Вода из скалы: Числа 20:2-13

 

(Жреческий текст набран капителью.)

 

² И НЕ БЫЛО ВОДЫ для ОБЩЕСТВА, И СОБРАЛИСЬ ОНИ ПРОТИВ Моисея и Аарона;

³ и возроптал народ на Моисея и сказал: «О, если бы лишились жизни тогда и мы, когда лишились жизни братья наши пред Яхве!

⁴ зачем вы привели общество Яхве в эту пустыню, чтобы УМЕРЕТЬ ЗДЕСЬ НАМ И СКОТУ НАШЕМУ?

⁵ И ДЛЯ ЧЕГО ВЫВЕЛИ ВЫ НАС ИЗ ЕГИПТА, ЧТОБЫ ПРИВЕСТИ НАС НА ЭТО НЕГОДНОЕ МЕСТО, ГДЕ НЕЛЬЗЯ СЕЯТЬ, НЕТ НИ СМОКОВНИЦ, НИ ВИНОГРАДА, НИ ГРАНАТОВЫХ ЯБЛОК, НИ ДАЖЕ ВОДЫ ДЛЯ ПИТЬЯ?

⁶ И пошел Моисей и Аарон от народа ко входу скинии СОБРАНИЯ, И ПАЛИ НА ЛИЦА СВОИ, И ЯВИЛАСЬ ИМ СЛАВА ЯХВЕ.

⁷ И сказал Яхве Моисею, говоря:

⁸ «Возьми жезл и собери общество, ты и Аарон, брат ТВОЙ, И СКАЖИТЕ В ГЛАЗАХ ИХ СКАЛЕ, И ОНА ДАСТ ИЗ СЕБЯ ВОДУ: И ТАК ТЫ ИЗВЕДЕШЬ ИМ ВОДУ ИЗ СКАЛЫ, И НАПОИШЬ ОБЩЕСТВО И СКОТ ЕГО».

⁹ И взял Моисей жезл от лица Яхве, как Он повелел ему.

¹⁰ И собрали Моисей и Аарон народ к скале, и сказал он им: «Послушайте, непокорные, разве нам из этой скалы извести для вас воду? »

¹¹ И поднял Моисей руку свою и ударил в скалу жезлом своим дважды, и потекло много воды, и пило общество и скот его.

¹² И сказал Яхве Моисею и Аарону: «За то, что вы не поверили Мне, чтоб явить святость Мою пред очами сынов Израилевых, не введете вы народа сего в землю, которую Я даю ему».

¹³ Это ВОДА Меривы, у которой вошли в распрю сыны Израилевы с Яхве, и Он явил им святость Свою.

 

По своему языку этот рассказ столь похож на рассказ (Р) о бунте Кораха, что сходство заметно даже в переводе и даже тем, кто слыхом не слыхивал о библейских источниках. Отметим, в частности, упоминания об «общине»; Яхве говорит с Моисеем и Аароном; является слава Яхве; в ужасе Моисей и Аарон падают на лица свои; дело происходит перед Скинией собрания; важны знаки святости; в связи со смертью используется выражение «лишиться жизни» (ср. выше главу 2 об этом глаголе в рассказе Р о потопе). Более того, язык Р столь выделяется, что начинающие студенты без труда наловчаются распознавать отрывки Р в Библии через неделю занятий. И здесь текст явно вышел из-под пера жреческого автора. Мы видим, что он сохранил от первоначальной версии, а что изменил или добавил, и в каких формулировках.

Отметим главное: в Книге Исхода удар посохом в скалу правилен, а в Книге Чисел — неправилен. В Книге Исхода это знак послушания, а в Книге Чисел — знак непослушания, причем непослушания очень серьезного, худший проступок Моисея. Соответственно, Моисей терпит, пожалуй, самое неприятное для себя наказание: он не доживет до входа в Землю обетованную. И Аарон, который лично ничего худого в данном случае не сделал, несет то же наказание за действие Моисея. Кара свершается далее: согласно Р, Аарон и Моисей умерли незадолго до входа народа в Землю обетованную.

Богословы веками ломали голову над этим отрывком: чем провинился Моисей? Может, он зря ударил посохом по скале, а надо было ограничиться повелевающим словом? Или ему не стоило называть народ «непокорным»? Или вместо «разве нам из этой скалы извести для вас воду? » необходимо было сказать: «Разве Богу…»? Предположений множество, но для наших целей сейчас существенно одно: в первоначальной версии рассказа ничего такого не было. Этот новый сюжетный поворот — творчество автора Р. (Далее по ходу действия есть еще отсылки к этой сцене.[223]) Аарон же у него невиновен и страдает за грех Моисея!

 

Покрывало Моисея

 

Автор Р также создал свою версию рассказа о Синайском откровении. Во многом она похожа на версию JE: гора в огне, Моисей восходит на гору один. Однако под конец жреческий автор добавил одну деталь. По его словам, когда Моисей сходил с горы, в его лице было нечто необычное. Люди даже боялись приближаться к Моисею. Поэтому отныне, обращаясь к народу, Моисей надевал покрывало.[224] Из источника Р получается, что когда мы пытаемся представить Моисея в последние сорок лет его жизни, мы должны представлять его почти все время с покрывалом на лице.

Что имеет в виду Жреческий источник? Проблема усугубляется наличием в Исх 34: 29 одного непонятного слова. Долгое время его читали как «рога»: получалось, что у Моисея были рога! Именно поэтому в европейском христианском искусстве Моисей очень часто изображался с рогами (в частности, на статуе Микеланджело). Затем текст прочли иначе: «…лучилась кожа лица его». Однако современный американский библеист Уильям Пропп собрал данные в пользу того, что данное слово имело иной смысл: лицо Моисея было обезображено. В контексте Р это звучит приемлемо, поскольку Моисей только что вышел из облака, окружавшего «славу Яхве». Последний перед этим рассказ Р сообщает, что «слава Яхве» — как «огонь поедающий».[225]

Моисей побывал в огненной зоне, куда людям обычно вход заказан. Результатом стало пугающее изменение кожи, на которое люди не могли смотреть. Очень может быть, что в Р Моисей слишком безобразен, чтобы показываться на глаза людям. Как минимум, его вид — не для фотографии. Нельзя сказать, чтобы этот отрывок очернял Моисея, но он и явно его не превозносит.

 

Соблазн и богопочитание

 

Приведем еще один пример того, как автор Р перешел от сюжетов JE к собственному творчеству. Этот рассказ содержит секс и насилие в обеих версиях, JE и Р. Чужеземки совращают израильских мужчин сначала сексуально, а затем на путь язычества. Оба источника сообщают о крутых мерах, принятых в ответ на такую ересь. Если взять библейский текст в его нынешнем виде, то в нем сначала идет версия JE, а затем — Р.

 

Ересь Пеора: Числа 25

 

(Жреческий текст набран капителью, текст J — обычным шрифтом.)

 

¹ И жил Израиль в Ситтиме, и начал народ блудодей-ствовать с дочерями Моава,

² и приглашали они народ к жертвам богов своих, и ел народ жертвы их и кланялся богам их.

³ И прилепился Израиль к Баал-Пеору. И воспламенился гнев Яхве на Израиля.

⁴ И сказал Яхве Моисею: «Возьми всех начальников народа и повесь их для Яхве против солнца, и отвратится от Израиля ярость гнева Яхве».

⁵ И сказал Моисей судьям Израилевым: «Убейте каждый людей своих, прилепившихся к Баал-Пеору».

⁶ И ВОТ, НЕКТО ИЗ СЫНОВ ИЗРАИЛЕВЫХ ПРИШЕЛ И ПРИВЕЛ К& NBSP; БРАТЬЯМ СВОИМ МИДЙАНИТЯНКУ, НА ГЛАЗАХ У МОИСЕЯ И НА ГЛАЗАХ У ВСЕГО ОБЩЕСТВА СЫНОВ ИЗРАИЛЕВЫХ. И ОНИ ПЛАКАЛИ У ВХОДА В СКИНИЮ СОБРАНИЯ.

⁷ ПИНХАС, СЫН ЭЛЕАЗАРА, СЫНА ААРОНА-ЖРЕЦА, УВИДЕВ ЭТО, ВСТАЛ ИЗ СРЕДЫ ОБЩЕСТВА И  ВЗЯЛ В РУКУ СВОЮ КОПЬЕ,

⁸ И ВОШЕЛ ВСЛЕД ЗА ИЗРАИЛЬТЯНИНОМ В СПАЛЬНЮ И ПРОНЗИЛ ОБОИХ ИХ, ИЗРАИЛЬТЯНИНА И ЖЕНЩИНУ В ЕЕ УТРОБУ. И& NBSP; ПРЕКРАТИЛОСЬ ПОРАЖЕНИЕ СЫНОВ ИЗРАИЛЕВЫХ.

⁹ УМЕРШИХ ЖЕ ОТ ПОРАЖЕНИЯ БЫЛО ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ.

¹⁰ И СКАЗАЛ ЯХВЕ МОИСЕЮ, ГОВОРЯ:

¹¹ «ПИНХАС, СЫН ЭЛЕАЗАРА, СЫНА ААРОНА-ЖРЕЦА, ОТВРАТИЛ ЯРОСТЬ МОЮ ОТ СЫНОВ ИЗРАИЛЕВЫХ, ВОЗРЕВНОВАВ ПО МНЕ СРЕДИ ИХ, И Я НЕ ИСТРЕБИЛ СЫНОВ ИЗРАИЛЕВЫХ В РЕВНОСТИ МОЕЙ;

¹² ПОЭТОМУ СКАЖИ: ВОТ, Я ДАЮ ЕМУ МОЙ ДОГОВОР МИРА,

¹³ И БУДЕТ ОН ЕМУ И ЕГО ПОТОМСТВУ ПОСЛЕ НЕГО ДОГОВОР О ВЕЧНОМ ЖРЕЧЕСТВЕ, ЗА ТО, ЧТО ОН ПОКАЗАЛ РЕВНОСТЬ ПО БОГЕ СВОЕМ И СОВЕРШИЛ ОЧИЩЕНИЕ НАД СЫНАМИ ИЗРАИЛЕВЫМИ»…

¹⁶ И СКАЗАЛ ЯХВЕ МОИСЕЮ, ГОВОРЯ:

¹⁷ «ВРАЖДУЙТЕ С МАДЙАНИТЯНАМИ, И ПОРАЖАЙТЕ ИХ,

¹⁸ ИБО ОНИ ВРАЖДЕБНО ПОСТУПИЛИ С ВАМИ В КОВАРСТВЕ СВОЕМ, ПРЕЛЬСТИВ ВАС ПЕОРОМ…»

Рассказ вызывает вопросы, поскольку обе половинки неполные. Первая половина (JE) сообщает, что израильские мужчины увлеклись сначала моавитянками, а затем их богом. Моисей приказывает «повесить» глав народа, но рассказ обрывается и о казни как таковой не сообщается. Вместо этого появляется Р со своей характерной терминологией: «привел», «общество», «Скиния собрания», «Аарон». Женщины, которые в первой версии были моавитянками, превращаются в мидйанитянок. В конце второй версии Яхве отменяет свое желание наслать мор, хотя мор ранее не упоминался.

Аарон умер в предыдущем рассказе Р (поэтому народ и плачет у Скинии собрания), [226] но теперь героем становится его внук Пинхас. Израильтянин с мидйанитянкой вошли в Скинию собрания «на глазах у Моисея», но действует не Моисей, а Пинхас. Он идет за мужчиной и женщиной в Скинию. К этому моменту они уже предаются утехам, которые дают ему возможность пронзить их копьем одновременно, причем женщине копье попадает в утробу. Казнь без суда возможна потому, что смерть — участь каждого, кто войдет в Скинию, не будучи жрецом. В качестве награды Пинхас получает завет (договор) о вечном  жречестве. Иными словами, согласно этому рассказу Р, жречество вечно будет принадлежать потомкам Аарона.

Сложно сказать, в какой степени автор винит Моисея в бездействии. Можно лишь констатировать, что он обращает внимание читателей: кощунство произошло на глазах Моисея, а вмешался — Пинхас. Любопытно также, что автор заменил моавитянок на мидйанитянок: ведь жена Моисея — мидйанитянка.

 

Добавления и изъятия

 

Об авторе Р мы узнаем не только из того, как он пересказывал старые рассказы, но и из того, какие материалы он сократил или убрал. Например, он свел к минимуму рассказы, известные нам по Книге Бытия. Сюжеты, которые занимают в JE страницы, даже главы, сокращены в Р до нескольких стихов. История Иосифа излагается в JE на протяжении десяти глав, а Р тратит на нее несколько предложений.[227]

Отчасти это понятно со стороны человека, которому были не по душе ангелы, вещие сновидения, говорящие животные и антропоморфизмы, характерные для JE. Он убрал большую часть рассказа об Иосифе, которая в версии JE содержит целых шесть сновидений. Он не стал включать историю разговоров Адама и Евы со змеем в Эдеме, а также сюжет с посещением ангелами городов Содома и Гоморры перед тем, как те были уничтожены Богом. И уж конечно, не в его вкусе была сцена борьбы Иакова с Богом в Пенуэле, как и картина Бога, стоящего на скале, по которой Моисей бьет посохом в Мериве. Также, поскольку он не собирался вводить жертвоприношения до вступления Аарона на должность верховного жреца, не могло быть и речи о включении знаменитой истории о том, как Авраам чуть было не принес в жертву своего сына Исаака за четыреста лет до Аарона.

Однако умолчания Р объясняются не только этим. Автор убирал не только тексты, с которыми был не согласен по богословским или политическим причинам. Он не хотел включать лишние, по его мнению, пространные повествования. Если выделить в Книге Бытия материалы Р и прочесть их разом, возникнет впечатление, что перед нами автор, которому не терпится перейти к делу. А дело — это эпоха Аарона. Автор не выказывает интереса к второстепенным персонажам Бытия и литературным конструкциям, построенным на тонкой игре слов или сюжетных парадоксах. Во всем Бытии лишь четыре материала Р относительно пространны: сотворение мира, потоп (после которого идет завет с Ноем), завет с Авраамом и еще один рассказ (см. ниже). Автор спешит добраться до Синая…

На личность автора проливают свет не только его умолчания и внесенные изменения, но и добавления. Самое очевидное — важность закона. Это поистине огромный материал: половина Книги Исхода, половина Книги Чисел и почти вся Книга Левит. Однако автор также мог добавить к тому или иному рассказу нового персонажа, а в отдельных случаях и новый рассказ, не имеющий параллелей в J и Е.

Один из таких рассказов Р — сцена смерти Надава и Авиху, сыновей Аарона. Его богословский смысл очень характерен для Р. Речь идет о том, что должны совершаться лишь те жертвоприношения, какие установил Бог.

Никакого самовольства здесь быть не может: надо строго придерживаться Жреческого кодекса.

Пример появления нового персонажа мы находим в рассказе о лазутчиках. В главе 2 мы уже упоминали версию JE этой истории. Согласно JE, Моисей посылает нескольких лазутчиков из пустыни, чтобы они осмотрели Землю обетованную. Все, за исключением одного из них, сообщают, что землю завоевать не получится. Единственным исключением оказывается Калев, который уверен в победе израильтян.[228] Однако народ его не слушает и начинает бунтовать. В наказание Яхве приговаривает весь народ к сорокалетнему скитанию в пустыне: непокорное поколение должно вымереть, а Земли обетованной удостоится следующее поколение. От этой горькой участи избавлен лишь мужественный Калев.[229] Он доживет до завоевания Ханаана.

Документ Р рассказывает почти то же самое, за исключением того, что боевой дух народа пытаются поднять два человека, а не один: Калев и Иисус Навин. [230] Почему Иисус Навин? Так автор Р решил одну непростую проблему. Он знал, что преемником Моисея на роли национального вождя стал Иисус Навин. Так гласила устоявшаяся традиция, и автор Р не мог ее менять. Однако в чем состоит особая заслуга Иисуса Навина? Почему он стал единственным взрослым израильтянином, помимо Калева, который родился в Египте и дожил до прихода в Землю обетованную? Согласно JE, Иисус Навин был единственным израильтянином, который не участвовал в ереси с золотым тельцом. Пока творилось это безобразие, он был на горе, где ждал Моисея. Однако автор Р не собирался рассказывать о случае с золотым тельцом, поскольку в нем Аарон выглядел главным источником неприятностей! Также в JE Иисус Навин был верным помощником Моисея, который часто стоял на страже в Скинии.[231] Однако автору Р и это не подходило, поскольку, согласно Р, в Скинию имеют право входить только жрецы. По законам Р, Иисуса Навина вообще следовало бы казнить за то, что он находится где не надо. Поэтому для Иисуса Навина пришлось искать другие заслуги. Какие именно? Добавить его к рассказу о лазутчиках — отличный выход.

Выше я упоминал об одном законченном сюжете Р в Книге Бытия. Это еще один пример нового материала, не имеющего эквивалента в JE: рассказ о пещере Махпела.[232] Автор детально описывает переговоры между Авраамом и хеттским вождем относительно участка земли с пещерой на нем, который Авраам покупает для устройства семейной гробницы. Почему источник Р, который опустил столько увлекательных и важных рассказов JE в Книге Бытия, обстоятельно углубился в бытовой и незатейливый вопрос? Потому что купленные Авраамом земля и пещера находятся в Хевроне. Данный рассказ легитимирует права на территорию. А Хеврон был одним их городов жрецов-ааронидов.[233]

 

* * *

 

Теперь мы видим в Р — как уже видели в J, Е, D — взаимосвязь между библейским текстом и событиями в мире автора. Каждый библейский рассказ отражает нечто суще -ственное для его автора. Когда мы догадываемся, в чем заключается это существенное и почему оно было существенно, мы подходим на шаг ближе к разгадке библейского авторства. А когда соберем все кусочки картинки-загадки и увидим их взаимосвязь между собой, мы подойдем еще ближе.

Теперь мы знаем о Р уже достаточно, чтобы подыскать место его автору в библейском мире.

 

Глава 12

При дворе царя Езекии

 

 

Цитируя JE

 

Теперь мы знаем, что собрание жреческих законов и рассказов (Р) было задумано и написано как альтернатива JE. Материалы JE задевали Аарона, предка жреческого автора. Они не уделяли большого внимания закону. Они не уделяли большого внимания жрецам. Они содержали элементы, которые жреческий автор отвергал: ангелов и антропоморфизмы, вещие сновидения и говорящих животных. Мягко выражаясь, жреческому автору не понравился JE.

Можно ли считать такую реакцию естественной со стороны жреца? Ведь и девтерономический автор был жрецом, а ему очень нравились старые рассказы JE (опять же, мягко выражаясь). Он цитировал JE налево и направо. Вводные главы Второзакония наполнены аллюзиями на рассказы JE. Второзаконие — это прощальная речь Моисея, и Моисей упоминает о многих событиях своего сорокалетнего пребывания с народом. За одним исключением, все эти воспоминания взяты из JE, а не из Р. Когда он говорит о великом бунте, он упоминает Датана и Авирама, злодеев по версии JE, а о Корахе, злодее по версии Р, умалчивает.[234] Когда он говорит о случае с лазутчиками, он называет единственно верным лазутчиком Калева, а не Иисуса Навина, добавленного Р в качестве героя.[235] Он упоминает о золотом тельце и наказании Мирйам.[236]

Более того, автор Второзакония говорит об этих вещах как об общеизвестных. Например, объясняя, что делать в случае проказы, он останавливается и призывает:

 

Помни, что Яхве, Бог твой, сделал с Мирйам на пути, когда вы шли из Египта.[237]

 

Автор исходит из того, что читатели в курсе: Мирйам была поражена проказой. Если такие вещи возможны во Второзаконии, необходимо сделать вывод, что к тому времени рассказы JE были хорошо известны. Или что рассказы JE оказались в нужном месте на свитке, то есть девтерономический автор располагал копией этих рассказов, когда сам брался за перо.

О человеке многое можно узнать по тому, кого он цитирует. Девтерономический автор любил JE и часто его цитировал, а документ Р, напротив, избегал цитировать. Почему?

Может, он просто не знал Р? Может, документ Р еще не был записан? Или был записан, но не попался на глаза девтерономисту?

Отнюдь. Он прекрасно знал тексты Жреческого источника.

 

Цитируя Р

 

Документ Р был написан до того, как девтерономический автор взялся за работу. И девтерономический автор был с ним знаком.

Я уже упомянул, что за одним исключением Моисей во Второзаконии отсылает к рассказам в JE. Это единственное исключение — рассказ Р о лазутчиках. Можно не сомневаться, что автор данной части Второзакония (Dtr¹) знал Р: он цитирует его рассказ о лазутчиках слово в слово.

Согласно версии Р, лазутчики возвращаются из своей экспедиции с неутешительными вестями. Народ поднимает вопль: и зачем только ушли из Египта. Среди их жалоб на Землю обетованную есть следующая: «Наши дети станут добычей»[238]. За маловерие Яхве выносит народу известный приговор: в пустыне вымрет все старое поколение, но «детей ваших, о которых вы говорили, что они станут добычей, я введу их, и они узнают землю, которую вы презрели».[239]

Вспоминая историю с лазутчиками во Второзаконии, Моисей приводит эти самые слова. Он говорит, что прежнему поколению не суждено было увидеть землю, но «дети ваши, о которых вы говорили, что они станут добычей», получат ее.[240] Формулировки слишком близкие, чтобы считать это совпадением. А значит, девтерономист знал Р.

Однако если девтерономистом был Иеремия (или его писец Барух), удивляться не приходится. Мы уже встречали цитаты из Р в самой Книги Иеремии.[241] Иеремия обыгрывает выражения Р, использует образы из рассказа Р о сотворении мира и отрицает, что в день исхода Израиля из Египта Бог подчеркивал важность жертвоприношений. Иеремия был знаком с заповедями и повествованиями Жреческого источника. Они ему не нравились, но он их знал.

Степень его враждебности к ним можно видеть в одном удивительном отрывке из Книги Иеремии. Иеремия говорит народу:

 

Как вы говорите: «Мы мудры, и Тора Яхве у нас»? А вот, она была сделана для лжи, лживая трость книжников.[242]

 

Лживая трость книжников! Иеремия высказывается еще круче современных библеистов («благочестивая подделка»). По его словам, Тора, которой обладает народ, исходит от «лживой трости». Что это за Тора? Большинство ученых видит в ней Второзаконие. Они считают ее Второзаконием, поскольку приняли гипотезу Вельгаузена, согласно которой, во дни Иеремии документа Р еще не существовало. Однако тогда получается, что Иеремия нападает на книгу, написанную тем же стилем, что и его собственная книга: более того, книгу, с которой он согласен практически по всем существенным вопросам. Добавлю: тогда Иеремия нападает на книгу, которую написал… он сам (или его писец)! Все эти недоразумения связаны с тем, что Р датируют более поздним периодом. И совершенно напрасно.

Враждебность Иеремии к жреческой Торе ничуть не удивительна. Жреческие рассказы бросали тень на его героя, Моисея. Жреческие законы исключили его и его семью из жречества. Во Второзаконии мы находим именно то, чего могли ожидать: намек на знакомство его автора с Р, но никаких признаков принятия Р в качестве авторитетного исторического или юридического источника.

Вывод: рассказы и законы Р присутствовали в Иудее ко временам Иеремии и Dtr¹, то есть до смерти царя Иосии в 609 году до н. э.

 

При дворе царя Езекии

 

Документ Р был создан между 722 и 609 годом до н. э. Можно ли еще больше уточнить датировку? Можно ли выяснить, в правление какого царя это произошло? Думаю, можно. Судя по всему, дело было при царе Езекии, прадеде Иосии.

Р подчеркивает централизацию культа: один центр, один жертвенник, одна Скиния, одно место для жертвоприношений. Какой царь положил начало централизации? Царь Езекия. Книги Царств и Хроник свидетельствуют, что до него централизация была очень слабой.

Р — продукт ааронидского жречества. Именно эти жрецы священнодействовали у центрального жертвенника — не Моисей, не Корах, не какие-либо другие левиты. Жрецами имели право быть только потомки Аарона. Остальные левиты представляли собой второразрядный клир. Из всех библейских источников только Р отличает «жрецов» от «левитов». D говорит о жрецах в целом как о «жрецах-левитах».[243] Р неизменно отличает жрецов от левитов. Какой царь формализовал различие между жрецами и левитами? Царь Езекия. Хроники прямо сообщают:

 

И поставил Езекия череды жрецов и левитов, по их распределению, каждого при деле своем, жреческом или левитском.[244]

 

У ааронидского жречества, создавшего Р, были противники: левиты, которые в качестве образца брали не Аарона, а Моисея. Какое было самое яркое, самое зримое в Иудее напоминание о власти Моисея? Медный змей, «Нехуштан». По преданию, зафиксированному в Е, он был изготовлен самим Моисеем.[245] В нем была сила избавлять от смерти людей, укушенных змеями. Какой царь уничтожил Нехуштан? Царь Езекия.[246]

Царь Езекия — в нем фортуна улыбнулась жрецам, потомкам Аарона. До него самым крупным их сторонником был царь Соломон. Соломон удалил из Иерусалима ши-ломского жреца Авиафара, а всю власть в Иерусалимском храме передал ааронидскому жрецу Садоку. Жреческие преференции Езекии были такими же, как у Соломона.

Чрезвычайно любопытный факт: вспомним, что Соломон построил, в дополнение к храмовому жертвеннику в Иерусалиме, ряд других жертвенников. Однако при всем своем интересе к централизации, Езекия оставил Соломоновы жертвенники нетронутыми. Что случилось с этими жертвенниками? Их осквернил Иосия. [247]

Иосия, любимец шиломских жрецов, уничтожил жертвенники Соломона. Езекия, любимец ааронидских жрецов, уничтожил Нехуштан.

Связи между двумя самыми любимыми царями и двумя великими жреческими документами, D и Р, удивительны. Два царя установили религиозную централизацию и два литературных произведения проповедовали эту централизацию. Законы и рассказы Р отражают интересы, события, политическую борьбу и дух эпохи Езекии ничуть не меньше, чем D отражает эпоху Иосии.

 

Свидетельство хроник

 

В Библию входят два произведения, содержащие историю народа в Земле обетованной. Первое из них — девтеро-номическая история, а второе — Первая и Вторая книги Хроник (Паралипоменон). Девтерономическая история была создана в жреческих кругах Шило. Хроники также были созданы в жреческих кругах, но жрецами-ааронидами. Подобно Р, они проводят грань между жрецами и левитами.[248] Подобно Р, они считают легитимными жрецами только потомков Аарона. Подобно Р, они уделяют большое внимание обязанностям жрецов, священным местам и предметам, жертвоприношениям и богослужению и т. д. Какой была взаимосвязь между Р и Хрониками, не вполне понятно, но можно не сомневаться, что оба источника неразрывно связаны с ааронидским жречеством.

И Хроники считают Езекию героем.

Подобно девтерономической истории, Хроники описывают религиозную реформу царя Езекии. Однако Хроники добавляют около восьмидесяти стихов, посвященных его великим делам, которые отсутствуют в версии Книги Царств.[249] Добавленный отрывок завершается безоговорочной хвалой:

 

Он делал доброе, и справедливое, и истинное пред лицом Яхве, Бога своего. И во всем, что он предпринимал — на служение Дому Божию и для соблюдения Торы и заповедей, помышляя о Боге своем, — он действовал от всего сердца своего и имел успех.[250]

 

Хроники не согласны с девтерономической историей относительно того, кого считать величайшим царем. Об Иосии они высказываются положительно, но особо выделяют двух других царей: Соломона и Езекию. Это цари, которые сделали особенно много для ааронидов.

Девтерономическая история уделяет целую главу грехам Соломона и возлагает на него ответственность за разделение царства.[251] Хроники исключают этот материал.

Девтерономическая история содержит рассказ, в котором великий пророк Исаия обличает Езекию. Исаия говорит Езекии, что за какие-то его проступки его сыны станут евнухами в Вавилоне.[252] Хроники исключают этот материал. В одном стихе есть аллюзия на него, но без малейшей критики: сказано лишь, что Бог испытывал Езекию.[253]

Одним словом, Хроники опускают материалы, в которых Соломон и Езекия смотрятся невыигрышно.[254]

Также Барух Хальперн привел данные в пользу того, что в древности существовало произведение, описывающее историю иудейских царей от Соломона до Езекии.[255] Дев-терономист местами пользовался этим текстом. Хроники прибегают к нему намного чаще. Для нас сейчас важно отметить, что этот трактат «от Соломона до Езекии» радовал глаз ааронидских жрецов и их сторонников. Более того, отметим, как Хроники описывают отклик народа на религиозные мероприятия Езекии:

 

И было веселие великое в Иерусалиме, потому что со дней Соломона, сына Давидова, царя Израилева, не бывало подобного сему в Иерусалиме.[256]

 

Книги Хроник отражают язык и интересы того же круга, что и Р. И они восхваляют Езекию. В этом сочинении, созданном в кругах ааронидов, Езекия считается величайшим царем тех лет, в какие был написан документ Р. У жрецов-ааронидов была особая связь с Езекией. И Хроники, ааронидское сочинение, питают к нему особый пиетет.

Датировка Р временем, когда жрецы-аарониды находились в особенно хороших отношениях с царским домом, также согласуется с этой картиной в Жреческом источнике. Р упоминает, что Аарон был женат на сестре Нахшона, дочери Амминадава.[257] Нахшон — князь колена Иудина и предок Давида.[258] Стало быть, автор Р дает понять читателям: царскую семью и жреческую семью связывают брачные узы.

 

Время Езекии

 

Датировку источника Р правлением царя Езекии нельзя считать стопроцентно доказанной. Однако этот контекст для Р наиболее вероятен. Езекия взошел на трон вскоре после падения Северного царства Израильского. В ту пору в Иерусалим хлынул большой поток беженцев, на сцене появились северные левиты, стал известен источник Е и, видимо, был создан комбинированный вариант J и Е. Перед ааронидским жречеством Иерусалима встали сложнейшие задачи со времен Соломона.

Царь Езекия отдал пальму первенства потомкам Аарона. Он создал жреческие череды, в которых аарониды имели особые прерогативы, уничтожил медный знак их конкурентов, а также все места богослужения за пределами Храма, в которых конкуренты священнодействовали.

В пользу датировки Р правлением Езекии говорят также лингвистические данные и исторические свидетельства. Документ Р был написан после падения Израильского царства, но до Иеремии, Иезекииля и падения Иудейского царства.

Как мы знаем, правление Езекии ознаменовалось расцветом литературы. В это время были созданы значительная часть Книги Исаии, а также Книги Михея, Осии и Притч, не говоря уже об историческом сочинении, охватившем период от Соломона до Езекии, и впоследствии вошедшем в тексты Царств и Хроник.

И самое важное: тогда произошла централизация культа. Книги Царств и Хроник написаны с разных позиций, по-разному оценивают царей, а иногда и факты, но обе они свидетельствуют: Езекия осуществил централизацию. Он покончил с местами богослужения за пределами Иерусалима. Как он обосновывал разрушение мест, где почитался Яхве? Не с помощью Второзакония: оно стало пропагандироваться лишь при Иосии. Не с помощью JE: этот текст не призывает к централизации. Езекия основывался на документе Р! Снова и снова Р возвещает, что жертвоприношения можно совершать лишь в Скинии. Трудно вообразить более идеальную конституцию и более идеальное оправдание реформам Езекии.

 

Об авторе

 

Имени автора Р, как и авторов J и Е, мы не знаем. Однако, как и в случае с J и Е, мы имеем важную информацию. Благодаря данным лингвистики, архитектуры, археологии, различных текстов (включая саму Библию), мы поняли, к какой группе принадлежал автор Р, где и когда жил. Его повествования и во многом его заповеди отражают актуальные для этой группы политические, религиозные и социальные проблемы.

Автор принадлежал к жрецам из потомков Аарона или выражал их взгляды. Своими повествованиями и сопутствующими заповедями он обосновал их богословие и статус.

Был ли это один человек или много? Что касается повествований Р, они производят впечатление вышедших из-под пера одного человека. Они объединены вокруг очень последовательной линии взглядов и интересов, написаны одним языком и находятся в определенном отношении к повествованиям JE. Если их отделить от J и Е, получится цельный и последовательный рассказ, почти без разрывов.

Иная ситуация с заповедями Р. Они могут восходить к разным собраниям заповедей. Например, Кодекс святости, о котором мы упоминали, мог изначально представлять собой отдельный ааронидский документ. Автор Р добавил современные ему законы и собрал весь законодательный материал в один кодекс закона. Иллюстрацией этого закона стали повествования Р, которые также давали исторический контекст и, тем самым, увеличивали исторический авторитет документа. Попутно снимались вопросы о происхождении законов, ибо текст не оставлял двух мнений на сей счет: законы дал Бог через Моисея и Аарона.

Нам может показаться странным, что автор смешал повествования и законодательные кодексы под одной обложкой. На мой взгляд, причина этого недоумения кроется в нашей привычке классифицировать, распределять вещи по категориям. Это стремление раскладывать по категориям мы унаследовали от греков, но источник Р (а также J, Е, D) был написан за столетия до того, как родились великие греческие философы. На страницах Библии тесно переплетаются проза и поэзия, законодательство и пророчество, философия и генеалогия, и это никого не беспокоило. Сейчас модно спорить, является ли Библия больше литературным или историческим произведением. Мне кажется, древние израильтяне, включая автора Р, сочли бы такую постановку вопроса бессмысленной. В библейском иврите нет ни слова «история», ни слова «литература». Для них это была книга.

Можно ли считать, что в документ Р вошли древние истории, которые в течение долгого времени передавались из уст в уста, а автор Р просто взял и записал их? Некоторые библеисты полагают, что значительная часть Библии восходит к устному творчеству. Однако в случае с Р я не вижу никаких признаков этого. Напротив, с учетом того, что документ Р выстроен в качестве альтернативы JE, устный вариант практически исключается. Р появился вскоре после JE. Их не разделяют поколения, в течение которых могла бы происходить устная передача. Наоборот, Р — тщательно сформулированная и последовательная конструкция. Составляя этот документ, автор либо имел JE перед собой на столе, либо знал JE наизусть. Сходств слишком много и они слишком тесные, а различия явно сознательные.

Часто можно услышать, что Р уступает JE в литературном плане. Действительно, автор Р реже использует игру слов и тонкие литературные ходы. Понятно также, что изобилие цифр с указанием на возрасты, даты и размеры утомляет современных читателей. Быть может, оно утомляло и древних читателей. И все же не будем судить поспешно и свысока. Скажем, нарисовав Моисея менее идеальным, чем J и Е, автор Р создал психологически более богатый портрет. Он не мог отрицать уникальную роль Моисея как величайшего вождя и пророка Израиля, но несколько снизил его образ. Наверное, он хотел умалить Моисея, но в результате получился более сложный, более интересный, более человеческий Моисей. Когда Моисей у него ударяет посохом в скалу и говорит: «Разве нам из этой скалы извести для вас воду? », он получается менее идеальным. А образ Моисея с покрывалом на лице делает его более загадочным.

И у кого повернется язык сказать, что рассказ Р о сотворении мира в первой главе Книги Бытия хуже, чем что-либо в J или Е?

 

* * *

 

Но вот ирония судьбы! Автор & #929; написал свой труд, желая противопоставить его JE. Однако в один прекрасный день кто-то взял и объединил & #929; и JE в один текст!

 

Глава 13

Великий парадокс

 

Комбинация документа Р с материалами J, Е и D — событие еще более экстраординарное, чем комбинация J с Е, происшедшая столетиями ранее. Ведь Р насквозь полемичен и представляет собой противовес J и Е. JE умаляют Аарона, — Р умаляет Моисея. JE разрешают любому левиту быть жрецом, — Р считает легитимным лишь ааронидское жречество. JE говорят, что существуют ангелы, что животные могут разговаривать, а Бог может стоять на скале или гулять по саду, — Р ничего такого не содержит.

Источник D был создан в кругу людей, столь же враждебных к Р, как круг Р был враждебен по отношению к JE. Столетиями боролись эти две жреческие группы за жреческие прерогативы, власть, доход и легитимность.

И вот, кто-то взял и свел все воедино.

Кто-то соединил JE с текстом, написанным в противовес JE. И не просто поставил их рядом как параллельные истории, а тесно переплел между собой. Под конец же этого переплетения законов и повествований из J, Е и Р этот человек поставил — в качестве финального аккорда — Второзаконие. Кто-то свел четыре разных, часто противоречащих друг другу, источника столь искусно, что на решения загадки авторства ушли тысячелетия.

Это был человек, создавший Тору, Пятикнижие Моисеево, текст, который мы читаем уже более 2000 лет. Кто он? И как ему такое пришло в голову?

Таким был первый вопрос нашей книги: если не Моисей написал эти книги, то кто?

Я думаю, это был Ездра.

 

Жрец, потомок Аарона

 

Человек, который свел четыре источника в единое Пятикнижие, известен как редактор. Редактор труднее поддается исследованию, чем авторы источников. Ведь большей частью он компонует тексты уже существующие, добавляя от себя лишь немногое, а значит, и предоставляя нам мало материала для анализа своей личности. В нашем распоряжении нет повествований и законодательных кодексов, на которые мы могли бы опереться и выяснить, откуда он, какие у него интересы, против чего он выступает.

И все же, некоторой информацией мы обладаем. Прежде всего, редактор происходил из круга жрецов, потомков Аарона. Либо он сам был жрецом, либо был связан с ними и предан их идеалам. Этот вывод основан на нескольких соображениях.

Во-первых, редактор никогда не начинает основные разделы своего сочинения с материалов J и Е, но только с повествований или заповедей Р. Книги Бытия, Исхода, Левит и Чисел начинаются с текстов Р.[259]

Во-вторых, он использует материалы Р в качестве канвы. Первый использованный им документ — «Книга Поколений» (сплошные «такой-то родил такого-то» — для современных читателей верх занудства! ). Она начинается со слов:

 

Вот Книга Поколений человеческих.[260]

 

Затем идет список поколений от Адама до Иакова. Автор объясняет, кто «родил» кого, и приводит число прожитых каждым персонажем лет.

Франк Мур Кросс показал, что первоначально Книга Поколений была отдельным документом. Человек, собравший Тору воедино, разбил эту книгу на несколько частей, а затем вставил эти части в разные места Бытия.[261] Это изменило композицию и последовательность повествования. Редактор взял часть документа, посвященную десяти поколениям от Адама до Ноя, и поставил ее между рассказом об Адаме и рассказом о Ное; затем взял часть, посвященную десяти поколениям от Ноя до Авраама, и поместил ее между рассказом о Ное и рассказом об Аврааме и т. д. Это придало повествованию Бытия четкую канву, вписало его в поток истории.[262]

Книга Поколений была жреческим документом. Подобно материалам Р в Бытии, Книга Поколений называет Бога словом «Элогим», а не именем Яхве. Подобно рассказу Р о сотворении мира, Книга Поколений сообщает, что люди созданы по образу Божию.[263] Подобно многим повествованиям и законам Р, Книга Поколений часто вдается в подробности с именами и датами.

Таким образом, редактор использовал Жреческий источник как структурирующий текст в Книге Бытия.

Редактор также использовал Жреческий источник в качестве структуры следующих пятнадцати глав Библии (о египетском рабстве и исходе из Египта). Он опирался на рассказ Р о казнях, ниспосланных Яхве на египтян. Проще говоря, он использовал язык версии Р, чтобы придать единство различным источникам. В версии Р после каждой из казней египетских идет рефрен:

 

Сердце фараоново ожесточилось, и он не послушал их, как и говорил Яхве.[264]

 

Редактор прибавил аналогичные слова и к казням, описанным в JE.[265] Затем, когда он соединил рассказы Р о казнях с рассказами JE о казнях, общие концовки придали новообразовавшемуся повествованию единство. И существенно, что в качестве базовой структуры редактор взял Жреческий документ.

В-третьих, он добавил собственные тексты, и для этих новых текстов характерны язык и интересы Р. Некоторые из них я упомяну ниже, а полный их список дам в приложении. А пока отметим, что по языку они настолько похожи на Р, что очень долго ученые полагали, что они — часть Р.

Профессор Кросс пошел даже дальше. Он практически отождествил Р и R (редактор). Он попытался доказать, что повествование Р не является цельным, но содержит существенные разрывы. Поскольку повествование Р неполное, а структура произведения взята из Жреческих документов, Кросс сделал вывод: Р вообще не существовал как отдельный источник. Имел место следующий сценарий: некто (или целый круг авторов? ) добавил материалы Р к материалам JE, окружил рассказы JE законами и повествованиями Р. Этот же человек создал канву, которая скрепляет все воедино. Редактирование и создание Жреческого документа — один и тот же процесс.

В данном вопросе я не согласен с моим учителем. Как уже отмечалось в предыдущих главах, повествование Р представляется мне цельным и последовательным. Если его отделить от J и Е, оно читается как отдельная книга. Если где-то и есть нечто вроде разрывов, они объяснимы с позиции авторских интересов (см. выше главу 12). Если мы разделим в библейском рассказе о потопе два источника, то увидим, что каждый из этих рассказов обладает законченностью. Аналогично с рассказом о бунте (Корах, Датан, Авирам). Аналогично с двумя рассказами о переходе через Красное море и с двумя рассказами о событиях при Синае. Во всех этих случаях материал Р не является добавлением к J и Е. Он выглядит самостоятельным, отдельным и последовательным повествованием, которое некто переплел с более древней версией. И еще один существенный момент: подчас Р дает альтернативные версии историй, описанных в J или Е. Какой смысл было бы автору Р создавать альтернативные варианты, если он все равно собирался присоединить их к текстам, которым создает альтернативу?

Тем не менее, хотя я считаю, что автор Жреческого источника и редактор — разные люди, меня также убеждают доводы профессора Кросса, что редактор и сам принадлежал к жреческой семье из потомков Аарона, использовал жреческие документы и жреческую терминологию.

Существует возможность отделить первоначальные тексты Р от вставок жреческого редактора (см. ниже). Но опять-таки сейчас отметим, что редактор относился к той же группе, что и автор Р. Его произведение напрямую выражало жреческие идеалы и интересы, он использовал язык Р, он начинал каждый крупный раздел своей работы с одного из материалов Р, и он структурировал работу с помощью жреческих документов.

Жреческое происхождение редактора не особенно удивительно. Большинство рассмотренных нами повествований и все законодательные тексты были написаны жрецами (Е, Р, D). Жрецы имели доступ к документам и обладали религиозной властью, чтобы придавать им официальный статус. Одной из их формальных обязанностей было наставлять закону и преданию.[266] Вполне естественно, что жрецы, создавшие Р и девтерономическую историю (видимо, включавшую JE), передали свои произведения другим жрецам, и эти документы затем хранились в жреческих кругах. А затем настал исторический момент, когда какой-то жрец решил соединить их.

 

Во дни Второго Храма

 

Этот момент, скорее всего, настал во дни Второго Храма. Ведь источники J, Е, Р и D (Dtr¹ и Dtr²) полностью оформились лишь незадолго до этого времени. Кроме того, если мы посмотрим, что этот жрец добавил к своим источникам, мы увидим дополнительные ключи к датировке.

Например, он добавил к Книге Чисел 15-ю главу. Она содержит законы, отделенные от других жреческих законов. По какой-то причине ее вставили среди глав, которые содержат повествования, а не среди других законодательных текстов. А именно, она помещается между рассказом о лазутчиках и рассказом о бунте. Она написана типично жреческим языком и отражает типично жреческую проблематику: жертвоприношения.

Она даже слишком типична. Она посвящена регулярным жертвам, праздничным жертвам, жертвам во исполнение обета и индивидуальным жертвам за грех по ошибке. Все это уже рассматривалось в Р.[267] Большей частью глава представляет собой дублет, повтор уже сказанного, с добавлением нескольких новых приношений.

Однако есть поразительная разница: Числ 15 ни разу не упоминает Скинию.

Отсутствие упоминания о Скинии в тексте, дублирующем жреческие законы о жертвах, неслучайно. Ведь Р снова и снова подчеркивает: для жертвоприношения необходима Скиния, жертвоприношения могут совершаться только у входа в Скинию. Очевидно, отрывок Числ 15 относится к периоду, когда жрецы уже не могли настаивать на обязательности Скинии. Это соответствует дням Второго Храма, когда Скинии больше не было.

Во Втором Храме не было ни Скинии, ни херувимов, ни ковчега. Однако в нем приносились жертвы. Судя по всему, Числ 15 был создан как раздел, призванный создать мостик между старыми и новыми временами, Первым и Вторым Храмом. Этот текст был написан либо в Иерусалиме (как часть устава Второго Храма), либо еще в вавилонском плену (как программа на будущее).

Есть и еще более показательная вставка. Источник Р дает законы о праздниках в Лев 23. Там перечислены три основных праздника (Пасха, Недели и Кущи), а также Но-волетие и День Искупления. Список четко маркирован. Он начинается (стих 4) и заканчивается (стих 37) словами: «Вот праздники Яхве». Однако спустя два стиха после конца списка (ст. 39) неожиданно появляется новый закон об одном из праздников, празднике Кущей (евр. «Суккот»). Согласно этой дополнительной заповеди, стоящей особняком от остальных заповедей о праздниках, в данный праздник люди должны делать кущи (шатры, шалаши) и жить в них на протяжении недели. Текст сообщает, что так народ будет лучше помнить: после исхода из Египта их предки жили в шатрах. Перечислены и виды деревьев, которые должны использоваться для изготовления шатров.[268]

Зачем все это? Почему заповедь об одном конкретном обычае одного праздника поставлена особняком, по окончании раздела о праздниках? Ответ мы находим в истории Второго Храма. Согласно Книге Неемии, когда Ездра собрал народ у Водяных ворот, чтобы читать Тору, люди обнаружили в Торе нечто такое, о чем вроде бы раньше не слышали: закон, предписывающий жить в кущах в праздник Кущей. Текст прямо говорит, что эта заповедь ранее в истории страны не соблюдалась:

 

От дней Иисуса, сына Навина, до этого дня не делали так сыны Израилевы.[269]

 

Это событие, происшедшее при Ездре, соотносится с вышеупомянутым отрывком из Книги Левит о кущах. Упомянуты даже виды деревьев, которые перечислены в Книге Левит. Сопоставим факты: закон, стоящий в Левите странно особняком, — и необычный закон, который никогда ранее не соблюдался народом или не был частью традиции до времен Второго Храма. Это согласуется с другими данными, что окончательно Пятикнижие сформировалась в период Второго Храма.

Все сходится. Второй Храм — это время, когда жрецы из потомков Аарона обладали властью. Царей больше не было. Конкуренция между жреческими семьями осталась в прошлом. Неудивительно, что редактором окончательной версии стал ааронидский жрец Второго Храма. Это было время, как никогда раньше, когда жрецы имели власть придать данному сочинению официальный статус, узаконить его.

 

Ездра

 

Всей этой властью обладал один конкретный ааронидский жрец: Ездра. Его поддерживал император. Он обладал полномочиями следить за исполнением законов. Хотя он не являлся верховным жрецом, власть его была огромна. И эта власть была непосредственно связана со свитком, который он привез в Иудею, свитком, о котором сказано: «Тора Моисеева, которую дал Яхве, Бог Израилев».[270]

Как мы уже заметили в главе 8, во всей Библии известны лишь два законодателя: Моисей и Ездра. Ездра был жрецом, законодателем и пищом. Он обладал доступом к документам. И библейская биография Ездры прямо сообщает, какие документы интересовали его. А именно:

Ездра расположил сердце свое к тому, чтобы взыскивать Тору Яхве.[271]

Сказано также:

 

Он был опытный писец в Торе Моисеевой.[272]

 

Сообщается, что император дал ему полномочия учить и внедрять закон Бога твоего, находящийся в руке твоей…[273]

Первый раз, когда мы встречаем полную Тору Моисееву в Иудее, она находится у Ездры. Он взыскал ее, был одним из писцов, который работал с ней. Он лично отвез ее в Иерусалим и лично провел первое ее чтение перед народом. И когда он читал ее людям, они услышали вещи, о которых ранее не слышали.

Это не доказывает стопроцентно, что автором Пятикнижия был Ездра. Однако он был в нужное время, в нужном месте, с нужными полномочиями и профессией (жрец из жреческой семьи), а также с первой известной копией этой книги. Если и не сам Ездра написал Пятикнижие, автором был человек близкий к нему — родственник, коллега-жрец, коллега-писец — поскольку Пятикнижие было готово вскоре после его прибытия в Иудею. К тому моменту, как он появился в Иерусалиме, Второй Храм стоял на протяжении всего лишь одного поколения.

В свете вышесказанного, любопытно одно древнее предание о Ездре и Торе Моисеевой. Согласно этому преданию, первоначальный свиток Торы (и других книг Библии) сгорел в огне, уничтожившем Храм в 587 году до н. э., но Ездра восстановил его благодаря откровению. Это предание зафиксировано в Четвертой книге Ездры. Она не входит в библейский канон, а является частью псевдоэпиграфов. (К псевдоэпиграфам относят группу христианских и иудейских текстов, написанных между 200 годом до н. э. и 200 годом н. э.) Четвертая книга Ездры датируется приблизительно 100 годом н. э. В ней Бог беседует с Ездрой из куста. Ездра говорит:

 

Ибо век во тьме лежит, и живущие в нем — без света; потому что закон твой сожжен, и оттого никто не знает, что сделано тобою или что должно им делать. Но если я приобрел милость у тебя, ниспошли на меня Духа Святого, чтобы я написал все, что было соделано в мире от начала, что было написано в законе твоем.[274]

 

Затем Ездра записывает текст в течение сорока дней. Этот текст относительно поздний, а потому придавать ему чрезмерное значение не стоит. Однако отметим, что еще в древности Ездру связывали с созданием Закона. Даже Иероним в IV веке н. э. сказал:

 

…назовешь ли ты Моисея автором Пятикнижия или Ездру, обновителя этого сочинения, я не возражаю.[275]

 

У современных исследователей также неоднократно возникало подозрение, что именно Ездра создал Пятикнижие. На мой взгляд, известные нам свидетельства с высокой вероятностью указывают на Ездру, жреца, писца и законодателя, который явился в Землю обетованную с текстом Торы.

 

Источники объединяются

 

Те ученые XIX века, которые связывали Жреческого автора с периодом Второго Храма, были отчасти правы. Окончательный жреческий редактор текстов жил именно в это время. Хотя его Жреческий источник (Р) относился к правлению Езекии.

Зачем редактор провел эту работу? Зачем пошел на этот удивительный парадокс, соединив столь противоположные по своему богословию тексты?

Надо полагать, им двигали те же причины, что и человеком, который за 250 лет до него соединил J и Е. К тому времени оба текста были знамениты. J и Е существовали уже века и цитировались в D. Р существовал со дней Езекии, ассоциировался с национальной реформой и одобрялся жречеством, находившимся у власти. D читался публично при Иосии и содержал закон, требующий читать его публично каждые семь лет.[276] Как мог редактор все это выпустить? Опять-таки вопрос упирался в успешную пропаганду. Кто поверит, что перед ним Тора Моисеева, если текст не будет включать знаменитых рассказов об Адаме и Еве (J), золотом тельце (Е), Пинхасе (Р), а также прощальную речь Моисея (D)?

Кроме того, у каждого из этих текстов имелись сторонники. Шиломские жрецы, создавшие Е и D, уже не руководили культом во времена Второго Храма, но это не означает, что они исчезли. Они вполне могли выступить с публичным протестом и оспорить подлинность Торы, которая не включала бы их текстов. Более того, соединение всех источников в один вполне могло быть компромиссом между различными группами в израильско-иудейском обществе.

Однако остается вопрос: зачем? Зачем редактор свел тексты в один? Почему было не дать им существовать параллельно, рука об руку (как впоследствии христиане поступили с Евангелиями в Новом Завете)?

Насколько можно судить, ко временам Ездры все эти источники приписывались Моисею. Как тут быть редактору? Не мог же он согласиться, что из-под пера Моисея вышли разные, подчас противоречивые постулаты! Оставалось предпринять этот колоссальный, титанический труд: соединить альтернативные версии в одно повествование.

 

Метод

 

Как осуществлять такую задачу? Понятно, что никаких норм и стандартов не было: продукт штучный, отклик на конкретную ситуацию в конкретный исторический момент. Не могло быть и систематического подхода: слишком уж многообразны источники — проза и поэзия, законодательные тексты и повествования, генеалогии и архитектура. У человека, который взялся сводить их воедино, должно было иметься выдающееся литературное чутье и ряд способностей. Он должен был понимать, какие противоречия приемлемы для читателей, а какие — нет. Ему пришлось сглаживать концы: материалы, которые никогда не предназначались для совместного использования, превращались в единый текст.

Главная его стратегия состояла в том, чтобы сохранить первоначальные тексты по максимуму, насколько это можно сделать, не образуя безвыходных противоречий. В пользу этого свидетельствует тот факт, что если отделить JE от Р в Бытии, Исходе, Левите и Числах, получатся два цельных и последовательных повествования, практически без разрывов. Почти нет признаков редакторских пропусков.

На каждом шагу редактора поджидали новые проблемы: как поступить с тем или иным повтором или противоречием? Не существовало одного выхода на все случаи жизни. Чтобы объединить источники в осмысленное и гладкое повествование, требовались сотни правильных решений.

Для начала нужно было понять, как поступить с двумя рассказами о сотворении мира. Редактор решил сохранить оба, поместив их бок о бок. Первый из них, Быт 1 (Р), был написан с более глобальных, космических позиций, а второй (J) — с позиций более земных и антропоцентрических. После того, как они были поставлены один за другим, возникло такое впечатление: сначала текст окидывает взором общую панораму сотворения, а затем сосредотачивается на одном конкретном аспекте. Изменение последовательности событий и имени божества, очевидно, не беспокоили редактора. Никакой нелогичности и противоречий он здесь не усматривал: как и большинству читателей на протяжении последующих двух тысячелетий, текст казался ему достаточно стройным.

Затем были включены рассказы J об Адаме и Еве, Каине и Авеле. В числе прочего, они повествовали о личном общении с божеством, херувимах (реальных, а не скульптурных), [277] чудесных растениях (древо жизни, древо познания добра и зла) и говорящей змее. В Р отсутствовал эквивалент этих рассказов, поэтому редактор просто поставил данные материалы J после двух сцен сотворения мира.

После этого он поместил первые десять поколений из Книги Поколений, заканчивая Ноем.

Далее перед редактором встала первая по-настоящему сложная задача. Он знал два рассказа о потопе, — рассказа самодостаточных, во многом похожих, но не во всем согласующихся. В J говорится о сорокадневном дожде, а в Р — о космическом катаклизме длиной в год. Согласно J, Ной берет в ковчег по семь пар «чистых» животных (и по паре «нечистых»); согласно Р, во всех случаях — каждой твари по паре. В J Ной по окончании потопа посылает трех голубей (или одного голубя три раза? ), а в Р он посылает ворона.

Как быть? Подряд, один за другим, эти рассказы не поставишь. Но редактор не хотел и жертвовать одним за счет другого. Поэтому он попытался соединить их в единый, относительно когерентный текст. (С ним читатель мог ознакомиться выше, в главе 2.)

Он разбил рассказы на мелкие кусочки и переплел эти кусочки друг с другом. Отныне дождь J стал выглядеть лишь как еще одно упоминание о водах, хлынувших из-за космической тверди в Р. Пары животных в Р были поняты не в количественном смысле, а как указание на то, что каждой особи мужского пола должна сопутствовать особь женского пола. С вороном из Р получилось следующее: он улетел с ковчега и не вернулся, поэтому Ною пришлось посылать голубей, чтобы узнать, схлынули ли воды потопа. В целом, синтез нельзя не назвать блестящим: похоже, редактор не пожертвовал ни словом из своих источников в этих материалах. И еще два с половиной тысячелетия читатели не замечали нестыковок.

Метод сегментирования рассказов и переплетения соответствующих частей оказался столь продуктивным, что редактор воспользовался им, дабы соединить рассказ о Корахе (Р) с рассказом о Датане и Авираме (JE). С его помощью, он также создал повествования о лазутчиках, о египетских казнях и о переходе через Красное море.

Однако редактор не ограничивался этим методом. Иногда он разбивал материал Р на небольшие отрывки и вставлял эти отрывки в разные тексты Р. Скажем, он разбросал компоненты рассказа об Иакове и Исаве (Р) по гораздо более пространному повествованию JE об этих братьях-близнедах. Аналогичным образом он поступил с кратким отчетом Р о переселении в Египет: его кусочки оказались рассеяны по четырнадцати главам повествования JE об Иосифе.

Как мы уже видели, в истории про восстание в Пеоре он убрал начало материала Р и концовку материала JE, чтобы добиться необходимой гладкости. Беспокоило ли его, что в первой половине сцены совратительницами являются моавитянки, а во второй — мидйанитянки? По-видимому, нет.

В других случаях он разделил две версии дублетных рассказов, превратив их в отдельные события. Например, между рассказом JE о завете с Авраамом (Быт 15) и рассказом Р об этом завете (Быт 17) он вставил еще один сюжет. Тем самым, две версии завета с Авраамом стали выглядеть двумя разными событиями, двумя разными встречами Бога с Авраамом. Еще решительнее поступил редактор с рассказами об извлечении Моисеем воды из скалы. Версия JE теперь содержится в Исх 17, а версия Р — двумя книгами позже, в Числ 20. Соответственно, получилось, что эти события разделяют годы и километры, хотя действие в них и происходит в месте с одним названием.

Таким образом, одни повторы и противоречия редактор счел приемлемыми, а другие — нет. Не могло быть речи о двух всемирных потопах, в которых выживал бы Ной. Однако два разных извлечения воды из скалы в двух разных местах под названием Мерива — это нормально. Нормально также, что Моисей повторяет Десять Заповедей в своей прощальной речи в несколько ином виде (Втор 5), чем они звучали в Исх 20. Согласно Исх 20, четвертая заповедь гласит:

 

Помни день субботний, чтобы святить его… ибо в шесть дней создал Яхве небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Яхве день субботний и освятил его. [278]

 

При своем повторе в Книге Второзакония она обретает несколько иной вид:

 

Наблюдай день субботний, чтобы свято хранить его… и помни, что ты был рабом в земле Египетской, но Яхве, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Яхве, Бог твой, соблюдать день субботний.[279]

 

Первая версия взята из Р и, мотивируя заповедь о субботе, цитирует рассказ Р о сотворении мира: седьмой день надо соблюдать потому, что на седьмой день отдыхал сам Всевышний. Вторая версия взята из D и мотивирует субботу причиной, характерной для D: субботу надо соблюдать потому, что Бог освободил народ из рабства. Редактор счел, что эти формулировки и мотивировки не исключают, а дополняют друг друга. (Любопытный факт: одна из кум-ранских рукописей сводит эти тексты воедино, приводя обе причины соблюдать субботу рука об руку.)[280]

Как видим, одного метода на все случаи жизни не было. Источники редактора отличались сложностью и многообразием, но он был достаточно умен и одарен, чтобы подходить к каждой проблеме индивидуально, в соответствии с требованиями момента.

 

Единая композиция

 

Редактору нужно было еще придать своему собранию фрагментов осмысленную и последовательную композицию. Отчасти эта последовательность обеспечивалась характером источников. Ситуацию очень облегчало то обстоятельство, что действие рассказов происходит в истории. Все тексты изображали события в той последовательности, в какой они, по мнению автора, реально имели место.

Нам это может показаться тривиальным, но не будем забывать: мы живем в мире, который уже освоил и наследие Библии, и наследие греческой культуры. Библия же была первой попыткой написания истории. Мы можем спорить о том, стоит ли писать исторические труды, — думаю, стоит, — но факт остается фактом: перед нами первое историческое сочинение. Частичные аналоги к нему можно подобрать лишь в анналах древних ближневосточных царей (например, в «призме Синахериба»). Такие анналы повествовали о военных походах царей, завоеванных землях и захваченной добыче. Однако они не являлись историческими сочинениями в собственном смысле слова: скорее, они ближе к спискам. Первые известные нам обширные сочинения по истории какого-либо народа — это источники, с которыми работал библейский редактор.

Редактор объединил данные источники в единый исторический поток, использовав три документа. Первый из них — Книга Поколений. Редактор разрезал ее длинный перечень того, кто «родил» кого, и вставил полученные куски в разные места повествования от Адама до Иакова. Тем самым, он вписал в историю все события Книги Бытия.

Второй документ — рассказ Р о египетских казнях. Редактор использовал его выражение «сердце фараона ожесточилось» в качестве стыка, связующего различные рассказы JE и Р об исходе из Египта. Эта структура охватывала первые двенадцать глав Книги Исхода до того момента, когда народ выходит из Египта.[281]

Третий документ — список стоянок израильтян в пустыне на протяжении сорока лет. Это описание странствий можно ныне найти в 33-й главе Книги Чисел. Начинается оно с прямого утверждения:

 

Вот станы сынов Израилевых, которые вышли из земли Египетской…

 

Затем идет перечисление стоянок, начиная с египетского города Рамсеса, включая все «станы» в пустыне и заканчивая прибытием к реке Иордан у порога Земли обетованной. Некогда большинство библеистов полагали, что данный перечень лишь подытоживает все пункты, которые перед этим были упомянуты в повествовании. Однако Франк Кросс показал, что здесь использован документ, который первоначально был самостоятельным, как и Книга Поколений. Редактор отталкивался от него при описании скитаний в пустыне, аналогично тому, как использовал Книгу Поколений в Бытии и рассказ Р о казнях — в Исходе. Он распределил кусочки этого списка по всему тексту, поместив каждую сцену в соответствующее место. Поэтому Книги Исхода (начиная с 12-й главы), Левита и Чисел обрели такую же последовательность, какая ранее была придана Книге Бытия.[282]

Второзаконие уже было последовательным описанием событий (последних слов и дел Моисея). Редактору оставалось лишь поставить в его конец рассказы JE и Р о смерти Моисея. Последняя глава Второзакония (глава 34) сейчас представляет собой комбинацию всех трех версий смерти Моисея (JE, Р, D).[283]

Редактор также добавил ряд дополнительных стихов, чтобы сгладить переходы между разделами, разъяснить или усилить особенно важные для него мысли. Среди редакторских вставок оказались и отрывки, важные для его времени: заповеди о жертвоприношениях в Числ 15, заповедь о кущах, отрывок, подчеркивающий значимость субботы, [284] и материал о возвращении из плена.[285]

Редактором был жрец, потомок Аарона. В этом он похож на автора Р, но, парадоксальным образом, задачи их были диаметрально противоположными: автор Р создавал альтернативу более ранним источникам (JE), а редактор создавал труд, который примирял противоположные источники. На мой взгляд, именно этот найденный мной ключ, наряду с другими данными, дает возможность отделить Р от материалов редактора. Тексты Р полемизировали с другими источниками. Текст редактора стремился, наоборот, вобрать их в себя.

 

Первая Библия

 

Когда редактор взял в качестве одного из своих источников Второзаконие, он добился результата, который мог и не предусматривать. Ведь Второзаконие получилось одновременно последней книгой Торы и первой книгой девтерономической истории. Возникла естественная последовательность от Бытия до конца Четвертой книги Царств.

Американский библеист Дэвид Ноэль Фридман назвал этот корпус из одиннадцати книг (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, Иисус Навин, Судьи, 1–4 Царств) «первичной историей» (англ. Primary History). Он также назвал его «первой Библией».

Название очень удачное. «Первичная история» стала ядром, вокруг которого впоследствии сформировались остальные библейские тексты. Она создала сцену для последующих событий: творение мира, возникновение избранного народа, поселение в Земле обетованной, появление мессианской династии. Она содержала четыре основных завета: с Ноем, Авраамом, Синайский и с Давидом. Деятельность различных пророков можно понять в свете рассказанной ей истории. Мы начинаем лучше понимать Исаию, когда учитываем обстоятельства правления Езекии, при котором он жил. Мы начинаем лучше понимать Иеремию, когда учитываем обстоятельства правления Иосии. Впоследствии остальные книги Еврейской Библии (Ветхого Завета) и Нового Завета осмыслялись общинами, которые берегли эти книги, в контексте центральных событий «первичной истории». Вот почему я уделил выше столь большое внимание этим книгам, и вот почему редактор внес столь крупный вклад в формирование Библии.

 

Недооцененный художник

 

Редактор, которого я отождествляю с Ездрой, менее всего оценен из тех, кто внес свой вклад в Пятикнижие. Обычно больше говорят о заслугах авторов повествований и заповедей. Быть может, это несправедливо. Ведь редактор — тоже по-своему художник, как и авторы J, Е Р, D. Его роль ничуть не менее велика, чем их роль, а задача не только отличалась сложностью: она была еще и творческой, на каждом шагу требовала мудрости и литературной чуткости, да и художественного мастерства. По большому счету, именно редактор создал книгу, которую человечество читает на протяжении тысячелетий. Именно он придал повествованиям и заповедям ту форму, которая захватывала миллионы людей.

Было ли это его влиянием? Или влиянием авторов его источников? Или лучше говорить о литературном сора-ботничестве этих людей, — соработничестве нечаянном и ими самими не предусмотренном? Сколько удивительных парадоксов предполагает это соработничество, распростершееся на века? Сколько новых мыслей и событий стали результатом этого объединенного творчества?

Далее, в последней главе нашей книги, мы подумаем над вопросом: не есть ли Библия нечто большее, чем просто сумма своих частей?

 

Глава 14

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: