Как отреагировали сами подозреваемые?

 

Самое интересное в этом деле – реакция «подозреваемых» (и прежде всего, Лугового, т. к. выдачи Ковтуна никто и не требовал).

Дело в том, что до мая 2007 года Луговой полностью сотрудничал с британскими следователями, охотно давал себя допрашивать, и даже избегал каких‑либо комментариев для российской прессы (что британцев более чем устраивало). Совершенно очевидно, что Луговой полностью верил британцам: он действительно верил в справедливость и объективность британского следствия, и ни на секунду не сомневался, что по результатам расследования все обвинения с него будут полностью сняты! Никакими другими мотивами его поведение объяснить невозможно. Надо заметить, что и британцы охотно поддерживали в нем эту уверенность, постоянно уверяя его, что рассматривают его исключительно как свидетеля в расследуемом деле. Луговой им верил, поэтому (вольно или невольно) он им подыгрывал.

В мае 2007 года, когда ему стало ясно, что все эти заявления были циничной ложью – он пришел в бешенство! 31 мая он (и Дмитрий Ковтун) впервые открыто выступили перед публикой, на пресс‑конференции в «Интерфаксе»[39]. Выступление Лугового – крайне интересное свидетельство, но мы не будем приводить его целиком, ограничимся наиболее интересными моментами.

В первую очередь, Андрей Луговой о причинах своего затянувшегося молчания:

 

Еще раз хочу поблагодарить всех за предоставленную мне возможность дать необходимые пояснения по так называемому «делу Литвиненко».

Долгое время я сдерживал себя рамками тех ограничений, которые были определены сотрудничеством с Генеральной прокуратурой Российской Федерации, возбудившей в декабре прошлого года уголовное дело по факту убийства гражданина России Литвиненко и покушения на жизнь гражданина России Дмитрия Ковтуна.

Я охотно пошел на сотрудничество с нашей Генпрокуратурой и дал ответы на все вопросы, которые мне задавали. Точно так же я вел себя, когда по просьбе следователей Скотланд‑Ярда ответил на все задававшиеся мне вопросы. Правда, уже тогда у меня зародилась мысль о том, что все, что делали британцы, было направлено на соблюдение некоторых формальностей. А виновным они уже назначили кого‑то из нас двоих – меня или Дмитрия Ковтуна.  

Однако я ничего не мог комментировать в СМИ, поскольку меня об этом просили российские следователи, в соответствии со статьей 310 Уголовного кодекса Российской Федерации. Таким образом, как мне кажется, было упущено время, позволившее британцам замести следы преступления и сделать меня козлом отпущения.  

 

Возможно, ощущение, что он в этом деле – не свидетель, а козел отпущения, у Лугового возникло с самого начала. Тем не менее, он довольно долго гнал эту мысль. В своей «контробвинительной» речи он рассказал еще много интересного – в том числе, о том, что Литвиненко и Березовский активно сотрудничали с британскими спецслужбами (в частности, с МИ‑6), а также предпринимали попытки завербовать и его самого:

…Мне было предложено начать совместный бизнес, связанный с защитой британских инвестиций в различных сферах российской экономики. В рамках предполагаемого совместного проекта я бы занимался сбором и анализом информации о финансово‑экономической деятельности предполагаемых российских партнеров с целью обеспечения безопасности английских капиталовложений.

Однако спустя буквально две встречи я стал понимать, что не все так просто. Например, за некоторые мелкие консультации мне было выплачено явно завышенное вознаграждение. При этом оплата шла через оффшорную компанию на Кипре. Меня это насторожило, поскольку речь шла об информации открытого характера, которую можно было спокойно найти в Интернете.

Стало понятно, что вознаграждение было направлено на постепенное втягивание меня в сотрудничество. Беседы становились все откровеннее, британцев стало интересовать все – мои связи, финансовые возможности, наличие прямых выходовна администрацию президента России, а также контакты с сотрудниками Федеральной службы безопасности, Федеральной службы охраны и Службы внешней разведки. Особенно их интересовали возможности получения информации о деятельности ФСБ по так называемому английскому направлению. Началась откровенная вербовка меня в качестве агента британской разведки.

Англичане по сути предложили мне заняться сбором любого компромата на президента Владимира Путина и членов его семьи. Например, было предложено собрать информацию в отношении одного из госчиновников, через которого они рассчитывали собрать компромат на президента. В частности, они рассчитывали заманить этого чиновника в Лондон, чтобы в обмен на молчание о его личных банковских счетах получить от него компромат на президента. О ком идет речь, я сообщу следователям Генпрокуратуры.  

 

Весь этот рассказ был с демонстративным возмущением отвергнут британскими властями. На наш же взгляд, все рассказанное – очень напоминает чистейшую правду. Нет никакого сомнения, что британские власти очень хотели бы заполучить весомый компромат на российских чиновников (особенно высокопоставленных и близких к президенту и его окружению). Столь же очевидно и то, что Луговой, имеющий в своем распоряжении мощную (и вполне легально действующую) охранную структуру, мог бы стать неоценимым помощником в этом деле. После этого становится вполне понятно, почему британские власти без помех впускали его в Британию, и почему для него были открыты двери таких компаний как «Эринис» и «Риск Менеджмент» (куда практически невозможно попасть «человеку с улицы»).

Помимо этого, признание Лугового хорошо объясняет и то, почему британцы считали, что он будет молчать. Они прекрасно понимали, что предложенная ему деятельность граничит со шпионажем (если не переходит эту грань). И вполне резонно рассчитывали, что об этих соблазнительных предложениях Луговой поостережется открыто рассказывать в России… Кстати, отметьте в последней фразе и интересный выбор глагола: «сообщу», а не «сообщил»! Это также наводит на мысль: до самого мая 2007 Луговой вообще помалкивал обо всей этой истории. А британцы рассчитывали, что он и дальше будет молчать – но просчитались.

Наконец, выдвинутые обвинения в свой собственный адрес Луговой прокомментировал так:

Первое. Я думаю, не нужно быть юристом, чтобы понимать, что для совершения подобного преступления прежде всего нужен мотив. Саша не был моим врагом. Мне не было не холодно, не жарко от того, что он делал в Лондоне, какие писал книги и кого критиковал. Я уже давно в бизнесе, и все это меня мало интересовало.  

Второе. Почему‑то все английские газеты называют дату отравления 1 ноября, хотя мы с Литвиненко встречались дважды в октябре. Более того, мы еще летом встречались у него дома в отсутствие его жены Марины. Кстати, об этой встрече Березовский не знал. Чем не идеальноеместо для отравления? Однако это были идеальные условия, и этого не произошло. В многолюдном баре, в котором он мог и не появиться, в присутствии десятка свидетелей это имело место. Значит, кому‑то было нужно, чтобы нас видели вместе в баре «Миллениум».

Третье. Кто знает Сашу, тот подтвердит, что он никогда не пил и не курил. Ни я, ни Дима не помним, заказывал ли он себе что‑то – чай или водку, потому что мы в то время готовились идти на футбол и приняли по хорошей, поскольку, в том числе, было холодно, приняли по хорошей дозе спиртного. Это же каким надо быть идиотом‑отравителем, чтобы действовать так примитивно! Значит опять нужно было кого‑то подставить.

Четвертое. Если отравление имело место 1 ноября, то каким образом полонием были помечены, я подчеркиваю, помечены, все места в Лондоне, где мы с Литвиненко общались только в октябре, а не в ноябре. И почему полоний был найден в самолетах, на которых мы с Димой возвращались в Москву и Германию, соответственно, в октябре 2006 года. Вывод у меня один – нас специально метили полонием для грядущего использования в политическом скандале.

Пятое. В Лондон на футбол я приехал с женой и с детьми. Все они впоследствии были проверены на заражение полонием и результаты были неутешительными. Вместе со мной они частным образом проходили обследование в больнице. Это же каким надо быть изувером, чтобы подвергнуть угрозе жизнь своих детей и жены!

Шестое. Еще летом 2006 года Литвиненко начал мне дарить всякие мелкие подарки. Когдая лежал на обследовании в больнице, все мои вещи были проверены. Оказалось, что сувениры и ряд документов, переданных мне Литвиненко задолго до 1 ноября, были заляпаны полонием. Я об этом сообщал нашим следователям Генпрокуратуры. Но, по их словам, английских коллег это почему‑то не заинтересовало. Возможно, следы оставлял сам Литвиненко, но для британского правосудия эта версия была изначально неприемлема.  

Седьмое. Теперь уже не секрет, что все мои контакты с Литвиненко были под жестким контролем спецслужбы Британии. Почему же они не отследили факт отравления Литвиненко и позволили всем нам безнаказанно выехать из Британии? Почему среди десятков озвученных в СМИ мест в Лондоне, где был найден полоний, ни разу не прозвучал адрес, где мы встречались в октябре с английскими разведчиками, в частности, с директором по внутреннему анализу компании и ее финансовым аналитиком? Мне интересно, были ли найдены следы полония в этом офисе, который для них является по сути конспиративной квартирой?

Есть смысл кратко прокомментировать сказанное.

Утверждения насчет дружбы Лугового и Литвиненко – безусловная правда. Еще один парадоксальный факт этого дела заключается в том, что к октябрю 2006 года с Луговым Литвиненко, по‑видимому, находился в намного лучших отношениях, чем со своими бывшими друзьями – Фельштинским, Гольдфарбом и Березовским.

Утверждения насчет сувениров и «ряда документов», на которых якобы имеются следы полония – любопытны, но они требуют независимого подтверждения. До сих пор, никто их не подтвердил (впрочем, и не опроверг). Если это правда – то это неопровержимое доказательство того, что Литвиненко имел контакт с полонием‑210 чуть ли не за месяцы до своего «официального» отравления!

Версия о том, что Лугового и Ковтуна «специально метили» полонием – интересна, но на данный момент совершенно бездоказательна. Как мы уже отмечали, их загрязнение могло произойти как в результате чьего‑то недоброго умысла, так и совершенно случайно (например, в результате случайного контакта с контаминированным человеком или предметом). Практически невозможно определить по самим «следам», какой из двух вариантов имел место.

Утверждение насчет того, что Литвиненко находился под «плотным колпаком» британских спецслужб – звучит как явное преувеличение. Хотя ранее он действительно сотрудничал с МИ‑6, мы склонны предполагать, что в октябре 2006 года британским службам Литвиненко был уже совершенно неинтересен. Вполне вероятно, что они не имеют никакого отношения к этой полониевой истории (хотя их причастности, конечно, тоже отрицать нельзя).

С остальными тезисами Лугового мы, в общем, согласны.

Относительно же предположений об истинных виновниках смерти самого Литвиненко Луговой выдвинул три версии:

У меня есть три версии отравления Литвиненко. Зная и анализируя поведение Александра в последние месяцы 2006 года, я не мог не увидеть, что он разочаровался в Березовском., как и в своих британских хозяевах из спецслужб. Он считал, что англичане его недооценивают и, естественно, мало платят за службу. У меня сложилось мнение, что он явно выходил из‑под контроля британской спецслужбы. Я думаю, неудача с моей вербовкой заметно пошатнула его значимость в глазах англичан. Стараясь любой ценой решить задачу разведчиков, Литвиненко часто выходил за рамки отведенной ему роли агента‑вербовщика и пробалтывал в беседах со мной много лишнего. Например, англичанам не нравилось, что он хвастался передо мной своими связями в МИ‑6, на уровне высокопоставленных чиновников, а также тем, что, сотрудничая с британскими спецслужбами, он лишь повторяет путь Гордиевского и Калугина и его последователями стали Березовский и Закаев. Поэтому сложно отделаться от мысли, что Литвиненко стал агентом, вышедшим из‑под контроля спецслужб, и его убрали. Если не сама спецслужба, то под контролем либо при ее попустительстве.

Второе. Не знаю, известно ли журналистам, но я вполне официально заявлял, что Литвиненко по своей инициативе вышел на испанскую полицию и оказывал помощь в получении информации о так называемой «русской мафии». Об этом я еще в декабре рассказал некоторым журналистам, взяв с них обещание не ссылаться на меня как на источник информации. Литвиненко сам мне рассказывал, что для получения информации он лично выезжал в Израиль для встречи с Леонидом Невзлиным. Саша хвалился тем, что заработал денег, помогая испанским полицейским в разоблачении «русской мафии».  

Я не думаю, что его разоблачения в Испании остались без внимания бандитов. Может быть отсюда и такой варварский способ его умерщвления.

Третья версия предоставляется мне наиболее правдоподобной. Речь идет о Березовском, который хорошо известен как выдающийся мастер политической интриги. Литвиненко мне рассказывал, что Березовский практически снял его с довольствия, уменьшив в три раза ему зарплату. В последнее время и он, и Саша опасались, что российской Генпрокуратуре удастся договориться с британцами и экстрадироватъ Березовского в Россию.

Выдвинутые Луговым версии можно сжато изложить так: первая – МИ‑5 или британские власти, вторая – неназванные «русские мафиози» из Испании, третья – Березовский и/или его окружение. С обоснованностью всех этих версий можно, конечно, спорить. (На наш пристрастный взгляд, версия № 2 – полный бред, № 1 – не исключена, но не особенно вероятна, а вот № 3 – наиболее правдоподобная.) Но показательно то, что по существу спорить с Луговым никто даже не пытается.

Кстати, насколько нам известно, выступление Лугового вообще никогда не публиковалось полностью в западной прессе, и не было переведено на английский язык. Обычно, если оно там и цитируется – то в виде отдельных фрагментов, грубо выдранных из контекста. Часто встречаются утверждения, например, что Луговой обвинял в убийстве Литвиненко «британские спецслужбы». Как видим, на самом деле не «обвинял», а выдвинул как одну из версий – что не одно и то же.

Кстати, рассказанную историю о том, как Литвиненко боролся с «русской мафией», мы подробно рассмотрим чуть позже – она еще всплывет в контексте новых заявлений лондонской компании «друзей» покойного.

Подведем итоги. Похоже, что Луговой оказался серьезным просчетом британских властей. Для запланированного ими политико‑пропагандистского блефа было важно, чтобы «обвиняемый» вел себя «как надо». Идеально для них было бы, если б Луговой куда‑нибудь исчез. Да и если б он просто промолчал, для них тоже было бы приемлемо: это вполне можно было бы истолковать в стиле «он молчит – значит, виновен!» Но Луговой не только никуда не пропал, но и молчать не стал: он откровенно рассказал обо всем, не исключая и свои подозрительные контакты с британскими спецслужбами. Надо признать, было довольно смело с его стороны. Британские власти были в явной растерянности: информационной контратаки со стороны обвиняемого они никак не ожидали! Увы, давать задний ход было уже поздно…

 

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: