Понятие и виды терминов в законодательстве

 

При подготовке закона, как правило, используется специальная терминология, применяемая в сфере деятельности, которая относится к его предмету. При этом целесообразно давать расшифровку малоизвестных юридических, технических и других специальных терминов и понятий.

Термины должны употребляться в проекте только в одном значении в соответствии с общепринятой и/или установленной в законах терминологией. Для обозначения одних и тех же понятий следует использовать одни и те же термины. В законотворчестве используются два основных вида понятий (терминов): понятия правовые - законодательные дефиниции (термины) и понятия неправовые (например, из специальных отраслей знаний).

Определения наиболее важных предметных терминов, употребляемых в законе и являющихся общими для всех его предписаний, целесообразно давать в одной статье, обычно помещаемой в начале текста. Число определений, объясняющих те или иные содержащиеся в законе термины, не должно быть чрезмерным.

Терминология, используемая в проекте федерального закона, не должна отличаться от терминологии, содержащейся в Конституции Российской Федерации, федеральных конституционных законах и федеральных законах.

При использовании понятий следует исходить из общепринятых определений юридической терминологии, а при необходимости применения иных специальных терминов - из содержащихся в словарях.

Классическим стало определение юридического термина, сформулированное А.С. Пиголкиным в книге "Язык закона": "Юридический термин - это слово (или словосочетание), которое употреблено в законодательстве, является обобщенным наименованием юридического понятия, имеющего точный и определенный смысл, и отличается смысловой однозначностью, функциональной устойчивостью"*(37).

Специалисты-правоведы утверждают: "Понятийно-терминологическая неопределенность ведет к противоречиям в системе законодательства, интерпретациям в обход закона, произвольному применению законодательных нормативов"*(38). С учетом того что термины изначально предназначены для формирования специальной (профессиональной) лексики, неточность их применения в тексте нормативного правового акта зачастую приводит к неверному пониманию сути правовой нормы, искажению первоначального замысла законодателя, потере целевого предназначения того или иного правила, а иногда и целого института трудового права. Поэтому представляется актуальной постановка вопроса о терминологической определенности отрасли.

Лингвисты характеризуют термин как специальное слово (или словосочетание), принятое в профессиональной деятельности и употребляющееся в особых условиях. Термин - это словесное обозначение понятия, входящего в систему понятий определенной области профессиональных знаний, основной понятийный элемент языка для специальных целей. Для своего правильного понимания термин требует дефиниции*(39). В юридической литературе понятию "термин" дается следующая дефиниция: "...слово (или словосочетание), которое употреблено в законодательстве, является обобщенным наименованием юридического понятия, имеющего точный и определенный смысл, и отличается смысловой однозначностью, функциональной устойчивостью"*(40).

Обобщающую характеристику особенностей правовой терминологии дал СП. Хижняк: "Терминология права характеризуется специфически проявляющейся системностью, которая предопределяется использованием слова для обозначения ключевых элементов нормы права, развитием родовидовых отношений с другими терминами, тенденцией к однозначному употреблению, отсутствием эмоционально-экспрессивных стилистических синонимов, проявлением оценочного фактора, не обязательным наличием у терминов дефиниций"*(41). В тоже время надо иметь в виду, что в отдельных отраслях могут использовать и общеупотребительную лексику. Терминологию трудового права, например, можно дополнительно охарактеризовать как систему терминов, основную массу которых составляет общеупотребительная лексика. Слова "работа", "работодатель", "простой", "заработная плата", "отпуск", "рабочее время", "трудовой спор" имеют на первый взгляд абсолютно понятный смысл, в связи с чем не нуждаются в пояснении. Однако в процессе терминологизации, при переходе из обычной лексики в специализированный юридический словарь они становятся терминами трудового законодательства, требующими адекватного применения и правильного понимания всеми субъектами правоприменительной деятельности. Если же термин допускает различную интерпретацию, обозначает иное понятие, нежели вытекает из общего смысла текста нормативного акта, неоднозначно воспринимается в контексте, не корреспондирует с другими терминами, возникает проблема терминологической неопределенности источников трудового права.

Причинами такого дефекта могут быть самые разные обстоятельства субъективного и объективного характера - от несоблюдения правил законодательной техники при формировании текстов нормативных правовых актов до изменения социально-экономической обстановки в обществе и появления новых технологий.

Специалисты в области лингвистики считают, что неясный термин образуется в результате механического переноса этого термина в его общелингвистическом значении в нормативный акт и игнорирования законодателем разницы между языковым и правовым значениями этого термина. Е.А. Крюкова к причинам неясности термина относит неточный выбор лексического эквивалента, несочетаемость терминов, неправильный выбор термина с точки зрения его стилистической принадлежности*(42).

Лексико-правовой анализ текстов нормативных правовых актов трудового права позволяет выделить следующие предпосылки терминологической неопределенности отрасли.

1. Неточное использование терминов других отраслей права, отход от их первоначального значения. Зачастую законодатель трансформирует известный термин путем дополнения его характеристики применительно к трудовому праву. Например, термин "обособленное подразделение", воспринятый из Гражданского кодекса РФ, при добавлении прилагательного "структурное" теряет свое первоначальное гражданско-правовое значение, приданное ему ст. 55 ГК РФ, но так и не приобретает в рамках трудового законодательства четкого значения ввиду отсутствия соответствующей дефиниции.

Другой пример - термин "персональные данные работника" (гл. 14 ТК РФ), являющийся производным от "персональных данных". Статья 3 Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 152-ФЗ "О персональных данных"*(43) определяет персональные данные как любую информацию, относящуюся к определенному или определяемому на основе такой информации физическому лицу. Согласно же ст. 85 ТК РФ персональные данные работника - информация, необходимая работодателю в связи с трудовыми отношениями и касающаяся конкретного работника. Специальное отраслевое понятие принципиально отличается от общего уже тем, что ограничивает круг персональных данных работника (вместо "любая информация" - "информация, необходимая работодателю"). Однако такое сужение порождает как минимум две проблемы, связанные с неточностью формулировки. Во-первых, говоря о персональных данных работника, законодатель формально-юридически исключает из сферы действия гл. 14 ТК РФ лиц, не относящихся к категории "работник", например граждан, поступающих на работу, лиц, уволенных из организации, субъектов, состоящих в отношениях ученичества, и др. Во-вторых, ставя во главу дефиниции лишь трудовые отношения, законодатель упускает целый ряд перечисленных в ст. 1 ТК РФ отношений, непосредственно связанных с трудовыми. Означает ли это, что отношения по защите персональных данных лиц, не являющихся работниками, но вступивших с работодателем в иные отношения, входящие в предмет трудового права (например, по трудоустройству у данного работодателя), должны регулироваться не ТК РФ, а специальным Федеральным законом "О персональных данных"? Представляется, что ответ должен быть отрицательным, однако он не кажется очевидным в силу явной терминологической неопределенности заимствованного термина.

2. Введение новых терминов без должного уточнения их значения в контексте или дефинирования. В 2006 г. в Трудовой кодекс РФ Федеральным законом от 30 июня 2006 г. N 90-ФЗ*(44) была дополнительно введена ст. 168.1, устанавливающая правила возмещения расходов, связанных со служебными поездками работников. Но сам термин "служебная поездка" не получил достаточного пояснения, кроме того, что служебные поездки работников, постоянная работа которых осуществляется в пути или имеет разъездной характер, служебными командировками не признаются (ч. 1 ст. 166 ТК РФ). Статья 168.1 ТК РФ добавляет к перечню работников, чьи разъезды следует считать служебными поездками, работающих в полевых условиях или участвующих в работах экспедиционного характера. Но что такое "полевые условия" или "экспедиционный характер", законодатель также не разъясняет.

При внешней схожести правовых категорий (обе характеризуются необходимостью совершения работником поездок, сопровождающихся расходами по проезду, найму жилого помещения и т.п.) законодатель не случайно подчеркнул их различие, однако в отличие от командировок служебным поездкам не дал достаточной правовой характеристики, лишив их законодательной дефиниции. В результате работодатели теряются в догадках, как различить поездки в командировки от поездок служебных, а потому крайне редко устанавливают правила о служебных поездках в локальных нормативных актах, несмотря на то, что с точки зрения документального сопровождения служебные поездки выгодно отличаются от командировок, поскольку не требуют оформления служебного задания, издания приказа о направлении в командировку, выдачи командировочного удостоверения, написания отчета после возвращения из командировки.

В отсутствии легальной дефиниции определение термина может формироваться внутри контекста. Действительно, некоторую информацию о служебных поездках мы можем почерпнуть из ст. 166 ТК РФ: служебные поездки совершают те работники, постоянная работа которых осуществляется в пути или имеет разъездной характер. Однако ст. 168.1 ТК РФ идет дальше и добавляет к этой характеристике еще два вида работ - работу в полевых условиях и работу экспедиционного характера. Таким образом, расширяется содержание понятия "служебная поездка". Однако подобная фрагментарность, неполнота контекстуального определения термина в отсутствии его легальной дефиниции весьма затрудняют процесс правоприменения, делая норму ст. 168.1 ТК РФ недостаточно востребованной.

3. Использование термина, неадекватного понятию (уже или шире его правового смысла). Например, в ст. 399 ТК РФ законодатель сформулировал правило о кворуме следующим образом: собрание работников считается правомочным, если на нем присутствует более половины работающих. Возникает вопрос: а кого считать работающими? Всех лиц, осуществляющих трудовую деятельность, включая тех, кто работает по договорам гражданско-правового характера, или только собственно работников, состоящих с работодателем в трудовых правоотношениях на основании трудового договора? Думается, правильным будет второй из названных вариантов. Для сравнения возьмем норму ст. 410 ТК РФ, уточняющую, что собрание работников (для принятия решения об объявлении забастовки) считается правомочным, если на нем присутствует не менее половины от общего числа работников.

Использование в ст. 227 ТК РФ словосочетания "производственная деятельность" формально-юридически сужает сферу действия правовой нормы, определяющей категорию "несчастные случаи, подлежащие расследованию и учету". Исходя из определения понятия "производственная деятельность", данного в ст. 209 ТК РФ, правила ст. 227 ТК РФ следует применять только к лицам, использующим средства труда, необходимые для превращения ресурсов в готовую продукцию, совершающим действия, включающие в себя производство и переработку различных видов сырья, строительство, оказание различных видов услуг. При таком толковании из сферы действия ст. 227 ТК РФ будут исключены организации образования, науки, медицины, торговли и иные субъекты, осуществляющие непроизводственные виды деятельности.

Обращает на себя внимание и бессистемное использование термина "компенсация" и производного от него прилагательного "компенсационный". Легальная дефиниция понятия дана в ст. 164 ТК РФ: компенсации - это денежные выплаты, установленные в целях возмещения работникам затрат, связанных с исполнением ими трудовых или иных обязанностей, предусмотренных ТК РФ и другими федеральными законами. Из этого определения вытекает, что единственное целевое назначение компенсаций - возмещение затрат работника. Однако скрупулезный анализ ТК РФ выявляет случаи использования термина "компенсации" совсем в ином значении. Так, в ст. 181, 279 ТК РФ устанавливаются правила о выплате компенсации в случаях расторжения трудового договора с некоторыми категориями руководителей по отдельным основаниям (в связи со сменой собственника имущества организации, принятием собственником или уполномоченным органом юридического лица решения о прекращении трудового договора). В ч. 3 ст. 180 ТК РФ также применяется термин "компенсация" при установлении гарантии при досрочном расторжении трудового договора с работником в связи с ликвидацией организации, сокращением численности или штата работников. Совершенно очевидно, что в обоих случаях речь идет не о возмещении затрат работника, произведенных им в связи с исполнением трудовых обязанностей, а о денежных выплатах, связанных с потерей работы. Для таких выплат Кодексом предусмотрено иное наименование понятия (термин) - "выходное пособие", используемое в ст. 178, 292, 296, 307 ТК РФ.

Еще одно значение, не совпадающее с легальной дефиницией термина "компенсация", мы находим в ч. 2 ст. 57 ТК РФ, требующей в качестве обязательного условия трудового договора включать в него компенсации за тяжелую работу и работу с вредными и/или опасными условиями. Здесь имеется в виду не возмещение затрат работника, а предоставление ему установленных трудовым законодательством льгот в области рабочего времени, времени отдыха и заработной платы*(45).

4. Использование синонимов, омонимов без учета требований законодательной техники. Например, слово "соглашение" используется в ТК РФ в различных значениях - как договоренность сторон (ст. 72, 80, 93, 145, 151 и др.), как акт социального партнерства и источник трудового права (ст. 5, 9, 45-51 и др.), как основание прекращения трудового договора (п. 1 ст. 77, ст. 78).

Использование в ст. 80 ТК РФ формулировки "по соглашению сторон" при изложении правила об увольнении работника по собственному желанию до окончания двухнедельного срока предупреждения повлекло ошибочное толкование данной правовой нормы. Отдельные авторы стали утверждать, что при достижении работником и работодателем договоренности о сокращении срока предупреждения необходимо менять основание прекращения трудового договора (п. 3 ч. 1 ст. 77 ТК РФ) на увольнение по соглашению сторон (п. 1 ч. 1 ст. 77 ТК РФ). Однако с такой позицией согласиться нельзя, поскольку в данном случае совпадение воли сторон (соглашение) достигнуто только по вопросу о дате увольнения, но не об основании прекращения трудового договора.

Достаточно нелепо выглядит правило, зафиксированное в ч. 7 ст. 414 ТК РФ о порядке оплаты простоя работникам, не участвующим в забастовке: в качестве правовых актов, устанавливающих такой порядок, могут выступать... соглашение и соглашение. В одной правовой норме один и тот же термин употребляется в разных значениях - как социально-партнерский акт и как договоренность сторон коллективного трудового спора*(46). И только уточнение способа принятия второго соглашения (оно должно быть достигнуто в ходе разрешения коллективного трудового спора) дает возможность различить два разных вида соглашений.

Следует добавить, что проблемы создают не только полные, но и неполные синонимы, к числу которых можно отнести пару "выборы" и "избрание", использованные в ст. 332 ТК РФ (оба юридических факта относятся к числу оснований возникновения трудового правоотношения, предшествующих заключению трудового договора). Разницу между ними может понять только специалист. Вероятно, применением разных терминов законодатель хотел подчеркнуть различия в процедурах избрания по конкурсу на замещение должностей научно-педагогических работников и выборов на должности деканов и заведующих кафедрами.

5. Злоупотребление оценочными категориями в законодательном тексте ведет не только (и не столько) к терминологической неопределенности, сколько создает дополнительную возможность для неоднозначного толкования правовой нормы. Наверное, одной из самых "богатых" на оценочные понятия (около 20) является ст. 81 ТК РФ, формулирующая основания расторжения трудового договора по инициативе работодателя. Оценке подлежат субъекты ("работники, выполняющие воспитательные функции"), действия ("аморальный проступок"), состояние ("состояние алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения"), степень ("грубое", "тяжкие") и другие обстоятельства.

Безусловно, наиболее эффективным способом устранения неопределенности правового текста является замена оценочного понятия на юридический термин, имеющий точно определенный смысл. Однако ввиду невозможности полного избавления от оценочных категорий в праве необходимо хотя бы законодательное уточнение их значения, как, например, это сделано в отношении понятий "изменение организационных или технологических условий труда" (ч. 1 ст. 74 ТК РФ), "чрезвычайные обстоятельства" (п. 7 ст. 83 ТК РФ), "условия, отклоняющиеся от нормальных" (ст. 149 ТК РФ). В данных правовых нормах в скобках приводится примерный перечень обстоятельств, подпадающих под оценочное понятие (иными словами, перечисляются видовые понятия, входящие в родовое понятие), что дает правоприменителю ориентир в определении его границ.

Способствовать устранению терминологической неопределенности могут следующие меры: 1) унификация терминологии, исключение синонимов и омонимов; 2) замена неточных и неясных слов и словосочетаний на однозначно толкуемые термины; 3) дефинирование терминов при необходимости их уточнения или придания им специального содержания, отличного от общепринятого.

Унификация по-разному характеризуется в юридической литературе: как требование к языку законодательства, как направление терминологической работы, как совокупность приемов и средств, направленных на достижение смысловой однозначности терминов в пределах определенной терминологической системы. Унификация предполагает в качестве цели достижение единообразного применения юридической терминологии, устранение излишней синонимии, противоречий и разночтений в значении и написании терминов*(47).

Например, требуется терминологическая корректировка нормы ч. 4 ст. 66 ТК РФ, согласно которой в трудовую книжку работника вносятся сведения о награждениях за успехи в работе. Однако ст. 191 ТК РФ использует иной термин "поощрения за труд". Слово "награждение" применимо только к государственным наградам. Таким образом, если не применить расширительное толкование анализируемой нормы, получается, что в трудовую книжку работодатель должен заносить только сведения о награждении работников государственными орденами, медалями, знаками отличия, о присвоении государственных почетных званий. Вряд ли законодатель имел в виду такое "узкое" применение рассматриваемой нормы. Подтверждением тому служит п. 24 Правил ведения и хранения трудовых книжек, изготовления бланков трудовой книжки и обеспечения ими работодателей, утв. Постановлением Правительства РФ от 16 апреля 2003 г. N 225*(48), согласно которому в трудовую книжку вносятся сведения о награждении (поощрении) за трудовые заслуги, в том числе применяемые работодателями. В данном случае подзаконный акт "подправил" закон, неточно применивший термин. В целях унификации трудового законодательства следует в ст. 66 ТК РФ термин "награждения" заменить на "поощрения за труд".

Сложная терминологическая система законодательства как составная часть русского языка не может быть свободной от естественных лексико-семантических особенностей последнего, в частности от синонимии (греч. synonimia - одноименность) и омонимии (исп. homonimia - звуковое совпадение двух или более языковых единиц). Причем в некоторых случаях этого невозможно избежать, поскольку, например, трудовое законодательство использует термины иных отраслей. Например, слова-синонимы "несостоятельность" и "банкротство" (п. 1 ст. 278 ТК РФ) заимствованы из гражданского законодательства. Один и тот же термин "дисквалификация" используется в разных значениях (п. 8 ст. 83 ТК РФ и п. 1 ст. 348.11 ТК РФ), приданных ему соответственно ст. 3.11 КоАП РФ и ст. 2 Федерального закона от 4 декабря 2007 г. N 329-ФЗ "О физической культуре и спорте в Российской Федерации"*(49).

Другая проблема, требующая законодательного вмешательства, вызвана наличием неоднозначных формулировок в ст. 84.1 ТК РФ, устанавливающей порядок оформления прекращения трудового договора. Бессистемное использование словосочетаний "день прекращения трудового договора", "последний день работы", "день оформления прекращения трудовых отношений" вводит в заблуждение правоприменителей и даже способствует вынесению неоднозначных судебных решений. А с учетом того, что ст. 391 и 394 ТК РФ содержат несколько иной термин "дата увольнения", и вовсе становится очевидной необходимость унификации терминологии.

Ничем не объяснимо разнообразие формулировок, используемых законодателем при формировании правил о равном представительстве работников и работодателей при совместном создании ими различных органов. Сравним: в ст. 218 ТК РФ применено словосочетание "на паритетной основе", в ст. 384 ТК РФ - "из равного числа представителей работников и работодателя", в ст. 402 ТК РФ - "на равноправной основе". Полагаем, что необходимо выбрать одно унифицированное стойкое словосочетание и применять его последовательно во всех названных статьях. Представляется, что наиболее подходит последняя формулировка, поскольку, во-первых, равноправие сторон - это один из принципов социального партнерства, сформулированных в ст. 24 ТК РФ, и, во-вторых, институт социального партнерства использует именно этот термин (ст. 35 ТК РФ).

Придать ясность и однозначность правовой норме может простая замена неопределенной словесной формулировки ясным и понятным правоприменителям термином. Проиллюстрируем это на примере ст. 82 ТК РФ, устанавливающей обязанность работодателя сообщить выборному органу первичной профсоюзной организации о сокращении численности или штата работников. Для определения сроков предупреждения законодатель использует словосочетание "до начала проведения соответствующих мероприятий". Возникает закономерный вопрос: какие мероприятия имеет в виду законодатель - принятие решения о сокращении численности или штатов или собственно увольнение работников по этому основанию? Судебная практика по данному вопросу не отличалась единством до тех пор, пока Конституционный Суд РФ не сформировал свою правовую позицию по этому поводу в Определении от 15 января 2008 г. N 201-О-П по жалобе открытого акционерного общества "Центр восстановительной медицины и реабилитации "Сибирь" на нарушение конституционных прав и свобод положением ч. 1 ст. 82 ТК РФ*(50). Двухмесячный срок следует определять, ориентируясь на дату начала увольнения работников (расторжения трудовых договоров).

Подобной проблемы не возникло бы, если бы анализируемая правовая норма была сформулирована с использованием известного правоприменителю термина "увольнение": не позднее чем за два (а при массовом увольнении работников - не позднее чем за три) месяца до увольнения работников.

Полагаем, что законодатель пока не использовал в полной мере потенциал такого приема юридической техники, как дефинирование, хотя, на наш взгляд, это самый эффективный способ устранения терминологической неопределенности. Как известно, существуют различные способы определения терминов, которые можно охарактеризовать как имплицитные или эксплицитные. К первым относятся родовидовые определения (или классификационные) и казуистические (или описательные). Имплицитные определения характеризуются абстрактным характером, что дает правоприменителю повод и возможность толковать их с учетом конкретных обстоятельств. Эксплицитный тип определения (так называемое перечневое определение) представляет собой специфический, но достаточно характерный именно для правовых текстов вариант уточнения объема содержания понятия. Перечневое определение терминов оформляется путем перечисления составляющих данный класс элементов. Это, как правило, наиболее точный способ выявления содержания понятия, особенно если перечень носит закрытый характер. Например, термин "грубое нарушение трудовых обязанностей" законодатель разъясняет с помощью перечня таких дисциплинарных проступков, которые, по его мнению, относятся к "грубым" (п. 6 ст. 81 ТК РФ). Определение понятия "отношения, непосредственно связанные с трудовыми" (ст. 1 ТК РФ) имеет большое значение, так как, по сути, определяет предмет отрасли. Поэтому законодатель не может использовать в данном случае открытый перечень отношений, которые подпадают под действие трудового законодательства, а приводит вполне конкретный, закрытый и не подлежащий расширительному толкованию список. Другое дело - насколько корректно и доступно для понимания сформулированы отдельные виды отношений, непосредственно связанных с трудовыми. Недаром ставится вопрос о введении дополнительных критериев для отбора отношений, которые должны быть включены в предмет отрасли*(51).

Задача разработчиков законопроектов - найти оптимальный способ языкового выражения воли законодателя, подобрать такой вид дефиниции, который в наибольшей степени будет соответствовать целям и задачам регулятивного воздействия на трудовые отношения.

Известно, что значение термина может раскрываться не только с помощью дефиниции, но и в контексте*(52). С.П. Хижняк уточняет: "Контекст "вырывает" слово из общего употребления и превращает его в элемент терминосистемы... Между тем, вырвавшись из привычной среды, слово употребляется как средство правового регулирования, лишаясь некоторых своих связей с лексикой общего употребления, например, ряда коннотативных значений, присущих ему в языке общего употребления"*(53). Слово "документы" имеет общепринятое значение "деловые бумаги, подтверждающие какой-нибудь факт или право на что-нибудь"*(54). Будучи употребленным в ст. 62 ТК РФ с уточняющим словосочетанием "связанные с работой" оно приобретает особый юридический смысл. Кодекс устанавливает обязанность работодателя выдать работнику по его заявлению не любые документы, а только те, которые непосредственно связаны с его работой. Более того, в порядке уточнения содержания термина законодатель приводит примерный перечень таких документов. Тем не менее, несмотря на такое контекстуальное определение термина, на практике возникают проблемы, связанные с тем, что работники, ссылаясь на ст. 62 ТК РФ, требуют от работодателей предоставления им копий коллективного договора, положения об оплате труда, должностной инструкции и других локальных нормативных актов, действующих в организации. Более того, имеются судебные прецеденты, когда суды выносят решения, обязывающие работодателей выдавать работникам по их письменному заявлению копии таких правовых актов, ссылаясь на то, что они связаны с трудовой деятельностью работника. Таким образом, мы можем констатировать, что в правосознании даже профессиональных юристов смешиваются понятия "документы" и "локальные нормативные акты", хотя законодатель устанавливает для них разные правила: копии документов предоставляются работнику по его просьбе (ст. 62 ТК РФ), а с локальными нормативными актами и коллективным договором работник должен быть только ознакомлен под роспись (ст. 22, ч. 3 ст. 68 ТК РФ). В связи с этим представляется необходимым сделать уточнение в ст. 62 ТК РФ о том, что речь идет о документах, содержащих персональную информацию о работнике.

Итак, для преодоления терминологической неопределенности в праве необходимо строгое соблюдение выработанных совместными усилиями специалистов в области юриспруденции и лингвистики требований к юридической терминологии, в частности:

- соответствие выбранных слов и словосочетаний (терминов) правовому понятию;

- адекватность понятийного содержания термина его словесному обозначению;

- системность терминов, их внутренняя отраслевая и межотраслевая согласованность;

- наличие правовой дефиниции термина при необходимости пояснить его значение;

- полнота контекстуального определения термина при отсутствии легальной дефиниции;

- отсутствие синонимов и омонимов в тексте нормативного акта.

Устранение терминологической неопределенности в трудовом праве должно служить решению глобальной задачи - совершенствованию понятийного аппарата как информативной составляющей трудового права.

Юридические термины - средства юридической техники помощью которых конкретные понятия приобретают словесное выражение в тексте нормативного акта. Являясь первичным материалом для написания норм права, юридические термины имеют сквозное значение. Используя юридические термины, государство в лице своих органов власти говорит на языке права и выражает свою волю: отменяет и изменяет нормы; устанавливает новые правила поведения; закрепляет сложившиеся общественные отношения. С помощью юридических терминов какие-либо волеизъявления принимают форму конституций, текущих законов, постановлений правительства, инструкций министерства и т.д. В юридической литературе юридические термины обычно подразделяют на три вида: а) общеупотребительные термины, которые используются в обыденной речи и понятны всем: б) специально-юридические термины, которые обладают особым правовым содержанием (аккредитив, исковое заявление и т.п.). Такие термины служат для обозначения юридических понятий, выражения юридических конструкций, отраслевой типизации и т.д.; в) технические термины, которые отражают область специальных знаний, например правила техники безопасности, техническое обслуживание оборудования, проведение экспертизы технических решений и т.п. Однако общеупотребительные термины могут стать и юридическими. Так, термин "правовое пространство", появившийся несколько лет назад в процессе парламентских и журналистских дебатов, превращается из общеупотребительного в специально-юридический. Для того чтобы специально-юридические термины стали понятны всем субъектам правоотношений, нормодатель использует нормы, которые прямо не регулируют общественные отношения, а раскрывают содержание каких-либо юридических терминов. Например, административное правонарушение в административном праве, оферта и акцепт в гражданском праве, акциз в финансовом праве и т.д. Такие нормы носят название нормы-дефиниции. Эффективность юридических терминов зависит от того, как нормодатель выполняет ряд правил, предъявляемых к юридической терминологии. Таковыми являются: а) единство терминологии. Необходимо, чтобы для обозначения одних и тех же понятий использовались одни и те же термины; б) использование общепризнанных терминов, т.е. термины должны употребляться в быту. Такие термины закрепляются законодательно; в) стабильность терминологии. Недопустимо без достаточных на то оснований отказываться от используемых юридических терминов*(55).

Названные черты отражаются в оформлении деловых бумаг и правовых документов: характере композиции, расположении частей текста, выделении абзацев, рубрикации, шрифта и т.п.

Рассмотрим эти особенности*(56).

1. Необходимыми качествами правовых документов являются полнота и своевременность информации, точность, лаконизм формулировок. За пределами юридической речи оказываются, например, формы, обладающие эмоционально-экспрессивной окрашенностью (существительные и прилагательные с суффиксами субъективной оценки, междометия). Использование разговорных, просторечных, диалектных и других слов и фразеологических оборотов в юридической речи недопустимо.

2. Ограничение типов языковых единиц, используемых в текстах правовых документов, и общая регламентация их формы обуславливают другую важнейшую особенность юридической речи - высокую частотность отдельных языковых форм на определенных участках текстов правовых документов. В правовых документах, как правило, не допускается использование неологизмов (даже образованных по традиционным моделям), если они не имеют терминологического смысла и могут быть заменены общелитературными словами. Если же они употребляются, то нуждаются в пояснениях в тексте (обычно в скобках). "Специальная лексика", наоборот, используется очень широко. Это понятие связано с теми группами слов, которые относятся к какой-либо профессии или роду деятельности. В специальную лексику включают термины, профессионализмы и профессионально жаргонные слова.

Термины - это такие слова или сочетания слов, значение которых строго обусловлено в пределах данной специальности.

При подготовке закона, как правило, используется специальная терминология, применяемая в сфере деятельности, которая относится к его предмету. При этом целесообразно давать расшифровку малоизвестных юридических, технических и других специальных терминов и понятий.

Термины должны употребляться в проекте только в одном значении в соответствии с общепринятой и/или установленной в законах терминологией. Для обозначения одних и тех же понятий следует использовать одни и те же термины. В законотворчестве используются два основных вида понятий (терминов): понятия правовые - законодательные дефиниции (термины) и понятия неправовые (например, из специальных отраслей знаний).

Определения наиболее важных предметных терминов, употребляемых в законе и являющихся общими для всех его предписаний, целесообразно давать в одной статье, обычно помещаемой в начале текста. Число определений, объясняющих те или иные содержащиеся в законе термины, не должно быть чрезмерным.

Терминология, используемая в проекте федерального закона, не должна отличаться от терминологии, содержащейся в Конституции Российской Федерации, федеральных конституционных законах и федеральных законах.

При использовании понятий следует исходить из общепринятых определений юридической терминологии, а при необходимости применения иных специальных терминов - из содержащихся в словарях.

Обычно термины закреплены за одной специальностью. Однако они могут переходить из одной отрасли знания в другую, сохраняя свое первоначальное значение или обогащаясь новыми смысловыми оттенками. Термины, нашедшие широкое употребление в разных областях знания, теряют свой узкоспециальный характер. Нередко они переходят в разряд "книжных" слов, которые не закреплены за какой-либо узкой сферой употребления или каким-либо отдельным видом письменной речи.

Профессионализмы обычно общепонятны и в пределах той или иной специальности общеупотребительны.

В правовых документах нельзя употреблять архаичные канцеляризмы. Неуместны в них и многие новые профессионализмы, особенно в тех случаях, когда мысль может быть выражена словами общелитературного употребления или с помощью "узаконенных" терминов.

Профессионально-жаргонная лексика может рассматриваться как форма профессионального просторечия. Употребление таких слов допустимо лишь в особых условиях - для достижения стилистических, изобразительных целей.

Рассматривая синонимы, необходимо помнить, что ошибки при их употреблении нередко происходят оттого, что многозначное слово может быть синонимично другому только в одном из своих значений.

Употребление фразеологизмов в юридической речи подчиняется исторически сложившимся правилам, закрепленным традицией и обязательным для всех. Ошибки могут быть в лексическом составе фразеологизма, в его грамматическом оформлении, а также в стилистическом плане. В юридическом подстиле используются устойчивые выражения книжного характера или стилистически нейтральные фразеологизмы, лишенные экспрессивности.

Одним из распространенных недостатков официального стиля является тавтология. Это повтор однокоренных слов в пределах одного словосочетания. Эта стилистическая ошибка делает юридический текст тяжелым и затрудняет его понимание.

Сопоставление юридических, научных, публицистических (газетных) и художественных текстов позволяет выделить и некоторые грамматические особенности юридического подстиля официально-делового стиля.

1. Преимущественное использование простых предложений (как правило, повествовательных, личных, распространенных, полных). Вопросительные и восклицательные предложения практически не встречаются.

Из сложных предложений более распространены бессоюзные и сложноподчиненные с придаточными изъяснительными, определительными, условными, причины и цели. Широкое употребление конструкций с отыменными предлогами позволяет избегать употребления сложноподчиненных предложений с придаточными причины, цели, условными. Придаточные части места и времени вообще малоупотребительны

2. Использование предложений с большим числом слов, что обусловлено:

1) распространенностью предложений, очень часты, например, конструкции с последовательным подчинением однотипных падежных форм;

2) обилием предложений с однородными членами (их число даже в линейно записанных фразах может достигать двадцати и более).

В правовых документах часто применяются сокращенные слова и аббревиации. Основной принцип сокращения - сокращенные слова и аббревиации не должны осложнять понимание текста или вести к двойному толкованию.

Стандартизация юридической речи (прежде всего языка типовой правовой документации) - одна из наиболее приметных черт юридического подстиля. Процесс стандартизации развивается в основном в двух направлениях:

а) широком использовании готовых, уже утвердившихся словесных формул, трафаретов, штампов;

б) в частой повторяемости одних и тех же слов, форм, оборотов, конструкций, в стремлении к однотипности способов выражения мысли в однотипных ситуациях, в отказе от использования выразительных средств языка.

С процессом стандартизации юридической речи тесно связан и процесс фразеологизации ее. Это можно проследить на примерах употребления в многочисленной правовой документации вербономинантов (глагольно-именных словосочетаний), которые в деловом языке становятся универсальным средством и часто используются вместо параллельных им собственно глагольных форм. Вербономинанты широко проникают в юридический язык в связи с тем, что в некоторых случаях их использование становится обязательным (по-другому сказать нельзя). Их значение может не совпадать со значением параллельных им глаголов: сочетание провести соревнование не тождественно глаголу соревноваться. Вербономинанты не только называют действие, но и выражают определенные дополнительные смысловые оттенки, точно квалифицируют те или иные явления. Например, совершить наезд - терминологическое словосочетание, являющееся официальным наименованием определенного вида дорожных происшествий.

Языковые средства юридического подстиля в правовых документах образуют относительно замкнутую систему, основу которой составляют специфические единицы трех уровней: лексического, морфологического и синтаксического.

На лексическом уровне, кроме общеупотребительных и нейтральных слов, можно выделить:

а) слова и словосочетания, употребляющиеся преимущественно в юридических документах и закрепляющиеся в административно-канцелярской речи надлежащий, должный, поручитель, охранять права и свободы, обеспечивать равноправие и т.п.;

б) термины, профессионализмы и словосочетания терминологического характера, что обусловлено содержанием правовых документов (наиболее частотными являются термины: взимание, законодательство, ответчик, ратифицировать, заявитель и др.*(57)

Многие из слов с окраской юридического подстиля образуют антонимические пары: истец - ответчик, наказан - оправдан, отягчающие - смягчающие обстоятельства и т.п.

Специфическими чертами отличается и фразеология официально-делового стиля. Здесь нет образных фразем, нет оборотов со сниженной стилистической окраской и т.д. Зато очень широко представлены стилистически нейтральные и межстилевые фразеологизмы.

Также следует отметить сугубо именной характер юридического подстиля правовых документов. Одно и то же существительное в текстах документов может повторяться даже в рядом стоящих предложениях и не заменяться местоимением. В разговорной речи или в художественном тексте подобное употребление квалифицировалось бы как тавтология (неоправданное повторение одного и того же слова). В юридическом же подстиле такие повторы функционально обусловлены, так как с их помощью удается избежать неверных толкований.

В правовых документах широко употребляются имена существительные, которые называют людей по признаку, обусловленному каким-либо действием или отношением: наниматель, истец, ответчик и т.д. Употребление существительных, обозначающих должности и звания, в этом стиле возможно только в форме мужского рода.

Числительные в правовых документах пишутся цифрами, за исключением таких денежных документов, как счета, доверенности, расписки и т.д.

Особенностью стиля правовых документов является также преимущественное употребление инфинитива по сравнению с другими глагольными формами.

Императивность речи, предполагающая последующие обязательные действия адресата, требует в данном стиле полноты и точности выражения. Этим во многом и объясняется усложненность синтаксиса правовых документов, в котором отражается тенденция к детализации и классификации, к рассмотрению в единстве констатирующей и предписывающей сторон, причинно-следственных и условно следственных отношений.

Синтаксические особенности рассматриваемого стиля тесно связаны с лексическими и морфологическими.

Особенностью синтаксиса указанного стиля является также преобладающее использование косвенной речи. К прямой речи прибегают лишь тогда, когда законодательные акты и другие документы цитируются дословно.

Некоторую синтаксическую усложненность юридического подстиля компенсируют клише и стандартизация. Иногда овладение ими требует специального обучения. При необходимости массового употребления клише используются отпечатанные бланки и определенные формы, которые даются в специальных справочниках.

Помимо всех указанных особенностей, рассматриваемому стилю присущи и некоторые другие признаки. Например, большую роль играют рубрикация и абзацное членение текстов, а также так называемые реквизиты (постоянные элементы): наименование документа, указание адресата и автора, изложение сути дела, дата и подпись автора (лица или организации) и т.п. Переводящему тот или иной документ необходимо правильно перевести сумму реквизитов, их взаимосвязь и последовательность изложения. Это и образует форму правового документа.

Перечисленные отличительные языковые черты стиля правовых документов органически вписываются в письменную сферу употребления этого стиля, являются объективным фактом языка, их применение в текстах документов закономерно и закреплено традицией*(58).

 

§ 4. Правовые определения

 

Правовые определения в качестве разновидности НПП представляют собой четкие и лаконичные суждения законодателя о сущности правовых явлений*(59). Они закрепляют в обобщенном виде признаки той или иной правовой категории*(60).

Латинским синонимом слова "определение" является "дефиниция". Оба этих термина в принципе могут употребляться как равнозначные*(61). Однако нам представляется более удачным в качестве обозначения типа НПП использовать понятие "дефиниция". И дело здесь не в красивости иноязычного термина. Богатство русского языка приводит к тому, что практически каждое слово в нем имеет несколько значений. "Определение" можно понимать и как некий процесс (логическую операцию), и как его результат. Такая ситуация создает впечатление размытости, нечеткости терминологии. Латинские же синонимы имеют, как правило, лишь одно значение в русском языке: "дефиниция", в частности, понимается только как результат соответствующей логической операции, формулировка определения понятия.

Одна из центральных категорий, с которыми мы сталкиваемся, исследуя природу правовых дефиниций - "правовое понятие", т.е. понятие, которым оперирует юридическая наука, законодательство и правоприменительная практика*(62). Слова или словосочетания, точно обозначающие то или иное понятие, называются терминами. А.С. Пиголкин определяет юридический термин как слово (или словосочетание), которое употреблено в законодательстве, является обобщенным наименованием юридического понятия, имеющим точный и определенный смысл и отличающимся смысловой однозначностью, функциональной устойчивостью*(63).

В последние годы можно отметить значительно возросший интерес к исследованию проблем, связанных с правовыми понятиями и терминами*(64). Итоги научного поиска в этой области можно свести к следующему:

Во-первых, понятие рассматривается как семантическое ядро, благодаря которому функционирует правовая норма*(65). При этом указывается, что понятия несут в себе больше теоретической энергии, чем другие элементы нормы, потому что в них информация о реальной действительности сконцентрирована*(66).

Во-вторых, принято различать "понятия права" и "понятия правовой науки"*(67).

Первые находят свое отражение в законодательстве, вторые - в научных источниках (монографиях, комментариях к законам, словарях и т.д.). Понятиям правоведения, как любым научным понятиям, присуща формальная и семантическая вариативность, которая отражает живой процесс терминотворчества и концептуальные различия в понимании и определении сущности правовых явлений*(68). Понятия права характеризуются главным признаком - они возводятся в закон. Это обусловливает их отличия не только от понятий правоведения, но и от понятий любой науки. Названные отличия получили наименование внелогических особенностей понятий права*(69). В.Е. Жеребкин перечисляет среди них следующие:

- с момента возведения понятия в закон оно признается окончательно выработанным;

- приобретает силу юридического закона для субъектов, его применяющих;

- содержание понятия становится более жестким, застывшим, неподвижным;

- понятия развиваются и изменяются не постоянно, а только при условии и по мере внесения изменений в закон*(70).

В-третьих, все правовые понятия взаимосвязаны между собой. В результате они образуют некую систему, получившую название понятийного аппарата права. Детальное исследование структуры и закономерностей развития понятийного аппарата было проведено С.Ю. Головиной применительно к специфике трудового права*(71). Основываясь на ее определении отраслевого понятийного аппарата, можно определить понятийный аппарат права как иерархически организованную, целостную информационную систему, включающую в себя логически взаимосвязанные и структурно упорядоченные правовые понятия, категории, термины и их определения.

Все это позволяет говорить о том, что нормативные определения правовых понятий, органически включаясь в понятийный аппарат права, выступают в составе последнего важной частью системы российского права.

Аргументом, позволяющим рассматривать правовые дефиниции как самостоятельный тип НПП, является также нетождественность их правовым нормам. Дефиниции не входят в состав самого правила поведения, непосредственно регулирующего общественные отношения. Строго говоря, правило будет действовать и при отсутствии соответствующей дефиниции. В этом заключается вспомогательный характер правовых дефиниций. Определения не "привязаны" к конкретной норме и существуют чаще всего как самостоятельные части правового акта на протяжении всего действия каждой нормы, содержащей соответствующее понятие.

Таким образом, есть все основания для того, чтобы рассматривать правовые дефиниции как НПП особого типа, характеризующиеся набором содержательных, формальных и функциональных черт. Обратимся к их исследованию.

В содержание НПП этого типа входит описание существенных, качественных признаков определяемого правового понятия. При этом важной чертой именно законодательной дефиниции является перечисление в ней не всех, а лишь важнейших, понятие образующих признаков*(72). Данное требование обусловлено спецификой нормативного текста и, в свою очередь, обусловливает важность детальной научной разработки определения понятия, предваряющей его законодательное закрепление.

Именно поэтому дефиниции характеризуются высокой степенью научной обоснованности. Конечно, само по себе это может считаться специфической чертой именно правовых дефиниций лишь с определенной долей условности. Действенность принципов, норм, да и всех элементов системы права зависит от их обоснованности и научной зрелости, от глубины соответствующих теоретических разработок. Однако, если "основная задача нормы не в описании определенного поведения или результатов этого поведения, а в предписании поведения"*(73), то в дефиниции преобладает скорее не волевой, а интеллектуальный элемент*(74), т.е. основная цель ее донести информацию, описать все признаки соответствующего понятия, перенести определенную часть теоретического исследования в закон, придав ему нормативное значение.

Специфика содержания правовых дефиниций взаимно обусловлена их функциональными особенностями. Основная функция дефиниций состоит в том, чтобы внести ясность в процесс правового регулирования, обеспечить единообразное понимание всех велений законодателя. Они служат узловыми моментами установления единства в понимании и реализации НПП*(75).

Форма реализации дефиниций также имеет свою специфику. Как правило, они реализуются опосредовано. В правоприменительном акте ссылка на них возможна, очевидно, в очень редких случаях. Но, с другой стороны, определения являются "работающими инструментами" в процессе реализации права*(76). Использование их в правоприменительной практике не просто удобно, но и необходимо. Следует учитывать, однако, что здесь имеет место не использование предоставленного права, а использование информации, заложенной в дефиниции. Именно в этом смысле можно сказать, что "...реализация правовых определений осуществляется непосредственно в процессе познания и использования правовых предписаний для нужд практики..."*(77).

Представление о правовых дефинициях как особом типе НПП требует также их формальной характеристики. С этой точки зрения важны место расположения дефиниций в структуре нормативного акта, а также форма их изложения. Решение этих вопросов - это, в первую очередь, технико-юридическая проблема. Нас в этой связи интересуют не сами правила расположения и изложения дефиниций, а степень обусловленности их юридической природой самих дефиниций как частиц законодательства, несущих в себе конкретное правовое содержание.

Формулируя дефинитивное НПП, законодатель решает следующие вопросы:

1) целесообразно ли закреплять законодательно дефиницию данного понятия;

2) в каком нормативном акте необходимо ее закрепить;

3) где в рамках структуры правового акта следует поместить дефиницию;

4) какова должна быть форма самой дефиниции*(78).

Очевидно, что в каждом из рассматриваемых случаев особенности правовой дефиниции неразрывно связаны со спецификой определяемого ею понятия. Так, далеко не каждое правовое понятие нуждается в дефиниции. Необходимость разъяснения смысла термина зависит от его понятности для субъекта правореализации. В этой связи имеет значение деление терминов с позиции их распространенности в русском языке на общеупотребимые, специально-юридические и технические термины*(79).

Иногда в рамках данной классификации выделяют также группу общеупотребимых терминов, имеющих в нормативном акте более узкое специальное значение*(80). Вероятно, это не совсем правильно. Под общеупотребимыми мы имеем в виду не все слова, используемые в законе, а термины, т.е. слова, являющиеся наименованием юридического понятия, имеющего точный определенный смысл.

Таким образом, понятие "общеупотребимый термин" само по себе означает, что соответствующее слово, знакомое и понятное всем, получает в законе конкретное, специальное значение - значение юридического термина*(81).

В группу технических понятий включаются такие, которые пришли в право из различных областей знания и известны узкому кругу специалистов. Поэтому, возможно, для обозначения их следует использовать более широкое название, чем "технические". Иногда эти понятия обозначают как специальные неюридические. Они содержат противопоставление "юридическому", как бы подразумевается отрицание юридического характера данных терминов. В то же время юридический характер придается соответствующим понятиям различных отраслей знания*(82).

Очевидно, эту классификацию можно представить следующим образом:

а) общеупотребимые термины,

б) специальные термины, употребляемые людьми, объединенными какой-либо профессией, специальностью*(83):

- специально-юридические,

- узкопрофессиональные.

Очевидно, в каждом конкретном случае вопрос о формулировании дефиниции соответствующего понятия должен решаться, исходя из двух критериев:

- насколько распространен в обыденном русском языке данный термин в том его значении, в котором он используется в законодательстве;

- обладают ли субъекты правореализации, на которых рассчитан данный акт, специальными знаниями, позволяющими понять значение термина (без дефиниции).

Второй из рассматриваемых вопросов в основе своей имеет проблему системности, внутренней согласованности законодательства и его понятийного аппарата.

Именно с позиции целостности понятийного аппарата как системы необходимо подходить к задаче размещения нормативных дефиниций в правовых актах. Здесь, кроме конкретных технико-юридических правил*(84), принципиально важны два момента.

Во-первых, выступая элементом системы законодательства, каждая дефиниция как самостоятельное НПП взаимосвязана с другими НПП законодательства. Поэтому теоретически недопустимо существование в рамках системы различных дефиниций одного понятия. Главная функция дефиниции - обеспечить единообразие в понимании правовых велений не только данного нормативного акта, но всего законодательства. Поэтому в законодательстве, в целом, одно понятие должно иметь только одно определение. Во-вторых, что, очевидно, следует из сказанного, правовые акты должны иметь четкую систему отсылок к дефинициям, содержащимся в других актах.

Решение вопроса о расположении дефиниции в структуре правового акта связано со значимостью соответствующего понятия в масштабе акта, т.е., с количеством норм, в которых это понятие используется. Проблема эта достаточно подробно исследована*(85), однако, существуют и некоторые спорные моменты.

Так, представляется, что в принципе неверно, с теоретической и практической точек зрения, помещать дефиниции основных понятий в преамбулу нормативного акта*(86). Это, с одной стороны, затрудняет возможность ссылок на них в правоприменительных актах, с другой стороны, принижает их юридическое значение. В этой связи нельзя согласиться с Л.Ф. Апт, видящей преимущество подобного метода в том, что "при проведении работ по инкорпорации гораздо проще удалить преамбулу с устаревшей терминологией, чем проектировать новую редакцию статей"*(87). Думается, проблема устаревания дефиниций стоит значительно менее остро, чем проблема отставания правовых норм от потребностей практики. Дефиниции как раз представляют собой элементы законодательства, придающие ему устойчивость и стабильность. В их общем характере заложена потенциальная возможность приспосабливаться к меняющимся нормам, сохраняя свое действие на протяжении длительного времени. Поэтому вряд ли стоит "выбрасывать" их за рамки основного текста закона*(88).

В целом же можно заключить, что выбор места для дефиниции в структуре нормативного акта должен, во-первых, зависеть от количества и значимости НПП, в которых используется определяемое понятие, а во-вторых, не вызывать сложностей при его обнаружении и толковании.

Место расположения в нормативном акте - это один из формальных признаков правовой дефиниции. Вторым признаком является форма самой дефиниции. Формулируя дефиницию, законодатель выбирает один из нескольких существующих способов определения: описательный, перечневый, родовидовой*(89), комбинированный, цифровой*(90), контекстуальный (неявный)*(91) и др.

Подобное разнообразие делает уместной постановку вопроса о том, является ли каждое из перечисленных определений полноценной правовой дефиницией, т.е. самостоятельным НПП. Л.Ф. Апт, в частности, считает возможным признать полноценными НПП только родовидовые определения. Остальные, например, описательные (казуистические) определения, по ее мнению, являются неполными и могут быть причислены к правовым дефинициям только условно*(92).

Очевидно, следует решать этот вопрос с позиций функционального назначения определения. Цель определения понятия в праве (но не в правовой науке!) заключается не в том, чтобы максимально полно, исчерпывающе раскрыть его содержание. Смысл понятия раскрывается для нужд юридической практики, поэтому дефиниция включает только те признаки, которые имеют значение для правового регулирования*(93).

 

Контрольные вопросы

Охарактеризуйте понятие и значение нормативно-правового предписания.

Дайте классификацию нормативно-правовых предписаний.

Что такое юридический термин?

Охарактеризуйте виды терминов.

Дайте определение нормативно-правовой дефиниции.

 

⇐ Предыдущая33343536373839404142Следующая ⇒

Поделиться: