Инновационные, но дюже прагматичные

 

Не нравится такой вариант использования «дурных бабок»? Вот вам еще более прагматичный: решение проблемы нехватки природного газа в РФ.

Он уже в дефиците, его недостает для строящихся электростанций. Стало быть, надо пускать денежки на производство ядерных мини-установок, что смогут снабжать города горячей водой и теплом. Благо набор таких установок разработан русскими ядерщиками. Можно запустить программу замены газа в топках электростанций – но не на дорогой мазут, а на более дешевое и чистое ВУТ – водоугольное топливо. Скажем, на V конкурсе русских инноваций в Москве (2006 г.) фирма «Сибэкотехника» из Новокузнецка выиграла приз, показав технологию производства ВУТ. Две с половиной тонны этой смеси заменяют тонну мазута, причем стоят они 3 тыс. рублей, а мазут – 8 тыс. (на тот момент). Переведи электростанции европейской части РФ на ВУТ – и ты сэкономишь десятки миллиардов кубометров газа. Переработай его или продай на экспорт – и получишь несколько миллиардов долларов дохода в год.

Сталин бы, поди, моментально ухватился бы за такую штуку: он-то мыслил как топ-менеджер в масштабах страны-суперкорпорации. Смотрите: самим энергетикам это накладно. Так поможем им деньгами государства! А назад их вернем, освободив громадные объемы газа для переработки или экспорта. Элементарные сегодняшние подсчеты говорят: сжигать его на электростанциях преступно – он даст гораздо больше (в 3–7 раз) прибылей, будучи использованным как сырье для переработки в химической индустрии, для производства минеральных удобрений. Здесь доходы от него в несколько раз выше. В Германии наших дней не зря ограничивают потребление природного газа как топлива: не поощряется строительство даже парогазовых установок. Немцы решили, что газ ценнее именно как сырье для промышленной переработки, и именно это принесет больше доходов немецкому народному хозяйству.

Сделай русские так же – и страна получит дополнительно еще пару миллиардов в год. Сможет подпитать высокотехнологичные проекты.

Может быть, в газозамещение надо было вкладывать «путинские» сверхприбыльные миллиарды? Сюда – а не лить их буквально в «песок»?

Возьмем еще один прагматичный момент: станкостроение. Нынешняя РФ испытывает дикий голод на современные… даже не станки, а многокоординатные обрабатывающие центры, каждый из которых заменяет собой десяток обычных станков. Но вот беда: РФ – варварская по сравнению с СССР страна. В ней станкостроение почти убито. Союз до последнего производил совершенные станки, делал станки-роботы с числовым программным управлением (ЧПУ). Сохранись СССР до сих пор – у нас были бы и свои многокоординатные обрабатывающие центры (МОЦ). Без них путино-медведевские разглагольствования об инновациях и высокотехнологичном возрождении страны – так, словеса пустые. Уже сейчас в Москве талантливым конструкторам негде изготовить опытные образцы новой техники: современных станков нет.

Но где их взять сегодня? Запад нам МОЦы не продает: они подпадают под строжайший экспортный контроль и считаются стратегически важным товаром, годным для создания оружия массового поражения. Да и не дураки, чай, на Западе сидят, не хотят они развивать русских. Они нам отвели роль сырьевого придатка.

«Путинский экономический рост без развития» в 2000–2008 гг. не изменил положения в русском станкостроении. Еще в середине 1980-х наши научно-популярные журналы горячо обсуждали будущее отрасли. В мире шла технологическая революция, и нашей индустрии требовались машины для нового века. Это – станки с повышенной точностью и скоростью обработки металла, станки-роботы и целые роботизированные модули, гибкие автоматизированные линии, которые позволяют быстро перестраивать производство. СССР сумел наладить производство такой техники. Однако распад Союза и последовавшая затем затяжная экономическая депрессия буквально подкосили станкостроение.

Сегодня можно говорить о его страшной деградации. Производство станков в РФ с 1991 года упало на 88 %. При этом полностью прекращено производство комплексных, гибких производственных систем и роботизированных комплексов. Зато повышается доля выпуска простейших видов оборудования с ручным управлением. Деградировало и производство инструмента для станков. Выпуск кузнечно-прессовых машин, который в развитых странах занимает 25–30 % в станочном производстве (в СССР 1991 г. – 26, 2 %) сейчас упал до 14, 8 %. Мы теряем кадры квалифицированных рабочих, нищета уничтожает научно-технологические коллективы. «Побочные» производства, освоенные станкостроителями в последние годы, по культуре своей гораздо ниже самого станкостроения, и это не спасает предприятия от технологической и кадровой деградации. Пока Россия «едет» на советском наследстве, но оно не беспредельно. Уже сегодня доля станков старше 10 лет в стране составляет 75 %. Отработают они свое – и прости-прощай последние надежды на будущее РФ как развитой страны.

В декабре 2007-го вице-премьер Сергей Иванов, назначенный покровителем высокоразвитой индустрии РФ, заявил: «Подавляющее большинство – почти 75 % – станков эксплуатируются более 15–20 лет. Они уже давно устарели и физически, и морально. Современного же оборудования, работающего менее пяти лет, у нас всего 5 %. При этом обновление оборудования в машиностроительной отрасли идет крайне медленно: его коэффициент составляет не более 1 % в год». То есть на обновление парка станков в РФ потребуется целый век. Ну и о каком, в задницу, инновационном пути РФ вы можете говорить?

Причины давно всем ясны. Станкостроение глубоко зависимо от нормальной жизни других отраслей. Скажем, авиа– и машиностроения, от оборонного производства. Поскольку все это в России также подверглось сильному разгрому, поскольку оборонный заказ абсолютно недостаточен, то у большинства потребителей станков денег на них нет. До сих пор у государства нет и четких приоритетов в промышленной политике, и никто не знает, производство чего – автомобилей, аэрокосмической техники или кораблей – должно обеспечить стране будущее.

С 1993 по 1999 год действовала федеральная программа «Государственная защита станкостроения»: одна видимость программы – и по средствам на нее, и по приоритетности. Из бюджета на нее дали только 12 % запланированного, сами предприятия за свой счет смогли дать только пятую часть от обещанного. Но даже при этом станкостроители к моменту воцарения Путина (2000 г.) смогли дать стране 150 образцов новых, конкурентоспособных на мировом рынке изделий!

У нас все еще есть два флагмана станкостроения – Ивановский и Стерлитамакский заводы. Ивановцы к 1999 г. сумели построить станок ИС-630, доведя долю импортных узлов в нем до самого минимума. Эта машина по скорости обработки металла превосходит все станки мира, моторный картер на нем изготавливается в 3, 5 раза быстрее, чем в Японии. Поистине это – станок третьего тысячелетия. Желание заказать такие машины выказали ярославские моторостроители и ракетчики из Центра имени Хруничева. Немного спасли белорусы – у них машиностроение сохранилось. Немного взяли Китай и Индия.

Блин, да вот сюда, в станкостроение, а не в вашу гребаную Олимпиаду, и нужно было деньги вливать! Сюда надо было средства бросать, а не выкупать компанию у Абрамовича! Не всобачивать миллиарды в питерское парадно-помпезное строительство! И тогда РФ снова вышла бы в число мировых станкостроительных держав. И стоило это на 2000–2005 годы копейки: каких-то полтора миллиарда «зеленых». Тогда это позволяло русским разработать 200 новых образцов станков и инструментов для них. А еще – ради спасения кадров – подготовить полторы тысячи молодых инженеров и пять тысяч квалифицированных рабочих в профтехучилищах при заводах.

Но кремлевские му…драки и это ухитрились про…ть!

А как дела обстоят сегодня, когда Трижды Величайший Национальный Лидер вещает об инновационном рывке России?

«…Технологическое отставание России от передовых стран за последние годы все более усиливается. Мировому уровню соответствует сегодня лишь четвертая часть технологий. В Послании Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации от 10 мая 2006 года отмечено, что «большая часть технологического оборудования, используемого сейчас российской промышленностью, отстает от передового уровня даже не на годы, а на десятилетия».

Средний возраст станочного оборудования – более 30 лет. В большинстве случаев применяются технологии 1960–1970-х годов. По структуре и прежде всего по наличию обрабатывающих центров с ЧПУ, доля которых в парке эксплуатируемого оборудования не превышает 5 %, состав оборудования соответствует техническому уровню середины 1980-х годов. Для сравнения: за рубежом количество используемого высокотехнологичного оборудования с ЧПУ приближается к 50 %, а для предприятий, производящих технологическую оснастку (прессформы, штампы, литейные формы и др.) достигает 85 %.

За последние 15 лет в станкостроении произошло революционное повышение характеристик режущего инструмента и металлообрабатывающего станочного оборудования. В итоге современное поколение станков с ЧПУ за рубежом по основным характеристикам (производительность, точность, чистота обработки) многократно превосходит станки, эксплуатируемые на отечественных машиностроительных предприятиях, что ограничивает возможности последних производить конкуренто-способную продукцию…»

Это мы с вами читаем материалы слушаний в Госдуме, где господствует «медвежья партия» во главе с Путиным. И что они сделали для спасения положения? Правильно – тратят бабки на Олимпиаду! И еще три миллиарда угрохают на уродский «газпромовский» небоскреб в Питере. Неужели они думают, будто стоит провести всякие лыжно-санно-коньковые мероприятия – и из воздуха сами собой материализуются новые станки, заводы, подготовленные инженеры и рабочие? Вряд ли. Просто шкурно-чиновничьи интересы диктуют именно такие «приоритеты» – дурацкие и бессмысленные для русской нации, но очень сладкие для правящей клики.

 

«Научный вопрос»: а с кем делать инновационную революцию?

 

В конце зимы 2008 года ко мне (скажем так) прилетела в гости странная птица. В клюве она принесла материалы, что готовились к мартовскому заседанию Совета безопасности РФ. Каркнув на прощание, гостья улетела, а я уселся читать бумаги из папки. И выматерился в сердцах.

Чтобы делать инновационную революцию, нужны ее «ударные отряды»: ученые, исследователи. Если их не будет, то где брать новое, невиданное? Вот, физику-коммунисту Жоресу Алферову дали Нобелевскую премию за фундаментальные работы еще начала 1970-х гг. – поелику они в наши дни позволяют развиваться оптоэлектронике. Значит, нужно продолжать фундаментальные исследования! Но с наукой в Эрэфии, увы, плохо. В 2000–2008 гг. ее, израненную и истерзанную в 1990-е, никто не спас.

Допустим, читатель, вам не нравится идея вложить излишки денег не в олимпийскую погребень, а в компьютеры, космос, транспортные системы или в станки. Так давайте вложим их в человеческий капитал, в «мозги» страны. Тут есть куда инвестировать! Положение-то – критическое.

Откроем материалы для Совбеза – ну те, что птичка принесла.

…По науке в Эрэфии словно стальным серпом прошлись. Нищета выгнала из нее самых молодых и активных, в 1990-е годы в институтах и КБ остались в основном старики. Отнюдь не все они бесполезный балласт: многие из них многому могли бы научить молодых. Не зная компьютера, старики тем не менее знают многое другое: и то, как строить космические корабли, и как гравитационные волны ловить, и как реактивные двигатели делать и еще многое-многое другое. Они – носители уникального опыта, коего не было и нет в РФ. Но… им некому передать свои знания и умения.

Проблема во весь рост встанет после 2012 г., когда из науки уйдет советское поколение. Особенно в фундаментальной, в академической науке, где очень скоро может автоматически произойти развал институтов и из академического опыта в университеты станет нечего переносить.

За 1995–2005 гг. численность тех, кто занимался исследованиями и разработками в научных организациях РФ, сократилась на 22, 7 %, а собственно исследователей – на 24 %. То есть почти на четверть. По всем отраслям науки, окромя гуманитарных. С 1998 по 2005 г. персонал научно-исследовательских организаций, ведших исследования и разработки, уменьшился на 21, 3 %. Что в проектных и проектно-изыскательских организациях? Сокращение произошло на 32, 5 %. На опытных заводах – на 20, 2 %. В университетах и других вузах – на 8, 6 %. На промышленных организациях сокращение составило опять-таки 24 %.

Ну-с, и с кем правящие болваны собрались делать инновационный рывок? С китайскими научными кадрами?

Примечательно, что в Эрэфии по сравнению с Советским Союзом сильно падает доля кандидатов наук в исследовательских кадрах. Молодых мало! К 2005 г. средний возраст исследователей и разработчиков в РФ составил 48, 9 лет. Средний возраст исследователей-кандидатов наук – 53, 1 года, исследователей-докторов наук – 60, 9 лет. Наука становится домом престарелых, причем везде: хоть в тех структурах, что удачно вписались в уродский россиянский рынок, хоть в тех НИИ, что полностью зависят от казенного финансирования. У «рыночников-удачников» средний возраст ученых-разработчиков – 46, 7 лет, у «неудачников» – 49, 5 лет. Молодежь в науку не идет, поэтому самая большая угроза для общества связана с утратой преемственности в науке.

Где наблюдается полный «караул»? Где доля ученых в возрасте до 40 лет меньше всего – не выше 22–25 %? В экономических и юридических науках, в химии и химических технологиях, в лабораториях химической промышленности. В электронике, радиотехнике и связи. В легкой и пищевой индустриях. В биотехнологии (всего 11 %! ). В научно-прикладных организациях сельского, лесного, водного, рыбного хозяйств, лесной и деревообрабатывающей промышленности. В строительстве и архитектуре. С 1994 по 2004 г. общая численность исследователей в естественных науках уменьшилась на 21, 2 %. В технических науках – на 25, 2 %, в медицине – на 15, 7 %. В сельскохозяйственной науке – на 21, 7 %.

То есть вымирание корпуса русских исследователей идет как раз в самых важных для инновационного рывка страны областях – в науках естественных и технических.

Вопреки путинским сказкам о невиданном увеличении затрат на науку, в 1997–2005 гг. реально (с учетом инфляции) ассигнования увеличились всего в 1, 2 раза. Да, конечно, зарплаты увеличили в два с половиной раза, чтоб ученые совсем с голоду не передохли (хотя стартовая заработная плата молодых ученых составляла в 2005 г. 35–40 % от средней заработной платы рабочих и служащих).

Но что толку даже в высоких зарплатах, если работать не на чем? Если оборудование лабораторий – старое, 1980-х годов? Как вести исследования, как соревноваться с западными или китайскими учеными? А дурацкая сырьевая экономика практически не дает заказов отечественной науке. А зачем? Сырьевикам, чиновникам и торговцам проще купить все в готовом виде, на Западе. Причем полно примеров того, как русские исследователи предлагают то, что и лучше заморского по характеристикам, и дешевле – но «бело-сине-красные» капиталисты один черт предпочитают заграничное.

Тут бы государству спасти положение, выступив заказчиком передовой техники. Ан нет – оно теперь тупое, ему ничего не надо. Вот и получается, что деньги тратятся на содержание ученых, которым нет работы. Которые не могут вести исследований из-за отсутствия ассигнований. В итоге возникает угроза: в будущем РФ останется либо с учеными без научных организаций, либо с НИИ и лабораториями – но без ученых. А молодые бегут прочь: ни тебе нормальных заработков, ни возможности заниматься делом и расти профессионально. В Германии, Китае или США – другое дело. Туда и едут все мало-мальски способные. Не удержусь, процитирую:

«…По мнению исследователей, чтобы исключить уход ученых из науки, необходима среднемесячная зарплата не менее 32 150 рублей ($1140). Для сравнения: оклад младшего научного сотрудника будет составлять сейчас 2000 рублей, в то время как оклад уборщицы Московского метрополитена превышает 11 000 рублей. Молодой ученый не может содержать семью и вынужден постоянно заботиться о поиске дополнительных заработков…»

В первый путинский период (2000–2008 гг.) поставленные Владимиром Владимировичем чиновники придумали: мол, надо еще больше сократить число ученых! Так денежки сэкономим. Словом, решили заняться медвежьим дуроломством.

Но ничего путного из этого не вышло. Оказалось, что в 1990–2005 гг. произошел «обвал» притока молодых исследователей в науку. Ежегодное пополнение штатов научных организаций молодежью сократилось в среднем по сравнению с 1960–1989 гг. примерно на 40 %. Практически «выпало» поколение, которому сейчас 30–45 лет. Это те люди, которые должны были бы прийти в науку с начала до конца 1990-х годов. Вот здесь и образовалась главная демографическая «дыра» в нашем научном сообществе. Из нашей науки ушли 4/5 ее старых, наиболее опытных кадров, включая руководителей многих научных школ, часто вместе со своими школами.

Сегодня темпы притока молодежи в науку не увеличиваются. Что даст дальнейшее сокращение научных организаций и штатных единиц исследователей? Да ни хрена! Только остатки научной молодежи уничтожит.

Как считают эксперты Совбеза РФ, «первая декада XXI века окажется критической для российской науки. Продолжается отток из науки высококвалифицированных специалистов старших возрастных групп (свыше 65–70 лет), а приток молодых кадров по-прежнему невелик. То есть представителям старшего поколения некому будет передавать свой опыт! Уход специалистов, приступивших к работе в 50–60-е годы и даже в начале 1970-х, может оказаться роковым для отечественной науки и техники. Ведь именно с этими советскими кадрами связаны успехи в разработке и развитии высоких технологий!

Чтобы сохранить отечественную науку, нужно как можно больше смягчить возможные последствия неизбежного ухода основных носителей знаний, пока экономическая ситуация в стране не улучшится…»

Для омоложения науки потребуется ой как много времени! Как показывают расчеты, если заработная плата ученых в Эрэфии будет ежегодно увеличиваться на 10 %, то восстановить возрастную структуру в российской науке, сравнимую с 1995 г., удастся лишь… к 2040 году. Таким образом, последствия слабого притока в науку молодежи в 1990-е годы будут «икаться» Эрэфии многие десятилетия.

Существующая сегодня проблема разрыва между поколениями ученых копилась более пятнадцати лет. Для смены поколения требуется 10 лет. То есть в РФ потеряно практически два (! ) поколения ученых.

Такого не было ни после 1917 г. (потери были гораздо меньше), ни после войны. Горбачевщина, ельцинизм и путинизм оказались намного губительнее. Достаточно привести один пример. К 2008 г. Эрэфия существует 16 лет. Отсчитайте столько же от 1917 года. Если брать науку, то в СССР 1933 года шел бурный рост научных центров. Страна уже поразила мир новейшей авиатехникой, начала исследования атомного ядра, выказала успехи в области органического синтеза, начала работы по ракетной технике, судам на воздушной подушке и т. д. А что в Эр-Эф 2008 г.? Одни слезы? И неча пенять на то, что у нас ученые бездарные! Это вы, сволочи трехцветные, создали никчемную сырьевую и коррупционную экономику, которой не нужны научно-технические новинки. Это вы, собачьи дети, создали «цивилизацию недочеловеков», сырьевиков и «пилителей», а теперь норовите сказать: «А у нас неэффективная наука! » Неэффективны не мы, а вы, ошибки эволюции в руководящих креслах. И то, что вы сидите во власти, вашей неполноценности и ущербности не отменяет.

 

⇐ Предыдущая37383940414243444546Следующая ⇒

Поделиться: