Кем ты становишься. Наперегонки. Смейся, когда убиваешь.

 

На захват корабля Несущих Слово ушло много времени. Никто из членов экипажа не сложил оружия – они просто продолжали сражаться до конца. Когда их лазерные карабины и автопушки отказали, они схватились за кривые ножи. Когда те затупились, люди царапались и кусались.

Было нечто особенно жалкое в попытках смертных оставить при помощи ногтей вмятины на керамите. Их пальцы ломались почти сразу же, оставляя на поверхности доспеха только длинные полосы.

Для Кса’вена зачистка корабля была монотонной работой. Его вела не ярость Хенрикоса, а всего лишь прежнее стремление старательно исполнять свой долг. Он всматривался в лица тех, кого убивал и видел в их глазах искалеченные жизни. Даже круша болтером или разрывая руками свои жертвы, он размышлял над источником такого фанатизма.

Сотни умерли, прежде чем работа была завершена. Первым космодесантники захватили мостик, после чего началась долгая зачистка корабля до самых трюмов. Сервиторы, которые стали бы работать на любых хозяев, остались одни. Захваченных старших офицеров из числа смертных передали Хенрикосу, который надел на них кортикальные подавители. После этого люди стали достаточно послушными, хотя безжизненные выражения лиц нервировали.

После того, как Хенрикос получил контроль над двигателями «Воркаудара», союзники покинули аванпост на Миирле и вернулись в пустоту. Встреча с «Гесиодом» и «Убывающей луной» прошла гладко, и трое кораблей направились в неизведанные глубины космоса и бесшумно зависли там, невидимые для всех сканеров, за исключением самых мощных авгуров дальнего обнаружения.

Было бы правильно направиться прямо в варп, но провидец бури нуждался в ответах. В конце концов, именно по этой причине они устроили засаду на «Воркаудар».

И вот Кса’вен с Есугэем и Хенрикосом стоят в трюме корабля Несущих Слово. Огромный, идеально круглый отсек представлял собой вертикальную шахту, которая тянулась высоко вверх. По стенам бежали сплошным текстом написанные плавными рунами слова. Кса’вен не мог их прочесть. И сомневался, что у многих бы получилось.

Свет вокруг них колыхался и вызывал неприятные ощущения, и у него не было видимого источника света. Обсидианово-черные стены мерцали, словно их облизывали языки пламени.

– Что отличает этот от остальных? – спросил Кса’вен.

– Он самый большой, – ответил Хенрикос. – И поэтому самый мощный.

Есугэй кивнул.

– Я чувствую это.

Кса’вен внимательно рассмотрел объект их внимания. Перед ними возвышалась огромный механизм, более двадцати метров в высоту и тридцать в ширину. Его поверхность покрывали масляные трубы. Решетки светились яркими оттенками: зеленым, оранжевым, кроваво-красным. Устройство гудело и гремело, выпуская столбы дыма, кольцами поднимающегося вверх по шахте. Все кругом было заляпано брызгами темной жидкости. Пол устилали кости, которые хрустели под ногами Кса’вена.

– Можешь подключиться? – спросил Есугэй.

Хенрикос оглядел устройство. Кса’вен услышал стрекот глазных имплантатов, проводящих сканирование.

– Возможно, – прорычал Железнорукий. – Дайте время. Я многое в нем не понимаю. Они испортили некоторые детали чем-то неизвестным мне. Это… Пресвятая душа железа. Это кровь. Они охлаждают механизм кровью.

Кса’вен поморщился. Было сложно понять, что же случилось с Легионом Лоргара.

– Сколько времени тебе нужно? – спросил он.

Хенрикос обернулся и резко рассмеялся.

– Несколько дней? А может целая жизнь?

Есугэй ободряюще положил руку на плечо легионера.

– Сделай все, что сможешь, брат. Я тебе благодарен.

Хенрикос почти отшатнулся от прикосновения Есугэя, затем расслабился. Железнорукий все еще был взвинчен, и решение поручить ему связанное с механикой задание было верным. Оно займет работой его аналитический ум, не позволив размышлять над прочими делами.

Кса’вен повернулся к Есугэю.

– Тогда нам лучше уйти?

Провидец бури кивнул.

– Веди.

Двое легионеров оставили Хенрикоса одного в круглой шахте и зашагали прочь по окровавленным и зловонным коридорам.

– Никто не ожидал… этого, – произнес Есугэй, осматривая по пути нацарапанную на стенах мерзость. – А ты?

Кса’вен покачал головой.

– Я однажды воевал с ними. Много лет назад. Хорошие бойцы, но они мне никогда не нравились.

– Я думал, что Саламандрам все нравятся.

Кса’вен рассмеялся.

– Слишком набожные для меня. И их примарх. Я не должен быть непочтительным, но…

Они начали подниматься на те уровни, где освещение работало более надежно. Попадавшиеся по пути сервы в дыхательных масках и в форме Белых Шрамов отдавали честь.

– Возможно, нам следовало задать больше вопросов, – сказал Есугэй.

– Что ж, сейчас время начать.

– Боюсь, что да.

Они дошли до нужного места: пары клепаных и многослойных противовзрывных дверей. Перед ними стояли двенадцать стражников в панцирной броне и с тупоносыми лазерными карабинами. Солдаты отдали честь подошедшим космодесантникам, и двери с шипением гидравлики пришли в движение.

Помещение за ними было крохотным, всего несколько метров в диаметре. Стены были выложены белой керамической плиткой, а с потолка свисала единственная лампа. В центре комнаты находилась вертикальная металлическая рама, к которой был прикован легионер Несущих Слово. Кисти, лодыжки, шею и талию сковывали адамантиевые обручи. Легионер был без доспеха, в одной лишь грубой рубахе до колен. От шеи до стоп тело покрывали вытатуированные отрывки ритуальных текстов.

Несущий Слово ядовито взглянул на вошедших космодесантников. Двери закрылись, изолировав троих воинов в комнате. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Ну? – прохрипел легионер, и из разбитых губ потекла струйка густой крови.

– Твое имя? – спросил Есугэй.

– Возьми его из моей головы.

– Если бы я мог, думаешь, стал бы спрашивать?

Легионер улыбнулся.

– Ледак. Двести пятьдесят шестая рота. Йеса Такдар.

Кса’вен прислонился к стене. В каждом помещении на «Воркаударе» стоял отвратительный запах, напоминавший давно сгнившие органы, но в этих небольших комнатах смрад был самым сильным.

– В чем заключалась ваша миссия? – спросил Саламандр.     

– Ледак. Двести пятьдесят шестая рота. Йеса Такдар.

Есугэй вздохнул.

– Корабль наш. Тебе никто не поможет. Говори и останешься жив.

Ледак продолжал улыбаться. Кса’вен обратил внимание, что его зубы остро заточены. На это наверняка ушло много времени.

– Ты не хочешь жить, Ледак? – спросил он.

Улыбка так и не сошла с лица Ледака.

– В чем заключалась ваша миссия? Куда вы направлялись?

– Ледак. Двести пятьдесят шестая рота. Йеса Такдар.

Кса’вен оттолкнулся от стены и приблизился.

– Почему бы не облегчить душу, брат? – устало вздохнул он, глядя прямо в налитые кровью глаза легионера. – С самого Исствана не было ничего кроме бегства и сражений. Я бы хотел знать почему, прежде чем пойду дальше.

Ледак смотрел в ответ. На миг показалось, что он хотел заговорить. Его лицо светилось энергией, как у проповедника, собирающегося разъяснить секрет спасения потенциальному неофиту.

Затем свет погас. Ледак покачал головой, ударившись о металлические стержни

– Ледак. Двести пятьдесят шестая рота. Йеса Такдар.

Есугэй схватил его за горло и потянул вверх, от чего кровь прилила к щекам Несущего Слово.

– Говори.

Кса’вен глубоко вздохнул. От происходящего он чувствовал себя запачканным. Саламандр только-только привык убивать былых родичей в пылу битвы. А вот видеть одного из них – жалкого и несчастного – так близко было совсем другим делом.

– Ты можешь сделать что-нибудь с его разумом? – спросил Кса’вен Есугэя.

Белый Шрам, не отпуская горло Ледака, покачал головой.

– Это так не работает.

– А другой, на станции…

– Мы застигли его врасплох. Это был обман, а тот был слабым.

Есугэй мрачно взглянул на Ледака.

– Азек смог бы. Я не обладаю его искусством.

Ледак каким-то образом сумел злобно посмотреть в ответ, несмотря на то, что его лицо частично было изувечено Есугэем. Глаза Несущего Слово светились триумфом.

Тогда Белый Шрам убрал руку, позволив голове Ледака наклониться вперед, и сильно ударил, сломав нос пленному. Кровь брызнула на плитки, и Ледак закачался. Есугэй снова ударил, и Кса’вен услышал треск ломающихся костей.

– Это так необходимо? – спросил Кса’вен, с сомнением взглянув на Есугэя. Ледак был предателем и убийцей, но все еще одним из Легионес Астартес. Саламандры никогда не опускались до такого, даже по отношению к ксеносам, а Несущий Слово был намного ближе.

– У нас нет времени, Кса’вен, – пояснил Есугэй. Морщинистое лицо провидца бури выдавало его тревогу, но золотые глаза сияли сталью. – Мы пришли сюда за информацией, а не за кораблем. Он знает о передвижениях флота, планах. У тебя есть лучшая идея?

Кса’вен снова посмотрел на Ледака. Легионер все еще улыбался, хотя заточенные зубы стали черными от крови.

Есугэй отвел руку и свел вместе ладони. Между пальцами вспыхнул синий огонек электрического света. Задьин арга развел руки, и к лицу Ледака метнулась молния. Потрескивающие жала стремительно вонзились в глаза Ледаку и заискрили на его обнаженной коже.

Комнату наполнил запах паленой кожи. Ледак закричал, извиваясь и дергаясь в оковах. Есугэй несколько секунд продолжал причинять ему боль, позволяя молнии плясать по телу легионера, после чего внезапно остановился.

Ледак обмяк, тяжело дыша и выглядя дезориентированным. Большая часть левой щеки сгорела, обнажились сухожилия. От тела поднимались струйки дыма.

– Больше не делай так, – сказал Кса’вен.

– Передвижения флота, – продолжил Есугэй. – Система связи. Эта информация может спасти тебя.

Ледак склонил голову вперед. По-видимому, ему было сложно сконцентрироваться. Он затуманенным взором посмотрел на Есугэя, потом Кса’вена.

– Ле…дак. Две… пятьдесят шестая… рот…

Есугэй снова выпустил молнию. В этот раз вопль был влажным и булькающим из-за сжигаемого пламенем горла. Казалось, это могло продолжаться еще долго.

Но для Кса’вена было слишком. Саламандр вытащил болтер и навел его на Есугэя.

– Хватит, брат, – тихо сказал сын Ноктюрна.

Шокированный Есугэй повернулся. Молния исчезла, и обуглившаяся голова Ледака снова повисла.

– Ты обнажил оружие? – недоверчиво спросил провидец бури.

– Не заставляй меня использовать его.

Белый Шрам замешкался, словно размышляя, сколько у него на самом деле врагов в этой комнате.

– У нас нет времени. Ему известна дислокация сил. Нам необходима эта информация.

Кса’вен кивнул.

– Мы ее получим. Хенрикос работает над машиной.

– Думаешь, они бы с нами так не поступили?

– Это мое решение, брат, – Саламандр не опускал болтер. – Ты видел то, что творится на этом корабле. Во что они превратились. И тебе, как и мне, было противно.

Есугэй разочарованно покачал головой.

– Нам нужно знать. Без информации нельзя ни сражаться, ни определить, где находиться Легион.

– Я согласился присоединиться к тебе, – твердо произнес Кса’вен. – И буду сражаться вместе с тобой, чтобы найти твоего Хана. Ради этого я умру. Но для нас обоих примерами служат наши примархи, и когда я снова увижу Вулкана, то не смогу посмотреть ему в глаза и сказать, что забыл свои клятвы.

Какой-то миг Есугэй не собирался уступать, напоминая загнанного в угол зверя. Каждый его жест выдавал жажду знаний и действий.

Затем закашлял Ледак, задыхаясь от крови и желчи. Его лицо было изувечено, превратившись в кровавую маску. Будь он смертным, такие раны, несомненно, убили бы его.

Есугэй взглянул на дело своих рук. Он остыл и опустил руки. Золотые глаза выдали кратковременное чувство ужаса, словно он впервые увидел то, что произошло в комнате.

– Ты пристыдил меня, – признался он. – На миг…

Кса’вен убрал болтер.

– Я дольше жил с этим, вот и все. Раньше я, не задумываясь, поступил бы также.

Он посмотрел на открытые раны Ледака.

– Но стань подобным врагу, и он завладеет твоей душой.

– Это одно из изречений Вулкана?

– Он вполне мог сказать такое.

Есугэй глубоко вдохнул. Он выглядел уставшим. Кса’вен догадался, что использование библиарием своих сил на станции и во время эфирной телепортации сильно его истощило.

– Нам нужно знать, – стоял на своем Есугэй.

Кса’вен нажал на руну выхода у двери.

– Мы узнаем, творец погоды.

– Время против нас, – сказал Есугэй.

– Доверься Хенрикосу, – ответил Кса’вен, провожая его из комнаты. – Я научился этому. Железные Руки – странные люди, но, поверь мне, они никогда не сдаются.

Он оглянул на висящего в кандалах пленника.

– По крайней мере, в этом мы едины.

 

Гравицикл мчался по тоннелю, ревя, словно живое существо. Шибан гнал его до предела, наклоняясь в седле, чтобы избегать попадавшиеся на пути преграды. Пространство было тесным – всего несколько метров шириной на самых крутых участках – и насыщенным смертоносными металлическими выступами.

Машину под ханом трясло. Двигатели гремели, выходящие газы пылали. Из темноты выскочила переборка, и легионер резко повернул. За ней последовала поперечная балка, и Шибан низко наклонился.

Тренировочное кольцо на «Чин-Заре» протянулось на пять километров: свыше двух на каждую из прямых, соединенных парой страшных шпилек. Оно занимало пространство между отсеками инжинариума, оставленное пустым для стремительных спидеров. Чтобы управлять гравициклом и поддерживать мастерство на должным уровне, необходимо было проводить многие часы в седле. Поэтому-то экипажи линкоров и сохраняли в глубинах кораблей тренировочные треки.

Шибан наклонился вперед, немного перераспределив вес и опустив нос гравицикла, чтобы избежать переплетения труб, после чего снова дал полный газ. Мимо проносились размытые механизмы цвета темного железа. Белый Шрам словно мчался через ядро забытого металлического мира.

Машина отлично отреагировала. Она была последней из тех, которыми он управлял на Чондаксе, и техники хорошо поработали, удалив из фильтров пыль и очистив обтекатель от крови.

Через некоторое время он уловил звук машины своего преследователя. В тренировочных туннелях рев собственного скакуна сильно снижал слышимость.

Шибан улыбнулся и прибавил газу. По дисплею шлему проносились руны локатора – мерцающие красные контуры на размытом черном фоне. Он увидел преследующий его сигнал, тот был в нескольких сотнях метров, но сокращал дистанцию.

«Старайся лучше».

Стремительно приближался перекресток. Шибан вошел в поворот, затормозив в самый последний момент. Шасси гравицикла задрожало, с трудом сдерживая огромную мощь, вырывающуюся из двигателей.

Белый Шрам нажал на воздушные тормоза только когда после того, как увидел апекс поворота. Инерция дернула его тело вперед, и он почувствовал, как кровь прилила к голове. Путь преграждала массивная металлическая балка, и воин наклонился в бок, чтобы проскочить под ней. За преградой туннель резко уходил влево, закручиваясь в крутой поворот под основаниями огромных корпусов двигателей. В этот момент он впервые услышал грохот выхлопных газов не своего гравицикла – где-то высоко рычали ядерные реакторы.

Легионер за секунду достиг поворота и ловко проскользнул через узкое пространство, а затем снова дал полный газ.

Шибан едва не переусердствовал. Компенсаторы гравицикла пронзительно завыли, правый борт слегка коснулся внутренней стены туннеля, осветив темноту искрами.

Хан громко рассмеялся, прибавив скорость. Звук пьянил. Легионер не слышал ничего, кроме громкого ритма двигателей и не чувствовал ничего, кроме запаха выхлопных газов.

Шибан взглянул на дисплей шлема.

«Все еще на хвосте. Впечатляет»

Он проскочил под платформой, после чего снова дал полный газ. Впереди протянулась длинная прямая, извиваясь между внутренними конструкциями огромного линкора.

Он чувствовал себя живым. После охоты на лавовых равнинах Фемуса IV прошло совсем немного времени. Его реакции, отточенные на чогорийских адуун, были такими же надежными, как и глефа.

Но ему сели на хвост. Звук за его спиной становился громче, приближаясь из темноты, подобно упорному призраку.

Шибан снова засмеялся и еще больше увеличил обороты двигателя. Навстречу стремительно приближался конец туннеля. Даже на сорока процентах мощности гравицикл поглощал дистанцию короткого трека с ужасающей скоростью.

«Я оторвусь от тебя в Клешне».

Шибан позволил машине скользнуть немного влево, прежде чем добавить мощности и обогнуть выступающую массу нерабочих грузовых транспортеров. Легионер промчался под опорами большого топливопровода и сильно накренился.

Из темноты выскочила Клешня – узкий пролет, образованный двумя близко расположенными опорными колоннами и едва достигавший в ширину трех метров. Даже в обычных условиях было непросто миновать его. В темноте же, в условиях ограниченного пространства и на предельной скорости, это испытание становилось завораживающе опасным.

Шибан ускорился, предельно сконцентрировавшись на приближающейся цели. Затем его машину встряхнуло от струи выхлопных газов, и воина немного подбросило его вверх.

Шибан нажал воздушные тормоза и напрягся, когда навстречу устремилась верхняя секция Клешни.

Времени оставалось только, чтобы нагнуться. Неровная железная конструкция чиркнула по верхушке шлема, почти оглушив воина, но он проскочил через проем в ливне искр.

Туннель в дальнем конце сильно закручивался, и Шибану пришлось хорошенько постараться, управляя скакуном. Сцепив зубы, легионер поднял нос гравицикла в тот момент, когда машина почти врезалась в плотную массу адамантиевых палубных креплений.

Он выровнял скакуна, но потерял скорость. Белый Шрам снова увеличил мощность только для того, чтобы увидеть, как преследователь пролетел над головой. Всадник должен был проскочить Клешню на безумно высокой скорости.

Шибан засмеялся в третий раз, наслаждаясь восхитительным безумством соперника. Вот это была езда. Она была достойна самого Кагана.

К этому времени быстро приближался последний поворот, и Шибан сбросил скорость. Всадник впереди него сделал то же самое, и туннель наполнился густым дымом сбавляющих мощность двигателей.

Несколько секунд спустя всю трассу залил свет. Над легионерами зашипели многочисленные поршни, открывающие люки. За ними показались ангары гравициклов. Шибан продолжил сбавлять обороты, направляясь к стыковочному месту. Он по-прежнему улыбался.

Всадник впереди него направился к следующей стоянке. С крыши опустились две сегментированные клешни и зацепили гравицикл за нос и корму. Всадник спешился, прежде чем машину подняли и отправили в технические отсеки, перепрыгнув на стальную платформу справа от него.

За платформой протянулась основная территория ангара – огромная, сводчатая и ярко освещенная, кишащая сервиторами и бригадами технического обслуживания. По просторному помещению к подготовленным машинам шагали другие всадники, готовясь спуститься к тренировочному кольцу.

За гравициклом Шибана также спустились когти. Хан спрыгнул с седла, когда машина поднималась мимо платформы, и направился к победителю, беспокоясь, что тот уйдет, прежде чем он поздравит его.

– Брат! – выкрикнул он. – Отличная езда!

Всадник снял шлем и провел рукой по лоснящемуся от пота лбу.

– Тебя не просто побить, Шибан-хан.

Только после этих слов, Шибан узнал его: терранина с Чондакса, который сражался за его спиной в Дробилке. В резком свете ангара он выглядел, как и тогда: сбитым, высоким, с бледным шрамом на щеке. Шибан не рассчитывал снова увидеть его. В таком многочисленном Легионе братства приходили и уходили, как летние воробьи.

– Торгун-хан, – поздоровался удивленный, но довольный Шибан, протягивая руку. – Как ты здесь оказался?

Торгун пожал плечами.

– Превратности войны, – ответил он. – Выпьешь со мной?

Шибан замешкался. Он не знал почему, но ему было приятно снова видеть Торгуна.

– С удовольствием, – ответил он, улыбнувшись. – Веди.

 

– Итак, что с тобой происходило после Белого Мира?

Торгун ответил неопределенно.

– У нас была работа в каньонах. Мы очистили не все из них.

Он грустно улыбнулся.

– Или же сделали это не так как следует.

Шибан улыбнулся.

– В самом деле?

Они сели за стол в одной из многочисленных столовых «Чин-Зара». Она была зарезервирована за легионерами, и за исключением двух ханов пустовала. Даже Белые Шрамы, которые не были настолько беззаветно преданы своему долгу, как некоторые Легионы, отдыхали только в редких перерывах между постоянными тренировками.

Торгун потягивал свой напиток из металлического кубка.

– После этого наняли терранку. Мне сказали, что она напрямую общается с Каганом. Была проведена некоторая реорганизация.

– Ты сражался после Чондакса?

– Нет. С тех пор как был уничтожен последний хейн.

– А! Жаль.

– Битвы еще придут.

Шибан старался не рассматривать Торгуна слишком явно. Тот не изменился. По какой-то причине сражения в Дробилке ярко запечатлелись в памяти Шибана, в то время как многие другие события стерлись. У него было ощущение, что закончилось нечто старое и началось новое. И контуры этих изменений только сейчас стали проявляться.

– Твои надежды сбылись? – спросил Торгун.

– Ты о чем?

– О том, чтобы биться в самом конце рядом с примархом.

Шибан задумался.

– Я не знаю. Нас отправили на Фемус. Нам едва хватило времени на похоронные обряды. Помнишь Хаси?

– Да. Он погиб?

Шибан кивнул.

– И Бату. Только Джучи остался.

Торгун обхватил чашу обеими руками.

– Ты понес большие потери. Это цена скорости.

Шибан печально улыбнулся.

– Как ты и предупреждал.

Торгун тут же извинился.

– Я не хотел…

– Я знаю.

Шибан сделал глоток.

– Я думал о том, что ты говорил мне на Чондаксе.

Он заметил скептический взгляд Торгуна.

– Поверь мне, это правда. Я стал сторонником твоих взглядов. Твои воины проявили большую гибкость, чем мои, и я попытался научить их этому.

Брови Торгуна поднялись.

– Я удивлен.

– Не стоит. Галактика меняется.

– Верно, – Торгун посмотрел на свой напиток, по-прежнему не пробуя его. – И что ты думаешь об этом?

Вопрос был тот еще.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Ты поэт, – сказал Торгун. – У тебя на все есть слова.

Шибан бросил взгляд на боевого брата, выискивая насмешку. Но с Торгуном ему это никогда не удавалось.

– Я верю Кагану, – ответил он. – Но ты и так знаешь это. Он поймет больше нашего.

Торгун криво усмехнулся.

– Он мог бы немного поделиться знаниями.

– Так и будет, в свое время. Я согласен ждать.

Торгун откинулся в кресле, и усиленные металлические опоры согнулись под весом брони.

– Признаю, было приятно видеть, как разбегается Альфа-Легион, – сказал он, сжав губы. – Скользкие ублюдки. Мне интересно, что они подумали, когда на них набросилась «Буря мечей».

Шибан тоже улыбнулся.

– У них было мало времени на размышление.

Торгун засмеялся.

– Верно.

Оба воина замолчали. Из просторного служебного помещения раздался звон и стук работающих слуг. Задрожал пол: это несколькими палубами ниже пронеслось звено гравициклов.

Наконец, Торгун снова заговорил.

– Что происходит, Шибан?

– Я не знаю.

– Никто не знает. Ты слышал, что нам приказали вернуться на Терру?

– Да.

– И говорят, что Русс окончательно отбился от рук?

– Не только он.

Торгун оттолкнул кресло.

– Я хотел увидеть тебя, потому что ты всегда говорил, что это не может продолжаться.

Шибан ничего такого не помнил.

– Все меняется.

– Черта пересечена. Каждый раз, когда мы советуемся с говорящими со звездами, они дают нам новую загадку, но это скоро закончится. Кто-то лжет, – он внимательно посмотрел на Шибана. – И в Легионе тоже. Я начинаю подозревать…

Шибан нахмурился.

– Говори. Ты ведь для этого пришел.

Торгун наклонился вперед.

– Братство. Вот те узы, что нас связывают. Я видел их у Лунных Волков. У них были группы. Неофициальные. Они встречались, возобновляя воинские клятвы. Они говорили, что магистр войны одобрял их.

Шибан выслушал.

– Магистр войны?

– По их словам. Это идея хороша. Она ломает звания. Воины могут обмениваться информацией и больше доверять друг другу.

– Ты один из них?

Торгун кивнул.

– В этом нет ничего плохого. Речь идет о братстве. Возможно, у вас на Чогорисе они были – воинские ложи.

– Не знаю о таких.

– Что ж, в ложах есть и чогорийцы. Теперь их больше, чем нас. Вот как складывается ситуация, верно?

Шибан не улыбался. У него было ощущение, что его перехитрили, и от этого он напрягся.

– Ты уже входил в них во время боев на Чондаксе?

– Уже несколько лет. Некоторые вступили намного раньше. Послушай, в этом нет ничего серьезного. Просто я вспомнил твои слова и подумал, что ты можешь заинтересоваться. Мы все воины. Некоторые из самых высокопоставленных легионеров Легиона – члены лож. Тебя примут. Я могу порекомендовать тебя.

Шибан сделал еще один глоток.

– У меня есть свое братство.

– Конечно. Как и у меня. Ложа не заменяет его.

– Тогда в чем смысл?

Торгун оставался невозмутимым.

– Как я и говорил, в беседах. В укреплении уз братства. Иногда полезно забыть, что ты хан и быть просто…

– Братом.

– Именно.

Шибан медленно кивнул.

– Значит, вот почему ты нашел меня?

– Я услышал, что ты на этом корабле. И счел это возможностью для разговора.

Шибан скривил губы.

– Ты быстро мчишься на гравицикле. Не помню, чтобы так было раньше.

Торгун усмехнулся.

– Мне пришлось, чтобы догнать тебя. Ты едва не лишился головы.

– Они созданы для скорости. Было бы стыдно не воспользоваться этим.

– Дело не только в скорости.

– Да, поэтому ты продолжаешь говорить со мной.

Торгун отодвинул кубок.

– Это всего лишь предложение. Ты, как и я, знаешь, что необходимо сделать выбор. Магистр войны попросил помощи.

– Как и Дорн.

– Да, после… скольких лет молчания? Когда Терра в последний раз разыскивала нас?

Шибан с недоверием взглянул на него.

– Ты терранин, брат.

– Я Легионес Астартес, – твердо сказал Торгун. – Я не видел Тронный мир сотню лет. Речь идет о том, что правильно.

Шибан твердо смотрел на него.

– Каган примет решение. Мы можем подождать.

– Да, да. Конечно, он решит. Но когда? – Торгун положил обе руки на стол и выдавил улыбку. – Мне следует научиться терпению. Я считаю его нехватку слабостью и должен избавиться от нее.

Шибан продолжал смотреть на него. Все, что он говорил Торгуну, было правдой: он многому научился от него. Уважал его путь войны. Отсутствие приказов от примарха сбивало с толку, почти так же, как и необъяснимое присутствие Альфа-Легиона.

Торгун опустил руку и снял с пояса контейнер.

– В этом нет ничего особенного, но он считается знаком посвященного.

Он открыл контейнер и выложил на ладонь серебряный медальон.

Шибан не показал своего удивления. Как и прежде – на Фемусе и после него – ему не нравилось смотреть на этот предмет. Вопреки изображению луны и знаку молнии, он не выглядел чогорийским. У них не было серебряных дел мастеров, они предпочитали бронзу и железо.

– Я видел такой раньше, – тихо заметил он.

Торгун играл с медальоном. Казалось, он совершенно не хотел с ним расставаться.

– Я удивлен. По общему правилу их следует скрывать.

– Но ты показываешь мне свой.

– Да, потому что ты – кандидат, – Торгун сжал медальон в кулаке и вернул в контейнер. – Ты получишь свой.

Он смущенно улыбнулся.

– Всего лишь знак, ничего больше.

Шибан видел, как крепко сжался кулак Торгуна, и почему-то засомневался в этом.

– Я слышал об этих ложах.

– Конечно.

– Я не поддерживал их в моем братстве. Я считал, что Легиона было достаточно, и у меня уже есть знак.

Он указал на шрам, который в чогорийском стиле было более глубоким и белее того, что у Торгуна.

– И он не тайный.

Торгун поклонился.

– Я понимаю тебя.

Шибан вздохнул. Торгун не был искусным обманщиком, что не могло не радовать.

– Тебя прислал Хасик.

Торгун поднял брови.

– Это так очевидно?

– Я приходил к нему с докладом о находке на Фемусе. Теперь пришел ты и показываешь то же самое.

Торгун развел руки, словно смирившись с разоблачением.

– Это не тайный сговор, Шибан. Разве не обнадеживает, что сам нойон-хан с нами? Он был в ложе с самого начала.

Тогда Шибан вспомнил о Есугэе. Задьин арга тоже был в орду с самого начала. Где он сейчас? Шибан, как и многие другие, скучал по его незаметному присутствию в сердце Легиона. То, что ситуация изменилась в его отсутствие не было совпадением.

– Каган знает? – спросил Шибан.

– О Хасике? Думаю, это касается только их.

– Нет, я бы так не говорил. Если Каган знает, тогда это все меняет.

– Я не знаю, Шибан. Я в самом деле не руководитель, всего лишь один из многих.

Торгун уклонялся от прямого ответа.

– Но я бы предположил, что он знает. Думаю, немногое ускользает от его внимания.

Шибан отодвинулся от стола. Он почувствовал усталость от гонки, ему нужно было очистить разум медитацией.

– Я ведь говорил, что это не может продолжаться?

Торгун кивнул.

– Возможно и так. Все течет. Впервые на моей памяти у нас нет цели. Нам не на кого охотиться.

Торгун умолк. Шибан заговорил, не зная точно, откуда пришли слова.

– Ты не убедил меня, – сказал он. – Я не доверяю ложам, но мы сражались вместе. Помнишь, в Дробилке ты пришел ко мне на помощь? Я не забыл этого. Поэтому я пойду с тобой. Я попытался мыслить шире. Ответ на твое предложение может стать началом.

На лице Торгуна проявилась искренняя благодарность.

– Хорошо. Это все, о чем я прошу. Если ты против, то этот разговор только между нами, и я умолкаю.

– Они меня не знают?

– Мы носим… капюшоны, – немного стыдливо сказал Торгун. – Мера скорее показная, но она помогает, поначалу. Никому нет необходимости знать тебя.

– Понимаю.

– Я рад, Шибан. Честно. Все это связано с духом воина. Я знаю, у тебя он есть. Я убедился в этом воочию.

– У тебя будет новая возможность, – сухо ответил Шибан.

Торгун облегченно усмехнулся.

– Для меня это честь.

 

14.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: