Глава 20. ДОКТОР РАНСИБЛ СПУН

 

 

Меня многие спрашивали, где я нахожу то огромное количество слов, которое мне нужно для сытной кормежки моих книжных червей. Ответ, конечно же, прост: я использую исключенные слова, которых в английском языке более чем достаточно. Например, в словосочетании «конец путешествия» их целых три: «Это есть конец этого путешествия». Есть множество других примеров, например, «прикроватный» – тот, что у кровати, или «пешеход» – тот, кто идет пешком, и так далее. Если у меня выходит запас, я беру местную газету – в передовицах «ЖАБ‑ньюс» всегда можно найти исключенные слова. Намного хуже с сокращениями – для червей это пустая порода, а их становится все больше. Вот во вчерашней заметке, к примеру, я прочел: «ООО АГВППЩ…»

Майкрофт Нонетот.

Для колонки «Отвечаем на любые вопросы», журнал «Новый генщик»

 

 

Когда я приехала в контору, Безотказэна и Виктора на месте не было. Я сварила себе кофе и села за стол. Набрала номер Лондэна – занято, повторила попытку через несколько минут – безуспешно. Снизу позвонил сержант Росс и доложил, что отправил наверх человека, который ищет литтективов. Я размяла пальцы и еще раз набрала Лондэна – все так же безрезультатно. Тут ввалился неуклюжий коротышка профессорского вида, вокруг которого так и клубилась аура неряшливости. Он носил маленький котелок, охотничью куртку в «елочку», натянутую второпях поверх, если не ошибаюсь, пижамы. Из портфеля торчали бумаги, шнурки ботинок были завязаны такими узлами, что ими впору крепить снасти. От поста дежурного до кабинета было две минуты ходу, и он все еще вертел в пальцах пропуск.

– Разрешите? – сказала я.

Пока я прикрепляла пропуск к его лацкану, профессор стоял неподвижно, затем рассеянно поблагодарил меня и огляделся, пытаясь определить, куда же он попал.

– Вы искали меня, и вы на нужном этаже.

Мне оставалось только радоваться тому, что в свое время я приобрела богатый опыт общения с профессурой.

– Да? – с непередаваемым удивлением переспросил гость – видимо, он давно уже свыкся с тем, что всегда попадает не по адресу.

– Специальный ТИПА‑агент Четверг Нонетот, – представилась я, протягивая ему руку.

Он вяло пожал ее и попытался приподнять шляпу рукой, в которой держал портфель. В результате получил по голове.

– А… спасибо, мисс Нонетот. Меня зовут доктор Рансибл Спун, профессор английской литературы Суиндонского университета. Думаю, вы слышали обо мне?

– Уверена, это всего лишь вопрос времени, доктор Спун. Может, присядете?

Доктор Спун поблагодарил меня и поплелся следом за мной к столу, делая стойку каждый раз, когда ему на глаза попадалась редкая книга. Мне пришлось несколько раз останавливаться и ждать, но в конце концов я отконвоировала его к креслу Безотказэна, усадила и налила ему чашечку кофе.

– Итак, чем могу помочь, доктор Спун?

– Наверное, надо вам показать, мисс Нонетот.

С минуту он рылся в портфеле. Выудил оттуда несколько еще не проверенных студенческих работ и пестрый носок. Наконец протянул мне тяжелый синий том.

– «Мартин Чезлвит», – объяснил доктор Спун, запихивая лишние бумаги в портфель и удивляясь, почему они так расползлись за то время, пока оставались вне портфеля. – Глава девять, страница сто восемьдесят семь. Там отмечено.

Я открыла заложенную автобусным билетом страницу и пробежала ее взглядом.

– Видите?

– Извините, доктор Спун. Я не читала «Чезлвита» лет с десяти, так что просветите меня.

Спун глянул на меня с подозрением – как на самозванку.

– Сегодня утром мне указал на это студент. Внизу сто восемьдесят седьмой страницы был короткий абзац, описывавший некоего любопытного персонажа, который часто посещает Тоджеров. Некто по имени мистер Кэверли. Забавный персонаж, имеет привычку говорить только о том, в чем ровно ничего не понимает. Если вы посмотрите на последние строки, то увидите, что он исчез.

Я пробежала глазами страницу, чувствуя, как во мне разрастается ужас. Имя Кэверли звенело, словно колокол, но указанный абзац исчез бесследно.

– И позже он тоже не появляется?

– Нет, офицер. Мы с моим студентом несколько раз просмотрели весь текст. Сомнений нет. Мистер Кэверли необъяснимым образом исчез из книги. Словно его и не было.

– Может, это ошибка наборщика? – спросила я, беспокоясь все сильнее.

– Напротив. Я сравнил семь различных экземпляров, и везде одно и то же. Мистера Кэверли больше нет с нами.

– Невероятно, – пробормотала я.

– Согласен.

На душе становилось все тяжелее: ниточки, тянувшиеся к Аиду, Джеку Дэррмо и рукописи «Чезлвита», начали неприятным образом связываться в единое целое.

Затрещал телефон. Звонил из морга Виктор – просил меня немедленно приехать, они нашли какое‑то тело.

– А я тут при чем? – спросила я.

Пока Виктор объяснял, я смотрела на доктора Спуна, который изучал жирные пятна на своем галстуке.

– Нет‑нет, напротив, – медленно произнесла я. – Учитывая то, что только что случилось, мне это вовсе не кажется странным.

 

Морг, старое викторианское здание, отчаянно нуждался в ремонте. Внутри было сыро, воняло формальдегидом и плесенью. Служащие выглядели больными и шаркали по закоулкам маленького здания, как похоронная команда. Сразу вспомнилась известная шуточка насчет суиндонского морга: здесь обаятельны одни лишь трупы. Великолепным подтверждением тому служил мистер Туп‑н‑Филей, главный патологоанатом, мрачный человек с тяжелой челюстью и кустистыми бровями. Я нашла его и Виктора в анатомичке.

Мистер Туп‑н‑Филей не заметил моего прихода, продолжая наговаривать заключение в свисавший с потолка микрофон. Его голос монотонно и гулко отдавался в облицованной кафелем комнате. Стенографисты под это гудение нередко засыпали на месте. Он и сам с трудом удерживался, чтобы не заснуть, когда держал речь перед ежегодным праздничным собранием судебных патологоанатомов.

– Передо мной труп мужчины. Белый, около сорока лет, волосы седые, зубы плохие. Рост примерно пять футов восемь дюймов, одет в костюм, который я описал бы как викторианский…

Кроме Босуэлла и Виктора, присутствовали еще два детектива из убойного отдела, что допрашивали нас прошлой ночью. Вид у них был угрюмый и усталый, и на литтективов они смотрели с подозрением.

– С добрым утром, Четверг, – радостно приветствовал меня Виктор. – Помнишь «студебеккер» парня, который убил Арчера?

Я кивнула.

– Ну так вот, наши коллеги из убойного отдела нашли этот труп в багажнике.

– Уже выяснили, кто это?

– Пока нет. Посмотри‑ка.

Он показал поднос из нержавеющей стали, на котором лежало имущество покойного. Набор небогатый: сточенный наполовину карандаш, неоплаченный счет на крахмальные воротнички и письмо от матери, датированное 5 июня 1843 года.

– Можем мы поговорить наедине? – сказала я.

Виктор вышел со мной в коридор.

– Это мистер Кэверли.

– Кто?

Я повторила то, что рассказал мне доктор Спун. Виктор даже не удивился.

– То‑то мне показалось, что он выглядит как книжный персонаж, – сказал он наконец.

– Вы хотите сказать, такое бывало и прежде?

– Вы читали «Укрощение строптивой»?

– Конечно.

– Значит, вы помните, что в прологе участвует пьяный медник, которого убедили в том, что он лорд и, собственно, для него и играют спектакль?

– Конечно, – ответила я. – Его зовут Кристофер Слай. Произносит пару реплик в конце первого акта и больше не упоминается…

Я осеклась.

– Вот именно, – сказал Виктор. – Шесть лет назад близ Уорвика нашли необразованного пьянчугу в совершенно невменяемом состоянии. Он говорил лишь на елизаветинском английском и называл себя Кристофером Слаем. Требовал выпивки и очень интересовался, чем закончилось представление. Мне удалось полчаса проговорить с ним, и я понял, что он не притворяется, а вот он так и не смог дотумкать, что находится уже не в своей пьесе.

– И где он сейчас?

– Никто не знает. Его забрали два каких‑то ТИПА‑агента вскоре после нашей с ним беседы. Я, конечно, пытался выяснить, что с ним случилось, но вы же сами знаете, какие параноики в Сети!

Я вспомнила, что случилось в Хэворте, когда я была маленькой девочкой.

– А как насчет обратного варианта?

Виктор бросил на меня острый взгляд:

– Что вы имеете в виду?

– Вы никогда не слышали о ком‑нибудь, кто перескочил бы в противоположном направлении?

Виктор уперся глазами в пол и потер нос.

– Очень уж радикально, Четверг.

– Но вы считаете такое возможным?

– Держите идею при себе, Четверг, но – да, я начинаю думать, что это возможно. Барьер между реальностью и вымыслом куда тоньше, чем нам кажется. Это как замерзшее озеро. Сотни людей могут пройти по нему, но однажды вечером лед проломится и кто‑то провалится, а наутро полынья уже замерзнет. Вы читали «Домби и сын» Диккенса?

– Да.

– Помните мистера Глабба?

– Рыбака из Брайтона?

– Верно. «Домби» завершен в тысяча восемьсот сорок восьмом году, а в пятьдесят первом был составлен список персонажей. Мистера Глабба там нет.

– Может, просто упустили?

– Возможно. В тысяча девятьсот двадцать шестом году коллекционер старинных книг по имени Рэймонд Балг исчез во время чтения «Домби и сына». Об этом инциденте широко сообщалось в прессе, в частности повторялось высказывание его помощника. Тот был убежден, что Балг «превратился в дымку и улетучился».

– А Балг подходит под описание Глабба?

– Почти точно. Балг коллекционировал романы о море, а Глабб как раз об этом и любит рассказывать. Даже если читать «Балг» задом наперед, то получим Глаб, почти Глабб. Так что напрашивается вывод, что это он сам и есть. – Виктор вздохнул. – Наверное, вы думаете, что это невероятно.

– Вовсе нет, – сказала я, думая о своей встрече с Рочестером. – Но вы абсолютно уверены, что он «провалился» в «Домби и сына»?

– Он мог прыгнуть туда по собственной воле. Просто там ему было лучше – и он остался.

Виктор смотрел на меня как‑то странно. Он не осмеливался никому рассказывать о своих теориях, чтобы не подвергнуться остракизму, но перед ним стоял литтектив вдвое его моложе, который в своих предположениях зашел куда дальше. И тут его озарило.

– Вы тоже переходили эту грань, правда?

Я посмотрела ему прямо в глаза. За этот разговор нас обоих могли уволить.

– Один раз, – прошептала я. – Когда была маленькой девочкой. Не думаю, что у меня снова получится. Много лет я считала, что это была просто галлюцинация.

Я уж хотела продолжить и рассказать ему о том, как после перестрелки в квартире Стикса появился Рочестер, но в этот момент в коридор выглянул Безотказэн и попросил нас войти.

Мистер Туп‑н‑Филей закончил первичный осмотр.

– Один выстрел в сердце, очень точный, очень профессиональный. Во всем остальном тело нормальное, за исключением следов перенесенного в детстве рахита. Сейчас это редкость, так что опознание не составит труда, если только он не провел юность в другой стране. Очень плохие зубы, вши. Вероятно, не мылся по меньшей мере месяц. Мало что могу добавить к сказанному, кроме того, что в последний раз он ел баранину, тушенную с почками, и пил эль. Когда возьмем пробы тканей и отправим в лабораторию, можно будет сказать больше.

Мы с Виктором переглянулись. Все верно. Тело принадлежало мистеру Кэверли.

Больше здесь делать было нечего. По дороге я рассказала Безотказэну, кто такой Кэверли и откуда он взялся.

– Не понимаю, – пробормотал Безотказэн, когда мы шли к машине. – Как Аиду удалось устранить Кэверли из всех изданий и экземпляров «Чезлвита»?

– Потому что он начал с оригинала, – ответила я. – Для нанесения максимального вреда. Все издания этого романа на планете в любом виде происходят от первого акта творения. Когда изменяется оригинал, меняется и все остальное. Если бы кто‑то мог вернуться в прошлое на сто миллионов лет назад и изменить генетический код первого млекопитающего, все мы стали бы совершенно другими. Аналогичный процесс.

– Хорошо, – медленно размышлял Безотказэн, – но зачем это Аиду? Если он хотел получить выкуп, зачем он убил Кэверли?

Я пожала плечами:

– Может, это предупреждение. Может, у него другие планы. В «Мартине Чезлвите» есть рыбка покрупнее мистера Кэверли.

– Тогда почему он до сих пор не вышел с нами на связь?

 

Глава 21. АИД И «ГОЛИАФ»

 

 

Всю свою жизнь я ощущала, как судьба дергает меня за рукав. Мало кто знает, зачем мы явились на свет и когда придет срок для каждого свершить свое предназначение. Любое, даже малое действие имеет значение и незримым образом влияет на всех вокруг нас. Мне повезло, что у меня была четкая цель.

Четверг Нонетот. Жизнь в ТИПА‑Сети

 

 

Оказывается, уже вышел. Когда мы вернулись, в участке меня дожидалось письмо. Я надеялась, что оно от Лондэна, но – увы. На нем не было марок, и оно лежало на моем столе с утра. Никто не видел, как оно туда попало.

Я позвала Виктора сразу же по прочтении. Прикасаться к этой бумаге еще раз мне не хотелось. Виктор надел очки и прочел вслух:

 

 

«Дорогая Четверг,

Когда я узнал, что ты перешла в Суиндонское отделение литтективов, я почти поверил в Провидение Божье. Похоже, мы наконец сумеем уладить наши разногласия. Мистер Кэверли – это только начало. На очереди сам Мартин Чезлвит, и он пойдет под нож, если вы не удовлетворите следующие требования: 10 миллионов фунтов стерлингов в потрепанных банкнотах; картина Гейнсборо, лучше всего та, где изображен юноша в голубом; восьминедельный бенефис в „Олд Вик“, конкретно: „Макбет“, – для моего приятеля Томаса Гоббса; кроме того, я хочу, чтобы крупную станцию автосервиса переименовали в „Лею Деламар“ в честь мамочки моего сотрудника. О своем согласии оповестите меня небольшим объявлением в „Суиндонском глобусе“ в среду: „Продаются ангорские кролики“, и я дам вам дальнейшие инструкции».

 

 

Виктор плюхнулся на стул.

– Подпись – Ахерон. Представьте себе «Мартина Чезлвита» без Мартина Чезлвита! – воскликнул он, прокрутив в голове все последствия. – Книга оборвется на первой главе. Представьте себе второстепенных персонажей, которые сидят и ждут главного героя, который так и не появляется… Все равно что ставить «Гамлета» без принца!

– И что мы будем делать? – спросил Безотказэн.

– Поскольку у нас нет Гейнсборо и десяти миллионов мелкими купюрами, придется идти к Брэкстону.

 

Войдя в кабинет Брэкстона Пшикса, первым делом мы увидели Джека Дэррмо. Он даже и не подумал выйти, когда мы сказали Пшиксу, что дело важное, да и Пшикс не предложил ему удалиться.

– Так что там у вас? – спросил Брэкстон, глядя на Дэррмо, который короткой клюшкой гонял по ковру мячик для гольфа.

– Аид жив, – сказала я ему, в упор глядя на Джека Дэррмо.

– Боже ты мой! – пробормотал Дэррмо. – Какой сюрприз!

Мы проигнорировали его реплику.

– Прочтите, – сказал Виктор, передав заместителю директора письмо Ахерона в целлофановой папке.

Прочитав, Брэкстон передал лист Дэррмо и надменно сказал:

– Поместите указанное объявление, офицер Нонетот. Похоже, вы произвели на Ахерона большое впечатление и он вам доверяет. Я передам начальству его требования. Дайте мне знать, когда он снова выйдет с вами на связь.

Он встал, давая нам понять, что прием окончен. Я осталась сидеть.

– Что происходит, сэр?

– Нонетот, это секретная информация. Мы не хотели бы использовать вас как живца, но это единственный вариант вашего сотрудничества в этом деле. У мистера Дэррмо есть хорошо обученная команда, которая сумеет взять Аида. Всего хорошего.

Я осталась сидеть.

– Вы расскажете мне больше, сэр. Дело касается моего дяди, и если вы хотите, чтобы я с вами сотрудничала, то я должна точно знать, что происходит.

Брэкстон Пшикс посмотрел на меня сузившимися глазами:

– Боюсь…

– Да какого черта! – перебил его Дэррмо. – Скажите им.

Брэкстон глянул на Дэррмо, который по‑прежнему гонял мячик.

– Предоставляю эту честь вам, Дэррмо, – со злостью сказал Брэкстон. – В конце концов, это ваше шоу.

Дэррмо пожал плечами и ударил по мячу. Тот попал в цель, и Дэррмо усмехнулся.

– Последние сто лет существует необъяснимое взаимообогащение между мирами реальности и вымысла. Мы знаем, что мистер Аналогиа некоторое время изучал этот феномен, и нам известно также, что мистер Глабб и еще несколько человек переселились в книги. Никто из них не вернулся, так что мы считали подобный переход путешествием в один конец. Кристофер Слай изменил наше мнение.

– Он у вас? – спросил Виктор.

– Нет, он вернулся. По собственному желанию, хотя, к сожалению, из‑за того, что был мертвецки пьян, он вернулся не в уилловское «Укрощение Строптивой», а в заурядное переиздание Первого полного собрания сочинений. Взял и испарился на глазах.

Он помолчал ради пущего эффекта, полируя клюшку большим и грязным красным носовым платком.

– Уже довольно долгое время отдел передового вооружения «Голиафа» работает над устройством, которое открыло бы нам дверь в мир вымысла. После тридцати лет исследований и невероятных расходов мы сумели вытащить довольно паршивый чеддер из книги «Мир сыра». Мы знали, что это заинтересовало Аида и что по Англии ходят слухи о тайных экспериментах. Когда мы узнали о похищении рукописи «Чезлвита» и причастности Аида, я понял, что мы взяли верный след. Похищение вашего дяди свидетельствовало о том, что он создал усовершенствованную машину. Уничтожение Кэверли подтвердило наше предположение. Мы накроем Аида, но на самом деле нам нужна машина.

– Вы забыли, – сказала я, раздельно выговаривая каждое слово, – что машина вам не принадлежит. Насколько я знаю своего дядю, он скорее уничтожит ее, чем отдаст военным.

– Мы все знаем о Майкрофте, мисс Нонетот. Он поймет, что такой рывок в науке не должен оставаться собственностью одного человека, который просто не способен оценить истинный потенциал своего открытия. Эта технология принадлежит нации.

– Вы ошибаетесь, – упрямо ответила я, поднимаясь, чтобы уйти. – Почти настолько, насколько вообще можно ошибаться. Майкрофт уничтожает все приборы, которые, как он считает, могут иметь военное применение. Если бы ученые перестали мечтать о возможном использовании своих изобретений, планета стала бы куда более безопасным местом для всех нас.

Дэррмо неторопливо поаплодировал.

– Отважные слова, только вот мораль мне читать не надо, Нонетот. Если вам нравятся холодильник, машина, хороший дом, асфальтовые дороги, медицинское обслуживание, благодарите военную промышленность. Благодарите военную экономику, которая дала нам все это, и «Голиаф». Крым – это благо, Четверг. Благо для Англии, и в особенности для экономики. Вы издеваетесь над военной промышленностью, но без нее мы были бы десятиразрядной страной, которая из сил выбивалась бы, чтобы поддерживать уровень жизни, как у наших европейских соседей. Вы этого хотите?

– По крайней мере, у нас была бы чистая совесть.

– Наивно, Нонетот, наивно.

Дэррмо снова стал катать мячик, и за объяснения принялся Брэкстон:

– Офицер Нонетот, мы в этом деле полагаемся на максимальную помощь со стороны «Голиафа». Мы хотим, чтобы вы помогли нам взять Аида. Вы знаете его с колледжа, и письмо он прислал вам. Мы согласимся на его условия и устроим встречу. Затем сядем ему на хвост и возьмем его. Все просто. «Голиаф» получит Прозопортал, мы – рукопись, ваши дядя и тетя – свободу, а ТИПА‑5 – Аида. Каждый получит свое, и все будут довольны. А пока надо сидеть тихо и ждать новостей.

– Я знаю технологию выслеживания вымогателей не хуже вас, сэр. Аид не дурак, не рассчитывайте, что вам удастся его обдурить.

– До этого не дойдет, – ответил Пшикс. – Мы отдадим ему деньги и схватим прежде, чем он сумеет удрать. Я полностью доверяю оперативникам Дэррмо.

– И тем не менее, сэр, Ахерон куда умнее и жестче, чем вы можете себе представить. Мы должны провести операцию сами. Нам вовсе не нужно, чтобы дэррмовские наемники палили во все стороны.

– Предложение отклоняется, Нонетот. Вы будете делать то, что я скажу, или не будете делать ничего. Все.

 

Наверное, мне стоило бы разозлиться сильнее, но не получалось. Впрочем, не удивительно: «Голиаф» никогда не идет на компромисс. А где нечему удивляться, там и злиться особо не на что. Придется работать с тем, что есть.

Когда мы вернулись в кабинет, я снова позвонила Лондэну. На сей раз ответила женщина. Я попросила позвать его к телефону.

– Он спит, – последовал краткий ответ.

– Вы не можете его разбудить? – попросила я. – Это очень важно.

– Нет, не могу. Кто его спрашивает?

– Четверг Нонетот.

Женщина захихикала. Мне это сразу не понравилось.

– Он все мне о тебе рассказал, Четверг.

Она говорила с таким презрением, что во мне вспыхнула мгновенная неприязнь.

– А с кем я говорю?

– Это Маргариточка Муттинг,[16] дорогуша, невеста Лондэна.

Я бессильно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Нет, не может быть. Теперь понятно, почему Лондэн так настойчиво спрашивал, смогу ли я простить его хотя бы когда‑нибудь.

– Что, задумалась, лапуля? – насмешливо спросила Маргариточка. – Лондэн – потрясный мужик. Он тебя почти десять лет ждал, но, подозреваю, теперь он мой с потрохами. Знаешь, если ты везучая, мы пошлем тебе чуток свадебного пирога. Захочешь сделать нам подарок – свадебный список в Кэмп‑Хостоне.

Я проглотила комок в горле.

– И когда же радостный день?

– Твой или мой? – рассмеялась Маргариточка. – Твой – понятия не имею. А наш с моим милым Лондиком – через две недели в субботу.

– Позвольте мне с ним поговорить, – попросила я чуть громче.

– Ну, может, когда он проснется, я скажу ему, что ты звонила.

Я повысила голос:

– Хотите, чтобы я пришла и начала колотить в дверь?

Безотказэн привстал из‑за стола и удивленно поднял брови.

– Слушай, ты, тупая сука, – тихо, чтобы Лондэн уж точно ничего не услышал, прошипела Маргариточка, – ты могла захомутать Лондэна, да профукала. Все кончено. Поди поищи себе какого‑нибудь придурка‑литтектива – там у вас идиотов до хрена.

– Послушайте…

– Нет, это ты слушай, – отрезала Маргариточка. – Если ты попытаешься влезть и разрушить мое счастье, я сверну твою дурацкую шею!

Связь прервалась. Я спокойно положила трубку и сняла со спинки кресла пиджак.

– Ты куда? – спросил Безотказэн.

– На стрельбище, – ответила я. – Должно быть, я там на какое‑то время задержусь.

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: