Глава двенадцатая. Битва за империю (продолжение)

 

Голосок у Варды Фоки был под стать росточку. Аки у тура в брачный период.

С таким любой сигнал можно передать без привлечения вспомогательных средств, вроде труб и рогов.

Богуслав завистливо ухмыльнулся. Поглядел на отца… Тот и бровью не повел. Однако команду атаковать придержал. Ждал реакции Василия Второго.

По мнению Богуслава, ждать было нечего. Варда Василия соплей перешибет. С чего бы ему, скорее выигрывавшему сражение, чем проигравшему, принимать вызов на единоборство от заведомого победителя?

…Каково же было удивление Богуслава, когда вокруг императора мощно загудели трубы, а потом горластый глашатай почти так же громко провозгласил:

– Богопомазанный Благочестивый василевс Василий Второй (и прочее, прочее…) принимает вызов мятежника Варды Фоки, да покарает его Господь!

 

Сражение остановилось не сразу. Но в конце концов остановилось.

Духарев отметил, что часть русов, переставших громить тылы армии Варды, рванула к лагерю мятежников. Сергей обратил внимание сына на это маленькое событие – и Богуслав тут же перестал поносить императора за опасную склонность к авантюрам. Чем бы ни закончилось единоборство, без добычи они не останутся.

 

Войска разделились. Неохотно, словно переплетенные тела любовников. И через некоторое время на щедро удобренное кровью пространство между двумя армиями выехал Варда Фока, могучий гигант в сверкающих доспехах, со здоровенным копьем…

– Что-то с ним не так, – пробормотал Богуслав. Прищурясь, он изучал командира мятежников.

– Почему так думаешь?

До Варды было слишком далеко, чтобы Сергей мог разглядеть его в подробностях. Хотя стрелой он, пожалуй, сумел бы узурпатора достать…

– Глянь, как он в седле держится. Может, подранили его? А если ранен, зачем тогда вызов бросал? Хотя такой, как Варда, даже раненый нашего Василия нанижет, как поросенка на вертел… – И, с нескрываемым уважением: – Ну и сильна вера у императора!

Василий Второй выехал навстречу опаснейшему противнику, держа в одной руке меч, а в другой – икону Богородицы.

Он что, собирается использовать икону как щит?

Однако, что бы там ни задумал Василий, Варду это не смутило. Лидер мятежников опустил копье и поскакал навстречу сопернику. Копье, которое он прежде держал вертикально, опустилось в боевое положение… И Духарев тоже заметил некую неправильность в действиях Варды. Слишком низко опустился смертоносный наконечник. Слишком низко припал к гриве коня Варда Фока…

 

А Василий вел себя так, будто он – на параде. Лошадь его двигалась мелкой рысью, меч в руке – опущен. Икона, напротив, поднята на максимальную высоту.

«Он же уверен, что враг до него не доберется!» – угадал Духарев.

И точно. Проскакав около сотни метров (полпути между двумя армиями), конь Варды вдруг перешел с галопа на рысь, а затем и вовсе остановился. А могучий Варда Фока сначала выронил копье, а затем и сам вывалился из седла. Да так и остался лежать, скрючившись, словно ему меч в живот воткнули.

Василий остановил коня, воздел икону еще выше (для этого ему пришлось привстать на стременах) и что-то закричал.

Духарев не разобрал, что именно, но тут же десятка два этериотов, возглавляемые соправителем Константином, сорвались с места и помчались к месту падения Варды Фоки.

Минута – и на глазах оцепеневшей от неожиданного исхода армии мятежников их полководец был изрублен на куски, а его отсеченная голова оказалась на острие копья Константина.

И всё.

Войска императора, возглавляемые Константином, с головой Варды на копье, дружно устремились на мятежников… Но те, лишившись полководца, сразу потеряли способность к сопротивлению. Кто-то пытался убежать, но большинство попросту сложило оружие.[54]

Среди последних оказался и командовавший неудавшейся осадой Авидоса Лев Мелиссин. Василий, вопреки ожиданиям, его пощадил. Может, потому, что вместе с ним сдались и тысячи других мятежников.

Разгром был мощный. Но не окончательный. Изрядная часть разбитой армии сумела разбежаться. И далеко не все из тех, кто уцелел, навеки отринут мысль о покушении на законную власть.

Можно было не сомневаться, куда пойдут те, кто решится на сопротивление. Заключенный Вардой под стражу его союзник Склир жив и вряд ли может рассчитывать на снисхождение Василия.

 

А у русов – праздник. Дележ добычи, взятой на проигравших. Прилично получилось.

Но занимались этим воеводы. Сам великий князь в распределении благ не участвовал. Он готовился к Таинству.

 

А у Духарева из головы не выходил «щедро одаренный» Симеон. И странное недомогание, из-за которого был убит Варда. И это точно было не из-за раны. Окруженный верными ивирами претендент на императорский пурпур за всё время битвы не пропустил ни одного удара.

«Стоило бы уговорить Владимира питаться исключительно орехами и яйцами прямо из-под курицы», – подумал Сергей.

Только не уговорить. Князь, похоже, искренне верит в честность василевса.

А тому после сегодняшней победы больше нет нужды в русах. Теперь у императора есть и армия, и авторитет, и твердая увереность общества в том, что Бог – на стороне Василия. Да кто усомнится в этом после его «поединка» с Вардой?

Нет, многие усомнятся, конечно, однако будут помалкивать. Равно как и Духарев. Вряд ли это была последняя порция яда в арсенале византийских императоров.[55]

 

* * *

 

Опасения оказались напрасными. Никто не пытался отравить Владимира. Напротив, вся византийская знать наперебой демонстрировала свое расположение и заносила подарочки будущему крестнику императора. День Крещения тоже был назначен. Христианское имя – выбрано. В честь своего порфирородного воспреемника Владимир принимал имя Василия.

Слегка омрачило общее ощущение праздника известие о том, что Склир выпущен соратниками из-под стражи, и вокруг него собираются остатки Вардовых мятежников. Но страха перед Склиром не было. Император велел отправить «оппозиционеру» забальзамированную голову Варды Фоки. Недвусмысленный такой намек.

А Владимир жил в столичном дворце и готовился к обряду. Вместе с ним – преданные Путята, Претич и еще дюжины две воев и старшей гриди. Претич поначалу от чести креститься в главном христианском соборе отказался, но, узнавши, что новокрещеным будут поднесены дорогие подарки лично от императора, передумал.

А вот Варяжко так и остался язычником.

Желающим из дружины тоже было предложено принять христианство. Но – «по месту жительства», то есть в храме при казармах загородного дворцового комплекса. Несмотря на обоюдную демострацию доверия между Владимиром и Василием, впускать в Константинополь многотысячную армию русов победоносный император по-прежнему опасался.

Распоряжаться оставшейся за пределами столичных стен армией было поручено Богуславу.

В дни перед Таинством Духарев большую часть времени проводил вместе с великим князем. И был впечатлен тем, как серьезно Владимир принимает будущее священнодейство.

Сергей уже привык к тому, что практически все крестившиеся воины-язычники, которых знал Духарев, воспринимали Крещение именно как язычники. То есть к общему списку божественных покровителей прибавлялся еще один. Защитников, а равно как и удачи, много не бывает. Ну и подарочки, естественно.

С Владимиром дело обстояло иначе. И дело тут было не в мистике. Вернее, не только в мистике. Нормальный вождь-язычник выбирал нового, сильного бога исключительно для себя. Дабы приумножить имущество и забороть врагов. Владимир же принимал Крещение не для того, чтобы забарывать. Брата Ярополка он победил не под покровительством Христа, а как раз наоборот.

Владимиру мечталось не о новых победах, а о новом уровне.

О Государстве.

Отличный воин и победоносный полководец, он, тем не менее, не был завоевателем по натуре, как его отец Святослав.

Владимир – устроитель.

И это хорошо.

Но совсем замечательно будет, когда все они благополучно покинут империю и вернутся домой.

Духарев знал на собственном опыте (такое и захочешь – не забудешь!), что договор с Византией – не гарантия благополучного возвращения.

Впрочем, с ними будет порфирородная кесаревна Анна, так что вряд ли Василий рискнет натравить на русов кого-нибудь из степной шайки.

 

⇐ Предыдущая23242526272829303132Следующая ⇒

Поделиться: