Декабря. Станция Гороблагодатская

 

Обстановка трудная. Третий день не стихают бои.

На рассвете 28 ноября белые атаковали наших в деревне Малая Лая. Против 2-го батальона и 9-й роты полка «Красных орлов» под сильным артиллерийским прикрытием наступали два пехотных полка, да еще два бронепоезда.

Беляки все время пытались окружить наших. Но красноармейцы дрались ожесточенно и храбро. Огнем из винтовок и пулеметов скосили две белогвардейские цепи. Третьей удалось все же ворваться в окопы. «Красные орлы» многократно поднимались в контратаку, чтобы удержать Малую Лаю. Не удалось. Пришлось ее оставить. 6-я и 9-я роты попали в окружение, однако вырвались, сохранив все оружие. Опять показал себя храбрецом комбат Полуяхтов.

Ночь с 29-го на 30-е прошла тихо. А утром, едва рассвело, белые нежданно-негаданно появились с тыла у самой Баранчинской станции и в упор открыли огонь по нашему полевому штабу. В это же время разгорелась стрельба у Нижне-Баранчинского завода.

Нас была небольшая группа, и мы нерешительно толпились у вокзала, кое-как отстреливаясь от наседавшей пехоты белых.

Вдруг дверь командирской теплушки распахнулась и мы увидели товарища Ослоповского. С минуту он стоял, широко расставив ноги, потом бросился к нам.

— Что вы тут?.. Вперед! За мной!

Мы воспрянули духом и с дружным «ура» устремились за своим командиром.

Белые ударили из легких пулеметов «льюисов». Но пули свистели над нашими головами: белогвардейские пулеметчики не на шутку струхнули и стреляли не целясь. Мы сразу же сообразили, в чем дело, и бросились в штыки.

Белые не выдержали, стали отходить к лесу. Мы едва успевали за своим длинноногим командиром.

Пробежали с полверсты по снежной целине и залегли. Дальше бежать невмоготу. Завязалась перестрелка.

Между нами и белыми шагов двести. Я нашел пенек и стал стрелять на выбор с упора. Видел, как попал в одного. Вероятно, тяжело ранил. Он полежал минут десять и пополз к своим.

Перестрелка продолжалась больше часа. Потом белые скрылись в лесу.

А бой за Нижне-Баранчинский завод не утихал. Я не хотел оставаться в штабе и отправился в роты, которые оборонялись на окраине завода.

До обеда наши дела шли неплохо. Как только противник поднимался в атаку, мы усиливали огонь, и уцелевшие беляки, бросая убитых и раненых, откатывались обратно в лес. Так повторялось несколько раз. Напрасно офицеры, размахивая револьверами и шашками, гнали солдат в наступление: ничего из этого не получалось.

Но когда стемнело, белогвардейцы, пользуясь поддержкой своих бронепоездов, захватили высоту неподалеку от станции. О той высоте часто говорили командиры на совещаниях: «От нее многое зависит». Теперь мы были у белых как на ладони. Они взяли наши роты под обстрел с фланга и опять попытались обойти полк. Но не там, где мы дали им отпор утром, а глубже — через железную дорогу между Кушвой и Баранчинской. Чуть-чуть не перехватили и большак Кушва — Нижне-Баранчинский завод. Если бы им это удалось, мы оказались бы в сплошном кольце.

Однако и без того наше положение было очень плохим. Прорываться из окружения нелегко. И кто знает, как сложилась бы судьба «красных орлов», если бы на помощь не подоспел наш старый верный друг — Путиловский кавалерийский полк. Спасибо также пехотинцам из резерва, которые пришли на выручку со стороны Кушвы.

Нас едва не постигла большая беда — чуть не потеряли полковое Красное Знамя. Дело было так.

Штабные теплушки двигались с Баранчи на Гороблагодатскую. Белые подошли к самому полотну железной дороги. Яша Овсянников, спрятав под рубашкой Знамя, отстреливался из дверей вагона, бросал под насыпь гранаты. Но какой-то гад выстрелом из винтовки попал Якову в грудь. Тот упал у самой двери и чудом не вывалился из теплушки. Обливаясь кровью, почти в бессознательном состоянии, он отполз в сторону. Ему пособил лежавший тут же рядом тяжело раненный командир 1-го батальона товарищ Баженов.

Сейчас мы стоим на станции Гороблагодатекой. Стрельба со всех сторон: от Баранчи, от Кушвы и за Кушвой.

Рассвело. Холод пробирает до костей. Мороз больше двадцати пяти градусов. Вторые сутки не могу согреться. Пишу на вокзале. Но и здесь не теплее, чем на улице. Едва держу в руках карандаш.

Со вчерашнего утра ничего не ели. Провианта нет и не обещают.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: