Письма П.Н. Савицкого Л.Н. Гумилеву

 

В архиве ученого сохранилось около 100 писем одного из видных евразийцев П.Н. Савицкого (1895–1968), писем, которые охватывают период от 1956 (заочное знакомство ученых) до 1968 г. – до смерти Петра Николаевича.

И научные интересы, и кое в чем судьбы двух ученых имели много схожего. Петр Николаевич был широко образованным человеком, глубоким знатоком географии и истории России, кочевниковедом (как он сам себя называл), одним из первых русских геополитиков. После революции и гражданской войны он переехал в Болгарию[75], а с 1921 г. – в Прагу, где работал приват-доцентом Русского юридического факультета, был директором Русской гимназии[76].

В 1921 г. он был одним из создателей первого манифеста евразийцев «Исход к Востоку» вместе с Николаем Трубецким (1890–1938), Георгием Флоровским (1893–1979) и Петром Сувчинским (1892–1985).

В эмиграции родились и крупнейшие труды Петра Николаевича: «Россия – особый географический мир» (1927), «Место развитие русской промышленности» (1932), «Геополитические заметки о русской истории» (1927), «О задачах кочевниковедения» (1928).

После освобождения Праги (1945 г.) П.Н. Савицкий несмотря на то, что подвергался репрессиям немецких оккупантов[77], был депортирован в СССР и находился в трудовом лагере в Мордовии до 1956 г. Но и после возвращения в Прагу за издание безобидной книжки стихов был помещен в тюрьму чехословацкими властями и освобожден лишь благодаря вмешательству советского посольства.

Как уже отмечалось в предисловии, заочное знакомство двух ученых состоялось через ленинградского профессора-историка М.А. Гуковского, сидевшего после «ленинградского дела» в мордовских лагерях. И сразу же началась переписка.

В письмах П. Савицкого поражает многое и потрясающая эрудиция прежде всего – казалось, он читал все, буквально все по самому широкому кругу вопросов – географии, геополитики, истории России, истории монголов, тюрок, кочевниковедению. Все, что выходило у нас, все, что выходило на Западе. А ведь параллельно он должен был зарабатывать на жизнь – жена не работала, дети учились.

Он внимательнейшим образом следил за трудами наших ученых и желал им успеха, переписывался со многими из них, посылал недоступную тогда научную литературу и радовался оттиску каждой статьи, полученной из СССР. Он следил за археологическими экспедициями, в частности за поисками Хазарии, стимулировал Л. Гумилева продолжать его исследования в Прикаспии.

Он от души радовался присланным сборникам стихов Анны Ахматовой и сам, немного смущаясь, посылал свои стихи разных лет Льву Николаевичу. И примечательно, что в стихах этих тоже доминирует любимая евразийская тема...

От первых писем 1956 года и до последних («на койке стационара») их отличает огромная теплота, проявляющаяся как в обращениях («Милый и дорогой друг мой Лев Николаевич», «Дорогой сердечный друг»), так и во всем тоне – благожелательном, уважительном, заботливом, так и в оценках трудов Л.Н., в сопереживании его вынужденным простоям, радости по поводу каждого из его успехов[78].

И еще одна черта характерна для этой переписки – стремление донести идеи Л. Гумилева, долгое время замалчивавшиеся на родине, до западной науки – в Кембридж к коллегам, в Нью-Хейвен (США), где работал старый друг и единомышленник Савицкого – Г.В. Вернадский. Именно через П. Савицкого труды Л. Гумилева (вплоть до самых небольших статей) доходили до Г.В. Вернадского, находили его отклик, всегда заинтересованный и положительный.

Оба они – и Гумилев, и Савицкий, – несмотря на перенесенные от режима бедствия, оставались патриотами своей Родины. В одном из стихотворений П. Савицкий писал:

 

Профессора и беллетристы

С усмешкой слушали меня:

Для них Нью-Йорк и Лондон – пристань,

И лишь на Западе заря

 

(1949)

Примечательна здесь сама дата – в это время П. Савицкий был в мордовском лагере...

А в том же лагере сидел человек, бывший личным свидетелем смерти Нины Ониловой – отважной пулеметчицы Одесской и Севастопольской обороны 1941–1942 гг. В госпитале, перед смертью, ее посетил командарм – генерал И. Петров. И Савицкий под впечатлением рассказа этого «соузника», свидетеля смерти Нины – пишет стихотворение «Нина и командарм», которое впоследствии посылает Л. Гумилеву.

Он от души радовался нашим успехам – первому полету человека в космос, успехам нашей науки, хотя, казалось бы, во всем этом должен был быть и налет горечи, обиды на режим, который отторг его от Родины на долгие годы. Но этого не было, и здесь тоже – общее для двух крупнейших ученых.

Мы отобрали небольшую часть писем П. Савицкого, имеющую, как нам кажется, прямое отношение к теме евразийства – ключевой для автора этих писем в течение всей его жизни. Нам кажется, что они в известной мере отражают и ту величайшую заинтересованность в работах Л. Гумилева, высокую их оценку, которая характерна для всей переписки.

С.Б. Лавров

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: