Декабря. Станция Хребет Уральский

 

День ото дня все хуже и хуже.

Дорога заметена снегом. Ветер не дает дышать. Мы отступаем вдоль железнодорожной линии от Кушвы к станции Теплая Гора. Надо же такое название, когда мороз не меньше тридцати градусов?

Полк сильно пострадал. Сколько убитых, раненых! Немало товарищей замерзло в лесу. Стоит чуть отстать, сбиться с дороги и — конец.

Мы сильно истощены. Некоторые едва передвигают ноги У организма нет сил бороться с холодом.

Голодаем. С провиантом было плохо еще под Баранчинским заводом. Но тогдашнее наше положение даже сравнить нельзя с теперешним.

Я видел, как красноармейцы набирают в котелок снег и черпают его ложками — создают иллюзию еды.

Голод доводит до отчаяния. Один товарищ сказал мне в минуту горького раздумья:

— Разве пустить себе пулю в лоб? Все равно ведь не дойдешь до Теплой Горы…

Вчера в штаб принесли кусок мороженого мяса. Сварили, разделили поровну на всех. Каждому Досталось по жесткому, как резина, ломтику. Сжевал и не понял — то ли говядина, то ли конина.

Такое трудное положение не только в нашем полку, но и во всей дивизии. Одинаково с нами голодают и бедствуют люди в бронепоезде товарища Быстрова.

Мы идем вдоль Горнозаводской железной дороги. Нас догоняют недобрые вести.

По слухам, под станцией Выя и Нижней Турой белые окружили Камышловский и китайский полки. Товарищи дрались геройски. Никто не сдавался в плен, не просил пощады. Китайский полк будто бы погиб целиком. Беляки особенно ненавидят китайцев. Против них они и двинули больше всего сил. Если кого-нибудь захватывали в плен, зверски терзали, а потом убивали.

Никогда не забудем о гибели китайских братьев!

Остатки Камышловского полка прорвали все-таки вражеское кольцо и с боями отошли к Кушве. Теперь они тоже отступают к Теплой Горе. Только другой дорогой.

Нет с камышловцами их доблестного командира. Бронислав Иванович Швельнис погиб смертью храбрых, когда выводил полк из окружения. Под станцией Выя он был тяжело ранен и, не желая попасть в плен, застрелился.

Для меня это особенно большое горе. Ведь я знал товарища Швельниса еще в Камышлове. Он как друг помогал мне в первые дни моей работы в конторе «Известий».

Тогда-то я и решил, что надо быть таким же отзывчивым, внимательным к рабочим людям, как секретарь исполкома коммунист Швельнис. Теперь нет его с нами. Ветер намел, наверное, уже сугроб над его могилой.

Многих красноармейцев и командиров потерял за пять дней боев и рабоче-крестьянский полк, который оборонялся неподалеку от нас на позициях под Кушвой, в Куткино. В штабе я слыхал, что против одной нашей 29-й дивизии наступало четыре дивизии белых. Да ведь суть не только в цифрах. Белые подвели свежие части, а мы воюем беспрерывно пять месяцев.

На стороне врага и численный перевес, и сил у него больше. Не говорю уж про продовольствие.

Наши бойцы приуныли. Они страшно утомлены. Действует и то, что мы все удаляемся от родных мест, от дома. Ведь большинство наших из Шадринска и Камышлова

И все-таки мы не сломлены.

Раньше чуть что, какая-нибудь неудача на фронте — сразу пошли разговоры: «Все пропало», «Советской власти конец». Сейчас не услышишь такое, хотя хуже нынешнего положения, по правде сказать, я не представляю.

Мало нас, но мы держимся друг за друга. Каждый старается не отстать от своей роты, своего батальона. Знаем, как белые ненавидят «красных орлов» и что ждет нас, если попадем в руки врага.

Наш полк отходит, но не бежит. Паники в своих рядах мы не допускаем. Ни одна из частей нашей дивизии не была отрезана.

По железной дороге везут раненых, боеприпасы. Придет час, раненые выздоровеют, станут в строй, в наш полк вступят новые бойцы. И боеприпасы еще пригодятся.

Я в это верю. Поэтому-то, несмотря на голод, мороз, потери, продолжаю вести дневник.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: