый период, вне всякого сомнения, был одним из самых плодотворных для отечественных исследователей периодом в плане разработки идей правового государства.

Следующий условно выделяемый нами в учебных целях этап развития идей правового государства в России с 1917 по 1985 г. не отличался особой позитивной активностью. Скорее наоборот. В практическом отношении, в плане не только теоретической разработки, но и практического внедрения в жизнь идей правового государства данный период в российской государственно-правовой истории был, несомненно, шагом назад.

Анализ научных источников и официальных документов этого периода со всей очевидностью свидетельствуют, что на данном этапе развития нашего общества не было недостатка в научных трудах и решениях государственных и партийных властей, в которых бы в той или иной мере не развивались идеи, созвучные идеям правового государства.

Это и идеи разделения функций партийных и государственных органов, и идеи все более активного участия широких слоев населения в управлении делами общества и государства, и провозглашение принципа " все во имя человека", " все для блага человека", и развитие идей общенародного государства, и многое другое.

Более того, в 60-80-е годы в нашей стране велись дискуссии о соотношении права и закона, где подвергался сомнению издавна сложившийся тезис о том, что право и закон есть идентичные явления и понятия, что закон как ведущий нормативный правовой акт, исходящий от государства, всегда имеет правовой характер.

В этот же советский период развивались идеи " государства законности" и конституционности, уделялось значительное внимание повышению жизненного уровня трудящихся масс, гарантиям их социально-экономических прав и свобод.

Однако многие теоретические разработки идей, созвучных идеям правового или " околоправового" государства в рассматриваемый период, так и остались не чем иным, как лишь теоретическими разработками. На практике, особенно в 30-40-е годы - период сталинских репрессий и беззакония в стране, торжествовали совсем иные идеи и принципы.

Значительный шаг в развитии идей правового государства в России быт сделан за период с 1985 г. по настоящее время, за годы так называемой перестройки и постперестройки.

Именно в этот период были расширены политические права и свободы российских граждан, упразднена политическая цензура, сняты все ограничения с так называемых запретных тем. В Конституции Российской Федерации 1993 г. были зафиксированы такие ассоциирующиеся с теорией правового государства принципы и положения, как принцип плюрализма в политической жизни и идеологии, принцип верховенства закона, принцип разделения и относительной самостоятельности законодательной, исполнительной и судебной властей, и др.

Наконец, нельзя не упомянуть о том, что в Конституции 1993 г. впервые в российской истории было закреплено положение, согласно которому российское государство представляется не иначе как социальное, правовое государство.

Разумеется, такое представление о российском государстве, где бурно процветают криминал и мздоимство, сочетающиеся с обнищанием и социально-экономическим бесправием трудовых масс, выглядит явным преувеличением. Для Конституции России 1993 г. " правовое государство", не имеющее под собой реальной основы, - это такой же политико-идеологический штамп, как никогда не существовавшее " государство диктатуры пролетариата" - для Конституции СССР 1936 г. или " общенародное государство" - для Конституции РСФСР 1978 г. К тому же следует учитывать тот осознанный еще в дореволюционной России факт, что любое государство, включая российское, никогда в силу объективных и субъективных причин не сможет стать правовым " до конца".

Как отмечал С. Котляревский, " приходится считаться со слабостью и неотчетливостью правовых запросов, предъявляемых в данном обществе к государственной власти", а также с тем, что здесь действует еще и простой инстинкт политического самосохранения, присущий " всякому жизнеспособному государству при самых различных формах правления".

Дело в том, что " правовой запрос", т.е. необходимость строгого соблюдения действующего законодательства, иногда сталкивается, по мнению автора, с исключительно важными для выживания государства обстоятельствами, когда первое подвергается сомнению и испытанию со стороны второго. Это, конечно, не значит, что в таких обстоятельствах право становится " чем-то второстепенным для государства, чуть ли не предметом роскоши для его сочленов". Это лишь означает, что " в известные исключительные моменты государственной жизни потребность дать возможно полное осуществление господству права встречает преграду в еще более сильной потребности, неустранимой, как объективный мир" *(635).

Вопрос о том, может ли государство последовательно соблюдать издаваемые им же самим правовые акты и должно ли оно это делать при любых, даже самых чрезвычайных для его выживания обстоятельствах, иными словами - может ли государство " стать правовым до конца", является весьма спорным в научной литературе. Вполне справедливо и обоснованно, как представляется, доминирует точка зрения, согласно которой государство не может себе позволить в одних случаях соблюдать действующее законодательство, а в других - не соблюдать*(636). Оно должно в любых обстоятельствах строго следовать правовым предписаниям.

Тем не менее такая проблема существует, споры вокруг нее ведутся, и это нельзя не учитывать при решении вопроса о том, что такое правовое государство и может ли становящееся на путь демократических преобразований " обычное" государство до конца стать правовым.

 

⇐ Предыдущая29303132333435363738Следующая ⇒

Поделиться: