МОЗАИКА ИЗ СИНЕГО, ЗЕЛЕНОГО И КРАСНОГО – СНЫ О ДОМЕ – СНОВА ОБСТРЕЛ – ПОВЕДЕНИЕ ЗИБЕРСА ОБЪЯСНЯЕТСЯ – СЕРЖАНТ ЧЕЛКАР СПЛАЧИВАЕТ СОЛДАТ – МИФ О БОЛЬШОЙ АТАКЕ

- Вы объявили «красную тревогу»! – взревел генерал, его голос был таким громким, что гвардейцы и ополченцы, сидевшие на своих рабочих местах в штабе, дружно подскочили. – Вы окончательно сошли с ума?

- Если позволите мне объяснить, сэр… - сказал полковник Дрезлен, стоя с напряженным лицом перед генералом и явно изо всех сил сдерживая эмоции.

- Объяснить? – прогремел генерал Пронан. – Что здесь объяснять? Вы чрезвычайно превысили ваши полномочия, полковник. Я мог бы отдать вас под суд за это.

- У меня не было выбора, сэр, - сказал Дрезлен. – У нас чрезвычайная ситуация, а вы были где-то…

- Не пытайтесь переложить всю вину на меня, Дрезлен, - щеки генерала побагровели от злости. – Вы только себе хуже сделаете. Я прекрасно знаю, что меня не было в штабе сектора. Я был в штабе главнокомандующего, где, к счастью, вовремя узнал о вашем приказе и успел отменить его до того, как все пошло к черту.

- Вы… отменили его? – в ужасе сказал Дрезлен. – Вы отменили тревогу?

- Конечно отменил. Вы хоть представляете себе, какой шум может вызвать приказ на «красную тревогу»? Направляются подкрепления из других секторов со всего города; посылается дополнительное снабжение; резервные части выдвигаются на фронт. Император милостивый! Или вы не знаете, что сектор должен быть на грани захвата противником, чтобы можно было объявить «красный уровень» тревоги? Не говоря уже о том, что, отдав этот приказ своей властью, вы нарушили цепь командования!

- Вы отменили тревогу, - сказал Дрезлен, его лицо стало мертвенно-бледным. – Поверить не могу…

- Да. И, сделав это, я, возможно, спас вас от расстрельной команды, - сказал генерал уже менее громко, его поведение становилось более спокойным, по мере того, как гнев улетучивался. – Но вы можете поблагодарить меня за это позже, Дрезлен. Для начала я хотел бы получить от вас ответы на некоторые вопросы.

- Ответы? – Дрезлен был краток. – Хорошо, генерал. Вы получите все ответы, какие хотите, - он повернулся к ближайшему гвардейцу, сидевшему за панелью управления, покрытой индикаторами и переключателями. – Капрал Веннер? Активируйте пикт-экран и выведите карту текущей обстановки в наших секторах. Посмотрим, сможем ли мы показать генералу, чего я хотел добиться, объявляя «красную тревогу».

После щелчка переключателя большой прямоугольный пикт-экран, встроенный в одну из стен, внезапно с шумом включился, в середине черного экрана появилась маленькая белая точка, постепенно расширяясь и занимая всю поверхность экрана. Потом, когда капрал Веннер еще поработал с переключателями, на экране появилась карта секторов с 1-10 по 1-20. Мозаика, окрашенная синим, зеленым и красным. Синий означал районы под имперским контролем; зеленый – области, удерживаемые орками; красный – территории, за которые в данный момент шла борьба.

- Не понимаю, - сказал генерал, в замешательстве глядя на пикт-экран. – Я не помню, чтобы видел столько красного на карте, когда я уезжал в штаб главнокомандующего сегодня утром.

- Обстановка с тех пор изменилась, генерал, - сказал Дрезлен. – Пятнадцать минут назад не менее чем десять секторов из одиннадцати находящихся под вашим командованием, были атакованы орками. В каждом случае стиль один и тот же: массированная атака, которой предшествует продолжительный обстрел вражеской артиллерии, а так же скоординированные атаки наших жизненно важных сооружений, которые проводятся управляемыми бомбами с гретчинами-самоубийцами. В настоящий момент не ясно, сколько из этих атак – настоящие, а сколько – демонстративные, предназначенные только для того, чтобы отвлечь наши силы.

- Демонстративные атаки? Продолжительные бомбардировки? Скоординированные действия? – выражение на лице генерала было скептическим. – Вы с ума сошли? Вы говорите так, будто противник действует по некоему последовательному плану. Ради Императора, мы же говорим об орках! Им просто не хватит разума и дисциплины, чтобы привести в действие нечто подобное.

- Как бы то ни было, сэр, кажется, именно это они и делают. Пока мы еще кое-как держимся. Но если вы хотите знать, насколько плохо все может быть, посмотрите на сектор 1-13.

- 1-13? – сказал генерал. – О чем вы говорите, Дрезлен? Карта показывает, что сектор 1-13 синий.

- Да, сэр. И более того, это единственный сектор, который еще не был атакован. И я спрашиваю вас, если не принимать во внимание, что наши враги – орки, о чем это вам говорит?

- Вы хотите сказать… - воскликнул генерал. – Но это невозможно, полковник…

- В обычной ситуации я бы согласился, сэр. Но здесь, кажется, есть некая система. И, учитывая эту систему, мы должны спросить, почему орки нанесли мощные удары по секторам с обеих сторон от 1-13, а сам сектор 1-13 остался нетронутым? Ответ один: то, что мы видим на карте – отвлекающие действия, предназначенные для того, чтобы связать наши силы и позволить оркам без помех ударить по настоящей цели. Представьте, генерал: если орки начнут полномасштабное наступление на сектор 1-13, мы ничего не сможем сделать, чтобы помешать им прорвать фронт на участке шириной в целый сектор.

- Но если это произойдет, наши войска в других секторах должны будут отступить, иначе они рискуют быть отрезанными. Это может обратиться в сплошное бегство. Нет. Это просто невозможно, Дрезлен. Это же орки. Дикари. Они недостаточно разумны, чтобы…

На секунду, напряженно рассматривая пикт-экран, генерал замолчал. Глядя на встревоженное лицо старика, отказывавшегося верить в услышанное, Дрезлен внезапно ощутил сочувствие к нему. Генерал Пронан был солдатом старой школы, за сорок лет службы в Гвардии твердо уверовавший, что все ксеносы лишь немногим лучше животных. Мысль о том, что они – а особенно орки – могли его перехитрить, ему было трудно принять, но доказательства были налицо. Дрезлен увидел, что на лице генерала появляется выражение мрачной решимости. Он принял свое решение.

- Хорошо, – сказал генерал наконец. – Допустим, ваша теория верна. Мы можем направить подкрепления в сектор 1-13?

- Нет, сэр. Как я уже сказал, все наши силы связаны боем с орками в других секторах.

- А что насчет войск, уже находящихся в секторе 1-13? Кто у нас там?

- Рота «Альфа» 902-го полка Варданских Стрелков, командир сержант Юджин Челкар.

- Одна рота? – голос генерала превратился в сухой шепот. – Под командованием сержанта? Это все, что у нас там есть? Святой Трон, если вы правы, и атака начнется…

- Да, сэр, - сказал полковник Дрезлен. – Если это случится, только две сотни гвардейцев будут стоять между нами и зеленым потоком.

Ему снился дом. Ему снилась весна: сырая и плодородная земля на полях, когда идет сев. Ему снилось лето: небо над головой синее и бесконечное, и под ним зреют ряды золотой пшеницы. Ему снилась осень: в то же небо поднимается дым от горящей стерни после сбора урожая. Ему снилась зима: поля удивительно пусты, земля твердая от мороза. Его сны были беспорядочным калейдоскопом людей, мест, воспоминаний.

Ему снился дом.

Ему снились дни его детства. Дни смены времена года. Дни счастья, мира и довольства.

А потом он снова проснулся в аду.

Проснувшись от звука взрыва где-то над головой, несколько секунд Ларн не понимал, где он находится. В смятении оглядываясь вокруг сквозь туман в глазах, он разглядел, что находится в блиндаже, и понял, что, наверное, заснул на одной из коек, пока другие солдаты разговаривали. Потом он услышал еще один взрыв, гораздо громче первого, и, посмотрев вверх, увидел, что из щели между деревянными досками в потолке блиндажа, сыплется земля.

- Это было близко, - услышал он спокойный голос Булавена. – Не хотел бы я сейчас оказаться снаружи.

Окончательно проснувшись, Ларн понял, что он ненамеренно заснул на своем котелке. Счистив засохшую кашу со своей формы, он повернулся и увидел, что варданцы по-прежнему здесь. Булавен сидел на койке и смазывал жиром сапоги; Учитель, сидя на другой койке, читал свою книгу; а Давир, что удивительно, крепко спал, несмотря на непрекращающийся грохот разрывов снаружи.

- Ага, ты проснулся, салага, - сказал Булавен, указав пальцем на потолок, откуда сверху слышались разрывы. – Не скажу, что удивлен. Такой шум и мертвого разбудит.

- Они опять нас обстреливают? – спросил Ларн. – Наши, я имею в виду?

- Хмм? О, нет, салага. На этот раз это орки. Если ты прислушаешься, то заметишь разницу, снаряды орков издают более глухой звук при разрыве. Однако не волнуйся. Эти блиндажи построены прочно. Пока мы здесь, мы в относительной безопасности.

- Если, конечно, не произойдет прямое попадание в вентиляционную трубу блиндажа, - сказал Учитель, подняв глаза от своей книги. – Даже если снаряд не пролетит сквозь нее внутрь, труба может направить взрывную волну сюда.

- Верно, - сказал Булавен. – Но вряд ли это произойдет, салага. Не стоит беспокоиться об этом. В любом случае, бомбардировка уже вряд ли продлится долго. У орков не хватает терпения для таких вещей. Вероятно, какой-то орк, который командует их тяжелыми орудиями, почему-то очень перевозбудился, и от радости решил пострелять. Поверь мне, салага, через десять минут или около того все закончится.

- А сколько обстрел уже продолжается? – спросил Ларн, прислушиваясь к приглушенным разрывам снарядом, падающих снаружи.

- Около часа, наверное, - Булавен пожал плечами, сейчас он был занят чисткой спускового механизма своего тяжелого огнемета. – Возможно, три четверти часа. Похоже, что орки сильно возбудились. Однако я бы не стал об этом слишком волноваться. Не позволяй им испортить твое время отдыха, салага. Они устанут обстреливать нас рано или поздно.

Чувствуя, что его это не слишком утешило, Ларн посмотрел наверх и снова увидел, как земля тонкой струйкой сыплется из щелей между досками на потолке. Вспомнив сон о старухах, закутанных в лохмотья, стоявших вокруг его могилы, пока земля сыпалась на его лицо, Ларн почувствовал, что его охватила дрожь.

«Эти взрывы звучат так близко», подумал он. «Что если один из снарядов попадет во вход блиндажа, и мы окажемся здесь в ловушке? Смогут ли тогда с поверхности докопаться до нас? Да и будут ли пытаться? Милостивый Император, лучше бы произошло так, как говорит Учитель, чтобы снаряд попал в вентиляционную трубу. Это, по крайней мере, быстро. Мы бы умерли до того, как успели это понять. А не были бы похоронены заживо в блиндаже как в могиле, ожидая, когда кончится воздух, или медленно умирая от жажды и голода»

Неожиданно поняв, что его нервы начинают сдавать от постоянного грохота взрывов и от мысли, что эти взрывы могут причинить, Ларн начал осматривать внутренности блиндажа в поисках чего-то – чего угодно – чтобы отвлечь свои мысли от того, что происходит снаружи. Блиндаж был набит солдатами, которые укрывались здесь от обстрела. Среди них Ларн увидел сержанта Челкара, медика Свенка и несколько солдат из огневой группы Репзика. Снаружи непрерывно раздавался грохот разрывов, а здесь, в блиндаже, жизнь продолжалась так же, как и до начала бомбардировки. Ларн видел, что варданцы едят, разговаривают, смеются, пьют рекаф; некоторые из них даже пытались спать, как Давир. Потом Ларн увидел Зиберса, который по-прежнему сидел в одиночестве у одной из стен блиндажа, подбрасывая в руке нож и ловя его сначала за лезвие, а потом за рукоятку.

Видя, как Зиберс играет с ножом, Ларн почувствовал внезапное побуждение получить ответ на вопрос, который мучил его с тех пор, как он встретил этого человека.

- Булавен? – спросил он. – Помнишь, ты говорил, что мне не стоит волноваться о том, что сказал Давир? Что он всегда такой?

- Конечно, помню, салага, - сказал Булавен. – А почему ты об этом вспомнил?

- Ну, я думал о Зиберсе… неожиданно Ларн замолчал, не зная, как лучше подойти к вопросу.

- Зиберс? А что с ним такое?

- Я думаю, он заметил явную враждебность, которую Зиберс проявляет к нему, Булавен, - сказал Учитель, снов оторвав взгляд от книги и посмотрев на Ларна. – Я прав, да, салага? Ты об этом хотел спросить?

- Ага, понятно, - сказал Булавен. – Ну, тут нет особого секрета, салага. Зиберс просто нервничает, когда в нашей огневой группе больше четырех человек.

- Нервничает? – спросил Ларн. – Почему?

- Это суеверие, салага, - сказал Учитель. – Очевидно, в родном мире Зиберса число четыре считается счастливым. Когда он впервые попал на Брушерок и присоединился к нам, в нашей огневой группе было только трое – Булавен, Давир и я. Так Зиберс стал четвертым, а это для него счастливое число, и он убедил себя, что именно поэтому он пережил свои первые пятнадцать часов – не говоря уже о том, что сумел выжить после. А когда к нам прислали тебя, и в огневой группе стало пять человек, Зиберс решил, что его удача теперь под угрозой. Помнишь, я говорил, что у каждого здесь своя теория насчет того, как он выжил, когда многие другие погибли? Суеверие Зиберса не что иное как очередной пример такой теории.

- Видишь, салага, никакой тайны, - сказал Булавен, повернув голову к другой части блиндажа. – Хмм, похоже, что-то затевается.

Проследив за взглядом Булавена, Ларн увидел сержанта Челкара, говорившего с капралом Владеком у стола квартирмейстера в углу блиндажа-казармы. Потом, когда сержант Челкар отошел, чтобы поговорить с кем-то еще, Владек открыл деревянный ящик, стоявший рядом с ним, и осторожно начал доставать из него один за другим тяжелые подрывные заряды, и ставить их на стол перед собой. И когда он начал их доставать, Ларн внезапно заметил на лице Булавена тревогу, словно здоровяк увидел в действиях Владека что-то, испугавшее его.

- Что там, Булавен? – спросил Ларн. – Что ты увидел?

- Дурной знак, салага, - сказал Булавен. – Между нами говоря, очень дурной знак.

- Объявлена «красная тревога», - сказал Челкар, его лицо было мрачным, когда он обращался к гвардейцам, стоящим перед ним, пока снаружи не прекращался грохот снарядов. – Командование сектора сообщило, что мы можем ожидать атаки противника. Сильной атаки, возможно, она начнется после окончания этой бомбардировки. Похоже, что орки собираются ударить по нам крепко. По крайней мере, сильнее, чем в любую из других атак, которые нам приходилось отражать до сего дня.

Спустя несколько минут после своего разговора с квартирмейстером, сержант Челкар приказал солдатам в блиндаже-казарме №1 вооружиться и собраться вокруг железной печи для импровизированного брифинга. Учитель, Булавен, Давир, Зиберс, другие огневые группы, даже Владек и однорукий повар Скенч, стояли в полном боевом снаряжении, внимательно слушая слова Челкара, их лица были такими же мрачными и серьезными, как у их сержанта. Оглядываясь вокруг, Ларн увидел, что спокойствие и расслабленность, с которыми эти люди наслаждались коротким отдыхом в казарме, исчезли. Сейчас они снова были солдатами. Гвардейцами. Они были готовы к войне.

- Я не хочу вам лгать, - сказал Челкар. – Положение выглядит угрожающим. Все другие сектора сейчас подвергаются сильным атакам орков, и все резервы заняты на других участках. Это значит, что нам не стоит ждать подкреплений – по крайней мере, несколько часов. Хуже того, артиллерия и так задействована до предела, поэтому не следует ожидать и артиллерийской поддержки. Конечно, у нас есть наши собственные минометы и группы огневой поддержки, но за исключением этого мы предоставлены сами себе.

Теперь хорошие новости. Командование заявило, что если мы проиграем здесь, крупные силы орков прорвутся в город. Поэтому нам приказано удерживать сектор любой ценой. Выстоять или умереть, как они сказали. Неважно, сколько орков атакует нас и как сильно – мы должны держаться, пока не подойдут подкрепления, или пока орки не отступят, или пока Император не явится сюда, чтобы сражаться вместе с нами. Мы удержим фронт. Плевать, даже если здесь разверзнется ад. Мы удержим фронт, неважно как. Все равно у нас нет другого выбора. Вы все знаете, что случится, если мы отступим. Комиссары даже не будут устраивать военный суд: просто пулю в затылок и труп в костер. Это Брушерок: между орками и нашими командирами нам некуда деваться.

Что касается нашего плана обороны, я приказал Владеку раздать каждому еще по четыре осколочных гранаты и по одному подрывному заряду на огневую группу. Когда начнется атака, мы будем удерживать траншеи насколько возможно, когда там станет нельзя обороняться, отойдем к блиндажам. И там будем сражаться до конца. Дальше – только выстоять или умереть.

Еще есть вопросы?

Никто не сказал ни слова. Молча смотрели гвардейцы на своего сержанта, и смелость и решимость отражались в каждой черте их лиц. Что бы ни случилось, они были готовы.

- Хорошо, - сказал Челкар. – Мы бывали в таких ситуациях уже достаточно часто, чтобы говорить что-то еще не было необходимости. Вы все знаете, что нам предстоит. Я скажу только одно. Удачи каждому из вас. И, если повезет, встретимся снова, когда бой закончится.

- Может быть, это и есть Большая Атака, - услышал Ларн голос одного из варданцев, когда он вешал на пояс гранаты, которые дал ему Владек, и выходил из блиндажа вместе с другими солдатами 3-й огневой группы. – Видит Император, когда-то это должно было случиться.

- Не может быть, - сказал другой солдат. – Командование бы нам сообщило.

- Ха. Ты обманываешь сам себя, - сказал третий гвардеец. – Проклятые генералы не хотят даже признать, что Большая Атака существует. И когда она, наконец, произойдет, для них это будет такая же неожиданность, как для всех нас.

Большая Атака. К тому времени Ларн уже несколько раз слышал это выражение, шепотом произнесенное мрачными гвардейцами, когда они в блиндаже готовили к бою свое оружие и снаряжение, а снаружи продолжалась бомбардировка. И каждый раз, когда он слышал эту фразу, в тоне и в том, как ее произносили, было что-то, что внушало беспокойство. Это был тон затаенной тревоги. «Тон страха», подумал он, содрогнувшись.

- Булавен? – спросил он здоровяка. – А что это за Большая Атака?

Секунду варданец молчал, его обычно приветливое лицо стало мрачным и задумчивым, как у отца, который понял, что он больше не может защитить своего ребенка от жестокой реальности мира.

- Это страшная вещь, салага, - сказал Булавен. – Думаю, можно назвать ее выдумкой. Или мифом. Знаешь, когда проповедники в церквях говорят о Последнем Суде, когда Император снова встанет со Своего Трона и будет судить человечество за грехи? Большая Атака - что-то вроде того…

- Это нечто вроде страшной сказки, - сказал Учитель. – Большая Атака – мифический апокалипсис, которого боится каждый гвардеец в этом городе. Судный День, как выразился Булавен, когда орки, в конце концов, нанесут последний удар, и город Брушерок падет. Это кошмар, салага. Событие, которого защитники этого города боятся больше чем чего-либо еще. И, собственно, я не удивлен, что ты слышал, как о ней упоминают. Для орков очень необычно атаковать сразу так много секторов, да еще и координировать атаки с артиллерийским обстрелом. Так необычно, что это легко можно принять за предзнаменование чего-то большего.

- Дерьмо все это, салага, - сказал Давир. – История, которой матери в этом городе пугают детей. Выкинь ее из головы.

После этого они замолчали, и, глядя на лица товарищей, Ларн видел в них то же самое, что слышалось в шепоте говоривших о Большой Атаке.

Он видел страх.

И это его совсем не утешало.

 

ГЛАВА 14

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: