Выхватил зажигалку и дал ей прикурить, и снова, второй раз в жизни,

Увидел, что у нее дрожат пальцы, как тогда, когда Рэдрика только что

Осудили, и Нунан пришел к ней, чтобы дать ей денег, - первое время она

Совершенно пропадала без денег, и ни одна тварь в доме не давала ей в

Долг. Потом деньги в доме появились, и, судя по всему, немалые, и Нунан

Догадывался, откуда, но он продолжал приходить, приносил Мартышке

лакомства и игрушки, целыми вечерами пил с Гутой кофе и планировал вместе

С нею будущую благополучную жизнь Рэдрика, а потом, наслушавшись ее

Рассказов, шел к соседям и пытался как-нибудь урезонить их, объяснял,

уговаривал, наконец, выйдя из терпения, грозил: "Ведь Рыжий вернется, он

вам все кости переломает..." - ничего не помогало.

- А как поживает ваша девушка? - спросила Гута.

- Которая?

- Ну, с которой вы заходили тогда... беленькая такая...

- Какая же это моя девушка? Это моя стенографистка. Вышла замуж и

Уволилась.

- Жениться вам надо, Дик, - сказала Гута. - Хотите, невесту найду?

Нунан хотел было ответить, как обычно: "Мартышка вот подрастет...",

Но вовремя остановился. Сейчас это бы уже не прозвучало.

- Стенографистка мне нужна, а не жена, - проворчал он. - Бросайте вы

Своего рыжего дьявола и идите ко мне в стенографистки. Вы же были отличной

стенографисткой. Старый Гаррис вас до сих пор вспоминает.

- Еще бы, - сказала она. - Всю руку тогда об него отбила.

- Ах, даже так? - Нунан сделал вид, что удивлен. - Ай да Гаррис!

- Господи! - сказала Гута. - Да он мне проходу не давал! Я только

Одного боялась, как бы Рэд не узнал.

Бесшумно вошла Мартышка, возникла в дверях, посмотрела на кастрюли,

На Ричарда, потом подошла к матери и прислонилась к ней, отвернув лицо.

- Ну что, Мартышка, - сказал бодро Ричард Нунан. - Шоколадку хочешь?

Он полез в жилетный карман, вытащил шоколадный автомобильчик в

Прозрачном пакетике и протянул девочке. Она не пошевелилась. Гута взяла у

Него шоколадку и положила на стол. У нее вдруг побелели губы.

- Да, Гута, - бодро сказал Нунан. - А я, знаете ли, переезжать

Собрался. Надоело мне в гостинице. Во-первых, от института все-таки

далеко...

- Она уже почти ничего не понимает, - тихо сказала Гута, и он оборвал

Себя, взял в обе руки стакан и принялся бессмысленно вертеть его в

Пальцах. - Вы вот не спрашиваете, как мы живем, - продолжала она, - и

Правильно делаете. Только ведь вы наш старый друг, Дик, нам от вас

скрывать нечего. Да и не скроешь!

- У врача были? - спросил Нунан, не поднимая глаз.

- Да. Ничего они не могут сделать. А один сказал... - она замолчала.

Он тоже молчал. Не о чем тут было говорить и не хотелось об этом

Думать, но его вдруг ударила жуткая мысль: это вторжение. Не пикник на

Обочине, не призыв к контакту, - вторжение. Они не могут изменить нас, но

Они проникают в тела наших детей и изменяют их по своему образу и подобию.

Ему стало зябко, но он тут же вспомнил, что уже читал о чем-то подобном,

Какой-то покетбук в яркой глянцевитой обложке, и от этого воспоминания ему

Полегчало. Придумать можно все что угодно. На самом деле никогда не бывает

Так, как придумывают.

- А один сказал, что она уже не человек, - проговорила Гута.

- Вздор, - глухо сказал Нунан. - Обратитесь к настоящему специалисту.

Обратитесь к Джеймсу Каттерфилду. Хотите, я с ним поговорю? Устрою вам

прием...

- Это к Мяснику? - она нервно засмеялась. - Не надо, Дик, спасибо.

Это он и сказал. Видно, судьба.

Когда Нунан снова осмелился поднять глаза, Мартышки уже не было, а

Гута сидела неподвижно, рот у нее был приоткрыт, глаза пустые, и на

Сигарете в ее пальцах нарос длинный кривой столбик серого пепла. Тогда он

толкнул к ней по столу стакан и проговорил:

- Сделай-ка мне еще одну порцию, детка... и себе сделай. И выпьем.

Она уронила пепел, поискала глазами, куда бросить окурок, и бросила в

Мойку.

- За что? - проговорила она. - Вот я чего не понимаю! Что мы такое

сделали? Мы же не самые плохие все-таки в этом городе...

Нунан подумал, что она сейчас заплачет, но она не заплакала, открыла

⇐ Предыдущая52535455565758596061Следующая ⇒

Поделиться: