Н покупает пакетик травки

 

Во вторник после школы Нейт отправился в Центральный парк посмотреть на торговцев наркотой на Овечьем лугу. Он не кайфовал уже сутки. Вместо того чтобы ощутить прилив сил и энергии, его ничем не затуманенная голова раскалывалась. Казалось, что занятия в школе стали в два раза длиннее, и даже дырявая задница Джереми Скотта Томпкинсона, то и дело выпускающая газы, не вызывала на его лице и подобия улыбки.

Вечернее солнце низко висело в небе, отливая зловещим золотом на замерзшую бурую траву на лугу. Два здоровых парня, одетых в толстовки с надписью «Staff», гоняли друг с другом мяч, а маленькая старушка в красном костюме от Шанель и лисьем палантине выгуливала свою выхоленную лохматую болонку. Все торговцы, как обычно, сидели по периметру луга и слушали WFAN на си‑ди‑плеерах или читали «Дейли ньюз». Нейт приметил знакомого рыжего парня, одетого в светло‑серый спортивный костюм «Пума», который сочетался с сероватыми кедами той же фирмы и черной пушистой шапочкой «Кэнгол».

– Привет, Митчелл, – радостно позвал его Нейт. Блин, как здорово было встретиться с ним.

Митчелл поднял руку, приветствуя Нейта, пока тот подходил.

– А я думал, что ты в Амстердаме, чувак. Митчелл медленно покачал головой:

– Пока еще нет.

– Я искал тебя. Уж было собрался затариться у этих стукачей. У тебя с собой? – спросил Нейт.

Митчелл кивнул и встал. Они пошли по дорожке, как два друга, гуляющих в парке. Нейт достал из кармана куртки свернутую стодолларовую купюру и вложил ее в кулак, готовый незаметно всучить Митчеллу, как только тот передаст товар.

– Это из новой партии, из Перу, – сказал Митчелл и, вынув из кармана целлофановый пакетик с марихуаной, осторожно вручил его Нейту.

Если бы вам довелось увидеть их в парке, то вы подумали бы, что они просто делятся едой, ну или вроде того. Правда, лишь в том случае, если вы воплощение наивности.

– Спасибо, старик.

Нейт отдал сотню и положил пакетик себе в карман, при этом глубоко и облегченно вздохнув. Жаль, что у него не оказалось с собой бумаги, он бы тут же скрутил здоровенный косяк.

– Ну, – произнес он, полагая, что было бы невежливо уйти сразу, не поболтав немного. – Ты все‑таки переезжаешь в Амстердам или как?

Митчелл остановился и расстегнул куртку:

– Не‑а, я застрял здесь на некоторое время. Он снял серую толстовку и обнажил голую веснушчатую грудь. К ней были прилеплены проводки.

Нейт посмотрел достаточно серий «Закона и порядка», чтобы понять, что означают эти проводки. Казалось, унылый пейзаж наехал на него, и, отступая перед ним, он споткнулся. Похоже, он потерял сознание? Или это всего лишь дурной сон?

Митчелл уронил толстовку и застегнул куртку. Он подошел к Нейту поближе, как будто опасался, что тот бросится бежать.

– Прости, парень. Они меня взяли. Я теперь работаю на полицию, – сказал он и указал головой на скамейку позади них. – Вон те торгаши на скамейке – все копы, так что не пытайся бежать. Мы тут подождем, пока я подам сигнал, и тогда один из них проводит тебя до полицейского участка на Амстердам‑авеню. Амстердам! Какая ирония!

Нейту подумалось, что Митчеллу, наверное, неловко от того, что он сдал его.

– Ну да, – сказал безжизненно Нейт. Как могло такое произойти? Никогда прежде Митчелл не подставлял его, но как же паршиво Нейт чувствовал себя теперь. Он бросил пакетик травы на землю и пнул его от себя. – Черт, – выругался он вполголоса.

Митчелл подобрал пакет и положил руку на плечо Нейта. Он помахал сидевшим на скамейке парням. Те встали и поспешили к ним. Их было двое, они не были похожи на копов. На одном из них были черные джинсы «Клуб Монако», а на другом – дурацкая красная шапка с помпоном. И тут сверкнули их значки.

– Мы не станем надевать на тебя наручники, – объяснил «Клуб Монако». – Ты ведь несовершеннолетний?

Нейт угрюмо кивнул, избегая взгляда полицейского. Восемнадцать ему исполнится только в апреле.

– В участке ты сможешь позвонить родителям. «Не трудно предположить, как они будут взволнованы», – с горечью подумал Нейт.

Игравшие на лугу в футбол парни и старушка со своей пушистой белой собакой скучковались и наблюдали за тем, как арестовывали Нейта, словно это был первый эпизод нового увлекательного реалити‑шоу.

– Тебя отпустят через пару часов, – сказал полицейский с помпоном, записывая что‑то в свой блокнот. Тут Нейт заметил в ушах у него золотые серьги и понял, что это была женщина, несмотря на широкие плечи и крупные руки с толстыми пальцами.

– Тебя оштрафуют и, вероятно, обяжут пройти курс реабилитации.

Митчелл все еще держал свою руку на плече Нейта, как бы поддерживая морально.

– Тебе повезло, – добавил он.

Голова Нейта была все время опущена, он надеялся, что никто из знакомых его не увидит. И ему вовсе не казалось, что ему крупно повезло.

 

Знакомьтесь: новый Д

 

Во вторник днем Ванесса стояла возле школы «Риверсайд», снимала замерзшие останки голубя, думала о сексе и ждала, когда появится Дэн. Он оставил ей записку в приемной «Констанс Биллар»: «Обязательно приди и встреть меня в четыре». Ванесса с нежностью подумала: «Какой чудик!» Что за срочность? Скорее всего, у него приступ паранойи, ведь сегодня в «Нью‑Йоркере» напечатали его стихотворение. Возможно, так. А может, он настолько возбужден, что просто не может дождаться, когда они снова займутся этим. Прежде чем принять сегодня утром душ, Ванесса сбегала вниз и купила в киоске на углу шесть номеров «Нью‑Йоркера». Теперь у нее под рукой всегда будет журнал, чтобы помахать им перед лицом Дэна, если он неадекватно будет вести себя.

Раз она так думает, не означает ли это, что неадекватно ее поведение? В стихотворении говорилось о парне, который не чувствует себя в безопасности в окружении женщин, особенно когда рядом с ним его властная подружка. Те, кто знал их, должно быть, теперь думают, что Ванесса‑то умеет попилить. Но в последней строчке было столько прелести и страсти, что ей грех жаловаться:

Позаботься обо мне. Возьми меня. Позаботься, Возьми.

Ей сразу захотелось сорвать с себя одежды и трахнуть его. Нежно, конечно же.

Но мысли ее тут же оборвал выскочивший из черных дверей школы Дэн. Он подбежал к ней, размахивая свернутым в трубочку «Нью‑Йоркером», и небрежно и мокро чмокнул ее. На нем были стертые белые кроссовки «Пума» и темно‑синие вельветовые брюки.

– Это лучший день в моей жизни, – объявил он. – Я люблю тебя.

– Тебе не обязательно искать во всем романтику, чтобы снова залезть ко мне в трусы, – хихикая, сказала Ванесса и сама поцеловала его. – Я готова всегда. И кстати, я тоже тебя люблю.

– Круто, – глупо улыбнулся ей Дэн. Ванессе не верилось, что перед ней ее Дэн, все тот же Дэн. Он был так же бледен и худощав, и от него так же пахло кофе, но глаза… его карие глаза светились, а на щеках, обычно болезненного вида, появилось нечто, напоминающее ямочки. Стоп, а разве когда‑нибудь она видела его глаза?

– Блин, да ты постригся, – заметила она, разглядывая его новую прическу.

Дэн просил парикмахера постричь его коротко, оставив баки, полагая, что это выделит его среди кретинов, которые учатся с ним в одном классе. Он смущенно провел рукой по голове. Парень с баками, ну что тут еще скажешь.

Ванесса подбоченилась: что‑то в прическе Дэна показалось ей слишком нарочитым, словно он пытался придать своей внешности налет бо‑гемности.

– Ты совсем другой. Но, наверное, я скоро привыкну, – задумчиво произнесла она, словно уже ощутив ностальгию по Дэну прежнему, с неухоженными волосами.

Из дверей школы гурьбой высыпали восьмиклассники, горланя: «Хэллоу, Долли!» Их только что отпустили с урока пения, а они были слишком юны и невинны, чтобы понять, что ведут себя как голубые.

Привет, Долли! Привет, Долли! Как здорово, что ты теперь там, где и должна быть!

Дэн достал из черной сумки пачку сигарет «Кэмел» без фильтра, вынул одну и вставил ее в рот. Когда он зажигал ее, Ванесса заметила, что руки его дико тряслись, совсем как прежде. Он протянул пачку Ванессе:

– Будешь?

Ванесса уставилась на него, не веря своим ушам.

– С каких это пор я курю?

Дэн выдохнул дым вверх и закатил глаза.

– Извини. Не знаю, что на меня нашло и почему я предложил тебе. – Он спрятал пачку в сумку и схватил замерзшие пальцы Ванессы.

Они уже собирались идти, как из дверей школы, играя неоново‑голубым баскетбольным мячом, вышел Зик Фридман: длинные вьющиеся черные волосы да серая новомодная куртка для сноубординга. Он был большим и неуклюжим, но это не мешало ему быть лучшим баскетболистом школы «Риверсайд». Зик и Дэн дружили аж со второго класса, и все свободное время тусовались вместе, но теперь у Дэна были дела и поважнее, а точнее – женщины и поэзия.

Дэн вдруг понял, что даже не знает, в какой университет подал заявление Зик. В том, что они отдалились друг от друга, виноват он сам, и от осознания этого легче не было.

– Привет, Зик, – крикнул он.

Зик остановился, в новой парке его грузное тело казалось больше обычного.

– Привет, Дэн, – ответил он, скупо улыбнувшись и продолжая забавляться с мячом на замерзшем тротуаре. – Привет, Ванесса.

– Как тебе прическа Дэна? – спросила Ванесса с кривой ухмылкой на лице. – Это часть его нового образа «господин Опубликованный».

– Вот как? – Казалось, Зик понятия не имел, о чем говорила Ванесса. Он посмотрел на улицу и хорошенько стукнул по мячу, не успев подставить руку.

– Ну давайте, увидимся.

– Увидимся, – ответил ему вдогонку Дэн, наблюдая за тем, как его друг ведет мяч прямо по улице.

– Так что за новости? – спросила Ванесса, как только они вышли на 78‑ю улицу.

Холодный ветер рвал тучи на бледно‑сером небе. Сквозь голые ветви деревьев в Риверсайд‑парке Дэн увидел блистающий серебром Гудзон.

– Ну, – начал он, – сегодня утром мне на мобильный позвонила Расти Клейн и оставила это офигенное сообщение. Расти – крутой литературный агент. Она считает меня новым Китсом, а еще говорит, что главное завоевать внимание публики, и теперь, когда она у нас в кармане, мы раскачаем маятник.

– Обалдеть! Даже я о ней слышала, – находясь под впечатлением, ответила Ванесса. – А что вообще все это значит?

– Ну, мне кажется, она хочет представлять мои интересы.

Ванесса остановилась.

– Но ты ведь написал всего лишь одно стихотворение. Что же она может предложить? Я не хочу показаться пессимисткой, Дэн, но с подобными людьми нужно быть начеку. Возможно, она пытается извлечь из этого какую‑то выгоду.

Дэн тоже остановился. Он поднял воротник своей шерстяной военной куртки, а затем опустил его. Откуда у Ванессы такой скепсис? Хоть этого никто и не ожидал, пока все было, блин, супер‑пупер. И вовсе он не собирался продаваться и писать рекламные тексты для какой‑нибудь компании «Гэп». Если Ванессу волновало именно это.

– Я думаю, она поможет мне с карьерой. Надо бы отобрать стихи для сборника, и пусть она попытается их опубликовать.

Ванесса подула на руки, а затем принялась растирать холодные уши.

– Может, пойдем к тебе, – предложила она, – а то я отморожу себе задницу. Нам, кстати, еще нужно поработать над фильмом.

Дэн бросил сигарету на землю.

– Вообще‑то я хотел полистать тетради со стихами. Может, между ними есть какая‑нибудь тематическая связь, понимаешь? Нужно подобрать что‑нибудь для книги.

Ванесса уже готова была предложить себя в качестве читателя, но в словах Дэна слышался еле уловимый намек на то, что ни в каких помощниках он не нуждается.

– Ну ладно, – сказала она холодно. – Ты звони, если что, и вообще.

Дэн снова поднял воротник куртки и зажег еще одну сигарету, экспериментируя со своей новой Внешностью.

– Ой, подожди, не уходи. Я хотел тебя кое о чем спросить. Расти Клейн пригласила меня на эту фигню под названием «Лучше, чем голые». Шоу «Лучше, чем голые» – так, кажется, она сказала.

Ты не слышала о таком? Это группа или что? «Лучше, чем голые» – новый лейбл, разрекламированный как альтернатива традиционной моде, на который Руби, старшая сестра Ванессы, угрохала все деньги, полученные за ее концерт. Почти вся одежда, выпускаемая с этим лейблом, была похожа на старые лохмотья, которые прогнали в стиральной машинке как минимум тысячу раз. Причем так и было задумано, ибо создатели такой одежды были одержимы лишь одной мыслью: «Да на кой черт нам сдалась вся эта ваша мода?»

– В следующую пятницу начинается Неделя моды, – пояснила Ванесса. – Думаю, она пригласила тебя на показ одежды «Лучше, чем голые». Я знаю о нем от Руби: она просто с ума сходит по их тряпкам и не пропускает ни одного их шоу на канале «Метро». А почему это Расти Клейн так уверена, что тебе захотелось бы принять участие в этом шоу? С каких это пор ты интересуешься шмотками? Там сплошь лицемеры, ищущие славы, как и во всем этом пустом мире моды.

Дэн задумчиво погасил сигарету.

– Сначала нужно увидеть самому.

Ему все равно, где встречаться с Расти Клейн, хоть на соревнованиях по борьбе, если дело касается его будущего.

Было бы неплохо заснять Дэна на этом шоу: отличный материал для ее фильма, но Ванесса не хотела быть помехой Дэну, если встреча эта с Расти Клейн для него так суперважна.

– Ну ладно, понтовый поэтишка. Не забудь про своих старых друзей, когда будешь разъезжать на лимузине и распивать шампанское с голыми моделями и все такое.

Она подняла руку и взъерошила его волосы:

– Поздравляю.

Дэн широко ей улыбнулся.

– Все это так поразительно, – согласился он, переполненный счастьем.

Напоследок они сладко поцеловались, и Дэн направился к дому вверх по Риверсайд, сверкая переливчатыми логотипами «Пума» на пятках. Ванесса с любовью наблюдала за его подпрыгивающей походкой.

– Ну, до скорого.

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: