Значение Владимирского собора в истории страны и Церкви

Нестеров писал А. Бенуа 17 сентября 1896 года «В минувшем августе нам пришлось пережить памятные дни киевских праздников. 20 августа совершилось освящение Владимирского собора. Накануне была первая всенощная в соборе, всенощная, о которой мы с Васнецовым мечтали несколько лет, ещё на лесах собора. Это было для нас нечто несравненное ни с чем – это был поистине «праздник сердца» В Воспоминаниях Михаил Васильевич спустя многие годы очень тепло и с подробностями описывает тот знаменательный день. Очень высоко оценивали значение храма и другие участники росписей.

Е.И. Кириченко отмечает: «В долгой и сложной истории создания храма нашёл отражение переход инициативы в области развития религиозного искусства от духовных лиц к светским»[66] и возвращается к этой мысли ещё не раз, утверждая, что в «русском религиозном возрождении» «и в философско-богословской, и в сфере искусства инициатива исходит не от церкви, как в допетровской Руси, не от государства, как в послепетровское время, а, как правило, от частных лиц, часто вопреки церкви, иногда при её противодействии, почти всегда без её прямого или активного участия»[67] В приведённом выше утверждении речь идёт о неком едином, монолитном явлении – церкви. Подобные утверждения нередки и в обиходе: церковь запрещала строить каменные шатровые храмы, церковь боролась с культурой и тому подобное. Нелишним представляется привести мнение Д. Поспеловского, ссылавшегося в свою очередь на Николая Зернова: «Покойный Николай Зернов сравнивает Русскую Церковь синодальной эпохи с двуглавым орлом: «Одной головой была церковная бюрократия во главе с Синодом, другой – приходское духовенство и преданные Церкви миряне, верившие в православный идеал соборности, направляемой и защищаемой Духом Святым»[68]

Едва ли не впервые во Владимирском соборе самые лучшие художники берутся за росписи православного храма и справляются с этой нелегкой задачей блестяще. Росписи Владимирского собора показали. что иконопись это не удел богомазов, а поле деятельности для лучших творцов. Оказалось, что возможно сочетание и церковной и светской традиций русской живописи приведшее к созданию шедевра. И с художественной и с духовной точки зрения росписи колоссально много говорили современникам. Язык росписей был настолько нов, что не устарел и в наши дни, и поныне влияние росписей на души огромно. Журнал Фома публикует письмо женщины, повествующее об обращении измученной души, о её первой горячей молитве именно перед репродукцией васнецовской росписи.[69]

Чрезвычайно важными росписи стали и в духовной, творческой, нравственной жизни самих художников.

 

 

ГЛАВА 2. УЧАСТНИКИ РОСПИСЕЙ

В создании росписей Владимирского собора принимали участие многие художники. Но возглавляет работы, приглашает участников, проводит административную работу профессор Адриан Викторович Прахов.

Раздел 1. Прахов Адриан Викторович (1846-1916)

 

Личность Прахова

Главным действующим лицом во Владимирском соборе становится Адриан Викторович Прахов. Личность неординарная, многогранная. По одарённости и размаху Прахов не уступает столь «раскрученному» в наши дни Сергею Дягилеву. Но имя Прахова далеко не столь знаменито ныне, а на рубеже XIX-XX веков он был широко известен. Воспоминания об Адриане Прахове оставили многие современники. В их числе Илья Ефимович Репин, Александр Николаевич Бенуа, Михаил Васильевич Нестеров. На воспоминаниях М.В Нестерова, не всегда лояльных, основываются многие современные статьи о Прахове («Эксцентричный профессор»). Нестеров в «Воспоминаниях» рисует портрет Адриана Прахова, характеризуя его как «человека энергичного» и отмечает важную роль Прахова в жизни самого Нестерова. «В 1890 году Адриан Викторович Прахов официально числился профессором Киевского университета по кафедре истории искусства и главным руководителем работ по окончанию Владимирского собора. Прахов был давно доктором истории искусства, считался необыкновенно даровитым учёным, и не любивший его Кондаков говорил, что докторская диссертация Прахова была так талантлива, что он, Кондаков, ложась спать, клал её себе под подушку.

Так или не так, а до появления Прахова в Киеве судьба собора была иная… расписал бы его какой-нибудь немец-подрядчик Шульц, если бы не появился Прахов, заинтересовавший судьбой собора Александра Ш и сумевший привлечь к росписи его молодого тогда, полного сил Васнецова.

Сейчас Владимирский собор был у всех на виду, о нём говорили, много писали, и царь с нетерпением ожидал его окончания, обещаясь быть в Киеве на освящении. Всё это было делом Прахова, его неугомонного, предприимчивого характера, а теперь и его большого честолюбия»[70]

 

Жизненный путь А.В. Прахова

Родился Адриан Викторович Прахов 4 марта 1846 года в г.Мстиславле Могилевской губернии. Немного позднее семья переехала в Петербург, где дети Праховых, Адриан и Мстислав, получили хорошее образование, закончив сначала классическую гимназию, а затем Санкт-Петербургский университет. Адриан Викторович совмещал слушание лекций в университете с практическими занятиями в Академии художеств и копированием картин старых мастеров в Эрмитаже. Вздорнов отмечает: «Живописца из него не вышло. Но он овладел техникой живописи и научился хорошо рисовать. Эти навыки очень пригодились ему»[71]Например, Адриан Викторович Прахов разработал памятную медаль о сооружении Владимирского собора в Киеве (ГИМ, 1895г. ) [72]

Будучи студентами, братья Праховы приняли горячее участие в бедном, не слишком образованном студенте Академии художеств Илье Репине, о чем он позднее тепло вспоминал в старости, называя Прахова «милым учителем», «романтиком, полным бескорыстия и серьёзных вопросов юношей».[73] Илья Ефимович рассказывал, что юный Адриан Прахов был убеждённым противником смертной казни, что добавляет существенную черту к облику этого достойного во всех отношениях человека.

По окончании курса университета, в 1869 году Адриан Прахов был командирован с учёной целью за границу для приготовления к кафедре истории искусств. В Мюнхене слушал лекции Г.Ф. Брунна и других учёных, изучал памятники античного искусства, собранные в музеях Европы. И вернулся в Россию в 1873 году, тогда же за диссертацию «О реставрации группы восточного фронтона Эгинского храма Афины»/опубликованы в Записках Императорской Академии Наук» в 1870 году/ получил степень магистра и был избран доцентом Санкт-Петербургского университета. Результатом пребывания за границей стали статьи по истории западно-европейского искусства, а также публичные лекции о новейшем искусстве, которые он читал в Петербурге, а позднее, по предложению графа А.С. Уварова, эти лекции были повторены в Москве в Обществе поощрения художеств. С 1875 по 1887 году редактировал иллюстрированный журнал «Пчела» и был одним из ведущих художественных критиков, даже считался соперником знаменитого В.Стасова. Взгляды Прахова на искусство претерпевают значительную эволюцию.[74]

В 1875-87 годах А.В. Прахов состоял профессором истории изящных искусств в Императорской Академии художеств. Но позднее был отстранен от преподавания за ряд статей, направленных в поддержку передвижников.[75] Сарабьянов цитирует отзыв Прахова о картине Н.Я.Ярошенко «Кочегар»: «У меня не было долгов, а тут мне всё кажется, как будто я кому-то задолжал, и не в состоянии возвратить моего долга. Ба, да это «Кочегар» - вот кто твой кредитор, вот у кого ты в неоплатном долгу: всем твоим общественным преимуществом ты пользуешься в долг»[76]. Адриану Викторовичу были близки нравственные идеалы современников.

Но главные интересы его связаны с вечным. В 1879 им были изданы «Критические наблюдения над памятниками древнего искусства. Зодчество Древнего Египта» и защищена докторская диссертация на ту же тему. С 1880 года занялся изучением древних памятников искусства в России христианского периода: в 1880 году он изучал Киево-Софийский собор и Кирилловскую церковь. В 1881-82 году производил расчистку фресок Кирилловской церкви, которые были очень испорчены строителями, приступившими к ремонту храма и не подозревавшими об огромной археологической и художественной ценности этих фресок. «Кирилловская церковь не предназначалась для использования в качестве только археологического памятника. Именно поэтому, заканчивая расчистку кирилловских фресок, А.В. Прахов немедленно сочинил проект восстановления церкви, который предусматривал соблюдение интересов «как русской археологии, так и православной церкви» по выражению Н.И. Веселовского. [77]Прахов открыл целый ряд доселе неизвестных, или скрывающихся под слоями копоти и пыли мозаик и фресок в Киевских соборах св. Софии, Кирилловском, в Михайло-Златоверхом монастыре (взорванном в 1934 году). Эти открытия выявили смешанную систему росписи в этих соборах: сочетание фрески и мозаики. Открытые Праховым фрески и мозаики «долгое время служили главным источником для суждений о подлинном стиле живописи в эпоху строительства Софии Киевской.[78] По мнению Кириченко, «Русское искусство обязано Прахову появлением нового отношения к древнерусской живописи не только как к факту российской истории, но и как явлению художественному».[79] Используя навыки художника, приобретенные в юности, А.В. Прахов организует работу по снятию копий с вновь открытых шедевров. «А.В. Прахов понимал, что расчищенные им мозаики и фрески рано или поздно будут «исправлены» и даже снова записаны, чтобы молящихся не оскорблял вид полустёртой живописи с попорченными фигурами святых»[80] Копируя древние памятники, А.В. Прахов делал их достоянием многих людей, и сохранил для потомков. Учитывая судьбу храмов после 1917 года, можно утверждать, что снятие копий было промыслительным. Почти 200 копий с подлинных мозаик и фресок были выставлены в Санкт-Петербурге и описаны в каталоге этой выставки. Выставка имела большой успех, привлекла множество публики, причём её посетили и члены августейшей фамилии. С этого времени за Праховым укрепилась прочная репутация делового человека и вместе с тем знатока византийского и древнерусского искусства. Адриан Викторович добивался полной публикации копий, но удалось опубликовать лишь частично. Вздорнов сообщает, что «А.В. Прахов охотно экспонировал свои копии на выставках, а также передавал во временное пользование другим учреждениям»[81] Даже если согласиться с советским искусствоведом, что все эти мероприятия служили прежде всего успеху самого Прахова «как в художнических, так и в научных кругах», нельзя не видеть, что деятельность Прахова по копированию и активному экспонированию копий с произведений средневекового русского искусства служила популяризации церковного искусства, а, следовательно, и христианского вероучения.

Зиму 1881-82 года Прахов провел в путешествии по Востоку. С 1882 года был привлечён к разработке вопроса о внутреннем убранстве строившегося Владимирского собора в Киеве, а с 1884 года на него было возложено руководство всей отделкой собора. Работы во Владимирском соборе «расценивались как результат его многолетних исследований в области византийско-русского стиля»[82] Адриан Викторович является также автором проектов некоторых деталей интерьера, в частности – бронзовых входных дверей. Помимо руководства работами Прахов вел ещё чрезвычайно важную деятельность по популяризации эскизов для росписей Владимирского собора. Он привозил эскизы в Петербург и Москву, устраивал выставки эскизов, благодаря чему они стали известны в самых широких кругах. В 1886 году исследовал церковные древности Волыни, описанные им в книге «Археологическая поездка профессора А.В. Прахова по Волыни летом 1886 года». В 1887 году перешёл профессором в Киевский университет. К тому же году относится работа Прахова по раскрытию фресок Киевского Михайловского монастыря. Случались в его деятельности неудачи. Так, например, фрески Кирилловского монастыря в результате его непродуманных действий «утратили подлинный колорит и фактуру живописи, которая стала блестящей и гладкой. 90 лет спустя, когда настало время научной реставрации кирилловских фресок, киевским реставраторам пришлось немало помучиться, чтобы вернуть им хотя бы видимость того состояния, в котором они находились в момент их открытия А.В. Праховым»[83]

В 1897 году А. Прахов читал в заседании Общества ревнителей русского и исторического просвещения доклад на тему: «Император Александр III, как деятель русского национального искусства» М.В. Нестеров писал сестре из Петербурга 1 марта 1897 года: «На днях был на парадном заседании Общества ревнителей просвещения в память Александра III, где между другими читал и Прахов (он прислал билет и мне) об искусстве в эпоху царствования Александра III. Читал блестяще, но, по обыкновению, с пересолом. Отвёл значению передвижников и отношению к ним покойного государя большое место, но, конечно, Владимирский собор был главный центр процветания искусства в эту эпоху. Имена Васнецова и Нестерова, особенности их таланта, их творчества были преподнесены в самой восторженной форме (так что неловко было слушать даже). На заседании была вся знать Петербурга, с Деляновым и Победоносцевым.[84] Несмотря на несколько ироничный тон, Нестеров очень высоко оценивал глубокие познания Прахова в области искусствоведения. В письме Турыгину из Киева 25 октября 1897 года Нестеров сравнивает Прахова с Рёскиным: «Местами я вижу в нём нашего Прахова в минуты (к сожалению, очень редкие) увлечения искусством. В такие минуты сравнения самые яркие, мысли наиболее остроумные и дерзкие сменяют одна другую»[85] и советует: «Сходи, послушай в скульптурном музее Академии Прахова, он по четвергам читает там лекции бесплатно и для посторонних»

М.В. Нестеров в статье «Памяти Прахова» так отзывается о покойном друге. «Истинный эллин наших дней. Даровитый учёный, профессор истории искусств, увлекательный лектор и собеседник, Прахов весь был в художестве. Он любил его всеми силами души. Он вечно что-то открывал, полузабытые ли мозаики и фрески старых церквей, или художников с их будущими творениями. В молодые годы он издавал журнал «Пчела», занимался живописью, скульптурой, потом архитектурой, украшал храмы…

По природе своей – немного дилетант, но деятельный, талантливый, просвещённый.

В Абрамцевской церкви, увидев первые иконописные опыты Виктора Михайловича Васнецова, Прахов воодушевился сам и увлёк своим воодушевлением Васнецова на широкий путь храмового творчества и тем дал ему возможность проявить на стенах собора св. Владимира в Киеве всю силу его редкого глубоко русского дарования, создать, быть может, единственный по искреннему религиозному воодушевлению алтарь собора, с его Евхаристией, пророками, святителями, с сонмом незабываемых образов Божиих угодников, Христа ради юродивых, святых мучеников, благоверных князей и княгинь православной церкви.

Праховым же вызван к жизни талант тогда ещё молодого Врубеля. Он первый провидел дивное дарование этого художника, смело предложил ему роспись Кирилловской церкви в Киеве, а позднее и эскизы к Владимирскому собору.

Там, где появлялся Прахов, закипала жизнь, и невозможное становилось возможным.

Для меня, в ту пору начинающего художника, знакомство с Праховым было неожиданным и радостным, и оно создало в моей жизни целую эпоху»[86]

Прахов дружил с генерал-губернатором Киева гр. Алексеем Павловичем Игнатьевым. И вообще он умел привлечь внимание сильных мира сего к проблемам церковной археологии и церковного искусства, увлечь своим горением. К открытиям Прахова проявляли внимание и Александр III, и обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев, министры внутренних дел и народного просвещения гр.Д.А. Толстой и гр.И.Д. Делянов.[87]

Все пишущие о Прахове отмечают его необыкновенную энергию

Скончался Адриан Викторович Прахов в 1916 году

Известны портреты Адриана Викторовича Прахова работы И.Е. Репина, Н.И. Крамского (ГТГ), на хорах Кирилловской церкви и сейчас можно видеть изображение профессора Прахова: Михаил Врубель написал с него одного из персонажей композиции «Сошествие Святого Духа на апостолов».

Все члены семьи Адриана Викторовича так или иначе задействованы в осуществлении проекта. Супруга профессора, Эмилия Львовна Прахова, была гостеприимной хозяйкой, принимала всех участников росписей. Нестеров М.В. оставил достаточно нелицеприятные воспоминания о быте Праховых, о взаимоотношениях супругов. Но и Нестеров отмечал роль семьи Праховых: «Все мы, художники, призванные к сотрудничеству в соборе, были разных направлений, взглядов, верований и возраста, но Прахов и его семья умели сделать так, что все мы прожили за десяток лет работ в полном согласии, да и поныне между нами, оставшимися в живых, продолжают быть самые хорошие, полные живых воспоминаний отношения… В их доме тогда можно было встретить не только «весь Киев», но и всё, что появлялось и проходило через него выдающегося, интересного. В радушной, музыкальной, несколько эксцентричной семье Праховых все жили жизнью Владимирского собора, а сам Киев в те годы стал как бы центром художественной России» [88]

Эмилия Львовна была моделью для врубелевской иконы Божией Матери. Уже то, что при написании икон художники пользовались моделями, вызывает разные мнения. Священник Павел Флоренский в работе «Иконостас» критически отзывается об этой методе. Кроме того, вполне понятно мнение, что если уж и брать натурщиц, то, по крайней мере, стремящихся приблизиться к первообразу. Воспоминаний о благочестии Эмили Львовны в ходе подготовки данной работы обнаружить не удалось, как и сведений о её религиозной принадлежности.

Старшая дочь Адриана Викторовича и Эмилии Львовны, Елена Адриановна, называемая в семейном кругу Лелей, общая любимица благодаря такту и многим добрым качествам души, была замечательной пианисткой и художницей. Её руками по эскизу В.Васнецова вышита плащаница для Владимирского собора. В конце 90-х годов Е.А. Прахова стала невестой М.В. Нестерова, но брак не состоялся. Е.А. Прахова послужила Нестерову моделью при работе над образом вмч. Варвары.

Сын Праховых, Николай Адрианович, искусствовед, оставил книгу воспоминаний о своей семье и близких ей людях.

 

Его вклад в дело миссии

Адриан Викторович отдал 12 лет своей жизни Владимирскому собору. В те годы Киев был одним из художественных центров России. Сюда приезжали специально, чтобы посмотреть на росписи, которые были знамениты благодаря выставкам, организованным Праховым. Здесь жили знаменитые художники, их навещали друзья. В Киеве проходили художественные выставки. Местные художники, участвуя в работах, приобретали опыт и совершенствовали мастерство. И всё это благодаря Прахову.

Адриан Викторович Прахов был выдающимся искусствоведом, реставратором, специалистом по древнему и древнерусскому искусству, художником. Кроме того, он оказался незаменимым организатором этого сложного творческого дела и душой этого сложного коллектива художников. Адриан Викторович сумел объединить художников, священников, чиновников и меценатов. Без его участия дело росписей едва ли состоялось бы.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: