Психологическое переживание времени

Как следует из замечательной работы Уитроу, время в философии всегда рассматривалось как проблемная и противоречивая область, начиная от Платона и Аристотеля и заканчивая Августином, Фомой Аквинским, Кантом, Лейбницем, Бергсоном, Эйнштейном и многими другими. Все их попытки определить природу времени были связаны с непосредственным человеческим переживанием этого феномена. Исследования бессознательного, начатые К.Г. Юнгом, лишь еще больше осложнили проблему. В частности, Юнг обнаружил, что в пространстве бессознательного время становится тем относительнее, чем глубже мы погружаемся в удаленные слои психики, и что в определенных слоях оно исчезает вообще. В наших сновидениях мы с легкостью можем перемещаться из далекого прошлого в настоящее и даже будущее. Сон как таковой, будучи «трещиной» во времени, в каком-то смысле также протекает вне времени, поскольку часто мы можем вспомнить только некий «пучок» почти одновременных событий, которые нужно расставить по хронологической шкале, когда мы пытаемся записать или рассказать сон. Я постоянно слышу от своих пациентов во время анализа сна: «Там происходило что-то еще, но было ли это до или после, я не знаю».

Относительность времени в бессознательном находит свое отражение и в фольклоре, в частности, кельтском, когда человек спускается в царство призраков или фей, и когда возвращается — думая, что пробыл там всего день или ночь — обнаруживает, что все родные его давно умерли, а деревня, где он жил, исчезла, то есть отсутствовал он на самом деле несколько сотен лет. В большинстве подобных историй герой после этого падает замертво и превращается в прах. В других традициях ад, рай или царство мертвых описываются похожим образом. Одна словенская история повествует, к примеру, о том, как Бог однажды скитался по земле в образе нищего верхом на осле и нашел приют у одного бедняка. На следующий день Бог пригласил приютившего его бедняка к себе домой: «Ты легко найдешь дом мой, если будешь идти по следам от моей повозки, которые шире обычных и никогда не сходятся». Двое сводных братьев этого бедняка сначала попытались сделать это, но потерпели неудачу, затем же отправился в путь и сам бедняк. Сначала ему встретился железный мост, близ которого сошлись два козла в жестокой схватке. Следы повозки здесь начали сверкать будто серебро. Следующий мост был медным и около него увидел бедняк двух дерущихся сук. Дальше он увидел серебряный мост, «прекрасный, словно во сне», и около него человека, на которого напали вороны и скот выщипывал его волосы. Последний мост был золотым и в конце концов человек подошел к круглой стене из драгоценных камней с разноцветным входом. За ней был неземной красоты сад с диковинными цветами и поющими птицами. «Не чувствуя ни голода, ни жажды, бедняк лишь расплакался от счастья». Тут появился Бог и объяснил бедняку, что животные и страдающие от мучений люди, встреченные им — это люди, совершившие на земле множество греховных поступков. Затем Бог вывел его ко входу и с улыбкой произнес: «Возвращайся. Я жду тебя этим вечером». Тут же бедняк оказался дома, но не узнал ни своей деревни, ни окружавших его людей. Он спросил их, кто они, но те лишь в недоумении уставились на него. «Что же сделал он? Он вернулся по следам своей повозки и спросил бедняка о том, что стало теперь с его жизнью. Бедняк радушно принял его и с тех пор вечно пребывает в раю».

Истории, подобные этой, встречаются по всей Европе. С психологической точки зрения они описывают глубокие уровни коллективного бессознательного, где тысяча лет равна лишь одному дню. Упоминаемые выше серебряные следы от повозки особенно интересны: это описание известной и довольно спорной аксиомы Евклида о двух параллельных прямых, которые пересекутся в бесконечности.

Еще одним свидетельством относительности времени в глубоких слоях бессознательного служат странные прорывы в прошлое, о которых сообщают парапсихологи. Один из самых знаменитых таких случаев произошел с двумя английскими дамами, Э. Моберли и Э. Джордан, первая из которых была директором Женского Колледжа св. Хью в Оксфорде, Э. Джордан - ее заместителем и ранее также возглавляла колледж. Так вот, одним чудесным днем 1901 года две эти почтенные дамы оказались в Версале близ Малого Трианона, где увидели женщину, вытряхивавшую белое платье у открытого окна, и двух садовников, одетых в серо-зеленые мундиры и треуголки. Тут мисс Моберли «почувствовала внезапно накатившую тоску», но промолчала и они продолжили путь. Дамы подошли к круглой беседке. «Все вокруг казалось искусственным, даже деревья выглядели плоскими и безжизненными, будто на гобелене...совершенно неподвижными». Женщины прошли дальше, встретив на своем пути еще несколько человек в старинных нарядах, и потом вернулись в Париж. Немного придя в себя, женщины сочли нужным обменяться впечатлениями и записать все увиденное независимо друг от друга. Лишь после нескольких лет усердных поисков они обнаружили, что побывали в Версале времен Марии-Антуанетты и поняли, что видели не только людей той эпохи, но и здания, многих из которых больше нет, включая давно разрушенный маленький мост, который они пересекли. У. Данн, автор книги Эксперимент со временем, также обратил внимание на их сообщение, так как оно подтверждало его теорию о многомерности времени. Воспоминания Юнга о чудесно увиденных им и его другом мозаиках в Ровенне, давным-давно утраченных, относятся к похожим случаям. Все это демонстрирует, как неким образом события и вещи прошлого могут быть полноценно представлены в глубоких слоях бессознательного.

На самом деле мы не можем глубоко анализировать человека без встречи с образами и мотивами его или ее сновидений, корни которых — в далеком прошлом индивида, его культурном фоне. Один из моих анализандов, мексиканец-католик, умолчал о последнем во время анализа и вся процедура встала, невзирая на взаимную симпатию и попытки обеих сторон наладить контакт. Потом ему приснился сон: с дерева спрыгивает кусок обсидиана и начинает его преследовать. Убегая от него, он в конце концов остановился в центре площади, где камень вдруг начал уменьшаться и потом тихонько лег у его ног. «Что на твоей родине знают о Тецкатлипока?»-воскликнула я. Тут он наконец рассказал мне, что был по происхождению на три четверти ацтеком. Я учла этот факт в дальнейшем анализе и дела пошли гораздо лучше.

В нашем бессознательном содержатся не только события прошлого, но и будущего. Этот аспект на протяжении человеческой истории играл столь значительную роль, что во всех цивилизациях при истолковании сновидений учитывали прежде всего их «предсказательное» значение. Многочисленные ближневосточные и античные сонники подтверждают эту идею. С другой стороны, сновидения о событиях будущего следует разграничивать по двум формам: 1.Телепатические сновидения, непосредственно описывающие будущее событие и 2. Сновидения, описывающие его же, но в символическом смысле.

В качестве примера сновидений первого типа позволю себе процитировать историю, которая в свое время очень заинтересовала Шопенгауэра. В номере Times of London за 2 декабря 1852 года упоминалось следующее: утонул некий мистер Марклан. Вроде бы ничего необычного в этом не было, но оказалось, что еще до того, как был найден труп, брат погибшего заявил, что ему известно, где он, так как за ночь до этого ему приснился сон: он стоит в реке близ ворот Окзенхолл и пытается вытащить труп на берег. Рядом с трупом, как он помнил, плыла форель. Подняв на следующее утро тревогу, брат с товарищами и в самом деле обнаружили тело погибшего там, где было указано. И как и во сне, рядом с трупом плыла небольшая форель. Как указывал Шопенгауэр, даже мелкая деталь типа этой форели, которая плыла рядом не более нескольких секунд, с точностью была предвидена во сне.

Второй тип сновидений труднее поддается предсказательной интерпретации, поскольку требует символического толкования. Бывает, кстати, что такой сон снится одновременно с неким внешним синхронистичным событием. К таким случаям относится, например, известный сон о скарабее, который Юнг упоминает в своей работе о синхронистичности, что совсем не обязательно должно было повлечь «чудесное» появление жука, допустим, на сеансе анализа. В Древнем Египте скарабей вообще символизировал ту силу, которая заставляет солнце всходить каждое утро на небосводе; это можно понимать и как полное обновление сознания, некую подготовку спящего к пробуждению. Синхронистичное же появление похожего на скарабея насекомого в тот момент, когда анализанд рассказывал Юнгу свой сон, послужило в данном случае высшим подтверждением важности этого обновления сознания.

Позволю себе проиллюстрировать эту точку зрения на своем опыте: Когда я путешествовала по Канаде, то остановилась однажды у одной очень милой семьи. Накануне, во время перелета в Чикаго, мне приснилось, будто я постепенно тону в глубоком снегу и внезапно к моей голове начинают двигаться аэросани — тут я проснулась, закричав о помощи. Обычная трактовка снега во сне как холодности чувств здесь была бессмысленна, так что я была в некотором замешательстве. Торонто мы покинули в чудесную солнечную погоду, однако на пути к Чикаго попали в такую сильную снежную бурю, что в итоге пришлось принудительно сесть в Кливленде. Зрелище мечущейся в панике толпы было очень неприятным и тревожным, и только спустя восемь часов ожидания и начинающейся сильной простуды мне дали плохонькую комнату на ночь. Телефон не работал, в окно с силой били снег и ветер. Выбравшись утром из холодной постели, я вдруг подумала: «А ведь это мой сон!». Сон, конечно, не был однозначно телепатическим, но он символически точно описывал мое психическое и физическое состояние на тот момент. Вообще, насколько я могу судить по моему опыту, вторая, косвенная, форма предсказания будущего гораздо больше распространена, чем первая. Будущие события редко появляется в сновидениях точно в том виде, как сбудутся, скорее они будут символически выражены, оставляя небольшое пространство для нашей свободы выбора: произойдут ли они вовне или внутри нас, то есть на психическом либо физическом планах. Я, кстати, отменила потом свой рейс, избежав тем самым еще больших проблем.

Юнг продемонстрировал в ходе своих изысканий, что сновидение имеет ту же базовую структуру, что и классическая драма: 1. Экспозицию, где мы узнаем о времени, месте и действующих лицах; 2. Нам сообщается о проблеме, вопросе требующем разрешения; 3. Происходят различные перипетии действия и 4.Финальное разрешение проблемы либо катастрофа. Доктор Пол Уолдер благодаря одному из своих сновидений позднее добавил к этой идее важную деталь: по его мнению, первые два пункта относятся к прошлому, перипетии - к настоящему, а финальная часть — к будущему. Изучив более сотни сновидений, он подтвердил свою точку зрения, и я также считаю, что часто она оказывается верной.

Во времени эго движется из прошлого в будущее. Сновидения возникают из глубин бессознательного, их будто выносят на берег сознания волны архетипических процессов. Три стрелки означают поле восприятия, когда мы начинаем осознавать сон: сначала мы принимаем прошлое, затем сталкиваемся с настоящим, находясь в ожидании будущего, которое принесет с собой решение проблемы. Все это делает весьма вероятным тот факт, что структура нашего сознания на самом деле тесно связана с часовым временем. Юнг даже назвал это явным modus cogitandi. Жан Пиаже также показал, что дети значительно медленнее и только в процессе обучения, усваивают чувство времени, прекрасно воспринимая до этого ритм, частоту и скорость безо всяких затруднений и на значительно высоком уровне. Многие африканские племена и североамериканские индейцы не имеют, кстати, ни малейшего понятия о нашем чувстве времени. Особенно интересны в этом отношении индейцы хопи, в языке которых отсутствуют понятия прошлого, настоящего и будущего. У них также нет слов, обозначающих «быстро» или «скоро»,вместо них они используют слова, означающие интенсивность. Глаголы в их языке тоже не имеют времен, а у имен существительных только две формы: одна, которой говорящий имеет в виду нечто, относящееся к прошлому или настоящему, и другая, когда он ожидает чего-то, то есть к тому, что мы понимаем под будущим.

Вселенная хопи, таким образом, располагает всего двумя крупными темпоральными формами: проявлением и проявляющимся (либо еще не проявленным). Проявленное это то, что мы можем ощутить органами чувств; оно объективно и относится к прошлому. Проявляющееся полностью субъективно и средоточием его в нас служит сердце, соотносимое с «Сердцем Природы», «могущественным нечто» (a'ne himu) или Духом (hi' wsn). Проявляющееся объемлет собой все события будущего. Тончайшая грань между проявленным и проявляющимся, объективным и субъективным и есть то, что мы называем настоящим. Однако хопи ограничивают это указанием на то, что причинность себя исчерпала либо начальным суффиксом в слове, сообщающим нам, что конечная ситуация начала проявляться. «Субъективная» или «будущая» форма полностью означает надежду. Глагол tunatya означает «думать, желать, быть причиной», слово это означает непроявленное и субъективное. Прошлое же в большинстве своих даже отдаленных форм, напротив, проявляется и может восприниматься до тех пор, пока оно снова не возникнет в мифологическом времени и пространстве родовых предков. Здесь оно снова становится «субъективным», поскольку наше сознание сможет принять его только тогда, когда прошлое обретет видимую форму. Весь процесс напоминает то, как если бы из «Сердца Природы» начал исходить поток событий, проявляясь и тем самым становясь прошлым, пока каждое вечно-новое событие начинает свой путь из субъективной реальности в проявленное бытие. Отдаленное прошлое, как я уже сказала, также «субъективно», поскольку мы более не способны его постичь. В этой связи можно вспомнить Aljira австралийских аборигенов, у которых существует мифологическое Время Снов (Aljira), когда героические образы предков начинают созидать мир. Души новорожденных исходят от них, а души умирающих уходят к ним. Отсюда в человеческую реальность приходят и сновидения. Мы видим здесь еще один образец вневременной природы того, что сейчас называем коллективным бессознательным.

Понятие о времени у хопи, на мой взгляд, близко связано с китайской идеей «семян», называемых «первыми знаками времени». «Семена», читаем мы в И Цзин, «это первые неощутимые начала движения, первый след благого (или неудачного) случая. Мудрый постигает эти семена и немедленно действует. Материальный мир разворачивается, согласно китайской традиции, следующим образом: Из изначального образа (триграммы) появляется его копия, принимающая физическую форму. То, что регулирует этот процесс подражания высшему, называется моделью. «То, что вверху, есть Дао, то, что внутри формы, есть орудие Дао». Движения линий, образов, а также бесконечно малых зародышей событий, символизирующих их, невидимы нашему глазу, но результаты их действий проявляют себя в видимом мире как счастье ли несчастье. «Линии и образы проявляются внутри,

а несчастливые или счастливые события — вовне». (Хопи называют эти «семена» субъективным и непроявленным, счастливый или несчастливый случай — проявленным, то есть уже прошлым, растянутым во времени-пространстве). Тут мы вплотную подходим к точке зрения, что архетипы коллективного бессознательного напоминают такие «семена»; они так же невидимы, обладают лишь потенциальным бытием и мы не способны их воспринять. Только в форме архетипического образа они становятся «реальными» и только так мы сможем их осознать и впустить в наш обусловленный мир.

Будучи достаточно чувствительными, мы сможем ощутить эти «ростки» в нас. Ближе к концу жизни Юнг больше не использовал И Цзин для гадания потому, что, по его словам, уже знал, что ему выпадет. Он, очевидно, следовал совету Чу Си : «Мы познаем перемены после того, как линии лягут вместе. Почему же мы не можем настроить ум наш еще до того, как узнаем исход? Когда мы поймем, что две формы от Высшего исходят, то сможем спокойно сказать, что изучать И Цзин нам более не нужно».

Вневременная природа архетипических «ростков» подтверждается еще одним фактом. В нашей аналитической работе, когда мы имеем дело со сновидениями, содержащими исключительно личностный материал, мы можем связать его с непосредственными событиями реальности, как реакцию на то, что сновидец сделал или пережил за день до этого либо будет испытывать на следующий после сновидения день. В сновидениях же с архетипическими мотивами значение сна будет неизменно верным на протяжении многих месяцев или даже лет. Архетипические сновидения появляются с раннего детства и часто несут в себе предсказание судьбы человека на всю последующую жизнь или, по крайней мере, на первую половину жизни. Китайские «семена» поэтому представляют собой то, что мы бы назвали архетипическими констелляциями в глубоких слоях психики. Интерпретируя сновидения, мы пытаемся (и иногда нам это удается) распознать это семя внутри каждой индивидуальности так, что, если оно негативное, чтобы не повлекло за собой внешних неприятностей.

Архетипы (не архетипические образы) как таковые находятся за пределами времени. Они также лежат в основе синхронистичных событий, так называемых «смысловых совпадений», происходящих тогда, когда архетипы приходят, выражаясь языком физики, в возбужденное состояние. Оно проявляет себя в эмоциях или когда имеет место внешняя ситуация крайней серьезности, такая, как смерть или тяжелая болезнь. «Выглядит это так», писал Юнг, «как если бы коллективные архетипы (или коллективное бессознательное) проявляют себя не только внутри индивидуальности, но также и вовне, в окружении человека, словно отправление и принятие сигнала от архетипа происходит в одном и том же психическом пространстве и в одно и то же психическое время (в случае предвидения). Также как и в психическом мире, здесь нет тел, движущихся в пространстве, как нет здесь и времени. Архетипический мир вечен, другими словами, лежит за пределами времени и подчинен лишь собственным архетипическим законам. Там, где начинает превалировать архетип, мы вправе ожидать синхронистичных событий, то есть акаузальных соответствий параллельно существующих фактов.

Исходя из вышесказанного, мы можем представить время так, как оно показано на диаграмме на следующей странице, не забывая, однако, о том, что любая схема не только разъясняет, но и в каком-то смысле размывает факты, которые мы пытаемся с ее помощью описать.

На внешнем крае эго движется в потоке внутренних и внешних событий, то есть во времени. Ниже него находится область личного бессознательного, все еще относительно тесно обусловленная временем-пространством. В ней начинается сфера архетипических образов, которые, хотя все еще ограничены временем-пространством, но уже значительно меньше. Здесь процессы могут занимать тысячи лет.

Они могут сочетаться между собой, образовывать констелляцию, намекающую на существование времени. Еще глубже внутри находится вечно обновляемый уровень движения, о котором Юнг писал в работе Эон. Далее находится уровень архетипов, их множественное единство, и непосредственно Самость. В центре же — пустая втулка колеса бытия, реальность, полностью лишенная времени.

Тринадцать спиц сходятся у единой ступицы,

Из пустоты центра ткутся петли для вечной пряжи.

Чем ближе мы подходим к внешнему кругу, тем плотнее попадаем в сети времени в том смысле, в какой оно известно нам. Часовое время, как я уже упоминала ранее, есть весьма специфическое достижение нашей цивилизации, также как и параметр t в современной физике. Идея простого измеримого времени четко контрастирует с изначальными архетипическими идеями. Измеримость времени, на мой взгляд, базируется на естественной связи времени и числа. Обычно мы измеряем время определенными повторяющимися движениями, а самым частотным типом движений во вселенной являются волновые вибрации. Большинство из них демонстрируют, как правило, три базовые характеристики: ритмичность, серийность (повторяющиеся схемы) и периодичность.

Ритм, серийность и периодичность являются также базовыми аспектами серий натуральных чисел. Они позволяют делать время измеримым. Сейчас мы уже способны измерять время с помощью атомных колебаний, в прошлом же повсеместно наблюдали за движением небесных светил, чаще всего солнца; однако многие цивилизации, в том числе и наши культурные предшественники, считали время не просто циклическим феноменом, но интуитивно понимали его как линейный ход событий.

Поэтому Юнг, как я уже говорила, определяет время как modus cogitandi ; то, что мы способны воспринять в виде потока внутреннего и внешнего опыта; время это течение внешне воспринимаемых событий одновременно с внутренним течением мыслей, ощущений и эмоций. Понимаемая столь широко, идея времени базируется на архетипическом основании, подтверждаемым тем фактом, что религиозные и мифологические образы демонстрируют определенную идентичность в самых разнообразных культурах.

В Бхагават Гите Кришна раскрывается перед Арджуной в своей подлинной ужасающей форме. «И увидел я бесконечный образ, в коем переплелись бесчисленные руки, тела и глаза. Великим потоком эти тела исчезают в его пылающей пасти».

Древние греки соотносили своего Хроноса-Время с великой рекой Океаносом, опоясывающей всю землю и вселенную в виде огромного змея с начертанными на спине знаками зодиака. Океанос также воплощал собой душу мира, поскольку душа, по мнению греков, была сущностно жидкой, влажным выдохом божества. Алхимик Зосима так говорит об этой влаге: «Круглый элемент из двух частей, принадлежащий седьмому поясу Кроноса, так это можно назвать языком профанов. Но чем является это, подлинным мистическим языком объяснить нельзя... Обычный язык называет это Океаносом, истоком и семенем, порождающим всех богов, чудесным Q элементом, объемлющем все сущее, как это уже было сказано о средствах божественной воды».

Жидкость или змей были также, на более низком уровне, символом «эона», жизни отдельного индивидуума, в связи с чем можно вспомнить схожее значение змеи у египтян, которые верили, что каждый человек обладает собственным «змеем жизненных сил», оберегающим человека в жизни и после смерти.

В поздней античности этот бог Океанос-Кронос-Эон был отождествлен с персидским Зерваном в обеих его аспектах: как «Бесконечное Время» и как «Время Долгого Царствования». В поздних митраистских текстах к нему обращаются как к «духу протянувшемуся от небес до земли тому что сдерживает бездну и освещает мир величайшей тайне вселенной. Он земной пылающий из ветра сотканный темный и влажный»; он таким образом заключает в себе все оппозиции и является «Творцом и Повелителем Всего Сущего». В знаменитом ацтекском Каменном Календаре самое внешнее кольцо сплетено из двух огненных змей, которые лежат на дне голова к голове. Здесь мы, таким образом, опять встречаемся с символом змеи и оппозициями, связанными с идеей Времени.

В Китае время ассоциировалось не со змеей, но с драконом. Он был символом Янь, солнечного, мужского, динамического и творческого принципа, повелевавшего, согласно И Цзин, духом и временем, тогда как Инь, принцип принимающий, действовала в сфере материи в пространстве. Суммируя все вышесказанное, мы можем определить, что время сущностно всегда соотносилось с образом Самости или Бога в ее динамическом, творческом аспекте. В Самости есть, так сказать, элемент Времени в аспекте эманации, энергии и движения: Самость сама делает для нас возможным переживание времени.

Я хочу проиллюстрировать эту точку зрения, приведя здесь сон одного сорокалетнего мужчины. Он учился на психоаналитика и за день до того, как ему предстояло принять своих первых пациентов, он вдруг впал в панику. Он чувствовал себя неуверенно и начал разбираться, что же вообще может значить анализ и «правильная» интерпретация сновидения. «Что происходит, когда мы анализируем сны?». Задавшись таким вопросом, он лег спать и приснился ему следующий сон: Я сижу на каком-то открытом квадратном пространстве вроде площади в старинном городе. Ко мне подходит молодой красивый юноша, пышущий здоровьем, с золотисто-светлыми волосами, и начинает рассказывать свои сновидения. Он как бы разбрасывал их, словно они были материальны. Всякий раз, когда он рассказывал сон, с небес падал камень и разбивал сон на мелкие кусочки. Дотронувшись до одного кусочка, я увидел, что это хлеб. В итоге же от сна оставались только болты и маленькие угольки. Я сказал юноше: Ты должен развернуть свой сон до такой степени, чтобы от него остались только эти болты. Он же мне ответил: Толкование сновидений - это искусство раскрывать то, что некто скрывает в себе и одновременно отбрасывает вовне, как и в реальной жизни.

Затем сцена изменилась. Теперь мы сидим вдвоем на берегу красивой широкой реки. Сновидения образуют фигуру в виде пирамиды из болтов и угольков, очень напоминающую абстрактные работы Брака, но трехмерную и живую. Она сложена из тысяч треугольников и четырехугольников, непрестанно движущихся. Я думаю, это объясняется стремлением поддержать баланс целого: когда одна фигура меняет свой цвет, другая тоже должна изменить его со своей стороны. Верхушка же пирамиды была пуста, на ней не было ничего! Но как только я взглянул вверх, как с вершины пирамиды вдруг заструился свет.

Сцена снова изменилась. Пирамида была на месте, но сделана она была теперь из экскрементов. Вершина ее все еще сияла, и я вдруг осознал, что этот свет и делает экскременты видимыми, одновременно скрывая их. Я вгляделся пристальнее в зловонную субстанцию и понял, что смотрю на руку Божью. Тут же я понял, почему верхняя точка была невидима: это был лик Божий! [После этого последовала уже более личностная часть сновидения].

Я разберу сон в целом довольно кратко, остановившись подробнее на значении реки. Сон с самого начала пытается показать сновидцу, что происходит, когда мы интерпретируем его: аспект нашей Самости, златовласый юноша, и создает сновидения, эго же неспособно истолковать их. Камни, летящие с небес и разбивающие сны, означают, что верное понимание сна интуитивно приходит чаще всего из бессознательного, это именно тот самый «удар», внезапное прозрение сути сновидения. Кусочки сна выглядят как «хлеб насущный», важнее, однако, здесь постепенно материализующаяся пирамида, которая, согласно Юнгу, является одним из символов Самости — божественного ядра психики. В своих исследованиях Гельмут Якобсон показал, что похожий на маленькую пирамиду камень на вершине египетских пирамид всегда размещался таким образом, чтобы на него падал первый луч солнца. Он означал также бессмертную сущность души умершего, реализующуюся в его воскрешении, сливаясь с космическим божеством Атумом, но не теряя, однако, собственной идентичности.

Сновидец наблюдает за пирамидой, сидя на площади в городе — искусственном человеческом сооружении. Потом же он внезапно оказывается вместе со своим собеседником на берегу полноводной реки и с этого момента пирамида оживает, начиная беспрестанно меняться. На сцену выходит время. Сон словно пытается сказать, что речь идет о первом этапе индивидуации, когда мы начинаем осознавать Самость внезапным пониманием смысла наших сновидений. Мы начинаем входить в контакт с Самостью, но и это еще не все, поскольку задача состоит в том, чтобы наладить контакт с Самостью во времени, где нужно постоянно сохранять баланс. Поэтому мы видим здесь одновременно и образ реки и образ пирамиды, Самости, вечно живой и меняющейся. Тут сновидец наталкивается на новый парадокс: пирамида состоит из экскрементов, максимально бесполезного вещества, скрывая за собой в то же время «руку Божью». Преходящее и вечное соединены в ней неразрывно (Можно вспомнить здесь утверждение алхимиков, что философский камень искать нужно в навозе и отбросах).

Два места (город и река) и фазы сновидения напоминают мне дзен-буддистское разграничение между «материей» и «функцией». Последняя означает реализацию Самости, однако позднее мастер дзен вырабатывает в себе то, что называется его «великой функцией», деянием и не-деянием, идущим из внутреннего центра и помогающим просветлению окружающих его людей. «Материя» находится вне времени, это, скажем так, безмолвное знание нематериального тела, dharmakaya, а «великая функция» выступает ее обусловленным проявлением на протяжении всей жизни мастера.

Отчасти то же применимо и к процессу индивидуации. Недостаточно лишь осознать существование Самости, необходимо научиться жить в гармонии с ней, сообразуя свои действия с ней, а не с желаниями эго. Поэтому вместе с реализацией Самости в наших сновидениях появляется не менее важный символ реки времени. Обе части пирамиды исходят из Самости: «мусор» нашей обыденной реальности и незримая сияющая точка «лика Бога», неподвижная ось бытия.

Символизм «руки Божьей среди отбросов» заставляет нас вспомнить точку зрения Юнга о связи нашей жизни с бесконечностью. «Только понимая, что единственно подлинной является лишь бесконечность, мы сможем избежать бессмысленной привязки к вещам и целям, не имеющим реального значения... Если мы поймем и ощутим, что наша жизнь незримо и неразрывно соединена с вечностью, изменятся наши желания и привычное отношение к миру. Мы придем в финальном анализе к положительному исходу только в той степени, в какой сами мы воплощаем в себе вечность, если же это не так, то и жизнь для нас не имеет смысла... Ощущения бесконечности можно достичь лишь осознанием связи с наивысшим во вселенной. «Эго» это величайший ограничитель человека, проявляющий себя в утверждении: «Я есть только это!».... Обладая этим знанием, мы можем ощущать себя одновременно вечным и бренным, и тем и другим». Под «ограниченным» здесь следует также понимать «обусловленный временем», поскольку это одно из многих наших ограничений, с возрастом все более и более отягощающих.

Еще один архетипический образ времени, который мы встречаем во многих мифологических и религиозных системах — это процессия, в снах современного человека часто представленная образом поезда. Хочу привести в этой связи два сновидения девочки семи лет, которые в свое время анализировал Юнг в рамках семинара по детским сновидениям. Первый сон: По улице идут семь белых гусей, и все живые существа, мимо которых они проходят, падают замертво. Второй сон: По улице едет локомотив. В данном случае все живое тоже падает мертвым, когда он просто проезжает мимо.

Интерпретируя эти сны, Юнг подчеркивал связь числа семь с луной, управляющей, по древнегреческим воззрениям, нашим скоротечным миром и ходом времени. Поезд же для нас означает нечто, проезжающее мимо с определенным ритмом.

Базовой идеей здесь является «прохождение мимо», то есть сама сущность времени. Гуси - это живая, подлинная природа, поезд же, напротив, человеческое изобретение, но оба символа убивают своим прохождением все живое. Девочка, которой приснился этот сон, по мнению Юнга, была совершенно нормальна, но испытывала трудности в адаптации к внешнему миру. Душа приходит к нам из вневременных сфер и хочет вернуться туда же, в бесконечный сон. Смысл двух этих сновидений заключался в своеобразном спасительном шоке для того, чтобы пробудить ребенка к осознанию нашего обычного, мирового времени, помочь ей адаптироваться к нему, когда она пойдет в школу. Она должна будет твердо усвоить, что все вокруг нее постоянно и быстро меняется и что она должна будет жить во времени. У первобытного человека такого времени не было, он жил будто в вечности; мы же, к сожалению, больше не живем в раю, а существуем по часам и постоянно испытываем острую нехватку времени.

Возможно, многим из вас снился сон, когда вы опаздываете на поезд, преодолевая по пути различные препятствия. Этот сон говорит о том, что мы утеряли гармонию со временем, мы не попадаем «в момент», а сонно плывем по течению, не представляя себе, что значит жить в мгновении. В психологической практике я сталкиваюсь со случаями невротических трудностей у молодых людей, вынужденных привыкать ко времени, тогда как пожилые люди не могут покинуть поток времени и остаются в берегах вечности.

До появления поездов этот аспект времени, как мы уже видели в первом сне с гусями, выражался некой процессией. На египетском фестивале Сед, например, на пути к святилищу позади фараона четырнадцать воинов несли штандарты, символизировавшие ка его четырнадцати предшественников. Таким образом, фараон шел, так сказать, вместе со всем своим прошлым за плечами, с историей за спиной. Во многих других цивилизациях длинные списки погребенных властителей зачитывались по важным государственным датам, выполняя ту же функцию — сохранить прошлое живым. В процессии мы видим отчетливую связь времени с числом, так как можем, к примеру, подсчитать ряды идущих, что даже подвело А.Зейденберга к утверждению, что, возможно, счет ведет свое происхождение именно от процессий. Самой величественной из всех подобных верениц образов являются зодиаки различных цивилизаций - «подвижные образы вечности», по выражению Платона. В тысячелетних периодах — а иногда и в годичных и месячных периодах — божественные образы движутся в установленном порядке по небосводу.

Сейчас доказано, что некоторые зодиакальные знаки, будучи первоначально земными, племенными богами, затем были человеческой фантазией спроецированы на небесные созвездия. Существует поэтому вполне обоснованное подозрение, что архетипы коллективного бессознательного группируются друг с другом не случайным образом, но сообразно определенному таинственному порядку, «игре архетипов», как называл ее Юнг. Сущность этого порядка нам до сих пор еще неясна. Наиболее выразительными были символы времени у майя и ацтеков: изображались они как боги, несущие на плечах и спинах символы дней или лет, преодолевающие трудную дорогу на небесах. Другими примерами такого кругового хода времени были индийские и китайские зодиаки, также имевшие дело с тем, что мы сейчас называем психологической «констелляцией, хотя точно даже не знаем, что это значит.

Отношения между богами и временем начались не с рождения астрологии, а гораздо раньше. У древних славян, древних греков и римлян существовали боги, отвечавшие за тот или иной момент времени, несущие также специфическую эмоциональную нагрузку. Был, например, бог того момента, когда лошади разбегаются в панике, или того, когда наиболее удобно собирать мед. Бог Пан ответствовал за то мгновение, когда на поле боя вспыхивает паника. Был также Кайрос — бог счастливого стечения обстоятельств, изображавшийся обычно как крылатый юноша с маленькими колесами под ногами, что означало быстрое исчезновение Кайроса, если мы не успеем «поймать» его. Была Ника, повелевавшая моментом ,когда чаша весов склоняется на ту или иную сторону в соревнованиях или битве. И конечно Фортуна со своим колесом! На самом деле она была древней богиней-матерью, став позднее символом слепой силы, подвигающей некоторых людей к успеху и удаче, отбрасывая остальных в нищету. Когда около 6 в. до н.э в Месопотамии определенных богов начали соотносить с созвездиями, это выглядело попыткой человечества постичь порядок, скрывающийся за темпоральным возникновением тех или иных богов; чтобы выстроить их в строгую временную цепочку, с помощью которой мы сможем выявить схожесть их возникновения и исчезновения. Напротив, Кайрос, Ника, Фортуна, Пан, Эрос и подобные им божества момента (Augenblicksgotter, по выражению Германна Юзнера) представляют архетипы, проявляющие себя в синхронистичных событиях. Это происходит спонтанно и потому появление таких богов предугадать невозможно.

Иногда синхронистичные события не только нерегулярны, но выглядят даже произвольными. По этой причине в христианской традиции существуют «чудеса», совершаемые как Дьяволом, так и Богом. На многочисленных средневековых изображениях, работах эпохи Возрождения и даже в недавнем фольклоре мы часто видим чудесную длань Божью, указывающую вниз с небес. Именно таким путем Бог вмешивается в Свое творение и поэтому с христианской точки зрения вселенная не просто механизм, обусловленный временем и пространством, ведь в ней всегда имеют место чудеса и сотворение нового.

Юнг называет синхронистичные события «актами творения во времени»; он также говорит о продолжительном сотворении «модели, существующей в вечности, иррегулярно себя проявляющей и не зависящей от предшествующего». Длящееся творение следует понимать не только как серию успешных актов творения, но также как вечное присутствие одного-единственного творческого акта...». Синхронистичные события, как указывает Юнг в итоге своей работы, посвященной этой теме, выглядят только частными случаями общего принципа, названного им «акаузальной упорядоченностью». В физике эта упорядоченность проявляется, например, в периоде радиоактивного распада, причин строгой продолжительности которого мы не знаем. В психологии — это особенности натуральных чисел: 1, 2, 3 и так далее. Никто не может объяснить, почему, например, именно число 6 является совершенным (не впадая в тавтологию, разумеется).

Идея «акаузальной упорядоченности» находит свое выражение как в различных зодиаках, так и в двух китайских арифметических моделях мира, лежащих в основе философии И Цзин. В первой модели, называемой «Порядок Первых Небес» или «Изначальный Порядок», восемь универсальных принципов расположены парами оппозиций, как видно на следующей диаграмме.

Эти оппозиции не соперничают друг с другом, но служат сохранению общего динамического баланса. Данная модель в целом вневременная. Другая, «Порядок Короля Вэна» или «Порядок Последних Небес», имеет циклическую структуру, показанную на второй диаграмме.

Первая модель экстратемпоральна, вторая — темпоральна. Первая означает мир «акаузальной упорядоченности», вторая пребывает во времени и используется как индикатор возможных синхронистичных событий. Две эти модели, как пишет Ричард Вильгельм, не противопоставлены друг другу, а выглядят так, как если бы «Порядок Последних Небес» был прозрачным и мы могли бы видеть сияющую за ним раннюю модель. Китайское воззрение на вселенную, следовательно, уравнивало темпоральность и внетемпоральность в общем Двойном Единстве; синхронистичные события в таком случае будут «спорадической манифестацией их дополняющего единства». Чтобы получить предсказание И Цзин, мы должны подсчитать пучки стеблей тысячелистника в обратном порядке (пока не получим в остатке два или один). Объясняется это следующим: «Нормальное» движение времени от прошлого к будущему здесь, конечно, присутствует, но существует также и обратное, как бы свертывающееся движение времени. Познать это движение значит познать будущее, так как «если мы поймем, как дерево возвращается обратно в семя, то поймем и будущее разворачивание семени в дерево». Именно поэтому в Китае для предсказания будущего использовались обратные счетные методики.

В целом число в Китае было тесно связано со временем. Числа там, как пишет Марсель Гране, были классифицирующими символами, вселенная мыслилась как конечное целое, а различные числа: один, два, три и так далее описывали это целое в различных качественных аспектах, раскрывавших себя в определенных временных моментах. Поэтому число означало разнообразные типы организации материи в соответствии с надлежащим порядком. Числа - это не только обозначения количества, они обозначают также качественные временные фазы в существовании целого. Исходя из этого, И Цзин работает с системами счета, используя особенности того или иного числа для каждого особенного момента. Числа, подобно остальным архетипам, имеют как «вечный», так и обусловленный аспект. Они включают в себя «акаузальную упорядоченность», временную последовательность, периодичность и свои специфические особенности.

Третьим важнейшим символом времени является колесо, которое я уже затрагивала в своей схеме. И Кайрос и Фортуна обладают этим атрибутом, последняя же вообще была одной из доримских богинь — матерей природы.

Наш зодиак также часто интерпретировался как небесное колесо. Наиболее известными образами Колеса Времени являются индийские и тибетские представления о Колесе Сансары (колесе воплощений), означающем мир anitya, мир тленный и временный, от которого буддисты стремятся уйти в нирвану. В центре этого колеса изображены три животных: свинья (вожделение, страсть), петух (ненависть) и змея (бессознательность), поддерживающие вечное вращение колеса. В противоположность этому негативному аспекту Колеса Времени существует «восьмикратный путь» спасения (Дхармы), который изображается также в виде колеса с восемью спицами. Оно вращается в мире, неся избавление всему человечеству.

Наблюдение за регулярным появлением небесных феноменов привело человека в конце концов к изобретению зубчатого колеса, сделавшего возможным появление первых календарей, а позднее часов. Изобретение это, однако, имело довольно странную историю. Первоначально означавшие божественную силу времени во вселенной, позднее часы стали моделью механического обезбоженного мира. Николай Кузанский, впрочем, еще придерживался мнения о божественной функции часов: «Пусть же идея часов означает вечность; движение часов выражает последовательность. Вечность, следовательно, есть разворачивающаяся и сворачивающаяся преемственность, ибо идея часов как вечности означает сворачивание и разворачивание всех вещей в мире». Только начиная с эпохи Просвещения и до конца девятнадцатого века человек отделял часы от божественного создателя, считая их чисто механической моделью вселенной. С психологической точки зрения это означает, что эго заменило собой космического творца (поскольку оно может конструировать часы), впав тем самым в инфляцию. Закономерность была смешана с механической функциональностью, элементы случайности и творческого начала в идее времени были исключены из поля зрения. Только сейчас, в современной физике и глубинной психологии мы начинаем пересматривать эту ошибочную точку зрения.

В сновидениях современного человека часы часто выступают в роли напоминания о том, что мы не вечны. Незадолго до смерти некоторым людям, например, снится, что часы их сломаны и ремонту не подлежат. Такие сны сообщают человеку, что не он сам, но его земное время подошло к концу. В других сновидениях часы обозначают обусловленный или необусловленный мировой порядок, выступая символом Самости. Читатель в связи с этим может вспомнить видения одного физика, описанное Юнгом в Психологии и алхимии, где он увидел следующее: «Вертикальный и горизонтальный круги с общим центром. Это мировые часы и поддерживает их черная птица. Вертикальный круг - это синий диск с белым ободом, разделенный на 32 секции. На нем вращается стрелка. Горизонтальный круг состоит из четырех цветов. На нем стоят четыре маленьких человечка с маятниками, эти человечки вращают колесо и цвет его меняется с темного на золотой...

Часы работают в трех ритмах: 1. Малый ритм: стрелка на синем вертикальном диске движется по Vi2; 2. Средний ритм: один полный оборот стрелки. Одновременно горизонтальный круг движется по Y2. 3. Большой ритм: 32 средних пульсации равны одному полному обороту золотого колеса».

Юнг комментирует это сновидение, приводя различные параллели из алхимии и средневековых календарей. Затем он пишет: «... если мы начнем... с утверждения, что центр и периферия представляют тотальность души и, следовательно, Самость, то данная фигура скажет нам, что в Самости пересекаются две гетерогенные системы, стоящие одна на другой в функциональной взаимосвязи, установленной определенным законом и регулируемой «тремя ритмами». Самость будет, по определению, центром и окружностью, включающей и сознание и бессознательное...». «Так как фигура несет в себе и космический аспект — идею мировых часов — мы должны предположить, что она является уменьшенной моделью или даже источником времени-пространства, во всяком случае, воплощением его, и поэтому, говоря математически, четырехмерна по своей природе, хотя и видна только в трехмерной проекции».

В другом месте Юнг добавляет: «Если мы вернемся назад, к пифагорейской идее о том, что душа это квадрат, тогда мандала будет для нас выражать Божество через тройной ритм и душу через статическую четверичность как круг, поделенный четырьмя цветами. Глубочайшим значением мандалы потому будет являться слияние души с Богом».

Если Юнг верно интерпретировал образ двух пересекающихся систем как источника времени-пространства, это может означать, что сознательное представление о времени «порождено» взаимопроникновением сознательной и бессознательной частей психики. Дуальная модель мира у китайцев как перекрывающие друг друга ранний и поздний небесные порядки будет еще одним случаем, подтверждающим эту идею — там, где вечный, вневременной уровень Самости встречается с обусловленным миром нашего сознательного опыта, время начинает свой ход. Это может привести к выводу, что наша связь со временем будет единственно «верной», только если эго подчиняется требованиям Самости. Это объясняет, почему, например, невротики часто испытывают ощущение, «что время их подгоняет, преследует» - они не живут в ритме Самости, поэтому время и становится для них негативным феноменом. Бодлер, к примеру, в своей поэме «I Horloge» называет часы «ce Dieu effrayant et sinistre». Бодлер, конечно, один из многих современных творцов, описывающих время в его неприятном аспекте. Всякий раз, когда индивидуум начинает терять смысл своей жизни или упускать из виду «вечную» ее составляющую, заслоняясь рациональными предрассудками, он будет испытывать трудности со временем. Когда же слишком много людей будет вести себя так, время станет «искривленным», нарушится его нормальный ход. С этой точки зрения становится понятным, почему в Древнем Китае календарные реформы, предпринимаемые императорами, праздновались как великие события. Изменяя «числа в календаре», император восстанавливал социальный и религиозный порядок в своем государстве, возвращая империю на путь Дао.

В работе Эон Юнг попытался показать, что внутри Самости происходит процесс постоянного обновления. Этот процесс носит круговой или, скорее, спиральный характер, будучи связан с постепенным осознанием человеком Самости. «Самость», пишет Юнг, «это не статическая величина или постоянная форма, но динамический процесс... трансформации, происходящие в ней, представляют процесс восстановления внутри Самости, что можно сравнить с карбоново-азотным циклом на Солнце, когда карбоновое ядро захватывает четыре протона (два из которых немедленно становятся нейтронами) и отпускает их в конце цикла в виде альфа-частиц. Карбоновое ядро само по себе покидает реакцию неизменным, «как Феникс из пепла». Таким образом, секрет существования атома и его компонентов состоит в постоянном обновлении; мы приходим к такому же заключению, пытаясь объяснить сверхрассудочность архетипов». «Душа не может быть кардинально отлична от материи...Душа и материя существуют в едином мире, являясь каждая частью друг друга». Самость, понимаемая таким образом, выступает не как неподвижный внешний центр, но как динамический процесс который, в частности, выражает пирамида в вышеупомянутом сновидении.

К трем основным архетипическим символам и времени: реки (или змеи), процессии (или поезда) и колеса (или часов) мы можем добавить еще один архетипический образ, Бога Смерти. В античности Хронос-Время отождествлялся с Сатурном и его косой и часто изображался в этом облике. Как и Сатурна, его представляли пожирающим своих детей. Эта фигура благополучно пережила Средние Века, просуществовав вплоть до семнадцатого века как образ «Отца - Времени». Часто его изображали вместе со смертью в виде скелета, держащего песочные часы. В сновидениях современных людей я еще никогда не сталкивалась с этим образом, однако влияние данного архетипа можно заметить в подавленном настроении и ощущении депрессии у многих пожилых людей, приводящем впоследствии к развитию старческих психозов. Мне кажется, что фигура Отца -Времени на самом деле автономная, отдельная часть Божественного образа, темный аспект Бога, который человек очень неохотно отождествляет с Богом как таковым. В европейском фольклоре смерть выглядит часто не как уродливое, отталкивающее существо, но как суровый и таинственный человек, действующий напрямую согласно Божественному повелению. Сны, с которыми я сталкивалась в своей практике, описывали приближение смерти именно в таком образе, когда сновидец просыпался от ощущения, что некий ужасный посетитель постучал в дверь его спальни.

В Индии смерть и распад открыто ассоциируются с высшим божеством. В Бхагават Гите (XI) Вишну говорит о себе: «Знай же, что я есть Время, уничтожающее миры, когда приходит их час». Шива также символизирует смерть; его называют Бхайрава, Ужасным Разрушителем, или Маха-Кала, «Великим Временем», также Кала-Рудра, «Всепожирающим Временем». Его шакти — Кали, чье имя есть женская форма от Кала, Время. Она черна, носит ожерелье из отрубленных голов и держит в своих многочисленных руках смертоносное оружие.

Наиболее часто в современных сновидениях мы сталкиваемся с образом смерти как уничтожения живой жизни или растительности: убитая лошадь, дерево с опавшей листвой, поле с вытоптанной пшеницей, что напоминает нам о том, что смерть в совершенстве владеет своей косой, подобно древнему Сатурну. Также такой сон означает, что не вся наша жизнь подвержена гибели, но только лишь животная жизнь нашего тела.

Наше специфическое чувство времени также определенным образом связано с функциями нашего тела. Я имею в виду биологические часы, регулирующие время сна и бодрствования, гормональные ритмы и так далее. Таким же образом наше восприятие времени меняется под воздействием наркотиков, холода или нервного возбуждения, а также возраста. Физиологические часы функционируют как бы отдельно от внешних стимулов и потому являются эндогенными. Пока еще не доказано окончательно, но, похоже, что большинство этих жизненных ритмов синхронизируется мозгом. Наше восприятие времени, следовательно, тесно связано с психикой, реализованной в мозгу; в своем же невоплощенном аспекте психика находится отчасти за пределами времени, о чем я уже упоминала в начале.

В одном из своих писем 1952 года Юнг отважился дать спекулятивное, несколько умозрительное объяснение этого феномена. Сначала он выражает свое удивление тем фактом, что «мы получаем чрезвычайно мало информации от тела изнутри и поэтому... бессознательное крайне редко обращается к телу, а если и делает это, то кружным, символическим путем».Выглядит так, как если бы «существовал глубокий разрыв между разумом и телом». Я объясняю эту точку зрения на примере наличия быстро растущих раковых клеток в определенных участках нашего тела, о которых мы можем ничего не подозревать. Более того, может потребоваться специалист, чтобы распознать признаки заболевания по некоторым симптомам.

Далее Юнг упоминает об относительности времени-пространства в случае с парапсихологическими феноменами, о чем я также говорила ранее, и в итоге задает вопрос: «Должны ли мы отбросить категории времени и пространства, когда имеем дело с психическим существованием?». «Я думаю», продолжает Юнг, «что психику следует понимать как сжатую интенсивность, а не как тело, движущееся во времени. Мы можем утверждать также, что психика постепенно поднимается из мгновенного расширения до конечного, превосходя, допустим, скорость света, и потому тело это реализовать не может. Здесь нужно учитывать «эластичность» пространства в условиях ESP, так как, если нет движущегося в пространстве тела, то там нет и времени.

Позвольте мне немного проиллюстрировать эту идею. Мы знаем, что ядро атома способно минимально расширяться в пространстве, имея при этом колоссально сжатое количество энергии, что мы можем наблюдать, например, при ядерном взрыве. Предположим, что расширение атома в пространстве будет уменьшаться и сведется к нулю, а количество энергии останется прежним — мы получим тот порог, где душа оставляет обусловленность тела, становясь чистой интенсивностью. Любопытно, кстати, что Бенджамен Уорф в своем описании языка индейцев хопи указывал, что у них нет слов, означающих «быстро», но есть слова, обозначающие понятие интенсивности. Возможно, как пишет Уорф, необходимо ввести новый термин i (интенсивность). Также и ускорение следует понимать по-другому, так как все обладает фактором i, независимо от того, движется оно или находится в покое. Если Уорф прав, то «интенсивность» в понимании хопи относится в большей степени к психическому аспекту событий, чем к физическому.

Юнг продолжает: «Вы определенно будете возражать против парадокса нерасширяющейся интенсивности как contradictio in adjecto. И я соглашусь с вами. Энергия - это масса и масса имеет свойство расширяться. Во всех случаях тело, обладающее скоростью, превышающей скорость света, исчезает из поля зрения и мы можем только гадать, что происходит с ним в данный момент. И, разумеется, мы не можем быть уверены в том, где это тело находится сейчас и вообще существует ли оно. Подобно этим объектам, время также является ненаблюдаемым феноменом.

Позволю себе еще раз заметить: Мы знаем, что в так называемых «черных дырах» объекты способны исчезать. В этих местах любые сигналы света и время-пространство также становятся ненаблюдаемыми. Однажды я столкнулась с телепатическим сновидением одной моей пациентки, демонстрировавшим похожее ощущение в момент, когда душа покидает тело после смерти. Ей приснилась вечеринка, на которой присутствовал, среди прочих гостей, Юнг одетый в довольно причудливый костюм: спереди зеленый, а сзади черный. Там была стена с вырезом точно по контурам фигуры Юнга. Он ступил в эту дыру и исчез, хотя сновидица точно знала, что он рядом с ними, пусть даже невидимый. На следующее утро по радио она услышала, что Юнг скончался предыдущим вечером. Сновидение, таким образом, сообщило ей, что в момент смерти живое существо переступает порог видимости, попадая будто в черную дыру, однако не прекращает своего существования.

Но нам все еще неясно, как душа связана с телом. Юнг продолжает: «В свете этой точки зрения мы можем предположить, что мозг будет выступать в роли трансформатора, в котором относительно бесконечное напряжение или интенсивность души будет изменяться в уловимую частоту «расширений». И, напротив, затухание интроспективного восприятия тела объясняет себя благодаря последовательной «психификации», то есть за счет расширения. Психика — это наивысшая степень интенсивности в наименьшем пространстве.

Юнг подчеркивает, что выводы эти в целом умозрительны. Тем не менее, мне кажется, что ценность таких гипотез зависит от того, как много необъяснимых прежде фактов можно привести с помощью них в смысловую взаимосвязь. Эта идея представляется мне одной из таких, она объясняет множество ESP-феноменов, свидетельствующих, что психика на самом деле мало подвержена влиянию времени и пространства. Также эта гипотеза соотносится со свидетельствами восточных и западных мистиков, утверждающих, что в состоянии высшего экстаза время и пространство преодолеваются путем одновременной и необычайно сильной интенсификации духовного постижения. Это объясняет, к примеру, почему функционирование мозга могут осложнить различные токсические эффекты (наркотики или шизофрения); здесь речь также идет о ненормальной интенсификации психического опыта, хотя в случае шизофрении фрагментарной и неорганизованной. Эта гипотеза также объясняет, почему у многих шизофреников в момент психотического эпизода возникает ощущение, что «у них взрывается мозг»; в качестве позитивного примера могу привести утверждение практикующих йогов о том, что, когда рождается тело Будды, череп их раскрывается и он выходит наружу с первым криком. Сообщения людей, испытавших «клиническую смерть», подтверждают то же самое, как и видения Юнга в 1944 году, описанные им в Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях.

В повседневной жизни мы предполагаем определенную дихотомию разума и материи, которая является лишь способом сознательного наблюдения вещей. На самом же деле мы не знаем, что такое материя как таковая и что такое психика или душа как таковая. По мнению Юнга, они в большей степени две части единого целого, единой живой тайны, называемой unus mundus, единым миром. Следовательно, можно выдвинуть гипотезу, что душа и материя - это способы манифестации энергии: одна — с низкой частотой и расширением в пространстве а другая - чистая интенсивность. Если это верно, тогда и внетемпоральный и темпоральный аспекты будут составляющими одного целого, которое можно назвать Временем и Не-Временем одновременно. Другими словами, Время, будучи аспектом Божественного образа или Самости, является coincidentia oppositorum. Именно поэтому символ часов в сновидении означает как нашу обусловленную индивидуальность, прекращающую свое существование в момент смерти, так и Самость в ее вечном движении.

Этот парадокс понять нетрудно, но жить с ним — выполнять требования времени, одновременно следуя ритму Самости — требует определенной зрелости. Это означает, что в какой-то момент мы должны отбросить все наши планы и обязанности, навязываемые извне, и прислушаться к тому, чего хочет от нас Самость, причем здесь важно разграничивать требования Самости и других бессознательных комплексов. С этой точки зрения время является критерием, точно показывающим, насколько мы живем в гармонии с собой.

1. G. J. Whitrow, The Natural Philosophy of Time (London & 1 Edinburgh: Nelson, 1961).

2. " D e r Bettler und das Paradies," Marchen aus dem Balkan, ed. A. Leskien (Jena: Diederichs, 1919), no. 67.

3. См. P. M. Huber, Die Wanderlegende von den Siebenschlafern (Leipzig, 1910), омотиве "тысячилеткакодногодня."

4. Относительность этой аксиомы была доказана математиками Шлафли и позднее Риманом, поскольку мы можем создать такие фигуры, для которых эта аксиома не будет верна.

5. С. A. E. Moberley a n d E. E Jourdain, An Adventure (London: Faber & Faber, 1907, 1948). Cf. also Anielajaffe, Geisterer-scheinungen und Vorzeichen (Zurich & Stuttgart: Rascher, 1958), p. 149. (Published in English as Apparitions: An Archetypal Approach to Death Dreams and Ghosts.)

6.Cм. C. G. Jung, Memories, Dreams, Reflections, ed. Aniela Jaffe, trans. Richard and Clara Winston (New York: Vintage Books, 1963), pp. 285-86.

7. Цит. по. W. von Scholz, Der Zufall als Schicksal (Berlin: Deutsche Buchgemeinschaft, 1924), p. 151.

8.Cм. Jean Piaget, Le Developpement de la notion du temps chez I'enfant (Paris: Presses Universitaires de France, 1964).

9. Cм. B. L. Whorf, Sprache, Denken, Wirklichkeit (Hamburg: Rowohlt, 1963), pp. 15ff.

10.. Ibid., p. 17.

11. Ibid., p. 85.

12. Ibid., pp. 104ff.

13. Ibid., pp. 105-106.

14. Richard Wilhelm, The I Ching or Book of Changes, trans. Cary F. Baynes, 3rd ed. (Princeton: Princeton University Press, 1967), book I, chap. 16, line 2, p. 70.

15 Ibid., p. 323.

16 Ibid., p. 327.

17 Ibid.

18 Цит. по Chang Chung-yuan, Creativity and Taoism (New York: Julian Press, 1963), p. 183.

19, См. ПисьмоЮнгак J. R. Smythies, 29 February 1952, Letters, vol. 2 (London: Routledge & Kegan Paul, 1976), p. 46.

20. Ibid.

2 1 . Lao Tzu, Tao Teh Ching, trans. John С. H. Wu (Boston: Shambhala Publications, 1989), chap. 11, p. 23.

22.Cм. H. Jenny, Kymatik (Cymatics) (Basel, 1976), pp. 12 и 176ff.

23. Cм. F. LeLionnais, "Le Temps Encyclopedic essentielle (Paris: Delpire, 1959), pp. 71ff.

24. Cм. Jung, letter of 29January 1934, Letters, vpl. 1, p. 139, и letter of 26 May 1954, p. 176.

25.The Bhagavad Gita, trans. A. W. Ryder (Chicago: University of Chicago Press, 1929).

26.M. Berthelot, Collection des anciens alchimistes grecs, vol. 1 (Paris: Steinheil, 1887-1888), p. 228.

27.K. Preisendanz, Papyri Graecae Magicae, vol. 1 (Stuttgart: Teubner, 1973), p. 111.

28.Cм. Wilhelm, I Ching, pp. 285-86.

29. Укороченная версия.. Я более подробно интерпретировала этот сон в Praxis der Psychotherapie, ed. J29.. Schultz, vol. 22 (1977), pp. 193ff.

30. Cм. H. Jacobsohn, "Das gottliche Wort und der gottliche Stein im alten Agypten," Eranos 39 (1970), pp. 217ff.

31. Cм. Lu K'uan Yii, Ch'an and Zen-teaching, series 2 (London: Rider, 1961), pp. 61 and 62, n. 5.

32. Jung, Memories, Dreams, Reflections, p. 325.

33. C. G. Jung, "Psychologische Interpretation von Kindertraumen," unpublished monograph, ed. Liliane Frey and Rivkah Scharf, Eidgenoss. Techn. Hochschule (Zurich School of Technology), Winter 1938/1939.

34. A. Seidenberg, "The Ritual Origin of Counting," Archive for History of Exact Sciences!, no. 7 (1962-1966): 10.

35. Plato, Timaeus, 37 C; cf. F. M. Cornford, Plato's Cosmology (London, 1948), pp. 97-100.

36. Hermann Usener, Gotternamen (Frankfurt: Schulte-Bulmke, 1948), pp. 279ff.

37. C. G. Jung, "Synchronicity: An Acausal Connecting Principle," in The Structure and Dynamics of the Psyche, vol. 8 of the Collected Works (cw), para. 965.

38. Ibid., c w 8 , para. 967 and n. 17.

39. Ibid., c w 8 , paras. 965ff.

40. Cм. Marcel Granet, La Pensee chinoise (Paris, 1948).

41. Cм. Wilhelm, I Ching, book I, p. 266. For more detail see Marie-Louise von Franz, Number and Time (Evanston, 111.: Northwestern University Press, 1974), pp. 236ff.

42. Wilhelm, I Ching, p. 271.

43. Ibid., p. 267.

44. Granet, La Pensee chinoise, p. 138. Cf. also von Franz, Number

and Time, pp. 72ff.

45. Rhys Davids, "Zur Geschichte des Radsymbols," Eranos 2

(1934): 153ff.

46. Nicolaus Cusanus, Vision of God, trans. E. G. Salter (London: Dent & Sons, 1928), p. 52. Cf., on this, F. C. Haber, "The Darwinian Revolution in the Concept of Time," in J. T. Fraser and N. Lawrence, The Study of Time I, p. 390.

47. C. G. Jung, Psychology and Alchemy, cw 12, para. 307. Cf. also Psychology and Religion, cw 11, paras. 111 ff.

48. Jung, cw 12, para. 310.

49. Ibid., para. 312.

50.Jung, cw 11, para. 124.

51. Cм. Hans Meyerhoff, The Broken Center, cited in T. Ungvar, "Time and the Modern Self: A Change in Dramatic Form," in Fraser and Lawrence (eds.), The Study of Time I, p. 475.

52. Cм. Granet, La Pensee chinoise, pp. 139ff. and 143ff. Подробнеесм.von Franz, Number and Time, pp. 158-59.

53. Cм. Jung, The Archetypes and the Collective Unconscious, cw 9/i, para. 260.

54. Jung, Aion, cw 9/ii, para. 411.

55. Ibid., para. 413.

56. Цит. по. S. G. F. Brandon, "The Deification of Time," in The Study of Time, I, edited by J. T. Fraser and N. Lawrence, p. 378.

57. Ibid., p. 379.

58. Письмо Юнга от 29 февраля 1952 к J. R. Smythies, Letters, vol. 2, pp. 43ff.

59. Ibid., p. 45.

60. Whorf, Sprache, Denken, Wirklichkeit, p. 87.

61. Ibid., p. 17.

62. Jung, Letters, vol. 2, p. 45.

63. Ibid.

 

Глава 5

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: