Глава первая. Вечернее утро после вчерашней ночи

 

Когда наступит конец света?

Он уже наступил.

Просто 1 января в 9 утра его никто не заметил.

Коза Ностра Дамус

 

Мистер Клинч, отставной майор и заслуженный завхоз школы волшебства Первертс, нюхал клей «Мементо Мори».

Прошло уже 15 часов нового, 2003 года.

– Это не клей, – мрачно сказал завхоз, – это сопли водного дракона. Метафора. Сам придумал.

С этими словами Клинч прижал смазанные «Мементо» половинки магического кристалла связи, выждал несколько секунд и отнял руки. Половинки с хрустальным звоном раскатились по столу.

– Прижать надо сильнее, – посоветовал Дубль Дуб, уже сорок минут наблюдавший за процессом ремонта инвентаря. Семь из десяти его мощных пальцев были загнуты.

– Прижать надо, – согласился Клинч, – всех надо прижать! Бардак в стране! Вот раньше завхозам были положены зверопотамы. Для порядка. Ты только представь: скользкие щупальца, ядовитые клыки, стальные руки‑крылья, а вместо сердца…

– …пламенный мотор, – завершил Дубль.

– А ты откуда знаешь? – нахмурился Клинч. – Я что, тебе уже рассказывал?

– Ага, – и Дубль загнул очередной палец. Клинч вздохнул. Даже Дуб, по ошибке созданный четыре месяца назад первокурсницей Мергионой Пейджер, соображал сейчас гораздо лучше него.

– Да, – сказал завхоз, – это тебе не хрен с апельсином.

Услышав знакомые слова, Дубль осторожно спросил:

– Будем ужинать?

Клинч позеленел и отвернулся к окну. Но постучали не в окно, а в дверь.

– С добрым утром, Мистер, – раздался осторожный голос Харлея, – вы… адекватно оцениваете существующую реальность?

– Это злое утро, – ответил завхоз, разглядывая заходящее солнце. – А реальность оцениваю как хреновую.

– Адекватно, – решил Харлей и переступил порог. – А что делать?

Это была трезвая мысль. С последствиями вчерашнего надо было что‑то делать.

Клинч продолжал делать вид, что изучает ужасающие для завхоза результаты декабрьских событий в Первертсе: разрушенные во время неудачного спиритического сеанса Фантома Асса факультетские башни Орлодерра, Слезайблинна и Чертекака, замерзший Незамерзающий каток, покореженный в ходе битвы с домовыми ректора Бубльгума главный корпус…

На самом деле экс‑майору было неудобно за новогодний банкет. Расслабившись после исторической победы над бывшим начальником, завхоз набрался до белых коников, которые загнали Харлея в шкаф с дрессированной молью. Преподавателя обращения с магическими животными, который панически боялся всего, что шевелится, пришлось отпаивать настоями трав – на шалфее, на анисе, на зубровке, на перце, и, наконец, на щебенке из Стоунхенджа. Только после этого Харлей немного повеселел и даже помогал Клинчу и декану Чертекака Развнеделу выводить:

 

Из вереска напиток

Забыт давным‑давно,

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

 

Поскольку мелодия песни ее исполнителями была забыта еще крепче, чем напиток из вереска, пели в основном на мотив композиции «На муромской дорожке».

– Как вы думаете, – пробормотал Харлей, – не завалялась ли здесь бутылочка вина? Хотя бы кипрского? Хотя бы початая? Или хотя бы стаканчик того напитка… никак не вспомню название… который из вереска?

Клинч перестал зеленеть и начал синеть.

– Все, забудьте! – торопливо сказал Харлей. – В конце концов, мы имели полное право отпраздновать. А вы как думаете? Разоблачение и пленение Бубльгума, который под личиной ректора скрывал личину злодея‑завистника, решившего лишить всех нас магии – раз! Победа над домовыми, которые под личиной гномов едва не разнесли Первертс – два! Спасение ста тысяч магов от нелепой, хотя и мучительной смерти – три! Повторное пленение Бубльгума, уже под его собственной личиной – четыре!

Преподаватель гордо взметнул кулак с четырьмя загнутыми пальцами. И одним отогнутым.

Дубль глянул на свои вдвое чаще загнутые пальцы и гордо улыбнулся.

– И я еще не говорю, – Харлей три раза икнул, но справился с собой, – о главном итоге года, об изобретении Абсолютного Отпугивающего Все Живое Эликсира!

Стены Первертса вздрогнули.

Это проснулась Сьюзан МакКанарейкл.

Декан факультета Орлодерр обвела тяжелым взглядом дрожащие стены своей комнаты и просипела:

– Это еще ничего, это я еще колдовать не начала.

А колдовать было жизненно необходимо. Без парочки подходящих случаю заклинаний мисс Сьюзан не решилась бы выйти в коридор – из сочувствия к гостям школы волшебства. Сто тысяч магов, спешно эвакуированные вначале в Гренландию, а затем назад в Первертс, не были готовы к такому испытанию: увидеть профессора МакКанарейкл после новогодней ночи.

– Сначала займемся внешностью, – решила Сьюзан и глянула в трюмо. Трюмо побледнело и отказалось показывать отражение.

– Будем реставрироваться на ощупь, – вздохнула МакКанарейкл, – Ориф‑лейм. Максфа‑ктор. Хен‑ки‑пенки. Хухры‑мухры …

Каждое заклинание производило эффект косметической бомбы: сыпалась штукатурка, трескался паркетный лак, падали канделябры, на кухне вскипали чайники, а главные часы Первертса стрелками показывали не время, а то, как им все это осточертело.

– …Лоре‑аль. Ивро‑ше. Крас‑наямос‑ква… Стоп! Какая Крас‑наямос‑ква?! Не надо Крас‑наямос‑ква!

Но было поздно – заклинание, усиленное его троекратным повторением, уже вступило в силу. Трюмо ухнуло, резко отвернулось к стене и принялось сдавленно хихикать.

И что вы думаете? Именно в этот печальный миг в дверь макканарейкловского будуара постучали.

– Мисс Сьюзан! – раздалось из коридора. – Это я…

– Не знаю такого! – рявкнула МакКанарейкл, лихорадочно пытаясь ликвидировать косметическую ошибку.

– Это я, Югорус Лужж. Мы уже триста лет вместе работаем. Вы меня помните?

– Я все помню! – огрызнулась мисс Сью.

– Да? – хрюкнул за дверью профессор Развнедел, которого не брало ничего: ни крепкие напитки, ни умные книжки. – И про вчера все помните?

– Тогда вы должны знать, что через полчаса педсовет, – сказал Югорус.

– Я не потерплю никаких оргвыводов! – заявила Сыозан. – То, что я не помню про вчера, еще не дает вам оснований выносить на педсовет мое, вполне пристойное, учитывая обстоятельства, поведение! И вообще, я не могу допустить, чтобы меня увидели в таком виде!

– Можно всем глаза повыкалывать, – нашелся Развнедел.

– Давайте без сложностей, – отклонил предложение коллеги Лужж. – Чем доламывать школу косметическими заклинаниями, лучше станьте невидимой. Кстати, педсовет посвящен не вашему… э‑э‑э… свойственному вам поведению.

– А чему тогда? – спросила тающая в воздухе МакКанарейкл. – Порри, Сен и Мерги опять что‑то натворили?

Декан Орлодерра беспокоилась напрасно. Порри и Сен ничего не могли натворить. Потому что последние пятнадцать часов они спали.

Юному магу с техническим уклоном Порри Гаттеру снилось присуждение Нобелевской премии по кибернетической магии. Премия представляла собой банку маминого варенья, а вручал ее почему‑то Мордевольт. Враг Волшебников, в свое время лишивший магии множество колдунов, а затем сам утративший волшебные свойства при попытке обезмажить Порри, от удовольствия светился красивым фиолетовым цветом.

Сен Аесли, однокурсник Гаттера и одна из жертв Мордевольта (точнее – обезмаживающей Трубы Мордевольта, которую тогдашний ректор Первертса Бубльгум использовал для своих коварных целей), видел во сне, как он организует великое переселение народов. Причем Сен так умело применяет к этому делу политтехнологии, что падение Римской империи остается незамеченным.

Не спала только Мергиона Пейджер.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: