ЗАБОТЫ ДМИТРИЯ ПАВЛУЦКОГО

 

Афанасий Мельников стоял на темных скалах Восточного мыса.

Он был свидетелем того, как к «носовым чукчам» пришли «зубатые люди» с морского острова, до которого с мыса было лишь один день ходу. Люди с зубами из моржовой кости, вставленными в прорези щек, сказали Мельникову, что от их острова до Большой земли только один день пути. В обетованной Большой земле водятся бобры, лисицы, соболи и даже «речные росомахи». На «острове» много леса.

Афанасий Мельников взмолился, чтобы люди с моржовыми зубами отвезли его на нартах к берегам Большой земли, к оленным и пешим иноземцам. Но «зубатые люди» отказали в этом Мельникову, объяснив ему. что у них и собак ездовых мало, да и кормов нет.

Мельников утешился тем, что принял подарок от эскимосов — лазоревые камни и ожерелье из каменных, а может быть, жемчужных или янтарных бусин

Это было в 1730 году.

Вскоре в Анадырский острог прибыл капитан Дмитрий Паьлуцкий. Он очень внимательно выслушал рассказ Мельникова и послал в Петербург донесение о новой вести насчет большой земли, где «есть всякий лес и водится всякий зверь».

Дмитрий Павлуцкий стал подготавливать поход к Большой земле. С этой целью он вызвал в Анадырский острог корабли «Гавриил» и «Восточный Гавриил».

Первый из них осенью 1730 года добрался до Большерецка на Камчатке, где дважды зимовал, а «Восточный Гавриил» разбился неподалеку от устья Большой реки. У Павлуцкого остался один корабль. (Бот «Фортуна» в счет не шел. На «Фортуне» в водах Курильских островов плавал Василий Шестаков, сын убитого казачьего головы.)

В 1730 году Витус Беринг заявил: «Признаваю, что Америка или иные между оной лежащие земли не очень далеко от Камчатки», — и предложил строить на Камчатке корабль для плавания в сторону Северной Америки.

Четырнадцатого июля 1731 года Дмитрий Павлуцкий бился — уже не в первый раз — с воинственными чукчами близ мыса Дежнева.

Павлуцкий начальствовал над большим отрядом; с ним было около пятисот русских, юкагиров и коряков.

Русские, осматривая поверженных врагов, нашли среди них тело «зубатого человека». У него на «губе были дыры, в которые вставляются зубы, из моржовых зубов вырезанные».

В бою с отрядом Павлуцкого принимали участие союзники чукчей — эскимосы с острова Диомида.

В тот год Дмитрий Павлуцкий обошел большой участок морского берега к северу от анадырского устья, побывав, как надо полагать, в заливе Святого Креста, Мечигменской губе, заливе Святого Лаврентия и на теперешнем мысе Дежнева.

Тем временем в Петербурге рассмотрели донесение Дмитрия Павлуцкого насчет рассказов Афанасия Мельникова о «зубатых людях» с большого лесистого острова.

Сенат постановил начать поиски от Чукотской земли, идти к «островам, которые на пути к Америке есть», а затем плыть к самой Америке.

Сказанию Мельникова было придано чрезвычайное значение. Его считали единственным свидетельством, на основе которого можно было решить, есть ли «земли острова» между Камчаткой и Америкой. Делиль считал, что от Чукотского носа до самой Мексики простирается сплошь «одно море».

 

ОГНИ ЛЕДЯНОГО ДОМА

 

В годы, когда Россия озарялась холодными огнями Ледяного дома, незадачливый, но достославный пиит Василий Тредиаковский пел «на голос» перед императрицей Анной:

…Купля благословенна

Придет обогащенна.

Нам содружат народы.

Американски роды,

Счастьем богом даны

Самодержицы Анны!

 

В царствование Анны Иоанновны подштурман Иван Федоров и геодезист Михаил Гвоздев достигли Нового Света. Этим незаметным героям сопутствовал мореход Кондратий Мошков, участник походов Лужина, Беринга и Афанасия Шестакова. Кораблем «Гавриил» командовал Иван Федоров, Мошков был за лоцмана.

У Чукотского носа мореплаватели увидели чукчей, которые никак не хотели платить ясака, заявляя, что именно они и дрались с Павлуцким. А затем…

«…августа 21 дня (1732 года. — С. М.) подняли якорь, паруса распустили и пошли к Большой Земле и пришли к оной земле и стали на якорь, и против того на земле жилищ никаких не значилось. И подштурман Иван Федоров приказал поднять якорь, и пошли подле земли к южному концу и от южного конца к западной стороне видели юрты жилые»[40].

Так просто писал Гвоздев о своем великом открытии. Но к этому «жилью» мореплаватели не могли подойти из-за противного ветра.

«Гавриил» шел «подле земли», возвращался назад, и берега Аляски проплывали вровень с кораблем. Но на море упал «ветер презельный». Федоров взял курс зюйд-вест, и корабль отнесло от заповедных берегов, к которым столько веков стремились русские люди.

Участник плавания, ссыльный казак Илья Скурихин впоследствии показал, что «Гавриил» шел с попутным ветром дней с пять от устья Анадыря на восток. Вскоре мореплаватели встретили землю. Берега ее были покрыты желтым песком.

Мореходы увидели «жилья юртами по берегу и народа, ходящего по той земле, множество. Лес на той земле великой лиственничной, ельник и топольник…»[41].

Гвоздев, Федоров и Мошков побывали близ того мыса Аляски, который известен нам под названием мыса Принца Уэльского — самого западного на американском берегу. Туземцы называют этот мыс Нихта. Там испокон веков встречались туземцы Аляски с чукчами для меновой торговли.

Скурихин добавил, что корабль шел вдоль берега Большой земли, но люди «конца земли не усмотрели» и только тогда решили возвращаться.

От острова Кинга к кораблю Гвоздева приплыл в малой кожаной лодке туземец, который рассказал русским о своей земле.

«…И лес на оной земле сказывал, так же и реки. А про зверей сказывал, что имеются олени, куницы и лисицы и бобры речные…» — сообщали открыватели Нового Света

В это плавание Иван Федоров впервые положил на карту оба берега Берингова пролива а Гвоздев назвал вновь открытый берег «Землицей Кыгмальской», так как чукчи ему растолковали, что Аляску они зовут «Землей Кыымылыт» — страной эскимосов.

Гвоздев и Федоров совершили свое открытие в августе 1732 года. Они не могли знать, что в Петербурге к тому времени был решен вопрос о второй экспедиции Беринга, причем Берингу было приказано попытаться пройти берегом Америки до «Мексиканской провинции». А в Петербурге тоже пока еще ничего не знали об успехах Гвоздева и Федорова.

Между тем открытие Гвоздева и Федорова могло быть предано забвению, как и подвиг Дежнева.

Слабый здоровьем Иван Федоров умер в феврале 1733 года.

Михайло Гвоздев после смерти своего начальника отослал «Морской диурнал или лагбук» в Охотское правление, но карт к «лагбуку» почему-то не приложил.

Затем Михайло Гвоздев исчез и лишь через два года отыскался в узилище. Он содержался по доносу в Сибирской губернской канцелярии, где и кормил тобольских клопов до 1738 года, когда был оправдан и возвращен в Охотск. Возможно, Михайло Спиридонович Гвоздев был настолько запуган в бироновских застенках, что и рта не мог раскрыть, чтобы рассказать о том, как он и Федоров открыли Большую землю. Но беринговцы в Охотске узнали от геодезиста обо всем. Тогда был найден список журнала, который вел Федоров «для собственной своей памяти». По нему удалось составить карту.

В 1736 году Г. Ф. Миллер нашел в Якутске донесения Семена Дежнева и одновременно выпустил в Петербурге составленную им карту. На ней значились пролив между Азией и Америкой, острова Диомида и часть побережья Аляски с надписью, в которой упоминалось имя Михайлы Гвоздева.

Но ни Гвоздев, ни Федоров, ни Скурихин в 1732 году не знали, что они открыли Северо-Западную Америку. Они считали, что ими был обретен «Большой остров».

В последние годы советские исследователи выяснили, что славные мореходы немедленно сообщили Дмитрию Павлуцкому о своем открытии[42].

Во время сборов второй экспедиции Витуса Беринга русские ученые и мореходы высказали мысль о необходимости первого кругосветного похода к берегам Камчатки. Об этом говорил адмирал Н. Ф. Головин.

«Для избавления от хлопот на реке Лене и от Якутска до Охотска следовало бы соорудить Балтийский флот и из Кронштадта плыть к делу» — так излагалось это предложение. Но оно не было принято, хотя адмирал Н. Ф. Головин просил о назначении его начальником первого кругосветного похода, за успех которого он ручался.

В конце 1732 года англичанин Джон Эльтон подал российскому послу в Лондоне А. Д. Кантемиру предложение «Об изыскании корабельному ходу от Архангельского города, около Новой Земли в Японию, Китай, Индию и в Америку и в протчия». Эльтон указывал и на выгоды от ловли китов в морях от Архангельска «до самых Норд-Остовых берегов России и Тартарии». Эльтон, вероятно, знал о предложении Н. Головина, ибо писал, что отправлять корабли из Архангельска гораздо выгоднее, нежели из портов Балтики.

«Списыватель эфемерид» Жозеф-Николя Делиль корпел над составлением карты для второй экспедиции Чирикова и Беринга. Злополучные Земля Жуана да Гамы и Земля Компании были показаны Делилем на этом чертеже. Сенат обязал русских мореплавателей верить делилевской карте и никак не отступать от нее. Беринг не подозревал, что эта карта приведет его к страшной гибели.

Обер-секретарь Сената Иван Кирилов, поддавшись влиянию Делиля, обозначил в 1734 году Землю Жуана да Гамы на своей карте. Он же предрекал, что Россия вскоре достигнет «своим владением» Калифорнии и Мексики.

Алексей Чириков с присущей ему прямотой выступил против карты Делиля.

«Чаем, что Америка не весьма далече от Чукоцского восточного угла, лежащего в 64 градусах, и может быть, что от Павлуцкого слышится о самой Америке. А можно достовериться и освидетельствовать о Америке и не доходя к Зуйду до ишпанского владения. А чтоб для одного уведомления Америке иттить до Мексиканской провинции признавай не для чева», — писал прозорливый Чириков[43].

Величайшая вторая экспедиция Беринга в то время уже двигалась из Тобольска к берегам Тихого океана.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: