Духовно-нравственная атмосфера

Между тем, в обществе того времени нарождалось сильное внутрен­нее брожение. Отечественная воина 1812 года и заграничные походы 1813-1814 годов имели очень большое влияние на умственную жизнь русского об­разованного дворянства. Под влиянием законодательных льгот импе­ратрицы Екатерины II и строгостей императора Павла русские дворяне перестали стремиться в военную службу. Отечественная война снова привлекла дворян в ряды армии на защиту отечества; а войны за освобождение Европы, перебросив русские войска за границу, познакомили служивших в них дворян с западноевропейскою жизнью. Ранее - поездки русских людей на запад были редким явлением, теперь, в пору освободительных войн, русские люди во множестве оказались на чужбине и долго там жили. Разумеется, они подпали сильному влиянию европейских порядков и идей, близко познакомились с умственным движением времени, вывезли домой на Русь целые библиотеки. Успехи европейской гражданственности под влиянием освободительных идей XVIII века, развитие немецкого национального сознания, расцвет немецкой идеалистической философии поражали и восхищали русских людей, возбужденных великою борьбою за собственное отечество. Сравнив европейскую жизнь с отечественною, наши предки получили возможность критически смотреть на русскую действительность видели ее недостатки, понимали ее отсталость и сознавали устарелость того крепостного права, которое лежало в основе рус­ского общественного порядка и которое уже исчезло в Западной Европе.

Образовывались различные кружки и общества. Члены таких кружков занимались самообразованием и вносили в свои служебные отношения и в товарищескую жизнь более гуманные нравы и обычаи: отказывались от вина и карт, не допускали никакой распущенности, не били солдат, учили их грамоте и т. п. В своих кружковых беседах они рассуждали о необходимых преобразованиях русского быта и о средствах достигнуть этих преобразований; в кружках шли речи о необходимости бороться с реакцией, осуждалась " аракчеевщина", до­казывалась неизбежность переворота.

Из многих подобных кружков, имевших иногда масонский ха­рактер, особенное значение приобрел один, учрежденный с определенным уставом (1816) и получивший название " Союза спасе­ния". В основе его лежала не только забота о личном самоусо­вершенствовании его членов и не только общее стремление к либе­ральным преобразованиям, но и определенное требование перехода к представительному образу правления, к конституции. Через два года " Союз спасения" был преобразован в тайный " Союз благоденствия" (отчасти из подражания немецкому патриотическому обществу " Tugendbund" [12], которое действовало в Германии во времена наполеонова ига); а " Союз благоденствия", в свою очередь, скоро распался на два союза, прямо уже революционных, - " северный" и " южный". Во главе северного союза стали братья Муравьевы (также кн. Трубецкой, поэт Рылеев); союз этот основался в Петербурге. Во главе южного союза был полковник Пестель, командир одного из армейских полков. Местом действия южного союза была русская " вторая армия", расположенная в Киевской и Подольской губерниях. В составе союзов преобладало офицерство; но были и лица гражданские и неслужащие дворяне. Оба союза находились в посто­янных сношениях друг с другом и имели одну общую цель - со­вершить насильственный переворот в России. Какой порядок будет после переворота, заговорщики решали различно. Одни желали ог­раниченной монархии, другие - республики. Самый обстоятельный проект будущего устройства России принадлежал Пестелю и назы­вался " Русскою правдою". В этом проекте, не вполне обработанном, Россия представлялась республикою с весьма демократическим устройством. В мечтах других заговорщиков Россия получала даже фе­деративное устройство вроде Северо-Американских Штатов. Таким образом, настроение в союзах было резко революционным, а потому члены союзов держали свои планы в совершенном секрете. Несмотря, однако, на осторожность заговорщиков, правитель­ство узнало о существовании заговора. Императору Александру его придворные докладывали о существовании кружков в гвардии еще тогда, когда кружки были в зародыше. Государь снисходительно от­несся к членам этих кружков, считая их такими же мечтателями, ка­ким он сам был в дни юности: " не мне их карать", говорил он. Позднее о существовании определенного тайного заговора против действовавшего государственного порядка стали доносить лица из армии (в особенности ценные сведения дал унтер-офицер из дворян Шервуд). Аракчеев собрал точные данные о вожаках движения, о планах заговорщиков, о месте их деятельности, и послал большой доклад об этом деле императору Александру в г. Таганрог, где тогда находился государь (1825). Доклад пришел туда поздно: Александр скончался в Таганроге, не успев сделать никаких распоряжений по делу.

Великие события 1812 года произвели сильнейшее впечатление на императора Александра. Отечественная война совершила в нем целый переворот. Страх сковывал его душу в первый период войны, когда наши войска торопливо отступали пред непобедимым Наполеоном, когда дело дошло до потери первопрестольной Москвы. В порывах отчаяния Александр готовился к падению своего государства, но все-таки хотел защищаться до последнего солдата, хотя бы, по его словам, ему пришлось уйти в далекую Сибирь. Последовавшее затем отступление Наполеона и скорая гибель его " великой" армии наполнили душу Александра умилением пред благо­стью Промысла. Равнодушный до тех пор к религии, он стал отли­чаться глубоким благочестием и обнаружил большую склонность к мистицизму, стремясь, как все мистики, к внутреннему таинственному единению с Божеством. На себя он стал смотреть, как на ничтожного и слабого человека, которого перст Божий избрал своим орудием, чтобы наказать властолюбие Наполеона. Вознесенный на высоту славы, ставший во главе всей Европы, Александр тем не менее тяготился почестями и охотно уединялся. В нем стало даже заметно разочарование жизнью: он как будто изверился во всем том, чем увлекался в молодости, перестал дове­рять людям, потерял веру в свои идеалы. На него начали влиять лю­ди мистического образа мыслей, ханжи и изуверы. (За границею, например, Александр подпал влиянию экзальтированной баронессы Крюденер, в России - влиянию архимандрита Фотия). Внутреннее управление государством перестало занимать Александра, и он воз­ложил его на тех немногих людей, которым еще верил.

А.А. Аракчеев

Первое место среди этих людей занимал граф АА. Аракчеев, происходивший из офицеров Гатчинского войска императора Павла. Невежественный и грубый, Аракчеев казался прямодушным и бескоры­стным служакою. Этими качествами он подкупил в свою пользу Александра еще во дни его молодости и сохранял его доверенность неизменно до самой кончины государя. В последние годы Александра, когда государь удалился от всех прежних друзей, Аракчеев получил громадную силу: он стал как бы первым министром и докладывал государю все дела. В этой роли Аракчеев пользовался общею ненави­стью за свою нестерпимую грубость и тяжелый произвол[13]. При нем управление государством стало напоминать эпоху императора Павла. Жестокая солдатчина, пренебрежение к просве­щению, самоуправство - раздражали и пугали всех. Тщетно было жаловаться на произвол временщика: государь не верил жалобам, или же они не доходили до государя. Главною заботою Аракчеева было устройство так называемых " военных поселений". Государственные крестьяне в нескольких губерниях (по р. Волхову, на нижнем течении Днепра и в других местах) были обращены в " военных поселян", и в то же время в этих местностях были водво­рены на жительство целые полки солдат. Военные поселяне и пахот­ные солдаты должны были одновременно вести сельское хозяйство на своих землях и в то же время готовиться к строевой службе. Дети их (" кантонисты" ) также попадали с раннего возраста в воен­ную службу и соответственно обучались в военных поселениях. Цель военных поселений заключалась в том, чтобы возможно легче и дешевле пополнять армию большим количеством заранее обученных солдат. Но эта цель не могла быть достигнута: поселения стоили очень дорого, а поселяне не делались ни исправными крестьянами, ни хорошими солдатами. Жестокое управление и трудности " поселенной" жизни, где все подчинялось мелочным правилам и тяго­стному надзору, озлобляли поселян и вели к постоянным волнениям, даже открытым беспорядкам и бунтам. По этим причинам поселения не имели успеха и продолжали распространяться лишь по упрямству Аракчеева, который убедил государя в их пользе и приятности для населения.

Примерно с 1820 г. Александром стала овладевать странная апатия. Он снова заговорил о том, что снимет с себя корону и уйдет в частную жизнь. Все государственные дела постепенно сосре­доточивались в руках Аракчеева. Подобострастный перед царем, он был груб со всеми, кого не боялся, кто не мог с ним посчитаться. Всеобщую ненависть к себе он сносил охотно и не без самодовольства.

Доверившись Аракчееву, Александр погубил себя в обще­ственном мнении. В петербургском Гостином дворе купцы толковали о том, что государь забросил дела, разъезжает по Европе, тратит большие деньги, а когда бывает дома, то забавляется военными парадами.

Но не все было так просто, как казалось обывателям. Александр жил сложной и непонятной для окружающих внутренней жизнью. Он был весь словно соткан из противоре­чий. В нем уживались склонность к религиозному мисти­цизму и любовь к шагистике, откровенная леность к заня­тиям и всегда неутоленная жажда путешествий, заставившая его исколесить половину Европы и половину России. Во время путешествий по России он заходил и в крестьянские избы. «Сфинкс, не разгаданный до гроба» — так сказал о нем П. А. Вяземский.

Казалось, правда, что в последние годы жизни Александр пытался уйти в религию, забыться на парадах и в поездках только для того, чтобы отвлечься от двух преследовавших его мыслей. Одна из них была о том, что в его царствовании уже ничего нельзя исправить, и оно не оправдывает убийства отца. Вторая — о зреющем против него самого заговоре.

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: