Правоохранительная политика Дутова и террор

 

Дутову, как и другим облеченным властью людям, неизбежно приходилось сталкиваться с необходимостью осуществления собственной правоохранительной политики, а в условиях войны еще и карательных мероприятий. Сложность заключалась в том, что, несмотря на многочисленные приказы, регламентировавшие эту сферу, механизмы, позволявшие реально проконтролировать их надлежащее исполнение на местах, практически отсутствовали.

Уже 23 ноября 1917 г. Дутов издал приказ о недопустимости самосудов, в котором было отмечено, что «в Войсковое правительство поступили сведения и документы, свидетельствующие, что некоторые поселковые общества казачьего войска выносят смертные приговоры лицам, подозревающимся или уличенным в грабежах, кражах и т. п. преступлениях, некоторые из таких приговоров уже приведены в исполнение. Это явление глубоко безнравственного и антигосударственного характера, оно в корне должно пресекаться самым энергичным образом со стороны войсковых учреждений и должностных лиц. Войсковое правительство… решило, не останавливаясь ни перед какими суровыми мерами воздействия, раз и навсегда искоренить позорную и антигосударственную политику поселковых обществ в изыскании способов наказания преступников посредством составления смертных приговоров»1721. Однако на практике самосуды продолжались и после этого приказа.

По возвращении Дутова в Оренбург население города было уведомлено о том, что «никакие погромы – ни на религиозной, ни на национальной, ни на классовой почве – допущены не будут. Всякие насилия над личностью и имуществом граждан будут пресекаться в корне и караться самым беспощадным образом. Призываю граждан г. Оренбурга к спокойствию и доверию, а со смутьянами, распространяющими ложные слухи, будет поступлено по всей строгости закона»1722. Новая администрация требовала осуществлять реквизиции только в установленном законом порядке1723.

С осени 1917 г. на территории войска стал функционировать мировой суд, станичные суды были упразднены. Летом 1918 г. на подконтрольной Дутову территории Оренбургского военного округа была восстановлена милиция, существовавшая при Временном правительстве. Вскоре по освобождении Оренбурга от красных Дутов писал в приказе по Оренбургскому военному округу: «Подтверждаю мое категорическое требование о том, чтобы не было никаких самочинных обысков и арестов, а также захвата чужого имущества. Виновные будут привлекаться к ответственности по законам военного времени»1724.

При штабе обороны Оренбургского казачьего войска существовал отдел охраны войск, выполнявший и милицейские функции, однако стремление Дутова к самостоятельности привело к созданию особой войсковой милиции, получившей позднее название областной военной милиции (приказ Войскового атамана Оренбургского казачьего войска № 34 от 26 августа 1918 г.). Фактически некоторое время сосуществовали войсковая и военная милиции, первая – в ведении Войскового правительства, а вторая – в ведении областного уполномоченного Комуча1725. К работе в милиции активно привлекалось местное, в том числе нерусское, население. Вернулись на службу и некоторые работники милиции, существовавшей при Временном правительстве.

К октябрю 1918 г. были разработаны штаты милиции, помощник начальника областной милиции П.С. Архипов составил «Учреждение областной милиции» и инструкцию для младших милиционеров1726. Все служащие войсковой милиции считались мобилизованными на действительную военную службу. Существовали отряды конной и пешей милиции, причем конная комплектовалась только казаками. Существовала и войсковая железнодорожная милиция. На местах работали участковые начальники, начальники городской и уездной милиции. Областную войсковую и военную милицию возглавляли капитан (позднее – полковник) А.М. Булгаков (видный деятель антибольшевистского повстанческого движения в низовых станицах Оренбургского казачьего войска), а с 15 сентября 1918 г. есаул (позднее – полковник) В.Н. Литвинов. При управлении милиции существовали уголовный (с 1 октября 1918 г. – Оренбургское областное уголовное бюро) и политический отделы.

При уголовном бюро предполагалось оборудовать судебную фотографию, сформировать картотеку преступников, открыть фотографический и уголовно-сыскной музеи, оборудовать цейхгауз для переодеваний и гримировки агентов. Офицеры, служившие в милиции, носили положенную им форму (армейскую или казачью), для классных чинов милиции было установлено защитное обмундирование, погоны из белого галуна на синем сукне с синими просветами, синий узкий кант по наружному продольному шву брюк. Погоны нижних чинов милиции были синими с нанесенной на них трафаретной шифровкой «В.М.». Милиционеры обшивали воротники рубах в два ряда, грудь в один ряд (старшие милиционеры – галуном, младшие – синим кантом), помещали на ней газыри для патронов. Впрочем, организованная Дутовым милиция не была признана омским правительством1727. По мнению представителя войска в Омске Н.С. Анисимова, «совершенно не желающая считаться с исключительностью обстановки Министерская власть разрушала все, что с таким трудом создавалось, не давая взамен решительно ничего»1728.

В своих действиях милиция руководствовалась законами Временного правительства и дореволюционным законодательством, но постепенно ряд деяний, ранее предусмотренных Уложением о наказаниях, был изъят из общей подсудности и обращен к административному разрешению (возможности выплатить штраф). В связи с эвакуацией судебных учреждений из Оренбурга осенью 1918 г. судопроизводство в городе прекратилось, в городе участились кражи со взломом.

Небезынтересен характер и количество наиболее распространенных преступлений. К сожалению, статистические данные (количество уличенных преступников) на этот счет по состоянию на январь 1919 г. имеются только по Верхнеуральскому, Троицкому и Челябинскому уездам Оренбургской губернии, не подчинявшимся Дутову в административном отношении1729 (см. табл. 10).

 

Таблица 10  

 

Как видно из таблицы, несмотря на очевидную неполноту данных, наиболее высоким уровень раскрываемости преступлений, как, вероятно, и уровень самой преступности, был в Челябинском уезде, что, по всей видимости, объясняется наличием здесь важной железнодорожной магистрали и существенно большей политической и экономической значимостью этого района в сравнении с находившимися на периферии Верхнеуральским и Троицким уездами. Показательно и то, что большой размах получили хулиганство и самогоноварение.

Приоритетной задачей милиции была борьба с дезертирством и спекуляцией. В отношении последней Дутов пошел на постепенное ужесточение наказания – штраф в 1000 руб. был увеличен в три раза, а когда и это не дало результата, за спекуляцию 26 октября 1918 г. был установлен расстрел без суда и следствия по докладу обстоятельств дела самому атаману. В моем распоряжении нет сведений о том, насколько активно эта мера применялась на практике. В одном из приказов Дутов отмечал, что «спекуляция в городе Оренбурге все увеличивается. Обычные способы борьбы не оказывают действия. Входя в интересы беднейшего класса населения, я принужден принять суровые меры, почему объявляю всех спекулянтов, без различия класса, состояния и пола, вне закона, как предателей Родины, забывших честь, совесть и свой долг перед отечеством в его страдные дни. Все задержанные спекулянты подлежат без суда и следствия расстрелу по докладу мне всех обстоятельств дел. Исполнение этого приказа возлагаю на Главного Начальника Оренбургского Военного Округа»1730. В ноябре борьба со спекуляцией и самогоноварением в прифронтовой полосе была передана в ведение командующих группами войск. Последнее (впрочем, вне прифронтовой полосы) каралось довольно слабо (15 суток ареста)1731, очевидно, в связи с повсеместным распространением этого преступления. Милиция также занималась надзором за санитарным состоянием магазинов и трактиров, цензурой фильмов, начальник милиции выдавал разрешения на проведение собраний и митингов. Годовой расход на милицию, по данным 1918 г., составлял 7 миллионов руб.1732

В отношении цензуры Дутов в октябре 1918 г. просил представителей оппозиционной печати оградить Войсковое правительство от фельетонов и высмеивать лишь его самого1733. В целом при Дутове, несмотря на некоторые ограничения военного времени (в отношении непечатания наименований конкретных воинских частей и соединений, а также оперативной информации), соблюдалась свобода печати, существовала независимая пресса.

Профессиональная подготовка сотрудников милиции на территории Оренбургского казачьего войска оставляла желать лучшего. По мнению губернского уполномоченного Комуча П.В. Богдановича, милиция обнаружила «полное незнакомство с[о] своими правами и обязанностями и отсутствие служебного такта»1734. Так, в середине июля 1918 г. начальник областной милиции приказал арестовать на трое суток члена Оренбургской Городской Управы Крангачева во время служебных занятий последнего, т. к. он не явился в кабинет начальника милиции по первому требованию. Лишь вмешательство городского головы предотвратило арест. В конце июля во время представления в городском театре начальник милиции потребовал освободить ложу театрального комитета от членов городского самоуправления, утверждая, что это атаманская ложа, которую должен занять Генерального штаба полковник Н.А. Поляков. Ложа была очищена – городскому голове и двум членам управы пришлось пересесть. В начале 1919 г. при отступлении казачьих частей в глубь войска милиция отличилась грабежами и бесчинствами в некоторых станицах и поселках, причем ее деятельность стала предметом разбирательства на Войсковом Круге1735.

Компетентность отдельных служащих милиции вызывала уныние. Известен случай, когда большевистским подпольщикам в Троицке без особых усилий удалось ввести в заблуждение следствие, инсценировав самоубийство поручика местной милиции, вышедшего на след подпольщиков и на самом деле ликвидированного ими самими1736. Добавлю, что на службу в милицию попали и некоторые сторонники красных1737, которые своими действиями могли пытаться преднамеренно дискредитировать власть Дутова.

Милиции было мало. По этой причине в поездах была плохо поставлена проверка документов, и рабочие Ташкентской железной дороги летом – осенью 1918 г. имели возможность связываться с красными на Ташкентском фронте через поездную прислугу1738. Кроме того, из-за отсутствия милиции наведением порядка в тылу вынуждены были заниматься военные. Уже в середине марта 1919 г. Дутов приказал при каждом корпусе и дивизии сформировать отряд особого назначения для водворения порядка в тылу1739.

Фактически же сельское население было предоставлено само себе. «Безобразничают, озорничают не приведи Бог как! Прямо большевики готовые… И ждут их, вот тебе крест!» – заявила генералу С.А. Щепихину хозяйка постоялого двора, рассказывая о местных жителях1740.

Дутов стремился распространить деятельность особой войсковой милиции и на Тургайскую область, что повлекло значительные сложности, связанные с не вполне ясным положением этой области в административном отношении. С одной стороны, область была включена в Оренбургский военный округ, который сначала непосредственно, а затем через помощников был подчинен Дутову. С другой стороны, в Тургайской области существовала своя гражданская администрация в лице областного комиссара, а позднее управляющего областью А.В. Матвеева. Кустанайский уезд помимо этих двух властей в начале 1919 г. подчинялся также приказам командующего Западной армией генерал-лейтенанта М.В. Ханжина. Серьезный конфликт по поводу административного подчинения этого региона возник уже в ноябре 1918 г., когда Дутов попытался заменить созданную Матвеевым в Тургайской области милицию своей. Противоборство длилось до марта 1919 г. и закончилось подчинением тургайской милиции руководству Оренбургского военного округа на театре военных действий1741. Налицо был хаос в управлении областью, что стало одной из причин серьезных антиправительственных выступлений населения в районе Кустаная в 1919 г.

В связи с беспорядками в Кустанайском уезде Дутов писал Верховному Правителю адмиралу А.В. Колчаку 24 апреля 1919 г.: «По приезде в Троицк я очень внимательно занялся Кустанайским уездом. Мятеж в общем подавлен, но далеко еще не кончен. Много дезертиров и хулиганов ускользнуло на юг, а главное – убежали их руководители [А.] Жиляев и [Л.И.] Таран. По агентурным данным, у них вновь набирается шайка, и им прислали пулеметы и оружия из Челкара, Казалинска и даже Ташкента. В настоящее время большевики скапливаются в Аксуате, что на вновь строящейся Сиб[ирской] жел[езной] дор[оге] Орск – Атбасар. Есть сведения, что Тургай, Иргиз, Кара-Бутак и станция Челкар служат притоном большевических (так в документе. – А. Г. ) организаций. У меня все на фронте и далеко под Оренбургом, выделить что-либо в степи я сейчас не могу. Мною послано в Аксуат баталион пластунов и в г. Кустанае и его окрестностях стоят небольшие карательные партии, но их очень мало. Я оставил в Кустанае учебную команду полка Сахарова, и там больше ничего нет. 4-я кадровая бригада, находящаяся в Кустанае, должна быть оттуда выведена в Челябинск, ибо иначе она не может заниматься обучением вновь призванных и нельзя собрать мобилизованных, ибо они поглотят небольшой кадр и повторится Кустанайское восстание. В то же время настоятельно необходимо иметь пехотный гарнизон в Кустанае с пулеметами. Отряды из корпуса Каппеля ушли обратно, и теперь нет сил. Я обращался в Ставку с просьбой поставить в Кустанае батальон пехоты, но мне отказали, почему я считаю долгом предупредить Ваше Высокопревосходительство о могущих быть недоразумениях… Гор[ода] Троицк и Кустанай совершенно не надежны в политическом отношении, здесь до прихода моего со штабом была преступная распущенность власти. Даже присылаемых из станиц большевиков следственные] комиссии немедленно освобождали. Городские думы ниже всякой критики. Теперь штаб мой ушел из Троицка и опять повторится прежнее. Власть местная всецело заодно с купечеством, оно гл[авным] образом] татарское, покровительствует ему и отсюда озлобление низов и рабочего класса. В эти города надо дать твердые воинские части и решительных администраторов. Как пример здешних судебных властей – приведу пример. Пользуясь мои[м] пребыванием в Омске, выпустили из тюрьмы Каргина, бывшего атамана 1-го округа, разложившего округ и казачьи части, следствием чего и были неудачи на Оренб[ургском] фронте. Этот же Каргин агитировал против Вас, как Правителя, а против меня, как атамана. Каргин участник заговора башкир, совместно с Валидовым и полк[овником] Махиным 5 декабря 1918 г. Я арестовал этого господина, и в мое отсутствие выпустили. Я как приехал, так вновь арестовал и, не надеясь на суд Троицка, отправил его в Ставку. При таких обстоятельствах работать трудно. Комкоры моей армии доносят, что большевики разбегаются по деревням с некоторым запасом оружия для поднятия в будущем восстаний в тылу при удалении армии. Мною приняты меры – посланы по всем деревням района армии отряды для сбора оружия, вылавливания большевиков и расстрела тех, у кого будет найдено оружие и боевое снаряжение…»1742

Оренбургского атамана серьезно беспокоили правопорядок и законность на вверенной ему территории. В письме Колчаку от 24 апреля 1919 г. он отметил, что «…суда в деревне нет… Суды и следователи работают из рук вон плохо, 60 % судейских служили и при большевиках, а до деревни суд совсем недоступен»1743. Высказывание Дутова справедливо – многие служащие действительно служили, что называется, при всех режимах1744. Есть данные о проникновении в следственные органы сторонников большевиков1745. Произвол коснулся и самого оренбургского атамана, на квартире которого в Оренбурге в июле 1918 г. был произведен обыск1746.

Слабость правоохранительных органов влекла за собой не только беспорядки и рост преступности на местах, но и вынуждала население самостоятельно изыскивать способы наведения порядка на своей территории. Так, на станичном сходе станицы Урлядинской 7 июля 1919 г. было постановлено, что «нельзя дожидаться, когда все дураки образумятся и вся сволочь засовестится. Мы всеми силами поможем поддержать в будущем предначертанные Вами (адмиралом Колчаком. – А. Г. ) порядок и законность, ибо, наученные горьким опытом гражданской войны, не устыдимся бо лее ложного прозвища «нагаечники»1747. Впрочем, этот документ не был проявлением правоохранительной политики Дутова, а лишь явился результатом ее слабости.

Местное население по-разному относилось к белым. По мнению генерал-майора К.Я. Гоппера, «крестьянское население Оренбургской и Уфимской губ. к западу от реки Ик, где чередуются села и деревни башкирские, русские, малорусские и казачьи, в большей своей части было пассивно, за исключением некоторых русских деревень, открыто сочувствовавших большевикам. По мере удаления к юго-востоку, в богатой долине реки Сакмары и в плодородных степях между реками Сакмарой и Уралом, большевизма уже почти не было заметно, но еще южнее, на границе с Киргизией, т. е. между Орском и Актюбинском, снова встречались села, давшие много добровольцев красной армии; в одном селе был даже священник, не скрывавший своих симпатий к большевизму»1748.

При этом красные на Урале вели беспощадный террор против целых сословий, в числе которых, прежде всего, были казачество и духовенство. Только в 1918 г. в Оренбургской епархии было убито 15 священников, пострадало в общей сложности не менее 601749. К ноябрю 1918 г. в Оренбургском казачьем войске было сожжено 14 станиц, уничтожено 4110 дворов1750, точные данные о количестве разграбленного и испорченного имущества, сожженного хлеба, угнанного скота неизвестны. В некоторых станицах, например в Донецкой, красные весной 1918 г. уничтожали всех, кто попадался под руку, не щадя даже женщин и стариков, всего было убито около 50 человек, сожжены дома и церковь1751.

Небезынтересно, что уже в апреле 1919 г. Дутов получил из Омска телеграмму с текстом печально известного циркулярного письма Оргбюро ЦК РКП(б) от 24 января 1919 г. о терроре против казачества. Текст этого документа был опубликован в приказе начальника штаба Верховного главнокомандующего № 334 от 17 апреля 1919 г. и вслед за этим получил самое широкое распространение в белой печати, что явно способствовало дискредитации советских порядков1752. Независимо от этого документа в отношении казаков со стороны красных имели место невероятные зверства, часть сведений о которых с указанием конкретных имен и населенных пунктов, где подобные случаи имели место (что позволяет с доверием отнестись к такой информации), публиковалась в антибольшевистской прессе1753. Кроме того, Дутов располагал соответствующими фактами по линии военной разведки, в том числе и агентурной (например, было достоверно известно, что в Актюбинске красные летом 1918 г. расстреливали по 10–12 человек за ночь1754). Подробности происходившего в данном очерке излишни. Важно лишь то, что эти факты не могли не повлиять на отношение Дутова к собственной правоохранительной политике.

В отечественной исторической науке исследователи и публицисты, основываясь на вырванных из контекста, тенденциозно подобранных, непроверенных фактах и предположениях, традиционно изображают режим Дутова как царство террора1755. Первые подобные оценки появились сразу после Гражданской войны. Один из авторов уже в 1920-е гг. писал, что якобы при Дутове «грабежи, убийства в городе (Оренбурге. – А. Г. ) стали обычными. Выпущенные из тюрем уголовники работали как никогда, Дутов особенно решительных мер к восстановлению порядка и спокойствия не принимал. Он сам боялся за свою жизнь: ездил всегда окруженный плотным кольцом бородачей-казаков. Боясь отравы, он всегда опасливо ел, ел только после того, как с этого же блюда ели угощающие… Пристрастный издавна к алкоголю, Дутов в это время пил все больше, последние дни своего владычества он никогда не расставался с флягой водки»1756. Для большевиков важно было максимально очернить своего противника, тем более что события Гражданской войны в 1920-е гг. еще были свежи в памяти населения и вполне могли повториться.

Странно то, что эта тенденция сохранилась и в постсоветской историографии. Для изобличения «зверств» Дутова, как ни парадоксально, до сих пор используются пропагандистские материалы его противников. Похоже, некоторые авторы вообще не ставят перед собой задачу непредвзято разобраться в том, что на самом деле происходило в рассматриваемый период. Л.И. Футорянский, не приводя ссылки, утверждает, что в Оренбурге при Дутове был расстрелян каждый сотый житель, а террор носил массовый характер1757. Столь серьезное заявление нуждается в безусловной аргументации и никак не может быть принято на веру. ПА. Голуб, со ссылкой на меньшевистскую газету «Голос рабочего», пишет о переполненности оренбургской тюрьмы, в которой заключенные содержались в ужасных условиях1758. Таким образом, очевидно, что даже наиболее предвзятые авторы не смогли указать заслуживающих внимания фактов террора при Дутове.

В работе А.Л. Литвина, считающейся основополагающей по проблеме террора в Гражданской войне, говорится, что 4 августа 1918 г. Дутов установил смертную казнь за сопротивление власти и уклонение от военной службы. 3 апреля 1919 г. был издан приказ о взятии заложников и расстрелах за неблагонадежность1759. Литвин пишет: «В воспоминаниях тех, кто пережил годы Гражданской войны, особенно недобрую память оставили отряды разных атаманов, предпочитавших действовать от имени регулярных армий»1760. Далее в о дном ряду перечислены имена Б.В. Анненкова, Г.М. Семенова, А.И. Дутова, И.П. Калмыкова (причем с неверно указанным отчеством. – А. Г. ), И.Н. Красильникова. По мнению Литвина, репрессивные приказы Дутова не отличались мягкостью1761. Во втором издании книги приведены все те же сведения о двух приказах с констатацией факта жестокости Дутова. Подобный подход нельзя считать сколько-нибудь серьезным.

Но что же достоверно известно о «терроре» Дутова?! Не секрет, что 1917 год и последовавшая Гражданская война породили резкий рост преступности, повлекли колоссальное падение нравов. Наведение порядка в новых условиях требовало от власти новых – более жестких и решительных действий. Как показал ход событий, руководители антибольшевистских правительств, в отличие от большевистской верхушки, не смогли правильно оценить всю серьезность вызова времени. Однако и суровые приказы белого командования не были панацеей без возможности реализовать их на практике.

21 сентября 1918 г. в Самаре был издан приказ по военному ведомству Комуча № 97 об учреждении военно-полевых судов в гарнизонах местностей, находящихся на военном положении. Военно-полевые суды создавались для ускорения судопроизводства. Предусматривалась смертная казнь за дезертирство, агитацию против отбывания воинской повинности, умышленные поджоги или потопления, грабежи, изнасилования1762. В Оренбурге военно-полевой суд работал с июля 1918 г. Председателем оренбургского военно-полевого суда первоначально являлся полковник Буш. В своей работе суд руководствовался в основном прежним военным законодательством (Свод военных постановлений 1869 г.). Уже 25 июля 1918 г. было предписано сообщать в газетах обо всех лицах, оправданных судом1763.

Сам Дутов отмечал, что в июле 1918 г. по его приказу за отказ выступить против большевиков было расстреляно 200 казаков и за неисполнение приказа один офицер. «Это очень тяжело, но в создавшихся условиях неизбежно», – отмечал Дутов1764. Следует подчеркнуть, что оренбургский атаман считал необходимым применять такие методы воздействия лишь в крайнем случае. «Подписывая смертельный приговор, – заявлял он летом 1918 г., – я думаю, что я подписываю необходимый деловой приговор. Крутые решительные меры необходимы, и только ими можно насадить народовластие»1765.

Приказом № 2 от 4 июля (21 июня) 1918 г. по Оренбургскому казачьему войску, Оренбургской губернии и Тургайской области вводилась смертная казнь за большинство серьезных преступлений – за убийство, разбой, нападение на должностных лиц и военных, «за активное участие в шайке, именующей себя большевиками и составленной преимущественно лицами не русского происхождения, приехавшими из Германии для уничтожения Российского Государства, а также для совершения тяжких преступлений: разбоя, убийства, грабежа, кощунства, похищения святынь, святотатства, без различия вероисповедания и захвата чужого имущества, виновные приговариваются к лишению всех прав состояния и к смертной казни»1766, такое же наказание предусматривалось за укрывательство комиссаров и красноармейцев и «лиц, выступивших с оружием в руках против войск, боровшихся за созыв УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ (так в документе. – А. Г. )»1767. Приказ был подготовлен и подписан еще предшественниками Дутова – временно исполнявшим должность Войскового атамана К.Л. Каргиным и уполномоченным Комуча по Оренбургской губернии П.В. Богдановичем. Впрочем, Дутов позднее разъяснил, что смертная казнь за укрывательство должна применяться лишь к лицам, укрывавшим «наиболее важных комиссаров»1768.

Уже упоминалось, что в августе 1918 г. Комучем были отменены приказы по войску № 2 и 21 (от 4 августа 1918 г.), регламентировавшие применение смертной казни. Военно-судебные учреждения Оренбургского военного округа должны были руководствоваться приказом № 31 от 14 августа 1918 г. по Оренбургскому казачьему войску, Оренбургской губернии и Тургайской области, по которому военно-полевому суду предавались лица, обвинявшиеся в подстрекательстве, шпионаже, диверсиях, участии в скопищах, нападении на часового, убийстве, разбое, насилии, хранении неохотничьего огнестрельного оружия и взрывчатых веществ без разрешения. Приказ распространялся на преступления, совершенные с 18 января 1918 г.1769 – со дня захвата Оренбурга красными.

В своей работе суд также руководствовался приказом по Оренбургскому казачьему войску № 75 от 18 августа 1918 г., согласно которому за антиправительственные речи и сочинения и их публичное произнесение полагалась ссылка на поселение, за антиправительственную агитацию в войсках – каторжные работы, а за составление антиправительственных речей – заключение в крепость на срок до трех лет1770. Любопытно определение, кого следовало относить к большевикам и их пособникам – лиц, служивших в РККА или Красной гвардии на строевых должностях, на должностях комиссаров (кроме выборных), лиц, занимавших ответственные посты в военных и карательных учреждениях большевиков, доносчиков, если их доносы послужили причиной ареста или гибели кого-либо, участников большевистских обысков и арестов, а также всех, кто добровольно боролся в рядах красных с оружием в руках1771.

Интересна практика военно-полевого суда, работавшего в Оренбурге под председательством полковника В.Ф. Кретчмера. К примеру, за первый побег со службы младший унтер-офицер 18-го Оренбургского стрелкового полка К. Болотский был приговорен к месяцу тюремного заключения с потерей некоторых прав и преимуществ по службе1772. За опоздание на службу по мобилизации на срок до 24 дней полагалось от одного до двух месяцев тюрьмы, за опоздание на больший срок полагалась смертная казнь. Так, 22 ноября к лишению всех прав состояния и смертной казни за 25-дневное опоздание на службу по мобилизации был приговорен младший фейерверкер мортирной батареи 5-й стрелковой артиллерийской бригады П.П. Марков, 30 лет. Приговор утвержден главным начальником Оренбургского военного округа Генерального штаба генерал-майором И.Г. Акулининым1773. Однако, «принимая во внимание его, подсудимого, чистосердечное сознание, добровольную явку и тяжелое семейное положение по уборке хлеба, а также письменное заявление командующего мортирной батареей 5-й стрелковой артиллерийской бригады суд… ОПРЕДЕЛЯЕТ: ходатайствовать перед командующим Войсками заменить подсудимому Петру Маркову назначенное ему наказание содержанием в тюрьме Военного ведомства сроком на ЧЕТЫРЕ месяца с лишением унтер-офицерского звания и с потерей некоторых прав и преимуществ по службе»1774. Налицо известная мягкость приговора.

Бывало, что приговоры военно-полевого суда смягчались войсковым начальством. К примеру, в июле 1918 г. временно командовавший в отсутствие Дутова войсками Оренбургского военного округа Генерального штаба полковник И.Г. Акулинин смягчил приговор прапорщику Б. Мартынову, заменив лишение всех прав состояния и смертную казнь разжалованием в рядовые и отправкой «в распоряжение генерала Ханжина1775 с назначением на один из наиболее опасных фронтов, где бы он кровью мог смыть свой позор»1776. Смертный приговор активному стороннику большевиков есаулу И.А. Юдину был также смягчен. Юдин был разжалован в рядовые и приговорен к заключению в крепости, на повестку Войскового Круга Дутовым было вынесено предложение о лишении его казачьего звания1777. Оренбургским командованием практиковалось не только смягчение приговоров, но и полное освобождение заключенных, если это диктовалось государственными интересами. Так, по просьбе башкирского политика С. Мрясова войсковой администрацией были освобождены из тюрьмы башкиры, арестованные по обвинению в большевизме1778.

Приведу для примера приговоры в отношении казаков. Казак пулеметной команды 19-го Оренбургского казачьего полка И.С. Челпаченков, признанный виновным «в неисполнении приказания начальника по нерадению и [в] самовольном отсутствии от команды, неоднократно замеченном пьянстве и неисправимо дурном поведении», приговорен к одиночному заключению в тюрьме Военного ведомства на два месяца, замененному четырехмесячным заключением в гражданской тюрьме1779. За брань в ответ на замечание унтер-офицеров один из нижних чинов приговорен к отправке в дисциплинарную часть на один год1780. Достаточно частыми были оправдательные приговоры, но есть материалы и о приведении в исполнение смертных приговоров, причем смертной казни подвергались и казаки1781. В ноябре 1918 г. за дезертирство, кражу и промотание казенных вещей прямо на Форштадтской площади Оренбурга был расстрелян рядовой Оренбургского добровольческого имени атамана Дутова полка А. Вейс1782. Там же за убийство офицера своего полка был расстрелян прапорщик Беденко1783.

За осень 1918 г. в Оренбурге было приведено в исполнение немногим более ста смертных приговоров – что в условиях Гражданской войны нельзя считать значительной цифрой. Сохранилась статистика деятельности военно-полевого суда при штабе Оренбургского казачьего войска за осень – начало зимы 1918 г., которую считаю необходимым опубликовать во избежание дальнейших спекуляций относительно «террористического» режима Дутова. Для удобства восприятия данные объединены в таблицу 111784.

 

Таблица 11  

1 Возможно, речь идет о статистике до 10.09.1918 г.

2 Кроме того, к выселению приговорено 8 человек и к работам – 1 человек.

3 Кроме того, 1 человек приговорен к выселению.

 

Из таблицы следует, что за три с лишним месяца в Оренбурге в жесточайших условиях Гражданской войны было вынесено только 116 смертных приговоров, всего же Дутов с июля 1918 г. находился в Оренбурге менее 7 месяцев, вряд ли в те месяцы, за которые статистика отсутствует, количество смертных приговоров было существенно большим. По некоторым данным, из числа заключенных Оренбургской губернской тюрьмы было расстреляно 177 человек1785. Таким образом, при населении Оренбурга в 1918 г. в 155 000 человек1786 едва ли справедливо заявление Л.И. Футорянского о расстреле каждого сотого жителя. Также из таблицы видно, что военно-полевой суд не справлялся с потоком поступавших дел, отсюда и перезаполненность оренбургской тюрьмы, о которой пишут некоторые авторы. Вместе с этим бросается в глаза и немалое количество оправдательных приговоров.

Белое правосудие в целом старалось действовать в рамках существовавших законов. Показательно, что Генштаба полковник И.Г. Акулинин на прошении жены приговоренного к смертной казни за службу у красных рабочего П.Т. Горшкова – А.Е. Горшковой о смягчении приговора как якобы насильно мобилизованному 7 сентября 1918 г. наложил резолюцию: «Будет поступлено по закону»1787.

Статистическими данными о внесудебных расправах я не располагаю, хотя, скорее всего, они имели место как на фронте, так и в тылу1788. Подобные расправы, как и самосуды, не имеют непосредственного отношения к правоохранительной политике Дутова, – едва ли сам атаман мог одобрять такие действия некоторых своих подчиненных, однако в результате ожесточения, вызванного большевистским произволом, эти случаи становились неизбежными.

По мнению поручика Л. Бобрикова, «атаман Дутов, с которым мы также соприкасались, был сторонником крутых и репрессивных мер. Иногда нашему отряду приходилось соприкасаться с казачьими отрядами атамана Дутова и видеть, как действуют казаки; приходилось нашему отряду быть также в подчинении у казачьих атаманов. Это знакомство с казаками так подействовало на нас, что и мы стали применять шомпола и даже расстрелы, правда, в редких и исключительных случаях. Крестьяне жаловались главнокомандующему Народной армией, генералу Болдыреву1789, и он запрашивал начальника нашего отряда по поводу его действий, на что тот ответил, что исполнял приказания казачьего начальства»1790. Таким образом ответственность за любой произвол перекидывалась на казаков, и в итоге подчас совершенно необоснованно как у населения, так и у военного руководства складывался их отрицательный образ.

Однако даже при подавлении антиправительственных выступлений власти старались соблюдать установленный порядок судопроизводства. В частности, 1 апреля 1919 г. военно-полевой суд при штабе I Оренбургского казачьего корпуса рассмотрел дело о 74 крестьянах, захваченных с оружием в руках при оказании сопротивления правительственным войскам. Из числа задержанных расстреляно было лишь 11 человек. 24 человека получили различные сроки (от 12 до 20 лет) ссылки в каторжные работы. Остальные 39 человек были оправданы1791. Как видно, приговор, учитывая обстоятельства, не только не был суров, но задержанных даже распределили по категориям с учетом степени вины каждого.

3 апреля 1919 г. датируется приказ Дутова о взятии заложников в неблагонадежных в политическом смысле населенных пунктах. По всей видимости, перед своим отъездом в Омск атаман закручивал гайки. Предписывалось брать заложников «из кандидатов в будущие комитеты бедноты и [в] комиссары, в числе от десяти до пятидесяти человек, в зависимости от величины поселка. Заложников этих под конвоем направлять в г. Троицк, в распоряжение начальника штаба Оренбургского военного округа, предупредив население поселка, в которых (так в документе. – А. Г. ) взяты заложники, что последние немедленно ответят головой в случае малейшего признака неблагонадежности и попыток к беспорядкам в поселках, в которых они взяты»1792. Впрочем, данных о применении этой меры на практике обнаружить не удалось.

Однако было бы неверно считать карательные органы Дутова полностью неэффективными. Определенных результатов им все же удалось добиться. Показателем эффективности является значительное число ликвидированных большевистских вожаков и активистов, среди которых наиболее известны губернский комиссар юстиции М.Н. Бурзянцев, член оренбургского губисполкома башкирский большевик Б. Шафеев, занимавшаяся шпионажем в пользу красных большевичка М. Корецкая. В январе 1919 г. в Оренбурге белыми был расстрелян некто Гоштов, являвшийся секретарем подпольного революционного штаба (выдан своими же)1793. Председатель оренбургского губернского комитета РКП(б) С.А. Кичигин был уничтожен в результате самосуда. Всего же в списке уничтоженных белыми на Южном Урале вне боевых действий большевиков, активистов и подпольщиков десятки фамилий1794.

В середине апреля 1919 г. мощный удар был нанесен контрразведкой Отдельной Оренбургской армии по большевистской организации Троицка. Однако крупнейшим успехом белых на Южном Урале (впрочем, успехом контрразведки Западной армии вне связи с правоохранительными органами Дутова) стала ликвидация в конце марта 1919 г. ядра челябинской подпольной организации большевиков, при которой были задержаны сразу 66 человек во главе с З.И. Лобковым (Б.Я. Голубь), С.А. Кривой и В.И. Гершбергом, небезынтересно, что 9 задержанных были впоследствии полностью оправданы белыми1795. Добавлю, что в ликвидации большевистского подполья на Южном Урале важную роль сыграли органы контрразведки, а также местное антибольшевистски настроенное население, содействовавшее властям в этом вопросе.

Нельзя сказать, что заключенные при Дутове содержались в каких-то нечеловеческих условиях. Как уже говорилось, в конце 1917 г. большая группа арестованных оренбургских большевиков, достаточно вольготно содержавшихся в тюрьме, совершила побег. В период тюремного заключения они могли свободно вести переписку, всегда разрешались свидания, камеры даже не запирались. Заключенным Оренбургской губернской тюрьмы разрешались свидания, причем делалось это «в целях обеспечения интересов правосудия и облегчения участи заключенным»1796. Заключенные имели право, находясь в тюрьме, писать письма на волю. В частности, в Государственном архиве Оренбургской области сохранилось подобное письмо находившегося в одиночном заключении Р.А. Марсакова, датированное 6 ноября 1918 г. Автор, приговоренный к смертной казни, считал себя мучеником и писал родственникам: «Вы должны гордиться тем, что ваш сын и брат и товарищ пал жертвою революции»1797. Едва ли у красных заключенным дозволялось писать на волю что-либо подобное. Добавлю, что, как это ни парадоксально, при белых в Оренбурге работала весьма сомнительного характера организация – Оренбургский Социалистический Красный Крест, помогавшая легально – заключенным-меньшевикам, а нелегально – большевикам1798.

При этом 4 сентября 1918 г. начальник военно-судной части Оренбургского военного округа полковник Братановский телеграфировал из Оренбурга в Самару, что «тюрьмы переполнены, свободных мест нет»1799. Однако подобная ситуация в 1918–1919 гг. существовала не только на Южном Урале, но и в Приуралье и Сибири1800, что вовсе не свидетельствует о разгуле белого террора – в этом случае тюрьмы бы пустовали. По данным на 24 августа 1918 г., в Оренбургской губернской тюрьме содержался 691 человек, включая 2 политзаключенных, 590 подследственных по политическим обвинениям, 12 уголовников, 82 подследственных по уголовным статьям и 5 пересыльных уголовников1801. Следственные органы белых попросту не справлялись с резко возросшим количеством дел. Кстати, в январе 1919 г. при оставлении белыми Оренбурга политзаключенные так и остались в тюрьме1802.

К 15 сентября 1918 г. в Оренбургской губернской тюрьме содержалось 805 мужчин и 30 женщин (расчетное число заключенных – 391 человек), в илецком исправительном отделении – 43 мужчины (расчетное число – 586 человек), в Верхнеуральской уездной тюрьме – 450 мужчин и 1 женщина (расчетное число – 317 человек), в Троицкой – 152 мужчины и 11 женщин (расчетное число – 96 человек) и в Челябинской уездной тюрьме – 781 мужчина и 58 женщин (расчетное число – 785 человек). Данных по Орской уездной тюрьме не сохранилось. Таким образом, всего в исправительных учреждениях Оренбургской губернии содержались 2231 мужчин и 100 женщин1803. Однако было бы неверно считать, что условия содержания являлись нечеловеческими. При перезаполненности тюремное начальство для содержания заключенных арендовало дополнительные дома1804. Политзаключенный Кондратьев зарисовал внутренний вид одиночной камеры Оренбургской центральной губернской тюрьмы в сентябре 1918 г. На рисунке изображена зарешеченная комната с немного обшарпанными стенами. В комнате стул, на котором сидит с грустным видом заключенный, стол, на котором видны кувшин с водой, стакан и большой каравай1805. Судя по всему, условия вполне сносные. В тюрьмах работали врачи, хотя они и не были предусмотрены по штатам. При этом только суточный расход на продовольствие заключенных составлял 5000 руб. Оренбургское тюремное ведомство при отсутствии помощи из Самары погрязло в долгах за отопление, освещение, продукты и телефон. Общая сумма долга к осени 1918 г. составляла 284 155 руб.1806

Белый террор был лишь ответной реакцией на насилие, развязанное большевиками. Имеющиеся факты не только не позволяют считать репрессивную политику Дутова жестокой, но вообще едва ли дают основание говорить о белом терроре как о массовом явлении. Однако в условиях Гражданской войны это было скорее недостатком, чем добродетелью. И хотя Дутова нельзя назвать слабым руководителем, но, видимо, он просто не мог себе представить, насколько жестоким надо быть в послереволюционной атмосфере по отношению к собственному народу, чтобы добиться от него повиновения.

 

Культурная политика Дутова (образование, наука, литература, искусство)

 

С сожалением приходится обращаться к разделу о культурной политике Дутова. Сожаление это обусловлено тем, что, если бы оренбургский атаман не уделял в годы Гражданской войны столь значительного внимания этой сфере, а все силы бросил бы на решение военных вопросов и скорейшее достижение победы над противником, возможно, именно в борьбе с большевиками он смог бы добиться гораздо больших успехов и в значительно большей степени способствовать окончательной победе белых сил в общегосударственном масштабе. Однако Дутов и Войсковое правительство, фатально недооценивая противника, считали борьбу с большевиками временной и скоротечной. В связи с этим они уделяли значительное внимание развитию вечных ценностей, в частности культуры. С другой стороны, не заботиться о войске, в том числе и о его культурной жизни, Дутов, как выборный Войсковой атаман, не мог. Результаты этой работы поистине впечатляют.

Несмотря на разруху Гражданской войны, в учебных заведениях на территории Оренбургского войска в 1917–1919 гг. учебный процесс не прекращался. Уже 5 декабря 1917 г. в войске был образован Совет по народному образованию, в состав которого вошли представители отделов народного образования войска, Войскового Круга, гимназий, высших начальных и начальных училищ, в том числе избранные съездом учащих (т. е. учителей. – А. Г. ) казачьих школ. Первое заседание Совета открыл сам Дутов. Атаман призвал членов Совета обратить внимание на внешкольную просветительскую деятельность и «принять все меры к тому, чтобы в Оренбургском войске был открыт общеказачий университет с отделениями профессионального характера, который являлся бы для Оренбургского войска и казачества вообще не только культурно-просветительным центром, но и таким высшим учебным заведением, где бы молодое поколение как казачьего населения, так и из других слоев русского общества, – могли бы получить и общее образование, и те знания по всем отраслям народного хозяйства, в которых так нуждается население края»1807. Совет функционировал и в 1918 г., в этот период в нем обсуждались вопросы программы начальных училищ, введения 4-годичного курса в казачьих училищах, вопрос о двухклассных училищах и вопрос о выборе учебников1808.

Оренбургский отдел Всероссийского Учительского Союза вынес резолюцию о непризнании большевистской власти законной, в результате чего декреты советской власти местными образовательными учреждениями не выполнялись. Более того, большевики, с приходом их к власти в Оренбуржье, были вынуждены с этим смириться, чтобы не закрывать учебные заведения1809. При этом организованный в Оренбурге городской комитет по народному образованию, даже при большевиках, проводил в жизнь школьную реформу, разработанную Министерством народного просвещения Временного правительства.

С установлением казачьей власти просветительская работа обрела бо лее широкий размах. 20 октября 1918 г. в Оренбурге произошло незаурядное событие – была торжественно открыта Высшая вольная школа – первое высшее учебное заведение на Южном Урале (и третье после Пермского университета и Уральского горного института (Екатеринбург) на всем Урале), в котором главным образом, предполагалось преподавание естественно-научных дисциплин для подготовки специалистов, в которых нуждался край. На открытии присутствовали Дутов, И.Г. Акулинин, П.В. Богданович и К.Л. Каргин. Дутов сказал:

«От имени Всероссийского Временного Правительства объявляю высшую вольную школу в г. Оренбурге открытой!

В то время когда на Руси происходит страшная ломка всего, когда страна почти всеми брошена, народ страдает в дыму пожаров, когда льются потоки крови, – в некоторых отдаленных уголках течет здоровая жизнь, проявляется стремление к свету и знаниям. Высшая вольная школа в Оренбурге даст нам светлый луч, который проникнет во мрак, нас окружающий. Она создается в беспримерно тяжелых условиях. Под грохот пушек и снарядов, которые долетают до нашего Оренбургского края, создается высшая вольная школа. Этот факт знаменательный. Открытие ее говорит нам о том, что наш русский народ верит в свое возрождение, в будущее России. Как раз в то время, когда все темнее становится в центре, мы видим первую ласточку света здесь, на далекой окраине. Когда в центре уничтожаются и гибнут высшие учебные заведения, знания отодвигаются на дальнюю ступень, здесь открывается высшая вольная школа. Она открывается для того, чтобы дать возможность всем желающим получить образование. Она даст нам тот источник знаний, без которого немыслимо возрождение родины.

Я еще раз от имени Всероссийского Правительства приветствую создателей школы и выражаю пожелание полного успеха в делах. Я желаю для школы всего хорошего, что может только пожелать любящий родину человек»1810.

На создание этого учебного заведения было выделено 25 000 руб. Открытие Высшей вольной школы в октябре 1918 г. было весьма своевременным и позволило оренбургскому атаману отвлечь внимание населения от все ухудшавшегося положения на фронте. 26 ноября атаман посетил юбилейный вечер в честь 50-летия 1-й Оренбургской мужской гимназии1811.

Отделы народного образования функционировали как в Войсковом правительстве, так и при правлениях военных округов. Казалось бы, даже в конце XIX в. в войске существовала практически всеобщая грамотность населения, что было уникальным показателем для России, к 1917 г. грамотность казачьего населения составляла 77 % (неграмотными оставались дети и часть стариков). И тем не менее Войсковое правительство не думало останавливаться на достигнутом.

На 1917 г. в войске функционировало 650 начальных училищ с 1200 учащимися, 30 двухклассных и 30 высших начальных училищ, 3 прогимназии1812. На 1918 г. в 1-м военном округе было намечено открытие 5 высших начальных и 15 двухклассных училищ, 7 библиотек-читален1813. Эти планы были нарушены Гражданской войной. Однако частично их удалось реализовать. В 1918 г. правительство выделило войску кредит в размере 587 400 руб. на народное образование1814. Только в 1918 г. на казачьей территории было открыто 40 новых школ, в том числе десять одноклассных училищ, двенадцать добавочных комплектов из существовавших школ, четыре четырехклассных войсковых гимназии в станицах Великопетровской, Еткульской, Звериноголовской и Усть-Уйской. В последней гимназия формировалась по типу реального училища1815. В станице Кулевчинской было открыто высшее начальное училище. Высшее начальное училище открылось осенью 1918 г. и в станице Урлядинской, причем один из вождей антибольшевистского движения оренбургского казачества уроженец этой станицы Генерального штаба генерал-майор И.Г. Акулинин писал в родные места: «Поздравляю дорогих станичников [с] открытием Высшего училища. Радуюсь новому рассаднику света и знания. В просвещении молодого поколения наше будущее»1816. К сентябрю 1918 г. в войске было 33, а в 1919 г. – уже 36 высших начальных училищ1817. Бюджет войска по народному образованию на 1919 г. составил 4 195 000 руб.1818 На 1919 г. было намечено открытие ни много ни мало трех реальных училищ (в станицах Городищенской, Уйской и Кизильской), двух гимназий (в станицах Кваркенской и Нижнеувельской), двенадцати высших начальных училищ (в станицах Кардаиловской, Гирьяльской, Нижнеозерной, Гумбейской, Таналыкской, Кособродской, Лейпцигской, Верхнеувельской, Еманжелинской, Долгодеревенской и Чебаркульской), двух учительских семинарий (в Орске и станице Татищевской) и тюрко-татарской учительской семинарии в Орске, трех ремесленных школ (в Оренбурге, станицах Магнитной и Кичигинской), двух школ для взрослых (в станицах Островской и Полтавской), казачьего учительского института и двух мусульманских библиотек.

В общей сложности на территории войска в 1918 г. в русских школах училось до 56 000 детей, в мусульманских – до 50001819. В высшем начальном училище станицы Степной родительским комитетом было постановлено ввести обязательное обучение французскому и немецкому языкам1820.

В конце 1917 г. оклад учителя казачьей школы составлял 600 руб. в год, кроме того, ежемесячно к окладу добавлялось 20 руб. пособия. 492 учителя имели квартиры при школах, 628 – не имели, но получали квартирное пособие1821. Подготовка офицерских кадров осуществлялась в Оренбургском военном училище. В связи с нехваткой офицеров специальных частей и отсутствием базы для создания специализированных учебных заведений училище из казачьего было преобразовано в универсальное, в котором помимо подготовки казачьих офицеров были сформированы пехотная рота, кавалерийский эскадрон, артиллерийский взвод и инженерное отделение. Таким образом, отпала нужда в сохранении Оренбургской школы прапорщиков1822. В различные периоды 1917–1919 гг. в училище постоянно обучалось около 150–320 юнкеров. В начале 1919 г. училище было эвакуировано на восток России и позднее разместилось в Иркутске1823. К июлю 1919 г. оно выпустило 285 офицеров, по данным на 18 июля в нем обучалось 100 юнкеров (по штату полагалось 320)1824. В 1917–1918 гг. был поднят вопрос об открытии в Оренбурге Казачьего университета, однако в связи с Гражданской войной этот проект осуществлен не был. В сентябре 1918 г. Войсковым правительством было принято решение об открытии в Оренбурге войскового учительского института, однако проект осуществить не удалось. В том же году в Верхнеуральске и Троицке открылись две учительские семинарии. В учительскую семинарию, в которую без экзаменов принимали лиц, окончивших высшие начальные и двухклассные училища, была преобразована и Оренбургская русско-киргизская учительская школа1825. На предстоявшие рождественские каникулы в Оренбурге, Верхнеуральске и Троицке в сентябре 1918 г. было намечено открытие творческо-наглядно-показательных курсов для учителей начальных школ, причем только на это Войсковой Круг выделил до 40 000 руб.1826 В ведение войска в 1918 г. был принят Оренбургский женский институт1827. При нем осенью 1918 г. было открыто трехклассное начальное училище с обучением английскому и французскому языкам, рисованию, лепке, пению и музыке. Плата за обучение составляла 150 руб. в год с казаков и 210 руб. – с неказаков1828.

На август 1918 г. было намечено открытие в Оренбурге смешанной четырехклассной гимназии для взрослых (прообраз вечерних школ, возникших в советское время). Первые три класса должны были быть 5-месячными, последний – 7-месячным. Ежемесячная плата за обучение должна была составить 40–55 руб.1829 Предполагалось открыть в городе в 1919 г. и сельскохозяйственную школу1830. В 1918 г. был объявлен конкурс на написание и издание учебника по истории войска, однако осуществить этот проект не удалось, и конкурс продлили на 1919 г., причем первая премия составляла 6000 руб.

Нельзя не отметить, что прибыль от продажи вышедшей в 1919 г. официальной биографии Дутова шла на создание стипендий в оренбургских учебных заведениях1831. Розничная цена книги была определена в 10 руб.1832, затраты на издание составили 35 000 руб.1833, и прибыль, скорее всего, должна была быть значительно больше этой суммы. По случаю годовщины начала борьбы с большевиками в ноябре 1918 г. было постановлено открыть в оренбургских учебных заведениях 10 стипендий1834. Специальные стипендии учреждались для детей казаков, пострадавших в борьбе с большевиками. Осенью 1918 г. для улучшения учебных помещений был учрежден школьно-строительный фонд Оренбургского казачьего войска. Учителя-казаки, прослужившие свыше 15 лет, по постановлению Войскового правительства от 18 ноября 1918 г. приравнивались к полноправным учителям и подлежали освобождению от мобилизации1835. 6 декабря 1918 г. от мобилизации были освобождены учителя и библиотекари казачьего сословия в 4-м военном округе1836. В 1919 г. на время летних каникул предполагалось призвать на военную службу учителей (казаков) средних учебных заведений. От призыва в это время освобождались лишь директора (казаки) средних учебных заведений и инспектора (казаки) высших начальных училищ1837.

Белое командование уделяло внимание и пропаганде среди населения. Конечно, масштабы этой пропаганды несопоставимы с агитацией красных и носили лишь локальный характер. В Войсковом правительстве функционировал Осведомительный отдел, ведавший вопросами пропаганды. Осведомительный отдел «Осведстепь» существовал и при Военно-административном управлении района Оренбургской армии осенью 1919 г.1838 Кроме того, в войске существовало собственное издательство с информационным бюро, типография и электротипография, в которых печатались приказы, листовки и газета «Оренбургский казачий вестник». Для башкирского населения листовки и воззвания выпускались на национальном языке1839. 25 декабря 1918 г. при управлении генерал-квартирмейстера штаба Юго-Западной армии было образовано особое отделение, задачей которого являлась культурно-просветительская работа. Силами этого отделения издавалась газета «Вестник штаба Юго-Западной армии»1840. На широкую ногу было поставлено издание официального органа войсковой администрации – газеты «Оренбургский казачий вестник», подлежавшей обязательной рассылке по станицам в целях взаимной передачи информации (до 5 октября 1918 г. рассылка была бесплатной1841, причем в каждую станицу рассылалось по 5 экземпляров газеты). В конце 1918 г. возникла идея издания еженедельного казачьего журнала1842, однако в связи с событиями на фронте и нехваткой средств осуществлена она не была (для сравнения в соседнем Сибирском казачьем войске издавался еженедельник «Иртыш»). В июле 1919 г. Войсковое правительство выпустило циркуляр об организации культурно-просветительских кружков на местах1843.

Тем не менее жажда информации в населении не удовлетворялась инициативами сверху. В результате казаки сами предпринимали меры для удовлетворения любопытства. Конечно, на первом месте по широте распространения были слухи. Частично новости узнавали из газет, частично от возвращавшихся с позиций казаков. Однако существовали и другие способы узнавания новостей. В частности, в станице Гирьяльской 27 ноября 1917 г. было организовано общество просвещения, организовывавшее дважды в неделю чтения в помещении станичной школы1844. Такие же общества были созданы в станицах Городищенской1845 и Урлядинской, причем в состав последнего был принят сам Дутов1846. Другие станицы также образовывали культурно-просветительские кружки и общества. Аналогичный кружок существовал в Троицке при железной дороге. Войсковое правительство считало необходимым оказывать таким обществам материальную поддержку.

Дутов, безусловно, понимал значимость просвещения для будущего России. 11 декабря 1918 г. при посещении станицы Бердской он заявил о необходимости «иметь сознательных казаков и казачек и легко будет жить им, ибо три четверти современной разрухи падает на долю невежества и безграмотности»1847.

Местная интеллигенция с выгодой для себя беззастенчиво пользовалась этой «слабостью» оренбургского атамана. Наиболее яркий пример – вопиющее по своему цинизму в условиях тяжелейшей Гражданской войны прошение казака Миасской станицы, 33-летнего инженера П.В. Анфалова от 20 октября 1918 г.: «Благодаря всеобщему развалу и разрухе в промышленности я не имею возможности применить свои молодые теоретически-технические познания на практике и, таким образом, не имею возможности накоплять практически-технический опыт, который мог бы послужить на пользу развития промышленности в РОДНОМ ВОЙСКЕ (здесь и далее – стиль документа. – А. Г. ), – поэтому покорнейше ПРОШУ ВОЙСКОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО РАЗРЕШИТЬ МНЕ ДВУХГОДИЧНУЮ ПОЕЗДКУ В АМЕРИКАНСКИЕ СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ для практического совершенствования моих инженерных познаний. Я задыхаюсь в атмосфере бессмысленной всеразрушительной борьбы здесь без возможности приложить свою выработанную научную дисциплину в практике жизни и твердо верю, что ПРАВИТЕЛЬСТВО РОДНОГО ВОЙСКА поймет меня и пойдет мне навстречу, имея в виду не один только мой личный интерес, но и интерес родного войска. Смею заверить ВОЙСКОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО, что, если смерть прежде времени не унесет меня, я, вернувшись через два года из Америки, сумею приложить свои познания в области промышленности на пользу РОДНОГО ВОЙСКА… Я военнообязанный, но никогда не служил в войсках. Во время войны по ходатайству Директора Ревельского Судостроительного, механического и снарядного завода через Оренбургского Наказного Атамана я главным Генеральным Штабом был оставлен при заводе. И теперь, как рядовой в кровавой бойне, я вряд ли принесу пользы РОДНОМУ ВОЙСКУ больше, чем как практик инженер, вооруженный знаниями, для пополнения которых я и прошу разрешение на поездку в Америку… В средствах я не нуждаюсь, но в валюте (долларах), которую мне не пришлось бы покупать у спекулянтов по бешеным ценам, – я нуждаюсь… я прошу… Способствовать мне для получения в обмен на русские деньги необходимого количества Американской валюты в долларах через Американского Посла при Российском Правительстве или Американского Консула во Владивостоке…»1848 Анфалов собирался отправиться в Америку с женой, ребенком и даже няней ребенка. Дутов наложил резолюцию, что не встречает возражений, и ходатайство было удовлетворено. На мой взгляд, это еще раз свидетельствует об излишней мягкости Дутова. Ведь через два года, когда Анфалов должен был возвратиться в Россию, чтобы применять свои познания на благо Оренбургского казачьего войска, не было уже не только самого войска, но даже и страны с таким названием.

Значительное внимание казачья администрация уделяла открытию библиотек и совершенствованию их работы на войсковой территории. По данным на 1917 г., в войске действовало 100 больших библиотек-читален1849. В самом Оренбурге функционировала войсковая библиотека. По смете от 25 сентября 1918 г. на каждую библиотеку-читальню войско выделяло по 1800 руб.1850 В одном из документов, датированном 16 декабря 1918 г., отмечалось, что в 1-м военном округе в 1918 г. «хозяйничанье большевиков… помешало правлению своевременно открыть все 15 библиотек, предположенных к открытию по сметам 1917 и 1918 года. В настоящее время они спешно открываются. В Сибири специально командированными агентами закуплены большие партии книг, и здесь, в Оренбурге, усиленно скупаются книги для пополнения и составления библиотек… библиотеки-читальни усиленно работают»1851. Библиотеки комплектовались в основном духовно-нравственной литературой, беллетристикой, философскими и медицинскими сочинениями и т. д.1852 Войсковой Круг в сентябре 1918 г. обратил внимание на необходимость издания произведений русских классиков для нужд образования в связи с нехваткой литературы1853. Отделом народного образования были изданы отдельными брошюрами избранные сочинения А.С. Пушкина, И.С. Тургенева, Н.В. Гоголя («Тарас Бульба») с краткими биографическими очерками писателей и вопросниками для сознательного чтения и правильного понимания прочитанного1854. В 1919 г. планировалось, если позволят обстоятельства, начать выпуск в войске специализированного педагогического журнала для казачьих школ.

Сам Дутов в 1919 г. опубликовал на страницах газеты «Оренбургский казачий вестник» свою статью «Очерки по истории казачества»1855. Предполагалось, что это будет серия статей, однако вышел только первый очерк.

В ноябре 1918 г. читальню станицы Сакмарской, по которой имеются статистические данные, посетил 2021 человек, газеты за сутки зачитывались до полной непригодности, в связи с чем желательно было присылать их в 3–4 экземплярах. Книжный фонд во многих библиотеках был сравнительно обширным. В станице Сакмарской – 1700 томов, Бердской – 1500, Краснохолмской – 1270, Воздвиженской и Миасской – по 1200, Челябинской – 9001856.

Постановлением Войскового правительства от 17 октября 1918 г. было утверждено Положение о Войсковом горном музее при горном отделе Войскового правительства. Музей являлся хранилищем всех геологических, минералогических и рудных материалов, коллекций и документов, относящихся к территории Оренбургского казачьего войска, а также «проводником прикладных знаний для всех интересующихся лиц»1857. Предполагалось издание «Ежегодника Войскового Горного Музея». Несмотря на Гражданскую войну, в 1918 г. в войске под руководством геолога Д.Н. Соколова велась геологическая разведка. В ходе этой работы был открыт Тугайкульский причелябинский буро-угольный район с расчетным запасом угля не менее 10 миллиардов пудов1858.

Как уже упоминалось, в войске в период Гражданской войны функционировала почвенная экспедиция под руководством выдающегося отечественного почвоведа профессора С.С. Неуструева (1874–1928), обследовавшая к осени 1918 г. половину территории войска. К слову сказать, именно в 1918 г. в Оренбурге Неуструев опубликовал свою работу «Естественные районы Оренбургской губернии», внесшую значительный вклад в отечественное ландшафтоведение и являющуюся одним из лучших образцов региональной физико-географической характеристики1859.

При Войсковом штабе, даже в период Гражданской войны, существовал оркестр. Кроме того, в войске действовал Войсковой музыкантский хор, дававший благотворительные концерты. На 1918 г. было намечено преобразование хора в музыкальное училище. Численность хора в 1918 г. была увеличена до 62 человек1860. Смета хора в войсковом бюджете на 1918 г. составляла 70 000 руб. В период пребывания Дутова в Оренбурге в 1918 г. выступал с концертами (в качестве дирижера) известный виолончелист, профессор саратовской консерватории С.М. Козолупов – один из основателей российской виолончельной школы и учитель М.Л. Ростроповича – сам выходец из оренбургских казаков и воспитанник Войскового хора (25 октября 1918 г. Козолупов был назначен капельмейстером хора1861). Благодаря Козолупову в 1918 г. был возрожден Войсковой оркестр1862, давший 17 декабря симфонический концерт. Помимо этого, в Оренбурге и других центрах работали многочисленные увеселительные заведения, в том числе четыре кинематографа («Фурор», «Люкс», «Чары» и «Аполло»). Порой происходящее напоминало пир во время чумы. Так, например, 7 января 1918 г., когда вопрос о том, быть или не быть войску, стоял ребром, в 1-й женской гимназии Оренбурга был проведен концерт классической музыки1863.

Функционировал и Оренбургский городской театр. В 1918 г. в нем ставились спектакли, как классические, так и современные на актуальные темы, как, например, комедии «Спекулянты» и «Вова приспособился»1864. Ставились и «представления эротического пошиба»1865. Сам Дутов 22 декабря 1918 г. организовал в городском театре детский спектакль «Степка Растрепка» для детей из станиц 1-го округа1866. Позднее он говорил, что «нация, любящая своих детей, берегущая их, – не может быть плохой и недолговечной»1867. В Троицке по инициативе коменданта города поручика Зиновьева организовывались бесплатные гарнизонные спектакли, чтения и беседы для частей гарнизона1868. Торговля спиртными напитками, однако, была запрещена и каралась штрафами.

Таким образом, при Дутове, несмотря на всю остроту Гражданской войны, культурная жизнь подвластного ему региона имела, пожалуй, даже более активный характер, чем до установления его власти и чем после ухода белых с территории войска. Оренбуржье в этом отношении явно выделялось в лучшую сторону на общем фоне Урала периода 1917–1922 гг.1869 Данный факт никак не вяжется с утверждениями некоторых авторов о кровавой диктатуре и тотальном страхе, который якобы охватил Южный Урал под властью Дутова. Дутову и его администрации удалось, несмотря на разруху и социально-экономический кризис, не только сохранить, но даже и усовершенствовать, насколько это возможно в условиях войны, войсковую систему просвещения. В то же время активная политика в сфере культуры явно отвлекала казачью администрацию от решения более существенных в тот период военно-политических вопросов.

 

 

Глава 9

Сановник

 

Наступление

 

В конце февраля – начале марта 1919 г. Генштаба генерал-майор И.Г. Акулинин запрашивал штаб соседней Западной армии: «Считаю долгом осведомить Вас [с] положением Оренбургской армии. Положение серьезное. Многие части после падения Орска потеряли боеспособность и катятся назад, не оказывая никакого сопротивления. Некоторые полки не существуют, разбежались или перешли на сторону красных с оружием в руках. Необходима присылка какой-либо свежей пехотной части для восстановления фронта, иначе создается серьезная угроза Вашему флангу и даже тылу. В районе Троицка сосредоточено пополнения из казаков старших возрастов, но вооружить их нечем – винтовок больше в запасе нет. На что может рассчитывать Оренбургская армия в смысле помощи с Вашей стороны живой силой и оружием?»1870

Акулинину в ответ было сказано, что вопрос о помощи решает Ставка.

Между тем в канун весеннего наступления Восточного фронта белых, 2 марта 1919 г., командующий Западной армией генерал-лейтенант М.В. Ханжин направил в Ставку шифрованную телеграмму:

«Вверенная моему командованию Западная Армия накануне перехода в решительное наступление, которое должно повлиять в лучшую сторону на обстановку всего фронта и создать залог успеха для ведения военных операций. Западная Армия, наносящая главный удар, вправе рассчитывать не только на полную связь с ее действиями операций соседних армий, но и на полную поддержку с их стороны, даже поступаясь частными интересами этих Армий в пользу главного удара.

Ниже я кратко излагаю обстановку на фронте соседних Армий к моменту общего наступления, дабы ясно было, все ли из указанных мной условий были учтены перед началом решительных действий. Сибирская Армия составила свой план действий и вчера перешла к его выполнению, не заняв указанного ей исходного положения – до сих пор левофланговый участок этой армии от железной дороги Сарапул – Красноуфимск до разграничительной линии с Западной Армией не занят войсками Сибирской Армией, и этот разрыв фронта я должен прикрывать полутора полками моего Уфимского корпуса, отвлекая эти силы на неопределенное время от выполнения поставленной корпусу задачи.

ОРЕНБУРГСКАЯ АРМИЯ находится в том же состоянии полного разложения казачьих частей, как было под Оренбургом; разложение грозит перейти и на приданные этой Армии пехотные части – сегодня мне доложено, что Самарский кавалерийский полк с оружием в руках оставил фронт и двигается на станицу Полтавскую с грабежом местного населения и разрушая военную дорогу Армии. Командование Оренбургской Армии бессильно, как и под Оренбургом, восстановить порядок в своих рядах, ибо вчера один из командиров корпусов этой Армии просил меня прислать надежный карательный отряд. Ясно, что такая Армия не только не выполнит возложенной на нее общей директивой Ставки задачи, она не только не способна [к] наступлению, но у нее даже нет сил удержать фронт и остановить стихийный отход и обнажение фланга и тыла ударной Армии. По долгу Генерала русской службы, поставленного во главе Армии и накануне выполнения важной задачи, по долгу русского человека, болеющего за судьбу Родины, докладываю – в такой критический момент нужны решительные меры, чтоб выйти с честью. Совершенно не входя в рассмотрение ни военной, ни политической деятельности Генерала Дутова, я полагаю, что одной из главнейших причин поражения и разложения Оренбургской Армии является совмещение деятельностей (так в документе. – А. Г. ) КОМАНДАРМА и Войскового Атамана. Катастрофа под Орском могла бы быть предотвращена, если бы КОМАНДАРМ в критический момент не покинул Армию ради интересов Круга. Должность Войскового Атамана, во-первых, поглощает время у КОМАНДАРМА и отвлекает его от Армии, во-вторых, как выбранного ставит его в зависимость во всех отношениях от Войскового круга. Необходимо передать командование Оренбургской Армией лицу вполне независимому и не обремененному посторонними обязанностями. Только эта мера может спасти положение на фронте Оренбургской Армии, только при этом условии я могу быть спокоен если не за свой левый фланг, то хотя бы за свой тыл; кроме того, только при точном соблюдении моим соседом справа общих и обязательных для всех Армий военных директив и, в частности, директивы о разграничительных линиях я буду считать, что мне даны все средства для выполнения возложенной на меня задачи»1871.

В данном документе имеет значение, быть может, даже не столько правота слов Ханжина, хотя высказывались, во многом, справедливые упреки, сколько его резко отрицательное отношение к соседней армии и ее командующему перед решающим наступлением.

Впрочем, основания для сомнений в боеспособности оренбуржцев у Ханжина были. Помимо информации от генерала Акулинина, в конце февраля – начале марта штабом Западной армии от одного из оренбургских офицеров было получено душераздирающее сообщение о состоянии армии Дутова: «Оренбургская армия разрушается окончательно, виною неумелого управления ею также неспособность учесть обстановку. Картина под Орском разыгрывается типично [для] Оренбургской, но в более сгущенных красках, пресловутая операция взятия Актюбинской окончательно губит дело. Но дай Бог вывести наши пехотные части в целом виде, которых собраны под Актюбинском три четверти всей Армии, ст. Сары оставлена, и на ней брошена масса вооружения, снаряжения, огнестрельных припасов и интендантского имущества, то же по всей вероятности случится и с Орском. Части окончательно деморализованы бесконечным отступлением, можно сказать, что бегут от первого выстрела, в довершение всего контрразведка поставлена отвратительно, масса большевицких шпионов безнаказанно снуют здесь и делают свое дело, вчера наши потеряли 2 пушки, сегодня с утра в городе идет провокационная стрельба, завтра со штармом выезжаю в Троицк, на телеграфной линии Орск – Троицк тоже есть шпионы, которые задерживают наши депеши, или же совсем прячут, или перевирают шифровки – нужно принять меры – одну радиостанцию путем усиленной работы привел в надлежащий вид и связал с Картолой1872, как передавал Комрад1873 1, и очень плохо с ним не придется говорить по прямому проводу…»1874

В результате в штабе Западной армии сложилось впечатление, что «штарм Оренбургской сам не знает, что у него делается»1875.

Несмотря на крайне низкий уровень стратегического планирования в Ставке Колчака, в начале марта на фронте Западной армии началось наступление, конечной целью которого должно было стать взятие Москвы. Намеченный план взаимодействия армий при наступлении был сорван практически сразу. Плана действий за Волгой не существовало вовсе1876.

Генерального штаба генерал-лейтенант В.Г. Болдырев, бывший главнокомандующий войсками уфимской Директории (Временного Всероссийского правительства), писал, что «при успехе операции… получилась бы огромная охватывающая красных дуга, сжимание концов которой сулило самые решительные результаты. Москва, кроме того, лишилась бы запасов богатого юга, лишилась бы угля и столь необходимого ей жидкого топлива»1877. Военный министр правительства адмирала Колчака, Генерального штаба генерал-лейтенант А.П. Будберг отмечал, что наступление в южном направлении «создавало, по соединении с Деникиным, общий фронт, усиливало обе ныне разъединенные стороны, давало возможность распределить более целесообразно личный состав обоих фронтов.

Наступление в этом направлении прикрывало верные нам районы Уральских и Оренбургских казаков, создавало спокойный тыл, давало возможность использования богатств Троицко-Орского района (зерно, фураж и скот), открывалась возможность навигации по Каспийскому морю и подвоза через Кавказ»1878. По мнению известного русского военного теоретика, Генерального штаба генерал-лейтенанта Н.Н. Головина, «это наступление выводило сначала в район, заселенный поволжскими немецкими колонистами (Саратов – Красный Кут – Камышин), представляющих (так в документе. – А. Г. ) собою противобольшевицки настроенных крестьян, а затем приводило к соединению с Донским казачеством… В случае удачи этого наступления создалась бы обширная неразрывная противобольшевицкая территория, включавшая в себя все казачества, а также наиболее противобольшевицки настроенных крестьян»1879.

Весной 1919 г. белое наступление могло развиваться в двух направлениях: 1) Казань – Вятка – Котлас на соединение с войсками Северного фронта Генерального штаба генерал-лейтенанта Е.К. Миллера и союзниками и 2) Самара (Саратов) – Царицын на соединение с войсками Генерального штаба генерал-лейтенанта А.И. Деникина, действовавшими на Юге России. Разумеется, неверно считать северное направление приоритетным в стратегии Ставки адмирала А.В. Колчака1880, главный удар вдоль линии Самаро-Златоустовской железной дороги, стремясь прорваться к Волге, наносила Западная армия, однако по разным причинам сконцентрировать все первоначально намеченные для нанесения удара войска этой армии, не растягивая их по фронту, и скоординировать наступление с соседними армейскими объединениями не удалось1881. При этом наиболее близко к действительности высказывание Генерального штаба генерал-лейтенанта Д.В. Филатьева, позднее служившего в Ставке Колчака: «Был еще один, третий вариант, кроме двух указанных: двинуться одновременно и на Вятку и на Самару. Он приводил к эксцентрическому движению армий, действиям враздробь и к оголению фронта в промежутке между армиями. Такой образ действий мог бы позволить себе полководец, уверенный в самом себе и в своих войсках и располагающий превосходством сил, стратегическим резервом и широко развитою сетью железных дорог для переброски войск по фронту и в глубину. При этом одно из направлений выбирается как главное, а прочие – суть демонстрации для введения противника в заблуждение. Ни одного из перечисленных условий налицо в Сибирской армии не было, исключая уверенности в себе полководца, поэтому такой вариант должен был быть отброшен из обсуждения, как ведущий неумолимо к полному неуспеху. Между тем он именно и был избран для сокрушения большевиков, что и привело Сибирские армии в конечном результате к краху. Положение большевиков весною 1919 года было таково, что только чудо могло спасти их. Оно и случилось в виде принятия в Сибири самого абсурдного плана для действий»1882. Ответственность за выработку плана весеннего наступления и за последующий его провал лежит на начальнике штаба Ставки Верховного главнокомандующего Генерального штаба генерал-майоре ДА. Лебедеве. Как писал о Лебедеве С.А. Щепихин, «у него в голове трудно докопаться до мыслей о благе России: здесь только честолюбие»1883. В другом месте Щепихин писал, что Лебедева в годы Первой мировой войны в штабе 3-й армии называли Митькой, «он на наших глазах превратился в Митьку и в Митяя. А Митяй он был действительно форменный: заносчивый, фанфаронистый и крест Георгиевский вырвал зубами у Цурикова1884; очень недалекий и отменно ленивый, т. е. непривычный к тому тяжкому труду, который сопровождает офицера Генерального штаба на всех видах его поприща»1885. Лебедев, по мнению Щепихина, имел лишь один служебный талант – быстро разбираться в людях и бить по их слабым местам.

Представляется справедливым утверждение генерала для поручений при Верховном Правителе и Верховном главнокомандующем, а позднее (с сентября 1919 г.) генерал-квартирмейстера Ставки Генерального штаба генерал-лейтенанта М.А. Иностранцева, по убеждению которого «главнейшей причиной (здесь и далее выделено Иностранцевым. – А. Г. ) неудачи всего Сибирского движения было именно крайне неудачное, невежественное в научном смысле и легкомысленное управление армией, за которое ответственен, конечно, не Колчак, как не военный специалист, а моряк, а прежде всего и только генерал Лебедев»1886. По свидетельству генерала Р. Гайды, Дутов, находясь в Омске, дважды докладывал Колчаку о плохой работе Ставки и в особенности генерала ДА. Лебедева1887.

Небезынтересно, что осенью 1919 г. точно так же растопыренными пальцами наступали на Москву Вооруженные силы Юга России. В условиях маневренной войны только наступление являлось залогом победы, едва потеряв наступательный порыв и начав топтаться на месте, войска переходили к отступлению. Добавлю, что численности белых армий явно не хватало для того, чтобы наступать по всем направлениям.

Уже 13 марта частями Западной армии была взята Уфа, причем первыми в город с боем вошли части 18-го Оренбургского казачьего полка1888, по некоторым данным, в плен тогда едва не попал сам Л.Д. Троцкий1889. Успехи на фронте армии Ханжина со второй половины марта стали сказываться и на положении всего левого фланга белого Восточного фронта. 18 марта началось одновременное наступление частей Южной группы Западной армии и Отдельной Оренбургской армии. Испуганные красные даже посчитали, что на фронт прибыли свежие части белых1890. От Колчака Дутову пришла благодарственная телеграмма: «Благодарю Вас и прошу передать всем начальникам и войскам, проявившим мужество и сознание долга в тяжелый период наступления большевиков, мою благодарность. Благодарю части, не павшие духом и ныне перешедшие в наступление. Жду от казаков прежней доблести»1891.

СА. Щепихин писал, что «…по существу, Дутов со своей псевдоармией – мыльный пузырь и левый фланг Западной армии на весу»1892. Тем не менее в результате военных преобразований Дутову удалось добиться усиления армии, и в середине марта 1919 г. казаки перешли в наступление. 4 апреля Западная армия заняла Стерлитамак, 7 апреля – Белебей, 10 апреля – Бугульму и 15 апреля – Бугуруслан. В сложившейся ситуации белым важно было, не теряя соприкосновения с противником, энергично преследовать его, чтобы до вскрытия рек овладеть стратегически важными пунктами. На Южном Урале таким пунктом был Оренбург. Не случайно в директиве от 12 апреля 1919 г. Колчак предписал Отдельной Оренбургской армии овладеть районом Оренбург – Илецк – Актюбинск. По овладении Оренбургом армию предполагалось расформировать.

Для казачьей психологии было важно, кто в данный момент контролирует центр того или иного военного округа, в чьих руках находится войсковая столица. Во многом, в зависимости от этого, казаки решали, участвовать им в борьбе с большевиками или нет. Так, Оренбургский губернский комитет РКП(б) и губисполком сообщали в ЦК в апреле 1919 г., что «более года участвуя в борьбе с казачеством, губком должен засвидетельствовать, что мы имеем дело с противником сильным, ловким, дисциплинированным, прекрасно действующим оружием, способным, благодаря образцовой коннице, к быстрым массовым переброскам сил. Падение Оренбурга создает сплошную контрреволюционную стену, тесно объединившуюся из оренбургского, уральского казачества, тем более что преданное советской власти казачество уже ушло при продвижении противника в наши ряды на Уфимский фронт. Губкомитету известно, что один только усердно распускаемый нашими врагами ложный слух о падении Оренбурга вызывает приток свежих сил колеблющейся части казачества, которая поголовно уйдет к Колчаку в случае падения Оренбурга»1893. Несмотря на некоторую долю преувеличения в отношении боеспособности казачьей конницы, данное свидетельство, очевидно, в целом отражает реальное положение вещей.

В Оренбурге, являвшемся столицей войска, центром 1-го военного округа и важнейшим узлом железных дорог, было свыше 100 фабрик и заводов, население города к 1912 г. составляло 146 000 человек1894 (в 1918 г. – 155 0001895). Гражданская война в Оренбуржье для казаков во многом была борьбой за Оренбург. В одних случаях эта борьба велась за удержание города (осень – зима 1917 и 1918 гг.), в других – за овладение им (весна – лето 1918 и 1919 г.). По мнению советского военного историка полковника В.Ф. Воробьева, в случае падения города крупные конные массы уральских и оренбургских казаков, выйдя на простор севернее реки Урал, могли совершить глубокий рейд по тылам Южной группы армий советского Восточного фронта1896.

8 апреля в 5 часов утра налетом 2-й Оренбургской казачьей дивизии Отдельной Оренбургской армии был занят город Орск. Начиная с 9 апреля усиленными переходами по 60–70 верст в сутки двигался к казачьей столице II Оренбургский казачий корпус Генерального штаба генерал-майора И.Г. Акулинина, командир которого пришел к убеждению о необходимости ворваться в Оренбург на плечах красных, не дав противнику возможности опомниться1897. Для белых в той ситуации подобное решение являлось единственно верным. 16 апреля войска Дутова с налета взяли Актюбинск. В начале мая был освобожден Илецкий городок. Кольцо полуокружения вокруг Оренбурга сжималось. Из разведсводок поступали сведения о возможном оставлении города красными без боя1898. В рядах самих красных велись разговоры, что их сейчас погонят до самой Волги1899. 17 апреля Акулинин отдал оперативный приказ № 9 (б) о занятии Оренбурга к Светлой Заутрене – 23 часам 50 минутам 19 апреля и о сборе всех частей на пасхальную молитву вокруг войскового собора1900. Оренбургские большевики и командование 1-й армии паниковали1901.

Однако форсированное наступление белых привело к отставанию пехоты, артиллерии и тылов, а также к переутомлению войск. Первый удар получился слабым, и занять Оренбург до разлива рек весной 1919 г. белым не удалось, в результате чего левый фланг белого Восточного фронта прочно увяз в боях за город фактически до конца лета 1919 г., когда стратегическая инициатива перешла к красным1902. Как образно написал С.А. Щепихин, Дутов двинулся на Оренбург – «разбивать свой лоб во фронтальных атаках»1903.

М.В. Фрунзе справедливо полагал, что распутица должна будет стать союзником красных1904. В дальнейшем красные, действуя по внутренним операционным направлениям, быстро перебрасывали подкрепления на угрожаемые участки и тем самым не позволяли белым достичь где-либо решающей победы. Как вспоминал живший тогда в Оренбурге Б.Б. Пиотровский, «…казаки отступили за Урал и держались там очень долго. С крыши гимназии были хорошо видны степь, появление казачьих отрядов и перестрелка с красноармейцами»1905. Противники даже перекликались друг с другом через Урал1906. К сожалению, белые в мае – июле 1919 г. не проявили достаточной активности в набегах на красные тылы и в разрушении линии Ташкентской железной дороги – единственной связи Оренбурга с советским центром, при более решительных действиях под Оренбургом вполне возможно было добиться успеха1907.

Новые хозяева Оренбурга сполна продемонстрировали свою сущность. Оренбургские чекисты, как и в 1918 г., реквизировали у бежавших белогвардейцев и буржуазии вещи и ценности в пользу ГубЧК, руководители которой одевались «самым шикарным образом», содержали на казенные деньги любовниц и пьянствовали1908. Похожая ситуация происходила и в армейском командовании1909. Не кто иной, как сам председатель Оренбургской ГубЧК товарищ Бояршинов с братом и еще двумя компаньонами Ереминым и Фокиным, «будучи эвакуированы с ценностями на ст. Платовка напились там одеколону (конфискованного), как говорят, до свинства, устроили скандал, последствием чего было у них хищение из вагона на несколько десятков тысяч рублей золотых вещей…»1910. С оренбургскими рабочими, надеявшимися на приход пролетарской власти, большевики не считались, причем в духе идеализма, присущем первым большевикам, в одном из документов с негодованием отмечалось, что «диктатура пролетариата не может быть над пролетариатом»1911.

Несмотря на то что операция белых под Оренбургом приобрела для них затяжной характер, Ленина активность оренбургских и уральских казаков крайне беспокоила. 11 июня он телеграфировал в Симбирск: «Нельзя ли аэропланами побить повстанцев, ликвидация необходима немедленно и полная»1912. В глубоком тылу красных участились случаи крестьянских выступлений, способствовавших (возможно, преднамеренно) действиям белых на Восточном фронте. В одной из сводок отмечалось, что в Симбирской губернии «крестьяне озверели, с вилами, кольями и ружьями в одиночку и толпами лезут на пулеметы, несмотря на груды трупов, и их ярость не поддается описанию»1913.

Ликвидация оренбургского направления и выход к Самаре весной – летом 1919 г. могли дать белым огромное высвобождение сил за счет значительного сокращения протяженности фронта, существенно упрощали снабжение (появлялась возможность подвоза по железной дороге), срывали готовившийся красными контрудар из района Бузулук – Сорочинская – Михайловское (Шарлык) и давали возможность соединиться с Деникиным, после чего победа большевиков была бы уже невозможна. Дальнейшая борьба в случае успеха белых на Южном Урале становилась для них гораздо легче, положение красных при таких обстоятельствах делалось угрожающим.

Все это свидетельствует о том, что борьба за Оренбург имела решающее значение для обеих воюющих сторон, однако Ставка с конца октября 1918 г. и вплоть до их расформирования не выделила ни Юго-Западной, ни ее преемнице – Отдельной Оренбургской армии ни одной боеготовой части (за исключением 42-го Троицкого стрелкового полка, сформированного из переселенцев Кустанайского уезда и перешедшего на сторону красных), даже, наоборот, забрав в начале 1919 г. из армии Дутова наиболее боеспособный IV Оренбургский армейский корпус (переподчинен Южной армейской группе Западной армии 4 марта 1919 г.), сильный столь необходимой Дутову пехотой, 9-ю Башкирскую стрелковую дивизию (передана в Западную армию), 4-ю Оренбургскую кадровую бригаду, дислоцировавшуюся в Кустанае, 33-й Оренбургский казачий полк, 10-й авиационный отряд сотника Р.А. Батурина (придан III Уральскому армейскому корпусу Западной армии1914). Кроме того, в результате перехода башкир на сторону красных Дутов лишился также и башкирских частей (в основном пехотных).

Таким образом, Отдельная Оренбургская армия весной 1919 г., даже несмотря на попытку Дутова усилить ее путем частичного реформирования, была крайне ослаблена. Но и при столь неблагоприятных условиях она во второй половине марта 1919 г. перешла в наступление, что свидетельствует как об успехах преобразований Дутова, так и о высокой боеспособности и стремлении оренбургских казаков продолжать борьбу с большевиками.

Об этом свидетельствует и Генерального штаба генерал-майор П.П. Петров, который писал, что еще в феврале 1919 г., в наиболее тяжелый период для оренбуржцев, «оренбургские казаки на южном фланге в горах целым рядом удачных мелких действий не только расстраивали противника, но заставляли его тащить туда резервы с участков, которые намечались для удара весной»1915.

Пожалуй, можно согласиться и с Г.Х. Эйхе, по мнению которого передача стратегического резерва Ставки – Волжского корпуса Генерального штаба генерал-майора В.О. Каппеля в Западную армию и введение его в бой по частям были серьезным просчетом командования. В составе Отдельной Оренбургской армии корпус Каппеля мог бы полностью изменить всю стратегическую обстановку1916. Самое интересное, что в штабе Западной армии тоже считали необходимым после уфимской победы усилить Южную группу П.А. Белова для разгрома 24-й Симбирской Железной и 20-й Пензенской стрелковых дивизий 1-й советской армии и занятия Стерлитамака, причем такое усиление, считалось, пробудит в оренбуржцах уверенность в своих силах1917. Однако армия Дутова в наиболее ответственный момент, по сути, оказалась действиями Ставки предоставлена своей собственной участи. Разумеется, нельзя снимать с оренбуржцев ответственность за неудачи, но при анализе обстановки необходимо учитывать особую сложность их положения.

Штаб Западной армии весной 1919 г. интересовало: «Будет обеспечен наш левый фланг [при] продвижении нашем на Бузулук, или же мы сами должны обеспечивать себя, не надеясь на Оренбургскую армию, т. е. нам нужно решить, направлять ли генерала Белова кулаком на Оренбург, кулаком на Бузулук или ввиду невыясненности положения на фронте Оренбургской армии держать этот кулак между двумя направлениями»1918. За выяснением этого вопроса белое командование своевременно не оценило опасность сосредоточения в районе Бузулука крупных сил красных. Уже 10 апреля 1919 г. красными из состава 1-й, 4-й, 5-й и Туркестанской армий была создана Южная группа Восточного фронта под командованием М.В. Фрунзе, которая с 28 апреля перешла в контрнаступление, лишившее Колчака шансов на победу.

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: