Девочка стоит в своем прошлом, проводя рукой по волосам, прислонившись спиной к красочным обоям, как будто они могут поглотить ее, если она достаточно прижмется.

Девушка с рыжими волосами и пронзительными голубыми глазами накладывает макияж, в зеркале отражается лицо, знакомое с экранов и рекламных щитов. Она промокает безупречную губную помаду, когда замечает девочку и поворачивается с трепетом ужаса на лице.

- Бедняжка, - восклицает она. - Тебе нужно платье, или мальчики никогда не будут танцевать с тобой.

Девочка пытается протестовать, но молодая женщина с рыжими волосами не слышит ее, и наряжает ее в длинное, нежно-мерцающее платье цвета восхода солнца на Эйвоне. Когда девочка смотрит в зеркало, она не узнает себя - она преобразилась, изменилась навсегда. В первый раз она делает вдох и видит отражение улыбки за спиной. Она поворачивается, любуясь платьем, чей цвет - это цвет надежды.

Но потом девочка замечает пятно на ткани. Она трет его, но ее пальцы делают еще хуже, размазывая его. Отчаявшись, обеими руками она пытается стереть пятно, чтобы никто его не увидел. Она трет сильнее, но ее руки окрашивают его, и каждое усилие оставляет на платье красные полосы, пока все платье не становится цветом крови. И девочка начинает рыдать от ужаса, стыда и вины, но кровь никогда не смоется… никогда.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ФЛИНН

 

Я НЕ МОГУ ПЕРЕСТАТЬ ПЕРЕЧИТЫВАТЬ.

 

Возможно, я что-то нашла. Не высовывайся.

 

Подписи нет, но существование самой записки говорит мне, от кого она.

- Ты уверена, что это все, что там было?

София, после скидывания куртки и вытаптывая грязи из-под сапог, поднимает бровь.

- Ты думаешь, что было что-то еще, и я решила это выбросить? - Куртка вешается на крючок, сапоги выстроились рядом с отцовскими. Все на своем месте. Прошли годы с тех пор как я жил в таком доме.

Я переворачиваю клочок бумаги. Другая сторона - это обрывок квитанции о доставке в «Молли Мэлоун», и хотя я пытаюсь увидеть скрытый смысл, какой-то код, который я мог пропустить, там ничего нет.

- Ты сказала мне, что по словам бармена, она пролежала там несколько дней... неужели, она думает, что я просто буду сидеть на месте, пока она что-то узнает? - Я сминаю бумажку, бросаю ее в тазик, чтобы вода растворила чернила.

- Может, она не хочет, чтобы твою голову отрубили. - Тон Софии легкий, хотя юмор не трогает выражение ее лица.

Я подхожу окну, вглядываясь в промежуток между тенью и рамой. То немногое, что я могу разглядеть – это грязь и ничего кроме нее, но иногда появляются яркие вспышки, только они так быстро гаснут, что я не могу понять с какой они стороны. Ноги беспокойны, не предназначены для такого бездействия. Спрятавшись на болотах, все, о чем я мог думать, это - поспать в настоящей кровати. Теперь я просто хочу быть свободным, чтобы идти туда, куда захочу.

И туда, куда я хочу пойти – это… к Джубили.

- Что она думает, у нее может быть? - голос Софии прерывает мои мысли, и я понимаю, что она наблюдала за мной, прислонившись загроможденному столу.

- Ты читала записку.

- Да, ладно, - она поднимает бровь. - Скажи мне, что так важно.

- Мы пытаемся выяснить, что происходит на Эйвоне. Почему эта планета никак не видоизменится, почему она сводит людей с ума, почему корпорации прячут секретные объекты на ничейной земле.

София молчит, не реагирует на откровения в моей маленькой вспышке.

- Ну, - медленно произносит она, - звучит так, будто она добивается прогресса. И ты здесь в безопасности еще некоторое время, пока меня не отошлют.

Часть моих огорчений отступает и на их месте расцветает сочувствие. Софии осталось всего несколько месяцев до шестнадцати, но по закону она сирота войны. Она будет отправлена в один из приютов Патрона или Вавилона. Существует немного шансов, что сироты мятежников вырастут в повстанческих бойцов, если забрать их из своих домов. Меня тоже собирались отправить куда-то после смерти Орлы, но я сбежал и стал жить с фианной.

- Когда?

- Не знаю. – Она, болезненно улыбаясь, пожимает плечами. - Они пытаются найти мою мать, но они ее не найдут. Она никогда не хотела, чтобы ее нашли. Это будет со следующей поставкой, или через одну... они не говорят тебе, когда они придут за тобой, так чтобы ты не смог сбежать.

Моя вина. Снова.

- София, меня не будет здесь, когда они придут. Я собираюсь на базу. Я должен найти способ пробраться к Джубили, если она нашла зацепку.

- Ты сумасшедший, верно? - София выпрямляется, уставившись на меня. - Да, их внимание направлено на боевые действия, но твое лицо по-прежнему показывается на каналах службы безопасности каждые пятнадцать минут или около того.

- Значит, я отправлюсь ночью, когда темно.

София не отвечает, жуя нижнюю губу, сдвинув брови вместе. Она наблюдает за мной, борясь с какой-то внутренней битвой, которую не озвучивает, а затем ломается, бормоча что-то под нос, и направляется в свою комнату.

- Жди здесь.

Она на мгновение исчезает в соседней комнате, прежде чем вернуться с ведром воды и небольшим холщовым мешком. Она ставит ведро и опускается на колени, переворачивая сумку и высыпая одежду и несколько предметов. Когда крошечная обрамленная фотография - большинство горожан не имеют доступа к камерам - с ее отцом гремит об пол, я понимаю, что все это такое. Это ее сумка, когда чиновники придут за ней.

Но она игнорирует свои вещи, опустошая сумку, а затем берет нож со стойки. Им она режет подкладку, отрезая второе дно. Прежде чем я успеваю выразить свое удивление, она вытаскивает несколько немаркированных пакетиков и смотрит на них с нечитаемым выражением. Затем она поднимает взгляд, и половина ее рта расплывается в улыбке.

- Садись, - приказывает она, тыкая пальцем на коврик.

Я осторожно опускаюсь, когда она открывает один из пакетов, с любопытством принюхиваясь к содержимому. Потом она топает ко мне, вставая позади меня.

Потом что-то холодное капает мне на кожу головы, и я вскрикиваю.

- Что ты там делаешь?

- Пытаюсь удержать их от стрельбы при виде тебя, - мягко отвечает она. Она проводит пальцами по моим волосам, быстро и тщательно, но достаточно нежно. Немного геля попадает мне на лоб, и она счищает его запястьем. - Я знаю, что не могу представить тебя платиновым блондином, так что я не думаю, что кто-то еще сможет.

- Ты серьезно? - Я стараюсь вырваться, но она просто хватает горсть моих волос, удерживая меня на месте, как мама-кошка держит котенка. - Где, черт возьми, ты достала краску для осветления волос?

- Я спрашивала, - отвечает она просто. Как будто это все, что нужно - и для Софии с ее красноречием, возможно, это правда, хотя я знаю, что она не легкостью пришла к своим навыкам. Она заканчивает наносить краску на волосы и возвращается назад к оставшимся двум пакетам.

Она берет тарелку и тряпку с кухни и опорожняет пакеты, которые содержат коричневый порошок на тарелку, а затем капает немного воды на нее, пока там не образуется паста.

- Ладно, - произносит она, с шумом выдыхая. - Теперь, раздевайся.

Я, глядя на нее, поднимаю брови.

- Нет необходимости приказывать мне, Соф. Большинство парней будут в значительной степени рады раздеться в любое время, когда девушка попросит. - Она фыркает, и когда я расстегиваю рубашку, я нахожу, что мне становится легче дышать от удовольствия, что я заставил ее улыбнуться, хоть даже на мгновение. - Теперь, поскольку я знаю, что ответ не тот, на который я надеялся, почему я снимаю одежду?

- Это оттенок твоей кожи. - Она погружает тряпку в пасту, тянется к моей руке и проводит ей по кругу, оставляя темно-коричневые мазки, как намазывая кремом обувь. - Ты не найдешь белого парня с Эйвона с загаром. Все будут считать, что ты ненормальный.

- Я буду похож на идиота, - сетую я, глядя на неестественный коричневый цвет моей руки.

- Ну и что такого? - спрашивает она. - Идиотизм - это хорошо. Никто не обращает внимания на идиотов — они отделываются от них. Никто не подозревает, что они что-то скрывают.

Я смотрю, как она проводит вверх по моей руке. Это умно. Это не умно — это гениально. Это то, что жизнь на планете, раздираемая войной, учит нас: как читать людей. Как смешаться с толпой. Как исчезнуть. Но это никогда не приходило мне в голову.

- София... почему у тебя это есть?

Она не отвечает, ее губы плотнее сжимаются. Вместо этого она концентрируется на размазывании пасты на моих плечах, шее, ушах, лице. Я наблюдаю за ней, когда она тщательно растушевывает мазки вокруг моих глаз, отмечая, насколько она отличается от Джубили. Справедливая и нежная, ее черты лица мягкие, ее рот сотворен для усмешки. Она выглядит невинной, даже счастливой, но из-за горя в глазах.

- Ты собиралась сбежать, - мягко констатирую я. - Когда они придут за тобой.

- Куда бы я могла бежать? - Она растирает смесь по моей груди и останавливается, когда становится уверенной, что полоска не будет видна из-под рубашки. - На Эйвоне больше ничего нет для меня. Если ты не считаешь, что фианна примет меня.

Я наблюдаю, как она сдвигается, наклоняясь, чтобы пройтись по моим рукам, тщательно окрашивая вокруг ногтей. Кто-то вроде нее был бы для нас главным активом – аналитический ум и красноречие. Может, она помогла бы мне отбиться от Макбрайда.

Или, может быть, она бы погибла вместе с Майком и Фергалом, и я потерял бы еще одного человека в тот день.

- София, не ходи на болота.

Ее глаза находят мои.

- Не пойду, - соглашается она, выдыхая. - Пусть это впитается какое-то время, - приказывает она, поднимаясь на ноги, а затем наклоняет стакан, полный воды, чтобы помыть свои окрашенные руки над тазом.

- Что бы ты ни использовала для этого... сможешь ли ты достать еще?

София пожимает плечами.

- Все в порядке, я могу позаботиться о себе. - Она ополаскивает руки и наклоняет голову, чтобы взглянуть на меня. - Но можешь ли ты?

- Я не думаю, что Шон узнал бы меня сейчас. - Становится больно, аж сердце кольнуло, но я отталкиваю это.

- Это не то, что я имела в виду. - Глаза Софии всматриваются в мои, окидывая взглядом черты моего лица, пытаясь изучить меня, как она изучает trodairí, определяя, какой из них попытается обмануть на дополнительные пайки. - Флинн... она того стоит?

Это заставляет меня замереть, и я перестаю собирать пасту, сушащуюся до мелкой крошки на руке, чтобы посмотреть на нее.

- Не из-за нее я выбрал то, что сделал.

Уголок рта Софии изгибается.

- Ты можешь прятаться от фианны, Флинн, но ты не можешь скрыться от меня. Твои глаза расширяются, когда ты думаешь о ней, ты говоришь быстрее, менее осторожно. Я привыкла следить за знаками... как, по-твоему, я получаю все, что мне нужно от trodairí?

Я качаю головой, зная, что София четко видит вину на моем лице. То, что мысли о девушке, убившей мой народ, которую я нашел покрытой их кровью, чьи руки мне пришлось вымыть... до сих пор делают это со мной - это отвратительно.

- Это не имеет значения. То, что она сделала, Соф... неважно, что я думаю или что чувствую.

- Флинн, ты никогда не был таким уж хорошим лжецом.

Она дает красителям время взяться, а затем помогает мне помыть голову и счистить крошку пасты с кожи. К моему облегчению, когда темно-коричневая перхоть сметается, кожа под ней имеет гораздо более естественный оттенок золотистого цвета. Это все еще нелепо смотрится на мне, но это пройдет почти все инспекции.

Я ничего не принес с собой, поэтому, как только беспорядок исчезает, я остаюсь стоять у двери, готовясь выйти на улицу. Начался дождь, его стук на крыше приглушен мхом, который растет там для изоляции от холода.

Когда я оглядываюсь назад на Софию, она кусает губу, и в ее уставших глазах, наконец-то, поселилось немного веселья. Увидев мой взгляд, она выдает:

- Ты выглядишь как идиот.

- Я думаю это хорошо.

- Попасть в бар можно через заднюю дверь. Она в переулке за зданием, и ведет в кладовую. - Веселье уходит с ее лица. - Я, вероятно, не увижу тебя снова после того, как они заберут меня.

Ее сухой тон разбивает мне сердце.

- Может, и нет, - уступаю я. - Никогда не знаешь. - Она мой последний намек на дом - последний человек с Эйвона, который смотрит на меня без ненависти во взгляде. Я вынужден сглотнуть, прочистить горло, когда оно грозит сжаться. - Я буду вспоминать тебя.

Она трясет головой, губы немного кривятся.

- Я тоже буду думать о тебе. Я буду помнить, как ты абсолютно нелепо выглядел.

- По крайней мере, я запоминающийся. - Это черный юмор, но это помогает. Немного. Я подхожу к ней, поднимая руку, чтобы притянуть ее в объятия.

Ее половинчатая улыбка исчезает, и она отдаляется, когда ее взгляд скользит от меня.

- Мне будет легче, если ты этого не сделаешь, - мягко говорит она. - Я должна перестать думать об этом месте как о доме. Оно должно стать местом, где я жила некоторое время.

Горло сжимается, и мы оба молчим, только дождь стучит по крыше, нарушая тишину. Я изучаю девушку, которую знал, еще одну жертву этой войны, задаваясь вопросом, какие отметины оставят эти раны.

- Ясного неба, Соф. - Это все, что мне остается сказать.

- Ясного неба, - шепчет она. - Надеюсь, ты найдешь, что ищешь.

 

Девочка сжимает кисть, высунув язык в уголке рта, когда она фокусируется на странице перед ней. Трюк с каллиграфией заключается в том, чтобы совершить мазок. Рука не может дрогнуть иначе будет клякса. Красота будет потеряна.

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться: