По центральному времени Брушерока. КОМАНДОВАНИЕ СЕКТОРА И ПРЕДВЕСТНИКИ НАДВИГАЮЩЕЙСЯ БУРИ – ЛАРН ОБИЖЕН – ДАВИР. Здесь непроверенные донесения о стычках с противником за последние полчаса

КОМАНДОВАНИЕ СЕКТОРА И ПРЕДВЕСТНИКИ НАДВИГАЮЩЕЙСЯ БУРИ – ЛАРН ОБИЖЕН – ДАВИР НАКОНЕЦ НАХОДИТ ПРИЧИНУ ДЛЯ РАДОСТИ – ОБЕД В БЛИНДАЖЕ №1 – КУЛИНАРНОЕ ИСКУССТВО В ИСПОЛНЕНИИ СОЛДАТА СКЕНЧА – ОБСУЖДЕНИЕ ПРЕИМУЩЕСТВ АРТИЛЛЕРИИ В ОХОТЕ НА БОЛЬШИХ ЯЩЕРОВ.

- Здесь непроверенные донесения о стычках с противником за последние полчаса, сэр, - сказал сержант Валтис, протягивая стопку документов, толщиной с его большой палец. – Вы говорили, что хотите видеть их немедленно, до того, как они будут проверены.

Сидя за столом в своем маленьком кабинете в штабе командования района «Бета» (Восточные округа, сектора с 1-10 по 1-20) полковник Каллад Дрезлен взял документы у Валтиса и начал их читать.

«Здесь, должно быть, как минимум, две сотни донесений», подумал он. «И каждое сообщает об отдельной стычке с противником. Две сотни за полчаса, когда обычно в это время мы ожидаем получить не больше восьмидесяти таких донесений за час. Похоже, что орки становятся все более неспокойными, а это плохой знак. Что-то начинается».

- Насколько все плохо, Джаак? – спросил полковник, отрывая глаза от документов и взглянув на сержанта.

- Достаточно плохо, сэр, - ответил Валтис, стоя по стойке «смирно» рядом со столом полковника, словно на параде. – Пять наших секторов сообщают о сильном артиллерийском обстреле со стороны орков. Еще из двух секторов докладывают о массированных атаках. Кроме того, мы получили около сотни донесений из всех секторов, сообщающих о различных случаях усиливающейся активности противника, от внезапных нападений небольших групп орков до увеличения численности гретчинов – снайперов и разведчиков на ничейной земле. Похоже, все это дерьмо вот-вот хлынет на нас, простите за выражение, полковник.

- Хм, прощаю, Джаак, - сказал Дрезлен, в его глазах мелькнуло веселье, когда он посмотрел на сержанта, с которым был давно знаком. – А что в штабах «Альфа» и «Гамма»? У них те же проблемы?

- Нет, и должен признать, что это меня беспокоит, сэр. Наши соседи говорят, что у них все тихо. Слишком тихо, я бы сказал.

- Как будто орки что-то замышляют? – сказал Дрезлен, его лицо помрачнело, когда он высказал мысль, беспокоившую их обоих. – Сосредотачивают свои силы здесь, чтобы начать крупномасштабное наступление?

- Да, сэр. Конечно, я знаю, что этого по идее быть не должно. В штабе командующего говорили, что орки не настолько умны, чтобы координировать свои действия таким образом. Но у меня металлический штифт в левом колене после того, как орк прострелил его, и с тех пор, когда орки что-то замышляют, этот штифт начинает чесаться. А сейчас он чешется хуже, чем задница обезьяны, которая села на муравейник.

- Я знаю, что ты имеешь в виду, Джаак, - сказал Дрезлен, - и то же самое кишками чую. Но я не могу заявить генералу Пронану, что орки готовят большое наступление, приведя как доказательство только поведение твоего штифта и моих кишок. Нужны какие-то более весомые доводы. Представь мне проверенную статистику и сводки по этим донесениям как можно скорее. Потом я пойду к генералу и постараюсь заставить его хоть что-то предпринять.

- Прошу прощения, сэр, но генерала нет на месте. Он еще не вернулся с совещания в штабе главнокомандующего.

- Прекрасно, - сказал Дрезлен, раздраженно вздохнув. – Когда старик нам действительно нужен, он наслаждается рекафом и печеньями в штабе гранд-маршала Керчана. Ну ладно. Похоже, что это мне придется сунуть голову в пасть медведя. Свяжись со штабом главнокомандующего. Скажи, что полковник Дрезлен намерен объявить по секторам с 1-10 по 1-20 «красную тревогу».

- Постарайся не принимать это так близко к сердцу, салага, - сказал Булавен, подойдя к Ларну, одиноко сидевшему в углу траншеи. – Подумаешь, твой прадед кого-то убил и украл билет. И что с того? Сейчас это уже совсем не важно, правда? Это было давным-давно, и все, для кого это могло быть важно, уже давно мертвы.

- Мы не имели в виду ничего такого, салага, - сказал Булавен, когда стало ясно, что Ларн не намерен ему отвечать. – Мы просто поговорили, вот и все. Надо же как-то проводить время в траншеях. Вот, иногда мы рассказываем истории и высказываем свое мнение. Ты должен понять, что тут ничего личного.

- Конечно, мы могли бы быть не столь прямолинейны, - сказал Булавен, пока Ларн продолжал смотреть в одну точку и отказывался поворачиваться к нему. – Я вижу, эта история была важна для тебя. Возможно, нам надо было быть мягче.

- Может быть, ты и прав, салага, - сказал Булавен наконец. – Возможно, это было чудо, а мы все полны дерьма. Я не проповедник. Я не разбираюсь в таких вещах. Но правда, салага, ты себе же хуже сделаешь, если продолжишь сидеть тут в молчании.

- Ах, оставь его, Булавен, - сказал Давир. – От твоего сюсюканья у меня уже голова болит. Если он так хочет дуться, пусть дуется. Видит Император, здесь будет куда спокойнее без его дурацких вопросов.

Время проходило. Сидя в углу траншеи, пока Зиберс стоял на посту, а остальные играли в карты, Ларн почувствовал, что его злость медленно остывает. Постепенно его внимание стало переключаться на другие вещи, от которых было отвлечено накалом эмоций, кипевших в нем от того, что варданцы опозорили память его прадеда и высмеяли его историю о чуде.

«Слезы Императора, здесь холодно», подумал Ларн, внезапно осознав, что сидит на одном месте так долго, что его зад уже начал отмерзать. Только он хотел встать и потянуться, походить по траншее, чтобы восстановить кровообращение, оставшаяся в нем злость остановила его.

«Если я встану и пойду к ним, они решат, что я простил их», подумал он, ненавидя эту мысль за то, что она заставила его чувствовать себя по-детски глупо, и в то же время, не имея сил сопротивляться ей. «Это будет значить, что я уступил. Что я согласился и поверил во всю эту чепуху, которую они говорили, о том, что мой прадед украл билет». При мысли о том, что другие сочтут его слабаком, его гнев вспыхнул с новой силой, и он решил сидеть здесь и дальше.

«Конечно, совсем не важно, что они там думают», подумал он, когда прошло еще немного времени. «Не важно, если они подумают, что я уступил. Не важно, если они думают, что мой прадед украл билет или убил кого-то. Важно то, что я знаю, что это неправда. А если я это знаю, они могут верить во все, что хотят»

Но он все еще не был удовлетворен. Что-то внутри него не позволяло ему встать.

«Они все были здесь слишком долго», подумал он наконец. «Вот почему они видят зло во всем и не верят в чудеса. Дело даже не в том, чтобы простить их. Я должен испытывать жалость к ним. А не злость».

И когда Ларн, наконец, собрал свою волю, чтобы успокоить гордость и встать, он услышал резкий свисток, раздавшийся со стороны блиндажей.

- Наконец-то, - сказал Давир, остальные солдаты тоже начали вставать и собирать свое оружие. – Как раз вовремя. Я уже так проголодался, сидя здесь, что начал подумывать о том, чтобы съесть сапоги Учителя.

- Правда? – сказал Учитель, проверяя, на месте ли его книга. – А есть какая-то причина, по которой ты предпочитаешь съесть мои сапоги, а не свои собственные, Давир?

- Ты думаешь, я должен съесть свои сапоги, и рисковать обморозить ноги? – сказал Давир. – Нет, спасибо, Учитель. Кроме того, у тебя большие ноги, и тебе будет легче найти новые сапоги. К счастью, эта катастрофа, кажется, предотвращена. Время вернуться в казармы и посмотреть, какие кулинарные радости нам ожидают.

- Пошли, салага, - сказал Булавен, подойдя к Ларну. – Если опоздаешь на обед, тебе мало что останется.

- Так сейчас время обеда? – спросил Ларн.

- Да, обеда, - сказал Булавен, - и двухчасового отдыха. Мы сменяемся в траншеях по десять огневых групп в очередь. Один свисток означает очередь блиндажа №1. Нашу. Пошли, салага, а то обед остынет.

- Ага, пошли, салага, - сказал Давир. – Думаешь, у тебя сегодня был достаточно плохой день? Ты еще не пробовал стряпню солдата Скенча.

После долгого пребывания в траншее на морозе, внутренние помещения блиндажа №1 показались Ларну теплыми и уютными. Настолько, что он едва обратил внимание на удушливый запах дыма и пота, пропитавший воздух в блиндаже. Внутри гвардейцы уже выстраивались в очередь, ожидая с котелками в руках, пока долговязый варданец с крысиным лицом и только одной рукой, меланхолически накладывал порции каши из огромного помятого котла, стоявшего на печи.

- Ах, наш бесценный Скенч, - промурлыкал Давир, когда подошла очереди. – Скажи мне, друг мой – какими деликатесами ты попытаешься отравить нас сегодня?

- Ххх. Это каша, Давир, - угрюмо сказал Скенч. – А что, не похоже?

- Между нами – я не уверен, - сказал Давир, наблюдая, как Скенч накладывает черпаком дымящуюся кашу в его котелок. – Каша, говоришь? И, как я предполагаю, по твоему обычному рецепту? Пыль, опилки, плевки и всякие… органические отходы, которые прилипли к твоим рукам?

- В основном, - сказал Скенч без тени юмора. – Но можешь быть уверен, тебе достанется добавочная порция плевков.

- Вот спасибо, Скенч, - сказал Давир, награждая однорукого повара своей самой раздражающей улыбкой. – Ты прямо-таки меня балуешь. Надо не забыть написать гранд-маршалу Керчану и представить тебя к награждению. Если ты получишь медаль, по крайней мере, сможешь положить ее в суп.

- Ххх. Какой ты у нас веселый, Давир, - проворчал Скенч, глядя как Давир уходит. Потом, повернувшись, и увидев Ларна, стоявшего следующим в очереди, он посмотрел на него с настороженной враждебностью.

- Я не видел тебя здесь раньше, - сказал Скенч. – Ты из пополнения?

- Да, - сказал Ларн.

- Угу. Тоже хочешь сказать что-то веселое о моей стряпне, салага?

- Эээ… нет.

- Вот и хорошо, - сказал Скенч, накладывая черпак липкой коричневой каши в котелок Ларна, и кивнул на рядом стоящий стол, где лежали брикеты сухих пайков. – Продолжай в том же духе. К каше полагается один брикет сухого пайка. Один брикет, салага. У меня они все сосчитаны, так что не пытайся схватить два. Да, и если ночью у тебя начнется понос, не бери пример с остальных, когда они начнут ругать меня. В моей стряпне нет ничего плохого. Договорились?

- Эээ… Договорились.

- Отлично. Теперь двигай отсюда, салага. Ты задерживаешь очередь. И помни, что я сказал тебе. В моей стряпне нет ничего плохого.

- Это отвратительно, - сказал Ларн. – Правда, отвратительно. Я думал, что еда, которую давали нам в учебном лагере на Джумале, была достаточно скверной. Но это в десять раз хуже.

- Ну, я тебя предупреждал, салага, - сказал Давир, отправляя в рот очередную ложку каши. – Скенч так мастерски владеет поварским искусством, что может сделать и без того поганую жратву еще гаже.

Забрав свой сухой паек, Ларн сидел вместе с Давиром, Булавеном и Учителем на скамьях в блиндаже-казарме. Зиберс, иногда злобно поглядывая на Ларна, словно напоминая, что его враждебность никуда не делась, сидел в одиночестве, отдельно от остальных, напротив одной из стен блиндажа. Ларн, все еще удивляясь, откуда у Зиберса такая враждебность к нему, был сейчас больше обеспокоен тем, что заметил в каше извивающуюся мелкую белую тварь.

- У меня в каше какая-то личинка, - сказал он.

- Это личинка тулланского червя, - сказал Учитель. – Их здесь полно. И они – отличный источник белка.

- А еще они улучшают вкус, - сказал Булавен. – Только убедись, что ты прожевал кашу хорошо. Если ты проглотишь живую личинку, она может отложить яйца в твоем желудке.

- Яйца?

- Не волнуйся, салага, - ответил Булавен. – На самом деле это не так страшно, как звучит. Просто будет понос пару дней и все. Конечно, если Скенч варил кашу правильно, личинки уже должны быть мертвы.

- Император милостивый, я не могу поверить, вы считаете, что есть это нормально? – воскликнул Ларн.

- Нормально? – сказал Давир, открывая рот, полный полупережеванной каши, - Если ты еще не заметил, ты в Имперской Гвардии, салага. А в Гвардии будешь жрать то, что дадут. И если ты думаешь, что это плохо, ты еще не видел тех личинок, которых нам приходилось есть на Бандар Майорис.

- Насколько я помню, они были довольно вкусными, Давир, - сказал Учитель. – По вкусу похожи на птицу.

- Я говорю не о том, какой у них был вкус, Учитель, - сказал Давир. – Я говорю о том, что они были здоровые, как твоя нога, с языком длиною в метр, покрытым острыми как бритва шипами. Не говоря уже о том, что они были достаточно сильны, чтобы оторвать человеку руку. И если тебе интересно, как мы это узнали, салага, иди спроси Скенча.

- Не слушай его. Он просто обманывает тебя, салага, - сказал Булавен. – Скенч потерял руку от орочьего топора здесь, на Брушероке, а не от личинки на Бандар Майорис. Хотя из-за этих личинок мы потеряли много наших людей.

- Помнишь комиссара Гриза? – спросил Учитель. – Однажды утром он пошел в кусты оправиться, и уселся на целое гнездо этих проклятых личинок. Его крик было слышно на пол-планеты.

- Ха. Так ему и надо, этому пустозвону, - сказал Давир. – Гриз всегда был занозой в заднице.

- А знаете, что больше всего мне запомнилось на Бандаре? – сказал Булавен. – Охота Давира на терранозавров.

- Ах, да, - сказал Учитель. – Ты имеешь в виду спор.

- Ты все о том же, Булавен, - нахмурился Давир. – Слезы Императора! Когда кто-то выигрывает спор у тебя, ты не можешь простить его.

- Жаль, что ты этого не видел, салага, - улыбаясь, сказал Булавен. – Мы были на Бандаре максимум неделю. Это планета джунглей, и там служили гвардейцы с миров смерти. А, рассказывай лучше ты, Учитель – у тебя это лучше получается.

- Хорошо, - сказал Учитель, наклоняясь вперед. – Представь себе такую сцену, салага. Полдень, в джунглях жарко и сыро. Мы возвращались в лагерь после патруля, и вдруг почувствовали такой вкусный аромат, от которого у всех нас потекли слюнки. Мы последовали к источнику этого запаха и нашли группу катачанцев, жаривших на вертеле двуногую ящерицу метра полтора длиной. Конечно, мы спросили, нельзя ли и нам присоединиться к их пиру. Но катачанцы, естественно, отказали. «Сами ловите себе терранозавра», сказали они. На этом все могло бы и кончиться. Но Давир не оставил это просто так. Он начал хвастаться, что не хуже катачанцев способен добыть терранозавра. И не успел бы ты сказать «маленький хвастливый болтун», как мы заключили с ним пари.

- Он поспорил с нами, что сможет добыть терранозавра, салага, - Булавен восхищенно подпрыгнул. – Поспорил на сотню кредитов, что сможет выследить его, убить и принести в лагерь на обед.

- Итак, - продолжал Учитель, - вооружившись лазганом, наш отважный, хотя и невысокий, охотник один направился в джунгли в поисках добычи. Он вернулся через два часа – бежал к лагерю в такой панике, словно за ним гнался демон!

- Вы с Булавеном можете смеяться сколько угодно, - сказал Давир, держа руку над головой, как рыбак, описывающий размеры своей добычи, - но никто не сказал мне, что тот ящер, которого убили катачанцы, был детенышем, а взрослые достигают высоты в десять метров. Или, например, что они охотятся стаями. Говорю вам, я только успел выйти из этих проклятых вонючих джунглей. И кроме того, вы должны признать, что я сделал то, что обещал. Я убил терранозавра и принес его в лагерь на обед. Даже трех, на самом деле.

- Только потому, что ты подкупил кого-то из связистов, чтобы вызвать артиллерийский обстрел по джунглям! – воскликнул Булавен. – После того, как батареи целый час обстреливали джунгли, ты набрал поисковую партию, и вы притащили в лагерь останки всех терранозавров, убитых при обстреле. Это не считается, Давир.

- Конечно, это считается. Или ты думаешь, что я должен был вырыть яму, как какой-нибудь идиот-катачанец, и ждать, пока одна из этих тупых тварей свалится туда? Говорю тебе, Булавен: ты должен был более подробно оговорить условия пари. Ты ничего не говорил о том, что нельзя использовать артиллерию.

Спор продолжался: Давир и Булавен весело спорили из-за подробностей истории десятилетней давности, а Учитель пытался выступать в качестве арбитра. Слушая их, Ларн заметил, как по-другому ведут себя эти трое человек с того момента, как просвистел сигнал, и они пошли на отдых в блиндаж. Здесь они не казались такими злыми и пугающими. Они казались более расслабленными. Чувствующими себя более свободно.

Оглядевшись вокруг, Ларн заметил то же самое. Все варданцы вокруг разговаривали друг с другом, шутили и смеялись, их лица были оживленными, жесты более свободными. Словно не было орков. Не было постоянной угрозы смерти. Не было Брушерока. Здесь варданцы казались почти такими же людьми, которых Ларн видел у себя дома. Как будто, на секунду освободившись от тени войны и ужаса, они снова стали самими собой.

И глядя на них, Ларн понял, что каждый из варданцев когда-то был таким, как он. Каждый из них был неопытным рекрутом. Каждый был когда-то салагой. И Ларн почувствовал надежду для себя в этой мысли. Если каждый из этих людей научился как-то выживать среди опасностей и лишений этого мира, значит, и он сможет. Он научится. И он выживет.

И, утешившись этой теплой и счастливой мыслью, Ларн уснул.

 

ГЛАВА 13

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: