Как методы и как проявления высшего состояния

 

Известно, что мистик и мудрец отличаются от мирского человека гармоничным взглядом на жизнь, позволяющим не страдать при возникновении проблем и неудач. У такого типа мировоззрения есть свои логика, философия, своя культура. Сансарин же исповедует мировоззрение, способное эффектив­но избавить от различных психологических проблем. Индийс­кая мудрость гласит: «Дурак огорчается трижды: предвкушая неприятности, испытывая возникшие неприятности и вспоми­ная о неприятностях. Средний огорчается лишь раз — испыты­вая неприятности. Умный не огорчается вообще, так как пони­мает, что в этом огорчении нет толка, оно не поможет решить ситуацию и лишь отравит существование».

Для того чтобы реагировать на все происходящее внутри и вовне безболезненно, мистикам прививается определенная фи­лософия и житейская тантрическая мудрость. Так, например, адепты Адвайта Веданты говорят: «Не огорчайся. Все, что выг­лядит как неприятность, является лишь иллюзией. Весь мир — иллюзия, реален лишь Бог, трансцендентный Брахман». Учение Трики говорит: «Не огорчайся. Страдание — неотъемлемая часть сансарной жизни. Никогда такого не будет, чтобы ты жил в сансаре и совсем не испытывал неприятностей. Потому отно­сись к ним философски, как к должному, естественному явле­нию. Депрессия и истерика не помогут решить проблему, они лишь усилят страдание. Также знай, что достигшие самореали­зации не страдают даже при сильной боли, ибо едины с Богом. Для Бога же все есть радостное проявление собственной энер­гии».

Такой взгляд на положение вещей очень полезен в жизни. Однако одна лишь философия не может избавить человека от страданий. Ведь многое зависит не только от мира логики и идей, доктрин, но и от подсознания, от инстинктов, от течения

поков энергии по каналам. Поэтому без медитативной садха-способной трансформировать инстинкты и гармонизировать _П0токи энергий, не обойтись.

Есть еще одна сфера жизни человека, правильная трансфор­мация которой способна усилить воздействие философии и ме­дитативной практики. Речь идет о сфере эмоциональной. Все знают, какое значение в нашей жизни играют эмоции. Порой они бывают даже сильнее, чем голос рассудка.

Трикасамарасья Каула учит активно использовать все дос­тупные средства для гармонизации жизни. Одним из таких средств является развитие художественного вкуса, другим — развитие чувства юмора. Эти два качества всегда должны идти

рука об руку

Увидеть красивое в цветке розы, бриллиантовом ожерелье, в морском или горном пейзаже не так-то трудно. Однако в жиз­ни нас окружают не только такие вещи. Является ли легким увидеть красоту в генетических уродствах, испражнениях и смертельных болезнях? Опыт показывает, что нет. Еще более трудно, на мой взгляд, увидеть гармонию и красоту в насилии и убийстве, в подлости, трусости и алчности. Однако учение го­ворит, что природа всех феноменов есть Бог и все в мире живет божественной энергией. То, что сансарные существа ощущают как мерзости и пороки, пробужденные воспринимают как игру радужных, чистых энергий, вибрирующих и составляющих еди­ную мелодию бескрайнего мироздания. Если мы хотим ощу­тить божественность всего, нам надо делать садхану. Из этой истины не вытекает, что раз учение говорит, что все божествен­но, мы должны потакать различным злодеяниям, как и не следу­ет, что мы должны носить не ту одежду, которая нам нравится, и обставлять свой дом не так, как нам хочется, а наоборот. Все божественно не для того, кто уверовал в эту идею, а только для того, кто реально переживает пробужденное состояние един­ства с Богом. Ведь как ты не повторяй «вода, вода», жажду это не олит. Поэтому учение объясняет: «Пока ты в сансаре, то ^есть ощущаешь двойственность, — делай добрые дела и избегай злых. Дружи с хорошими людьми и не подвергай себя опасности общения с негодяями, иначе заработаешь карму, ведущую к ^учениям. Параллельно постигай божественность, единство все-^г°1 и однажды ты осознаешь себя Единством, Самарасьей, бо­гом».

Учение говорит, чтобы мы следовали своему художественному вкусу, чувству прекрасного, ибо это служение твоему иштадэве, и это ведет к изначальной и беспредельной гармонии. Од­нако постепенно надо приучать себя видеть ту же гармонию и в «неприятных» феноменах. Это будет второй половинкой ябло­ка успеха в деле постижения безграничной божественности. От того-то адепты тропы Бхайравы и Бхайрави и медитируют на разлагающиеся трупы, гнойные язвы и испражнения, на урод­ства и извращения, созерцая все это, стараясь прочувствовать Шиву и Шакти в том, что, казалось бы, никак не выглядит божественным. Каула-бхайравайт созерцает ужасные болезни, катастрофы, войны, дабы увидеть внутренним глазом, мистичес­ким сердцем подлинную суть всего этого. Это нелегко, зато очень полезно. С каждым днем в твоем мире становится все меньше и меньше вещей, вызывающих отвращение и страх. Вслед­ствие этого проходит гнев и приходит радостное спокойствие, нерушимая уверенность в себе и могущество.

Теперь перейдем к чувству юмора. Это очень полезное ду­ховное качество — во всем увидеть повод для шуток и веселья. С шутками и песнями жить намного легче, однако многие люди считают, что есть вещи, над которыми шутить нельзя. К таким вещам, по мнению некоторых, относятся болезни, катастрофы, смерть человеческих существ, старость и уродства, религия, а также некоторые особенности человеческой личности. Каулы, дети Бхайравы и Бхайрави могут шутить над всем в этом мире, включая самих себя. Их юмор имеет широкий спектр: от добро­душных шуток — к чистой иронии и оттуда — до самого ядови­того ехидства. Шутки бхайравайтов могут быть тонкими, едва воспринимаемыми и резкими, могут быть интеллектуальными или внешне пошлыми и похабными. Существует еще особая категория парадоксальных шуток, чем-то близких дзеновским коанам. Это так называемые тупые шутки, или иначе — плос­кие, бессмысленные, а также «сумасшедшие», психоделические шутки. Адепты учения с незапамятных времен позволяют ис­пользовать весь арсенал юмора, иронии, сатиры, сарказма и ехидства. Это, как и многое другое, вызывает негативную реак­цию со стороны профанов, считающих бхайравайтов «циника­ми, для которых нет ничего святого». Однако это, разумеется, не так. В нашей жизни много святого, но это не мешает нам ко всему, и к святому в том числе, относится с юмором. Такой подход не приводит к потере уважения к духовным ценностям. Клоунада на внешнем, эмоциональном и ментальном уровнях, вовсе не сопровождается клоунадой на уровне сакральном. Это доступно не всякому. Некоторые мистики пытаются нам подражать, но слепое подражание не приводит к позитивным резуль­татам. Надо понимать, что, как и зачем должны совершаться на _пути. Правильные шутки над вещами духовными помогают ожи­вить мистический путь и избежать формализма, напыщенности, лицемерия и скуки, не имеющих к настоящей духовности ни малейшего отношения.

Коснемся еще двух феноменов, вызывающих в адептах Три-касамарасья Каулы, равно как и в подвижниках Агхоры и Ка-палики, бурю веселья. Это человеческие страдания и смерть, то, что в мирских людях вызывает лишь слезы и скорбь. Я уже упоминал о «кладбищенских» практиках, предполагающих со­зерцание разложения, гниения, разрушения и тления, созерца­ние старости, уродств, смерти и различных причин, приводя­щих к ней.

Чтобы йогину легче было постичь внутреннюю божествен­ность всего этого, его учат не только воспринимать все это от-страненно, памятуя о пустотности мира и божественности все-свершающей Шакти, но и учат проявлять подобное восприятие в виде легкого отношения к жизни. Потому-то в среде бхайра-вайтов-тантриков так популярен черный юмор. Он оживляет кладбища, роднит и примеряет жизнь со смертью, помогая об­рести ощущение целостности, гармонии. Такие образы, как тру­пы, гной, черти, упыри и различные катаклизмы, являются для буйных практиков пути Бхайравы и Бхайрави источником по­стоянного веселья. В иронии этого веселья сквозит бесстрашие и победа над рамками двойственного мира, поляризующего жизнь и смерть, наслаждение и страдание, красоту и уродство. Фольклор бхайравайтов содержит в себе массу песенок, стиш­ков, притч, анекдотов, поговорок и прибауток. Язык некото­рых из них универсален и понятен многим, иные же перлы юмора не вызывают у профанов ничего, кроме чувства недоумения, отвращения или страха. Они считают бхакт Бхайравы и Бхай­рави монстрами.

У одного каула-мастера, почитающего святую Иамалу, в ка­тастрофе погибли брат и друг. Люди пришли к нему с выраже­ниями соболезнования. Мастер выслушал речи о «тяжелой утрате» и сказал: «Вчера я одолжил брату свой чилум. Когда я Узнал о смерти его тела, то поспешил к месту гибели. Я обыскал всю одежду своего брата, но нигде чилума не нашел. Тогда я Навестил его жену (та тоже практиковала учение). Мы вместе обыскали весь дом, но моего чилума не нашли. Приятель же  еще два месяца назад одолжил у меня тридцать рупий. Теперь я остался без этих денег и чилума. Утрата налицо. Однако не такая она уж тяжелая. Я куплю себе другой чилум, ну а с другом мы рассчитаемся горящими углями в Нарака Кумбхе! ». Некоторые из присутствующих были шокированы «бездуши­ем» и цинизмом этого человека и поспешили покинуть его дом, однако верные ученики и друзья поняли истинный смысл слов мастера. Смерть физической формы — естественный процесс во вселенной. Рыданиями мертвого не оживить, какой в них смысл. И брат, и друг были практиками Трикасамарасья Кау-лы, а потому вся их жизнь была садханой. Мастер уважал и того, и другого как сильных и продвинутых тантриков, а пото­му не волновался, не переживал из-за их смерти, также не вол­новался он за их посмертное будущее. Будучи каулой до мозга костей, учитель воспринимал жизнь как ритуал общения с Бо­гом, а смерть как важнейший и радостный кульминационный момент этого ритуала. Перед тем, как предать трупы огню кре­мации, мастер, его ученики и друзья провели обряд-медитацию, реально благоприятствующую их ушедшим собратьям. Когда процессия несла трупы на шмашан, все пели веселые песни и подбрасывали мертвецов в воздух. Когда же пламя охватило мертвые тела, радости и восторгу каула-тантриков не было пре­дела. Каждый после кремации поспешил набрать пригоршню остывшего пепла и посыпать себе макушку и лоб.

Века назад армия афганского царя вторглась в Индию. Вой­на была очень жестокой. Мусульмане имели военные преиму­щества и потому одержали победу. Однажды после очередной победоносной битвы владыка мусульман шел по полю, покры­тому телами погибших. На краю поля он увидел каулавадхута, начитывающего на четках мантру.

«Смотри на мощь ислама, — через переводчика обратился царь к авадхуту. — Ваши демоны, которым вы молитесь, не спо­собны защитить вас от гнева Аллаха! »

«Напротив, — сказал тантрический йогин, — и мы, и вы вме­сте служим Бхайраве и Черной Матери. Более того, мы вместе участвуем в мистических обрядах служения Матери и Отцу». «Что ты говоришь, сумасшедший, — обиделся царь.— За всю свою жизнь ни я. ни другие правоверные ни разу не участвова­ли в языческих ритуалах».

«Еще как участвовали, — ехидно ответил авадхут.— Вот, на­пример, сейчас. Кто, как не вы, совершили кровавую жертву владыкам смерти и разрушения, убив тысячи человек. Боги очень довольны вашим служением! »             

«Ты закоренел в язычестве и не понимаешь, что это было не ровавое подношение вашим демонам, а джихад, газават, служе­ние Аллаху и кара неверным! »

«О, я понял, — улыбнулся бхайравайт, — Аллах тоже пьет _кповь и слезы людей, убитых в его честь, как и наши божества! »

Можно себе представить реакцию победителя правоверных...

Трикасамарасья Каула однозначно не приемлет ритуальных кровавых жертвоприношений, свойственных некоторым сектам. Мы не одобряем агрессию, наоборот, мы исповедуем и пропо­ведуем обретение вечного мира в нашем сердце. Этот мир по­рождает любовь, спокойствие и доброжелательность вокруг нас. Мы просто воспринимаем всякое созидание, поддержание и разрушение как процессы, происходящие силой Шакти и при­родой Шивы. Эта активность проистекает от божественной радости. Поэтому, какой ужасной ни была бы война для людей, для Бога — это лишь одно из проявлений собственной природы. Поэтому, будучи сами далекими от милитаристских идей, мы воспринимаем войны, творимые другими, как жертвоприноше­ние Бхайраве и Бхайрави. И юмор здесь в том, что те, кто уст­раивают войны, либо вообще не знают о Махакале и Махакали, либо отрицают свое отношение к ним, однако каждый раз, ког­да устраивают очередную резню, удовлетворяют Черную Иа-малу.

В средние века мусульмане, захватившие Индию, подверга­ли некоторых практиков ужасным пыткам. Рассказывают, что во время пытки бхайравайты устраивали такую клоунаду, что У палачей от ужаса и удивления шевелились волосы на голове. Один садхака, которого истязали кнутом, все время просил поддать жару, а когда спина его превратилась в кровавое ме­сиво, заявил, что снаружи он чувствует себя вполне хорошо, от спины разливается приятное тепло. А вот внутри ему как-то холодно. Не может ли палач разрезать ему живот и напи­хать во внутренности горящих углей? Другой бхайравайт все ^это время смеялся над собратом, говоря, что тот все больше и больше напоминает сырой люля-кебаб.

«Я пригласил бы тебя отведать своих друзей, — говорил он, — но некоторые из них вегетарианцы, а другие не любят сырое. Но если тюремщики позволят, — куролесил йогин, — я ^сам попробовал бы, каков ты на вкус. Я гадаю об этом уже восемь лет, с тех пор, как с тобой познакомился».

Понятно, что истязаемый собрат не обиделся, но оценил положительно.

«Сейчас мое тело поджарят, — крикнул он, — и ты попробу­ешь мясо. Эй, палач, ты тоже можешь угоститься! »

Однажды палач, отрезающий пальцы еще одному подвижни­ку, прикованному цепью к пыточному столу, выронил тяжелый нож, так как его руки были скользкие от крови жертв. Авадхута тотчас ринулся к ножу и ухватил его.

«Ты устал, — сказал он палачу, — посиди, отдохни».

Затем он взмахнул ножом и отсек свой палец. Палач был в шоке, он не знал, как реагировать. Наконец, он опомнился и сказал: «Отдай нож! ».

А бхайравайт дико захохотал: «О, это интересная забава. Тебе понравится».

И с этими словами он рубанул тяжелым ножом по пальцам палача, протянувшего руку.

Такой уровень трансформации сансарического в божествен­ное заслуживает восхищения.

Однажды, это было во время британской колониальной ок­купации Индии, один высокопоставленный английский вельмо­жа, сопровождаемый компанией друзей, встретил на улице тан­трического йогина, которого местное население считало свя­тым. Преисполненные высокомерного презрения к индусам и их религии, христианские господа стали ехидничать над свя­тым. В довершение всего вельможа пригласил авадхута к себе во дворец отведать угощений. Он решил хорошенько развлечь­ся, высмеяв святого и его религию. Но вышло все как раз на­оборот.

Во дворце тантрика усадили за стол.

«Сегодня у нас говядина, — сказал аристократ, — уважь мой дом трапезой в нем».

Англичанин отлично знал, что большинство индусов вегета­рианцы, а корова — священное животное, и потому убийство ее и поедание говядины является большим грехом. Но святой ска­зал: «Хорошо, я отведаю твоего угощения, если ты и твои дру­зья пообещаете, что отведаете моего угощения».

«Мы согласны», — со смехом согласились англичане.

Тантрик с удовольствием съел говядину, после чего взял со стола чистое блюдо, на глазах всей публики испражнился в него и протянул господам тарелку с калом: «Вкусите священный махапрасад! ».

Разумеется, англичане, насмехавшиеся над индуистами из-за их религиозных ограничений, не смогли преодолеть ограни­чений собственных, чем немало повеселили индийского святого

Позже вельможа серьезно заинтересовался тантрой и стал большим  почитателем того тантрического мастера.

Один садхака был большим бабником. Однако он почитал _себя за продвинутого йогина, хвалился тем, что он является великим мастером и также авторитетом в области тантрическо­го секса.

«Почему же ты не женишься? — спросил его другой йогин. — Или ты не преодолел двойственности и считаешь семейную жизнь ритуально нечистой? »

«Да нет, я так не считаю, я практикую Каулу и для меня нет двойственности. Я люблю женщин, они воплощение Великой Богини. Однако каждая из них имеет какой-нибудь недоста­ток: одна — слишком болтлива, у другой — слишком маленькое влагалище... Да и вообще, жена требует массы внимания и от­влекает от медитации».

«Пойдем со мной в одно место, я покажу тебе идеальную жену. Она молчалива и так скромна, что не требует к себе ни­какого внимания. А уж йони у нее... Пойдем, и ты сам уви­дишь».

Первый йогин согласился. Когда они пришли на место, то глазам хвастливого йогина предстал труп дикой свиньи.

«Вот это и есть идеальная жена, — сказал ему приятель, — она молчалива, не требует к себе никакого внимания и с разме­рами у нее все в порядке».

Обиженный «мастер» не нашел ничего лучшего, как обидеться и скривить от отвращения лицо.

«Не хочешь — как хочешь, — сказал ему приятель, — тогда я оставляю эту женщину за собой».

История умалчивает, совокупился ли тот на глазах своего коллеги с дохлой свиньей или нет. Но дело, впрочем, не в физи­ческом акте, а в понимании сути.

Один из моих приятелей исповедовал шайва-шактизм в его экстремальных проявлениях. Его очень привлекали идеи кала­чиков, каламукхов и агхориев. Этот садхака часто подносил на алтарь Махакали и Махакалабхайраве свою кровь, и кожа на его руках напоминала чешую из-за большого количества шрамов. Из-за этого, а также из-за его буйного образа жизни мно-^гие боялись сего вполне хорошего человека, считая его малефи-, некромантом и черным колдуном, что, впрочем, было не уж далеко от правды. Тем не менее к принесению в жертву вых существ тот относился негативно, говоря, что уж если Действительно так любишь иштадэву, что хочешь поднести ему/ей в дар кровь, то это должна быть твоя собственная кровь, а не кровь каких-то других существ, не имеющих к твоей прак­тике и любви никакого отношения. Некоторые молодые люди гордились своей дружбой с этим мистиком, так как это подни­мало их авторитет в глазах сверстников-малолеток. Чтобы уси­лить свое влияние на сотоварищей, эти молодые люди стали рассказывать про моего друга небылицы. Мол тот, якобы, зама­нивает к себе в дом бесплатной едой и выпивкой привокзаль­ных бомжей, затем убивает их, а мясо съедает или использует в ритуалах некромантии. Когда мой приятель узнал про такие легенды, ему они очень не понравились своей лживостью. Мы вместе с ним решили проучить малолеток, чтобы отбить у них охоту заниматься ерундой, а заодно посмеяться над дураками. Однажды двое из них пришли на квартиру, где в то время мы жили.

«Посидите на кухне, — сказал мой друг, — я сейчас быстро закончу одно важное дело и приду к вам».

Он прошел в соседнюю комнату, где находился я, и мы нача­ли свой разговор. Мы делали это нарочно громко, чтобы сидя­щие за стеной слышали, о чем речь.

«Почему вы не доставили на место священный дар, — строго спросил я. ~ Общины из других городов уже раздобыли требу­емое в ритуале».

«Потому что это нелегко, — ответил приятель. — Где я, по-вашему, должен раздобыть это? »

«Как где, на вокзалах, в подземных дорожных переходах этого добра полно. В прошлый год у вас не возникало с этим проблем. Помните, как мы сварили попа, а затем накормили гуляшом всю его паству, сказав, что батюшка уехал в отпуск и велел всех угостить».

«В том году это было легче».

«Ладно, у меня на этот счет есть одна идея».

Через пару минут мы вышли к нашим гостям.

«Здравствуйте, молодые люди, — слащавым голосом и фаль­шиво улыбаясь, сказал я. — Как дела? Давайте знакомиться».

Выглядел я в ту пору так, что в сочетании с обрывками раз­говора, которые были слышны сквозь стену, да с репутацией моего приятеля мог вполне испугать и неробкого человека. Че­рез пару минут я предложил гостям отведать супа с бараниной-Молодых людей передернуло.

«Черт его знает, баранина это в супе или что-либо другое», — наверняка подумал каждый из них.

«Нет, нет, мне некогда, у меня голова болит, я должен идти», ~~ испуганно сказал один из них и заспешил к выходу, рторой последовал за ним.

«Подождите, праздник черной луны только начинается, пой-демте-ка вместе в алтарную комнату и проведем небольшой ритуал».

Нам как-то удалось уговорить одного из них пересечь по­рог алтарной, друг же его поспешил откланяться и покинул нашу гостеприимную обитель.

В алтарной комнате перед алтарем нами уже была установ­лена какая-то черная декоративная, по виду африканская ста­туэтка. Перед ней мы загодя поставили чашу с длинными во­лосами моего приятеля, которые он состриг пару лет назад. Волосы были вымочены в красной краске, и содержимое чаши очень напоминало содранный человеческий скальп. (Впрочем, и без всех наших «спецприготовлений» алтарь и комната выгля­дели весьма в духе «быстрого пути».)

«Ой, я извиняюсь за беспорядок, — как бы смутился и спох­ватился я, — навалено тут всякое барахло».

И я, сделав вид, что пытаюсь заслонить своим телом от взгля­дов гостя содержимое чаши, поспешил прикрыть ее газетой. Реакцию молодого человека предсказать было легко.

Позже в награду за смелость мы рассказали ему о том, что все это было не более чем наша шутка.

Надо сказать, что идиотские сплетни о поедаемых нищих после этого случая быстро прекратились. Один парень понял свою ошибку, другой же решил на всякий случай молчать и дер­жаться от нас подальше.

Йоги нашего типа — люди веселые. Нет в мире таких вещей, над которыми мы не могли бы посмеяться. Адепты Трикасама-расья Каулы иронически смотрят на все в этом мире и, в пер­вую очередь, на самих себя.

 

Пылающие символы

 

По сути, все учение школы может быть выражено через лег­ко поддающееся исчислению количество основных символов, которые в свою очередь проявляют на свет большое количество других символов, излагающих детали и тонкости. Однако для многих кандидатов в Кулу является необходимым более скру­пулезное ознакомление с философией Трики и ее изучение. Такое изучение, а после и исследование трех иных философс­ких недвойственных школ, рассматриваемых нами как разные примеры выражения одного и того же, входит в нашу обяза­тельную программу обучения. Чем лучше начинающий запол­нит пространство своей жизни элементами мистического миро­воззрения, тем легче ему будет жить и достигать успеха в сад-хане. Это очевидно опытному практику.

Символы — это основа передачи учения школы. Они развер­тывают из себя все толстые тома учения. Поэтому им уделяет­ся особое внимание. Для ментального человека философия и метафизика важнее символов. Однако практик нашей школы, изучив четыре вида мистической философии, убеждается в их скрытой истине и в то же время в несовершенстве любой фило­софской конструкции. Мыслитель испробует на своем уме раз­ные виды философии и находит рамки, за которые философия уже не выводит. Одновременно с этим живая истина проявля­ется все сильнее, и чтобы ее постичь, а затем выразить, мы ис­пользуем образы, запоминающиеся, красивые, вызывающие силь­ные эмоции, правильные мысли и, безусловно, пробуждающие божественную интуицию. Каждый символ имеет свою энерге­тическую, ментальную и таковую смысловую нагрузку. Красо­та символов ~ красота манифестирующихся из сострадания и любви форм и энергий, а также сознания, стоящего за ними. Итак, наши основные священные образы, на коих строится уче­ние Трикасамарасья Каулы:

1. Отсутствие образов.

2. Звезда-Бог — плод учения и пути, сияет и вовне, и внутри. Показывает, куда идти, освещает путь, радует красотой. Имеет массу смыслов. Является очень важным символом.

3. Узор — совершенство мастерства каулы. Жизнь каждого практика становится шедевром, все силы и качества, некоторые цз которых кажущиеся злыми, негативными, вписываются в узор гармонии Трикасамарасья Каулы, в ее садхану. Узор — это твор­чество художника, превращение жизни-садханы в сказку осво­бождения. Узлы сансары вдруг открывают истинное лицо и ста­новятся чистыми, освобождающими узорами Изначальной Ис­тины. Узор — это каулическая игра со всеми компонентами, составляющими садхану, и хорошими элементами, и не очень хорошими.

Узор изображается по-разному. Обычно он содержит в себе «крест силы» — «X» и «крест гармонии» — « + ». Его центр — Бог, вокруг Бога кольцеобразно располагаются элементы, сим­волизирующие основные божественные тантрические манифе­стации. В более широком кольце — элементы, символизирую­щие круг братьев-кауликов.

4. Три основы — Свет, Тьма и Огненная Кровь. Часто изоб­ражается в виде троичной монады. Символизирует единство Шивы, Шакти и Нары; Бхайравы, Бхайрави и Бхайравайта; Сознания, Энергии и Формы; путника, пути и движения; Верх­него Мира, Среднего Мира и Нижнего Мира; три каулических видения, а также и некоторые другие триады. Единство трех выражает абсолютное совершенство подлинного Бога, как это разъясняет Трикасамарасья Каула. Надо также сказать, что и Свет, и Тьма, и Огненная Кровь, каждый из этих аспектов по-своему есть предельность, накал. Эта яркость становится сим­волом жизни адепта учения. Реализация в себе этой триады Делает нас способными воспринимать божественность даже в полном кошмаре. Этим гордится наша школа.

5. Мировое Древо — Ось мироздания и его жизнь. Ствол Древа — единая Парашакти. Пустота совиного дупла — то, что ^СеРАЦем Парашакти является Шива. Ветви Древа — бесконеч-^ные формы течения шакти, образующие все миры. Над верши-Ной Древа — Звезда. Это то, что и у корней, только не в аспекте Полной глубины, а в аспекте великой вершины. Древо также символизирует систему энергоканалов человека.

6. Звезда и древо, иногда — орнамент в виде цветущих вет-и звезд. Единство земли и неба, единство духа и тела, внутреннего и внешнего, повседневного и сакрального. Этот прин­цип показывает естественное родство всех сфер, целостность и единство мира. Также этот символ завещает нам черпать силы и мудрость в природе, что есть великий учитель.

7. Сова. Трехглазая неясыть. Очень и очень важный символ, один из основы. Полный смысл его не поддается логике. Это — матушка шакти, это гуру, это — удача, это — шактипат. Сова летает и видит во тьме. Трехглазая сова — это полное видение. Три глаза — три видения каулы. Часто сова рисуется белой или сверкающей, бриллиантовой. Это означает изначальную чисто­ту и свет. Сова почитается во всех формах. Сова — это то, что делает нас с помощью жизни-садханы драконами, это то, что ведет за собой к звезде этих драконов. Сова — это царица всей ночи, орел темного ночного леса. Ее уханье пугает одних и ра­дует сердца других. Многие мистики и колдуны считают сову проявлением мрачных, хтонических сил, совсем не сулящих уда­чу. Другие почитают ее птицей счастья. Мы чтим ее как мать, как нашу плоть и кровь. Она — это птица удачи для йогинов Трикасамарасья Каулы, она — могучий дух этой школы. Мы считаем, что трехглазая сова — это зооморфная тантрическая манифестация бога, преображающая тупость и неведение в осоз­нанность и видение, а беды и невзгоды — в удачи и счастье. Мы верим, что мы очень счастливые садхаки — не кто-либо, а сова нам помогает в делах. Сова — это птица и Лакшми, и Бхайрави Кауласиддхешвари. От того мы и зовем Бхайрави Лакшми бхай-равайтов. То, как сова передвигается и живет, служит приме­ром для тех, кто хочет постичь суть пути. Сова и основала шко­лу, указав путь к Звезде. Она явилась в детстве к Бхайраванан-де и с тех пор помогает в делах. Сова живет в дупле мирового Древа, по иным редким представлениям — в алмазном много­гранном доме, в особой священной стране зооморфных божеств тантры, особых тотемов.

8. Дракон — тантрический мастер, достигший постижения и реализации закона Звезды и Древа. Не имеющее конфликтов между «материальным» и «духовным» существо. Мастер могуч, как дракон. Тело змея или рептилии — земное, крылья — небес­ное. Крылья перепончаты, когти и клыки остры — мастер этой школы идет тропой укрощения демонов и может постоять за себя и за свои святые сокровища. Мир часто проявляется весь­ма хищно, мы — его отражение. Мир часто туп, проявляется как обитель тупости и также часто исполнен страсти. Дракон неуязвим, ибо вакцинирован присутствием в себе в безвредном количестве тупости, страсти и гнева. В его глазах — свет звезды, он же блестит и на клыках и когтях. Дракон может рисоваться серебряным, черным или узорчатым в разных случа­ях. Второстепенный смысл: иногда драконами называют чело­веческие страсти, энергии и 5 органов чувств.

9. Камень и Кристалл символизируют Бога, который везде, кто так прост и целен, что его не видно. Бог — прочный, неру­шимый, основа мира, без которой он не может существовать. Это подчеркивается, если камень черный. Обычно камень про­долговатый. Он соединяет собой землю и небо. Если камень кристаллический, то это несет в себе большую нагрузку. Это — обнаруживающая себя природа Бога ~ яркая, но бесцветная, крепкая, но прозрачная, целостно простая, но многогранная. Количество граней кристалла часто бывает важным. Пятигран­ный кристалл также обозначает единство пяти сокровищ шко­лы, а также единство метафизических пентад. Камень также может символизировать шивалингам и гору Меру — центр мира. Кольцо из камней обозначает проявление шакти. Разные драго­ценные камни имеют разное значение.

Белый, прозрачный алмаз — царь камней. Символизирует природу Бога, ее чистоту, нерушимость и великолепие.

Рубин — камень контроля над силами, в том числе и конт­роль над «агхорическими» силами. Ценится кроваво-красный, а не розоватый рубин, к нему могут быть приравнены и другие похожие камни. Это кровь Бога и учения, это огонь сердца. Это ярость атаки, раскаленность гнева. Это камень владыче­ства над страшными силами.

Сапфир синий и ему подобные камни символизируют драго­ценность мудрости ума.

Изумруд олицетворяет естественную природу нас и всего мира. Она может проявляться трояко: а) как зеленый полумрак глубин океана или леса, родины человечества. В этом случае зеленый цвет символизирует нейтральность; б) зелень молодой травы символизирует рост и жизнь; в) зелень плесени на чере­пах мертвецов и зелень на меди символизирует смерть и рас­пад.

Природа Бога универсальна и проявляется во всех этих трех, казалось бы противоположных, аспектах. Изумруд — это ка­мень, символизирующий яды и их трансформацию в лекарства. Иногда он олицетворяет немирные аспекты, а иногда — наобо­рот, зеленый цвет служит источником покоя и отдохновения. В цветов, используемых в нашей священной традиции, зеленый цвет — следующий после черного, белого и красного. Иног­да он вводится в красно-черно-белые комбинации символов, дабы оттенить их. В этом случае зеленый цвет символизирует покой и, наоборот, агрессивность в духовной жизни. Важнейшей же его ролью в «красно-черно-белом засилье» является показ того, что мир многогранен и три цвета — это лишь символическое выражение сути мира. Тут зеленый цвет учит нас не порабо­щаться формой символов. Фактически он является четвертым основным цветом школы. Ведь она очень подчеркивает природ-ность своих методов и естественность обретения плода Трика-самарасьи.

Черный бриллиант, гагат и прочие черные камни олицетво­ряют основу, пустотность мира, свободу, победу над тупостью, трусостью и гневом, огромную глубину истинной реальности и мудрость. Тьма ослепляет иных, но открывает видение адептам этой школы. Ведь пестрые краски мира на первый взгляд его озаряют, но они же и сбивают нас с толку, увлекают и ослепля­ют, ввергая в сансару. Тьма же нейтрализует этот вредный эф­фект света, позволяя адепту увидеть и понять, кто он есть и что есть суть мироздания. Так вот парадоксально, но тьма в учении символизирует мудрость, а не только негативности, а свет час­то выражает слепоту жизни в иллюзиях, а не только чистые качества.

Золото, янтарь и иные золотистые камни и металлы симво­лизируют энергию и силу, проявляющуюся как сила материаль­ного мира. Она питает и дает жизнь. В тантрической символи­ке желтый цвет соотносится с элементом земли. Сияя очень ярко и чисто, он может обозначать полное обретение чистого видения джагадананды, когда весь мир, вплоть до камней, по­стигается как слава Самарасьи, игра лучей энергий, образую­щих узоры бытия. Впрочем, слава джагадананды в нашей шко­ле обычно изображается в виде сияющей радуги, радужной ауры вокруг белых символов.

Раз уж помимо камней я упомянул золото, невозможно не рассказать о серебре.

Серебро является металлом, очень почитаемым в школе. Оно обладает магическим и бактерицидным свойствами и склонно чернеть, проявляя союз света и тьмы. Это роднит его с алхими­ческим путем тантры. Это чистый свет, подобный бриллианто­вому, но спокойный, хотя серебро, будучи хорошо начищен-

нъ1М, сияет очень ярко и чисто. Оно является атрибутом ночи, #1чеет связь со звездой и совой. Серебро — это свет в ночи _нашего мира, полного тьмы и жестоких проявлений. Одним сло­вом, этот металл священен, целителен и красив.

Бирюза — камень небесных чистоты и простора, камень муд­рости и мира умерших, камень табу, неприкосновенности, могу­щий отпугивать опасные, враждебно настроенные силы. Бирю­зово-синий цвет — это цвет красоты, с акцентом на траур. Ведь дым погребальных огней уносит ветер, и дым растворяется в синем небе, чье пустое пространство является местом, не при­годным для жизни людей и зверей.

Фиолетовые камни могут осознаваться как единство край­ностей — синего и красного, как камни магов, неких высших тайн, а в негативном смысле — просто как символы всякой «за­уми». Традиция благоволит к ним, как и к бирюзе, однако оба этих камня не являются основными в сокровищнице символов.

10. Бездна. Очень важный символ. Олицетворяет Реальность и то, что является Самореализацией. Это нечто бездонное, не-вместимое в любые рамки. Оно и черное, и буйно наполненное светом энергии. Оно, как космос, — тьма, но смотрящая на нас миллионами глаз, излучающих внутренний свет. Бездна — это то, как мы образно называем Реальность, и то, как мы называ­ем высший плод садханы. Это более обширно, чем Звезда, хотя суть этих символов похожа. Бездна — это звезда продвинутых мистиков. Обычный человек боится бездны, боится тех сторон космоса, какие не в силах постичь вследствие их огромности. В иных учениях падение в бездну есть исключительно символ ужас­ного наказания за страшные грехи перед Богом. Однако в на­шем контексте «бездна» звучит и выглядит гармонично и кра­сиво. Это очень примиряет в садхане человеческое и сверхчело­веческое, что делает абсолютное роднее нам, не умаляя при этом абсолютности. Наша традиция вообще не всегда считает низ, Дно чем-то низшим и плохим, а верх — высшим и благим. Очи-Ченное сознание видит низ, глубину как святую основу, на коей стоит все, хоть она и очень глубоко и ее не видно совсем. Отно­сительно этому верх может восприниматься, как огрубление, Материализация, а самым верхом будет мир грубых форм. Это Шокирует тех, кто воспитан на шаблонах «верха» и «низа», при-^сУщих религиям новой эпохи, эпохи двойственности. Однако мистик ощущает своей природой естественную святость глу­бин, страшных для профанов. То есть полное чистое видение Мистиком роли «верха» и «низа» говорит о том, что в действительности нет неких общих для всех верха и низа, все зависит от того, с какой позиции смотреть. Поэтому в учении говорится о хороших вещах, как о Глубинной Сути и о Высшем Достиже­нии, и это не считается противоречивым. Однако важно дей­ствительно обрести видение свободы, а не закружить свою го­лову неведением, полагая, что достиг интеграции. Слово «без­дна» за пределами контекста нашей сампрадайи и часто ассо­циируется с чем-то неродственным, а то и страшным. Однако в контексте этого учения бездна звучит красиво, завораживающе и свободно, показывая запредельность и неописуемость слова­ми божественной гармонии. О дживанмукте у нас говорят «Танцующая Бездна», имея в виду, что йогин уже реализовал Самарасью и не подчинен сансаре, а физическое тело его про­должает не имеющую в сансарном смысле этого слова никакого смысла активность. Эта активность понимается нами как танец Бездны, происходящий просто так, от внутренней гармонии. Полностью реализованного мистика, к тому же учащего дру­гих, мы зовем «Поющая Бездна», полагая, что учение, излагае­мое для облегчения живым существам их бытия, есть свет Звез­ды, есть песня о красоте Трикасамарасьи, которая показывает истину и вдохновляет на путь не только текстом слов, но и рит­мом и музыкой, интуитивно пробуждающими адепта.

11. Магма, лава. Символ, обозначающий садхаку нашей шко­лы. Подобно магме, что сжигает на своем пути все препятствия, наш адепт излучает огненную ауру его способа жизни и дей­ствия, и она сжигает препятствия, освещает, согревает мистика и преображает сансару в нирвану. Из этого символа вытекает учение о «жизни в накале», когда мистик создает для себя осо­бую активную обстановку, которая катализирует и ускоряет процесс духовного роста и может быть опасной не только для цепей сансары, но и для неутвердившегося на нужном уровне учения практика. Ярость стремления к своей совершенной форме существования, опирающаяся на использование широкого ар­сенала каулических методов-медитаций, делает вероятным дос­тижение состояния дживанмукты при жизни. Без этого накала трудно достичь великого плода при жизни, очень и очень не­просто. Символ «магма» отсылает нас к символу «вулкан».

12. Вулкан олицетворяет Бога в некоторых его ограничен­ных формах. Обычно вершиной вулкана или эпицентром его активности зовут садхану. Опытного продвинутого мистика тоже зовут «достигшим уровня Вулкана». Молодой, талантли­вый и искренний мистик нашего пути во многом подобен огню,

 

магме — раскаленный, яркий и ясный, обладающий мощью и _сцлой, он похож на реку огня или огненного урагана. Ему не хватает устойчивости осознавания своей сути, недостает вла­дения учением на более продвинутом уровне. Однако однажды листик становится самим вулканом — спокоен, устойчив и ве-_лик, но при желании может взорваться яростью проявления своей огромной энергии. Еще более высоким уровнем является без­граничный океан огня, такого, что он является океаном белого света, неописуемой полноты Самарасьи.

13. Пасть Бхайравы. Очень важный символ. Означает то, что достигший совершенства адепт есть Бог и нет в мире ничего такого, что святой переварить не в состоянии. Нет ничего, что способно хоть на миг нарушить великую гармонию начертав­шего узор. Совсем ничего. Такое сознание не имеет пределов и нет для него никакой сансары. Пасть — это безграничность и сила сознания Бога, это восприятие, не имеющее барьеров. Окажись святой, реализовавший «пасть Бхайравы», хоть в аду, даже ад с его ужасами и муками он воспримет как то же осво­божденное состояние, божественную неизреченную суть, про­сто проявляющуюся в другом спектре энергий. Есть и иной сим­вол, описывающий подобное с другим акцентом, — это спрут.

14. Спрут есть особая манифестация Бхайравы — черный спрут с множеством щупалец, вся кожа которого усеяна сплош­ной мозаикой пастей. Это Варуна Бхайрава, владыка хаоса-гар­монии. Он целостен, а его щупальца тянутся во всех направле­ниях, и спрут этот пожирает, переваривает все, что существу­ет, существовало и будет существовать. Это символизирует со­вершенное божественное сознание, не имеющее врагов, границ и Дисгармонизирующих факторов. Символ этот равен иному символу — безграничному океану света. Однако спрут с милли­оном ртов символизирует сознание царя пути гневных тантри­ческих форм Бога, а океан света — это символ, популярный в Учениях, связанных с мирными формами Бога. Такой черный спрут, осьминог — особая зооморфная форма Бхайравы, форма °чень глубинная и древняя. Вообще образ осьминога, спрута трактуется учением как положительный. Каула-йогин спокоен ^в своем сердце-ядре. В то же время он протянул во все стороны ^гибкие щупальца своего влияния, и множеству щупалец под силу Управлять разными силами и владеть разными методами. Осьминоги сильны и живучи, они имеют несколько сердец. Про­двинутый йогин Каулы также живуч, гибок и всесторонен и

в океане единства более или менее осознанно.

15. Череп с проросшим сквозь его дыру цветком. Символизи­рует божественную гармонию, ее незримую основу, ритм и не­прерывность. Объясняет, что особенность Бога — быть все­гда новым. Показывает, что жизнь и смерть — не враги друг другу, а звенья одного процесса, одного движения. Также череп иногда символизирует Шиву, а цветок — Шакти.

16. Путь. Символизирует жизнь в садхане. Жизнь и садхана продвигаются вперед, подобно пути, хотя и верному, но зага дочному и нередко опасному. Путник идет к звезде, сова помо­гает путнику ориентироваться в дебрях и джунглях этого мира. Периодически путь проходит через разные земли и страны, и необходимо адекватно реагировать на разные условия. Начи­нающий путник подобен волчонку, более продвинутый мистик: подобен волку. Еще более продвинутый — точно орел летит над землей и видит все возможности. Однако сова может видеть v. во тьме сгустившихся сумерках сансарных энергий.

Поначалу мистик воспринимает себя как священного путни­ка, но постепенно, по мере обнаружения своего истинного лица, он перестает отождествлять садхану с дорогой от точки Б к точке А. Он уединяется в удобную пещеру или шалаш и начина­ет работать над начертанием своего Великого Узора '— так те­перь он видит свою садхану и жизнь. Начертав узор своего со­вершенства, тантрик тем самым освобождает свое сознание, обретая доступ ко всей полноте сил, и «очищает» свою физи­ческую форму. Тогда он становится Бездной — единством Три-ки и Иамалы, основой гармонии для драконов садханы.

Вот некоторые важнейшие символы, объясняющие учение; описание их, выходит за рамки этой книги. Существуют и иные, не такие важные, символы — живые существа, фигуры, стихии и так далее. Например, черный кот является символом живуче­сти и выносливости садхаки этого пути. Разные тотемы — Меч-рыба, Скат-рыба, Медведь, Бык, Пантера, Бобр, раковина, цве­ток — все они имеют мистико-магический смысл и описывают суть учения, его теории и практики, различные качества и со­вершенства. Как вы видите, основа учения описывается в виде простых природных символов. Однако помимо них существуют и очень сложные и особые символы, такие как: флаг учения, звезда хаоса, алебарда, сложные мандалы и гербы. Это уже от­носится к сфере детализации базовой основы учения и к сфере манифестации особых, тантрических символов, в основном уни­кальных. Для того чтобы осознать их суть и научиться исполь­зовать их, нужны особые навык и уровень, которые могут применятьсяба, единство духа и тела, внут- при благоприятных условиях быть достигнуты практиками в про­цессе садханы. Я не описывал тут таких глобальных символов, {сак Бхайрава, Бхайрави и Кула (семья, клан, племя), о них — разговор отдельный, да и не все можно описать на бумаге об этих трех.

Есть еще целый ряд символов, являющихся очень важными в нашей садхане: пять драгоценностей мистической жизни, зер­кало, чаша из капалы, сердце и кровь в чаше, палица и многие другие. Зеркало означает показ практику его собственной при­роды, самопознание. Чаша из капалы — победа над косностью сансары и смертью и волшебство Каулы — какой бы яд ни нали­вали в чашу каулической садханы, он обязательно будет транс­формироваться в божественную амриту. Сердце и кровь — это Шива и Шакти — основа мироздания, как в трансцендентном аспекте центра. Сердце — это основа, а кровь — это энергия, всемогущая и единая во всем Парашакти. Палица, меч, лук и стрелы, а также иное оружие — это различные методы и техни­ки, о них стоит говорить в свете темы: «Мудрость и методы, выражающиеся в символах иштадэв». (Это очень интересная и важная для хороших практиков тема. Быть может, мне стоит уделить ей достаточно места в одной из книг.) Так, в образах излагается учение — живо, волнующе и драматично, освобож­дая путь передаче прямого, интуитивного божественного зна­ния. Это плюс владение философией и метафизикой и следова­ние обычаям нашей Кулы, вытекающим из общего уклада, от­крывает мистику возможность для великого преобразования.

http: //advayta-fx.narod.ru/

Сила Бога и садханы

 

Вообще-то серьезные тантрики не очень любят говорить на тему сиддх и некоторых иных удивительных вещей, не являюсь тут исключением и я. Однако в контексте этой книги будет, пожалуй, уместным коснуться того, как своей волшебной силой Бог помогает садхаке в его делах, а также вопросов обретения тантриком сиддх и риддх. Существует множество легенд и про­сто сплетен о тантрических сиддхах и риддхах. Некоторые из них звучат совершенно фантастически. Предания рассказыва­ют, что древние тантрики летали по воздуху, материализовыва­ли предметы из пустоты, испепеляли взглядом огромные скалы. Оговорюсь сразу, что я не видел своими глазами проявления подобных сиддх. В подобное верится с трудом, однако почему бы и не поверить? Если ты обрел божественность, то можешь делать удивительные вещи.

Некоторые люди рассказывали, что сами столкнулись с тем, что великий мастер Лакшман Джу мог одновременно находить­ся в разных местах. Знакомые моих друзей знали одного тибет­ского мастера, который, как говорят, мог завязать узлом желез­ный меч. Существует также масса рассказов о сверхъестествен­ной помощи мистику со стороны божеств. Для себя я решил так: буду практиковать садхану так хорошо, как только могу, и буду наблюдать за ее результатами. Личный опыт может дать ответ на многие вопросы. В этой главе я не стану рассказывать о сверхспособностях и помощи высших сил того, чего не видел сам, ограничусь лишь тем, с чем столкнулся на собственном опы­те. Пусть повествование будет не таким потрясающим, зато, как минимум, оно будет достоверным. Многих в тантре привле­кает магический аспект — овладение сверхъестественными спо­собностями. Меня же привлекла идея достичь самореализации быстрым путем. Когда-то в детстве я пытался овладеть магиеИ, но потерпел в этом деле полный провал. С тех пор я оставил подобные попытки. Столкнувшись с тантрой, я узнал автори­тетное мнение о том, что стремление к сиддхам уводит от выс­шей цели, и о том, что учение охраняют особые сущности дхармапалы и иногда также и локапалы. Они берут на себя за­боту по защите садхаки от многих проблем. Все это вместе рзятое отвратило меня от специальных усилий на стезе обрете­ния сверхспособностей. Я просто старался как можно скорее стать дживанмуктой, чтобы эффективно помогать другим. Од­нако этого во многих случаях оказалось достаточно и для того, чтобы позаботиться о себе материально. Я никогда не был бо­гат в привычном смысле этого слова, но у меня в основном всегда было все, что необходимо для нормальной жизни мисти­ка. Бог, учение, еда, питье, одежда, крыша над головой, деньги на книги и поездки к учителям и святым местам. Всего и почти всегда было в обрез, ровно столько, сколько нужно на насущ­ные траты, однако если учесть, что длительной и тяжкой мирс­кой работой я себя не обременял, моя жизнь выглядела вполне успешной и красивой. Сиддхами это не назвать, зато риддха — вполне хорошая.

В процессе своей жизни и работы я неоднократно встречал­ся с различными йогами, экстрасенсами и колдунами. Некото­рые «прощупывали» меня магически, иные же были настроены враждебно и пытались наслать на меня разного вида порчу. Я никогда не шел на ответные магические меры, полагая, что, поскольку я тантрический садхака, не стоит тратить время на «войну магов и колдунов». Дхармапалы сами защитят меня и разберутся с обидчиками, мне же надо делать упор на изучение, практику и проповедь учения. Так все обычно и выходило. Порча поражала тех, кто ее насылал, колдуны и экстрасенсы бывали просто поражены, обнаружив за мной на «тонком плане» могу­чих покровителей. Их удивляло также то, что я не обращаю на этих покровителей особого внимания, не «контактирую» с ними. Зачем контактировать с дхармапалами? Контактировать надо с Богом и учителями, миссия дхармапал — охрана мира садха-ны.

Так сам мистический путь кормил и защищал меня. Я старался беспокоить Бога материальными просьбами так редко, ^как могу. В основном просил о духовных дарах. В то время я не Имел возможностей каждый год ездить за устными наставлени­ями и текстами в Индию, и моими главными просьбами были ^послать мне «местных» учителей, тексты по традиции и откровения через сердце. Эти мои желания, по большему счету, удовлетворялись, включая получение откровений, касающихся теории и практики, что в мистической среде считается дарами весьма немалыми. Я часто отправлялся в горы с целью ритритов и иногда попадал в переделки, могущие закончиться летальным исходом. Пару раз я чуть не утонул в разлившихся после навод­нения реках, один раз — в селевом потоке. Были опасности со­рваться с мокрой от дождя скалы, переломав себе ноги, а то и погибнув. Помню, однажды Бог спас меня от банды пьяных казахов, гнавшихся за мной во время моего неудачного путеше­ствия через пустыню к берегам Аральского моря.

Один раз в горах Таджикистана я и мои товарищи ошиблись ущельем и в результате попали при очень опасных обстоятель­ствах в гиблое место, вовсе не туда, куда стремились попасть. Я думал, что это последняя ночь в моей жизни, однако все обо­шлось благополучно. Бог и путь хранили меня и моих товари­щей. Во время этого путешествия в таджикских горах один из нас помимо меня был спасен из селевого потока, в котором увяз и стал тонуть, три человека едва избежали падения с большой высоты в бушующую горную реку. Погода в тех краях во время нашего ритрита была скверная — на горы обрушились небывало сильные дожди. Мы провели небольшой ритуал связи с иштадэ-вами, затем принесли жертву местным духам гор, объяснили цель нашего визита и попросили посодействовать нам с пого­дой в обмен на передачу духам учения. Всю экспедицию, где бы мы ни разбивали лагерь, погода вокруг нас была вполне нор­мальная, в соседних же долинах шли проливные дожди. Когда мы решали перебраться в другое место, там немедленно прекра­щались ливни, и дождь падал на места нашей прежней стоянки. Поистине Бхайрава и Бхайрави — отец и мать духов и людей. Однажды, во время продвижения по высокогорью, с одним из моих учеников от окружающих условий и перенапряжения случилась истерика и он, не в силах больше идти, прыгнул с крутого и высоченного обрыва, не снимая рюкзака. Кубарем через голову он покатился по крутому снежному склону, все набирая скорость, и скоро превратился в маленькую точку да­леко внизу. Мы были вне себя от произошедшего и гадали, по­гиб наш товарищ или просто сломал себе позвоночник. Спус­тившись вниз, мы обнаружили его живого и невредимого, моля­щегося на снегу. Наш товарищ рассказал нам, что, летя через голову вниз с все возрастающей скоростью, он понял, что летит навстречу скорой и неминуемой смерти. Решив как истый прак­тик тантры умереть правильно, садхака принялся повторять в уме мантру Бхайравы, чтобы в момент смерти думать о Боге я получить удачливое для тантрической садханы перерождение-Вдруг скорость падения стала замедляться, как будто чья-то незримая и упругая ладонь притормозила движение вниз, и через несколько секунд падение прекратилось. Это выглядело чудом. Потрясенный садхака уверовал в силу Бхайравы и Бхайрави еще больше. Он рассказал, что за ночь до происшедшего видел сон, будто его атакует огромный черный ворон, но незри-цая преграда останавливает ворона, вестника смерти. Когда мы приехали на контрольно-спасательную станцию в Самарканде, мы детально рассказали опытным альпинистам и инструкторам по горному туризму о произошедшем. Они долго обсуждали этот случай, соотнося угол, высоту и траекторию падения, по­году, время года, время суток, направление и силу ветра, после чего объявили, что не знают материальной причины, которая была способна в той ситуации остановить падение и спасти че­ловека.

Бог и путь помогали мне и моим друзьям не однажды. Часто во время паломничества за тантрическим учением в незнако­мые мне места совершенно незнакомые люди вдруг предлагали мне пищу и кров. Однажды мне надо было попасть по делу в одно тихоокеанское островное государство. В то время туда существовал только один путь — транзитом через Австралию. Я пришел в австралийское посольство за транзитной визой. Как только чиновники увидели мой постсоветский паспорт, мне сразу же отказали в визе под всеми возможными предлогами. Эта поездка была очень важна для меня в духовном смысле, и я понял, что она не может состояться. Я отошел в сторону и в отчаянье призвал Бхайраву на помощь. И тут я почувствовал, как какая-то мощь вошла в меня. Мое лицо исказила гримаса ярости, я рванулся к чиновникам и устроил дикий скандал. Мой рот орал, ругая посольских сотрудников на чем свет стоит и угрожая им колоссальными политическими неприятностями. Обычно в таком случае вызывают охрану или полицию и нару­шителя порядка выдворяют за пределы посольства. Однако мне тут же выдали визу, вместо транзитной на один день — мульти-визу на троекратное посещение Австралии. Причем не взяли за нее ни пенни, хотя, согласно правилам, за такую визу положено Уплатить по тарифу.

Однажды, когда я попал в неприятность в чужой стране, оказавшись там без денег и друзей, Бог послал мне колоссаль­ную помощь. Незнакомый мне полицейский дал приличную Сумму денег, группа сатанистов, по определению необязанных за­ниматься благотворительностью, дала мне на неделю бесплат­ный ночлег и все это время кормила и поила меня. Незнакомый Иммигрант-индиец подошел ко мне на улице и сказал, что говорил по телефону пару недель назад со своим гуру, живущим в Индии, и тот сообщил ему, что через определенное время тот встретит на улице человека, практикующего мистический путь одетого так-то и выглядящего так-то; что этот человек будет нуждаться в пище и все время, пока мистик будет находиться в городе, индиец должен его кормить и поить. Этот индиец на раз снабжал меня продовольствием. Группа молодых людей заинте­ресовалась кашмирской тантрой и предоставила мне жилье на 2 месяца в обмен на несколько лекций по учению.

Известно, что в Каула тантре отношения между мужчиной и женщиной являются очень важными. Мужчина считается про­явлением Шивы, женщина — проявлением Шакти. Семья же считается прообразом мистической Кулы, в которой обретает­ся Самарасья. Однажды после очередной медитации я сидел один в пустой квартире и размышлял о своей жизни. В резуль­тате размышлений я пришел к выводу о том, что я созрел для того, чтобы жениться и практиковать тантру в священной се­мье. Мысленно я представил в своем уме облик девушки, годя­щейся мне в жены, ее способности и качества и обратился к Бхайраве с просьбой посодействовать в поиске жены. На сле­дующий день я пошел по делам к своему знакомому и встретил в его жилище девушку, почти что один к одному соответство­вавшую образу, который я представил вчера. Более того, 19-тилетняя красавица практиковала шайва-тантру и разбиралась в философии Шанкары. Встретить такое чудо в дикой и тант-рически неграмотной стране, какой является Беларусь, — дело весьма необычайное. С тех пор мы прожили с моей Чиданандой много лет. Иногда у нас бывают разногласия, в чем-то мы не похожи друг на друга. Но когда я задумываюсь над тем, сколь­ко счастья, радости и мистической пользы мне дарует наш союз, я понимаю, что благо это колоссально и неизмеримо. Без Чида нанды моя жизнь-садхана вряд ли была бы такой успешной v стабильной.

Как-то мне сообщили, что один человек ведет за моей спи­ной разговоры, в которых пытается компрометировать меня, мою работу, и призывает других не иметь со мной дела. Все это могло нанести ощутимый урон моему бизнесу, моей школе йоги-Я был недоволен таким поворотом дел, тем более я вовсе не считал себя неправым, виноватым перед всеми теми людьми, включая самого вредителя. Мысленно я посетовал Бхайраве на произошедшее и выразил мнение, что хорошо бы поставить воз­мутителя спокойствия на место. Я решил заняться этим во время нашей следующей встречи с тем человеком и, возможно, разнообразия применить свою магическую силу. Однако когда я рришел на встречу, то не обнаружил «вредителя». Мне сказали, _что этот человек мыл стакан, который вдруг ни с того ни с сего разбился у него в руках, и глубоко поранил руку. Пострадавше­му оказали первую помощь, и тот поспешил домой. Бхайрава обо всем позаботился, и с того времени я не припомню, чтобы этот человек хоть раз попадался у меня на пути. Может, эта история выглядит жестокой, но Бхайраве виднее, как поступать в тех или иных случаях.

Всех случаев помощи со стороны Бога и не припомнить, их очень много.

Через годы практики тантрической садханы я все же заинте­ресовался феноменом сиддх и риддх, обретенных с помощью садханы. Я счел, что мне уже не грозит опасность свернуть с пути, увлекшись обретением сверхспособностей и мирских та­лантов. Я пришел к выводу, что при правильном течении пра­вильной садханы изменение в сознании должно сопровождать­ся изменениями в энергии, которые легко могут выражаться в виде сверхспособностей. Чем больше сознание тантрика при­ближается к божественному, тем большей силой и властью тот начинает обладать. Я принялся изучать, почему одни пробуж­денные мастера проявляют сиддхи, а другие — нет, какие меха­низмы обеспечивают проистечение сиддх во внешний мир, что и как надо практиковать. В результате я пришел к интересным выводам и практикам. Однако по поводу своих личных резуль­татов в этой области я говорить не буду, да и не о чем пока говорить. Скажу лишь, что при определенной садхане и шакти-пате тантрик может обрести потрясающие способности. Раз­ные мастера проявляют разный букет способностей. Это зави­сит от милости Бога, гуру, индивидуальных качеств практика, от вида садханы и от того, кто является иштадэвой.

Если иштадэвой является Лакшми, тантрику нетрудно обре­сти богатство, процветание и удачу в разных делах. Те, чьей богиней является Сарасвати, могут достичь огромных успехов в науках и искусствах.

Если же практик медитирует на Черную Йамалу, то он обретает способность эффективно будить других от сна сансары ^и быстро вести их к самореализации, а также обретает силу, позволяющую легко и разнообразно... Посмотрите на Махакалабхайраву и его возлюбленную богиню, и вам многое станет ясно по поводу сиддх, которые легче всего даются практикам пути этих божеств.

 

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: