Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Игорь Бунич: «Корсары Кайзера» 167



Игорь Бунич: «Корсары Кайзера» 168

для постановки и уборки парусов. Но он сразу подавил в себе страх, подумав, что это

совершенно невозможно — гонять людей на такую высоту. Паруса, наверное, поднимаются и

убираются как-то прямо с палубы с помощью снастей. Этот вопрос так озадачил Феликса, что

он решил проконсультироваться со старым матросом-перевозчиком, сидевшим на веслах.

Неужели матросов посылают на мачты ставить паруса?

— А как же? — удивился перевозчик. — Другого способа не существует. В гавани это не

так страшно, но, когда судно в море и его валяет с борта на борт и бросает из стороны в

сторону, тогда не раз помянешь мать родную.

Высокие мачты расхолодили пыл юного аристократа стать моряком. Он попросил старика

доставить его обратно на берег, признавшись, что ему совсем не хочется лазить по мачтам.

Старый моряк полностью согласился с Феликсом, в свою очередь признавшись, что он пробыл

на море двадцать пять лет, но больше его туда не заманишь никакими благами. А узнав, что

родители Феликса богатые аристократы, он стал убеждать мальчика немедленно вернуться

домой и на коленях просить у отца прощения.

Зная своего папашу, Феликс заявил, что еще неизвестно, что страшнее: лазить по мачтам

или испробовать палку родителя.

— Пусть он наколотит тебе горб на спине, — возразил перевозчик, — а ты только

благодари его за каждый удар.

Феликс вернулся в ночлежку, где желание стать моряком вернулось к нему с новой силой,

но в несколько измененном виде. Прежде, чем рискнуть выйти в открытое море, Феликс решил

попрактиковаться на ялике старого моряка внутри гавани.

На следующий день, купив для старика пачку жевательного табака, Феликс направился к

нему в «компаньоны» без жалования. Старый матрос научил его «галанить», то есть, грести с

помощью одного весла с кормы, и вскоре Феликс так наловчился, что стал самостоятельно

перевозить пассажиров, предоставив старику-компаньону варить кофе на берегу. Но дьявол

продолжал искушать юного графа.

Ему снова захотелось в открытое море. Напрасно старый перевозчик пытался его

отговорить, рассказывая об ужасах и кошмарах морской службы. Феликс настаивал, умоляя

старика пристроить его на какое-нибудь судно.

— Но у тебя нет ни разрешения родителей, ни денег, — возражал старик. — Ни один

капитан тебя не возьмет.

Феликс, ответил, что, будь у него и то, и другое, он бы не упрашивал старика, а устроился

бы сам.

Старик сдался.

Как-то утром, когда Феликс пришел на причал, старик еще издали помахал ему рукой и

крикнул:

— Сынок, я нашел тебе судно! Я перевозил русского капитана на его шхуну и спросил, не

хочет ли тот взять с собой толкового парня. Капитан согласился — только без жалования.

Сейчас я тебя перевезу на русскую шхуну «Ниобе».

Русский капитан, напоминавший своей козлиной бородой нечто среднее между

Мефистофелем и французским императором Наполеоном III, не понравился Люкнеру с первого

взгляда.

— Ты можешь идти с нами, — сказал капитан на ломаном немецком языке. — Завтра

утром будь на судне.

Вернувшись на берег, Феликс признался старику-перевозчику, что русский капитан ему

совсем не понравился.

— Это не имеет значения, — похлопал его по плечу старик. — Будь то немецкое,

английское или русское судно — разницы нет. Морская лямка одна и та же повсюду. Теперь,

сынок, пойдем в город и снарядим тебя в путь.

У Феликса еще оставалось девяносто марок. На них старый моряк купил ему все, что

требовалось в море: теплые вещи, дождевик, нож и длинную курительную трубку с запасом

табака. Не хватило денег на морской сундучок, но старик пообещал отдать Феликсу свой.

— Я проплавал с ним двадцать пять лет по всему свету, — сказал он. — Пусть и тебе он

принесет счастье.

II

 

Шхуна снялась с якоря, и буксир стал выводить ее на внешний рейд. Перевозчик держался

на своем ялике до самого выхода из гавани. Он успел привязаться к Феликсу, и расставание

далось ему нелегко. По щекам старого моряка текли слезы.

Переживал и Феликс, тоже не от разлуки с родиной, а от расставания со стариком —

первым взрослым человеком в его жизни, с которым он по-настоящему подружился.

На судне Феликс чувствовал себя совершенно беспомощно — хотя бы потому, что не

понимал ни слова из того, о чем говорили вокруг. Кроме того, вскоре Феликс стал ловить на

себе злобные взгляды капитана.

Штурман, говоривший немного по-английски, спросил у Феликса, кто был его отец?

Не вдаваясь в подробности, Феликс ответил, что тот был сельским хозяином.

— Отлично! — обрадовался штурман. — Тогда я назначаю тебя обер-инспектором. Иди за

мной.

Заинтригованный своей новой должностью, Феликс пошел за штурманом, который подвел

его к загону со свиньями.

— Ты будешь заботиться о бедных животных, — приказал штурман. — И, кроме того,

станешь директором «аптек» правого и левого бортов.

«Аптеками», как быстро выяснил Феликс, на шхуне называли гальюны. От выполнения

возложенных на него обязанностей Феликс вскоре пропитался таким запахом, что все на шхуне

шарахались от него. Воды на судне было мало, и помыться толком не удавалось. Вскоре и вся

его одежда оказалась перемазанной человеческими и свиными нечистотами. Он стал выглядеть

грязнее самих свиней.

Лазить по мачтам Феликс не осмеливался. Самое большее, на что он решился, это

забраться на марс, судорожно цепляясь за ванты. Один из матросов крикнул юному графу, что

так по вантам лазают лишь беременные кухарки.

Подобное оскорбление доконало Феликса. Он чуть было не бросился вниз головой с

марса, чтобы больше не подвергаться унижениям, но пересилил себя.

Шхуна стояла в Куксгафене, ожидая попутного ветра. Феликс использовал стоянку и

тихую погоду, чтобы потренироваться и более-менее освоиться с мачтами.

Наконец, задул попутный ветер, шхуна подняла паруса и вышла в открытое море. Впереди

ее ждал долгий путь в Австралию.

Феликс с трудом привыкал к судовой жизни. Работать заставляли много, а кормили плохо.

Утром вместо кофе матросам давали водку, в которой приходилось размачивать сухари. На

обед выдавали жесткую солонину.

Но постепенно Феликс начал привыкать к судовой жизни, освоился с обязанностями

матроса и даже научился немного говорить по-русски. Штурман, который назначил Феликса

обер-инспектором свиней и директором гальюнов, в сущности, оказался добряком и, как мог,

покровительствовал Феликсу. Но капитан своего нового матроса почему-то не мог терпеть.

III

 

Выйдя из тюрьмы, Феликс решил вернуться на родину. Он нанялся на английский

IV

 

В Гамбурге Феликсу пришла в голову мысль сдать экзамен на диплом штурмана. Но для

этого необходимо было иметь стаж плавания на пароходах. Феликс нанялся матросом на один

из грузовых пароходов и в течение нескольких месяцев проплавал на нем в Средиземном и

Северном морях. Вернувшись в Германию, он поступил в мореходную школу в Любеке.

К этому времени Феликсу уже минуло двадцать лет. Он уже понял, что хочешь — не

хочешь, а надо пройти через эти мучения. Феликс знал, что именно так пришлось поступить

всем штурманам и капитанам, которых он знал. Что нельзя сделать и шага в морской карьере,

не получив специального образования. Что такое морское образование, Феликс понимал

довольно смутно. Главное, считал он, это практические знания и умение найти выход из

трудного положения. Когда рушатся Мачты и рвется такелаж, никакие знания высшей

математики не помогут...

В мореходной школе Феликс снова почувствовал себя полным ничтожеством. Со своими

тремя классами гимназии он был полным невеждой. Феликс не умел грамотно писать, не знал

литературного немецкого языка, изъяснялся на грубом морском жаргоне. Арифметику ему

пришлось начинать прямо с азов. О дробях Феликс не имел ни малейшего представления, не

VI

 

Наклонив вперед гряду белоснежных парусов, «Зееадлер» шел к острову Мадера.

Запущенный в помощь парусам дизель постоянно заедало.

Парусник всегда идет с креном на какой-нибудь борт, и это приводит к неравномерному

износу поршневых колец. Но Люкнер винил во всем плохое машинное масло, выданное на

«Зееадлер». Масло уже не раз было в употреблении, поскольку в Германии уже ощущалась

острая нехватка смазочных материалов, как, впрочем, и всех других. Идея послать «Зееадлер» в

рейд в качестве вспомогательного крейсера имела поддержку у очень малого числа людей в

Главном морском штабе. Большинство же считало это пустой затеей и напрасной тратой

драгоценных фондов. Это касалось и вооружения. Предполагалось, что Люкнер будет нападать

только на парусники. В итоге, «Зееадлеру» были выделены только две старых

105-миллиметровых пушки, из которых исправной оказалась лишь одна. Поэтому оставалось

только надеяться на импровизации и «военную хитрость».

Сигнальщикам, первыми заметившим какое-либо судно, полагалась премия — бутылка

шампанского. Вскоре ее пришлось вручать.

Одиннадцатого января 1917 года, когда «Зееадлер» находился примерно на широте

Гибралтара, слева по борту был обнаружен пароход. Всех охватил боевой азарт, хотя нападать

на пароходы «Зееадлеру» было запрещено. Но нельзя же слепо подчиняться всему, что

запрещает начальство!

— Такова несовершенная природа человека, — философствовал Люкнер, — всегда

обещать больше, чем можешь выполнить.

На «Зееадлере» подняли сигнал: «Прошу сообщить показания хронометра». Парусники,

как правило, не имеют точного времени при продолжительном пребывании в море. «Зееадлер»

шел под норвежским флагом. Все находившиеся на верхней палубе были одеты в штатское.

Вооруженные матросы в военной форме спрятались за фальшбортом.

Пароход поднял сигнал «Ясно вижу» и стал приближаться к шхуне. Люкнер пытался

определить, английский ли это пароход. Названия на носу не было (с началом войны все

английские торговые суда стали безымянными), но, судя по всему, пароход был все-таки

английским.

— Атакуем? — спросил Люкнер свою команду.

— Атакуем! — хором ответили матросы.

— Приготовиться к бою! — приказал Люкнер.

Раздался треск барабанной дроби, упал полупортик, скрывавший орудие, а на мачте

медленно пополз вверх германский военно-морской флаг. Как только стеньговый флаг дошел

до места, раздался предупредительный выстрел из орудия. Первый боевой выстрел по

VII

 

«Зееадлер» продолжал идти на юг под всеми парусами. Стояла прекрасная тропическая

ночь. В кают-компании Люкнер в обществе «веселых пиратов» пил шампанское. На небе

VIII

 

В Тихом океане Люкнера ждал сюрприз. Радист прочел ему телеграмму, перехваченную

от английской береговой станции, которая оповещала весь мир о гибели немецкого

вспомогательного крейсера «Морской черт». «" Морской черт" погиб с развевающимся

флагом, — говорилось в радиограмме. — Командир и часть команды взяты в плен и находятся

на пути в Монтевидео».

Приятно присутствовать на собственных похоронах! Но Люкнеру пришлось поломать

голову, чтобы понять, что могла означать эта дезинформация? Англичане, как ему было

известно, никогда не лгали напрасно. Видимо, слава «Морского Черта» распространилась

слишком широко, что вызвало тревогу в морских кругах союзников. Английские боевые

корабли тщетно прочесывали океан, неся сторожевую службу у мыса Горн и у мыса Доброй

Надежды, пытаясь перехватить парусник, ставший чем-то вроде «Летучего Голландца».

А тем временем в портах Южной Африки, Южной Америки, Австралии и Новой Зеландии

стояли десятки нагруженных судов, не решаясь выходить в море. Цены на фрахты резко

скакнули вверх вместе со страховыми взносами. Видимо, желая их понизить, англичане и

распространили дезинформацию о гибели «Зееадлера».

Люкнер решил тоже заняться дезинформацией, приказав радисту передать открытым

текстом в эфир: «СОС. СОС. (SOS. SOS.) Немецкая подводная лодка! » Он надеялся, что

известие о появлении в Тихом океане немецких подводных лодок также поднимет страховые

взносы и цены за фрахт.

Между тем, «Зееадлер» шел курсом к Маркизовым островам вдоль берегов Южной

Америки и мимо острова Хуан-Фернандес. До самых Гавайских островов не было обнаружено

ни одно судно.

Люкнер решил перейти на судоходную линию между Сан-Франциско и Австралией.

IX

 

Шлюпка, на которой Люкнер и его пять матросов бросили вызов Тихому океану, в

среднем шла со скоростью четыре узла. Курс был взят на остров Атия, до которого было чуть

более трехсот миль.

На лодке имелся трехнедельный запас питьевой воды и двухмесячный запас сухарей.

Шлюпка была до того переполнена, что пробраться с носа на корму можно было только

ползком по тюкам и ящикам. Все, что необходимо было уберечь от сырости, — табак,

провиант, фотоаппарат и фотопринадлежности, теплая одежда, — хранилось в специальных

герметических камерах по бортам шлюпки. От этого остойчивость утлого суденышка была

сильно нарушена, и шлюпка часто черпала бортами, несмотря на то, что погода в первые дни

плавания была относительно тихая. На дне шлюпки удалось найти место для четырех матрасов,

где, скрючившись, могли отдохнуть сразу четыре человека.

Для зашиты от дождя и волн вокруг шлюпки, по планширу, был прикреплен широкий

брезент. В случае необходимости, он разматывался и связывался с таким же полотнищем

другого борта, создавая некое подобие тента. Железные стойки удерживали этот тент на

некоторой высоте, создавая хорошее укрытие для людей и грузов.

Производить в таких условиях штурманские вычисления было очень трудно. Даже карты

негде было разложить. При любом неосторожном движении все летело за борт. Работать

приходилось на качке онемевшими руками. Карты, мореходные таблицы, логарифмические

таблицы и книги слипались от сырости. Их клали для просушки на солнце, и они распухали, как

свиные туши.

Но самым трудным было то, что из-за однообразной пищи и малоподвижности все

страдали от запоров.

Тем не менее, Люкнеру показалось, что они довольно быстро добрались до острова Атия,

ближайшего из архипелага Кука, и впервые высадились на занятую противником территорию.

Люкнер вместе с лейтенантом Кирхгейсом, сопровождаемый толпой изумленных

туземцев, отправился нанести визит британскому губернатору.

Губернатор возлежал на веранде своего дома. Увидев незнакомцев, он даже не

пошевелился. На лице его застыло выражение полного довольства с оттенком пренебрежения.

Таким, по мнению Люкнера, и должно быть лицо человека, чья страна владела большей частью

земного шара. Правда, разглядев Люкнера, губернатор, судя по выражению его лица, стал столь

же высокомерным, сколь и подозрительным.

— Меня зовут Ван Гутен, — представился Люкнер губернатору, — а это — мой

помощник Саутхарт. Мы американцы голландского происхождения. Пару месяцев назад в

голландском клубе Сан-Франциско мы заключили пари, что проплывем в открытой шлюпке из

Гонолулу, мимо островов Кука, на Таити и обратно. Пари заключено на двадцать пять тысяч

долларов. Согласно его условиям, мы обязаны в известных местах приставать к берегу и

отмечаться для контроля. Поэтому будьте так любезны выдать нам удостоверение, что мы здесь

были. Нам бы также хотелось взять здесь воду, консервы и свежих фруктов.

Лицо губернатора прояснилось. Хотя он и посчитал, что подобные пари говорят о том, что

Америка начинает впадать в детство, ему даже и в голову не пришло потребовать у Люкнера

предъявления каких-либо документов или, хотя бы, вахтенного журнала. Будучи гордым

британцем, он настолько презирал иностранные языки, что принял нижне-немецкое наречие, на

котором Люкнер переговаривался с Кирхгейсом, за голландский язык. Видимо, ошалев от

скуки, губернатор завел с мореплавателями разговор о войне, осуждая ее и уверяя, что от этой

войны выиграет лишь «желтая раса», то есть, Япония.

Через четверть часа на губернаторской веранде появился французский миссионер. Люкнер

обратился к нему по-французски, чем привел миссионера в состояние полного восторга. Будучи

пламенным патриотом Франции, пастор пригласил моряков к себе домой, где они были

встречены звуками Марсельезы, исполненной на граммофоне, и прекрасным обедом.

ЭПИЛОГ

 

После заключения перемирия в ноябре 1918 года, Люкнера, видимо, для острастки,

продержали в плену еще четыре месяца, и бывший командир «Зееадлера» вернулся в Германию

только в июле 1919 года. Люкнера, о котором уже ходили на родине многочисленные легенды,

встретили как национального героя. За время своего девятимесячного рейда с декабря 1916 по

август 1917 года Люкнер захватил и уничтожил шестнадцать судов противника (три парохода и

тринадцать парусников) общим водоизмещением 30099 тонн. Люкнер по праву считается

последним корсаром, вышедшим в век брони и пара в боевой рейд под парусами, что придало

всей истории его действия в океане повышенную романтичность.

Некоторое время Люкнер прослужил во флоте Веймарской республики, командуя

парусным тендером «Ниобе», а тридцать первого мая 1922 года ушел в отставку в чине

капитана третьего ранга.

Но душа старого корсара продолжала рваться в море. Уйдя в отставку, Люкнер приобрел

большую четырехмачтовую шхуну «Фатерлянд», на которой бороздил океаны до 1935 года. По

слухам, Люкнер побывал и на острове Мопелия, где им были якобы зарыты несметные

сокровища, добытые на захваченных судах.

В 1935 году шхуна «Фатерлянд» сгорела. Однако Люкнер, привыкший к ударам судьбы,

не пал духом. Он снова купил небольшую двухмачтовую шхуну и продолжал плавать на ней

вплоть до начала Второй мировой войны. В августе 1939 года, когда приказом Гитлера морские

офицеры-ветераны Первой мировой войны были произведены в следующий чин, Люкнера

среди них не было. Говорят, что он находился в море, вернувшись в Гамбург после начала

военных действий через кольцо английской блокады.

В годы войны старый моряк жил в окрестностях Эрфурта. Весной 1945 года американские

войска подошли к городу, и командовавший ими генерал Аллен предъявил начальнику

местного гарнизона, фанатичному полковнику СС, ультиматум о сдаче, пригрозив в противном

случае стереть город с лица земли ударами с воздуха. Фанатичный полковник ответил, что

собирается сражаться до последнего солдата и патрона. Тогда в штабе обороны города,

опираясь на тяжелую трость появился старый пират Люкнер. Ткнув полковника тростью в

живот, Люкнер приказал: «Капитулируй! ». Так удалось избежать бессмысленного

кровопролития.

Умер Феликс Люкнер тринадцатого апреля 1966 года в возрасте восьмидесяти пяти лет.

Но до сих пор на остров Мопелия съезжаются со всего света кладоискатели, надеясь

найти, сокровища, которые спрятал там легендарный корсар граф Феликс фон Люкнер,

капитан-лейтенант Императорского флота Германии.

 

Игорь Бунич: «Корсары Кайзера» 167

посмотреть, что выйдет из ее педагогических опытов.

Окрыленный денежными посулами юный Феликс усердно взялся за учебу, но, несмотря

на все усилия, продолжал оставаться самым безнадежным двоечником. Однако бабушка была

уверена, что усердие непременно даст свои результаты, и оказалась права. Вскоре Феликс

впервые получил в школе сразу четыре хороших отметки и заработал две марки. Правда, на

следующий день Феликс снова получил две двойки, но бабушка деньги с него не высчитала.

Феликс не был особо жадным на деньги, но быстро смекнул: если бабушка будет платить

ему по пятьдесят пфеннигов за каждую хорошую отметку, основываясь только на его словах, то

он вскоре осуществит свою заветную мечту — обзавестись парой кроликов. Поэтому вскоре

бабушка узнала, что ее любимый внук стал «первым учеником» в классе. Это обошлось старой

графине в семь марок, на которые Феликс купил кроликов. Подобное счастье могло

продолжаться бесконечно долго, если бы бабушка случайно не повстречала на улице классного

наставника Феликса, от которого узнала, что ее внук как был двоечником и последним

учеником в классе, так им и остался.

Это был тяжелый удар.

Бабушка рыдала, а отец не без удовольствия заметил, что «из такого негодяя», как его

сын, ничего путного никогда не получится.

Когда молодой Феликс и с третьего захода не смог преодолеть третий класс гимназии, его

отчислили, посоветовав родителям нанять репетитора.

Это было уже слишком, и юный Феликс, следуя опыту героев немногих прочитанных

книг, решил сбежать из дома и сделаться моряком.

Впрочем, о морской жизни мальчик имел самое смутное представление, но, как он

объяснял позднее, дома и в гимназии ему так осточертело, что оставалось только сбежать в

море, поскольку на суше никаких перспектив, кроме сидения четвертый год в третьем классе,

уже не было.

Кстати, читать Феликс тоже не любил, и единственными героями морских приключений,

о которых он более-менее знал, были Одиссей и Синдбад-мореход. О первом рассказывали в

гимназии, поскольку та считалась классической, а о втором ему а детстве читала бабушка перед

сном. Тягу к морю стимулировало и меню ресторана первого класса пассажирского лайнера

«Фюрст Бисмарк», которое как-то попало в руки Феликса и отложило ему в памяти тот факт,

что на кораблях вкусно кормят.

Воспользовавшись отсутствием родителей, уехавших на лето в Италию, Феликс решил

осуществить свой план. У него было всего восемьдесят марок, еще сорок Феликс прихватил из

копилки брата, убедив себя, что берет в долг, который со временем обязательно отдаст. Собрав

сундучок с необходимыми пожитками, прихватив револьвер, кинжал и курительную трубку

отца, он добрался до вокзала и купил себе билет в вагон IV класса поезда Дрезден-Гамбург.

В Гамбурге, прямо на вокзале, Феликс увидел объявление ночлежного дома «Конкордия»,

предоставлявшего койки постояльцам за 50-75 пфеннигов в сутки. Туда он и направился.

Освоившись в ночлежке, юный авантюрист выяснил, что для того, чтобы наняться на

какое-нибудь судно, нужно для начала договориться о. найме в одной из многочисленных

судовых контор, которых было в Гамбурге хоть пруд пруди.

Однако, искателя приключений сразу же ждало разочарование. Оказывается,

несовершеннолетним, чтобы наняться на судно, необходимо было разрешение родителей, а

также — документ, удостоверяющий личность. Попутно выяснилось, что для экипировки

уходившего в плавание моряка требовалась гораздо большая сумма денег, чем та, которую

Феликс прихватил из дома.

Тут у юного графа родилась мысль нелегально пробраться на один из стоявших в гавани

кораблей. Правда, это было легче сказать, чем сделать. Большинство судов стояли не у

причалов, а на якорях или бочках вдали от берега. Походив некоторое время по причалам,

любуясь на лес высоких мачт, украшавших рейд гамбургского порта, Феликс Люкнер выяснил,

что, если ему необходимо попасть на какое-то судно, то ему следует воспользоваться услугами

перевозчика — владельца небольшого ялика, предназначенного специально для этой цели.

Когда ялик подошел поближе к одному из парусников, и Феликс смог реально оценить

высоту его мачт, он пришел в ужас от одной мысли, что ему придется залезать на такую высоту


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-06-19; Просмотров: 201; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.128 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь