Трансцендентальные духовные способности

 

Господь Иисус Христос шел в дом Иаира, чтобы воскресить его умершую дочь. Его теснила сопровождающая Его толпа народа. Женщина, страдавшая неизлечимым кровотечением, тайком прикоснулась к Нему с твердой надеждой, что получит исцеление. Кровь тотчас остановилась. Остановился и Господь Иисус Христос и спросил: Кто прикоснулся ко Мне? Ученики удивлены этим вопросом: Наставник! народ окружает тебя и теснит. Ответ Иисуса был удивительным: Прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня (Лк. 8,43–46).

Сопоставим с этим другой факт. В лейпцигской клинике доктор Ганзен, в присутствии многих профессоров, произвел следующий опыт. Он попросил доктора Германа стать спиной к нему, а лицом к стене, чтобы тот не мог видеть, что он будет делать. По исполнении этого Германом, Ганзен положил свою правую руку на его голову, а в левую взял обмакнутое в чернила стальное перо и провел им себе по языку. В тот же миг доктор Герман почувствовал во рту вкус чернил, который оставался у него в течение часа и который нельзя было «прогнать» никакой пищей.

Возложением рук святые апостолы передавали благодать священства посвящаемым на это служение избранникам. Возложением рук они исцеляли больных. Возложением рук архиерейских и ныне совершается Таинство Священства.

Что же происходило и происходит во всех этих случаях?

Мы очень далеки от умения объяснить поразительные факты; это дело будущего, если оно вообще возможно. Но факты совершенно бесспорны. Наблюдениями над медиумами, несомненно, установлено, что от медиума, находящегося в трансе (так называется состояние, подобное самому глубокому сну), но иногда даже в нормальном состоянии, исходит, экстериоризуется (т. е. отделяется от него) часть его двигательной силы. Этой экстериоризацией объясняются удивительные спиритические явления движения, даже полета различных предметов, стуки, автоматическое письмо самодвижущейся ручки или карандаша. Внушение в гипнозе или наяву может быть объяснено только экстериоризацией мысли гипнотизера и восприятием ее гипнотизируемым. Когда заканчивается спиритический сеанс, при котором происходили перемещения тяжелых предметов, медиум чувствует большое утомление, ибо из него исходила мышечная сила.

Господь Иисус Христос чувствовал, что из Него изошла сила, исцелившая кровоточивую женщину. Это факты одного и того же порядка, но выходящие из рамок физиологических явлений, факты трансцендентального порядка.

Есть множество поразительных фактов, в которых по видимому действующими агентами надо признать одновременную экстериоризацию мысли и двигательной силы и телепатический перенос их. Таковы два следующих факта, которыми я и ограничусь.

1. Мадам Севери в семь часов утра вскакивает с постели, внезапно проснувшись от сильного удара по лицу. Она чувствует, что у нее рассечена верхняя губа, и прикладывает к ней платок, чтобы остановить кровь. Но, к ее удивлению, на платке нет крови. В эту самую минуту ее муж, отправившийся рано утром на прогулку по озеру, был захвачен сильным порывом ветра. Рукоятка руля вырвалась из его рук и рассекла ему верхнюю губу. Он потерял много крови.

2. Миссис Ричардсон в Индии видит во сне, что ее муж – генерал, сражавшийся за 150 миль от нее в кампании 1848 года, – упал тяжело раненый, и слышит его голос: «Снимите этот перстень с моего пальца и отошлите его моей жене». Приблизительно в этот час (11 часов вечера) генерал, очень тяжело раненый, передал команду майору Ллойду и сказал: «Снимите этот перстень с моего пальца и отошлите его моей жене». Генерал перенес свое ранение и выздоровел.

Из житий многих святых нам известно, что они знали имена людей, которых видели в первый раз. Свт. Василий Великий просветительным духом своим узнал, что в церковь вошел преподобный Ефрем Сирин, и послал диакона позвать его по имени. Никогда раньше он не видел Ефрема. Духом он узнал, что в потайной комнате святого пресвитера находится отвратительный больной, за которым самоотверженно ухаживал пресвитер. Он назвал по имени больного.

Это можно считать легендой. Но что сказать о случае, поразившем Ш. Рише?

Во время своей работы в Отель Дье он гипнотизировал одну выздоравливавшую девушку. Однажды с ним пришел в Отель Дье его знакомый, американский студент, никогда прежде не бывавший в этом госпитале. Рише спросил усыпленную девушку: «Знаете ли вы имя моего друга?» Она стала смеяться. «Не скажете ли, какая первая буква его имени?» Она ответила: «Н, потом Е, третьей я не знаю, четвертая К». Имя студента было Неак. Это ли не трансцендентальная способность духа человеческого! Кто объяснит ее физиологическими причинами?

Гипнотизируя Леони Б., доктор Н. Жане однажды спросил ее: «Что с моим другом Н.?»

Быстро, не совсем вежливо она ответила: «Он обжег свою лану. Почему он так невнимателен, когда опрокидывает?» – «Когда опрокидывает? Что опрокидывает?» – «Красную жидкость в небольшом флаконе. Его кожа тотчас вздулась». Как я после узнал, – пишет Жане, – это было вполне точно: за два часа перед этим шеф лаборатории Ж.Н. Лангуа, приготовляя щелочной раствор брома, опрокинул сосуд с этим раствором красного цвета. Он обжег им руку, на которой быстро образовался пузырь.

Из Пензы пришла в Саров жена диакона, чтобы видеть преподобного Серафима. Она стояла позади толпы, ожидая своей очереди. Вдруг преподобный, оставив других, позвал ее: «Евдокия, иди скорей сюда». Изумленная тем, что святой Серафим, никогда ее не видевший, назвал ее по имени, Евдокия подошла. «Иди скорей домой, а то не застанешь сына». Евдокия поспешно вернулась в Пензу и едва застала своего сына, отлично закончившего курс семинарии и назначенного в Киевскую Академию, в которую он боялся опоздать.

Чем это отличается от ясновидения Леони Б. о несчастье с Ж.Н. Лангуа?

Что невероятного в том, что просветленный дух святых в полной мере и всегда обладает теми трансцендентальными способностями, которые у некоторых обыкновенных людей появляются только в состоянии сомнамбулизма?

 

* * *

 

Мы обладаем не только пятью чувствами. Есть у нас способности восприятия высшего порядка, неизвестные физиологам. Карл Дю‑Прель в своей книге «Философия мистики» приводит такой необыкновенный факт.

Знаменитый химик Я. Берцелиус, физик Г. Рейхенбах и врач при минеральных водах Гохбергер произвели в 1845 году в высшей степени интересный опыт.

Перед одной из, так называемых, сенситивных девиц, фон Саккендорф, они разложили множество завернутых в бумагу химических препаратов. Приглашенная провести по ним внутренней поверхностью своей правой руки, она, сделав это, получила от них различные впечатления: некоторые из них не оказали на нее никакого влияния, но каждый из остальных произвел в ее руке своеобразное подрагивание. Тогда попросили рассортировать их так, чтобы в одной группе находились вещества, не оказавшие на нее никакого влияния, а в другой – все остальные.

«Немалое изумление, – говорит Рейхенбах, – высказал основатель электрохимической системы Берцелиус, когда в одной группе оказались тела исключительно электроположительные, а в другой – тела с резким электроотрицательным характером; ни одного электроположительного тела не оказалось среди электроотрицательных, и наоборот… Таким образом, электрохимическая классификация тел, на которую в течение столетия было употреблено столько труда и остроумия, была в течение десяти минут произведена простой девушкой – сенситивно одаренной, путем простого прикосновения к ним ничем невооруженной рукой».

Очень вероятно, что физика и физиология будущего найдут объяснение этой особенной чувствительности. Но для нас важно, что такая способность различать электрические свойства тел принадлежит не всем людям, а только весьма немногим, которых называют сенситивными. Это название, конечно, ничего не объясняет, а только отмечает необыкновенную чувствительность в известном направлении. Об этом мы еще будем говорить.

Еще более редко, только у самых сильных медиумов обнаруживается совершенно непостижимая способность узнавать очень многое о людях путем прикосновения к принадлежащим им предметам. В главе третьей уже был приведен пример такого ясновидения. Прикосновением к завернутому в бумагу галстуку сомнамбула узнала, что на нем повесился в тюрьме убийца.

Такую же способность обнаруживала не раз мадам Пипер, одна из сильнейших медиумов. Мадам X. дала ей три пряди волос, обозначенные буквами А, В и С. Ей самой было известно только происхождение пряди С.

Относительно пряди А мадам Пинер сказала: «Это Фрод Смогинс. Кто эта Смогинс?» Действительно, эту прядь М. отрезал у мадам Смогинс и передал ее X. О пряди В мадам Пинер сказала: «Это очень больная особа». Женщина, которой принадлежала эта прядь, умерла в тот же год. О пряди С она сказала: «Она очень дорожила своими волосами». А мадам X. тайком отрезала эти волосы у своей матери. «Это ваша мать. У нее четверо детей – двое мальчиков и две девочки». Все это было верно.

Широко известны факты творчества во сне. О них свидетельствует Кондорсе, Франклин, Мишле, Кандильяк, Араго. Вольтер во сне создал целую песнь своей «Генриады», а Лафонтен – басню «Два голубя». Меньян во сне нашел две важные теоремы.

«Часто у меня во сне рождались столь важные научные идеи, – говорит Бурдак, – что я внезапно просыпался. Во многих случаях они касались объектов, которыми я в то время был занят, и по своему содержанию они были вполне новы».

Кольридж заснул, читая, а проснувшись, почувствовал, что у него сложились двести или триста стихов, которые осталось только записать. Пятьдесят четыре стиха он записал совершенно свободно и так быстро, как только поспевало перо. Но к нему вошел некто и около часа оставался по одному делу. И Кольридж, к своему великому огорчению, почувствовал, что у него осталось лишь смутное воспоминание о его видении, и в памяти остались лишь восемь‑десять отдельных стихов, а все остальные безвозвратно исчезли.

Де Росси имел обыкновение класть у своей кровати бумагу и карандаш и иногда, внезапно проснувшись, записывал важные мысли, пришедшие ему во сне.

Весьма важная подсознательная деятельность может иметь место и наяву, и в состоянии, промежуточном между сном и бодрствованием. То, что называется вдохновением, весьма часто приходит в состоянии более или менее полного затмения сознания действительности.

Теофиль Готье говорит о Бальзаке: «Он был похож на исступленного, на сомнамбулу, спящего с открытыми глазами. Погруженный в свои глубокие размышления, он не слышал, что ему говорили». Гегель спокойно заканчивал свою «Феноменологию духа» в Иене, 4 октября 1806 года, не замечая, что вокруг него бушевало сражение. Бетховен, всецело захваченный вдохновением, вышел однажды на улицу Нейштадта полураздетым. Его привели в тюрьму, как бродягу, и несмотря на его крики, никто не хотел верить, что он Бетховен. Шопенгауэр говорил о себе: «Мои философские постулаты являлись сами по себе, без моего вмешательства, в моменты, когда моя воля была как бы уснувшей, и мой ум не был направлен в заранее определенную сторону… Моя личность была как бы чужда моей работе…»

Иногда подсознательное движение бывает столь ясным, что оно кажется внушением извне. Это выражено в стихах Мюссе: «Не работаешь, слушаешь, ждешь». Словно кто‑то неведомый говорит на ухо.

Подобные примеры у Сократа (его демон), Паскаля, Моцарта стали классическими.

 

* * *

 

К сверхъестественным, научно необъяснимым способностям духа относятся и вещие сны. Вот два примера.

1. В 1885 году в Петербурге Лукаевский, один из высших чиновников морского министерства (что, впрочем, не значит, что он часто плавал по морю) видел во сне, что он стоит на борту большого корабля, который столкнулся с другим; он падает в воду вместе с другими пассажирами и тонет.

После этого сна он был убежден, что умрет во время кораблекрушения и, в ожидании близкой смерти, привел в порядок свои дела. Через несколько месяцев воспоминание об этом сне уже потускнело, как вдруг он получает приказ отправиться в один из портов Черного моря. Он вспомнил свой сон и, уезжая, говорил своей жене: «Ты меня больше не увидишь. Когда я умру, надень траур, но только не эту черную вуаль, которую я ненавижу». Через две недели корабль «Владимир», на котором плыл Лукаевский, столкнулся с другим кораблем, и Лукаевский утонул. Один из спасшихся пассажиров «Владимира», Генике, рассказывал, что он несколько мгновений держался с Лукаевским за спасательный круг.

2. Интеллигентный узбек К., видный член бывшего ташкентского городского самоуправления, рассказывал мне о необыкновенном происшествии в своей жизни.

Через год после смерти отца ему приснилось, что он скачет на коне по пустынной и бугристой степи. На одном из бугров он увидел свою сестру, давно умершую. Она гневно спросила его, почему он не молится об отце, подвела его к глубокой черной яме, столкнула его в нее и сказала, что в яме он пробудет сорок дней. Вскоре после этого сна К. был арестован и отведен в тюрьму. На допросе жандармский офицер показал ему два письма с его подписью, в которых был обращенный к бухарскому эмиру призыв к восстанию против власти русских и излагался план его. К. признал, что подпись, как это утверждали эксперты, его, но письмо и подпись написаны не его рукой. Однако доказать это он ничем не мог, и было ясно, что его повесят. В отчаянии он горячо молился Богу о спасении и, вспомнив свой сон, стал молиться об упокоении души отца. Так прошло около месяца. И вот однажды во время молитвы он уснул и во сне услышал голос: «Сделай три свои подписи на отдельных листках бумаги, сложи их и посмотри на свет». Проснувшись, К. исполнил это и увидел, что подписи не совпадают одна с другой, и повторив это много раз, убедился, что полного совпадения подписей не бывает. Он потребовал новой экспертизы, и оказалось, что подписи на обоих инкриминируемых ему письмах совпадают полностью. На этом основании эксперты признали подписи поддельными, и в дальнейшем было выяснено, что письма были написаны врагами К. с целью погубить его. Он был оправдан и освобожден на сороковой день после ареста. Это был срок, назначенный ему в первом сновидении сестрой, когда она толкнула его в черную яму.

Научно не объяснимые факты известны и в памяти. При некоторых условиях в ней может оживать давно забытое. Давно известно, что перед смертью с поразительной ясностью и невероятной быстротой может пронестись в сознании умирающего вся его жизнь. Фехнер рассказывает об одной даме, упавшей в воду и чуть не утонувшей. С момента прекращения всяких движений ее тела и до извлечения ее из воды прошло две минуты, в которые она, по ее словам, пережила еще раз всю свою прошлую жизнь, развернувшуюся перед ее духовным взором со всеми мельчайшими подробностями.

Другой пример такого течения представлений, при котором через сознание человека проходят в короткое время воспоминания многих лет, приводит из своей жизни адмирал Бофр. Он упал в воду и потерял сознание. «В этом состоянии, – говорит он, – одна мысль гнала другую с такой быстротой, которая не только не описуема, но и немыслима для всякого, не испытавшего подобного состояния». Сперва ему представились непосредственные для его семьи последствия его смерти, но затем его духовный взор обратился к прошлому: снова он пережил свое плавание, более раннее, сопровождавшееся кораблекрушением, путешествие свое, пребывание в школе, преуспевание в учении и время, даром потраченное, даже свои детские годы, поездки и проказы. «Так‑то, по мере углубления в прошлое, – рассказывал он, – в памяти моей проходили все случаи моей жизни в порядке, обратном порядку естественного следования их, и не в смутных очертаниях, но в виде вполне определенной картины со всеми мельчайшими подробностями и аксессуарами. Короче: вся жизнь моя прошла перед моей душой как в панораме, причем каждый шаг ее являлся передо мной, сопровождаясь сознанием правильности или неправильности его, с точным пониманием его причины и следствий. Многие незначительные приключения моей жизни, на самом деле уже забытые, предстали перед моим духовным взором с такой же ясностью, как будто они были мной недавно пережиты».

В этом случае от падения Бофра в воду до извлечения его из воды прошло, самое большое, две минуты.

Если в этих случаях сверхъестественную быстроту течения сознания Т. Рибо пытается объяснить состоянием асфиксии (удушья), то это объяснение совершенно неприложимо к следующему случаю, сообщенному им самим.

Один человек, отличавшийся замечательно светлым умом, переходил через рельсы в ту минуту, когда вдруг показался поезд, приближавшийся на всех парах. Ему не оставалось ничего другого, как лечь между рельсами. И вот в то время, когда вагоны пролетали над этим обмершим человеком, чувство опасности привело ему на память все события его жизни, так что словно страничка из книги судеб развернулась перед его глазами.

Совершенно так же, когда человек умирает, вся жизнь может внезапно пронестись в его сознании.

Секкендорф видел во сне такие события своей прошлой жизни, о которых он едва помнил, и с такой ясностью и живостью, как если бы они в первый раз имели место в действительной его жизни. С чрезвычайной ясностью он увидел себя трехлетним ребенком, причем в памяти его воскресли все мельчайшие подробности воспитания его. Каждая оценка из его школьной жизни, каждая неприятная случайность прошли в его сознании как живые. Созерцая жизнь свою в порядке действительного течения ее, он увидел, наконец, свое пребывание в Италии, где он покинул одну даму, на которой женился бы, если бы судьба не заставила его быстро уехать из этой страны. Живость испытанного им во сне чувства разлуки с возлюбленной послужила причиной его пробуждения.

Если такой внезапный пересмотр всей жизни возможен у умирающего и даже во сне, то становится понятным, как на Страшном суде раскроется в нашем сознании Книга грехов.

N. в своей книге «Исследования животного магнетизма» сообщает о пеком Иоанне Эвердтфегере, который после продолжительной болезни впал в длившееся несколько часов состояние мнимой смерти. Когда он открыл глаза, то сказал своему духовнику, что созерцал всю свою жизнь, все содеянные им грехи, даже такие, которые давно изгладились из его памяти. Все виденное им было так живо, как будто он переживал его в первый раз.

Способность такого фантасмагорического представления всего пережитого у умирающих, сопровождающегося сжатием целых годов их жизни в несколько секунд и созерцанием отдельных фаз их жизни в виде степеней развития их духовного существа, была известна уже в древнейшие времена и считалась отличительной способностью человеческой души. Философ Плотин в «Энеадах» говорит: «Но со временем, к концу жизни, являются другие воспоминания из более ранних периодов существования… ибо, освобождаясь от тела, она (душа наша) вспоминает то, чего здесь не помнила».

В этих удивительных фактах воспроизведения в две‑три минуты событий целой жизни, длившейся десятки лет, нас поражает, во‑первых, сверхъестественная быстрота течения воспоминаний, и, во‑вторых, удивительная полнота и ясность их.

Остановимся на первом. С трансцендентальной быстротой проносятся в сознании образы воспоминаний и под влиянием курения опиума или гашиша. Т. Рибо в своей книге «Болезни памяти» приводит исповедь страстного курильщика опиума Кепсей. Он говорит, что во время опьянения у него бывают сновидения, длившиеся десять, двадцать, тридцать, шестьдесят лет; даже такие, которые превосходят, но‑видимому, всякие границы человеческой жизни. Перед ним часто вставали самые ничтожные события его молодости, забытые сцены первых лет его жизни. Он не мог сказать, что вспоминал их, потому что если бы ему рассказывали в состоянии бодрствования, то он не мог бы узнать в них обстоятельств его прошлой жизни. Но когда они поднимались перед ним подобно сонной грезе, окруженные давно забытой обстановкой и чувствами, когда‑то их сопровождавшими, тогда он немедленно узнавал их.

Что можем мы сказать для объяснения этой сверхъестественной быстроты смены представлений? Из физиологии известно, что все процессы в нервной системе требуют известного времени, хотя и очень незначительного, измеряемого долями секунды. Время требуется для прохождения раздражения от рецептора по его чувствительному нерву и притом тем большее, чем длиннее этот нерв. Время требуется для образования ответной реакции в нервных клетках, воспринявших это раздражение; время требуется и для передачи этой реакции по двигательному нерву. Во времени протекают и все мыслительные и чувственные процессы, совершающиеся в головном мозгу. И если бы можно было сложить и вычислить время всех психических процессов, имеющих место во всей нашей жизни, то получилась бы солидная и очень солидная сумма времени. А следовательно, невозможно, чтобы в мозге в потоке мгновенного воспоминания всей жизни эти процессы были воспроизведены вне времени.

А если, тем не менее, они все‑таки протекают с трансцендентальной быстротой, то мы вправе заключить, что это совершенно не в мозге. Где же в таком случае?

 

* * *

 

Как мы уже говорили, жизнь духа нераздельно и теснейшим образом связана со всей нервно‑психической деятельностью. В нем (духе) отпечатываются все наши мысли, чувства, волевые акты – все то, что происходит в нашем феноменальном сознании. Это нечто иное, чем те следы и отпечатки в нервных клетках, которыми физиологи и психологи объясняют память.

Мы, конечно, далеки от мысли отрицать существование и необходимость таких следов в нервных клетках и законность объяснения ими многих, пожалуй, даже всех обычных проявлений памяти. Постепенное угасание и даже исчезновение памяти при старческом слабоумии, конечно, зависит от атрофии и исчезновения нервных клеток коры головного мозга, число которых может сократиться до половины и даже одной трети нормального. Мы знаем также, что память может исчезать вследствие повреждений и разрушений мозгового вещества травмой или инфекционным процессом.

И тем не менее, объяснение памяти в ее сложнейших формах теорией молекулярных следов в мозговых клетках и ассоциативных волокнах нас совершенно не удовлетворяет. Хотя нервные клетки не размножаются и не заменяются новыми подобно клеткам всех других органов и тканей, но только отмирают, тем не менее в них происходит беспрерывный обмен и, очень вероятно, смена молекул. Как же представить при этом возможность фиксации и сохранения в них навсегда следов всех психических актов? И имеем ли мы право говорить о сохранении навсегда этих следов, если мы знаем, как непрочна память, как многое исчезает из нее безвозвратно.

Еще важнее другая сторона дела. Невозможно понимать анатомический субстрат памяти как следы или отпечатки в одной только клетке, ибо в памяти должны запечатлеваться следы психических актов, которые всегда сложны и предполагают участие множества клеток и ассоциативных волокон. В мозгу должны сохраняться следы не отдельных изменений в единичных клетках, а целые «динамические ассоциации», как говорит Т. Рибо. В течение целой жизни в мозгу происходит совершенно неисчислимое количество таких динамических ассоциаций, беспрестанно сменяющихся. Число их так же безмерно, как число метров от Земли до Сириуса. А число мозговых клеток, хотя и очень велико (шесть миллиардов по Майнерту), но все‑таки совершенно ничтожно по сравнению с числом психических процессов, которые, как предполагается, запечатлеваются в них. Именно поэтому в памяти сохраняется только кое‑что, наиболее яркое, и совершенно невозможно допустить, чтобы мозг мог сохранить навсегда все мельчайшие события нашей жизни со всеми их деталями, их чувственной окраской и нравственной оценкой.

Поэтому необходимо признать, что, кроме мозга должен быть и другой, гораздо более важный и могучий субстрат памяти. И мы считаем таким субстратом дух человеческий, в котором навеки отпечатлеваются все наши психофизические акты. Для проявления духа нет никаких норм времени, не нужна никакая последовательность и причинная связь воспроизведения в памяти пережитого, необходимая для функций мозга.

Дух сразу обнимает все и мгновенно воспроизводит все в его целостности.

В дополнение к этому нашему мнению уместно привести ценные слова Рише: «Дух может работать без ведома сознания о его работе; очень сложные интеллектуальные операции проходят мимо нашего сознания.

Целый мир неведомых для нас идей трепещет в нас».

Вероятно, ни одно воспоминание о прошедшем не изглаживается. Сознание многое забывает, память ничего не забывает. Все множество старых образов сохраняется почти без изменений, хотя они исчезли из сознания. Ибо бессознательное бодрствует.

Если принять, что в духе хранится в полной неприкосновенности все богатство памяти, то становятся понятными удивительные явления гипермнезии, сообщаемые многими авторами. Упомянем лишь немногие из них.

Многие авторы сообщают об удивительных фактах воспоминания давно забытых языков.

Человек, в детстве выехавший из своей родины Уэльса и совершенно забывший свой уэльский язык, через семьдесят лет, в горячечном бреду, свободно говорил по‑уэльски, а по выздоровлении опять не мог сказать ни слова на этом языке.

Наблюдавшийся Фаригагеном корзинщик услышал глубоко потрясшую его проповедь о покаянии. В следующую ночь, находясь во сне, он встал с постели и, расхаживая, произнес эту проповедь с буквальной точностью. Проснувшись, он не мог повторить того, что говорил во сне. Часто он пересыпал свою речь отрывками из слышанной им более сорока лет назад вышеупомянутой проповеди.

Один ростовский крестьянин в лихорадочном бреду начал вдруг произносить на греческом языке случайно слышанные им шестьдесят лет назад начальные слова Евангелия от Иоанна, а Сенека упоминает об одной крестьянке, в лихорадочном бреду произносившей сирийские, халдейские и еврейские слова, случайно услышанные ею от одного ученого, у которого она жила маленькой девочкой.

Даже у идиотов наблюдали не только гипермнезию, но и удивительные проявления скрытой сознательной жизни.

Маудсли в своем сочинении «Физиология и патология души» говорит: «Необыкновенная память некоторых идиотов, несмотря на ограниченность их ума, повторяющих с величайшей точностью длиннейшие повествования, дает еще одно доказательство в пользу такой бессознательной деятельности души. А свойство и способ обнаружения многими идиотами, находящимися в состояния возбуждения, например, вызываемого сильным горем или другими причинами (например, последней вспышкой угасающей жизни), способностей к такой душевной жизни, к которой они сделались, по‑видимому, навсегда неспособными, указывает на то, что многое такое, что они не могут высказать, воспринимается ими и оставляет в их душе след».

Нельзя найти слов для выражения всей справедливости истины, что наше сознание не обнимает нашей души. Сознание не может дать нам отчета в том, как образуются эти следы и как они могут пребывать в душе нашей в скрытом состоянии.

Т. Рибо пытается объяснить гипермнезию усилением мозгового кровообращения при лихорадке. Но это объяснение явно несостоятельно, так как гипермнезия наблюдалась и во сне, когда деятельность коры мозга резко угнетена. Если же два противоположных состояния мозга, сон и лихорадочное бредовое возбуждение, одинаково вызывают гипермнезию, их нельзя считать ее причиной, а только поводом к обнаружению ее. Об этом мы будем говорить подробно в следующей главе.

Свидетельством Священного Писания утверждается правильность нашего объяснения памяти. Разговор царя Саула с призраком пророка Самуила, которого вызывала для него аэндорская волшебница (см. 1 Цар. 28, 13–15), свидетельствует о том, что в духе Самуила после его смерти сохранились все воспоминания о его военной жизни, все способности ума, воли и чувства. Это же несомненно относительно Моисея и Илии, явившихся при Преображении Господнем на Фаворе.

Как могли бы являться умершие своим близким и говорить с ними, если бы в их духе не сохранились все воспоминания о земной жизни? Маленький брат видел и слышал своего умершего брата, который звал его к себе. Маленькая девочка видела и слышала свою умершую тетю Луизу, много раз являвшуюся ей и звавшую ее в загробный мир. Отец митрополита Филарета предсказал ему смерть 19‑го числа. Этот перечень нетрудно продолжить.

 

Глава восьмая

О внутреннем человеке

 

Из всех названных фактов, новых и старых, мы заключим еще лишний раз: в природе существуют неизвестные «вибрации», которые приводят в движение человеческий интеллект и которые открывают ему факты, сообщить о которых бессильны его чувства.

Если признать, что существует телепатия, то нужно изменить только одно слово в этом предположении. Достаточно будет сказать: «вибрации человеческой мысли», вместо того, чтобы говорить о неизвестных вибрациях. Но ограничивать криптостезию вибрацией человеческой мысли – это значит чрезвычайно суживать криптостезию и, следовательно, ее извращать.

Не раз приходилось говорить на эту тему с людьми, «чуждыми суеверий», верящими только в науку, и всегда они находили простое объяснение всему этому «новому и страшному»: это только волны человеческой мысли, колебания молекул человеческого мозга, распространяющиеся подобно волнам радиотелеграфа.

Блаженны люди, для которых все так просто и ясно. Им незачем утомлять свое поверхностное мышление глубокой работой изучения и объяснения нового и неведомого. Они всегда объясняют новое и необыкновенное только старым и обыкновенным. Для них, безусловно, авторитетна только наука, хотя ее аксиомы и гипотезы часто рушатся, как карточные домики, под напором нового и неведомого. А все невмещающееся в старые научные рамки они просто отвергают как суеверия и бабьи сказки. Новое принимается только тогда, когда к нему привыкнут. И лошади перестали шарахаться от автомобилей, когда привыкли к ним.

Если волнообразное движение признается в физике основой материальных явлений, то почему оно должно быть обязательно приложимо к явлениям высшего порядка, происходящим в мире нематериальном? Почему не допустить, что в этом мире действуют совсем другие, неизвестные нам законы, а духовная энергия, энергия любви, симпатии и антипатии может действовать вне времени и пространства, без всякого волнообразного движения?

Мы зададим «чуждым суеверия» простой вопрос: если все метапсихические явления, все формы криптостезии объясняются движением мозговых частиц, волнообразно передающимся в пространстве, то как приложить такое объяснение к несомненным фактам общения с давно умершими, мозг которых уже не существует?

Глубокий ученый Ш. Рише ставит гораздо более трудные вопросы. «Из всех этих фактов, то важных, то мелких, надо сделать вывод, которого критикующие по мелочам не могут сделать. Это вывод, что предчувствия, предсказания – доказанный факт, странный, парадоксальный, абсурдный по внешности факт, но факт, который мы вынуждены признать. Итак, в некоторых, еще мало определенных условиях некоторые индивидуумы, чаще всего (хотя и не исключительно) люди, легко гипнотизируемые, или медиумы, могут предвозвещать события, которые должны произойти, и сообщать о фактах, которые еще не существуют и которые нельзя предвидеть, такие точные подробности, что никакая проницательность, никакое совпадение, никакой случай не могли бы объяснить этих предсказаний.

Нужно со всей необходимостью предположить, что способность особого, мистического знания, неизвестная по ее природе и особенностям, которую мы назовем криптостезией, обнаруживается не только по отношению к прошедшему и настоящему, но и по отношению к будущему. Кроме того, метапсихическое знание настоящего настолько необыкновенно, что наше знание будущего немногим превышает его. А. знает, что В. в этот час утонул за тысячу километров от него. Как может А. это знать? Нам это совершенно неизвестно. А. объясняет, что В. утонет завтра. Это несколько более таинственно, но и только. В области метапсихического ясновидения странность так велика, а тьма так интенсивна, что немного больше тьмы и странности не должно нас смущать.

Я не стану вдаваться в пустые спекуляции. Я останусь в тесной области фактов.

Итак, существуют факты проверенные, неоспоримые – факты предвидения. Объяснение явится (или не явится) позднее. Тем не менее, факты налицо – достоверные, неопровержимые. Предчувствие и предвидение существует. Обязаны ли мы этим одной силе человеческого интеллекта, или другие интеллектуальные силы действуют на наш интеллект? В настоящее время невозможно это решить. Довольствуемся пока тем, чтобы точно излагать факты. Было бы непростительной дерзостью утверждать, что предвидение существует, как мы это смело утверждаем, если бы не были даны многочисленные доказательства этому» (Рише).

Что значит слово Соломоново в Песне Песней: Я сплю, а сердце мое бодрствует (Песн. 5, 2)? Это очень глубокое слово. Сердце есть орган высшего познания, орган общения с Богом и со всем трансцендентным миром. И оно никогда не спит. Самая важная и глубокая психическая деятельность происходит за порогом нашего сознания и никогда не прекращается. Ясное выражение этой мысли можно найти у Лейбница.

«Наш собственный опыт показывает, что нет такого состояния жизни, в котором бы представляющая сила делала паузу и дух переставал бы образовывать представления. Не укажут ли на сон? Но и сонная жизнь имеет свои представления; в самом деле, она грезит и мы грезим постоянно. То, что называют сном без грез, есть не что иное, как глубокий сон, грез которого мы уже не помним, или представлений которого мы уже по пробуждении не представляем. Но при пробуждении мы каждый раз имеем ощущение, что в продолжении сна прошло некоторое время, и это чувство было бы невозможно, если бы мы не грезили, т. е. не имели во время сна представлений, потому что время мы всегда измеряем представлениями, которые в нем происходят, так что одно и то же время кажется нам долгим или коротким смотря по тому, больше или меньше представлений имели мы в течение его. Если бы мы вовсе не грезили, то время сна должно бы для нас уничтожиться, а так как протекший сон постоянно кажется нам известным протекшим временем, то этот опыт достаточно доказывает нам, что мы постоянно грезим. Кроме того, мы не пробуждались бы с представлениями, если бы спали без всяких представлений. Впрочем, и так называемый сон без грез сопровождается слабым ощущением внешнего мира, и мы тем легче пробуждаемся, чем сильнее это ощущение. Поэтому постоянство представлений в нашей душе должно основываться не на одних грезах, так как во сне имеет место также и представление внешнего мира».

Почти у всех людей, даже наименее сенситивных, есть способность познания иная, чем познание пятью чувствами. Чем выше духовность человека, тем ярче выражена эта способность высшего познания. При некоторых особых условиях и у людей в высшей степени сенситивных она проявляется с необыкновенной силой в ясновидении, предчувствии и пророческом предвидении, в неведомом и таинственном шестом чувстве, которым они узнают многое о людях по вещам, принадлежащим им. Мы привели много фактов такого сверхпознания. По в большинстве этих фактов было то общее, что они обнаруживались в ненормальных состояниях организма и, прежде всего, мозга. Это состояние гипноза, сомнамбулизма, лихорадочного бреда, медиумизма. Однако не всегда.

В более редких случаях такие же сверхъестественные способности составляют принадлежность людей, находящихся в нормальном состоянии. Мы не раз, приводя факты трансцендентальных способностей у сомнамбул и находящихся в состоянии гипноза, сопоставляли с ними аналогичные факты из жизни святых или даже просто обычных людей.

Что же это значит? Это значит, что для проявления трансцендентальных способностей нашего духа, для обнаружения сверхсознания необходимо, чтобы угасло, или, по крайней мере, значительно ослабело нормальное, феноменальное сознание.

Дю‑Прель приводит для выражения этой мысли удачное сравнение: звезды льют свой свет беспрестанно, но при солнечном свете мы не видим света звезд. Надо, чтобы зашло солнце и наступила ночная тьма, и тогда звезды засияют для нас.

Пока наша жизнь протекает в калейдоскопе и шуме внешних восприятий, пока в полной силе работает наше феноменальное сознание, – скрыта никогда не прекращающаяся деятельность сверхсознания. Но когда в состоянии сна нормального, сомнамбулического или гипнотического, при отравлении мозга опиумом или гашишем, токсинами лихорадочных болезней угасает нормальная деятельность мозга и свет феноменального сознания, тогда вспыхивает свет сознания трансцендентального. Известно также, что слепота углубляет работу мысли и нравственного чувства, значительно отодвигает порог сознания. Философ Фехнер создал наиболее глубокие свои произведения после того, как потерял зрение. Князь Василий Темный сказал ослепившему его Шемяке: «Ты дал мне средство к покаянию». Из житий многих святых известно, что долгие, изнуряющие болезни были большим благодеянием для них, ибо смиряли страсти, лишали впечатлений мирской жизни с ее шумом и сутолокой, отвлекающей от углубления в тайники духа. Это хорошо понимали и глубоко ценили христианские и буддийские анахореты, стремившиеся заглушить все внешние впечатления жизнью в пустыне, постоянным самоуглублением и молитвой, покорить духу плоть постом и бдением, даже стоянием на столпе.

В мартирологии есть много примеров того, что сильнейшие повреждения тела, жесточайшие мучения могут вызвать угасание феноменального сознания и пробуждение внутреннего трансцендентального сознания, проявляющегося внутренним блаженством.

Трансцендентальная жизнь духа была хорошо известна древним индийским мудрецам и греческим философам, особенно философам александрийской школы. О ней писал Плотин, Порфирий и другие. Вот слова Плотина: «Наконец, если я осмелюсь, в противоположность мнению всех прочих людей, высказать свободно и определенно свое собственное убеждение, то, по‑моему, в чувственном теле пребывает постоянно не вся наша душа, а только некоторая ее часть, которая, будучи погружена в этот мир и потому уплотняясь или, лучше сказать, засоряясь и омрачаясь, препятствует нам воспринимать то, что воспринимает высшая часть нашей души». В другом месте он говорит: «Души подобны амфибиям: они живут то по сю сторону, то в потустороннем мире, смотря по надобности».

В Средние века о том же писали Парацельс, ван‑Гельмонт, Кампанелла и многие другие.

В открытой Лютером и высоко ценимой Шопенгауэром «Немецкой теологии» говорится: «У созданной души человека два глаза: один может созерцать вечное, другой только временное и сотворенное. Но эти два глаза нашей души могут делать свое дело не оба разом, а только так, что когда наша душа вперяет свой правый глаз в вечность, левый ее глаз должен отказаться вполне от своей деятельности и пребывать в бездействии, как бы умирать. Когда же действует левый глаз души, т. е. когда ей приходится иметь дело с временным и сотворенным, тогда от деятельности своей, т. е. от созерцания, должен отказаться правый глаз. Поэтому кто хочет смотреть одним глазом только, должен освободиться от другого, ибо никто не может служить двум господам».

У недосягаемого но глубине мысли И. Канта наш трансцендентальный субъект безусловно признан. Его современники мало интересовались магическими силами человеческой души и плохо верили в них. Но Кант, могучий логик, ни к чему не подходил с предвзятой мыслью и считал невозможным только то, что содержит в себе логическое противоречие. Он утверждал, что мы ничего не можем предписывать опыту и должны брать от него все, что он нам дает, как бы оно ни было для нас странно и неожиданно. Поэтому, когда он узнал об обнаружении магических сил у Сведенборга, его современника, он не только собрал точные сведения об этом мистике, но и приобрел его сочинения. Прочитав их, он был поражен сходством теории Сведенборга с его собственной, почерпнутой из чистого разума теорией о трансцендентальной природе человека.

В «Грезах духовидца» Кант пишет: «Признаюсь, что я очень склонен к утверждению о существовании в мире нематериальных существ и к причислению к этим существам собственной моей души». И дальше он прибавляет: «Поэтому человеческую душу следовало бы считать одновременно связанной уже и в настоящей жизни человека с двумя мирами, из которых она, пока образует со своим телом одно личное, целое, воспринимает ясно только мир материальный».

В «Розенкранце» мысль об этом Кант высказывает еще яснее: «Поэтому можно считать почти доказанным или легко можно было бы доказать, если захотеть распространиться более, или, лучше сказать, будет доказано, хотя не знаю где и когда, что человеческая душа в этой ее жизни находится в неразрывной связи со всеми нематериальными существами духовного мира, что она попеременно действует то в одном, то в другом мире и воспринимает от этих существ впечатления, которые она как земной человек не сознает до тех пор, пока все обстоит благополучно (т. е. пока она наслаждается миром материальным)».

Кант всегда держался своего учения о «вещах в себе», причислявшихся им к умопостигаемому миру. Умопостигаемый человек Канта – это то, что он называл «вещь в себе», Шарль Дю‑Прель – «трансцендентальным Я», а апостол Павел – «внутренним человеком».

Для нас, конечно, важнее всего слова апостола Павла. Он говорит: Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4, 16).

Когда ослабевают и угасают страсти и похоти плоти, когда силы ее слабеют и меркнет для нас блеск и шум мира сего, тогда отложим прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновимся духом ума вашего и облечемся в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины (Еф. 4, 22–24). Новый человек в этих словах апостола Павла, конечно, то же, что внутренний. Эта глубокая психологическая перемена происходит в нас под действием благодати Божией: Да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке (Еф. 3, 16). Тогда происходит распятие со Христом нашего ветхого внешнего человека, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху (Рим. 6, 6), и восстает сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа (1 Пет. 3, 4). Тогда мы становимся даже причастниками Божеского естества, по слову апостола Петра (2 Пет. 1, 4), тогда верою вселиться Христу в сердца наши, чтобы мы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы нам исполниться всею полнотою Божиею (Еф. 3,17–19).

И еще прибавим слова апостола Павла: Совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его (Кол. 3,9‑10).

Паш внутренний, трансцендентальный человек, освобожденный от уз плоти, может достигнуть высшего познания всего сущего во всей его широте, в глубине и долготе, ибо он обновится и усилится в познании даже но образу Создателя своего: уразумеет превосходящую всякое земное разумение любовь Христову. Ибо верою вселится Христос в него. То, что непостижимо «геометрическим умом», станет понятно озаренному Христовым светом трансцендентальному сознанию внутреннего человека.

 

Глава девятая

Бессмертие

 

Дух человеческий есть дыхание Духа Божия, и уже поэтому он бессмертен, как все бестелесные Ангельские духи. А их тьмы тем, как свидетельствует Священное Писание, и бесконечны степени их развития, их совершенства.

В ряду земных существ человек – первое и единственное духовное существо, и были люди, являвшие очень высокие степени духовности, почти достигшие при жизни освобождения духа от тела. Эти люди‑ангелы поднимались в воздух во время молитвы, являли величайшую власть духа над телом (столпники, постники), они были переходной ступенью от духа, связанного с душой и телом (человек), к духу бесплотному (ангел).

Весь мир живых существ, даже вся природа являет великий закон постепенного и бесконечного совершенствования форм, и невозможно допустить, чтобы высшее совершенство, достигнутое в земной природе, духовность человека, не имело дальнейшего развития за пределами земного мира. Невозможно допустить, что все бесчисленные звездные миры были только грандиозными массами мертвой материи, чтобы мир живых существ обрывался на человеке, этой первой ступени духовного развития. Что мешает допустить, что небесные тела служат местом обитания бесчисленных живых разумных существ, высших форм интеллектуальности?

Против этого обычно возражают, что никакая органическая жизнь невозможна при тех физических условиях, какие существуют на звездах и планетах (за исключением, может быть, только Марса). Но разве бесплотные духи нуждаются в определенных физических условиях жизни, подобно существам органическим? И наконец, разве не могут существовать формы телесности совершенно иные, чем земные, приспособленные к физическим условиям, отличающимся от земных?

И пылающие раскаленные массы огромных звезд могут быть населены пламенными Серафимами и Херувимами (Творяй Ангелы Своя духи, и слуги Своя пламень огненный – Пс. 103, 4).

Если так ясен закон развития и совершенствования в земной природе, то нет никакого основания допустить, что он прерывается за пределами нашей планеты, что дух, впервые явленный в человеке, но проявляющийся и в простейших существах в начальной форме, не имеет дальнейшего развития во вселенной.

Мир имеет свое начало в любви Божией, и если людям дан закон: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48), то, конечно, должна быть дана и возможность осуществления этой заповеди, возможность бесконечного совершенствования духа. А для этого необходимо вечное бессмертное существование духа и бесконечность ряда форм его совершенства. Не может быть, чтобы закон бесконечного совершенствования духа в приближении к совершенству Бога был дан только людям, а не всему мирозданию, не всему миру духовных существ, ибо и они сотворены в различных степенях совершенства, далеко превосходящих малое совершенство духа человеческого. Если совершенна (неуничтожима) материя и энергия в ее физических формах, то, конечно, должна подлежать этому закону и духовная энергия, или, иначе говоря, дух человека и всего живого. Таким образом, бессмертие есть необходимый постулат ума нашего.

Господь Иисус Христос прямо засвидетельствовал о бессмертии человеческом: Всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (Ия. 11,26).

Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную (Ин. 5,24; 3, 36).

А о том, что человек есть только первая ступень духовности, определенно говорит апостол Иаков: Восхотев, родил Он нас словом истины, чтобы нам быть некоторым начатком Его созданий (Иак. 1,18). Так же и Павел: Мы сами, имея начаток Духа… (Рим. 8, 23). Для нас, христиан, не надо никаких других доказательств бессмертия. А для неверующих полезно напомнить слова глубокомысленнейшего из людей – Иммануила Канта, приведенные в предыдущей главе. Он верил в существование в мире нематериальных, а следовательно, и бессмертных существ, к которым он причислял и свою собственную душу. Ш. Рише в конце своей большой книги, в которой собрано огромное количество несомненных метапсихических фактов, обсуждает возможные объяснения и приходит к заключению, что самым вероятным из них надо считать существование иных, чем человек, разумных существ, которые окружают нас и могут вмешиваться в нашу жизнь, в наше развитие, хотя они чужды механическим, физическим, анатомическим и химическим условиям существования.

Почему бы не признать существование разумных, могущественных существ, не при‑надлежащих к доступному нашим чувствам миру? По какому праву мы, с нашими ограниченными чувствами, нашим несовершенным разумом, нашим научным развитием, едва исчисляющимся тремя веками, смеем утверждать, что в неизмеримом космосе человек – единственное разумное существо, а что всякая мыслящая реальность всегда нуждается в нервных клетках, орошаемых кровью?

Существование разумных существ, отличных от людей, имеющих совсем иной тин организации, чем человеческий, – это не только возможно, но и в высшей степени вероятно. Можно даже утверждать, что это достоверно. Абсурдно думать, что человеческий разум – единственный в природе, и что всякая разумная сила непременно должна быть организована по типу человека и животных и иметь мозг как орган мысли.

Если допустить, что во вселенной, во времени и пространстве, которым подчинена наша рудиментарная психология, существуют одаренные разумом силы, вмешивающиеся иногда и в нашу жизнь, то мы получим гипотезу для полного объяснения фактов, изложенных в этой книге.

Итак, признать существование не имеющих материальной формы мистических существ. Ангелов или демонов, духов, иногда вмешивающихся в наши поступки, могущих абсолютно неизвестными нам путями по своей воле изменять нашу материю, направлять некоторые наши мысли, принимать участие в нашей судьбе, признать существование существ, которые могут принимать материальную и психологическую форму умерших людей, чтобы войти в общение с нами, ибо иначе мы не знали бы о них – это наиболее простой способ понять и разъяснить большую часть метапсихических явлений. Вот заключение ученого, привыкшего к позитивному мышлению, полученное после объективного изучения множества метапсихических фактов, которые он усердно собирал в течение своей жизни.

К такому же заключению пришли и другие крупные ученые метапсихологи Мауер и Оливер Лодж.

Сущность этого заключения можно свести к тому, что дух человеческий имеет общение с миром трансцендентным, вечным, живет в нем и сам принадлежит вечности.

Главным препятствием к признанию бессмертия души для неверующих служит дуалистическое воззрение на душу и тело, понимание души как особой сущности, связанной с телом только при его жизни. Это воззрение мы и считаем неверием и не находим в Священном Писании никаких препятствий к тому, чтобы понимать отношения между душой и телом с точки зрения монизма. Мы говорили уже о необходимой связи между духом и формой, о том, что дух уже в эмбриональном состоянии тела формирует его. Всем клеткам тела присуща духовная энергия, ибо они живы, а жизнь от Духа.

Между всеми функциями тела и психической деятельностью, понимаемой так, как ее толкуют физиологи, существует, конечно, двусторонняя причинная связь.

Но это касается только той части нашего трехчастного существа, которую можно было бы назвать низшей животной душой; это та часть нашей духовной сущности, которая обнимается нашим сознанием, если можно так выразиться, феноменальная душа.

Но «Дух выступает за пределы мозга со всех сторон» (Бергсон), дух есть сумма нашей души и части ее, находящейся вне границ нашего сознания.

Между телом и духом существует постоянная связь и взаимодействие. Все то, что происходит в душе человека в течение его жизни, имеет значение и необходимо только потому, что всякая жизнь нашего тела и души, все мысли, чувства, волевые акты, имеющие начало в сенсорных восприятиях, теснейшим образом связаны с жизнью духа. В духе отпечатлеваются, его формируют, в нем сохраняются все акты души и тела. Под их формирующим влиянием развивается жизнь духа и его направленность в сторону добра или зла. Жизнь мозга и сердца и необходимая для них совокупная, чудно скоординированная жизнь всех органов тела нужны только для формирования духа и прекращаются, когда его формирование закончено, или вполне определилось его направление. Жизнь тела и души можно сравнить с полной красоты и прелести жизнью виноградной грозди. Прекращается питание ее соками лозы, росой небесной, окропляющей нежный пушок сочных ягод, и остаются лишь выжимки, обреченные на гниение; но жизнь виноградных гроздьев продолжается в полученном из них вине. В него переходит все то ценное, прекрасное и благоуханное, что было выработано в живых ягодах под благотворным действием света и солнечного тепла. И подобно тому, как вино не портится, а продолжает жить своей собственной жизнью после смерти винограда, становясь тем лучше и драгоценнее, чем дольше оно живет, – ив бессмертном духе человеческом продолжается вечная жизнь и бесконечное развитие в направлении добра или зла после смерти тела, мозга и сердца и прекращения деятельности души.

Вечное блаженство праведников и вечную муку грешников надо понимать так, что бессмертный дух первых, просветленный и могущественно усиленный после освобождения от тела, получает возможность беспредельного развития в направлении добра и Божественной любви, в постоянном общении с Богом и всеми Бесплотными Силами. А мрачный дух злодеев и богоборцев в постоянном общении с диаволом и ангелами его будет вечно мучиться своим отчуждением от Бога, святость Которого познает, наконец, и той невыносимой отравой, которую таит в себе зло и ненависть, беспредельно возрастающие в непрестанном общении с центром и источником зла – сатаной, в вечном мучении тяжких грешников нельзя, конечно, винить Бога и представлять Его бесконечно мстительным, карающим вечной мукой за грехи кратковременной жизни. Всякий человек получает и имеет дыхание Духа Святого. Никто не рождается от духа сатаны. Но как черные тучи затемняют и поглощают свет солнца, так злые акты ума, воли и чувства, при постоянном их повторении и преобладании постоянно затемняют свет Христов в душе злого человека, и его сознание все более и более определяется воздействием духа диавола.

Кто возлюбил зло, а не добро, тот сам уготовал себе вечные мучения в жизни вечной.

Но здесь мы сталкиваемся с древним спором о свободе воли и детерминизме.

Только великий Кант дал глубокое решение этого спора. Свобода не может быть приписана человеку, как явлению чувственного мира, ибо в этом мире он подчинен закону причинности. Подобно каждой вещи в природе, он имеет свой эмпирический характер, которым определяется реакция его на внешние воздействия. Но духом своим человек принадлежит к миру умопостигаемому, трансцендентальному, и потому его эмпирический характер определяется не только воздействиями внешними, но и духом его. «Таким образом, – говорит Кант, – свобода и необходимость, каждая в полном своем значении, могут существовать совместно и не противореча друг другу в одном и том же деянии, также всякое наше деяние есть продукт причины умопостигаемой и чувственной».

Проще говоря, дух человека свободен: дух дышит, где хочет… (Ин. 3, 8), – а его низшая чувственная душа подчиняется законам причинности.

До сих пор мы говорили только о бессмертии духа. Но, по ясному свидетельству Откровения, и тела наши воскреснут в жизнь вечную и будут причастны блаженству праведных или нескончаемым мучениям грешников. В этом тоже камень преткновения для неверующих и глубокая тайна для верующих.

Считают невозможным восстановление и воскресение тел, совершенно уничтоженных тлением, или сгоревших, превратившихся в прах и газы, разложившихся на атомы.

Но если при жизни тела дух был теснейшим образом связан с ним, со всеми органами и тканями, проникая все молекулы и атомы тела, был его организующим началом, то почему должна навсегда исчезнуть эта связь после смерти тела? Почему немыслимо, что эта связь после смерти сохранилась навсегда, и в момент всеобщего Воскресения по гласу трубы Архангеловой восстановится связь бессмертного духа со всеми физическими и химическими элементами истлевшего тела и снова проявится организующая и творящая форму власть духа? Ничто не исчезает, а только видоизменяется.

Другой трудный вопрос, тайна для верующих, состоит в постижении цели воскресения умерших в их земной всецелости. Для нас более понятно бессмертие духа, освободившегося от уз тела. Почему же необходимо участие в вечной жизни не только духа, но и всецелого человека, с его душой и телом?

Конечно, мы не в силах ясно уразуметь тайну домостроительства Божия, но все‑таки Священное Писание дает нам возможность приподнять завесу над нею. У святых апостолов Петра и Иоанна Богослова находим мы до некоторой степени разъяснение тайны воскресения тел человеческих. Они ясно говорят о кончине мира, о великой и страшной катастрофе, которая произойдет во всей вселенной во время Второго пришествия Господа Иисуса Христа.

Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят (2 Пет. 3, 10).

И святой апостол Иоанн в своем Откровении ярко изображает эту всемирную катастрофу в отдельных ее фазах.

Что же дальше? Какова цель этого катаклизма? Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда (2 Пет. 3, 13). И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на Престоле: се, творю все новое (Откр. 21, 1–5).

Се, творю все новое. Настанет время нового мироздания, новой земли и нового неба. Все будет совершенно иным, и новая жизнь наша будет протекать в совершенно новых условиях. И в этой жизни мы должны обладать полнотой естества нашего. Должны воспринимать вполне новые ощущения обновленными и просветленными чувствами. А следовательно, будет необходима деятельность той части духа нашего, которую мы теперь называем низшей, физиологической душой.

Будет работать напряженно мысль наша в познании нового мира, в условиях которого будет строиться и приближаться к Богу освобожденный от власти земной, от греховной плоти дух наш. Ум есть часть духа нашего, и потому должен быть бессмертным и мозг наш. Бессмертное сердце будет средоточием новых, чистых и глубоких чувств.

Вечная жизнь не будет только жизнью духа, освобожденного от тела и души, а жизнью в новом Иерусалиме, который так ярко описал святой Иоанн Богослов в своем Откровении. Бессмертие тела, а не только духа может быть имеет и иную цель, полную справедливости и правды цель почтить тела святых как великие орудия духа, много трудившиеся и страдавшие во время формирования и совершенствования духа в земной жизни. А тела тяжких грешников, бывшие главными орудиями греха, конечно, заслуживают наказания. Могучие и страшные картины Дантова «Ада», вероятно, не плод поэтической фантазии.

Святой апостол Павел в значительной мере раскрывает нам тайну воскресения тел в 15 главе Первого Послания к Коринфянам: Но скажет кто‑нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело… Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное (1 Кор. 15, 35–38, 42–44).

В землю посеянное, зарытое зерно как бы истлевает, оно перестает существовать как семя, но из него вырастает гораздо большее, чем оно, несравненно более совершенное и по сложности, и по форме новое растение. Бог дает ему форму и красоту, полную пользы и прелести жизнь.

В землю зарывается тело человеческое, и оно перестает существовать как тело. Но из элементов, на которые оно разложится, как из клетки зерна пшеницы, силой Божией воскреснет новое тело, – не уничтоженный, не‑мощный и бессильный труп, а новое духовное тело, полное сил, нетления и славы.

Первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного (1 Кор. 15, 47–49).

При жизни наше тело – перстное, душевное, как тело Адама. По воскресении оно станет иным, духовным, подобным телу небесного второго Адама – Иисуса Христа, какое Он имел после славного Воскресения Своего.

Мы не знаем всех свойств тела воскресшего Господа Иисуса Христа. Знаем только, что оно проходило сквозь запертые двери, могло внезапно исчезать из виду (см. Лк. 24, 36; Ин. 20, 19).

Его не сразу узнавали апостолы и мироносицы. В этом славном теле Господь вознесся на небо. По оно было истинным телом, которое могли осязать апостолы, для которого возможны были и обычные функции человеческого тела (см. Лк. 24, 43). Подобными этому телу Христову будут и наши тела по воскресении в жизнь вечную.

По только ли человек наследует бессмертие? Великое слово: Се, творю все новое, – относится, конечно, не к одному человеку, а ко всему творению, ко всей твари. Мы говорили уже, что дух животных, – хотя бы и самый малый начаток его, дух жизни, не может быть смертным, ибо и он от Духа Святого. И у животных дух связан с телом, как у человека, и поэтому есть полное основание ожидать, что и их тела будут существовать в новой природе, новом мироздании после гибели нынешнего мира. Об этом говорит и апостол Павел в восьмой главе Послания к Римлянам:

Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим. 8, 19–22).

Вся тварь жила бы в свете и радости, если бы грехопадение Адамово не изменило всех судеб мира, и в наставших печальных судьбах жизни она, по греховной воле Адама, которому Бог подчинил ее, подпала суете, нестроениям и страданиям. И для нее есть надежда, что в день прославления всех праведных, искупленных Христом от рабства тлению, она и сама будет освобождена от страданий и тления, то есть станет нетленной.

В новом Иерусалиме, новом мироздании и животным будет место; там не будет ничего нечистого, и новая тварь получит древнее оправдание и освящение Словом Божиим: И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31).

Конечно, бессмертие не будет иметь для твари того значения, как для человека. Ее примитивный дух не может бесконечно развиваться и нравственно совершенствоваться. Жизнь вечная для низкой твари будет лишь тихой радостью в наслаждении новой светозарной природой и в общении с человеком, который уже не будет мучить и истреблять ее. Ему будет цельно и гармонично в будущем новом мироздании, и всякой твари найдется место в нем.

 

БУДИ! БУДИ!

 

Избранные проповеди

 

О воскресении мертвых

 

Свое Соборное Послание святой апостол Петр начинает словами: Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому (1 Пет. 1, 3). Апостол говорит, что они, святые апостолы, были мертвы. Почему мертвы? Потому что после страшной Крестной казни Господа Иисуса Христа рушились надежды их, и все покрылось непроглядной тьмой – надежды не было, все рушилось. Как могло бы исполниться на них то обещание Христово, какое дал Он им в ответ на вопрос апостола Петра: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых (Мф. 19,27–28).

Святые апостолы глубоко веровали в то, что Господь Иисус Христос был Мессия, Спаситель мира, Сын Божий. И что же?! Оп пригвожден ко Кресту, Оп погребен. Как, как же это возможно пережить?! Какое сердце выдержит такое страшное испытание?! Но когда воскрес Господь, тогда сразу воскресли они из мертвых: Он воскресил их Своим воскресением.

И мы, все мы, уверовавшие во Христа, тоже были бы мертвы, если бы не воскрес Христос, ибо дух наш требует, как безусловно обязательного, бессмертия. Дух наш не может никак примириться с тем, чтобы такие великие праведники, как, например, преподобный и богоносный отец наш Серафим Саровский, просто умерли, исчезли, канули бы в какую‑то бездну небытия.

Ведь требует сердце наше, безусловно требует того, чтобы злые дела злых людей были наказаны, ибо в этой жизни, как видим, они очень часто остаются безнаказанными.

Требует сердце, чтобы страдания праведников были вознаграждены вечной радостью небесной. Если бы не воскрес Христос, то и эти надежды так же рухнули бы, как рухнули надежды святых апостолов.

Об этом так говорит святой апостол Павел в Первом Послании своем к Коринфянам: Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша (IKop. 15, 12–14).

Во что бы мы тогда верили, если бы не воскрес Христос? Как могли бы веровать в вечную правду, в Божию абсолютную справедливость?

Если бы Христос не воскрес, то вся проповедь апостолов о Христе не имела бы силы. Вера наша в Пего была бы тщетной, безнадежной, ибо если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес.

Если не верить воскресению мертвых, то и Христа Бог не мог бы воскресить, поэтому умершие во Христе погибли бы.

Потому именно так велик для нас, такой радостью наполняет сердца наши праздник Воскресения Христова, что Христос Своим Воскресением удостоверяет, что будет и все‑общее воскресение, ибо Он был первым из воскресших. Первенец – Христос, потом Христовы в пришествие Его.

Такова наша вера. Этим объясняется и светлая радость наша в великий день Воскресения Христова.

Но скажет кто‑нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? (1 Кор. 15, 35). Это тот вопрос, который доныне задают все неверующие, считая невозможным воскресение мертвых. Что за бессмыслица, говорят они, веровать в воскресение тех людей, которые были растерзаны дикими зверями? Как можно веровать, что воскреснет человек, проглоченный акулой, или сгоревший без остатка в огне? Им кажется, что сила этого вопроса неотразима, что не может никто ответить на этот вопрос.

Не мы будем отвечать на него – ответит апостол Павел. Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело (1 Кор. 15, 36–38). Зерно, брошенное сеятелем во вспаханную землю, перестает существовать как зерно: оно распадается, разлагается, оно как бы умирает, но только как бы, потому что в нем заложены великие силы жизни. Из зерна, прекратившего свое существование зерна, силой Божией вырастает большое, прекрасное, полезное и необходимое для нас растение.

Не из всякого семени одно и то же растение, но каждому дает Господь Своей живо‑творящей силой особое тело: особое тело у колоса пшеницы, особое тело у овса, особое у кустарника. И все тела эти откуда? Из семени, которое умерло.

Чьей же силой растут и появляются эти новые тела? Конечно, силой Божией, силой Духа Святого, которая живет во всякой клетке и животного и растительного организма.

Так и при воскресении мертвых. Сеется в тлении, восстает в нетлении. Зарывается в землю мертвое человеческое тело, в тлении сеется – сеется в уничижении, ибо что может быть более уничиженным, чем начинающий гнить труп человека? – а восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное (1 Кор. 15, 42–44).

Вот эти слова святого апостола надо вам всем понять и твердо запомнить: Есть тело душевное, есть тело и духовное. Тело душевное – это наше нынешнее тело, это – плоть и кровь, это – кости, мускулы и внутренности. О нем говорит святой апостол Павел, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия (1 Кор. 15, 50). И обреченные на тление тела душевные не могут наследовать нетления.

Как же понимать нам эти слова? Вспомним, в каком теле воскрес Господь Иисус Христос. В том ли самом, в каком жил до смерти Своей? Нет, в ином, в новом теле, в теле, обладавшем свойствами необычайными, какими при жизни не обладало. Тело воскресшего Спасителя проходило чудесным образом сквозь закрытые и запертые двери.

Знаем также, что не узнавали апостолы воскресшего Иисуса, как не узнали Его Лука и Клеопа, шедшие в Эммаус, когда Он присоединился к ним на пути и долго беседовал с ними. Они узнали Его только тогда, когда на вечери с ними Он преломил хлеб, как преломил его на Тайной Вечери. Но тотчас Он исчез из глаз их. Вот еще новое свойство тела Христова по Воскресении Его.

Итак, тело воскресшего Господа было не душевным, а духовным телом. Вот подобными же духовными телами будут и тела всех воскресших людей. Когда воскреснут они и какой силой? Конечно, только силой Божией. Они воскреснут так, как видел святой пророк Иезекииль, которому Господь показал поле, полное костей: И обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: сын человеческий! оживут ли кости сии? я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это. И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: «кости сухие! слушайте слово Господне!» Так говорит Господь Бог костям сим: вот, Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Я Господь. Я изрек пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои – весьма, весьма великое полчище (Иез. 37, 2‑10). Вот чудесная картина воскрешения мертвых силой Божией, силой Духа Святого!

Но ведь ко времени Страшного суда не все человечество умрет, останется немало живых. Что будет с ними? Об этом говорит святой апостол Павел: Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся (1 Кор. 15, 51–52). Превратятся тела душевные в тела духовные. Произойдет то, что было сказано в Откровении Божием святому апостолу Иоанну Богослову: Се, творю все новое (Откр. 21, 5). Все погибнет, все будет сожжено огнем. Померкнет солнце, падут звезды, все погибнет, и Господь сотворит все новое – новое небо и новую землю, новую вселенную. Он сотворит Своей Божественной силой и наши новые духовные тела – не душевные, а духовные, ибо плоть и кровь наследовать Царство Божие не могут, но должны стать духовными.

Вот этого приведенного вам мною из Священного Писания, я думаю, совершенно достаточно для всех тех, о которых сказал Христос, что только те наследуют Царство Божие, которые умалятся как дети, которые с детским доверием и простотой будут внимать Священному Писанию.

Вы все, я думаю, таковы: не критикуете Священное Писание, не называете его сказками и баснями. И благо вам! Будьте как дети, умаляйтесь пред Богом, как крошечные дети умаляются пред родителями своими. По вне церкви есть много гордых, которые не хотят умаляться, как дети, которые не хотят верить безусловно словам Священного Писания. Может быть, и такие присутствуют сейчас в храме. И им отвечу, ибо ответ от Священного Писания им невразумителен. Им дам ответ другой – от философии. Говорят, что бессмысленно веровать в существование наше загробное, ибо наука физиология с исчерпывающей точностью доказала, что вся душевная жизнь связана с деятельностью головного мозга. Поэтому спрашивают нас, как можно веровать в какую‑то там потустороннюю жизнь, когда сгниет мозг человека, когда исчезнет способность мыслить, когда остановится сердце и прекратится всякая жизнь чувства. Да, мы знаем физиологию не меньше их, а может быть, и гораздо больше, и отвечаем: вы не верите ни во что духовное, вы верите только в материальное, в то, что можете видеть очами своими, можете слышать ушами, осязать руками своими. Что же, верьте; и мы этому верим. Но помимо этого материального мира для нас существует и иной мир, неизмеримо более важный и огромный – мир духовный. На земле единственным существом, обладающим духовностью, разумностью, является человек. Человек – это единственное создание Божие на земле, одаренное духом.

Но что же, неужели возможно думать, чтобы на человеке, этом нервом начале разумности и духовности все кончилось? Это было бы невозможно, уже с точки зрения того закона эволюции, в который верите вы, материалисты. Закон эволюции требует бесконечного прогресса форм и существ. Как может быть, с точки зрения этого закона, чтобы на человеке остановилась вся разумность? Это бессмысленно, с точки зрения эволюции: этот закон требует, чтобы были иные формы разумности и духовности, неизмеримо более высокие, чем наша духовность и наша разумность. Уже этот закон требует веры в существование бестелесных духов, Ангелов и Архангелов, Херувимов и Серафимов, которые но духовности все ближе и ближе приближаются к Богу, а мы, люди, только начаток духовности.

Итак, безусловно, существуют духи, и несомненно, верно то, что повторяет дважды в своих посланиях святой апостол Павел. Он писал, что существо человеческое трехчастно и состоит из тела, души и духа. О теле говорят материалисты, и о душе говорят они, когда говорят о сложной работе мозга и чувств наших. А мы идем гораздо дальше, мы говорим, что помимо этой, и материалистами признаваемой, только иначе называемой души, существует дух. О духе много и много найдем мы в Св. Писании; найдем, что в Писании два слова – дух и душа – нередко заменяют одно другое. По найдем другие места, в которых ясно, что дух есть нечто отличное от души. А из новой науки метапсихологии знаем мы, что проявления духа изумительны, необычайны, таинственны, и вместе с тем неопровержимы. Узнаем, что дух может вести самостоятельное существование, оставляя но временам тело и где‑то в безбрежных далях витая; что дух обладает огромной силой над телом, что он заведует всеми функциями тела; что дух пронизывает каждую клетку тела; что дух должен формировать тело, образовать его. Если, что несомненно и что признано не только философами, но и иными учеными, дух обладает великой силой воздействия на тело, почему не можем мы думать, что воскресение мертвых произойдет силою духа? Только что слышали вы в дивном видении пророка Иезекииля, как повелено было ему призвать духа со всех четырех концов, чтобы дух вошел в тела, одевшиеся плотью и кожей, и они ожили. Их оживил дух.

Это надо постараться понять людям, считающим нашу веру в бессмертие бессмысленной. Надо понять, что дух обладает огромной силой и безграничной способностью животворить тело, даже мертвое оживлять, даже мертвых воскрешать.

Вам, добрым простым людям, вам, верующим детской верой, не нужна вся эта наука, которую я сейчас изложил. Не для вас говорил я это, а для тех, которые горды и свой ум ставят превыше всего. А вы, мои любимые и близкие сердцу моему, оставайтесь всегда с вашей детской верой. Верьте всем сердцем, что воскрес Христос, и воскреснем все мы силой Божией.

 

6 мая 1951 г.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: