Й день месяца Мишамонт, 352 год ПК. Это была не физическая боль, что туманит рассудок

 

Это была не физическая боль, что туманит рассудок. Это была старая боль, внутренняя, скребущая, рвущая отравленными когтями. Карамон, всегда сильный и веселый, открытый и честный. Карамон, всеобщий друг…

Не то что Рейстлин, хитрюга и недомерок.

— Все, что у меня есть, — это магия, — четко сказал я, впервые в жизни ощутив предельную ясность. — И теперь она есть и у тебя.

Опираясь на стену, я поднял руки, соединив вместе большие пальцы. Я начал произносить слова — слова, которые создадут магию.

— Рейст! — Карамон кинулся обратно. — Рейст, что ты делаешь? Погоди! Ты нужен мне! Я буду заботиться о тебе, как и раньше! Рейст, я ведь твой брат!

— У меня нет брата.

Под слоем твердых ледяных камней пузырилась и кипела ревность. Сотрясались и трескались скалы. Ревность, разлитая огненным потоком, низвергалась через мое тело и вспыхивала в руках. Пламя взвилось и поглотило Карамона…

 

Стук в дверь грубо вернул Рейстлина в реальность. Он пошевелился в кресле; воспоминания отпускали медленно и неохотно, но не потому, что маг любил мысленно возвращаться в те времена. Память об Испытании в Башне Высшего Волшебства была ужасна, она возвращала горькие муки ревнивой ярости, вид Карамона, гибнущего в огне, его крики, смрад обугленной плоти…

А потом была необходимость стоять перед Карамоном, который наблюдал собственную гибель от руки брата. Видеть боль в его глазах, что намного хуже мучений от самой смерти. «Это все иллюзия, часть Испытания», — старался уговорить себя Рейстлин. Он будет стараться держать память на замке, но попробует изучить некоторые вещи, которые могут помочь ему вынести все это.

Стояло раннее утро, Рейстлин находился в маленькой келье, которую предоставили ему в Великой Библиотеке. Монахи принесли его сюда, думая, что он уже при смерти. Здесь Рейстлин смог изучить тьму собственной души и встретить взгляд, что всматривался в него. Он помнил Испытание и помнил сделку с Фистандантилусом, которую заключил, чтобы его пройти.

— Я же просил не беспокоить! — раздраженно крикнул Рейстлин.

— Беспокоить? Я его сейчас побеспокою, — проворчал бас за стенкой. — Сейчас я его так крепко расцелую, что не поздоровится!

— К тебе посетитель, мастер Маджере, — примирительно произнес Бертрем, — говорит, что он старый друг и беспокоится о твоем здоровье.

— Ну конечно… — кисло сказал Рейстлин.

Он ожидал гостя с тех пор, как заметил Флинта, переходящего дорогу у Библиотеки и передумавшего заходить. Флинт проведет ночь в размышлениях и придет снова. Без Таса — придет один.

«Надо велеть ему убираться. Скажи, что занят. У тебя много незаконченной работы перед отправлением в Нераку…» Но, думая об этом, Рейстлин уже снимал защитное заклинание, блокирующее дверь.

— Пусть войдет! — крикнул он.

Внутрь осторожно просунулась лысая голова Бертрема, блестевшая капельками пота. При виде Рейстлина, сидящего в кресле и закутанного в поношенную серую мантию, его глаза расширились.

— Но он, э-э… ты… они…

Рейстлин глянул на него:

— Говори, что хотел сказать, и можешь идти.

— Э-э… посетитель, — вновь повторил Бертрем слабым голосом и поспешил прочь, громко шаркая сандалиями по полу.

Флинт ввалился внутрь. Старый гном с негодованием разглядывал Рейстлина из-под косматых седых бровей, скрестив руки на груди, его роскошная борода змеилась поверх кожаной брони, которую он предпочитал стальным доспехам. На новой броне ясно выделялось тиснение символа Рыцарей Соламнии.

На Флинте был его обычный шлем, который он раздобыл в одном из ранних приключений. Рейстлин уже забыл где. Шлем украшал хвост, изготовленный из конского волоса. Флинт был уверен, что это грива грифона, и ничто не могло его разубедить, даже тот факт, что у грифонов не бывает грив.

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как они виделись, но Рейстлин был потрясен изменениями, произошедшими в гноме. Флинт исхудал, его кожа приобрела меловой оттенок. Он тяжело дышал, а его лицо избороздили новые морщины горя и потерь, усталости и беспокойства. Однако взгляд старого гнома, что сейчас впивался в Рейстлина, горел прежним огнем.

Оба молчали. Флинт прокашлялся, прочищая горло, и быстрым взглядом обвел келью, отметив книгу заклинаний, лежащую на столе, посох Магиуса, прислоненный в углу, и пустую чашку из-под чая. Все имущество Рейстлина — ничего из вещей Карамона.

Гном нахмурился, яростно почесал нос, продолжая прожигать Рейстлина взглядом из-под насупленных бровей, и неловко потоптался.

«Каково бы тебе было, знай ты правду, — подумал Рейстлин, — как я бросил Таниса и Карамона погибать?»

Он уже жалел о появлении гнома.

— Кендер сказал, что видел тебя, — наконец нарушил тишину Флинт. — Он говорил, что ты умирал.

— Как видишь, я вполне живой, — сказал Рейстлин.

— Да, хорошо… — Флинт погладил бороду. — Ты носишь серые одежды, что это означает?

— Только то, что я отослал свои красные в стирку, — язвительно ответил Рейстлин. — Я не настолько богат, чтобы позволить себе обширный гардероб. — Он нетерпеливо дернулся. — Ты пришел сюда просто поговорить об одежде и поглазеть на меня или у тебя есть цель?

— Я пришел, потому что волновался за тебя, — произнес Флинт, нахмурившись.

Рейстлин сардонически улыбнулся:

— Вовсе нет. Не из-за меня. Ты пришел, потому что волновался за Таниса и Карамона.

— Пусть так, я ведь имею на это право? Что с ними случилось? — Бледное лицо Флинта порозовело от волнения.

Рейстлин чуть помолчал. Он не мог сказать правды, сам не понимая, по какой причине. В конце концов, он прекрасно знал, что Флинт думает о нем, что они все думают. Рейстлин мог сказать правду — он бросил их на погибель в Водовороте. Правда, Флинта такая новость потрясла бы. В ярости гном мог попытаться напасть. Старик не представлял угрозы для Рейстлина, но ему пришлось бы защищаться. Будет драка, шум, эстетики переполошатся. После этого они выгонят его на улицу, а Рейстлину предстоит еще многое сделать.

— Мы с Лораной и Тасом знаем, что вы вместе бежали из Тарсиса, — продолжал Флинт. — Мы вместе разделили сон. — Гном выглядел весьма смущенным, признавая этот факт.

Рейстлин был заинтригован.

— Сон в земле кошмаров Сильванести? Сон короля Лорака? Вы? Очень интересно… — Он задумался, рассматривая все аспекты такой возможности. — Я знаю, что вы испытали это, но только потому, что вы были внутри сна. Интересно, что испытали остальные?

— Гилтанас сказал, что это был Камень-Звезда. Эльхана дала такой Стурму в Тарсисе.

— Да, она упоминала об этом. Это мог быть Камень-Звезда, они мощнейшие магические артефакты. Он все еще у Стурма?

— Его похоронили вместе с ним, — грубо сказал Флинт. — Стурм мертв. Он погиб в сражении при Башне Верховного Жреца.

— Я сожалею… — сказал Рейстлин, с удивлением понимая, что это действительно так.

— Стурм погиб как герой, он в одиночку бился с синим драконом.

— Тогда он погиб как глупец, — хмыкнул Рейстлин.

Лицо Флинта вспыхнуло.

— А где Карамон, почему его нет здесь? Он никогда не оставил бы тебя, для этого ему пришлось бы тоже умереть!

— Возможно, так все и есть, — сказал Рейстлин, — возможно, все мертвы. Я не знаю.

— Ты убил его? — выдавил из себя Флинт, медленно багровея.

«Да, я убил его, — подумал Рейстлин, — он был весь объят пламенем…»

Но вместо этого произнес:

— Дверь позади тебя. Прикрой поплотнее, когда будешь выходить.

Флинт хотел что-то сказать, но сильнейший гнев душил его. Он смог лишь пробормотать:

— Даже не знаю, зачем пришел. Я сказал: «Избавились наконец», когда услышал, что ты умираешь. И снова говорю, уже тебе в лицо: избавились наконец!

Гном развернулся на пятках и сердито потопал к двери. Он уже было открыл ее, когда за спиной раздался голос Рейстлина:

— У тебя серьезные проблемы с сердцем, Флинт. Тебе постоянно нехорошо, у тебя боль, головокружение, одышка. Ты стал легко утомляться. Я ведь прав, есть такие признаки?

Гном замер, положив руку на ручку двери.

— Если ты не перестанешь нервничать, — продолжал Рейстлин, — сердце долго не выдержит.

Флинт замер и медленно оглянулся:

— Сколько у меня времени?

— Ты можешь умереть в любой момент, — вынес вердикт Рейстлин. — Тебе срочно надо отдохнуть.

— Отдохнуть… Война идет! — воскликнул Флинт, но тут же закашлялся, захрипел, прижав руки к груди. Видя, что маг наблюдает за ним, гном проговорил: — Не все умрут как герои…

Флинт затопал прочь, забыв захлопнуть за собой дверь. Вздохнув, Рейстлин поднялся на ноги и сделал это вместо него.

 

…Карамон закричал, попробовал сбить огонь, но не существовало никакой возможности спастись от магии. Его сгорающее тело сморщивалось в пламени, пока не обратилось в плоть старика, закутанного в темную мантию. В волосах и бороде старца сверкали огненные искорки.

Протянув руку, Фистандантилус шагнул ко мне.

— Если твоя броня сгорела, — мягко сказал старик, — я помогу с решением задачи.

Я не мог двинуться, не мог защититься. Магия истощила все мои силы до конца. Фистандантилус стоял передо мной — черная мантия свисала клочками ночи, плоть сгнила и отваливалась кусками, кости просвечивали сквозь кожу. Ногти старца выросли и заострились, как у мертвеца, глаза сияли тем неукротимым огнем, что горел в моей душе, теплом, что могло воскрешать умерших. На тощей шее Фистандантилуса поблескивал гелиотроп.

Рука старика коснулась моей груди, лаская живую плоть, дразня и мучая. Он начал погружать руку глубже, внутрь, пока пальцы не схватили мое сердце. Как умирающий солдат хватается за копье, что пронзило его насквозь, я схватил старика за запястье той хваткой, ослабить которую может только смерть.

Захваченный врасплох, Фистандантилус рванулся прочь, стремясь вырваться, но старик не мог одновременно освободиться и продолжать сжимать мое сердце.

Белый свет Солинари, красный огонь Лунитари и черное, бездушное сияние Нуитари — вот что я видел слабеющими глазами, глядя в бездушные немигающие зрачки.

— Можешь взять мою жизнь, — крикнул я, впиваясь в запястье старика так же, как недавно он впился в мое сердце, — но взамен ты станешь мне служить!

Страшные глаза мигнули.

 

Рейстлин снял с пояса маленький кожаный мешочек, который всегда носил с собой. Сунув руку внутрь, он вытащил нечто похожее на маленький шар, сделанный из разноцветного стекла, или мраморный шарик, которыми так любят играть дети. Рейстлин покатал Око на ладони, наблюдая, как цвета внутри сплетаются и переливаются.

— Ты становишься настоящей помехой, старик, — тихо сказал он, и его абсолютно не волновало, услышал его Фистандантилус или нет.

У Рейстлина был план, и неумерший маг никаким способом не мог помешать ему.

 

4

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: